Текст книги "Четвертая воздушная"

Автор книги: Константин Вершинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Неподалеку от ВПУ мы расположили пункт управления истребительной авиацией, которым руководил генерал А. В. Борман. Там находилась главная радиостанция наведения. В этом же районе были развернуты и четыре вспомогательные.

Для командиров авиационных полков и дивизий были организованы выезды на главную станцию наведения. Наблюдая за воздушными боями, они быстрое подмечали все положительное и отрицательное в действиях подчиненных.

Одновременно шла подготовка летчиков. Мы провели дивизионные летно-тактические конференции, на которых было изучено все передовое и поучительное из накопленного в предшествующих операциях. Лучшие мастера воздушного боя А. И. Покрышкин, Д. Б. Глинка и Б. Б. Глинка, В. И. Фадеев, Г. А. Речкалов, В. Г. Семенишин и другие поделились своим опытом с молодыми авиаторами. Порой разгорались теоретические дискуссии по тем или иным проблемам. Предметом споров чаще всего служили вопросы тактики: какой прием борьбы, какой метод атаки наиболее выгоден в данной конкретной ситуации воздушного боя. Бывало и так: пара или четверка ведут поединок, а остальные с земли наблюдают за их действиями. Таким образом, на практике проверялись суждения и предложения людей, вырабатывалось единое мнение о всех новинках. Много полезных рекомендаций по тактике было узаконено, и летчики руководствовались ими как уставными положениями.

После конференций прибывшие к нам новички приступили к полетам, а затем стали проводить учебные бои. В роли их наставников на первом и втором этапах выступали наиболее опытные летчики.

Несмотря на повседневную напряженную боевую учебу, во всех частях проводилась партийно-политическая работа. Ее организовывал и направлял мой заместитель по политической части генерал Ф. Ф. Веров, прибывший к нам на место генерала В. И. Алексеева, отозванного в распоряжение Главного политуправления Красной Армии.

В полках читались лекции и доклады, проводились беседы и политинформации. В них шла речь о повышении боевой активности летчиков, о дальнейшем улучшении качества обслуживания полетов инженерно-техническим составом, о бесперебойном снабжении авиачастей всем необходимым. Армейская печать широко пропагандировала героические подвиги авиаторов. Все это еще больше мобилизовывало авиаторов на успешное выполнение поставленных задач.

4 апреля войска Северо-Кавказского фронта перешли в наступление. Впереди действовала 56-я армия. Преодолевая упорное сопротивление врага, ее соединения продвинулись до железной дороги, что восточнее Крымской. Но к концу дня погода резко ухудшилась. Из-за сильных ливней видимость сократилась до 500 метров, и артиллерия, поддерживавшая пехоту, не смогла вести прицельный огонь. На следующий день реки Адагум, Вторая и Абин вышли из берегов, размыли дороги. Транспорт и артиллерия остановились, наступление застопорилось. Атаки, предпринятые 6 апреля, успеха не принесли.

14 апреля войска фронта возобновили наступление. Попытки 9, 37 и 58-й армий прорвать вражескую оборону оказались безрезультатными. Несколько удачнее на первых порах сложилась обстановка в полосе действий 56-й армии. Преодолев сопротивление противника, ее войска почти вплотную подошли к станице Крымская. Но вскоре и здесь наступление застопорилось. Гитлеровцы бросили в бой свежие силы: более двух полков пехоты, 60 танков, до 600 бомбардировщиков. Наша авиация, значительно уступавшая в численности вражеской, не смогла предотвратить всех ударов немецких бомбардировщиков.

Трое суток враг непрерывно контратаковал наши войска. И это понятно: их наступление в районе Крымской мешало гитлеровскому командованию осуществить операцию по ликвидации плацдарма на Мысхако, начатую еще 6 апреля. Советский десант, высадившийся на Малую землю, своими активными действиями сковывал значительные силы гитлеровцев.

Не добившись успехов под Крымской, 17-я немецкая армия, чтобы выполнить приказ Гитлера о ликвидации противника в районе южнее Новороссийска, начала наступление на Мысхако. Ее активно поддерживала авиация. Поэтому бои в воздухе приняли невиданный размах, переросли в настоящее сражение.

Особенно крупные налеты на Краснодар и прилегающие к нему населенные пункты гитлеровцы совершали 15 и 16 апреля. Однако эта агрессивность им дорого обошлась: в воздушных боях они потеряли 67 самолетов. Наши потери составили 20 машин.

Вражеские бомбардировщики действовали группами по 30 – 40 самолетов. "Юнкерсов" и "хейнкелей" сопровождали большие наряды "мессершмиттов". Подразделения наших истребителей, сменяя друг друга, постоянно находились над полем боя. Барражировали они на разных высотах, то есть эшелонированно. При появлении самолетов противника часть из них сковывала боем его истребителей, а основные силы обрушивались на бомбардировщиков, уничтожая их или вынуждая к бегству. Поэтому эффективность неприятельских воздушных налетов резко снижалась или вообще сводилась к нулю.

Активные и решительные действия нашей истребительной авиации заставили немецко-фашистское командование увеличить высоту бомбометания до 5000 метров. При этом "мессеры", сопровождающие своих бомбардировщиков, всякий раз стремились затянуть наших истребителей еще выше – примерно на 7000 – 8000 метров. Но и такая тактика не приносила врагу желаемых результатов.

Все его попытки уничтожить массированными ударами важные объекты в районе Краснодара потерпели неудачу. Эшелонирование боевых порядков, умелое применение вертикального маневра и четкое управление боем по радио позволили нашим летчикам одерживать внушительные победы над противником.

Вот несколько характерных примеров, подтверждающих высокую выучку и тактическую грамотность бойцов 4-й воздушной армии.

Четверка истребителей Як-1 во главе со старшим лейтенантом И. М. Горбуновым прикрывала наземные войска. На высоте 2000 метров звено встретило пару Ме-109Ф. Заметив "яков", немцы развернулись и с набором высоты пошли в сторону солнца, рассчитывая ударить по советским летчикам внезапно, сверху. Разгадав замысел противника, Горбунов сразу повел звено на высоту. Поднявшись на 4500 метров, он увидел, что "мессера" находятся на 300 – 400 метров ниже.

Фашисты не ожидали, что четверка "яков" окажется сверху, и это предрешило исход воздушного боя. Пикируя под большим углом, Горбунов зашел в хвост паре Ме-109 и первой же очередью уничтожил ведомого. Ведущий попытался уйти крутым пикированием. Четверка Горбунова преследовала его до высоты бреющего полета и все-таки сбила.

Мы уже говорили, что наши истребители эшелонировали боевой порядок по высоте. Но это было лишь одним из условий для достижения успеха. Не менее полезным оказалось и расчленение боевого порядка, то есть увеличение дистанций и интервалов как между самолетами в парах, так и между парами в группе. Такая разряженность обеспечивала и свободу маневрам и хорошее наблюдение за воздухом. Если раньше при полете в плотном строю летчик следил в основном за ведущим, за его маневром, то теперь его внимание сосредоточивалось на осмотрительности, на поиске противника.

Наиболее выгодным боевым порядком при барражировании оказался "фронт". В этом случае обе пары (если рассматривать, например, звено) идут на одном уровне, внешне здесь нет ни ведущей ни замыкающей. Что же дает такой боевой порядок, в чем его преимущество?

Предположим, противник, оказавшись позади звена, атакует левую пару. Правой, чтобы отбить эту атаку, достаточно развернуться всего на 90 градусов. Такая же возможность будет и у левой, если нападению подвергается правая. Даже при одновременной атаке обеих пар в принципе ничего не меняется: правая отбивает врага от левой, левая защищает правую.

При боевом порядке "фронт" интервал между самолетами в парах составлял 200 – 250 метров, а между парами – 800 – 1000 метров; превышение первой над второй – 400 – 500 метров. Если задание выполнялось группами из 8 – 12 самолетов, то они разбивались на две подгруппы и шли с превышением одна над другой на 800 1000 метров. Такой боевой порядок обеспечивал хорошую зрительную связь между отдельными самолетами и парами, взаимодействие между ними, свободу маневра и, повторяю, давал возможность пилоту концентрировать главное внимание на поиске противника. Действуя смело и решительно, летчики одерживали победы над врагом даже при явном его численном превосходство.

Так, пять советских истребителей, возглавляемых штурманом 16-го гвардейского полка гвардии майором П. Т. Крюковым, прикрывали свои войска, барражируя на высоте 2500 – 3000 метров. Когда от радиостанции наведения поступил сигнал "Противник справа", ведущий увидел ниже и правее себя четыре Ме-109. Оценив обстановку, он принял решение атаковать фашистов в одиночку, чтобы не отвлекать всю группу от выполнения основной задачи. Ведомому приказал возглавить оставшееся звено.

Действия Крюкова не имели ничего общего со стремлением похвалиться своей удалью перед подчиненными. Они были продиктованы сложившейся обстановкой, основывались на большом боевом опыте этого замечательного летчика.

Крюков проявил себя еще в боях у реки Халхин-Гол. За мужество и высокое летное мастерство он был награжден тогда орденом Красного Знамени. Да и в Великой Отечественной войне этот скромный, скупой на слова воздушный боец уже успел одержать немало побед над фашистскими асами.

Принимая решение атаковать в одиночку, майор рассчитывал не только на личное мастерство и на преимущества в высоте. Он знал, что в трудный момент каждый летчик группы придет ему на помощь.

Крюков развернулся и пошел в лобовую атаку. Открыв огонь с дальности 100 150 метров, он сбил ведущего. Ведомый сбитого фашиста сразу же бросился наутек. Продолжая схватку с оставшейся парой "мессеров", майор вскоре одного из них тоже вогнал в землю. Удалось ему подбить и второго. Крюков преследовал его до тех пор, пока не наткнулся на сильный зенитный огонь противника.

Через некоторое время наземное командование подтвердило результаты воздушного боя. Победителю этого неравного поединка объявили благодарность. В дальнейшем майор Крюков одержал немало побед над врагом. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 24 мая 1943 года ему было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Самым искусным мастером воздушных боев был командир эскадрильи капитан А. И. Покрышкин. В небе Кубани с особенной полнотой и яркостью проявились его недюжинные способности летчика-истребителя. Среди авиаторов он пользовался непререкаемым авторитетом.

В качестве примера высокого мастерства нашего аса расскажу о двух воздушных боях, проведенных им 12 апреля в районе Краснодара. Восьмерка наших истребителей во главе с Александром Покрышкиным прикрывала войска, барражируя на высоте 1500 – 2000 метров. Боевой порядок состоял из двух четверок, эшелонированных по высоте до 500 метров и в глубину на 600 – 800. Нижнюю (ударную) группу возглавлял сам комэск, верхнюю (группу прикрытия) – младший лейтенант А. Науменко.

Шестерка Ме-109, оказавшись при встрече выше звена Покрышкина, пошла в атаку. Гвардейцы приняли бой. С дистанции 800 метров капитан открыл стрельбу и передал команду Науменко нанести удар по противнику сверху. Обстановка изменилась мгновенно. Оказавшись под сильным огнем снизу и сверху, фашисты не выдержали и стали уходить со снижением. Покрышкин устремился в погоню, а для обеспечения своего тыла приказал младшему лейтенанту Науменко следовать сзади и выше. Предусмотрительность комэска оказалась очень разумной. Шестерка "мессеров", с которой летчики начали бой, оказалась лишь частью группы вражеских истребителей. На помощь ей пришла еще четверка Ме-109. Выскочив из облаков, гитлеровцы рассчитывали нанести внезапный удар. Но их вовремя заметили другие летчики группы Покрышкина и стремительно атаковали на встречно-пе-ресекающихся курсах. В результате сержант Савин сбил одного, а сержант Сутырин подбил другого "месса". Капитан Покрышкин и старший лейтенант Г. Речкалов, настигнув шестерку Ме-109, тоже сбили по одному самолету. Потеряв, таким образом, четыре машины, фашисты поспешили выйти из боя.

Покрышкин собрал группу и продолжал прикрывать свои войска. Вскоре он заметил, что невдалеке идет жаркий воздушный бой. Немедленно повел свою группу туда. И разумно поступил. Гвардейцы вовремя пришли на помощь четверке наших истребителей, которую теснили восемь "мессеров". Используя запас высоты, они атаковали врага всей группой. Одного "мессершмитта" сбил капитан Покрышкин, второго – младший лейтенант Науменко. Ошеломленные внезапной и стремительной атакой, гитлеровцы растерялись. Воспользовавшись их замешательством, комэск уничтожил еще один вражеский самолет. А когда фашисты начали удирать, Сутырин сумел догнать последнего и тоже вогнал ого в землю.

Так, проводя два воздушных боя за один вылет, восемь наших летчиков сбили семь вражеских истребителей и одного подбили. Сами потерь не имели.

Эта победа была результатом исключительно правильных действий ведущего, зрелости и высокого летного мастерства каждого летчика группы. Покрышкин к этому времени был уже опытным бойцом. На его счету числилось 363 вылета, 60 воздушных боев, 20 сбитых вражеских самолетов. Речкалов имел 180 боевых вылетов и в 40 воздушных боях сбил 13 самолетов противника; Науменко – 185 вылетов, 30 боев, 8 сбитых машин. Сержант Савин, самый молодой из участников этого вылета, имел 18 вылетов, 13 раз дрался с противником и лично сбил четыре самолета.

Огромную роль в бою сыграло радио. Ведущие умело управляли действиями своих подчиненных, добивались четкого взаимодействия между отдельными группами.

Наступило время более подробно рассказать о радиостанциях наведения исключительно важном новшестве 4-й воздушной армии в системе организации боя и руководства им. Расположенные в непосредственной близости от линии фронта (в 7 – 10 километрах), они стали неотъемлемой частью управления действиями истребительной и штурмовой авиации. Командиры, находившиеся на радиостанциях, постоянно информировали летчиков о воздушной обстановке, наводили их на противника, предупреждали о появлении и намерениях вражеских истребителей, пытавшихся использовать солнце и облачность для внезапной атаки.

На главной радиостанции, расположенной у переднего края пехоты и предназначенной прежде всего для наведения истребительной авиации, вначале находился командир 216-й дивизии генерал-майор авиации А. В. Борман. Летчиков, прибывающих в район патрулирования, он сразу же информировал об обстановке. Это придавало им большую уверенность. Он наводил их на противника, следил за боем и, если требовалось наращивание сил, вызывал истребителей, патрулирующих над соседними районами или дежурящих на аэродроме. Он сообщал о каждом подбитом и сбитом вражеском самолете, и это еще больше воодушевляло пилотов. Нередко короткими, четкими командами он помогал летчикам устранить ту или иную ошибку в бою или, наоборот, поддерживал правильные решения и действия. Так, например, наблюдая за боем группы Покрышкина, он тут же по радио объявил ему благодарность.

О том, как происходило наращивание сил в бою и как оно было нужно и важно, говорит такой факт. Восьмерка скоростных истребителей, барражируя над своими наземными войсками, получила с радиостанции наведения сообщение о том, что в районе Абинской идет воздушный бой и нашим требуется помощь. Придя в указанный район, ведущий восьмерки майор В. Г. Семенишин увидел, что четверка ЛаГГ-3 дерется с десятью Ме-109 на высоте порядка 1000 метров.

В стороне от района, где шел этот бой, находились еще две четверки Ме-109. Одна из них, имитируя поединок пары с парой, видимо, преследовала цель отвлечь внимание наших истребителей, пришедших на помощь своим, и дезориентировать их. Вторая, находившаяся выше, подкарауливала отставшие или подбитые наши самолеты.

Группа Семенишина, имея преимущество в высоте, спикировала на противника. Завязалась ожесточенная схватка, в которую вступили и два звена Ме-109, находящихся в стороне. Потом подошло еще несколько "мессеров". 12 наших истребителей оказалось против 30 вражеских. Гитлеровцы все время стремились добиться преимущества в высоте, но безуспешно. В конце концов им пришлось встать в круг и вести оборонительный бой. В результате два вражеских самолета были уничтожены и один подбит. Мы потеряли только одну машину.

Эти примеры – образец смелых и решительных действий советских летчиков. Они убедительно показывают, как нам удалось в первых же воздушных боях захватить инициативу, почему оказались битыми даже отборные немецкие асы.

Однако наряду с хорошим и заслуживающим похвалы в действиях некоторых наших авиаторов были и серьезные недостатки. Вот один из поучительных случаев. Встретив группу вражеских бомбардировщиков, шедших под прикрытием истребителей, наши летчики, чтобы обезопасить себя от удара сзади, скопом наваливались на "мессершмиттов". Они забыли о своей главной задаче уничтожать бомбардировщиков. А те, воспользовавшись благоприятной обстановкой, прорвались к намеченным объектам.

Имела место недооценка преимущества в высоте и вертикального маневра. Были случаи, когда бои велись скученными боевыми порядками и только на виражах. Это приводило к неоправданным потерям.

Тщательно анализируя каждый боевой вылет, каждый воздушный бой, командиры авиационных полков и дивизий, офицеры штаба армии быстро определили причины таких потерь, поняли, почему некоторые летчики и на новых скоростных самолетах подчас не могли успешно выполнить боевую задачу. Вот что писал мне тогда генерал А. В. Борман, возглавлявший главную радиостанцию наведения: "Я пришел к выводу, что надо в корне менять методы ведения оборонительного боя, применявшиеся в первые дни войны. Сегодня они стали уже большим злом. Надо дать летчикам почувствовать их силу в паре. Нужен перелом. Переход к новому должны начинать командиры полков. Сейчас они, опасаясь потерь, на любое задание посылают группу из 8 – 12 самолетов и не дают инициативы ведущим пар. Командиры группы, в свою очередь, боясь потерять из поля зрении самолеты, водят их в скученных боевых порядках, связывая этим свободу маневра. В бою паре легче маневрировать, атаковать и уходить из-под ударов. Находясь на радиостанции наведения и наблюдая за действиями летчиков, я твердо убедился в этом".

Далее в письме говорилось о том, что старые, изжившие себя формы оборонительного боя на самолетах И-16 и И-153 до сих пор еще используются в некоторых частях. Происходит это потому, что отдельные командиры, привыкшие направлять боевую деятельность подчиненных со своего аэродромного КП, не выезжают в расположение наземных войск, не управляют самолетами с помощью радиостанций, установленных вблизи от переднего края. Поэтому они и не могут увидеть и освоить все то новое, что появилось в тактике скоростных истребителей, что стало не экспериментальным, а закономерным.

Письмо мы размножили и разослали в истребительные авиационные дивизии. Оно обсуждалось со всеми командирами полков и эскадрилий. На основе поступивших от них предложений был издан приказ. Полки получили конкретные указания: в боевой работе истребителей широко использовать свободные полеты; основой боевого порядка считать свободно маневрирующие пары; паре, находившейся в боевом порядке группы, предоставлять максимум инициативы в действиях; главным средством для достижения четкого и устойчивого взаимодействия пар в бою считать радиосвязь, смелее вести работу по воспитанию асов, предоставлять им самостоятельность в выборе целей и методов атаки...

Короче говоря, мы запретили "строй-рой" – сомкнутый боевой порядок, основой которого была "локтевая" или зрительная связь, где товарищи будто подбадривают друг друга, а в действительности только связывают. Мы запретили его, чтобы летчики, как говорилось в письме, больше не ходили "роем" и не "жужжали, как пчелы", а могли результативно, успешно драться с противником. Для этого мы одобрили и узаконили новый боевой порядок, основой которого стал свободный маневр пар (в рамках пространства, занимаемого подразделением), эшелонированных по высоте и рассредоточенных в глубину.

Но запретить старое и узаконить новое – лишь половина дела. Главное убедить людей, что это сделано правильно, что когда-то привычное уже действительно изжило себя, а пришедшее ему на смену имеет широкие перспективы. Нас беспокоили некоторые авиационные командиры, привыкшие жить и работать по старинке. Им трудно будет перестраиваться, ломать свою психологию, отречься от годами установившихся взглядов на тактику применения истребительной авиации. Чтобы перейти на новые рельсы, таким командирам надо было лично и не однажды понаблюдать за воздушными боями крупных групп скоростных истребителей, проанализировать действия летчиков и своими глазами убедиться, какие недостатки порождали "строй-рой" и так называемая "карусель" – бой на виражах.

Поэтому один из пунктов приказа гласил: "Командирам авиаполков и дивизий в обязательном порядке лично выезжать в наземные войска для наблюдения за действиями своей авиации над полем боя".

Такой методический подход оказался правильным. Бывая в наземных войсках, наблюдая за воздушными боями, командиры сами убедились в том, что многие из устоявшихся приемов использовании авиации уже устарели. В короткий срок они сумели мобилизовать весь летный состав на овладение новой тактикой применения скоростных истребителей. В основу обучения был положен опыт лучших мастеров воздушного боя: Покрышкина, Речкалова, Крюкова, братьев Глинка, Семенишина, Фадеева...

В ходе освоения новых тактических приемов встречались, разумеется, определенные трудности. Преодоление их потребовало и времени и глубокого анализа боевого опыта. Взять, к примеру, вопрос о роли авиационного командира, управляющего действиями истребителей с радиостанции наведения. Получив указание об обязательном выезде авиационных командиров на передний край для наблюдения за действиями своей авиации, некоторые начальники стали без разбора, без учета опыта каждого предоставлять им право руководить, командовать, управлять.

Хорошее начинание пошло делу во вред. Появится в поле зрения, например, пара Ме-109, и сразу же в эфир летит информация: "В воздухе "мессы"!" А где эти "мессы", сколько их – об этом ни слова.

Каждый летчик, услышав такое предупреждение, считал, что противник где-то рядом, и начинал искать его, меняя курс и высоту. Нервы его напрягались до предела, порой он забывал о своей главной задаче. И это вполне объяснимо: нет страшнее врага, которого не видишь.

Допускались и другие ошибки. При появлении вражеских штурмовиков на малых высотах нашим истребителям, патрулировавшим в воздухе, подавалась команда: "Всем вниз!" Вся верхняя зона, таким образом, сразу оголялась, и бомбардировщики противника беспрепятственно проходили к намеченному объекту.

Некоторые командиры, находясь на радиостанции наведения, были слишком многословны. Их речи не только отвлекали внимание летчиков, но и мешали ведущим группам подавать команды. В эфире каждое лишнее слово заглушает работу самолетных радиостанций.

Пришлось снова издать приказ. В нем разъяснялось, что управление самолетами по радио нужно предоставлять только хорошо подготовленным командирам, понимающим природу современного боя. Были четко определены и их обязанности.

Упорядочение работы на радиостанциях наведения и устранение недостатков в тактике ведения воздушного боя сыграли весьма положительную роль. К наступлению наших войск на станицу Крымская 4-я воздушная армия оказалась вполне подготовленной.

Большое значение мы придавали обобщению и распространению боевого опыта, быстрому внедрению его в практику работы летного состава, командиров и штабов. Вначале этим занимался только офицер оперативного отдела Г. А. Пшеняник (ныне генерал-майор авиации в отставке, профессор, доктор военных наук). Затем было создано специальное отделение. Оно составляло ежемесячные обзоры боевых действий армии как самостоятельных, так и в операциях, проводимых совместно с сухопутными войсками. В специальном журнале ежедневно фиксировались результаты полетов на боевые задания и описывались наиболее поучительные примеры. Обобщенный опыт отражался также в информационных листках, которые печатались в типографии и рассылались в полки. Содержание их доводилось до каждого авиатора. Эти и другие мероприятия, безусловно, сыграли немалую роль в дальнейшем повышении боевого мастерства летчиков.

Но вернемся к началу первого воздушного сражения. Для уничтожения нашего десанта, высадившегося в районе Мысхако, фашистское командование создало специальную боевую группу, возглавляемую генералом Ветцелем. В нее входило около четырех пехотных дивизий, насчитывавших примерно 27 тысяч человек и имевших на вооружении 500 орудий и минометов. Боевые действия группы поддерживало свыше 1200 самолетов, три подводные лодки и флотилия торпедных катеров.

17 апреля после мощной артиллерийской и авиационной подготовки противник перешел в наступление. Атаки следовали одна за другой. В налетах на небольшой клочок земли, обороняемой десантниками, участвовали 361 обычный и 401 пикирующий бомбардировщик, 71 штурмовик, 206 истребителей. Им мы могли противопоставить лишь 500 самолетов, в том числе 100 бомбардировщиков.

Противник имел преимущество и в базировании своей авиации. Аэродромы Анапа и Гостагаевская, с которых действовали его истребители, были в 40 – 50 километрах от Новороссийска, наши же располагались значительно дальше. Советские истребители могли находиться в районе боевых действий всего 10 – 15 минут, вражеские – 30 – 40.

Кроме того, боевую работу нашей авиации ограничивали северо-западные отроги Главного Кавказского хребта. Высота их была вроде бы небольшая – 400 500 метров. Но, если облака опускались до горных вершин, истребители уже не могли летать.

Воспользовавшись благоприятными условиями, противник группами по 20 – 40 самолетов начал бомбить наш плацдарм и прилегающие к нему причалы. Десантники оказались в тяжелом положении. Советские истребители, эшелонируя свои боевые порядки по высоте, в течение трех дней, с 17 по 19 апреля, героически сражались с врагом. Они наносили ему большие потери, снижали эффективность ударов его авиации, но сил у нас было явно недостаточно для завоевания господства в воздухе.

18 апреля гитлеровцы ценой огромных потерь, прорвали передний край нашей обороны и продвинулись на глубину до километра. Создалась угроза рассечения плацдарма на две части. Подтянув резервы, фашисты готовились к последнему штурму. Он был назначен на 12 часов 20 апреля 1943 года.

В связи с усилением группировки немецкой авиации в Крыму и на Таманском полуострове Верховное Главнокомандование решило перебросить на Северо-Кавказский фронт три авиационных корпуса из резерва Ставки: 3-й истребительный (командир – генерал Е. Я. Савицкий), 2-й бомбардировочный (командир – генерал В. А. Ушаков) и 2-й смешанный (командир – генерал И. Т. Еременко), 287-ю истребительную дивизию (командир – полковник С. П. Данилов).

К 20 апреля из состава этих соединений на Кубань прибыло 300 самолетов. Переброска и ввод в бой остальных сил (до 200 самолетов) происходили в конце апреля – начале мая. Таким образом, ВВС Северо-Кавказского фронта на 20 апреля насчитывали 900 самолетов, 800 из них составляла фронтовая авиация: 270 истребителей, 170 штурмовиков, 165 дневных и 195 ночных бомбардировщиков.

Боеспособность ВВС фронта значительно возросла. И не только потому, что увеличилось количество самолетов. Совершенно иным стало качество их. Если в период зимнего наступления на Северном Кавказе удельный вес новых типов бомбардировщиков составлял 25 – 30 процентов, то теперь он увеличился до 65. Истребительные полки, прибывшие к нам, были оснащены отечественными "яками" и "лавочкиными". Лишь небольшую часть (около 11 процентов) составляли самолеты английского и американского производства "спитфайры" и "аэрокобры".

Была усилена группа авиации дальнего действия, возглавляемая генералом Н. С. Скрипко. К имевшейся здесь 50-й бомбардировочной дивизии прибавилась 62-я дивизия. В мае оба соединения вошли в состав вновь сформированного 6-го авиакорпуса (командир – генерал Г. Н. Тупиков).

Наряду с общими наметками по координации действий военно-воздушных сил Северо-Кавказского фронта, 6-го авиационного корпуса дальней авиации, ВВС Черноморского флота и резерва Главного командования был разработан детальный план боевого применения частей и соединений 4-й воздушной армии. Истребители на весь период операции закреплялись за одними и теми же бомбардировочными и штурмовыми частями. Все это создавало хорошие условия для взаимодействия, повышало личную ответственность командиров за выполнение поставленных задач.

Узнав о том, что противник решил наступать на Мысхако 20 апреля, мы создали специальную группу истребителей. Взаимодействуя с авиацией Черноморского флота, она перехватывала самолеты противника, вылетавшие с аэродромов Керченского полуострова.

Чтобы ослабить активность авиации противника, мы нанесли несколько ударов по местам ее базирования. Особенно успешно действовала АДД по Крымским аэродромам Сарабуз и Саки. Там было уничтожено и повреждено более 100 самолетов 55-й бомбардировочной эскадры.

Утром 20 апреля нам стало известно, что противник сосредоточил большие силы в районе Федотовки. Оценив обстановку, наше командование пришло к выводу, что гитлеровцы начнут наступление предположительно в 12.00. Поэтому авиационная контрподготовка была перенесена на полчаса раньше.

Внезапный удар сотни советских бомбардировщиков по боевым порядкам гитлеровцев, изготовившихся для атаки, был настолько эффективным, что никто из них не рискнул даже поднять головы. Последующие попытки фашистов продвинуться вперед были уже робкими и разрозненными. Советские десантники легко отбили их.

Второй бомбовый удар по тому же участку вражеской обороны мы нанесли в 10.20. В нем участвовало 100 самолетов. В результате штаб группы "Ветцель" был разгромлен, управление войсками нарушено, тщательно подготовленное наступление сорвано.

Анализируя причины своей неудачи, командующий 17-й немецкой армией генерал Руофф на совещании 23 апреля заявил: "Наступление 20 апреля, в котором приняли участие все имеющиеся в распоряжении силы, пострадало значительно от того, что ему препятствовала атака русской авиации, в которой приняли участие 100 самолетов".

А вот оценка действий нашей авиации командующим 18-й армией, в состав которой входила группа десантных войск, обороняющих плацдарм. Генерал К. II. Леселидзе писал: "Массированные удары нашей авиации по противнику, пытавшемуся уничтожить десантные части в районе Мысхако, сорвали его планы. У личного состава десантной группы появилась уверенность в своих силах".