Текст книги "След оборотня"

Автор книги: Конрад Левандовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЕВА-МАТЬ

Первые три дня ничего не происходило. Все это время придворные были охвачены невыносимым ужасом, который, в особенности после захода солнца, превращался в массовую истерию. Люди запирались на ночь в сундуках и ящиках, баррикадировали двери комнат чем только было возможно, а малейший шум или шорох доводил их до безумия.

Всеобщий страх углубляло осознание полной бессмысленности подобных мер, поскольку все знали, что во всем дворце нигде нет достаточно крепких ворот или даже стен, способных сдержать упыриху, которая сумела разрушить столь тяжелую крышку гробницы…

Так что ситуация напоминала пучок пропитанной смолой соломы, которой требовался лишь крохотный огонек, но на четвертую ночь нашлось и это. Какой-то человек, внезапно испугавшись собственной тени, свихнулся со страху и с пронзительным криком начал бегать от двери к двери, колотить в них кулаками и вопить: «Чудовище идет!»

В мгновение ока безумие охватило одно из крыльев дворца. Охваченные ужасом придворные прыгали из окон, давили друг друга на лестницах и в коридорах, несколько человек приняли яд, а десятка полтора, в основном женщины, навсегда лишились рассудка. Лишь дисциплинированность гвардии и хладнокровие офицеров предотвратили дальнейшее распространение паники.

Утром выяснилось, что свыше полусотни обитателей злополучной части дворца пострадали телесно или душевно, кроме того, насчитали двадцать трупов. Ни на одном из покойников не обнаружили ран от клыков или когтей…

Таким образом, Редрен снова был вынужден перестать играть роль собственного шута и решительно взяться за дело, как и подобает монарху.

Сразу же, как только ему доложили о случившемся в подземелье, он отправил в Дину посланника с приказом Ксину немедленно возвращаться, а сам вместе с Родмином занялся выяснением причин разрушения саркофага.

Много времени на это им не потребовалось…

Как ни удивительно, когда тайное стало явным, обошлось без вспышки гнева. Король буркнул что-то насчет того, что виновникам следовало бы кое-что отрезать, а кое-что зашить, но только когда все закончится, и больше к этой теме не возвращался. Видимо, на злость у него просто не было времени, ибо куда более серьезной проблемой оказалось найти место, где упыриха пребывает днем. Не было никаких сомнений в том, что день она наверняка проводит в каком-то из потайных помещений, а по ночам путешествует по системе секретных ходов и коридоров, построенных за века в катимском дворце. Проблема заключалась в том, что все планы самой старой его части пропали около восьми лет назад.

Родмин готов был поверить во что угодно, только не в случайную пропажу…

Начались поиски, но добровольцы, забиравшиеся в этот лабиринт не имея указаний, либо заходили в тупик, либо блуждали по тайным ходам и ничего не находили, пока в конце концов одна из групп, не успевшая выбраться оттуда до захода солнца, не пропала без вести. Их нашли только через два дня. Выглядели они так, словно их смолола чудовищная мясорубка. Останки пришлось похоронить в одном большом ящике, поскольку фрагменты тел невозможно было приписать конкретным личностям.

За все это время королева не нападала ни на кого за пределами своей мрачной обители. Могло создаться впечатление, что она не слишком заинтересована в том, чтобы пугать живших во дворце…

В такой ситуации Редрен довольно быстро поддался на лихорадочные уговоры советников и, чтобы не дразнить упыриху, прекратил посылать усиленные отряды стражи в угрюмую путаницу сырых коридоров. Казалось, будто существует некий неписаный договор. Во дворец начало возвращаться спокойствие. Через неделю жизнь пошла почти своим чередом, и лишь более многочисленные и чаще расставленные посты свидетельствовали о том, что это не так.

Особо надежная охрана непрерывно окружала самого короля и королеву. Даже в спальне их величеств, вокруг супружеского ложа, каждую ночь стояло полроты гвардии. То же происходило и в укромных местах…

Надежды на покой, однако, оказались ложными. Неожиданно исчез недоразвитый карлик, который иногда помогал настоящему шуту веселить короля. Разодранный матрас и смятая постель не вызывали сомнений в том, Кто был тому виной, а отсутствие крови свидетельствовало о том, что его похитили!

Невозможно было определить, что преобладало в разговорах, которые позже вели между собой придворные об этом событии, – страх или, может быть, удивление. Все терялись в догадках, зачем мог понадобиться упырихе этот несчастный придурок.

Ответ пришел быстро, однако он не только ничего не объяснил, но еще больше запутал загадку…

В одну из ночей в комнату Родмина с криком ворвался его ученик Эрто.

– Мастер, в лаборатории творится что-то странное! – заорал он, срывая с мага одеяло.

– Что такое?! – Маг вскочил.

– Там кто-то есть, но дверь заперта!

– Ты вызвал стражу? – Родмин поспешно одевался.

– Да, мастер, но они боятся войти, да и ключей у них нет…

Они выбежали в коридор. Возле лаборатории они застали человек тридцать гвардейцев, а их командир сразу же подошел к Родмину:

– Сейчас все тихо, ваше благородие, но только что слышны были будто бы шаги…

Страшный шум не дал офицеру договорить. Раздался грохот, потом звон бьющегося стекла.

– Это шкаф с банками для ингредиентов, – пояснил маг, – кажется, его опрокинули.

Новый грохот, смешанный с пронзительным треском ломающегося дерева, едва их не оглушил.

– Стол?.. – удивился Родмин.

– Мастер, она там? – испуганно спросил Эрто.

– Похоже на то, дорогой мой…

– Входим? – По голосу офицера явно чувствовалось, что ему хотелось бы услышать отрицательный ответ.

Что-то сильно ударилось о дверь – они аж подскочили от испуга.

– Нет, – исполнил его желание Родмин, – но встаньте тут, на случай, если она выйдет…

Стражники деловито образовали ощетинившийся пиками забор, а маг и Эрто поспешно спрятались за ним.

Звуки бьющегося стекла и ломающегося дерева продолжали доноситься из-за дубовых дверей и стихли лишь за час до рассвета. Однако, прежде чем войти, они дождались восхода солнца, чтобы быть уверенными до конца…

Об оборудовании лаборатории нельзя было даже сказать, что оно уничтожено, – оно было попросту перемолото, и все обломки тщательно перемешаны. Не уцелел ни один кусок дерева величиной больше ладони. Обломки ровным слоем устилали весь пол, и над ними ничего не выступало. В воздухе ощущался запах, с которым до сих пор не приходилось сталкиваться никому. Запахи сала висельников и мандрагоры были едва лишь самыми скромными из его составляющих.

Родмин окинул затуманенным взглядом развороченную груду мусора, которая еще вчера вечером была его лабораторией.

– Зачем она это сделала? – удивился Эрто.

– Сперва отсюда много чего вынесли, – убежденно ответил маг, – и благодаря этому мы никогда не узнаем, что, собственно, пропало.

– Но как она сюда пробралась? – воскликнул командир гвардейцев.

– Видимо, где-то должен быть потайной ход, о котором я ничего не знал, – пробормотал маг.

Тщательно, пядь за пядью, они осмотрели все стены, проверяя даже самые мелкие трещины и царапины. Ничего обнаружить не удалось. Пламя свечи, перемещаемой вдоль стен, не дрогнуло ни в одном месте. Пришлось сдаться.

– Ничего не поделаешь, – махнул рукой Родмин. – Старые каменщики слишком хорошо знали свое дело.

– Мастер, – подал голос Эрто, – ты говорил, что что-то пропало…

– Да, ибо если бы она расколотила здесь все, обломков было бы больше. Так я думаю.

– Но как упыриха могла что-либо взять? Ведь у них нет пальцев? Разве когти годятся для того, чтобы хватать ими предметы?

– Ты прав, не годятся…

– Значит, все это забрал карлик?!

– Они были здесь вместе, и он сделал это по ее приказу.

– Упыриха, занимающаяся магией?! – Слушавший их офицер остолбенел.

– Похоже на то… – заметил Родмин. – Наверняка она похитила этого несчастного, чтобы он ей помогал. Такому легко навязать свою волю…

– Что она затевает?

Этот вопрос в течение ближайших дней задавали себе во дворце еще тысячи раз, а ответ на него, по понятным причинам, больше всего интересовал Редрена. По тем же причинам по его приказу Родмину пришлось провести много часов над усыпавшей пол лаборатории мешаниной магических ингредиентов и черепков, безуспешно пытаясь определить, чего же в ней недостает.

По мнению случайных прохожих и Эрто, который постоянно приносил магу пропитанные уксусом тампоны, чтобы облегчить ему дыхание, абсолютно ничего недостающего там не было…

Тем не менее в конце концов удалось, хотя бы примерно, определить, что именно было украдено, но знание это, полученное ценой потерянных волос, которые пришлось сбрить наголо, так как они слишком сильно пропитались вонью из лаборатории, мало чем могло помочь, ибо обладание похищенными предметами давало королеве слишком много возможностей…

Так что ясно было лишь одно – что ничем хорошим это не кончится, а об этом и так уже всем было известно.

Последовавшие события стали роковыми для барона Алидо ди Мерены, одного из многих постоянных жителей королевского дворца. Его жена, Калия, была среди тех женщин, которые в ту памятную ночь под влиянием превосходящего их силы страха и отсутствия реальной возможности бежать погрузились в собственные, существующие лишь в их воображении миры. Для посторонних они стали безразличными ко всему, безвольными куклами. Никакие слова до них не доходили – они существовали, подобно растениям в человеческом облике.

Барон Мерена, несмотря на совпадающие, и притом далекие от оптимизма, диагнозы медиков, все еще верил в возможность отвести злую судьбу и навещал жену часто, почти каждый вечер, с неугасающей надеждой, что когда-нибудь Калия в конце концов с ним заговорит.

К несчастью, она его даже не замечала, и ничто не указывало на то, что что-либо может измениться. Его пламенные речи, мольбы и поцелуи оставались без ответа.

Алидо чувствовал себя виноватым. Он попросту струсил. В тот вечер он слишком долго играл в карты и не отважился возвращаться ночью по мрачным галереям. Он оставил ее одну… Теперь он хотел исправить свою ошибку.

Войдя в очередной раз в покои жены, он ощутил некое странное беспокойство. Он ничего не заметил, но страх ему не померещился. Он поспешно прошел во вторую комнату, горничная сидела, скорчившись в углу, отчаянно прижимаясь к обитым бархатом стенам. Она дрожала всем телом, а ее лицо с помертвевшими глазами не выражало ничего, кроме звериного ужаса. Когда он приблизился к ней, она издала тихий, сдавленный стон и еще сильнее прижалась к стене.

Странный звук донесся из спальни Калии. Он заглянул туда. Жена сидела на постели, а над ней склонилась фигура в длинном черном одеянии с широким белым кружевным воротником.

– Что ты делаешь? – не раздумывая, крикнул он.

Чудовище повернулось быстрым и плавным движением. Сердце барона словно окатили кипятком.

Из-под гривы седых волос на него с ледяным презрением смотрели красные глаза. Желтоватые клыки матово поблескивали в раскрытой пасти, а выступавшие из рукавов мантии когти размеренно двигались, словно перемешивая воздух.

Он заметил, что манжеты были уже не белыми, а коричневыми от засохшей крови.

– Убирайся! – Слов он не услышал, но ощутил этот приказ так, как будто по мозгу его прошлась скользкая и мокрая тряпка. Он задрожал от отвращения, но не сделал ни шага, продолжая стоять, остолбенев от ужаса.

Упыриха перестала им интересоваться и снова занялась Калией. Она обхватила ее голову когтями, приставив острия двух из них ко лбу женщины.

Зрачки Мерены внезапно расширились.

Послышался короткий хруст пронзаемого черепа – два роговых крючка с легкостью вошли в него на всю длину. Пурпурные глаза упырихи смотрели теперь сосредоточенно и внимательно. Она медленно вытягивала когти из мозга несчастной, совершая ими мягкие вращательные движения. Иногда она снова вонзала их, но уже под другим углом. И снова вытаскивала.

Беззвучный истерический смех сотряс плечи барона. Безумие охватило его разум, словно пламя соломенную крышу. Что-то собиралось в нем, росло, распухало, душило остатки здравого рассудка и инстинкта самосохранения…

– Не-е-ет!!! – Протяжный, дикий вопль сотряс стены дворца. Он подскочил к ней, ослепленный отчаянием и яростью, вытаскивая шпагу.

Когти мелькнули быстрее, чем мысль. Столь же коротким был хруст ломающихся позвонков. Оторванная и размозженная голова ударилась о стену, а когда она упала на пол, она была уже лишь бесформенным сгустком крови, мозга и волос…

Королева повернулась и подошла к противоположной стене. Потайной ход тотчас же открылся перед ней, а в черном прямоугольнике замаячило сморщенное лицо карлика.

Калия встала и послушно двинулась за своей госпожой. Выходя, она окинула безразличным взглядом еще содрогавшееся тело мужа…

Все трое исчезли в темноте коридора, и стена бесшумно сомкнулась за ними. Чуть позже в прилегавшей к покоям галерее послышались лязг оружия и взволнованные крики бегущих стражников.

В ту ночь подобные события имели место еще в двух комнатах замка – там тоже жили чересчур впечатлительные женщины. То же повторилось и на следующую ночь, и так продолжалось целую неделю – каждую ночь исчезали один или два человека.

Упыриха похищала их всегда одним и тем же образом, и только тех, чьи мысли и разум были безвозвратно оторваны от действительности. На посторонних свидетелей она никогда не обращала внимания, позволяя им сбежать или просто игнорируя их присутствие. Лишь в случае хотя бы малейшей попытки сопротивления она убивала – безжалостно и беспощадно.

Таким образом она быстро приучила придворных к тому, что никто из них не погибнет лишь оттого, что случайно встретился с ней… Привычка покоряться сильнейшему все явственнее давала о себе знать. Подобострастие сменяло неразумный страх одних и безрассудную отвагу других. Королева уже могла свободно совершать прогулки по замку – стражники, мимо которых она проходила, делали вид, что ничего не замечают…

Похищения закончились, когда не стало подходящих жертв. Никто не знал, какая судьба была уготована похищенным, – они пропадали без вести где-то в тайных закоулках дворцовых подземелий и путанице идущих внутри двойных стен коридоров.

До полнолуния ничего больше не происходило. Его ждали с беспокойством, но уже не столь сильным, как прежде. Предполагалось, что в это время упыриха начнет выходить в город. Так оно и случилось. В первую же ночь она растерзала в Катиме шестнадцать человек. Это было лишь начало. На вторую ночь погибло тридцать, а на третью – свыше пятидесяти.

Для жителей домов, которые она посещала, не было спасения. Запертые на перекладины и железные засовы двери она вырывала вместе с косяками, разбивала стены и безошибочно находила даже самые хитроумные убежища. Наделенные силой Знаки и Охранительные Статуи превращались в ее присутствии в бесполезный мусор или рассыпались в серую пыль. Нарисованные мелом символы исчезали, стоило ей на них лишь глянуть.

Она часами бродила среди длинных теней по освещенным лунным светом улицам, под взглядом смотрящих на нее из укрытий сотен испуганных пар глаз, а вокруг слышался лишь пронзительный, тревожный вой собак, который утихал и замирал, стоило ей подойти ближе. Лошади в конюшнях, мимо которых она проходила, впадали в безумие, и утром их находили покалеченными или мертвыми, а иногда они даже загрызали друг друга. Более нежные и впечатлительные создания попросту расставались с жизнью, когда на них падала тень упырихи.

Неизвестно, что было причиной тому, что тот или иной дом привлекал ее внимание. Однако, если уж такое произошло, она подходила к дому – и мгновение спустя грохот ломаемых дверей заглушал визг дворняг. Более громкими и долгими были крики погибающих жильцов. Иногда слышался плач детей. Вскоре наступала зловещая тишина, и высокая фигура в черной длинной мантии снова появлялась в лучах серебристого света и не спеша продолжала свой путь в поисках очередного отмеченного судьбой дома. Ужас двигался за ней, словно шлейф ее посмертного платья.

На третью ночь кто-то, кого страх не лишил остатков рассудка, заметил, что ночные похождения упырихи начинаются и заканчиваются в королевском дворце. Оттуда она уходила и туда возвращалась. Весть об этом с быстротой молнии облетела Катиму. Утром многочисленная толпа собралась перед главными воротами дворца. К полудню там стоял уже весь город. Пока люди вели себя спокойно, но офицеры гвардии забеспокоились не на шутку. Силы гарнизона были слишком слабы, чтобы сдержать возможный штурм обезумевшей толпы, а тем более не могло быть и речи о том, чтобы заставить их уйти. Офицеры отправились к Редрену, чтобы убедить его вызвать подкрепление из близлежащей Деремы.

Монарх внимательно выслушал все доклады и предложения.

– И чего они хотят? – спросил он, когда гвардейцы закончили.

– Они знают, что королева прячется здесь, ваше величество…

Редрен поднял брови. Он уже раньше заметил, что с какого-то времени в его присутствии ее перестали называть «упырихой», говоря просто «королева». Это могло многое означать…

– …и требуют…

– Требуют?! – прервал король заместителя Ксина.

– Да, ваше величество, именно так заявили их главари. Бунт носится в воздухе, – добавил он.

– Городские советники и бургомистр тоже там?

– И они, и жрецы. Даже сам Беро.

– Ах так… – Король задумался. – Ну так чего они требуют? – Редрен сердито подчеркнул последнее слово. К такому он не привык.

– Убийства королевы, – последовал вынужденный ответ начальника стражи. Видно было, что произнести эти слова ему стоило немалого труда.

– Не вижу ничего удивительного, – пробормотал король себе под нос и посмотрел на своих подданных. Те, однако, были, похоже, чем-то удивлены… – Но… – громко сказал он, – их ведь больше всего интересует их собственная жизнь после захода солнца, не так ли?

– Наверняка, ваше величество, – поспешно согласились офицеры.

Редрен замолчал. На лице его отразилась напряженная внутренняя борьба.

– Хорошо, – наконец сказал он, – повесьте на воротах замка пергамент с королевскими подписью и печатью, на нем будет мое обещание, что никто больше не лишится жизни…

Офицеры удивленно переглянулись.

– Это первое, – его голос уже звучал твердо и решительно, – а во-вторых, двадцать отрядов легкой конницы из лагеря под Деремой должны стоять здесь еще до завтрашнего вечера, и, в-третьих, немедленно вызвать ко мне Родмина!

Король остался один. Он чувствовал себя намного более одиноким, чем когда-либо прежде. Заложив по старой привычке руки за спину, он начал расхаживать по комнате. Он чувствовал и знал, что в любой день его правление может закончиться. Офицеры гвардии, хотя и невольно, достаточно ясно дали ему это понять. Появился некто сильнее его, и ему готовы были подчиниться. Внешний вид, видимо, не имел никакого значения… точно так же, как и сам проигравший монарх…

Мало было таких, на кого он мог теперь рассчитывать. Ему не хватало Ксина, и он нетерпеливо ждал его возвращения. Он был уверен, что котолак сумел бы с ней справиться…

С ней… Он не мог уже подумать «с матерью» и тем более «с королевой». Для него она стала лишь отталкивающим чудовищем, а о своей вспышке гнева двухнедельной давности он вспоминал с крайним неудовольствием. Ему окончательно расхотелось играть в сыновнее уважение… После преступлений, совершенных ею в городе, он испытывал к ней исключительно отвращение, но не постыдился бы и ненависти. Неужели над его родом тяготело проклятие? Если бы только одно…

Все, что она до сих пор совершала, имело свою цель – он чувствовал это и видел, как она со всей жестокостью исполняла некий мрачный замысел. Он не понимал еще до конца его сути, но уже знал, что королева перед смертью, видимо, задумала нечто такое, что никому прежде не снилось даже в самых кошмарных снах… Его же, Редрена, ничто не сдерживало теперь от того, чтобы уничтожить этот замысел, и притом любой ценой. Давая слово народу, он положил на чашу весов собственную честь, готов был бросить туда же и деремскую конницу, только не против толпы… Чересчур уверенных в себе офицеров стражи мог ждать немалый сюрприз…

– Ваше королевское величество, прибыл его благородие Родмин, – прервал ход его мыслей голос лакея.

– Пусть войдет, – быстро сказал король. – Можешь ли ты, несмотря на понесенные тобой потери, вооружить хотя бы дюжину гвардейцев пиками с наконечниками из дамаста Йев? – с ходу спросил он, не дав магу времени на приветствие или поклон.

– Когда ваше величество желает их иметь? – ответил Родмин, удивленный нарушением этикета.

– Сегодня вечером.

– Да, могу. – Он слегка задумался.

– Превосходно, тогда возьмешь командование ими на себя, ждите упыриху в дворцовых садах, там, где ее видели в последний раз.

Приказ был ясен, но видно было, что Редрен хочет что-то еще сказать. Он стоял нерешительно, как будто колеблясь.

– Родмин, скажи мне, – не выдержал король, отбрасывая прочь все свое монаршее высокомерие. – Кем я, собственно, правил эти пятнадцать лет? Я думал, что людьми…

Маг поднял взгляд и быстро посмотрел на короля: с лица монарха, казалось, упала маска аристократической скуки, открыв лицо смертельно уставшего человека…

Никто из суминорцев до сих пор не видел своего властелина в столь жалком состоянии. Родмин молчал, ожидая, что будет дальше.

– Я знал, мало того, что знал, сам ведь при необходимости этим пользовался… Продажная стая! Ради власти, золота и шлюх они готовы меня ночью в одном мешке с королевой в ров спустить. Впрочем, это мне никогда не мешало, в конце концов королевский двор не обитель кастрированных монахов. Мне эта игра знакома, сам любил в нее играть, но всегда полагал, что всему есть какие-то границы! Ладно, если бы меня когда-нибудь отравили. Что ж, сам виноват, значит, не хватило прозорливости. Посадят сюда какого-нибудь коронованного мясника из Кара, потому что он даст им больше золота, – тоже ничего не поделаешь, в конце концов это такой же человек, как и другие, ну или почти. Но упыриху?! Проклятие! Кто же они такие, если даже это им все равно? Говори!

– Каждый может стать упырихой или вампиром, ваше величество, так уж повелось, и словами здесь ничем не поможешь, – коротко ответил Родмин. – Законы Онно нерушимы, а жизнь при дворе им благоприятствует… – спокойно добавил он.

Редрен замолчал, словно от удара обухом по голове. Впервые до него дошло, что для того, чтобы уничтожить чудовищ, недостаточно их только убивать…

– Иди и делай, как я сказал, – отозвался он после долгого молчания.

Родмин поклонился и скрылся за дверью.

– Спасибо за науку, – прошептал монарх, глядя ему вслед.

В этот день он не хотел больше никого видеть и ни с кем разговаривать. Он провел много часов, беспрестанно всматриваясь в зеркало. Мрачное настроение не покидало его до вечера, а когда наступили сумерки, он приказал подать ему кубок усыпляющего отвара из трав. Ему хотелось спокойно проспать эту ночь и утром проснуться без забот – или не проснуться вообще…

Слуги сняли с него одежду и быстро приготовили постель. Он лег, а вокруг, как обычно, встали вооруженные стражники. Сон пришел почти сразу – спокойный и крепкий.

Отвратительное кваканье ворвалось в мир лениво плывущих сновидений, разбив его в бурую пыль. Еще не до конца проснувшись, он лежал, не открывая глаз, а до его отуманенного разума медленно, словно издали, с большими промежутками, доносились отдельные вопли, крики, звуки ударов, треск ломающегося дерева. Он невольно прислушался, и тогда звуки явно ускорились, следуя один за другим уже почти непрерывно и словно приближаясь к нему.

– Кажется, драка, – наконец понял он и тотчас же полностью проснулся…

Шум и лязг обрушились на него со всех сторон. Замедленная карусель событий обрела нормальный темп. Редрен открыл глаза: он находился в самом центре циклона – упыриха свирепствовала в спальне! Половина охранявших его гвардейцев валялись на полу, словно драные лохмотья, а остальные отчаянно атаковали упыриху, пытаясь пригвоздить ее пиками к стене.

Они сражались бесстрашно, без какого-либо уважения к сверхъестественной твари. Видна была школа Ксина, но, несмотря на это, они не в состоянии были противостоять скорости и силе упырихи и гибли один за другим под ударами окровавленных когтей. Однако и она не оставалась безнаказанной. Изящные стальные наконечники уже несколько раз с хрустом погружались в ее высохшее туловище. Однако каждый раз она ломала торчащие из нее древки, словно палочки, и снова, ощетинившись обломками пик, пускалась в убийственный танец, сея смерть направо и налево.

Кто-то швырнул в нее факел. Он попал, но пламя не охватило обрызганного кровью платья.

В дверях спальни неожиданно столпилась прибежавшая из сада дружина Родмина. Они молниеносно выстроились в две шеренги и, топча трупы, двинулись вперед, загоняя упыриху в угол. Острия Йев словно толкали ее туда одним своим блеском. Уцелевшие гвардейцы с новым энтузиазмом присоединились к прибывшим.

Судьба упырихи, казалось, была решена. Окруженная у стены, она какое-то мгновение словно ждала гибели и, когда она была уже почти у них в руках, вдруг рванулась в отчаянную атаку и, нырнув под рядами пик, налетела прямо на людей. Крик, стоны, суматоха. Сомкнутый строй превратился в беспомощную свалку. Могучие удары когтей разбросал всех в стороны.

Упыриха двинулась в сторону сидевшего на постели короля. Четверо гвардейцев тотчас же бросились к нему, прикрыв Редрена собственными телами. Их доспехи едва не поломали ему ребер.

Солдат из группы Родмина, один из тех немногих, кто еще держался на ногах, подскочил и ударил пикой повернувшуюся к нему спиной упыриху. Магический дамаст до конца вошел в спину королевы…

Она не издала ни звука, так же как и все это время, лишь судорожно дернулась вперед…

Стон изумления и ужаса пронесся по комнате – острие само вышло из ее тела! Подвело самое совершенное оружие против нечисти! Наконечник не развернулся в ее теле шипастым кустом, лишь распух и сморщился, словно краска на мокрой доске.

Теперь они были беззащитны.

Уже никем не удерживаемая, она подошла к ложу и, сбросив лежавших на нем гвардейцев, выволокла из постели Редрена.

«Прикажи им прекратить!», возникла мысль в голове короля. Казалось, в его мозгу копаются чьи-то липкие пальцы.

– Сложить оружие! – К горлу подкатила тошнота.

Солдаты послушно, хотя и с неохотой, положили пики на пол и отошли к стенам.

«Пусть уйдут, а маг пусть останется».

Редрен задрожал от отвращения и упал бы, если бы не державшие его когти.

– Выйдите! Родмин, ты останься, – приказал он, превозмогая комок в горле.

Она отпустила его, когда маг закрыл дверь за последним гвардейцем. Уходя, они унесли раненых. Король и маг остались наедине с трупами и упырихой. Редрен, пошатываясь, подошел к ложу и тяжело сел.

Легким движением когтей она дала знак Родмину. Тот подошел к ней, вытирая кровь со лба.

Королева выпрямилась и скрестила руки на груди. Гримаса отвращения промелькнула на лице мага.

– Я должен передать ее волю, – обратился он к Редрену. – Она заметила, что я легче, чем ты, господин, переношу соприкосновение разумов…

Он на мгновение замолчал, а король посмотрел на него более осмысленно.

– Людей в городе она убивала для острастки. Если ты не будешь послушен, господин, и не выполнишь ее приказов, она растерзает столько твоих подданных, что доведенный до отчаяния народ свергнет тебя с трона. Жители Катимы с этого момента являются заложниками. – Родмин говорил медленно и спокойно. – Ей хватает энергии, и ей незачем больше охотиться, но остановится ли она – зависит только от тебя, господин. Теперь она спрашивает, согласен ли ты на ее условия?

Редрен долго, с бессильной яростью смотрел на упыриху.

– Твой ответ должен быть только «да» или «нет», – добавил маг.

Униженный монарх вскочил, словно намереваясь наброситься на нее с кулаками.

– Она не боится толпы, обыскивающей дворец, и считает, что днем никто не может ее найти. Она хочет быстрого ответа.

Редрен, полуприкрыв глаза, всматривался в стоящую у стены окровавленную мумию. Она тоже разглядывала его, но в отличие от него, смотрела с надменным и ледяным превосходством. Король не в силах был вынести этого взгляда…

– Хорошо… я согласен… – с трудом выдавил он.

– Пока ты будешь править от ее имени, господин.

Завтра ты объявишь о запрете занятий магией, а другие распоряжения получишь позже.

Упыриха направилась к двери.

– Стой, погоди, – крикнул Редрен, – что ты собираешься сделать? Что ты сделала с похищенными?

Она остановилась и повернулась. Родмин снова заговорил:

– С этого момента, господин, мы должны обращаться к ней со словами: Великая Мать.

Король скривился, словно ему плюнули в лицо.

– Похищенные – это избранники, которым через семь лет будет оказана честь служить ей одними из первых. Сейчас же они в безопасности, пока их никчемные трупы превращаются в тела сверхсуществ…

Редрен слушал, остолбенев и широко раскрыв глаза.

– Государство вампиров и упырих?.. – сдавленно прошептал он.

– Да, господин, я передаю все дословно, – ответил Родмин. – Великая Мать считает, что не должно быть так, что сверхсущества прячутся в норах и лесах, а жалкие недоделанные людишки преследуют их и истребляют. Пора положить этому конец. Великая Мать хочет создать новые законы, по которым наградой за заслуги при жизни будет право жизни после смерти…

– Хватит, достаточно! – Редрен закрыл лицо руками.

Упыриха медленно и торжественно двинулась к выходу. Кто-то, видимо, подслушивал под дверью, поскольку ей услужливо открыли. Она вышла в коридор, и столпившиеся там солдаты поспешно расступились, образовав две шеренги. Когда она оказалась между ними, раздалась подобострастная команда:

– На караул!

Раздался быстрый металлический лязг оружия. Гвардия отдавала честь…