Текст книги "Подрядчик (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 3

– Твою ж мать! – пробормотал я, переворачиваясь на другой бок. – Приснится же такое!

И то верно – сон на редкость бредовый. Будто бы развалился цех, который я строил! Да нереально! Все, что я строил – стояло, стоит, и стоять будет! А еще – что меня хотели грохнуть, что Семенов построил машину времени, и я оказался в восемьдесят восьмом году, где меня опять попытались замочить, но, вместо этого, я сам завалил двоих жуликов! Бредятина полнейшая! Был бы я Лукьяненко – книгу бы написал… а что, говорят же, что многим личностям с мировыми именами и сюжеты книг, и симфонии, и даже целые периодические таблицы во сне приходили! Может, бросить стройку, и за перо взяться?

Усмехнувшись, я открыл глаза… да так и застыл, с кривой усмешкой на лице. Стол, допотопный холодильник "Ковровец", газета "Правда" на скамейке, пустая бутылка "Пшеничной", ходики на стене… не приснилось.

– Здрасти, приехали, – произнес я, вставая с кровати.

Не приснилось… Нащупав на столе пачку "Беломора" и коробок спичек, я прикурил папиросину. Голова стала соображать намного лучше. По большому счету, все остается без изменений, приоритетная задача – найти Семенова, а там видно будет. Другой вопрос – в таком виде хорошо стоять перед командармом полвека назад, а сегодня первый же мент меня повяжет. По меньшей мере, стоило отмыться от крови, и, если повезет – от грязи тоже. Немаловажный момент – стрелки на ходиках показывали половину пятого, и, судя по всему – не утра, значит сегодня Евгения Борисовича в институте уже не поймаю…

– До апельсина, – махнул я рукой. – Завтра найду.

Опустошив карманы, сложив вещи в шкаф, я взял одежду в охапку и отправился в баню. Здесь, подкинув дровишек, утопив шмотки в тазике с водой и присыпав их половиной пачки порошка, я принялся за руки. Кровь не отмывалась, а отламывалась целыми кусками. Вспомнив кое-что, я поднял половик в предбаннике и открыл погребок. Пятилитровая алюминиевая канистра с пивом оказалась на месте. Да-да, батя у меня человек запасливый! Сделав несколько глотков прямо из горловины, я понял – вот оно, счастье! Но самое обалденное то, что уже почти сутки молчит телефон, никто меня не долбит, никто не хочет ни новый коттедж, ни зарплату, никто не предлагает купить кирпич по "конкурентной" цене. Лепота!

Вообще, мне очень повезло – Семенов мог отправить меня и во времена Монголо-Татарского Ига, а в тринадцатом веке, судя по слухам, таксисты были менее сговорчивы. А так… я – в конце восьмидесятых! Признаться, мой любимый отрезок в истории – культ здоровых пушек типа IMI Magnum Desert Eagle, мощных автомобилей типа Ford Bronco, мода на пышные женские прически и короткие юбки. Секс, наркотики и рок-н-ролл, что еще для счастья не хватает? Правда, все это было там – за железным занавесом…

Развесив выстиранные вещи, одев все тот же халат, с канистрой подмышкой, я покинул баню. Но здесь меня ждал очередной сюрприз! Над грядкой с викторией склонилась совершенно потрясающая попка! Короткое летнее платьице с ромашками открывало красивые, загорелые ножки. Этот Советский Союз – прямо рай какой-то!

– Приветики! – произнес я.

– Ой! – резко развернулась девушка. – А вы кто?

Милое личико с острым подбородком и пухлыми губками, испачканными ягодами, окаймленное светлыми кудрями, огромные синие глазищи с ресницами такой длины, что ими подметать пол можно… гостья показалась мне смутно знакомой.

– Алексей, – представился я. – Но ты можешь звать меня просто Леша. Двоюродный брат Сереги, – добавил я, опережая ее вопрос. – А ты?

– Вика, – улыбнулась девушка, сверля меня глазами. – Я тут по соседству живу, – махнула она рукой. – Сергей с Таней попросили меня присмотреть за садом, пока они на конференции…

– Конференции? – переспросил я.

И тут меня как током ударило. Бывает же такое – не было необходимости, и не помнил, а тут – даже полку вспомнил – третья сверху, где у меня стоит книга Костина "402 метра", в которой хранится куча бон разных времен и народов, в том числе и две бумажки – тысяча злотых с изображением Коперника и пять тысяч злотых с изображением Шопена. Вот эти-то купюры я и привез в 1988 году, когда родители брали меня, десятилетнего пацана, с собой на конференцию в Варшаву. Это метко Акелла промахнулся!

– Ну да! – тряхнула кудрями Вика. – А вы не знали?

– Ах, да, да, да! В Польше! А то как же! Я сам-то не местный, в Пи… в Ленинграде живу. Вот, в командировку приехал, решил заглянуть… – на ходу придумывал я.

– Как интересно! – всплеснула руками девушка. – А я из Челябинска никуда ни разу не выезжала… а вы на озере уже были?

Видимо, озером она называла поросший камышом пруд, пляжа перед которым осталось полтора квадратных метра… Эгей! Я снова немного позабылся – сейчас, двадцать лет назад, Карповое еще в очень неплохом состоянии! Даже, наверно, и карпов, в честь которых названо озеро, не всех перевели!

– Нет, что ты, – отмахнулся я. – Я только недавно приехал. Даже еще пообедать не успел!

– Так давайте сходим, искупаемся, а потом я приглашаю вас к нам на шашлык! Хотите?

– Хочу, но… я без плавок…

– Ничего страшного, – доверительно сообщила она, подойдя поближе. – Я тоже!

– Ну! Это здорово меняет дело! – оскалился я. – Ты пиво пьешь? Вот и отлично!

На берегу девушка провела меня мимо пляжа, и, крутанув попкой, направилась в сторону ивняка. Хм! А я слышал, что в СССР секса нет! Не последовать за этими ногами было бы преступлением, и я, чуть отстав, чтобы дать насладиться глазам, пошел за ней. Поравнявшись с кустами, Вика раздвинула ветки, и исчезла в листве. Я продрался следом. Место, на котором мы оказались, мне было совершенно незнакомо. Забавно! А я наивно предполагал, что знаю здесь каждую травинку! Оказалось – нет!

Густая поросль ивняка создавала естественный тайник для небольшого пятачка песка, а камыши, торчащие из воды, скрывали от посторонних глаз прибрежную полосу. Ну просто идеальное место, чтобы скрыться от посторонних глаз!

Я влил в себя несколько граммов пива. Вика, перехватив емкость, сделала пару глоточков, и, развернувшись ко мне спиной, томно прошептала:

– Алексей, помогите, пожалуйста, девушке!

Потянув за лямочку, я развязал бантик на ее шейке, и платье упало к ступням проказницы. Перед моим взором предстала невероятной красоты спинка, покрытая ровным бронзовым загаром без следов от купальника, и два нежных полушария ее попочки. На правой ягодице, прямо около ложбинки, темнело родимое пятно причудливой формы – в виде галочки. Где-то я уже это видел… правда, в несколько ином ракурсе.

– Хм… Виктория… – произнес я, проведя пальцем по ее позвонку от шейки, почти до самого низа.

– Вероника, – поправила меня девушка.

– Что? – поперхнулся я. – Вероника? У тебя фамилия, случайно, не За… Зи… Зе…

– Зиманкова, – ответила она, разворачиваясь. – А откуда ты знаешь?

Еще бы я не знал! Звезда немецких фильмов начала девяностых годов! Да, да, тех самых фильмов, которые "дас ист фантастиш"! У одного из наших с Санькой одноклассников было около десятка кассет с участием этой актрисы, но, как назло – все без перевода. А жаль! В одной из картин Вероника как раз играла учительницу, и всем нам страсть как было интересно (естественно, исключительно в научных целях – как будущим абитуриентам), что же ей такого сказал студент, что она сразу начала раздеваться? К сожалению, все мы изучали английский…

– Слышишь? – трясла меня за руку порнозвезда. – Откуда знаешь-то?

– Да так, Серега рассказывал про тебя, – я звонко шлепнул ее по попке. – Айда купаться.

Ответ устроил ее не на сто процентов, но подозрений поуменьшилось. Будущая актриса, подняв сноп брызг, со всего разбега залетела в воду. Я вошел, пусть менее грациозно, но более надежно – как танк, не прорезав, а продолбив гладь озера, оставив за собой бурлящий след. Взмахнув руками, оттолкнувшись ногами от дна, я ушел под воду, в несколько гребков преодолел десяток метров, и, всплыв, брассом устремился к центру озера.

Черт, а это прикольно! Лет семь так не отдыхал, уже успел позабыть, насколько могут быть приятны простые человеческие радости. Нет, скай-дайвинг на побережье Кубы, водный мотоцикл на Лазурном берегу, крутые виражи на прототипе Porsche GT3 на Нюрбургринге и переход на лыжах по Антарктиде – тоже весело, но, как-то приелось. Удовольствие, оказывается, можно получать и таким простым способом! Признаться, даже звезда порнофильмов, барахтающаяся рядом, вызывала меньше эмоций, чем пахнущая тиной вода и палящий диск солнца. Перевернувшись на спину, раскинув руки и ноги, покачиваясь на волнах, я блаженно прикрыл глаза.

– Ой! – раздался рядом голос Вероники. – А это у тебя что – водолаз с трубочкой, или ты на бревне с сучком лежишь?

Девушка шлепнула меня по плечу, и, поднимая сверкающие на солнце брызги, отчаянно работая руками и ногами, загребла к берегу.

– Ах, сучка! – воскликнул я. – Догоню!

– Попробуй! – крикнула в ответ молодка. – Только карпа на свою наживку не поймай!

Конечно, и пробовать было нечего – один мой гребок – три ее, по силе, а частота – та же. Но, продолжая играть, я догнал Веронику только у самого берега. Плыть дальше фарватер не позволял – киль за дно цеплялся. Актриса уже достигла мелководья, и, грациозно выставив попку, прогнув спинку, по-львиному оглянувшись через плечо, на четвереньках выходила из пены прибоя. Здесь я ее и настиг. Если в СССР секса еще нет, то пора исправить это упущение. Намотав роскошные длинные волосы на кулак, я поставил развратницу на колени, мои губы нашли ее губки, а вторая рука сжала упругую грудь девушки…

Мы еще долго пролежали на песке, загорая. Причем у меня были все основания предполагать, что мой загар равномерным не получится – плечо закрывала от лучей голова девушки, грудь – ее рука, а низ живота – ее бедро.

– Знаешь, – произнес я, зевнув. – Я тебе завидую.

– Да? – приподняла голову Вероника. – Это чему же?

– У меня никогда не будет такого потрясающего секса с самим собой!

– Да что ты! – удивилась она. – Да ты даже представить себе не можешь, как я тебе завидую!

С Карпового уже дул прохладный ветерок, шелестя листьями ивы над головой. Солнце, сверкнув напоследок лучами по водной ряби, едва не задев провода высоковольтной линии, спряталось за вершинами берез… Как-то кстати вспомнилось, что я почти двое суток ничего не ел – только закусывал, а кто-то несколько часов назад соблазнял меня шашлыком…

– Ты, кстати, что-то обещала, – напомнил я.

– Да? – привстала Вика, больно уперевшись в меня коленкой. – И что же?

– Здрасти, приехали! А Шашлык? Было дело?

– Было, – согласилась девушка. – Ну, пошли. Приглашаю тебя в гости.

Неудивительно, что раньше (или, правильнее – позже?) я не встречал звезду голубого экрана – участок Зиманковых располагался в противоположном конце садов, где, у второй проходной, находился и еще один магазин и еще одна колонка. На собрания в садоуправление я за всю жизнь так ни разу и не сходил, так что и там мы встретиться никак не могли.

В тени яблони, напротив участка Вероники, стояла совершенно потрясающая белая "ноль вторая" со шторками на задних окнах и государственными номерами. Мы в детстве называли такие "злая морда"… да потому что морда у нее на самом деле злая – широкая фальшрешетка радиатора, напоминающая оскалившую пасть, раскосые прямоугольные глаза, и блестящий хром. Сволочи, испортили аппарат в начале девяностых, когда заменили металл на черный пластик – автомобиль сразу потерял свой лоск. Да и само качество металла стало намного хуже – батя запарился с такой же. Что он не делал со своим Волгарем – ржавел, зараза!

– У тебя папа – крутая шишка? – осведомился я, поравнявшись с "ноль второй".

– Нет, то ты, – отмахнулась девчонка. – Это не его! Наша – вон стоит, – Вика указала подбородком на светло-бежевую "шестерку" за оградой. – А это – Семенов в гости приехал.

– Кто-кто? – переспросил я. – Семенов? Не Евгений ли, случайно, Борисович?

– Ты всех, что ли, знаешь? – удивленно воскликнула Зиманкова. – Он самый!

– Ну… э-э… – я лихорадочно соображал, как выкрутиться на этот раз. – Я в командировку-то как раз к нему и приехал! Он же преподает в…

А вот это уже была проблема. Я, хоть убей, не помнил, как назывался родной институт двадцать лет назад, а названий, слава Богу, у него сменилось немало… ЮУрГУ – это, кажется, с конца девяностых, до того, по-моему, ЧГТУ… но с какого времени он назывался так, и с какого года – вот это загадка!

– ЧПИ, – подсказала девушка.

Да, точно! Челябинский Политехнический! Но, если честно, такие совпадения уже не настораживали – они пугали! Как-то слишком метко промахнулся Акелла, чтобы все это было всего лишь набором случайностей!

Теперь не Вероника меня вела – я бежал вперед нее. Участок Зиманковых, признаться, оказался на уровне, но все говорило о том, что глава в семье явно не муж. Весь сад утопал в цветах – розы, герберы, хризантены, астры, промеж которых вились аккуратные дорожки, вымощенные плитняком. Небольшой опрятный домик обвивал дикий виноград, а через бреши в зелени виделась розовая краска.

В беседке у мангала сидели четверо. Двоих я узнал сразу – чета Семеновых – Евгений Борисович и тетя Лена. Крепкий мужчина (теперь я понял, в кого пошел Санька!) имел очень мало общего с тем профессором, которого я запомнил с нашей последней встречи – когда он уезжал за границу. Прошло всего около полутора десятков лет, но ученый, как оказалось, постарел за это время на все двадцать пять! Сейчас – крепкий, черноволосый, с ярко-синими глазами, а в начале XXI века – иссохший, совершенно седой, с пробивающейся лысиной и потухшими, выцветшими глазами… интересно, что же с ним произойдет? Впрочем, страну вскоре начнет лихорадить не по-детски. А вот тетя Лена изменилась слабо! Ей сейчас, должно быть тридцать два, но выглядела она ненамного старше Вики, да и через пятнадцать лет ей никак нельзя будет дать и сорока.

Худощавый, невысокий мужчина с всклоченными волосами, видимо, приходился моей любовнице отцом, а сидящая рядом пышная женщина с властным взглядом – матерью. Хм! Могу поспорить на что угодно – рук, чтобы обнять свою жену, ему явно не хватало! Радовало то, что я оказался прав – рулила в семье явно мать. Однако, непонятно было другое – как у этой четы могла родиться такая красавица-дочка?

– Мама, папа, дядя Женя, тетя Лена – всем привет! – поздоровалась девушка. – Познакомьтесь – это Алексей, двоюродный брат Сергея… ну, Таниного мужа с четвертой улицы, – пояснила Вероника, встретив строгий взгляд матери.

– Женя, – протянул руку Семенов. – Моя жена – Елена.

– Алексей, – ответил я крепким рукопожатием.

– Станислав Эдуардович, – представился Зиманков. – И моя благоверная – Мария Ильинична.

Мне еле удалось проглотить смешок. Мария Ильинична – ей это подходит!

– Алексей Сергеевич, – чуть кивнул я.

– Да что же вы стоите? – всплеснула руками хозяйка. – Присаживайтесь! А то ведь знаете – в ногах правды нет.

Я сел на скамейку, Вероника бесцеремонно устроилась на моих коленях, за что удостоилась очередного испепеляющего взгляда матери.

– Нет, – покачал головой супруг. – Молодежь нынче совсем не та пошла… Мы то с тобой, Женька, помнишь, как девушку в юбке хотя бы до колена увидим – так событие же было! А если без платка на голове – так вообще караул!

– Ладно тебе, Стас, скажешь тоже, – отмахнулась Семенова. – Это у вас, в Осиновке, может и так, а я же вообще шляпки не признавала, и сейчас не признаю.

– Ой, подруга, скажешь тоже, – запричитала Мария Ильинична. – У нас в колхозе и без сапогов-то никто со двора не хаживал!

Краем глаза я заметил, что профессор уже начал зеленеть от такой высокоинтеллектуальной дискуссии.

– Но аппарат отличный, – гаркнул он своим зычным голосом, натренированным годами нелегкого труда лектора. – Динамика – во! – Евгений показал большой палец. – Идет мягко, как корабль по волнам. Правда, четырнадцать литров на сотню…

– Да ты как будто не на казенные заправляешься, – вставила Зиманкова.

– Нет, не скажи! – воскликнул Станислав. – Я на своей "шестой" новые Жигули переднеприводные со светофора только так делаю! А подвески, мягче, чем у "шестерки" не было, нет и не будет!

– Это, надо полагать, когда Ильиничны рядом нет, – тихо произнесла Елена.

До хозяев дачи ее слова, кончено, не долетели, но я, сидя в полуметре, услышал все.

– Япона мать! – вскочил со скамьи ученый и, схватив бутылочку с рассолом, кинулся к шашлыкам. – Горит же!

Ага! Узнаю породу! И у Саньки шашлыки всю жизнь получались такие – язык проглотишь! Так что нет ничего удивительного, что и сейчас готовил мясо Семенов.

– Нет, Женька, – вздохнул отец Вероники. – Вот на Кавказе я шашлык ел – то был шашлык! Настоящий, грузинский шашлык из баранины! Под Хванчкару!

Девушка успокаивающе гладила меня по руке. Я же тихо офигевал. Нет, что у таких родителей получилась такая девочка – природа, бывает прикалывается. Но как она, воспитываясь в такой среде, умудрилась стать порнозвездой – уму непостижимо. Может, просто тезка и однофамилица? Да нет, не похоже… родинка, опять же! Вика почувствовала, что я уже не промолчу, и вцепилась коготками в мою ладонь. Поздно. Меня уже порвало.

– На Кавказе – это что! – протянул я. – Вот мы с ребятами пару лет назад делали шашлык в Испании… на Канарах, там от Барселоны – полчаса на катере! Свининка еще отличная попалась – без кусочка жира! Санек ее еще и замариновал так – в минеральной водичке, с лучком, с черным перцем горошком! Там как раз руины какой-то доколумбовской крепости были – пару валунов притащили, костерок запалили… и все это – под Шато семьдесят девятого – эх! Правда, пришлось потом штраф заплатить – штуку евриков за костер, и пятьсот за распитие спиртных напитков. Но оно того стоило!

Остановился я гораздо позже, чем смекнул, что сболтнул лишнего. Все присутствующие с благоговейным молчанием смотрели на меня. Стало слышно, даже, как трещат угли в мангале, как пищит надоедливый комар. Хозяева фазенды смотрели на меня с нескрываемой черной завистью. Оно того стоило!

– А наша Викуша на следующий год с гастролями в ГДР поедет, – как бы между прочим заметила Ильинична. – Вернется оттуда звездой!

Опачки! И здесь я оказался прав! Вероника – та самая Зиманкова! Только не вернется она из Германии, хотя и звездой будет. Правда, не на том поприще, что надеются ее родители.

– Жень, я вот тут думаю… – задумчиво произнес Стас. – Может, мне не углубляться на двенадцать метров на шестнадцатиэтажке на северо-западе? Может, и поменьше хватит? Деньжат тресту сэкономлю, премия, опять же…

– Постойте, постойте! – заулыбался я. – Это, случайно, не тридцать первый дом по Чичерина?

– Он самый! – закивал Зиманков, оказавшийся моим коллегой.

– Лично вам можно не углубляться, – заверил я.

Какая досадная ошибка! Я на протяжении двух пятилеток наивно предполагал, что свечку стянули швеллерами потому как геологи накосячили! А оказывается – строители сэкономили! И, все же непонятно. Это сейчас, в моем времени можно отмывать бабло сколько душе угодно, но как отмывали деньги в советские времена, когда ОБХСС и КГБ не дремало? Есть же акты и документы, подтверждающие, что деньги пришли на счет, а как они оттуда испариться-то могли? Ведь и банк-то всего один был – сбер! Короче говоря, как бы эти деньги не исчезали – происходил этот процесс совершенно виртуозно! Как бы поближе познакомиться с его физикой, как любит говорить Санька?

– Вот и мясо готово! – профессор снял с огня восемь шампуров с поджаристой золотистой свининой, нашпигованной на шпажки поочередно со съежившимися кружками томатов.

– Нет, Женька, – вставил Станислав. – Не прожарилось.

И в очередной раз Зиманков облажалася – мясо прожарилось отлично, как раз на том уровне, когда уже не резиновое, но еще и не иссохло! Конечно, многое от рассола зависит, но здесь Семеновы, и отец и сын, оставались бесспорными мастерами. В общем, под водочку, с маленькими скользкими солеными опятами, с лучком, замаринованным в уксусе и свежим ржаным хлебом с хрустящей корочкой и рассыпчатым мякишем, мясо пошло на ура.

На небе постепенно зажглись звезды, ветер крепчал. В ходе застольной беседы выяснилось, что хозяин дачи успел везде побывать, все повидать, и вообще – у него давно написана не только кандидатская, но и докторская, только гениальности его так никто по непонятной причине и не узрел. А все потому, что мировое зло плетет страшный заговор, и не против кого-нибудь, а против несчастного рубахи-парня Станислава Эдуардовича. Наконец, стол опустел, кое-кто пожаловался, что свинина была не очень, и теперь его пучит, а Мария Ильинична добавила, что уж где-где, а в их Осиновке мясо было свежее всегда. Равно как и молоко с яйцами. Участники банкета начали собираться ко сну. Пора бы и мне утрясти кое-какие вопросы.

– Женя, – обратился я к физику. – Можно пообщаться с тобой? Приватно?

– Что? – удивился он моей просьбе. – Ну… почему нельзя-то?

– Ха! – пьяно хихикнула Вероника. – Если дядя с дядей нежен – СПИД, ребята, неизбежен!

Оставив замечание подвыпившей девочки без внимания, мы выбрались из-за стола, и, сломав по пути большой розовый куст, вышли за ограду – к "злой морде". Ученый, сев на капот автомобиля, засмолил "ТУ-134", и протянул мне пачку. Как нельзя кстати – "Беломор" подошел к концу, а на всех магазинах с восемнадцати ноль-ноль на дверях висела клюшка с запиской "все ушли на фронт".

– Слушаю, – кивнул Семенов, сделав пару затяжек.

Я же додумывал мысль, начатую еще в начале застолья – как описать профессору ситуацию таким образом, чтобы завтра утром не проснуться в рубашке с рукавами, завязанными самым аккуратным образом.

– Женя, – произнес я, взвешивая свои шансы. – Ответь, как ученый – насколько реальны путешествия во времени?

Теперь настала очередь Евгения Борисовича задуматься. Некоторое время он молча изучал огонек своей сигареты.

– Ну, Алексей, скажем так… со стопроцентной уверенностью сказать ничего не могу, но физикой этого процесса я занимаюсь лет пять… конечно, пока только в теории, и, признаться, сегодня утром я пришел к выводу, что оперирование в области четвертой координаты скорее возможно, чем нет. Мы, вообще, живем в удивительное время… я склонен считать, что в ближайшее десятилетие появятся портативные ЭВМ, размерами… ну, не больше холодильника! Радиотелефоны – тоже не за горами! А ты читал в "Технике молодежи" мою статью про лазерные носители информации? Нет? Ты только представь – все альбомы Высоцкого на одной пластинке! Каково, а?

– Да, – согласился я. – Такие перспективы не могут не пугать! Но мне эти чудеса прогресса до апельсина. То есть ты утверждаешь, что путешествия во времени, в принципе, возможны?

– Теоретически – скорее да, чем нет. Но, кроме технических сложностей, есть еще и моральные аспекты. Путешествия во времени – это чудовищная ответственность! Представь хотя бы на секунду, что устройством, дающим такие возможности, завладеют не те люди! Может произойти катастрофа невероятных масштабов!

– Ну да, – улыбнулся я. – А если завладеют те люди, то катастрофа невероятных масштабов произойдет неминуемо! Поздно, Евгений Борисович, поздно!

Я с секунду поколебался, что лучше показать ученому. Еще до начала беседы самым логичным мне казалось показать паспорт с красивой круглой датой выдачи, то теперь… слова на счет ЭВМ задели меня за живое, и я извлек из кармана наладонник, снял его с блокировки, и в моей руке зажглось… инфернальное, такое, свечение.

– Эт-то что? – прохрипел Семенов, забыв выдохнуть дым.

– Это – как раз и есть радиотелефон… – спокойно ответил я. – И ЭВМ, кстати, тоже. По размерам, насколько я могу судить, меньше холодильника.

– Я… я… я… – начал заикаться профессор.

– Евгений Борисович, – заговорщицки наклонился я к его уху. – Я понимаю – это звучит как бред сумасшедшего, но… я из будущего! Из июля две тысячи восьмого года, если сказать точнее. А оказался я здесь благодаря машине времени, которую построил ваш… твой сын – Сашка.

– Невероятно! – ученый дрожащими руками взял коммуникатор. – Неужели, Советская техника дошла до таких высот! А как… расскажи! Я хочу знать все! Мы на Марсе высадились? На Луне уже есть города?

– Какая Луна, какой Марс? – отмахнулся я. – Мы метро-то достроить не можем…

– Да, да, – понимающе закивал Женя. – С такими-то строителями, как Стас… А коммунизм построили? На чем ездят автомобили – на электричестве, или, все же, на водороде?

– Знаешь… у меня почему-то такое ощущение, что коммунизм строят те же самые строители, что и метро… в любом случае, если его и построили – мне про это ничего неизвестно. Но! Евгений, у меня тоже есть несколько вопросов, и едва ли не самый главный – как мне вернуться?

– Э-э… кхм… знаешь, Алексей… физикой этого процесса я пока еще не занимался…