Текст книги "Олимпиада-80"

Автор книги: Константин Арий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

В такие минуты кажется что весь время замедляет свой ход. Каждое мгновения обращается в немыслимую вечность, словно специально растягиваясь и проверяя терпение ждущего. Слишком долго подходит поезд, слишком медленно он ползет по путям, слишком длинные остановки делает на попутных станциях. Алена нетерпеливо притопывала ножкой, оглядываясь по сторонам и еще, и еще раз изучая наизусть знакомую схему метро, пытаясь хоть как-то сократить время.

«Станция Таганская» – прозвучал из динамиков голос, информируя о прибытии. В едва открывшиеся двери выскочила Алена, тянущая за собой Макса.

«Проход закрыт. Выход в город через станцию „Таганская-радиальная» гласит вывешенная табличка.

Алена, браня Макса за нерасторопность быстро кидается к переходу. Переходя на бег, они врываются в ярко освещенный павильон смежной станции. Теперь длинная лестница едва ползущего эскалатора становиться настоящим испытанием. Девушка хотела уже было рвануть вперед, по привычке перепрыгивая через одну ступеньку, но едва посмотрев на Макса и поняв, что с огромным букетом он явно отстанет, бросила свою затею. Алена стояла нетерпеливо нахмурившись, недовольная столь медленно идущей лентой эскалатора.

И вот они уже открывают массивные двери наземного павильона и выходят на залитую солнцем улицу.

Таганская площадь перекрыта по периметру желтыми металлическими ограждениями, с редко стоящими возле них милиционерами в парадной форме.

– Нам к Высоцкому! – резко, безкомпромиссно говорит Алена, обращаясь к ближайшему их них.

Тот, поглядев на букет в руках Макса, печально опустив взгляд вниз, отодвигает ограждение в сторону, делая лишь небольшую щелку, чтобы они проскользнули. На другой стороне площади у театра столпилась огромная разношерстная толпа.

– Видишь сколько людей пришли? Все хотят его увидеть, – задыхаясь от быстрого шага бросила Алена.

Макс ей не ответил – он старался не отставать от девушки и пытался аккуратно нести вверенный ему букет.

Они поспешно добрались до толпы, окружавшей театр. Но это была не та толпа, обычно толпящаяся вокруг храма актеров. Это была толпа мрачная, убитая каким-то страшным горем, внезапно обрушившимся на ее плечи. В ее недрах был слышен плач женщин и тихие унылые разговоры.

В окне театра был выставлен большой портрет Высоцкого.

– А… а что случилось? – взволнованно оглядывала мрачную толпу Алена, не зная к кому обратить свой вопрос.

Ее ошалело осматривающий местность взгляд упал на огромную кучу цветов, лежащих у стен театра, рядом одиноко стояла гитара, а чуть выше висел портрет в траурной рамке.

«Умер Владимир Высоцкий…» кто-то тяжело вздохнул, подтверждая ее страшную догадку.

– Не-ет!! – громко раздался отчаянный вскрик девушки, отказывающейся верить произошедшему. – Этого не может быть!!!

Она еще раз бросила помутневший от набежавших слез взгляд на временный кенотаф у стен театра и не в силах сдерживаться бросилась на грудь Макса, заливаясь громкими надрывными рыданиями.

Толпа становилась все больше и больше. Несмотря на перекрытые Таганскую площадь, улицы и ближайший вход в метро, люди находили лазейки, приходя к театру переулками и проходными дворами.

И вскоре это уже была огромная толпа, пришедших проститься с поэтом. С Поэтом, ставшим символом целой эпохи; с Поэтом, ставшим кумиром сразу нескольких поколений; с Поэтом, чье творчество помогло людям выжить…

И вот уже все свободное место перед театром до отказа забито людьми. Его поклонники сидят на крышах домов, следят за происходящим с холмов Садового кольца и длинными процессиями стелются вдоль проезжих частей, идущих к театру.

Стоит неимоверная жара. Люди зонтиками укрывают букеты цветов, спасая их от палящего солнца. Ворох цветов перед висящим на стене портретом растет все больше, и теперь виден только гриф гитары, выглядывающий из-под этого разноцветного полога.

Откуда-то из далека, пробиваясь сквозь траурный шум толпы, доносится хриплый голос Высоцкого, поющего под переструны гитары какую-то песню. Это кто-то принес с собой магнитофон, хранящий на своей магнитной ленте голос теперь уже навек ушедшего поэта.

Алена, повернув голову, обратила невидящий мутный взгляд в сторону театра. Из ее раскрасневшихся глаз продолжали течь слезы. Макс вытер свободной рукой ее мокрые щеки и крепко обнял девушку за плечи. Та сильнее прижалась к нему, словно в поиске утешения и защиты в своем тяжком горе.

У входа в театр стоят коллеги-актеры и близкие друзья Высоцкого, о чем-то говорят с окружавшей их толпой. Мрачные лица, короткие кивки и потухшие глаза, уставленные вниз, – кажется что в расставание с ним не хочет верить никто.

«Когда пустят к Высоцкому?» – раздаются в толпе возмущенные возгласы.

Милицейское оцепление становится все плотнее и плотнее. Тут и там возвышаются над головами форменные фуражки, окружая собравшихся плотной цепью. На подмогу им спешат спортивные молодые люди в голубых рубашках с эмблемами Московской Олимпиады.

«В ряд по шесть человек становись!» – звучит резкая команда служащего порядка. И очередь, подчиняясь его приказу, послушно встает в ряд.

Медленно движется процессия, неспешно исчезающая в дверях театра для прощания с Высоцким. Где-то там, за черным зевом открывшихся дверей, лежит он, напудренный и одетый в костюм Гамлета, в последний раз принимающий своих поклонников. В последний раз они видят его на сцене…

Макс сделал легкое движение, подталкивая Алену к очереди, чтобы пойти попрощаться с актером.

– Нет! – крепче вцепилась в него девушка. – Я хочу помнить его живым, – и вновь тяжелые рыдания разорвали ее грудь.

У входа в театр стоит оператор, фиксирующий все происходящее на камеру. Неподалеку от него стоит молодой парень с фотоаппаратом в руках, снимающий прощание с Высоцким. К нему, продираясь сквозь плотную толпу людей подходит лейтенант милиции и, вероломно забирая аппарат, выдирает и засвечивает пленку. Парень, дождавшись пока милиционер отойдет, достает вторую кассету, заряжает фотоаппарат и вновь начинает снимать, теперь уже украдкой, постоянно озираясь и стараясь не привлекать внимания.

Толпа желающих попасть в театр не прекращается. Звучит короткая команда и милиционеры, оттеснив людей от дверей, образовывают коридор, определяя его границы желтыми металлическими заборами. Став неподалеку друг от друга, они бдительно следят за тем, чтобы эти границы не пересекались. К концу коридора подъезжает катафалк, стоявший до этого где-то неподалеку.

Еще немного, и гул толпы стихает, слышен лишь надрывный плач женщин и тяжелые всхлипывания мужчин. В дверях появляются люди, несущие на плечах гроб, обитый белоснежным бархатом. Едва в темноте проема появляется его силуэт, женщины вновь заливаются громким плачем.

Под ноги несущим слетится ковер из цветов, бросаемых стоящими рядом людьми. Носильщики медленно идут по ковру из живых цветов, их лица мрачны и печальны.

Алена быстрым движением достает один цветок из букета и бросает его на асфальт. Белоснежный бутон сминается под тяжелой ногой носильщика, потом на него наступают еще и еще раз, и вот он уже лежит, стоптанный измятый и изуродованный, потерявший свою красоту и изящество, отдавший их в жертву человеческому горю.

Гроб заносят в катафалк, близкие друзья и родственники садятся в находящиеся рядом автобусы и траурная процессия покидает храм актеров – место последней пристани Высоцкого.

«Расходимся, граждане!» звучит команда из громкоговорителя. Но толпа явно не желает расходиться. Из окон театра убирают портрет Высоцкого.

«Позор! Позор! – бесновато кричит толпа, едва завидев это. – Верните портрет!» И портрет, повинуясь желанию толпы возвращают на место. И вновь Высоцкий выглядывает из окон своего родного театра, смотря на пришедших к нему.

«Расходимся, товарищи, не создаем толкучку!» вновь звучит громкий голос. И откуда-то из глубины улиц появляются поливочные машины, смывая мощными потоками воды лежащие на асфальте букеты цветов и орошая стоящих на тротуаре людей фонтаном искрящихся брызг.

– Пойдем, – тихо сказала Алена.

Макс хотел было положить букет к огромному вороху цветов, лежащих у стены театра, но девушка резко одернула его.

– Не здесь. Эти цветы – для него, и я их положу ему на могилу.

Они медленно побрели к станции метро. Поезд медленно тянулся по путям, плавно тормозя перед станциями и ускоряясь вновь, плывя по своему маршруту. Уже было некуда спешить. Смерть любимого актера тяжелым грузом легла на сердце Алены, крепко взявшейся за руку Макса и не отпускавшей ее до самого конца пути. Ехавшие с ними попутчики были печальны и унылы, неопределенно смотря куда-то глазами, на которые наворачивались еще не выплаканные слезы. Слышался тихий гомон разговаривающий друг с другом людей. Сквозь шум подземки было понятно, что они говорят о Высоцком…

Входившие в вагон поезда иностранцы изумленным взглядом оглядывали мрачных пассажиров. В их глазах читалось удивление такому резкому контрасту между тем, что проходило на поверхности, где улицы, проулки, да и вообще все что можно, дышало олимпийским праздником спорта. А здесь… здесь безликая серая масса печальных людей, утирающих слезы, тяжело вздыхающих и совершенно осунувшихся от беспросветного страдания людей.

«Наверное случилось что-то очень печальное, объединившее советских людей общим горем» донеслись до Макса слова какой-то иностранки, шепотом говорящей их своему собеседнику.

У центрального входа на Ваганьковское кладбище стояла толпа народа. Белоснежный гроб уже был положен в могилу и над ней покрывалом пестрели принесенные цветы. Бесконечно сменяя друг друга звучат траурные речи. Слышен заупокойный плач женщин. Люди выстроившись цепочкой подходят к свежезасыпанной могиле, чтобы кинуть свой букет к ногам теперь уже ушедшего поэта.

Алена тянет за руку Макса и они занимают место в самом конце медленно продвигающейся очереди.

Высоцкий похоронен рядом с центральным входом. Его могила одна из первых встречает пришедших сюда. Чуть вдали над кронами деревьев виднеются золотые кресты находящейся здесь церквушки. Здесь похоронено много известных людей. Здесь редко бывает тихо. Сюда приходят поклонники творчества поэтов, певцов, музыкантов, артистов и писателей, отдать последнюю дань их творчеству.

Это кладбище похоже на последнее прибежище вагантов – бродячих артистов, пользующихся огромной честью у народа и пренебрегаемых властью. Здесь их последний приют. Здесь, между длинных рядов захоронений, читаются те самые строки – «поэт в России – больше, чем поэт». Здесь живет история России.

Наши герои дошли до могилы. За ворохом букетов практически не было видно портрета, лишь глаза Высоцкого были видны из-за положенных перед ним цветов. Алена взяла букет из рук Макса. «Возвращаются все – кроме тех, кто нужней…» еле слышно прошептала она, кладя цветы на самый верх общего вороха.

Едва девушка отпустила букет, как он рассыпался, белым саваном опоясав могилу.

Задерживаться было нельзя и, бросив последний взгляд на портрет, Макс с Аленой вышли с кладбища. Недалеко собралась большая группа людей, стоящих вокруг молодого человека, зычным голосом под перебор гитары выводящего одну из песен Высоцкого.

Макс с Аленой подошли поближе. Молодой человек, сыграв последние аккорды, уже прекратил петь. Кто-то ему протянул пластиковый стаканчик с сине-оранжевой надписью «Фанта» и эмблемой Олимпиады-80, выведенными на его боку. Тот взял стакан и, глубоко выдохнув, залпом осушил его.

Едва он бряцнул по струнам, готовясь начать следующую песню, как появился сотрудник милиции.

– Расходимся, расходимся, граждане, незачем здесь толпиться, – произнес он, обводя взглядом присутствующих.

Но толпа явно не желала расходится.

– Пойдемте к нам во двор, – раздался несмелый голос, – там и посидим.

И все направились за указывающим путь человеком к возвышающимся неподалеку многоэтажкам.

Кто-то принес невысокие чурбаки и длинные струганные доски, наскоро смастерив из них лавочки. Усевшись полукругом вокруг парня с гитарой, все приготовились его слушать. «Давай „Песню о друге» раздался хриплый мужской голос и молодой человек, согласно кивнув, ударил по струнам гитары.

Он надсадно пел, почти кричал, рычал, выделяя звук «р», подражая Высоцкому. Люди завороженно слушали его, тихонько подпевая знакомые слова песни. «Значит, как на себя самого, положись на него» прозвучали финальные аккорды и на мгновение повисла гнетущая тишина.

– Следующая песня «Лирическая», – произнес гитарист, перебирая струны гитары.

И его тихий мелодичный голос пел написанные поэтом строки, посвященные своей возлюбленной.

Людей окружающих парня с гитарой и слушающих знакомые песни становилось все больше. Словно невидимая рука направляла их, и они шли мелкими группами или поодиночке, стекаясь в этот дворик.

Люди слушали песни, сбившись в небольшие кучки рассказывали друг другу факты из жизни ушедшего поэта и делились впечатлениями от его концертов. Вот один немолодой мужчина, экспрессивно размахивая руками, чуть более громким тоном чем следовало бы, рассказывает одну из своих историй.

– И вот я, значит, поднимаюсь к нему на сцену и протягиваю зажигалку, знаю что он их собирал. – Нервно переводя взгляд с одного своего слушателя на другого, боясь потерять их внимание, говорит он. – И, значит, Владимир Семенович так улыбнется мне, дружески обнимет и тихо спрашивает: «Какую песню тебе исполнить?» А я ему отвечаю «Спасите наши души». И он пел, он всего себя вложил в ту песню, понимаете?

Из рук в руки собравшиеся передавали друг другу маленькую, с половину почтовой открытки фотографию Высоцкого, сидящего на театральных подмостках с гитарой в руках. Кто-то передал фотографию Максу. Алена тут же выхватила ее из рук и долго смотрела на до боли знакомые черты лица, едва заметную улыбку Высоцкого и его добрые глаза, приветливо улыбающиеся из-под темных бровей.

На город опускался сумрак. То тут, то там загорались окна домов, улицы ярко освещали мощные лампы фонарей. Повеяло ночной прохладой. Но для людей, собравшихся здесь, кажется все это не было препятствием – они все также продолжали вспоминать жизнь ушедшего от них поэта. Изредка раздавались тихие всхлипывания и тяжелые вздохи.

Вскоре городом завладела ночь. Полная луна ярко освещала своим серебряным светом тихий уютный дворик. Здесь все еще раздавались аккорды гитары и нестройные голоса поющих, изредка выпивающих за упокой. В темноте ярко светили огоньки зажженных сигарет.

Алена легонько потянула Макса за руку, тот понимающе кивнул, и они пошли домой, ни с кем прощаясь. Да и, впрочем, с кем им было прощаться?

Они шли по ярко освещенным, уже безлюдным улицам олимпийской Москвы. По проезжей части изредка проезжали автобусы с припозднившимися туристами, забывших о времени за осмотром достопримечательностей.

Наши герои дошли до входа в метро, мраморной лестницей уходившего под землю. Макс жестом указал Алене на вход, предлагая ей поехать. Но девушка, тихо всхлипнув, помотала головой из стороны в сторону и лишь еще крепче взялась за его руку. Они побрели дальше.

На другой стороне дороги, невдалеке от них, остановилась машина с темно-синей полосой и надписью «Милиция» на боку. Из нее вышли четыре милиционера. Разложив на капоте листы бумаги, вытащенные из планшетов и сверившись с какими-то данными, они козырнули друг другу на прощание и разбились попарно, пойдя в разные стороны. «Патруль» молнией промелькнула в голове Макса мысль.

Одна из патрульных пар остановилась у пешеходного перехода, ожидая разрешающего сигнала светофора. Макс не отрываясь смотрел на патрульных. Едва загорелся зеленый сигнал, те перешли дорогу и двигались по направлению к нашим героям. Их пути вот-вот должны были пересечься. Милиционеры уже заинтересованно смотрели на ночных пешеходов, направляясь прямо к ним.

«Только этого не хватало» подумал Макс, лихорадочно обдумывая как избежать эту ненужную встречу. Его нервно оглядывающий местность взгляд упал на такси, одиноко стоявшему под едва освещенным деревом. Макс быстро потянул девушку к машине.

– Едете? – быстро спросил он таксиста, открывая дверь.

– Можно, – лениво ответил тот, – куда?

Макс с Аленой уселись на заднее сиденье и, назвав адрес, поехали в сторону дома.

Они ехали по ярко освещенному проспекту. За окном проплывали дома, скверы и промышленные здания. В руке Алены была небольшая фотография Высоцкого. Девушка не отрываясь смотрела на фото, и ей казалось что Высоцкий смотрит прямо на нее, своей доброй улыбкой прощаясь с ней. По щеке девушки, оставляя на гладкой коже мокрую дорожку, катилась одинокая слеза.

Таксист пытался начать разговор, задав несколько вопросов, но ответом ему было молчание, лишь Макс бросил несколько вялых фраз. Чтобы нарушить тяжелую тишину, таксист включил радио. «Мы успели. В гости к Богу не бывает опозданий…» громко раздался хриплый голос Высоцкого. Едва только заслышав знакомые мотивы, Алена разошлась в надрывных рыданиях, глубоко зарывшись лицом в плечо Макса.

Они подъехали к дому. Расплатившись, зашли в темный подъезд, веющий прохладой остывшего бетона. Пройдя череду лестничных пролетов остановились у двери в квартиру.

Там их встретил одиноко горящий свет, в спешке забытый при уходе. Макс прошел в зал и уселся в мягкое плюшевое кресло. Квартира была словно чужая, пустая и мрачная. Алена, не сняв обувь и не умыв заплаканное лицо, прошла вслед за Максом, сев к нему на колени, свернувшись калачиком и поджав под себя ноги. Макс аккуратно расстегнул ремешки босоножек и скинул их на пол, отодвинув их ногой подальше. Он крепко обнял Алену, положив ее голову себе на предплечье.

Долго сидел он в полутьме, слушая тихие, становящиеся все реже и реже, всхлипывания девушки, пока его разумом не завладела дрема…

День одиннадцатый: Мастера олимпийского клинка. Сминая волю противника

Макс очнулся после бессонного серого сна. В квартире стояла тяжелая гнетущая тишина, лишь изредка доносились с улицы приглушенные звуки большого мегаполиса. Алена еще спала, ее плечи изредка подрагивали от беспокойных сновидений. Макс нежной рукой провел по шелковистым, беспорядочно спутанным волосам.

Девушка глубоко вздохнула и приоткрыла глаза.

– С добрым утром, – сказал Макс, глядя в ее заспанные глаза со склеенными от высохших слез ресницами.

– С добрым утром, – ответила Алена, взяв его ладонь и положив себе под щеку.

Так они долго сидели без движения.

Наконец, девушка встала.

– Пойду есть приготовлю, – тихо сказала она, направляясь на кухню.

Макс остался один. Не зная чем заняться, он подошел к стоявшему в углу проигрывателю грампластинок.

Рядом, на отдельной тумбочке, покоилась целая стопка виниловых дисков в разноцветных бумажных пакетах. Макс стал перебирать их, стараясь найти что-нибудь интересное для себя. Пластинки располагались по жанрам музыки. Сначала шли сонаты, пьесы, симфонии Шостаковича, Прокофьева, Баха, Моцарта, Бетховена и множества других – лучшие представители вечной академической музыки. Макс сразу отложил в сторону эти пластинки – почему-то к столь высокому искусству он не питал должного уважения.

«Песни из любимых кинофильмов», «Русские народные песни», «песни из мультфильмов» – Макс листал конверты один за другим, стараясь найти хоть что-то интересное для себя. Здесь же были и пластинки с песнями артистов эстрады. Ставшие кумирами поколений, с обложек улыбаясь смотрели Лещенко, Кобзон, Магомаев, Хиль, Толкунова, Пьеха, Зыкина, Пугачева – это был целый калейдоскоп по-настоящему звездных имен, заработанных упорным трудом и большим талантом.

«Все не то» думал Макс, откладывая одну пластинку за другой. И вот, когда он уже готов был положить всю стопку на место, его взгляд привлек светло-синий конверт, с изображением пяти человеческих лиц, размытых, словно под взглядом упившегося вусмерть алкоголика, или упоротого кокаином наркомана. «Deep Purple – Machine Head» гласила надпись на конверте. «Вот это – то что надо!» мелькнула радостная мысль в голове Макса. Он поставил пластинку на проигрыватель, желая послушать «Smoke on the Water», наверное самую знаменитую из песен этого коллектива.

«Так, куда здесь нажимать» подумал Макс, включив вилку в розетку и осматривая переключатели на проигрывателе. За этим занятием его и застала вошедшая в комнату Алена.

– Не работает он, – сказала девушка, обращаясь к Максу, – усилитель в ремонте, лампочка там перегорела. Завтрак готов, пойдем.

Он положил пластинку обратно в стопку и вышел вслед за девушкой. На кухне стоял запах пригорелой пищи. На серванте стояла маленькая фотография Высоцкого, та самая которую девушка унесла с собой вчера. Возле фотографии в маленьком стаканчике, доверху засыпанном пшеном, стояла тонкая церковная свечка, коптя еле заметным пламенем.

Макс сел за стол, пододвинув тарелку к себе поближе. Он ел приготовленный, чуть пригорелый омлет изредка поглядывая на девушку. Та, уставившись к себе в тарелку молча ковыряла ложкой.

Поев и поблагодарив так красноречиво, как только мог, Макс пошел в комнату. Он бегал глазами по полкам с книгами, письменному столу, стоящему рядом телевизору, придумывая себе занятие. В конце концов, так и не найдя развлечений, Макс уселся в кресло, дожидаясь Алену. Вскоре сюда пришла и она.

Усевшись на колени к Максу, девушка положила свою голову к его груди.

– Пойдем на улицу, – обратился к ней Макс, мягко поглаживая ее бедра.

– Не хочу, – тихо ответила девушка, еще сильнее прижимаясь к нему, – я с тобой хочу просто посидеть.

– Просто сидеть не интересно, надо что-нибудь делать, – сказал Макс, обхватывая девушку под колени и пытаясь встать с кресла, держа ее на руках.

– Ну хватит, упадем сейчас, – Алена спрыгнула на пол и подошла к телевизору, включая его. – На вот, смотри.

Из динамика послышалась задорная песня, которую пели множество стройных голосов. Экран, разогревшись, вспыхнул яркими красками и на нем отобразились стоявшие ровным рядом певцы.

Алена вновь села к Максу и, свернувшись калачиком, с совершенным безразличием стала следить за происходящим на экране.

Раскланявшись со зрителями, певцы исчезли и вскоре, под торжественные звуки фанфар появилась сверкающая эмблема Московской олимпиады.

– Доброе утро, дорогие телезрители, – раздался из динамика голос диктора. – Начинается новый день, еще один день Олимпиады. Сегодня мы обязательно узнаем новых чемпионов, новых фаворитов, чьи имена золотом, серебром и бронзой будут увековечены на стене олимпийской славы.

Картинка на экране изобразила панораму огромного спортивного комплекса.

– А сейчас мы находимся в универсальном спортивном комплексе ЦСКА, где в этот момент проходят соревнования по фехтованию. Спортсмены фехтуют тремя видами оружия – это шпага, рапира и сабля. Соревнования по каждому из них проводятся в личном и командном зачетах. По бокам фехтовального подиума вы можете видеть несколько судей, внимательно следящих за ходом соревнования. Фехтование на Московской олимпиаде происходит без использования электронных устройств фиксаций уколов. Поэтому, пожалуй, этот вид спорта с самым субъективным судейством.

Фехтование на шпагах в личном зачете – в этой дисциплине будут проводиться первые соревнования. Шпага – дуэльное оружие с обоюдоострым лезвием, дальний родственник меча.

Судьи вызывают участников соревнований. «tes-vous pr't?» обращается к спортсменам судья. Традиционным языком соревнований является французский, участники кивают в знак готовности. «Allez!» дает судья сигнал о начале боя.

Бдительность к противнику, собственная безопасность и точность уколов – успех в фехтовании зависит от самого спортсмена; быстрота реакции и продуманная тактика – любой прием в шпажном бое должен быть обоснован. Шведский спортсмен выходит в устойчивую атакующую позицию, уколы противнику следуют один за другим. Тому не остается ничего иного, как перейти в глухую оборону, пытаясь отражать удары контратаками. Идет битва на опережение, атакующий продвинулся уже достаточно глубоко, чтобы диктовать свои условия теряющему контроль противнику. Бой идет до пяти уколов, и четыре из них шведом уже нанесены. Противник отклоняется при следующем выпаде, пытаясь контратаковать. Но прекрасная маневренность шведского шпажиста, вкупе с его надежным противодействием неожиданному нападению, дают свои плоды. Мгновенная атака, и кончик оружия касается тела противника. Бой выигран. «Золотую медаль завоевал Йохан Харменберг, Швеция» звучит торжественный голос судьи.

Фехтование – старинная воинская дисциплина. Возникшее еще в Античности, как неотъемлемая часть в воспитании воина, фехтование превратилось в искусство в средневековой Испании. Это было искусство, данное лишь аристократам. И сейчас, как дань традициям, форма фехтовальщиков имеет исключительно белый цвет – как символ чистоты и благородства.

На помост вызываются следующие участники соревнований. На этот раз фехтование будет проходить на рапирах в командной зачете. Рапира – разновидность шпаги, не способной нанести существенного ущерба в бою и использовавшейся изначально только для тренировок. Судья обращается к участникам соревнований, спрашивая об их готовности. Звучит команда на старт.

На прошлых Олимпийских Играх в Монреале, один из советских шпажистов совершил поступок, не достойный спортсмена, а тем еще более постыдный для любого фехтовальщика. Зная об использовании средств электронной фиксации, он встроил в рукоять своей шпаги кнопку, замыкающую электрическую цепь и фиксирующую нанесенный укол. Мошенничество было вскрыто, сборная СССР, уже будучи фаворитом, была с позором снята с соревнований. Сам же «спортсмен» был пожизненно дисквалифицирован и лишен всех наград и званий.

Игры прошли, впечатления остались. Причем, не самые приятные. Поэтому, Московская Олимпиада – это не столько соревнование за медали, сколько реабилитация своего имени сборной командой советских фехтовальщиков. Справляются, надо признаться, с этой задачей они довольно неплохо – налицо видимый отрыв и искусное владение техникой.

На помосте против француза бьется советский мушкетер Владимир Смирнов, один из лучших фехтовальщиков мира.

Фехтование – это нападение и защита. Выбирая атакующую тактику, спортсмен всегда должен помнить, что противник в любой момент может парировать удар и перейти в контратаку. Тогда уже сам атакующий вынужден будет обороняться. Фехтование – опасный вид спорта, в руках спортсменов находится боевое оружие. Травмы и увечья, вплоть до смертельного исхода, здесь не редкость. Экипировка для фехтования дает защиту от большинства видов ударов. Но, сноровка, тактика, дисциплина и корректность, уважение к сопернику и отточенные до профессионализма умения, в этом боевом искусстве значат намного больше. Это и есть тот щит, который сможет отразить атаки противника и привести спортсмена к победе.

Владимир Смирнов с легкостью побеждает противника. Он принес еще одно победное очко своей команде и сейчас, под ликующие крики зрителей, удаляется на скамейку. Отдых он заслужил в бою.

Следующая дисциплина – личная сабля. Бой за золотую медаль. На помост выходит венгерский спортсмен. Против него будет биться Виктор Кровопусков – прославленный советский саблист. У него уже есть две золотых медали прошлых Игр, четыре раза он становился чемпионом мира, и в прошлом году Международной федерацией фехтования он был признан лучшим саблистом мира. Кровоспусков поднимается на помост.

Совершенство технической и тактической подготовки лежит в основе фехтования. Нападение – залог успешного боя. Напавший первым имеет преимущество перед соперником. Частые атаки – следствие борьбы соперников за право быть первым. Непрерывная комбинация ударов, увеличение их продолжительности ведет к повышению результативности атак. Нет единой стратегии победы, нет универсальной тактики, ведущий спортсмена к пьедесталу почета.

В момент начала схватки четко ощущается потребность в информации о противнике, о его дальнейшем выпаде. Он может атаковать, или уйти в защиту, внезапно нанося ответный удар. Противник может пойти в контратаку, а может занять выжидающую позицию, выматывая и ищя возможности нанести роковой удар. В фехтовании множество стратегий и тактик, ведущих к победе. Спортсмен должен знать их и уметь пользоваться ими, он должен помнить, что противник не дремлет.

Противник продумывает очередной ход, чтобы обыграть его на поле схватки. Спортсмен должен проигрывать все возможные комбинации еще до их реализации, схемы будущих ходов должны мгновенно проноситься в его сознании. От скорости их проработки зависит его победа. Благодаря огромному количеству стратегий и многовариантности тактических ходов, фехтование называют «шахматы с мускулами». Спортсмен, изучивший тактику и стратегию боя, не теряющийся перед противником и мгновенно прорабатывающий свои действия, может рассчитывать на победу.

Виктор Кровопусков – несомненно лучший саблист, наносящий удары один за другим. Его противник уже повержен и последний укол приводит советского спортсмена к победе. Очередной победе на еще одной Олимпиаде, на этот раз на Московской.

Тем временем объявляется начало женских соревнований по фехтованию на рапирах в командном зачете. По команде судьи начинается первый раунд. Прекрасные воительницы, их движения легко и изящны, они с легкостью фехтуют этим уж совсем не женским оружием. Впрочем, Игры показывают, что слабый пол может дать немалою фору полу сильному, а в отдельных видах даже превзойти его.

Один на один, только ты и соперник, только мастерство и удача. В фехтовании характерно острое личностное противоборство между противниками. Психологическое подавление противника – еще один залог успешного боя. Задавить противника авторитетом, запугать его, устрашение – неплохой козырь в битве. Сломленный духом противник уже не может успешно сопротивляться, даже если он был мастером боя. Победитель в этом случае уже определен заранее. Хладнокровие, уверенность, выдержка – три главные черты фехтовальщика. Полная невозмутимость и маскировка своих действий, обманные маневры и неопределенность атак. Абсолютная эмоциональная сухость – противник не должен знать когда произойдет очередной выпад. И только после точного укола все меняется с точностью до наоборот – эмоции перехлестывают через край, поднятый кулак возвещает о победе, и ликующий крик срывается с уст. И все для того, чтобы морально задавить противника перед следующим раундом.

Фехтование – это схватка, это битва между двумя соперниками, между двумя командами. На Московской Олимпиаде сильнейшими фехтовальщиками оказываются французы – на их счету четыре победы в четырех дисциплинах. Французская сборная по фехтованию оказывается самой сильной в командном зачете. Итого, шестнадцать золотых медалей Москвы уезжает на родину мушкетеров…