355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Константин Арий » Олимпиада-80 » Текст книги (страница 6)
Олимпиада-80
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 11:28

Текст книги "Олимпиада-80"


Автор книги: Константин Арий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Сквозь толпу поклонников к Юрию с трудом пробился коренастый мужичок, по-видимому завклубом и, приложив ладонь к его уху, начал что-то ему говорить. Юрий согласно закивал головой и завклубом громко крича «Расступитесь! Дорогу таланту!» увел того куда-то вглубь двора. Толпа пошла вслед за ними. Макс старался не отставать, ему уже было интересно что будет дальше.

Несколько раз завернув по аллее, они дошли до невысокого кирпичного здания. Люди остановились перед двухстворчатыми дверьми, громко требуя открыть их. Макс краем глаза заметил как Юрий с завклубом проскользнули в маленькую еле заметную дверцу. Он пошел вслед за ними.

Войдя внутрь, Макс оказался в святая святых – за кулисами сцены. Невдалеке находились Юрий с завклубом, о чем то негромко говорившие. Юрий обернулся и увидел Макса. «Мой главный концертмейстер» сказал он, переставляя Макса. Завклубом в знак приветствия кивнул головой и помчался открывать двери.

Юрий в это время колдовал с аппаратурой. Он уже приладил катушку на внушительного вида магнитофон «Маяк» и сейчас регулировал громкость звука на огромных колонках, стоящих на сцене.

– Значит так, – закончив с настройкой, обратился он к Максу, – знаешь как этим пользоваться?

Макс отрицательно покачал головой. Последний раз он видел такой магнитофон еще в детстве, да и то когда его уже выносили на свалку.

– Понятно. Значит слушай план. Завклубом объявит начало концерта, я поприветствую зрителей, потом нажмешь вот эту кнопку, – Юрий показал Максу куда ему следует нажать. – Нажимай сильнее, смотри не подведи меня.

Было видно что Юрий очень сильно волновался. За занавесом уже слышался гул зрителей. Показался весь раскрасневшийся завклубом.

– Ну что, Челентано, готов?

Юрий дал знак, что все в порядке. Завклубом скрылся за занавесом. Гул в зале стих.

– А теперь, в честь Московской Олимпиады, специально для нас будет выступать именитый итальянский певец Адриано Челентано! – донеслось из-за занавеса.

Юрий сделал глубоко вздохнул и шагнул за занавес. Зал буквально взорвался от аплодисментов.

– Я очень рад выступать сегодня перед вами, очень рад видеть улыбки на ваших лицах, давайте начнем концерт!

Макс нажал кнопку пуска. Катушки плавно закружились, и из динамиков раздались лирические аккорды песни «Soli». «Только я, только ты» пел Челентано. Макс осторожно заглянул за занавес. Юрий сидел на стуле и усердно изображал игру на гитаре, стараясь открывать рот когда звучали слова, но все больше у него получалось просто улыбаться зрителям. Те завороженно смотрели на него, ловя каждый аккорд песни. Некоторые женщины уже промокали носовыми платками уголки глаз.

Довольно усмехнувшись, Макс сунул руки в карманы. Он с удивлением вытащил на свет записку, которую дала ему утром мулатка. «Вот те раз!» мелькнуло в голове Макса. Он посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось минут тридцать. «Еще успею!» подумал он, и стремглав выбежал из клуба.

Олимпийская деревня располагалась среди пустырей, далеко от центра Москвы. По периметру она была обнесена высоким трехметровым забором. Макс решил обойти его в поисках входа. Заворачивая за угол, Макс практически лбом в лоб столкнулся с двумя милиционерами в белой парадной форме. Те пристальным изучающим взглядом осмотрели его с головы до ног.

– Hello! I go to entrance, – Макс изо всех сил изобразил иностранный акцент.

Милиционеры заулыбались, старательно изображая приветствие, и один из них на ломаном английском объяснил что вход будет как раз за следующим поворотом. Макс поблагодарил их за информацию и поспешил скрыться. «Фу-ух, еще легко отделался» с облегчением подумал он.

Около входа его уже ждала девушка. Еще издалека завидев его, она обрадованно подбежала навстречу и, крепко взяв за руку, провела на территорию Олимпийской деревни.

За высоким забором был как будто другой мир. Здесь повсюду были сверкающие эмблемы Олимпиады, олимпийские кольца светились разноцветными неоновыми огнями, дома были украшены красочными гирляндами; всюду куда ни глянь, взгляд натыкался на играющую яркими цветами иллюминацию. Казалось здесь царил вечный праздник. Так оно и было, для проживания спортсменов были созданы идеальные условия отдыха и развлечений. Простому человеку попасть сюда было практически нереально и Макс уже начинал чувствовать себя не в своей тарелке.

Мулатка, казалось прочитала его чувства, и весело рассмеявшись потащила его к одному из домов. Они поднялись на лестничную площадку. Из распахнутой настежь двери квартиры доносились звуки громкой болтовни и веселого смеха. Войдя внутрь, Макс увидел семерых девушек, сидевших кругом на полу просторной комнаты. Они были одеты в пестрые платья, какие обычно носят в тропиках.

Девушки, завидев Макса, весело защебетали, и уволокли в свой круг. Они говорили по-испански, и Макс ничего не понял из их разговора. Он вопросительно посмотрел на свою спутницу. Та, обратившись к своим подружкам, сказала несколько слов на испанском. Они мгновенно переглянулись друг с другом, и стали быстро, взахлеб, перебивая друг друга говорить Максу:

– А ты из СССР? А мы из Пуэрто-Рико. Знаешь где это? Нас не хотели пускать на Олимпиаду. Интриганы из США провели бойкот, а наши к ним присоединились. Но мы все равно приехали. У вас всегда тут так красиво?

Макс уже начал теряться в этом потоке информации и бесконечных вопросов. Видя напор своих подружек, мулатка резко вскрикнула что-то на испанском языке. Девушки тут же замолчали, обиженно надувшись и еле слышно пробурчали ей в ответ: «Ты, Моэма, всегда такая».

Видя неприятное напряжение, Макс достал медвежонка, которого он купил на рынке, и нажал ему на нос. Раздались веселые звуки песни. Девушки, издав крик восхищения, дружно захлопали в ладоши.

– Это вам от олимпийской Москвы и от меня лично, – протягивая им мишку сказал Макс. – Чтобы память об этом времени навсегда осталась с вами.

Девушки наперебой бросились к Максу, стараясь поцеловать его, или хотя бы крепко обнять в знак дружбы. Мишка переходил из рук в руки. Каждая хотела его потрогать, нежно прижимая к груди и осматривая со всех сторон. Девушки откуда-то достали широкополое сомбреро и одели его мишке на голову. «Теперь это будет наш тропический мишка-олимпиец, он будет лучшим спортсменом на Карибских островах» со смехом сказали они.

– Внизу начинаются танцы! Пойдемте танцевать! – раздался звучный голос Моэмы.

Вся шумная компания понеслась вниз, где на огороженной площадке уже собирались спортсмены из разных стран мира. Еще один день соревнований позади, и сейчас можно себе позволить расслабиться перед следующим этапом. Атлеты собирались большими шумными группами, в которых громко и наперебой рассказывали друг другу курьезные случаи из собственной спортивной жизни. Особое внимание было приковано к новоиспеченным чемпионам, завоевавших первые золотые медали Москвы. Их слушали, ловя каждое слово, им дарили восхищенные взгляды, в них влюблялись и их ревновали. Здесь они были самыми желанными гостями.

Макс подошел к барной стойке, чтобы взять какой-нибудь коктейль и пойти послушать интересную историю из жизни спортсменов. Не успел он улыбнуться подошедшей одновременно с ним к стойке девушке, как внезапно подлетевшая Моэма, схватила его за локоть.

– Пойдем, пойдем танцевать! – крикнула она Максу.

Они понеслись к танцплощадке. Здесь, под мерцание разноцветных огней и зажигательные ритмы музыки, весело отплясывали мужчины и женщины всех национальностей и рас. Моэма втащила Макса в самый эпицентр этой бушующей массы. Макс старался не пропустить не одного движения своей партнерши, так заводно она двигалась. Глядя на ее пластичные движения, соблазнительные движения бедрами и игривые формы, казалось что она дышит музыкой, впитывая ее в себя и воплощая в своей технике танца.

Ритмы сменяли друг друга один за другим. Следующим был медленный танец. Макс нежно обнял свою спутницу за талию, изо всех сил стараясь попадать в ритм, не показать свою неуклюжесть, а главное – случайно не наступить девушке на ногу. Моэма положила свою тонкую руку на плечо Максу, вплотную прижалась к нему грудью и, с желанием посмотрев в его глаза, она поцеловала его в губы…

День четвертый: Гибкость и пластика

Лучи утреннего солнца пробивались сквозь приоткрытую занавеску.

Макс поморщился от того, что его носу было щекотно. Он приоткрыл один глаз. Прямо перед ним, водя травинкой по его носу стояла Моэма. Видя, что ее старания разбудить Макса увенчались успехом, она улыбнулась и задорно воскликнула:

– Вставай, время не ждет, а ждут нас новые победы!

Макс сладко потянулся, и недовольно пробормотав что-то вроде: «Нет бы еще часик-другой поспать как нормальные люди», повернулся на другой бок.

Моэма, нахмурившись от такого пренебрежительного к себе отношения, резким движением сорвала с Макса одеяло. Тому ничего не оставалось как открыть глаза и окончательно проснуться.

– С добрым утром, – произнесла Моэма, протягивая Максу руку.

Макс взял Моэму за руку и увлек на кровать, стараясь поцеловать девушку губы.

– Нет, нет, – та ловко вывернулась из объятий и отбежала на недоступное расстояние. – Сейчас мы идем завтракать.

Нехотя одевшись, Макс заглянул в соседние комнаты. Обнаружив их пустыми, он спросил у Моэмы:

– А где твои подружки?

– Вот именно что нет их уже, ушли на соревнования. И мишку твоего с собой забрали. На счастье.

Макс с Моэмой вышли во двор. Без своего ночного неона Олимпийская деревня была не менее красивой – газоны, выполненные в форме олимпийских колец, красочные вывески, на всех языках приветствующие гостей Олимпиады и развивающиеся на ветру флаги государств-участниц – спортивный праздник был прекрасен.

Доехав на бесшумном электромобиле до ресторана, Макс деликатно подал руку Моэме, помогая сойти на асфальт. Она благодарно улыбнулась, сделав небольшой реверанс, и они пошли ужинать.

Выйдя из ресторана, Макс обратился к Моэме:

– Какие дальше планы?

Девушка сделала задумчивый вид и через некоторое время, бросив на Макса интригующий взгляд, сказала:

– Ты знаешь, у вас в Москве есть одно место, где мечтает побывать каждый иностранец. И считается, что в Москве не был, если туда не зашел.

– И что это за место такое? – заинтересовано спросил Макс.

Моэма приложила ладонь к его уху, и пару раз обернувшись по сторонам, тихо шепнула:

– Мавзолей Ленина.

– И что? – удивился Макс. – Это такая большая тайна, что ее надо сообщать как можно тише?

– Ну так принято, – надула губы Моэма. – Мы как бы революционеры, ведем подпольную беседу.

– Ясно. Ну, тогда идем, революционерка, – Макс взял девушку за руку.

Проходя мимо одного из домов, им увидели группу спортсменов, собравшихся у скамейки возле подъезда. Под ногами у них находились огромные дорожные сумки, а сами они стояли с глубоко опечаленным видом. Моэма потянула Макса к спортсменам.

– Случилось что-то плохое? – обратилась Моэма к одной спортсменке.

– Мы из Великобритании, и это самое плохое что с нами случилось, – с навернувшимися на глаза слезами ответила она. – Правительство мадам Тетчер отказало нам в финансовой помощи, и сейчас мы едем домой.

Англичанка, не в силах сдержать слезы, надрывно рыдая бросилась к своему спутнику, зарывшись лицом в его широкую грудь. Тот мягкими, нежными движениями поглаживал ее по спине, стараясь успокоить.

Макс вопросительно посмотрел на Моэму, та понимающе покачала головой.

К спортсменам подошел среднего роста человек в образцово выглаженном костюме, ослепительно белоснежной рубашке и до блеска начищенных туфлях. Приветливо улыбнувшись Максу и галантно поклонившись Моэме, он обратился к спортсменам. Похоже это был их тренер. Судя по его словам, он только что говорил со своим правительством. Премьер-министр наотрез отказалась поддерживать собственных спортсменов, дав понять что их дальнейшее присутствие в Москве крайне нежелательно. Было заметно с каким трудом давались тренеру слова, он внимательно осмотрел своих спортсменов и после недолгой паузы продолжил:

– В принципе, покидать Игры – дело добровольное, вопрос об отъезде должен решить каждый сам. Но меня просили предупредить, что в ином случае вероятны некоторые проблемы, – тренер испытующим взглядом окинул своих подопечных.

Те хмуро уставились в землю, выслушивая слова тренера. Послышалось недовольное ворчание: «Какое же добровольное, если это самое настоящее насилие».

Тяжело вздохнув, тренер дал знак направляться к автобусу. Спортсмены уныло побрели вслед за ним. Моэма жестом указала Максу взять сумку у миниатюрной спортсменки, уныло плетущейся в самом конце, и они направились вслед за всеми.

Перед самым входом в Олимийскую деревню их ждал большой туристический автобус. Спортсмены с угрюмым видом стали заходить в него. Макс отдал англичанке ее сумку и, порывшись в карманах, вытащил юбилейный рубль – тот самый, который он получил на сдачу, покупая билеты у спекулянта.

Макс протянул монету англичанке. Та бережно взяла ее и, вытирая наворачивающиеся слезы, надрывно произнесла:

– Спасибо за подарок, спасибо за Олимпиаду и спасибо за весь этот праздник. Мы никогда его не забудем. Мы счастливы что нам вообще удалось сюда приехать.

Спортсменка поочередно обняла Макса и Моэму и зашла в автобус. Двери за ней плавно закрылись. Автобус тронулся в путь. Сквозь его прозрачные стекла были видны грустные лица покидающих Москву спортсменов, бросающих прощальные взгляды на Олимпийскую деревню.

Макс с Моэмой помахали руками вслед уезжающему автобусу.

– Наверное это очень грустно покидать Олимпиаду, – горько произнесла Моэма.

– Да, может быть. Я сам здесь случайно, и мне тоже было бы не очень приятно покинуть данное мероприятие. К тому же деньги уже уплочены, – немного задумчиво произнес Макс, и тут же продолжил, – ну ладно, пойдем в Мавзолей.

– Пойдем, – кратко ответила ему Моэма.

Они доехали до места назначения. Выйдя со станции метро и окинув взглядом Манежную площадь, – в это время имевшую название площади 50-летия Октября, и пока не изуродованную безобразным куполом торгового центра, – Моэма приподняла брови от удивления:

– Ничего себе! Я слышала что очередь большая, но не настолько!

Очередь желающих попасть в Мавзолей огибала Исторический музей, проходила возле ворот Александровского парка, изгибалась несколько раз длинной живой змеей и заканчивалась аккурат в середине площади, примерно там, где сейчас стоит памятник Жукову.

– Вот столько революционеров, – съязвил Макс.

Они заняли место на самом конце очереди. Едва они подошли, тут же за ними встали еще несколько человек.

– Не бойсь, очередь идет быстро. За час-полтора пройдем, – попытался успокоить Моэму Макс.

Она с надеждой посмотрела ему в глаза.

– Ну максимум два часа, – слегка замявшись сказал он, – в общем, к вечеру наверняка успеем.

Моэма тяжело вздохнула, приготовившись ждать озвученное Максом время.

Очередь целиком состояла из иностранцев. Здесь были узкоглазые азиаты, чернокожие африканцы и желтокожие монголы, что совсем и неудивительно – попав в Москву иностранцы стремятся посетить первым делом именно Мавзолей.

Моэма внимательно осматривала иностранцев.

– Смотри, настоящий индеец! – указав Максу пальцем воскликнула она.

Немного впереди, метрах в трех от них, стоял гордо выпятив грудь смуглый человек в кожаной накидке и мокасинах. В его черных как смоль волосах торчало белое птичье перо. Моэма что-то закричав на непонятном Максу языке, замахала индейцу рукой. Тот, увидев Моэму, в приветственном жесте поднял ладонь вверх и, широко улыбнувшись, воскликнул: «Хау!»

– Видишь, он нас приветствует, – радостно обратилась Моэма к Максу.

– Хау, бледнолицый, – Макс таким же жестом поднял руку и слегка ей помахал.

Индеец громко расхохотался.

– А я тоже на самом деле из индейского племени, – хвастливо произнесла Моэма. – Знаешь как переводится мое имя?

– Как? – спросил Макс.

– Красивая Голова Рыси, – ответила Моэма.

– Да, голова у тебя действительно так ничего, – с ехидством заметил Макс.

Моэма в ответ ткнула его локтем в бок.

– А ты откуда? – спросила она.

Макс слегка замялся.

– Я… ну как тебе сказать… из России.

– Везет тебе. А я всю жизнь мечтала побывать в России. Потому что здесь живут самые честные и открытые люди. И еще она такая красивая. Я все книжки в библиотеке перечитала. И знаешь что?

– Что? – спросил Макс.

– Книжки врут! – слегка топнув ногой сказала Моэма. – Россия еще красивее.

– Да… у нас к сожалению этого уже не видят, – еле слышно пробормотал Макс.

Очередь приблизилась к воротам Александровского сада. Макс оставил Моэму, и помчался к киоску – покупать мороженое.

– Вот, – передавая один из рожков Моэме сказал он.

– М-м-м… какое вкусное… я еще не пробовала такое, – откусывая от рожка промурлыкала Моэма, – у нас такое не делают, у нас все делают из заменителей.

«У нас тоже такое не делают» с удовольствием откусывая очередной кусок подумал Макс и сказал:

– Это специальное. Олимпийское.

Моэма, доев свою порцию благодарно потянулась к Максу и звонко поцеловала его в щеку липкими и сладкими губами. Макс даже слегка засмущался. Девушка, весело рассмеявшись, достала платок и вытерла место поцелуя. Очередь уже проходила возле Исторического музея, впереди виднелась Красная площадь, цветные купола Храма Василия Блаженного и невысокое здание Мавзолея.

– Ну вот, мы уже почти у цели, – радостно произнесла Моэма.

– А как у вас в Пуэрто-Рико? – спросил у нее Макс.

Девушка опустила мрачный взгляд вниз.

– Плохо. – после небольшой паузы произнесла она. – Наша семья из племени перуанских индейцев, и мы были рабами европейцев. Да и сейчас тоже в рабстве, только уже у США.

Моэма замолчала, уставившись в брусчатку площади, словно вспоминая что-то неприятное и собравшись с мыслями, продолжила:

– Когда Москва выиграла право провести Олимпиаду, я сделала все возможное чтобы попасть сюда. И не только я, очень многие хотели попасть сюда. Мне повезло, и я выбралась из нашей нищеты, хоть ненамного. И ты знаешь… – девушка взглянула на Макса своими глубокими глазами, на которые уже начали наворачиваться слезы, – ты знаешь… я не хочу отсюда уезжать.

Макс нежно обнял Моэму за плечи.

– А когда американский президент объявил о бойкоте, наше правительство стало плясать под его дудку и отказалось посылать спортсменов. Ты знаешь какой это удар был для них? – девушка, тихонько всхлипнув, плотнее прижалась к Максу. – Спортсмены только и тренируются для Олимпиады, они живут ей, – Моэма посмотрела Максу в глаза. – Наш тренер настоял на участии, и несколько спортсменов отпустили. А американских не пустили совсем. Сказали, что если они поедут, их лишат гражданства, а они ведь тоже хотели побеждать, – жалобно произнесла она.

Очередь практически приблизилась к Мавзолею. Порядок осмотра был таков: сначала посетители проходили у захоронений вдоль Кремлевской стены, и лишь потом они спускались в усыпальницу Ленина.

– Ну вот, мы уже почти пришли, – Моэма радостно посмотрела на Макса.

Идущий впереди индеец уже вступил на гранитные ступеньки, ведущие к Кремлевской стене, как вдруг он неожиданно вскинул вверх руки и выкрикивая непонятные слова, стал делать странные танцевальные движения телом.

– Что это с ним? – удивленно спросил Макс.

Моэма посмотрела на индейца и, громко рассмеявшись, сказала:

– Это он просит духов, живущих здесь, разрешения войти на их территорию.

– Ну понятно, здесь же захоронение, мы его сейчас увидим, – ответил Макс, – ты бы ему передала, что у нас так не принято, а то сейчас заберут его куда подальше, и он сюда еще долго не попадет.

Моэма только хотела окрикнуть индейца, но тот, кому-то низко поклонившись, уже пошел дальше.

– Выходит получил разрешение? – с насмешкой спросил Макс.

Девушка больно хлестанула Макса по руке.

– Не надо смеяться над нашими обычаями, – с легкой обидой в голосе произнесла она.

Моэма пошла чуть вперед и отставший позади Макс улыбнулся ей в спину – обычаи американских индейцев в сердце России смотрелись совершенно нелепо.

Они подошли к началу захоронений.

– Вот здесь, – указал Макс на плиту с высеченными на ней фамилиями, – захоронены участники Великой Октябрьской революции.

– Так мало? – пересчитав фамилии удивленно спросила Моэма.

– Ну, не все здесь, – не зная что ответить сказал Макс. – Здесь только те, кто смог выбить для себя место. Поэтому здесь в основном евреи.

Они пошли дальше.

– А вот здесь, – продолжил Макс, указывая на черные квадраты табличек, висевшие на стене, – захоронены наши самые известные командиры Великой Отечественной Войны, партийные деятели и просто хорошие люди.

Моэма с любопытством осматривала таблички.

– А я знаю, я знаю! Здесь похоронен Гагарин, – увидев знакомую фамилию радостно воскликнула Моэма, – первый человек в космосе, у нас его все знают и очень любят.

– Да, Юрий Алексеевич Гагарин похоронен здесь, – официальным тоном произнес Макс, – в знак больших заслуг перед народом.

Дойдя до могил партийных вождей, усыпанных красными гвоздиками, и осмотрев возвышающиеся над ними бюсты, Моэма тихо шепнула Максу:

– Как здесь торжественно, наверное у вас их очень уважают.

Макс неопределенно покачал головой. «Кто-то, может, и уважает» пробормотал он.

Наконец они дошли до главного входа в Мавзолей. По обеим сторонам дверей, замерев по стойке «смирно», стояли двое часовых в парадной форме. Макс с Моэмой зашли внутрь. Под огромным, вышитым золотыми нитками гербом Советского Союза стоял еще один часовой, недвижимый, словно каменное изваяние.

Моэма шепотом спросила Макса:

– А они вообще живые?

Макс приложил указательный палец к губам и еле слышно прошептал: «Здесь нельзя разговаривать».

Они спустились по лестнице ниже. От гранитных стен веяло пронизывающим холодом. От непривычки, а вернее от сильного температурного контраста, Моэма поежилась. Наконец они вошли в усыпальницу. Здесь в стеклянном саркофаге лежал Ленин, тело которого было когда-то заботливо сохранено для потомков. В память и назидание им.

Моэма широко раскрыв глаза, осматривала каждый сантиметр тела Ильича. Было заметно, что она сильно поражена увиденным. Очередь медленно двигалась полукругом вокруг саркофага. Моэма не отрываясь смотрела на Ленина. Она ощупывала взглядом каждый сантиметр его тела, каждую складку одежды. Девушка затаила дыхание, в глазах ее был такой сакральный блеск, который обычно бывает только у крайне преданных людей при осмотре самых священных реликвий.

Обойдя саркофаг и бросив последний взгляд на Ленина, Моэма с Максом вышли из Мавзолея.

– Ты знаешь, он как живой, он как будто спит и все, – шокировано произнесла Моэма. – Теперь я поняла почему все так хотят его увидеть – даже от мертвого от него исходит такая большая энергия, такой большой заряд…. что… что… я не знаю как это объяснить.

– Он просто гений, – ответил Макс.

– Он не просто гений. Он… он… гений всех гениев, – взволнованно произнесла Моэма, – и таких гениев бояться больше всего.

Они немного погуляли по Красной площади и, взглянув на часы на Спасской башне, Моэма вдруг встрепенулась, как будто вспомнила что-то важное и сказала Максу что ей срочно надо быть в другом месте. Макс было хотел пойти с ней, но девушка, поцеловав его на прощание в щеку и сказав «Еще увидимся!», побежала в сторону метро. По пути она обернулась, помахала Максу и послала тому воздушный поцелуй.

Макс остался в одиночестве. По главной площади страны беспорядочно сновали любопытные туристы, осматривая достопримечательности. Лениво уставившись на цветные купола храма Василия Блаженного, Макс стал думать о дальнейших планах. Он вытащил пачку билетов и перебрав их, обнаружил что как раз успевает к началу соревнований по спортивной гимнастике, которые вот-вот должны были состояться во Дворце спорта Центрального стадиона имени Ленина. Макс направился в ту сторону.

Добравшись до Дворца спорта и пройдя через контроль, он пошел к трибунам искать свое место. Зрительские трибуны были заняты практически до отказа. Соседом Макса оказался черный как уголь негр в бейсболке ярко-желтого цвета с нарисованным силуэтом африканского континента. Негр приветливо улыбнулся белоснежно сверкающей улыбкой, Макс дружественно кивнул ему в ответ, и слегка наклонившись к нему, спросил:

– А почему у вас кожа на ладонях светлая?

Негр загадочно улыбнулся и, повернув кисти ладонью вверх, наклонившись к Максу, ответил:

– Мудрецы нашего народа хранят древнее предание, что раньше все люди были чернокожими. Но как-то раз они нашли волшебное озеро. Кожа того кто входил в его воды, становилась белой. И люди потянулись к этому озеру. Но воды становилось все меньше и меньше, кожа людей становилась уже не белого, а желтого цвета. А когда воды осталось совсем мало, последним хватило только чтобы помочить ладони и ступни. Поэтому ладони и ступни у нас светлые, а сами мы черные.

Негр все так же широко улыбаясь, с веселым прищуром посмотрел на Макса. Тот, слегка ошеломленный таким ответом, благодарно кивнул своему собеседнику и уставился в сторону площадки, где сейчас будут происходить соревнования.

На площадке находились приготовленные для выступлений снаряды. Трибуны с нетерпением ждали начала соревнований. К своим столикам прошли судьи. Наконец, ведущий, поприветствовав зрителей и спортсменов, объявил соревнования открытыми.

К параллельным брусьям вышел спортсмен в белоснежной гимнастической форме с гербом Советского Союза на груди. «Выступает Александр Ткачев, СССР» – разносится из репродукторов громкий голос ведущего.

Спортсмен ловким пружинистым движением вскакивает на брусья и сразу же делает «свечку». Небольшой мах назад и Ткачев, слегка согнувшись, делает сальто вперед; ноги врозь, и он падает в упор на брусья. Кажется, что он делает этот сложный элемент программы совершенно не напрягаясь. Разворот в прыжке, и Ткачев делает «угол» – опираясь обеими руками в брусья, ноги спортсмена находятся под углом в 90 градусов с телом. Этот элемент является самым простым в спортивной гимнастике и, как правило, предшествует самой сложной части программы. Так происходит и в данном случае – делая плавные движения Ткачев, перебрасывает ноги назад, его тело становится перпендикулярно полу, он раскидывает ноги врозь. Это так называемый «спичаг» – элемент, которому спортсмен уделяет годы тренировок, оттачивая его до профессионализма.

Ткачев соединяет ноги вместе, переходя в стойку на руках. Сальто вперед – и он снова становится в стойку. Еще одно сальто и Ткачев, падая в вис, мягко и быстро вновь поднимается над брусьями, переходя в ту же стойку. Мастерство советского спортсмена налицо – он не делает не одной ошибки, выполняя сложнейшие упражнения. Он делает мах ногами, отпускает правую руку, и делает поворот вокруг своей оси, опираясь на левую. Спортсмен возвращается в стойку, и тут же делает следующий элемент: он махом вперед перелетает над брусьями, делает поворот под жердями, делает мах ногами, и снова становиться в вертикальную стойку.

Последний мах ногами и Ткачев, делая двойное сальто назад в группировке, мягко соскакивает на пол. Он торжествующе поднимает руки вверх и под шум оваций покидает площадку.

Следующей программой сегодняшних соревнований должны быть вольные упражнения женщин. «Надя Команечи, Румыния» представляет ведущий вышедшую на площадку спортсменку.

Гимнастка выходит на площадку. Зрители приветствуют ее громким ликованием и овациями. Спортсменка ждет старта соревнований. Она кивает судьям в знак готовности; начинает звучать музыка. Команечи разбегается под стремительные ритмы музыки и делает боковой переворот, опираясь на руки; вскакивает, и тут же делает переворот через спину – это так называемый «фляк». Она высоко подпрыгивает – и делает двойное сальто. Трибуны аплодируют своей любимице, та же, совершенно не обращая внимания на овации, продолжает выступление. Музыка сменяется вальсом и Команечи делает поворот на одной ноге, три плавных шага в сторону, и еще поворот. Кажется что она танцует, ловя своим гибким телом ритмы музыки. Спортсменка делает небольшой разбег и, мягко остановившись, делает переворот опираясь на руки.

Трибуны замерли, глядя на грациозное выступление спорстменки, ловя каждое ее движение. Ее выступление – самая что ни на есть настоящая драматургическая миниатюра, с присущей ей завязкой, кульминацией и развязкой. Кажется что гимнастическая площадка для нее – сцена, где она исполняет изящный гимнастический балет. Команечи делает несколько пластичных движений руками и мягко отходит в угол площадки. Музыка вновь сменяется быстрыми ритмами. Команечи делает небольшой разгон – и делает переворот вперед, опираясь на обе руки. Переворот через спину – и гимнастка, оттолкнувшись от пола показывает пируэт, делая в воздухе два полных оборота. Крики «Браво!» раздаются после этого сложнейшего элемента. Спортсменка вновь разбегается и, прыгая, делает в воздухе поперечный шпагат. Прыжок с поворотом, и Команечи создает изящные танцевальные движения, завершая выступление элегантным па. Все роскошь пластики человеческого тела заключена в одном ее выступлении.

Трибуны взрываются овациями, зрители аплодируют спортсменке стоя, болельщики скандируют имя спортсменки. Команечи, приветственно помахав зрителям, удаляется с площадки.

Следующие выступления – опорный прыжок. К спортивному снаряду выходит спортсмен, он – Николай Андрианов, представляющий Советский Союз.

Опорой для прыжка служит специальный гимнастический снаряд – «конь». Звучит команда на старт – Андрианов делает делает быстрый разбег. Несколько точных, выверенных шагов и гимнаст делает прыжок, опираясь на коня. Тело Андрианова становится вертикальным полу и, получив достаточную скорость для перелета через снаряд, он отцепляет руки. Теперь он в свободном полете, теперь все зависит от его мастерства и искусности. Он группируется – делает сальто – слегка распрямляется – поворачивается вокруг своей оси – группируется вновь – и делает еще один оборот через голову. Он выполнил это упражнение великолепно. Андрианов распрямляется в полете и приземляется на ноги. Трибуны приветствуют еще одного героя Московских Игр.

Ведущий объявляет о начале следующих выступлений, ими будут упражнения на перекладине. На площадку выходит Стоян Делчев, болгарский гимнаст. Ведущий дает команду на старт.

Делчев подходит к перекладине и, делая упругий прыжок, ловко цепляется за нее. Небольшая раскачка, и гимнаст делает стойку на руках. Он на мгновение отцепляет руки от перекладины и делает поворот на 180 градусов. Движения Делчева ловкие, мягкие и пластичные, отточенные годами тренировок до безупречного мастерства. Раскачка. Стойка. И спортмен на выходе из вертикального положения прижимает ноги к плечам и изящно пролетает под перекладиной. Без сомнения можно сказать, что гимнаст полностью контролирует свое тело. Еще одна вертикальная стойка. Делчев поворачивается на 180 градусов и, прижав ноги к плечам, вновь пролетает под перекладиной. Показанный им элемент называется «эндо» – упражнение экстра-сложного класса, исполнить которое могут лишь профессионалы спорта. Делчев же выполняет его совершенно не напрягаясь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю