Текст книги "Подрядчик (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

– Так мы купаться идем? – трясла меня Вика.

– А ты уверена, что там шашлыка не осталось? – уточнил я.

– Ты же его и доел! А чем тебе мой салат не понравился? – возмутилась актриса.

– А не ты ли говорила ночью, что я – тигр? А тигру без мяса – сама понимаешь, – развел я руками.

Вероника – добрая душа, согласилась проводить меня после вчерашнего застолья, да так и осталась до утра. Одна ведь вернуться побоялась, а мне провожать девушку обратно было бы, по меньшей мере – глупо. По нескольким причинам. И сейчас доканывала меня своим нытьем. Купаться ей, видите ли, хочется.

А мне – нет! Хотя бы потому что всю ночь лил дождь, и идти до озера по колено в грязи желания не было никакого. К тому же товарищ Семенов после вчерашнего разговора обещал подъехать с утра и найти выход из ситуации, так что с того самого утра, на которое он обещал, я сидел как на иголках. Только времени уже далеко за полдень, а Евгения Борисовича так и не было.

– Ну иди ко мне, мой тигр! – прошептала, укусив меня за ухо, соседка. – Получишь свое мясо!

– Ох, моя киска… – вздрогнул я.

Этот кусок мяса за первую половину дня я успел обглодать до костей. Нет, я всегда знал, что сниматься в порно, равно как и на панель, идут вовсе не от безысходности. Приятно, когда работа доставляет удовольствие! Но чтобы до такой степени!

Спас меня скрип тормозов подъехавшей к ограде белоснежной "ноль второй" со шторками на задних окнах. Из автомобиля вышел Женя и его жена. Сказать, что профессор был чернее тучи – значит не сказать ничего. Даже Лена, которая всю жизнь знала, о чем стоит беспокоиться, а о чем – нет, чтобы не расстраиваться по пустякам (читай – по вопросам, на которые она повлиять ну никак не в состоянии), и потому так замечательно сохранившаяся, выглядела весьма озабоченной. Физик молча протянул мне руку.

– Я жене рассказал, – произнес он. – Надеюсь, ты не против?

– До апельсина, – пожал я плечами. – Лишь бы на пользу дела.

– Леша, как там Сашенька поживает? Все ли у него хорошо? – поинтересовалась тетя Лена с таким видом, словно, если, не приведи Господь, у Семенова что-то не так, она и носочки теплые передаст, и пирожков в дорожку напечет.

– Совершенно замечательно, – заверил я.

– Алексей, – виновато улыбнулся ученый. – Если бы ты смог вспомнить, как перенес тебя Сашка – все подробности, до последнего шага – я бы смог помочь с гораздо большей вероятностью…

Что-то подсказывало мне, что кошки на душе скреблись не зря, и дело мое – труба. Я жестом пригласил гостей в дом. Вика, поняв, что с мясом придется подождать, недовольно надула губки. Ничего – это упущение через несколько лет она окупит с лихвой.

И я рассказал! Уложившись – кто бы мог подумать – всего в пять минут! Но этого времени вполне хватило, чтобы порнозвезда забыла и про секс и про купание, и про все остальное. Девушка пребывала в глубоком шоке, а я же с надеждой смотрел на ученого.

– Понимаешь, Леша… – старательно подбирая слова, начал Евгений Борисович. – Я долго думал, и пришел к выводу что промахнуться, как ты это называешь, даже на сотую долю секунды – принципиально невозможно. Видишь ли… физика процесса перемещения во времени намного сложнее, чем ты себе представляешь. Это не линейное перемещение из точки А в точку Б по одной координате. Было бы все так просто – человечество начало бы путешествовать во времени еще до изобретения паровоза! Но, даже не опускаясь в подробности – Земля, и та, вращается не только вокруг своей оси, но и вокруг Солнца! Солнечная система вращается вокруг определенного центра координат в галактике, галактика, в свою очередь – тоже не неподвижна! Перемещение во времени – это перемещение… как тебе объяснить… короче, как спиралью через каждую секунду – не то, что год! Я подчеркну – перемещение во времени, но не в пространстве! То есть без точных расчетов ты бы оказался в космическом пространстве – это в лучшем случае! Из каждой точки времени можно попасть только в точки, определенные строгой зависимостью! Таким образом, возможность того, что можно ошибиться с такой точностью, я исключаю абсолютно! Я понятно излагаю?

Понятнее некуда. Однако, слишком много совпадений, чтобы верить, что точка, в которую меня отправил Санька, наложилась на остальные события совершенно случайно. Я вообще привык верить в то, что случайности неслучайны – слишком много тому свидетельств в жизни. Как-то оно так метко совпало, что родителей моих вместе со мной в Союзе нету, и Семенов-старший гостил в саду именно вчера, причем именно у родителей Вероники! Дудки! Я большой мальчик, и в сказки не верю!

– А возможно ли узнать, куда мог меня отправить Санька из того момента, где я находился? – поинтересовался я. – Сколько их вообще, этих точек, на протяжении двадцати лет?

– Алексей! – воскликнул физик. – Через два десятка лет ЭВМ смогут выполнять миллионы операций в секунду – после того, что я видел, сомнений нет! – он кивнул на мой карман, где лежал наладонник. – Но сегодня даже самая мощная вычислительная машина не решит эту задачу и за полгода!

– Хорошо, – согласился я. – Пес с ним. Меня больше интересует другое – как мне вернуться?

– Физикой процесса перемещения во времени я занимаюсь около пяти лет, и мне удалось вывести следующую зависимость, – ученый положил на стол толстую, засаленную тетрадку, исписанную почти до конца, и, пошелестев бумагой, нашел нужную страницу. – Видишь?

– Вижу, – согласился я, внимательно разглядывая чудовищную многоэтажную формулу, занявшую почти весь лист. – И что?

– Неужели непонятно? – удивился профессор.

Как раз понятно. Понятно, что моей головы здесь явно недостаточно. Да, котелок у Саньки варит… впрочем, и у отца его тоже!

– Второй корень отрицательный! Возврат принципиально невозможен! – подвел итог Семенов.

Я во многое мог поверить. Даже в то, что в Штатах, рано или поздно, будет черный президент, даже в то, что Грузия обнаглеет настолько, что обнажит оружие против России, даже… нет, это совсем крамольная мысль, но я могу поверить даже в то, что цена нефти упадет до восьмидесяти долларов за баррель! Но в то, что Саня может меня так подставить – отправить в прошлое, зная, что возврата нет – в жизни не поверю! Сам-то он как-то возвращался! Значит и я смогу, вопрос в том – как? Этими соображениями я и поделился с отцом гения.

– Мне нелегко это признать, но, похоже, Сашка продвинулся намного дальше меня, – нехотя согласился Женя. – Если он на самом деле знал, что делает… – Семенов-старший щелкнул пальцами. – Эврика! Есть у меня догадка, и, хотя это противоречит всем законам физики, но не логики – стоит проверить!

– Вот и займитесь, – дружелюбно усмехнулся я. – А я пока поброжу здесь, осмотрюсь, погуляю – когда еще такая возможность представится?

– Да ты с ума сошел! – замахал руками ученый. – Ты только представь, что случится, если какой-нибудь сержантишка вздумает проверить у тебя документы? Товарищ – верь, пройдет она, пора свободы слова, гласности, но комитет госбезопасности запомнит наши имена! Ты тогда до своего времени, со стопроцентной гарантией, доберешься своим ходом – сидя в подвале на Лубянке! Тем более сейчас, когда на каждом шагу пикеты! В городе чуть не поймали американского шпиона! Вчера ночью шума было… Япона мать!

– Чуть не поймали – это они, конечно, хватили, – рассмеялся я. – Женя, знаешь, что такое перестройка? Это когда каждый на своем месте честно делает свое дело. Вот этим мы и займемся! Ты будешь думать, как меня вернуть, а я сделаю то, зачем я сюда и припутешествовал! Заметано?

– Заметано, – кивнул Семенов, подозрительно глядя на меня. – А, кстати говоря, зачем ты сюда прибыл?

– Ох, бля… – вздохнул я.

И рассказал историю своего попадалова. Потом, по просьбе интеллигенции, совершил краткий экскурс в историю – на пару лет. После – еще на парочку. И еще. Наконец, плюнув, поняв, что отделаться не получится, все равно придется, рано или поздно, чтобы сохранилась хоть какая-то последовательность, вкратце пересказал всю историю отечества за последние двадцать лет.

Все трое слушали меня с открытыми ртами. Наверно, у Ванги не было столь внимательной аудитории. Ближайшее будущее немало ужаснуло Семеновых, Веронике же было глубоко по барабану. Чтобы отвязаться, для нее я сразу сделал исключение, сразу сказав, что вскоре девочка станет звездой голубого экрана. Правда, не сказал в каком амплуа, но, чтобы у ребенка закружилась голова, хватило и этого.

– Чего уж хорошего от строителя ожидать, – сделал вывод Евгений [1]1
  В 1988 году Ельцин Б.Н. – заместитель министра Госстроя, здесь и далее – примечания Автора.


[Закрыть]. – Что же, Алексей, если ты считаешь, что сможешь сделать свою жизнь и жизнь своих близких лучше – я не в праве тебе мешать. Признаться, никогда не думал, что перемещение во времени может использоваться в личных целях… Япона мать! И я не святой, и я совершил в жизни не одну ошибку, которые, доведись возможность – с радостью исправил бы! Я сделаю все возможное, чтобы вернуть тебя – обещаю!

Наконец, Семеновы уехали. Глава семейства с тем же озабоченным выражением лица, с которым и приехал, Елена же с некоторой растерянностью. Нет, слова про Принстон ей, конечно, понравились. Больше всего, на мой взгляд, ее шокировало, что Сашенька совершенно замечательно будет жить и ее материнской опеки. Нет, когда ребенку тридцать лет – это само собой разумеющееся, но когда сыну всего девять, этот момент кажется настолько далеким…

– Обалдеть можно! – запрыгнула ко мне на колени Вероника. – Ты потому и знал мою фамилию, что видел мои фильмы? А! Лешка! Ты же на десять лет младше меня! С ума сойти! Я же две недели назад тебя за кустики отводила! Ничего себе, у тебя пиписька вымахала! А назови хотя бы один фильм со мной!

– Э-э-э…

Ну, что здесь можно ответить? Какое название сказать девочке? "Развратные домохозяйки"? Явно не подходит. "Горячие легавые шлюшки"? Тоже не то. А, вот! Как раз тот фильм, который заставил задуматься о полезности изучения иностранных языков!

– Например, "Уроки русского языка", – улыбнулся я. – Там ты играешь учительницу.

– Училку… – разочарованно протянула актриса. – Наверно, это один из поздних.

Вообще-то один и первых, но я не стал углубляться в подробности.

– Ладно, солнце, – я ласково шлепнул девушку по бедру. – Мне надо попасть в город.

– Но автобус-то уже ушел, – цокнула язычком Вика. – А следующий только через два часа.

– Через два часа поздно будет, – ответил я. – Мне надо сейчас.

– Даже не знаю… а! Ты умеешь мотоцикл водить?

– Ты чем меня слушала? В двадцать первом веке каждый умеет управлять не только мотоциклом, но и вертолетом! – прикололся я. – Конечно, умею!

– Тогда пошли, – она потянула меня за руку. – Только ты, главное, молчи и во всем соглашайся со мной!

Прошли мы недалеко. Был бы проход насквозь улиц, кроме главной дороги вдоль садов – добрались бы за пять минут. А так поход на участок напротив нашего, но на соседней улице, занял гораздо больше времени.

Здесь, на площадке перед домиком, тощий прыщавый паренек лет двадцати – ровесник Вики, заботливо протирал тряпочкой хром Явы. Совершенно обалденный, стоит заметить, аппарат! Правда, при виде его, немного кольнули ребра, которые я сломал в четырнадцать лет, когда на точно таком же мотоцикле снес несколько молодых березок, не вписавшись в поворот на мокрой дороге. Но в остальном… выбирать не приходилось.

Байкер, заслышав шаги, отвлекся от своего занятия, подняв глаза от своего отражения в накладке со штамповкой "JAWA". Его дыхание при виде Вероники участилось, лицо покраснело, став такого же цвета, как и бензобак мотоцикла. Наверное, сияние, исходящее от девчонки, на время ослепило парня, поскольку меня он заметил далеко не сразу, а, заметив, набычился и гневно раздул ноздри.

– Привет, Юрок-шнурок! – помахала ему звезда.

– Привет, – насторожено кивнул рокер.

– Познакомься, это – дядя Леша, двоюродный брат моего отца из Ленинграда!

Я даже поперхнулся! Неужели, я тяну на ее дядю? Может, стоит в спортзале чаще появляться? Да, глупости все это! Так старо я не выгляжу! Однако, моя легенда оказалась универсальной.

– А, дядя! – расцвел паренек. – Приятно познакомиться!

– Юрочка, – девушка, сделав губки бантиком, потрепала его по щеке. – Мне нужна твоя помощь!

Теперь байкер просто засиял, затмевая собой даже блеск хрома своей Явы.

– Викуша! Для тебя – все, что угодно!

– Видишь… у дяди Леши на пляже украли куртку с документами, и ему надо срочно добраться до города, чтобы написать заявление в милицию!

– Викунечка! О чем разговор! Домчу, как ракета! – заверил Юра.

– Как жаль, – вздохнула Вероника полной грудью. – А у меня как раз есть свободное время, и я хотела разрешить тебе угостить меня мороженым…

– А… как же дядя? – растерялся паренек.

– Знаю! – воскликнула девушка. – Ты дай дяде Леше мотоцикл – он и сам съездит!

– Ну… – задумался байкер.

В его душе начали борьбу две могучие силы. Одна – любовь к своей Яве, другая – любовь к этой дрянной девчонке. И не надо быть Нострадамусом, чтобы догадаться, какая сила даст слабину первой. Скажи парню Вика, что я – сам Сатана, и мне на время нужна его бессмертная душа, так, поиграться чуток, но это время она проведет с ним – и в этом случае рокер согласился бы. Чувства Юры к соседке были видны невооруженным взглядом, равно как и то, что Вероника просто пользовала его время от времени, пользовала чисто по-женски, не давая взамен ничего, кроме надежды. А бедный мальчик глотал пилюлю и продолжал верить.

– А документы? – сделал он последнюю попытку защитить свой аппарат. – Их же украли!

– А что, документы? – проказница уже вертела в руках его водительские права. Я – и то не успел заметить, как она успела их вытащить! – Ой, да ты посмотри на эту фотографию! За кого угодно сойдет, даже за меня!

– За тебя – никогда! – выпалил пацан. – Только вечером родители с работы возвращаются – вы уж постарайтесь успеть?

– Запросто! – пообещал я, запрыгивая в седло.

Ява завелась с пол-оборота. В смысле, с одного пинка по ножке стартера. Ну, на то она и YAWA 650. Вспомнились слова старой песенки – "Яву, Яву взял я на халяву!". Включив передачу, нарисовав задним колесом круг на щебне, под восторженный восклик Вероники и полный боли вздох байкера, я сорвал мотоцикл с места. Я обещал успеть до вечера, а вот на счет относиться бережно – не помню!

Притормозив в конце улицы, я вставил в ухо гарнитуру, и, включив на коммуникаторе проигрыватель, выбрал композицию Nelly Furtado. Вот оно, счастье-то! Байк и полоса дороги! Как давно я не ощущал скорости, ветра, забирающегося под куртку, и… не знаю, как это назвать – неба над головой, что ли? Безграничного, бездонного синего неба! Поставив мотоцикл на козла, самортизировав последующий удар переднего колеса по асфальту, я, положив стрелу на отметку "120", пулей устремился к городу.

Семенов не солгал – на посту ГАИ на плотине тормозили две машины из трех. Однако, байк-одиночку оставили без внимания. Похоже, никто и предположить не мог, что агент ЦРУ может обойтись без багажника, в котором хранится ЭВМ, размером с холодильник, никак не меньше!

В городе, первым делом, я наведался в "Дом книги". Этот магазин находился в одном и том же месте, сколько я себя помню, а, может, и еще дольше. И само название, и расположение магазина в мое время стало брендом – показателем надежности и стабильности. Здесь, всего за восемьдесят рублей, я приобрел отличную электрическую печатную машинку.

Если я собираюсь оставить предкам бесценную информацию – то пусть она, лучше, будет в печатном виде. Из всех, кого я знал, мой подчерк умела читать лишь моя первая жена. Учительница по литературе в школе – и то ставила мне за сочинения 3/3, потому что не могла их прочитать! А, смогла бы, поставила бы 2/2. Ведь писать без ошибок я научился только благодаря Microsoft Word, а мои суждения… они настолько отличались от общепринятых, что во времена инквизиции костра мне не миновать – факт. Наталке же – единственному человеку, которого я любил, просто не оставалось другого выхода – за пять лет совместной учебы в институте мы отправили друг другу столько записок, что хватило бы на пару Александрийских библиотек.

Оставался еще один пункт – документы. Нет, бесспорно, во все времена в любой стране мастерами по изготовлению липовых ксив были спецслужбы, которые печатали фальшивки на тех же станках, что и оригиналы. Были ли они фальшивками – вот в чем вопрос. На втором месте стоял криминалитет, к которому я и собирался обратиться.

Да, большая половина того самого криминалитета уже, скорее всего, искала меня, чтобы отомстить за убийство Фимы и Скелета, но, слава Богу, PERESTROYKA, поделила преступный мир на два лагеря. Даже, скорее, не поделила, а создала, кроме старожилов "блатных", еще один класс – бывших спортсменов, военных и ментов, использующих "формы деятельности мафии буржуазного мира", а, попросту говоря – рэкетиров. А найти этих, бесспорно, гораздо проще – достаточно пройти квартал пешочком – и вот он, пятачок, где представлены все вида народного промысла – от меда и капусты, до аудиокассет и игры в наперстки.

Нескольких затяжек "Стюардессой" (кстати, "САМЕЦ", которого я курил, пока не завязал, и рядом не лежал с нею) хватило, чтобы выделить двух широкоплечих парней с короткими стрижками, одетых в одинаковые коричневые кожаные куртки. Ребята сначала подошли к лотку с постерами групп "Кино", "Аквариум" и "Ласковый Май", причем фотографий с Шатуновым среди них было едва ли не девяносто процентов. После – к тележке с мороженным, затем – к сигаретному киоску, бесцеремонно отодвинув тощего мальчугана лет пятнадцати. Примечательным во всех передвижениях было то, что не сделав ни одной покупки, братишки везде получили сдачу. Мои клиенты – к гадалке не ходи.

Подождав, пока ребята проинспектируют весь рынок, и завернут в арку дома, я скользнул следом. Во дворе рэкетиры подошли к, наверное, наикрутейшей тачке в городе – белой квадратной японке со спаренными круглыми задними фонарями и надписью "Skyline" на отражателе.

У меня в жизни было многое, в том числе, в годы безоблачной юности, и пара лет увлечения стрит-рейсингом – поры, когда один лишь звук "скай" заставлял биться быстрее сердце любого мальчишки. Минул десяток лет, но я до сих пор до последнего штриха помнил хищный взгляд серии R34, плавные линии R33, неуклюжую угловатость легенды горы Айко R32, грубую, топорную красоту R31… но такой антиквариат я видел впервые!

– Обалденный аппарат, – нарочито громко произнес я, привлекая внимание бандитов.

Оба резко развернулись. Тот, что стоял справа от автомобиля, уже открыл рот, приготовившись послать пришельца, то ли по матушке, то ли по батюшке, но, смерив меня взглядом, поняв, что перед ним не лох-ларечник, проглотил заготовленный ответ, и коротко спросил:

– Че надо?

– Да так, – зевнул я. – Смотрел я на ваш бизнес, и думал – а не хотят ли пацаны подзаработать?

Привыкнув действовать грубой силой, да, даже, скорее, не столько силой, сколько напором и наглостью, бандит, не переварив до конца выгодное предложение, сделал первый необдуманный поступок – отодвинул край куртки, демонстрируя рукоятку заткнутого за пояс Нагана.

– Знаешь, че это такое? – с понтом поинтересовался он.

– Ага, – кивнул я. – Семизарядный револьвер Наган образца 1895 года, калибра 7,62 мм. Благодаря уникальной системе обтюрации пороховых газов, в годы второй мировой войны, оборудованный глушителем, использовался подразделениями СС для специальных операций. Судя по штамповке на рукоятке – сделан в начале сороковых годов на Ижевском заводе.

Ну… просто оба года, что я строил этот долбанный цех, в прорабском вагончике – как ни зайду туда, телевизор всегда показывал "Криминальную Россию". Надо же – пригодилось!

– Слышь, – набычился амбал. – А ты, случайно, не… этот… как его…

– Агент Эрик Картман, ЦРУ, – улыбнулся я.

– Так за тебя блатные столько капусты отвалят! – обрадовался рэкетир.

– Ты, дружище, кое-чего, похоже, не понял, – оскалился я, стараясь, чтобы мой оскал получился не уже, чем у бандита. – ЦРУ – это тебе не ментовка какая-нибудь. В одно прекрасное утро проснешься, а твоя пукалка уже у тебя в заднице. И даже мушку никто не спилит – поверь. А чтобы соседей не будил, тебе пасть твоими же яйцами и заткнут. Так ссориться будем, или бабки зарабатывать?

Для верности я потряс стодолларовой купюрой. На этот раз – одной. Гарантий, что и у этих комсомольцев не съедет крыша при виде пресса бабла не было. Но были и отличия, основное – в том, что этим ничего не мешало завалить меня и слинять по-быстрому.

– Что делать-то? – сломался бандит.

– Нужен паспорт, – ответил я. – И водительское удостоверение категорий "А" и "В".

– Пятьсот, – назвал цену напарник рэкетира, заслужив тем самым резкий взгляд бригадира. – Не рублей, конечно.

– Сто бакинских сейчас, и еще пятьсот, когда документы будут готовы, – поправил его первый.

– Заметано, – кивнул я, передавая зеленую бумажку.

– Пошли, – поиграл скулами старший, и твердой, пружинистой походкой зашагал обратно – в сторону рынка.

Я последовал за ним, замкнул колонну второй бандит. Петляя между лотков, мы вышли к почтовому отделению. Рэкетир, пригнувшись, зашел в маленькую, узкую дверь рядом, над которой висела фанерная табличка с надписью "фотоателье", сделанная краской по трафарету. Фотограф, завидев нашу веселую компанию, испуганно вжал голову в плечи.

– Я же сегодня уже платил! – попробовал возмутиться он.

– Не мечись, как вошь под ногтем, – буркнул браток. – Надо будет – еще раз заплатишь. Щелкни его, – он ткнул в меня своим толстым пальцем.

– А, – облегченно вздохнул художник. – Это мы завсегда!

Я сел на предложенный стул, фотограф навел на меня жерла софитов и ствол фотоаппарата.

– Чуть левее, – попросил он. – Так, еще чуть-чуть… отлично! Теперь замрите, и постарайтесь не мигать! Все, готово!

– Когда будет готово? -осведомился бандит.

– Завтра после двух, – ответил владелец ателье.

– Поздно, – покачал головой рэкетир. Непонятно, как ему это удалось, при почти полном отсутствии шеи! – Надо сегодня через два часа.

– Сделаем, – вздохнул кооператор.

– Тебе какое имя писать? – спросил меня громила.

– Имя… ну… – задумался я. – Даже не знаю… напиши Михаил Федорович Романов!

Шутки, кроме меня и фотографа, никто не понял. Не удивительно – ребята, наверное, события прошлой пятилетки – и то с трудом помнили, а уж историю семнадцатого века – и подавно. Условившись встретиться на следующий день, мы распрощались, то есть каждый молча пошел своей дорогой, комсомольцы – к своему антиквариату, я – к "Дому книги", где оставил свой байк.

На обратном пути мне повезло меньше: похоже, внимание инспектора на посту на плотине привлек сверток на багажнике Явы. Конечно, можно было утопить по полной, и хрен бы меня догнал и желтый Москвич с синей полосой, и, тем более – "ухастый" Урал с коляской. Но, по номеру, один черт, вышли бы и на дружка Вероники, и, через него – на меня. А такая перспектива меня не радовала. Сбросив скорость, я остановился перед постовым, сверкающим белой кожей кобуры, портупеи и перчаток.

– Инспектор ГАИ старшина…ов, – козырнул патрульный. – Ваши документы.

Забавно! У всех гайцев, и в мое время, и сейчас, дефекты дикции начинаются именно там, где произносится фамилия инспектора. И заканчиваются там же.

– Что везем, товарищ Картман? – поинтересовался старшина.

Я чуть не подпрыгнул вместе с мотоциклом. Как? Откуда? Неужели, все? Но, слава Богу, если бы я не умел включать дурака, когда надо, то, работая полдесятка лет на подрядах на заводах нашей любимой Родины, вряд ли вывез бы после окончания работ, вместе со своим оборудованием, еще и половину предприятия. Впрочем, чего его включать-то?

– Чего-чего? – переспросил я с самым невинным видом.

– Что в футляре? – повторил инспектор.

На этот раз фамилии толстяка не прозвучало. То ли послышалось, то ли каждого шофера пытались взять на понт.

– В футляре? Печатная машинка. Курсовые досдаю, – соврал я.

– А номерок-то у нас грязный, – покачал головой гаишник, стоя перед передним колесом байка, где номеров не было с сороковых годов. – Надо бы составить протокольчик… – старшина выжидающе посмотрел на меня. -… да бланки закончились.

– А! – догадался я, доставая реквизированный червонец. – Бланки? Да у меня есть!

– Ты что, дурак? – зашипел мент, засовывая мне в руку документы. – В права положи, и обратно отдай.

Я открыл книжечку… и сердце чуть не выскочило из груди. Сбоку от фотографии пацана, каллиграфическим подчерком было выведено – "Юрий Иванович Картман". Я просто не знал, плакать мне, или смеяться. Это же дал Бог дураку фамилию! И как же мне повезло, что я не стал отнекиваться от этого имени! Вложив в корочки "лысого", я снова отдал их постовому.

– А, ну теперь все в порядке! – улыбнулся он. – Постарайтесь больше не нарушать, товарищ Картман! Счастливого пути!

Я забрал документы. Десятка успела исчезнуть неведомым образом. Вот уж ловкость рук! А люди удивляются, как их наперсточники облапошивают. Там даже шарика не видно, и три стакана, а здесь – одни права, и купюра, которая торчала с обоих концов. Прямо уличная магия! Ударив по подножке, я умчался восвояси.

Свое обещание я выполнил – обернулся до возвращения родителей юного байкера, даже успев разгрузиться у себя. Вероника, похоже, провела время незабываемо – уже начинала клевать носом, и изо всех сил боролась с зевотой.

– Дядя Леша приехал! – радостно закричала она, бросаясь мне на шею. – Умоляю, забери меня отсюда, пока я не умерла со скуки, – прошептала девушка мне на ухо.

Паренек встретил меня с меньшим энтузиазмом – воздушные замки, которые он успел построить, в один миг лопнули, как мыльный пузырь. Он придирчиво осмотрел свою Яву, но, так и не найдя повода, чтобы потребовать с Зиманковой компенсации морального вреда в виде очередного свидания, со вздохом принял ключи и документы.

– Может, еще как-нибудь погуляем, – робко предложил он Вике.

– Конечно! – ответил я за девчонку. – Даже знаю, когда – завтра! Мне как раз надо будет еще раз в город съездить! Ты не против?

– Конечно, нет! – воскликнул пацан, стрельнув глазами в Веронику. – Всегда пожалуйста!

Девушка же остолбенела от такой наглости – два, совершенно посторонних для нее человека, только что решили за нее распорядок следующего дня. Но и деваться было некуда.

– Леша, ты – подонок, – заметила она, когда мы отошли на приличное расстояние.

– А то! – подмигнул в ответ я, шлепнув актрису по попке.

– Но теперь-то мы идем купаться? – умоляюще посмотрела на меня девчонка.

– Ох, детка… – произнес я.

Черт же! Было огромное желание перенести за вечер на бумагу историю не только государства и рыночных котировок, но и целую жизнь! Но когда девушка так на меня смотрит… тем более, попрактиковав свой томный взгляд перед этим несколько часов кряду… и, уж совсем более, когда моя рука лежит на такой восхитительной попке… мое сердце начинает таять. Бог с ним – за ночь успею напечатать, а Вероника за свои мучения заслужила небольшую компенсацию.

– Ладно, солнышко, – сдался я. – Только недолго.

– Как скажешь! – улыбнулась она.

Но ее глаза говорили: "это мы еще посмотрим".