Текст книги "Сентябрьская луна"
Автор книги: Констанс О'Бэньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
30
Позади себя Камилла слышала топот лошади Хантера. Охваченная паникой, она низко склонилась к шее своего коня, то и дело понукая его бежать еще быстрее. Надо было добраться до дому вовремя, чтобы спасти Антонию и тетю Пруди! Боже, неужели никто не заметил пожар и не пришел им на помощь?!
Конь Хантера вырвался вперед. Камилла молила Бога дать им обоим крылья. «Скорее, скорее! – повторяла она про себя. – Только бы не опоздать!»
К тому времени, как они подъехали к дому, все левое крыло было уже охвачено пламенем. Соскочив с лошади, Камилла увидела Сантоса, выносившего на руках из дома тетю Пруди. Нелли, Невада и сыновья Сантоса образовали цепочку и передавали друг другу ведра с водой, которую черпали из поилки для лошадей. Камилла сразу поняла, что это бесполезно: воды не хватит, чтобы спасти дом.
Она упала на колени и взяла свою тетю за руку. Лицо Пруденс почернело, она дышала с трудом. Камилла судорожным усилием проглотила рвущееся из горла рыдание. Милая, добрая, кроткая тетя Пруди! Она никогда никому не делала зла, и вот она умирает! Наклонившись, Камилла прижалась головой к груди Пруденс и услыхала, как слабо и неровно бьется ее сердце.
– О, тетя Пруди, я вас так люблю! – заплакала она.
Пруденс попыталась приподняться, но тут же вновь бессильно повалилась на руки Сантоса.
– Антония… – хрипло прошептала она. – Я пыталась спасти Антонию… Кто-то должен вытащить ее из дома!
Камилла вскочила на ноги и бросилась ко входу в дом. Языки пламени уже лизали правое крыло, в котором находилась спальня девочки. Но не успела она добежать до крыльца, как Сантос схватил ее за руку.
– Ты не можешь туда войти, Камилла, там сущий ад! Огонь повсюду.
– Пусти! – закричала она. – Там моя дочь!
– Хантер уже в доме. Он найдет Антонию.
– Он не знает, где ее спальня, Сантос. Они оба сгорят заживо! Дай мне им помочь!
Сантос с ужасом почувствовал, что не сможет ее удержать: Камилла боролась с удесятеренной силой. Выбора не оставалось.
– Ради твоего же блага, Камилла, – пробормотал Сантос и, размахнувшись, нанес ей оглушающий удар по подбородку.
Камилла ощутила мгновенную боль и тотчас же погрузилась в черное забытье. Она была без сознания, когда ее позвала Пруденс, и не слышала, как минуту спустя ее тетя в последний раз глотнула ртом воздух и умерла на руках у Сантоса.
Отбиваясь от языков пламени, тянувшихся к нему со всех сторон, Хантер стремительно взбежал по лестнице. Достигнув верхней площадки, он лихорадочно огляделся, не зная, какая дверь ведет в спальню его дочери.
– Антония! – закричал он в отчаянии. – Где ты, Антония? Ответь!
Это же была его дочь, его маленькая девочка, он должен был ее найти!
– Антония, отзовись!
У него ноги подкосились от облегчения, когда он расслышал тихие всхлипывания за дверью одной из комнат. Повернув ручку, Хантер ворвался внутрь. В комнате висел такой густой дым, что у него защипало глаза и перехватило дыхание.
– Антония, где ты?
– Мне страшно! – послышался в ответ тоненький дрожащий голосок.
Хантер отбросил в сторону ворох скомканных покрывал и нашел свою дочку, забившуюся в угол кровати. Ее личико и белая ночная рубашка были перепачканы сажей.
Он подхватил ее на руки и прижал к себе.
– Все хорошо, милая. Я не дам тебя в обиду.
Пухлые детские ручонки обвились вокруг его шеи.
Антония дрожала всем телом. Оглянувшись на дверь, в которую он только что вошел, Хантер с ужасом увидел, что выйти они не смогут: в дверном проеме сплошной стеной бушевало пламя. Он бросился к окну и заметил дуб, растущий в двух футах от стены дома. Это был единственный путь к спасению.
Посадив девочку к себе на спину, Хантер заставил ее вновь обнять его за шею.
– Ты должна держаться очень крепко, Антония! Мне придется прыгнуть. Ни в коем случае не отпускай меня, понятно?
Он вылез в окно. Времени было в обрез: весь дом уже полыхал, языки пламени подбирались к шторам в спальне.
– Ну, держись, милая!
С этими словами он прыгнул и ухватился за толстый дубовый сук. Ручки Антонии скользили и вот-вот готовы были разжаться. Хантер понял, что надо спешить. Раскачавшись хорошенько, он одним махом забрался на сук вместе с девочкой.
– Все, детка, не бойся, мы спасены, – сказал он ей, осторожно усевшись и опять прижимая ее к себе обеими руками.
Только осознав, что ей грозит опасность сгореть заживо, Хантер по-настоящему понял, как дорога ему эта маленькая девочка. Дрожь облегчения пробежала по его телу, когда он прижался своей обветренной, загрубевшей щекой к ее нежной щечке.
Тем временем Хуан и Франциско уже успели подбежать к дереву. Хантер бережно передал им Антонию и сам спрыгнул на землю. Тут раздался страшный треск, и весь дом обвалился, подняв тучу искр до самого неба. Несколько минут Хантер не мог оторвать глаз от жуткого зрелища. Потом он оглянулся в поисках Камиллы и обнаружил ее лежащей на земле. Сантос поддерживал ее голову.
– Что случилось?! Она не ранена?
– Мне больно говорить об этом, сеньор Кингстон, но пришлось ее оглушить. Только так я мог ее удержать: она рвалась в дом спасать Антонию, – печально признался Сантос. – У меня не было другого выхода.
Взгляд Хантера задержался на укрытом черным покрывалом теле Пруденс О'Нил и вновь вернулся к Сантосу. Старший вакеро с грустью покачал головой.
– Сеньора О'Нил так сильно обгорела, что ее смерть можно считать избавлением. Она была бы обезображена и мучилась бы от страшной боли, если бы выжила. Но Камилла придет в отчаяние, когда очнется…
Оглядевшись вокруг, Хантер убедился, что больше никто не пострадал. На развалинах дома по-прежнему бушевал огонь. Он уже добрался до ветвей дуба, послужившего им с Антонией спасительной лестницей.
С тяжелым вздохом Хантер обратился к Неваде:
– Пожалуй, пора запрячь повозку. Я отвезу Камиллу и Антонию к себе на ранчо.
Он посмотрел на Нелли, державшую на руках его дочь. Она выглядела потерянной и глубоко несчастной, по ее лицу катились слезы, которых она даже не замечала.
– Вам тоже лучше поехать с нами, Нелли. Когда Камилла очнется, ей понадобится ваша помощь.
Все были так потрясены событиями этой ночи, что никто не заметил, как небо заволокло тучами. Вдруг зигзагообразная вспышка молнии прорезала небосклон и в отдалении прокатился гром. Казалось, что из гигантской бочки внезапно выбили днище: на землю сплошным потоком обрушился ливень.
Хантер подхватил Камиллу на руки и отнес ее в уцелевший от пожара амбар. Все остальные последовали за ним, спеша укрыться и переждать дождь. Вода падала на землю и мгновенно впитывалась в глубокие трещины, но в сердце Хантера не было радости, пока он смотрел, как огонь, шипя, отступает и гаснет под ударами дождя. Он взглянул на Камиллу, и у него защемило сердце. Она так много потеряла за одну ночь! Завтра ей предстоит это осмыслить: примириться со смертью тети и утратой дома.
Камилла вдруг зашевелилась и пробормотала:
– Антония… Где моя девочка?
– Антония в безопасности, – успокоил ее Хантер.
Она закрыла глаза и снова погрузилась в забытье. «Скорее всего ей просто не хочется приходить в себя», – мрачно подумал Хантер. Она еще не готова взглянуть в лицо страшной действительности.
Камиллу разбудил шум дождя, стучащего по стеклу. Открыв глаза, она огляделась в полной растерянности. Где она? Комната – совершенно ей незнакомая – была слабо освещена светом лампы, стоящей на ночном столике. Ее недоуменный взгляд остановился на Хантере. Он стоял, повернувшись к ней спиной, и смотрел в окно.
– Хантер?
Он вздрогнул и обернулся, а потом медленно подошел и опустился на край кровати.
– Тихо, тихо, тебе нельзя много говорить. Не нервничай: Антония не пострадала. Вы в моем доме. Антония и Нелли спят. Я остался с тобой, потому что знал, что ты испугаешься, проснувшись в незнакомом месте.
Вдруг глаза Камиллы округлились от ужаса, и она протянула Дрожащую руку к Хантеру.
– Тетя Пруди! Где она? Я хочу ее видеть! Она сильно обгорела при пожаре?
Но в глазах Хантера Камилла прочитала страшную весть.
– О, Господи, нет! – простонала она. – Только не моя милая тетя Пруди! – Она схватила Хантера за рукав, словно умоляя его опровергнуть ужасную правду, но он Молчал. – Это все моя вина! Ничего бы не случилось, если бы не я! Но Антония здорова? Ты не обманываешь меня?
– Клянусь тебе, она не пострадала… Но я должен тебе сказать, что твой дом полностью сгорел.
По лицу Камиллы покатились слезы.
– Как странно! Мне совершенно все равно… Мне не жаль дома, я думаю только о моей бедной тете… О, Хантер, добрее тети Пруди не было никого на свете! Она готова была все отдать, пожертвовать собой, ничего не прося взамен. Я в неоплатном долгу перед ней.
Хантер обнял Камиллу, всем сердцем ощущая ее боль.
– Ты дала ей все, чего ей в жизни не хватало. Ты ее любила, вы с ней вместе растили Антонию, – заглянув ей в лицо, он понял, что она на грани полного изнеможения. – Ты устала, Камилла. За двое суток столько всего стряслось – удивительно, как ты вообще еще держишься.
Увидев усталые морщинки в уголках его глаз, Камилла догадалась, что он тоже измучен.
– Мне кажется, за это время я прожила целую жизнь, Хантер…
– Я понимаю. А теперь тебе надо хорошенько выспаться. Я посижу с тобой, пока ты не заснешь.
– Не стоит. Тебе самому не мешало бы выспаться.
– Я еще успею.
Оглядев себя, Камилла обнаружила, что на ней длинная и широкая мужская рубашка. Она вопросительно взглянула на Хантера, и он виновато улыбнулся.
– Извини за такой наряд, но пришлось взять первое, что подвернулось под руку. Надеюсь, ты не против? Это одна из моих рубашек.
Камилла попыталась поднять голову, но внезапно подбородок пронзила острая боль. Она с недоумением посмотрела на Хантера, и он покачал головой.
– Бедная ты моя! Тебе крепко досталось за последние два дня. Как твое горло?
– Не знаю. У меня все болит. Я могу думать только о моей тете. А Луи? Он… он умер?
– Забудь о нем.
Хантер ласково провел рукой по лицу Камиллы, заставляя ее закрыть глаза, но они тотчас же снова открылись.
– Это твоя спальня?
– Нет, но она за стеной. Вот эта дверь соединяет наши две комнаты. Если тебе что-нибудь понадобится, только постучи.
– Это дождь за окном?
– Да. Засухе настал конец.
– Слава Богу! – прошептала Камилла. – Хоть одна хорошая новость…
– Тебе надо заснуть, Камилла. Усни и ни о чем не думай. Утром тебе станет легче.
Но Камилла покачала головой. Слезы сами собой покатились по ее щекам: она опять вспомнила о тете Пруди. Только под утро она наконец забылась беспокойным сном.
Проснулась Камилла поздно. Выглянув в окно, она увидела, что земля как будто ожила после прошедшего ночью дождя, а на горизонте уже собирались облака, обещая к вечеру новый дождь.
Перед ней расстилался чудесный сад; даже несмотря на продолжавшуюся два года засуху, деревья и кусты зеленели. Розы, лаванда, гвоздики росли вдоль дорожки, спускавшейся к изящной беседке. Очевидно, потребовалось немало сил и средств, чтобы поддерживать усадьбу в таком прекрасном состоянии.
Отвернувшись от окна, Камилла рассмотрела во всех деталях роскошную обстановку спальни. Белый персидский ковер покрывал пол, покрывало на постели и шторы на окнах были из розового атласа. Одна из стен целиком состояла из китайских зеркал. В детстве Камилле уже приходилось бывать в этом доме, но только в гостиной на первом этаже. В мужских штанах, рубашке и стоптанных черных сапожках она казалась сама себе Золушкой, случайно попавшей в чужую элегантную спальню…
А впрочем, какое все это имеет значение?! Ведь вчера умерла тетя Пруди, а ее дом сгорел дотла!
Негромкий стук в дверь прервал ее размышления. Не успела Камилла ответить, как дверь приоткрылась и в ней показалось личико Антонии.
– Можно войти, мамочка? – спросила девочка. Камилла протянула руки навстречу дочери, и Антония с разбегу бросилась ей на шею.
– Я не могу найти тетю Пруди, мамочка. Я всюду искала, но ее нигде нет! Нелли говорит, что ты мне скажешь, где она.
Камилла села на постель и усадила дочку к себе на колени. Боль разрывала ей сердце, но она знала, что надо что-то сказать Антонии. Надо найти верные слова.
– Помнишь, любовь моя, как мне однажды пришлось оставить тебя и уехать сюда, в Техас?
– Да. Тебя долго не было, и я по тебе скучала, – темные глаза Антонии были полны удивления. – Ты хочешь сказать, что тетя Пруди уехала, мамочка?
Камилла изо всех сил старалась не разрыдаться.
– Да, моя родная, она уехала, но не так, как я. Она никогда не вернется.
– Я не понимаю! – воскликнула Антония. – Она не говорила, что собирается уезжать! – Внезапно слезы брызнули из ее глаз и закапали прямо на руку Камиллы. – Тетя Пруди умерла, да? Так же, как мой папа? Но почему, мамочка? Я думала, она любит нас с тобой!
Камилла убрала выбившийся локон с лица дочери.
– Она нас обеих очень любила, золотко мое, но иногда людям приходится уезжать.
Антония была слишком мала, чтобы понять, что такое смерть. «Может, оно и к лучшему, – подумала Камилла, еще крепче прижимая ее к себе. – Не надо ей знать, что случилось».
– Все будет хорошо, милая. Просто помни, что она очень сильно тебя любила.
Антония подняла голову и прижалась щекой к щеке матери.
– А ты никуда не уедешь, мамочка?
– Я постараюсь никуда не уезжать, детка.
Они долго молчали, думая каждая о своем. Наконец Камилла заставила себя очнуться и внимательно осмотрела Антонию, чтобы убедиться, что у девочки нет ожогов.
– У тебя ничего не болит, Антония? – спросила она с тревогой.
– Нет, но я вчера очень испугалась. Я не могла выбраться из комнаты, всюду был дым! Я плакала, пока мистер Кингстон меня не нашел.
– Я знаю, детка, это было ужасно. Постарайся обо всем забыть.
– А знаешь, как мы с мистером Кингстоном выбрались из дома? Он велел мне за него держаться и выпрыгнул из окна прямо на дерево!
– Мы с тобой обе должны быть очень благодарны мистеру Кингстону, Антония. Он спас тебе жизнь.
– Мне кажется, он самый храбрый человек на свете!
В эту минуту в комнату вошла Нелли.
– Миссис Гилберт приготовила завтрак для Антонии и хочет отвести ее в столовую, – сказала она, бросив на Камиллу печальный и сочувственный взгляд.
Камилла еще раз поцеловала дочку, проводила ее до дверей в коридор и передала с рук на руки экономке Хантера. Когда дверь закрылась, Камилла и Нелли долго смотрели друг на друга молча. Наконец Камилла заговорила:
– Нам предстоят тяжелые дни, Нелли. Надеюсь, я помогла Антонии понять, что случилось…
– Похоже, детям легче привыкать к таким вещам. Как вы себя чувствуете, Камилла?
Камилла тяжело вздохнула.
– Я чувствую себя раздавленной. И больше всего меня угнетает несправедливость случившегося! Я все время спрашиваю себя, почему тетя Пруди должна была погибнуть по моей вине? Ах, Нелли, если бы не я…
Нелли покачала головой.
– Не оскорбляйте память вашей тетушки, болтая всякий вздор. Я знаю, как горячо она любила вас и Антонию. Миссис О'Нил была бы огорчена, если бы увидела, что вы впали в отчаяние и казните себя. Она хотела бы видеть вас сильной. Вы с Антонией должны поддерживать друг друга.
– Да, вы правы, Нелли. Я должна быть сильной ради Антонии. Но я в полной растерянности и просто не знаю, за что приняться. Ведь все сгорело в огне!
– Миссис Гилберт сказала, что Хантер уже послал в город за одеждой для всех нас.
– Мы в большом долгу перед Хантером, Нелли, и это тоже меня беспокоит…
– Если я правильно поняла, человек, который поджег дом, – это тот самый, кто пытался вас убить?
Камилла поежилась, вспоминая прошедшую ночь.
– Да. Этого человека звали Луи Дюпре. Мы с тетей Пруди его очень хорошо знали. Он был другом семьи! Никто не догадывался, что он сумасшедший. Ах, Нелли, я все пытаюсь понять, что я ему сделала? За что он хотел мне отомстить?
– Вы ни в чем не виноваты, Камилла. Не надо винить себя в его безумии.
И опять слезы навернулись на глаза Камилле и побежали по щекам.
– Но все-таки я что-то сделала не так и вот теперь осиротела. Ведь у меня никого не осталось, кроме вас и Антонии. Слава Богу, что вы обе не пострадали!
– Когда я проснулась прошлой ночью, все левое крыло дома уже было в огне. Я побежала, но споткнулась и ударилась обо что-то головой. А когда очнулась, Сантос выносил меня из дома.
– У меня мысли путаются, Нелли. Я ни о чем не могу думать, кроме вчерашней ночи. Впервые в жизни я не знаю, куда мне идти и что делать!
– Не надо торопиться, Камилла, пусть пройдет время. Все наладится, когда вы немного отдохнете и придете в себя, вот увидите.
Камилла вздохнула и взглянула на свое отражение в зеркальной стене.
– А я не очень-то подхожу к здешней обстановке, вам не кажется, Нелли?
Нелли обняла ее за плечи.
– Вы прекрасно подошли бы к любой обстановке. Но скажу вам честно: такого роскошного дома я в жизни своей не видела. Я знала, что у Хантера есть деньги, но даже представить себе не могла, что у него вместо дома сказочный дворец. Внизу все обставлено великолепной мебелью, повсюду ковры. А серебро, а хрусталь! – Нелли сокрушенно покачала головой. – Уж мне-то точно здесь не место, но я рада, что все ваши трудности позади. Больше мне не придется умирать со страха, что кто-то пытается вас убить.
Камилла пристально посмотрела в глаза Нелли.
– Вы считаете, что все мои трудности позади? Да я даже не знаю, с чего мне теперь начать! У меня руки опускаются.
– Тут я вам ничего посоветовать не могу. Вам самой придется решать, что делать в будущем. Кстати, я слышала, что Хантер собирается уехать… сразу после похорон миссис О'Нил. Мне кажется, он уезжает, чтобы дать вам время подумать.
– Нет, Нелли. Он просто устал от меня, поэтому и хочет уехать. После возвращения в Техас я доставляю ему одни неприятности…
– Не знаю, что вам и сказать, Камилла. Вам с ним надо все как следует обсудить. По-моему, Хантер все еще вас любит, и я точно знаю, что вы его по-прежнему любите. Вы ведь его жена! Почему бы вам не попытаться ужиться с ним под одной крышей.
– Все это слишком сложно, Нелли. Я даже думать о нем сейчас не могу. Я хочу увидеть… мою тетю. Где тело?
– Внизу, в парадном зале.
– Я схожу взгляну на нее, а потом съезжу на ранчо. Надо посмотреть, насколько велик ущерб, нанесенный огнем. Может быть, что-нибудь еще можно спасти? Но вы ни о чем не должны тревожиться, Нелли. У вас всегда будет дом там, где живем мы с Антонией.
Нелли опустила голову, пытаясь скрыть слезы. Всем своим сердцем она желала Камилле обрести счастье: бедняжке слишком много пришлось страдать. С тяжелым вздохом Нелли вытерла платком глаза, сокрушаясь о смерти Пруденс, которой была стольким обязана. Миссис О'Нил была замечательной женщиной. Она оставила по себе добрую память.
Направляясь к Валье дель Корасон, Камилла ненадолго остановилась и оглянулась, чтобы еще раз поглядеть на белую громаду дома, оставшегося у нее за спиной. Она знала, что в этом великолепном двухэтажном особняке, выстроенном из кипарисового дерева, привезенного из Луизианы, тридцать две комнаты. Хантер когда-то рассказывал ей, что этот дом, по замыслу, должен был напоминать тот, в котором его мать родилась и жила в Южной Каролине до переезда в Техас. К высокому крыльцу с двух сторон вели изящно изогнутые ступени; слева от входа находилось витражное окно с эркером. Дом олицетворял собой богатство и могущество Кингстонов. Элегантный и величественный, он казался чересчур помпезным, даже, пожалуй, неуместным на фоне дикой природы Западного Техаса…
С тяжелым сердцем Камилла пришпорила лошадь и поскакала вперед. Она не сомневалась, что найдет одни развалины на месте Валье дель Корасон.
31
Стоя под дождем, Камилла смотрела на пепелище своего родного дома. От него остались лишь три закопченных печных трубы, нелепо торчащие из земли и похожие на гнилые зубы великана. Подняв лицо к небу, она почувствовала, как дождевые капли смешиваются со слезами у нее на щеках. Камилла оплакивала прекрасное прошлое этого дома и его несбывшееся будущее.
Но, может быть, теперь ей легче будет оборвать связи с этим местом и начать новую жизнь? Валье дель Корасон никогда не поднимется из руин, хотя когда-то она поклялась, что возродит родное ранчо. Оно было потеряно навсегда.
Услышав звон шпор, Камилла обернулась и увидела, как Сантос спрыгивает с лошади. Его морщинистое лицо было печальным, ей даже показалось, что он тоже плачет.
– Ты будешь заново отстраивать дом, Камилла? – спросил он, внимательно глядя на нее.
– Нет. Пусть мертвые остаются мертвыми, пусть ветер развеет пепел.
– Это тяжелый день для меня и моей семьи. Мы много лет служили Монтесам верой и правдой. И все это время ранчо Валье дель Корасон было нам родным домом.
– Я думаю передать права на ранчо Хантеру, Сантос. А себе оставлю вот эту часть, вокруг дома, и еще сотню акров у реки. Эту землю я отдам тебе и твоим сыновьям. Конечно, при условии, что вы позаботитесь о Неваде – это ведь и его дом тоже.
– Нет, Камилла, я ни за что не соглашусь взять у тебя землю! Если ты отдашь ранчо Хантеру, нам придется переехать.
Камилла ласково коснулась его пергаментной щеки.
– Ты и твои сыновья заслужили эту землю, Сантос. Давай не будем спорить. Не сомневаюсь, что мой отец сказал бы то же самое.
Сантос был так тронут ее словами, что ему пришлось отвернуться.
– Все будет уже не так, как прежде, Камилла. Валье дель Корасон должно принадлежать Монтесам.
Она взяла его за руку.
– Ты прав, так, как прежде, больше никогда не будет, Сантос. Вся наша жизнь подобна праху и пеплу сгоревшего дома. Мы зависим от милости судьбы и перемены ветра. Странно, но я почему-то думала, что этот дом всегда будет моим. Точно так же мне казалось, что у меня всегда будет тетя Пруди. Теперь я все это потеряла…
Старший вакеро проводил Камиллу взглядом, когда она села на лошадь и поскакала прочь. Очень скоро ее скрыла пелена дождя. Сантос чувствовал: только что на его глазах рухнул старый мир.
День похорон Пруденс О'Нил выдался мрачным и ненастным. Ее похоронили на высоком холме рядом с ее сестрой и отцом Камиллы. Крупные капли дождя падали на людей, пришедших проводить тетю Пруди в последний путь.
На одной руке Хантер держал Антонию, другой обнимал за плечи Камиллу. Джанет стояла рядом с подругой, тихо роняя слезы.
Сердце Камиллы разрывалось от боли. Пруденс так недолго прожила в Техасе! Проникновенные слова о ней произнес священник, который никогда в жизни ее не видел. Никто из собравшихся на холме, за исключением Хантера и Джанет, не знал, какие жертвы принесла тетя Пруди ради нее и Антонии…
Пока Хантер вез Камиллу и Антонию обратно на свое ранчо, дождь усилился и превратился в сплошной ливень. По приезде Нелли уложила Антонию поспать, а Камилла так и осталась стоять у окна гостиной, глядя на дождь. Она не обернулась, когда Хантер подошел и встал с нею рядом.
– Камилла, меня некоторое время не будет. Пожалуйста, чувствуй себя здесь как дома, пока я в отъезде.
Она повернулась к нему.
– Я многим тебе обязана, Хантер. Не знаю, как бы я смогла все это пережить, если бы не ты…
Он потянулся к ней, но она отодвинулась, и его рука бессильно упала.
– То же самое на моем месте сделал бы любой другой сосед.
Камилла покачала головой и судорожно вздохнула.
– Мы с Антонией постараемся не злоупотреблять твоим гостеприимством.
– У тебя уже есть какие-то планы?
– Скорее всего мы вернемся в Новый Орлеан.
Хантер порывисто положил ей руки на плечи и повернул лицом к себе.
– Не надо сейчас об этом думать, Камилла! Оставайся здесь сколько хочешь. Я вернусь самое большее через неделю. Вот тогда и поговорим о будущем.
Камилла пристально посмотрела ему в глаза. В последнее время она узнала Хантера с новой, неожиданной стороны. Его доброта и сострадание ставили ее в тупик, выбивали из привычной колеи.
Хантер наклонился, легонько поцеловал ее в лоб и, повернувшись на каблуках, стремительно вышел. Без него в комнате сразу стало как-то пусто. Камилла смотрела в окно, как он садится на коня. Вскоре Хантер скрылся из виду за сплошной пеленой дождя.
В отчаянии Камилла прижалась лбом к холодному стеклу. Весь ее мир рухнул в одночасье! До сих пор она даже не представляла, как много места занимала в ее жизни тетя Пруди. При мысли о том, что она уже никогда ее не увидит, у нее тяжко заныло сердце. Камилла не знала, сколько времени простояла неподвижно у окна, глядя на дождь, но в конце концов вытерла слезы и дала себе слово, что больше не будет плакать. Она будет вспоминать тетю Пруди каждый день, будет тосковать по ней, но эти слезы были последними!
Камилла и Антония уже пять дней жили на ранчо Кингстона. В большом доме стояла тишина, казалось, все ждут возвращения хозяина, и Камилла чувствовала себя неуютно: ее тяготила неопределенность собственного положения.
Дождь не прекращался с той самой ночи, когда пожар уничтожил ее дом. Владельцы ранчо по всему Западному Техасу благословляли небеса. Камилла часто приезжала к Рио-Эскондида и убеждалась, что уровень воды повышается с каждым днем.
Однажды утром, гуляя в прекрасном саду на ранчо Кингстона, она неожиданно подумала, что тете Пруди понравилось бы здесь. Камилла даже улыбнулась, воображая, как ее тетушка стала бы объяснять садовнику, какие цветы сажать в тени, а какие – на солнце…
Антония наслаждалась всеобщим вниманием, весь немалый штат прислуги сбился с ног, потакая желаниям очаровательной малышки. Жизнь текла размеренно и неторопливо, и Камиллу порой охватывало нетерпение. Она не находила себе места, не знала, чем заполнить бесконечно тянущиеся дни, но надо было дождаться возвращения Хантера, чтобы обсудить с ним переуступку прав на Валье дель Корасон. Как только сделка будет заключена, она сможет уехать в Новый Орлеан.
Утром шестого дня Камилла совершила свою обычную прогулку. Когда Каладан рысцой вбежал в большие двойные двери конюшни, она натянула поводья, и конь тотчас же послушно замер на месте. Камилла спрыгнула на землю и принялась расседлывать громадного жеребца.
– Позвольте мне этим заняться, миссис Кингстон, – подскочил к ней Гюнтер, старший конюх.
– Я привыкла сама ухаживать за своей лошадью, Гюнтер, – возразила Камилла, ловко расстегивая подпругу и снимая седло.
– Позвольте мне по крайней мере помочь! – настаивал Гюнтер. – Не женское это дело, миссис Кингстон. Вон вы какая худенькая, не приведи Бог – надорветесь. Да и где это видано, чтобы хозяйка ранчо сама расседлывала лошадь!
С этими словами Гюнтер забрал у нее седло и перебросил его через перекладину между стойлами.
Камилла вздохнула, глядя, как он уводит Каладана и ставит его в стойло. За последние несколько дней она привыкла к обращению «миссис Кингстон». Поначалу оно заставляло ее вздрагивать, но в конце концов Камилла решила: не все ли равно? Теперь уже ни для кого не секрет, что она замужем за Хантером…
В конюшне было двадцать боксов, и в каждом из них стояла чистокровная кобыла или породистый жеребец. «Хантер может по праву гордиться своими лошадьми», – подумала она.
Камилла вышла из конюшни на залитый солнцем двор и поглядела на небо: опять на нем не было ни облачка. Она молча стояла, любуясь домом Хантера. На ранчо Кингстона все казалось чрезмерным. В загонах содержался племенной скот – ее взгляд невольно задержался на бычке с белым пятном на морде, который весил, должно быть, не меньше восьмисот фунтов.[8]8
Больше трехсот шестидесяти килограммов.
[Закрыть] Позади большого амбара располагался добротный дом управляющего. Повсюду царил безупречный порядок, но ничего удивительного в этом не было: Хантер привык всегда и во всем добиваться совершенства.
Направляясь к дому, Камилла в который раз посетовала, что Хантер все не возвращается: она устала пребывать в подвешенном состоянии.
Уже у самого крыльца ее внимание привлек шум подъехавшего экипажа. Обернувшись, она увидела легкую коляску, остановившуюся на подъездной аллее. У Камиллы упало сердце, когда из экипажа вышла Лидия Дикерсон, урожденная Мюррей. Сойдя на землю, она уверенной походкой направилась к крыльцу.
– Значит, это все-таки правда? Ты действительно замужем за Хантером? – поинтересовалась Лидия вместо приветствия, оглядывая Камиллу с головы до ног.
В бледно-розовом наряде и такой же шляпке Лидия выглядела элегантно и держалась непринужденно. После путешествия в шарабане ни один волосок не выбился из ее идеальной прически. На Камилле же была желтовато-коричневая юбка для верховой езды и желтая блузка, черные волосы растрепались от быстрой скачки. Она прекрасно понимала, что выглядит как чучело.
Лидия презрительно ухмыльнулась, отмечая беспорядок в ее туалете, а Камилла стиснула зубы и расправила плечи, готовясь к неминуемой битве. Лидия никогда не упускала случая поставить ее в глупое или неловкое положение.
– Мне казалось, тебе полагается носить черное, Камилла. Но, видимо, ты не так уж сильно скорбишь о своей утрате. Я бы на твоем месте была просто убита горем!
– Моя скорбь не меньше оттого, что я не ношу траур. Мне не нужны внешние признаки горя, – отрезала Камилла. – Если ты приехала повидать Хантера, то его здесь нет.
Лидия звонко расхохоталась.
– Я прекрасно знаю, что его здесь нет! Хантер мне сказал, что живет в отеле с тех самых пор, как ты въехала в его дом.
– Ты видела Хантера? – не удержавшись, спросила Камилла.
– Ну, разумеется! По правде говоря, мы с ним всю первую половину дня провели вместе в Сан-Рафаэле. Он угостил меня обедом в отеле, а потом мы поднялись к нему в номер… Ой, кажется, мне не следовало говорить тебе об этом, ты ведь теперь его жена. Ах, Боже мой, ну и каша теперь заварится!
Камилла закусила губу, отлично понимая, что имеет в виду Лидия, и едва удержалась, чтобы не сказать какую-нибудь резкость. Она считала, что Хантер куда-то уехал по делам, а он, оказывается, просто перебрался в город, чтобы с ней не встречаться!
– Зачем же ты приехала, Лидия, если тебе не нужен Хантер?
– Ну-у-у… я подумала, что ты предложишь мне чашку чаю. Мы могли бы немного поболтать.
Секунду поколебавшись, Камилла распахнула дверь. Она не сомневалась, что Лидия преследует единственную цель – вызвать у нее ревность, – и решила не доставлять сопернице удовольствия, показав ей, что цель достигнута.
– Разумеется, Лидия. В доме моего мужа ты всегда желанная гостья.
За чаем Лидия без умолку щебетала.
– Знаешь, Камилла, я всегда обожала эту комнату, – ее глаза так и рыскали по гостиной, изысканно отделанной в темно-зеленых и светло-голубых тонах. – Какие званые вечера тут проходили! Тебя ведь, кажется, никогда не приглашали в гости родители Хантера?
Камилла ответила ледяной улыбкой.
– Нет, я была слишком молода для званых вечеринок. Но ты часто бывала здесь в гостях, правда, Лидия? Как ты, наверное, была разочарована, когда все оказалось напрасно!
В комнате наступило гнетущее молчание. Лидия мрачно уставилась на Камиллу поверх своей чашки. Наконец, сделав над собой усилие, она вновь улыбнулась.
