Текст книги "Неразведанная территория"

Автор книги: Конни Уиллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Что делает Булт, я не знаю, – ответила я. – До пролазы он мог бы не допустить нас, сразу же перейдя на тот берег и поведя нас вдоль Стены в сторону речки Серебрянки. Тащить нас сюда ему было не для чего. К тому же, – добавила я, глядя на Булта, который стоял у воды с Карсоном и пони, – он недолюбливает Вулфмейера, так с какой стати он решил бы ему помогать?

– Вулфмейер? – взволнованно воскликнул Эв. – Вот, значит, это кто!

– Вы знаете Вулфмейера?

– Ну конечно! По выпрыгушкам.

Могла бы и догадаться.

– Чем, по-вашему, он занимается? Торгует с коренными разумными особями? Ищет полезные ископаемые?

– Думаю, ничем. Утром я получила подтверждение, что он находится у Исходных Ворот.

– А-а! – разочарованно протянул он. – В выпрыгушках мы бы гонялись за пролазами, паля из лазеров. Но вы все-таки хотите побывать там для проверки?

– Если Булт позволит нам переправиться через Язык.

Свирепым шагом подошел Карсон:

– Я спрашиваю Булта, безопасно ли напоить пони, а он делает вид, будто заглядывает в воду, и бормочет: «Цси митсс не». Я говорю: «Ну и отлично. Раз тут цси митсс нет, то с утра и переправимся». А он сует мне пару игральных костей и бормочет: «Рлома чута даля». – Карсон присел на корточки и порылся в своей сумке. – Дерьмо мое, «чута даля» – это же Кучипони! – Он вытащил анализатор воды и выпрямился. – Булт уже наштрафовал столько, что мог бы купить себе еще планету. Фин, ты получила от КейДжей снимки Стены?

– Я как раз думала ее вызвать.

Он ушагал, а я вернулась к передатчику.

– Чем я могу помочь? – сказал Эв, преследуя меня, как челночок. Собрать хвороста для костра?

Я только посмотрела на него.

– Ничего не говорите, – сказал он, заметив выражение моего лица. – За собирание хвороста полагается штраф.

– И за зажигание огня с помощью передовой техники, и за зажигание эндемичной флоры. Обычно мы дожидаемся, пока Булт охладеет, а уж тогда разводим костер.

Но Булт не проявлял никаких признаков охлаждения, несмотря даже на то, что ветер, принесший с Кучипоней пылевую бурю, был очень прохладным. После ужина он сунул Карсону еще несколько костей, а затем ушел к пони и сел там под зонтиком.

– Что, черт дери, он теперь затеял? – сказал Карсон.

– Наверное, пошел взять батарейный обогреватель, который приобрел после прошлой экспедиции, – сказала я, потирая озябшие руки. – Эв, расскажите еще что-нибудь о брачных ритуалах. Может, капелька секса нас согреет.

– Да, кстати, Эв, – вмешался Карсон, – вы уже вычислили, к какой категории относится Булт?

Насколько я помнила, Эв весь день даже не смотрел на Булта, кроме тех минут, когда тот закусывал челночком, но он ответил сразу же:

– К мужской.

– А как вы узнали? – спросил Карсон, выразив вслух мою мысль. Если по его манере есть, так это не признак. Все туземы, которых я видела, ели точно так же, причем большинство не потрудилось бы и перья предварительно ощипать.

– Приобретательское поведение, – сказал Эв. – Собирание и накопление типичны для самцов в процессе ухаживания.

– А я думала, приобретательство – это женское поведение, – заметила я. – Ну там брильянты и всякие вензеля.

– Подарки, которые самец делает самке, символизируют его способность накапливать и защищать богатство, а также территорию, – сказал Эв. Набирая штрафы и покупая промышленные изделия, Булт демонстрирует свою способность использовать ресурсы, необходимые для выживания.

– Занавески для душа? – спросила я.

– Суть не в полезности. Самец рыбы-стамески собирает груды черных двустворок, которые практически для стамесок бесполезны, поскольку эти рыбы питаются исключительно флорой, и складывает из них пирамиды, как часть брачного ритуала.

– И это привлекает самку? – спросила я.

– Способность собирать богатство указывает на генетическое превосходство самца, а тем самым увеличивает шансы на выживание для ее потомства. Естественно, это ее привлекает. Как и другие качества. Размеры, сила, способность защищать территорию, как у челночка, которого мы видели днем…

Ну она-то вряд ли так уж привлекла бы челночиху, подумала я.

– …вирильность, молодость…

– То есть, – сказал Карсон, – мы, по-вашему, отмораживаем сейчас задницы, потому что Булт пытается соблазнить какую-то бабу? – Он встал. Я же говорил, что секс способен сорвать экспедицию, как ничто другое. – Он ухватил фонарь. – Я не намерен обмораживаться, потому что Булту захотелось показать свои гены чертовой бабе!

Он сердито исчез в темноте, и я следила за подпрыгивающим фонарем, гадая, какая муха его укусила и, если Эв правильно все объяснил, почему Булт не увязался за ним с журналом. Но Булт оставался возле пони – там светились огоньки его зонтика.

– На Прайс разумные существа в процессе ухаживания разводили костры, сообщил Эв, энергично растирая ладони, чтобы согреться. – Они вымерли. Сожгли на Прайс все леса меньше чем за пятьсот лет. – Откинув голову, он взглянул в небо. – Просто не верится, до чего все красиво.

Вид действительно был недурен. Букеты звезд, и три луны соперничают за центр неба. Но зубы у меня стучали, а ветер дышал ароматом куч, наложенных пони.

– А как называются луны? – спросил Эв.

– Ларри, Кудряш и Му, – ответила я.

– Да нет, на самом деле. Как их называют бутери?

– Никак. Но не примеривайтесь назвать одну в честь КейДжей. Они спутники номер один, два и три, и останутся ими, пока Старший Братец их не обследует, что случится не скоро, поскольку бутери не дают согласия на их исследование.

– КейДжей? – повторил он, словно совсем забыл, кто она такая. – На выпрыгушках они совсем другие. Как и все на Буте, кроме вас. Вот вы совсем такая, как я вас и представлял.

– Эти ваши выпрыгушки, с чем их едят? Голокнижки?

– МГВ. – Он встал, подошел к своему спальнику, что-то вытащил из-под него и, вернувшись, сел рядом со мной, держа в руке плоскую коробочку размером в игральную карту.

– Видите? – сказал он и открыл коробочку. – Шестой эпизод.

Выпрыгушками их называли не зря. Изображение словно выпрыгнуло из коробочки в пространство между нами, точно карта в Кинге X, но только все было в натуральную величину, а люди двигались и говорили.

Недурная на вид женщина стояла рядом с лошадью, загримированной под пони, и приземистым нечто, помесью аккордеона и пожарного крана. Они спорили.

– Он отсутствует слишком долго, – сказала женщина. На ней были брючки в обтяжку и рубашка с раскрытым воротом, длинные волосы рекламно блестели. Я отправляюсь на поиски.

– Прошло почти двенадцать часов, – сказал аккордеон. – Надо сообщить на базу.

– Я без него отсюда не уеду, – сказала женщина, вскочила на лошадь и ускакала.

– Погоди! – завопил аккордеон. – Остановись. Это слишком опасно!

– И кого же он изображает? – спросила я, втыкая палец в аккордеон.

– Стой! – сказал Эв, и сцена замерла. – Это Булт.

– А где же его журнал?

– Я ведь говорил вам, что почти все оказалось совсем другим, чем я ожидал, – сказал он смущенным голосом. – Повтори!

Замерцало, и сцена началась сначала.

– Он отсутствует слишком долго, – сказала Брючки.

– Если это Булт, тогда кого изображает она?

– Вас, – ответил он с удивлением.

– А Карсон где?

– В следующей сцене.

Опять замерцало, и мы оказались у подножия обрыва среди больших, явно бутафорских камней. Карсон сидел, привалившись к валуну, с рассеченным виском и пышными усами, вьющимися по концам. Усы Карсона никогда так роскошно не выглядели, даже когда я его первый раз увидела, и с кусаками они наврали – так, морские свинки с фальшивыми зубами, – но вот то, что они делали со ступней Карсона, было вполне реалистично, и мне захотелось, чтобы сцена, когда я его найду, началась поскорее.

– Следующая сцена! – потребовала я. Замерцало, и я уже сползаю по вертикальному обрыву в тесных брючках и палю по кусакам лазером.

Только было-то совсем по-другому. Спуститься с обрыва можно было только тем же способом, что и Карсон. Кусаки разбежались, едва я заорала, но мне пришлось пройтись по обрыву, пока я не нашла вертикальную расселину, и не спустилась по ней вниз, и не вернулась назад вдоль обрыва. На все это ушло три часа. Услышав мои шаги, кусаки снова разбежались. Но отсутствовали они недолго.

Тесные Брючки последние три метра покрыла одним прыжком, упала на колени рядом с Карсоном и начала отрывать от рубашки полоски, делая свой наряд заметно откровеннее, и бинтовать ногу Карсона, которая была только чуть в крови вокруг пальцев, а сама ревела в три ручья.

– Я не плакала, – сказала я. – У вас есть и другие?

– Эпизод одиннадцатый, – сказал Эв, и обрыв перемерцал в рощу серебрянок. Тесные Брючки и Пышные Усы производили съемку рощи с помощью старомодного теодолита и секстанта, а аккордеон записывал результаты.

Впечатление было такое, что кто-то нарезал кружочки из серебряной фольги и развесил их по сухим сучьям, а на Карсоне была мохнатая голубая жилетка из, как я заподозрила, чего-то, изображающего мех багажника.

– Финдридди! – сказал аккордеон, внезапно поворачивая голову. – Я слышу чьи-то шаги.

– Чем это вы тут занимаетесь? – спросил Карсон и вошел в ствол серебрянки, держа охапку хвороста. – Что это такое, черт дери?

– Мы с тобой, – ответила я.

– Выпрыгушка, – сказал Эв.

– Отключите! – потребовал Карсон, и другой Карсон вместе с Тесными Брючками и серебрянками канул в черную пустоту. – Какого черта вы захватили в экспедицию передовую технику? Фин, считается, что ты следишь, чтобы он соблюдал правила? – Он со стуком бросил хворост туда, где стоял аккордеон. – Вы знаете, какой огромный штраф Булт может взять с нас за это?

– Я… я не знал, – пробормотал Эв, нагибаясь за выпрыгушкой, пока Карсон на нее не наступил. – Мне в голову не пришло…

– Не более передовая, чем бинок Булта, – сказала я. – Или половина того, что он заказывает. Да и будь это так, он же ничего не знает! Сидит вон там и подсчитывает штрафы. – Я указала на огоньки зонтика.

– Откуда ты знаешь, что он не знает? Эта штука за кмы видна!

– А тебя слышно за кмы и кмы! – сказала я. – Только так он об этом и узнает, если придет выяснить, из-за чего ты разорался!

Карсон выхватил у Эва выпрыгушку.

– Что еще вы с собой тащите? – завопил он, но потише. – Ядерный реактор? Ворота?

– Только еще один диск, – сказал Эв. – Для выпрыгушки. – Он вытащил из кармана черный кружок и протянул Карсону.

– Что это, черт дери? – сказал тот, вертя кружок в пальцах.

– Мы, – ответила я. – Финдридди и Карсон, Исследователи Планет, и Наш Верный Проводник Булт. Тринадцать эпизодов.

– Восемьдесят, – поправил Эв. – По сорок на каждом диске. Но я захватил только самые мои любимые.

– Карсон, тебе необходимо их посмотреть! – сказала я. – Особенно твои усы. Эв, а нельзя ли как-нибудь снизить яркость, чтобы мы могли смотреть, не привлекая ничьего внимания?

– Ага, – сказал Эв. – Надо просто…

– Никто ничего смотреть не будет, пока мы не разведем костер и я не проверю, правда ли Булт сидит под зонтом. – И Карсон утопал в четвертый раз.

К тому времени, когда он вернулся, я развела сносный костер. Вид у него был взбешенный, из чего следовало, что Булт сидит под зонтиком.

– Ну ладно, – сказал он, возвращая выпрыгушку Эву. – Посмотрим знаменитых исследователей. Только на минимуме.

– Эпизод второй, – сказал Эв, кладя выпрыгушку на землю перед нами. Мощность убавить наполовину, заэкранироваться.

Вновь возникла сцена, меньшего масштаба и на этот раз в ящичке. Пышные Усы и Тесные Брючки лезли через пролом в Стене. Карсон в голубой мохнатой жилетке.

– Ты вот этот, с роскошными усами, – сказала я, указывая.

– Ты имеешь хоть малейшее представление, какой штраф мы заработаем за убийство сутяги? – спросил он, указывая на Тесные Брючки. – А эта баба кто?

– Фин, – ответил Эв.

– Фин?! – сказал Карсон и испустил боевой клич. – Фин?! Не может быть! Нет, вы посмотрите на нее. Такая чистенькая и слишком уж похожа на женщину. Чего про Фин не скажешь, разве что изредка! – Он снова испустил боевой клич и хлопнул себя по колену. – А грудь-то, грудь! Вы уверены, что это не КейДжей?

Я протянула руку и захлопнула выпрыгушку.

– С чего это ты? – спросил Карсон, держась за живот.

– Пора ложиться, – сказала я и повернулась к Эву. – Я спрячу ее в сапог на ночь, чтобы она не попалась Булту. – И я отошла к своему спальнику.

Рядом со спальником Карсона стоял Булт. Я взглянула в сторону Языка. Зонтик по-прежнему сиял там яркими огоньками.

Булт поднял мой спальник.

– Причинение ущерба флоре, – сказал он, указывая на голую землю.

– Заткнись! – сказала я и забралась в спальник.

– Неуважительный тон и манера, – сказал он и направился к зонтику.

Карсон хохотал еще час, а после этого часа я выждала еще час, чтобы они заснули, и смотрела, как луны толкались за место в небе. А потом вытащила выпрыгушку из моего сапога и открыла ее на земле перед собой.

– Эпизод восьмой, снизить на восемьдесят процентов, заэкранироваться, прошептала я и, лежа там, смотрела, как мы с Карсоном сидим на лошадях под проливным дождем, и пыталась сообразить, какую экспедицию это должно изображать. Выше по холму, где мы находились, стоял голубой буйвол, а аккордеон указывал на него.

– На языке бутери он зовется сулкаса, – сказал он, и я поняла, что это за экспедиция, только все происходило не так.

Нам понадобилось четыре часа, чтобы усвоить то, что говорил Булт.

«Цсилкротес?» – вспомнился мне вопль Карсона.

«Цсуххткхакес!» – завопил в ответ Булт.

«Сутягас?! – буркнул Карсон в таком бешенстве, что, казалось, вот-вот стряхнет усы со своего лица. – Не можем же мы называть их сутягами!» – И в ту же минуту с холма на нас с ревом понеслись тысячи две сутяг. Мой пони стоял как идиот, и нас обоих чуть не растоптали.

Согласно выпрыгушке, мой пони убежал, а я стояла там как идиотка, пока Карсон не подлетел ко мне галопом и не усадил позади себя на своего скакуна. На мне были сапожки с высоченными каблуками и брючки такие тесные, что бежать я никак не могла. И Карсон был прав – чистотой она блистала, но это еще не причина валиться в костер от хохота.

Карсон подхватил меня, и мы ускакали. Мои ноги в узеньких брючинах плотно сжимали лошадиные бока, а волосы развевались по ветру.

В Кинге Х Эв сказал: «Здесь все не так, как я ожидал, кроме вас». А сегодня вечером он сказал: «Вот вы совсем такая, как я вас представлял». Что, подумала я, стараясь сообразить, как заставить выпрыгушку повторить эпизод, чертовски неплохо.

Экспедиция 184. День 2

К полудню следующего дня мы все еще оставались на этом берегу Языка и все еще двигались на юг. Карсон был в таком свирепом настроении, что я держалась от него подальше.

– Он всегда такой раздражительный? – спросил меня Эв.

– Только когда встревожен, – ответила я.

И раз уж речь пошла об этом, я тоже начала тревожиться.

Анализ воды, сделанный Карсоном, не выявил ничего, кроме обычных ф-и-ф, но Булт утверждал, что там кишат цси митссе, и добрался с нами до притока. В притоке тоже имелись цси митссе, и он повел нас на восток вдоль него, пока мы не добрались до его притока. В нем цси митссе отсутствовали, но он петлял между обрывистыми берегами, слишком крутыми для пони, а потому Булт повел нас вдоль него на север, выискивая брод. При такой системе к вечеру мы бы оказались снова в Кинге X.

Но тревожило меня не это. Тревожил меня Булт. Все утро он ни разу нас не оштрафовал – даже когда мы снимались с лагеря, он смотрел на юг в свой бинок. Более того: обнаружился бинок Карсона – он нашел его в своем спальнике после завтрака.

– Фин! – заорал он, размахивая им на ремешке. – Я же знал, что он у тебя. Где ты его нашла? В своей сумке?

– Я его не видела с того утра, когда мы отправились назад в Кинг Десять и ты его позаимствовал, – сказала я. – Видно, он был у Булта.

– У Булта? Зачем бы он ему? – И Карсон кивнул на Булта, который в свой бинок изучал Кучипони.

Вот именно – зачем бы? Я не знала, оттого-то и тревожилась. Туземы не крадут – так, во всяком случае, поучает нас Старший Братец в касательных, и до сих пор Булт ни разу ничего у нас не крал, кроме нашего заработка, достающегося нам тяжким трудом. Так что же еще он затеял? Например, завести нас в глубь неразведанной территории, а затем красть наше снаряжение и пони. Или завести нас в засаду.

Все это следовало обсудить с Карсоном, но я не могла к нему подобраться, а рисковать еще одной пылевой бурей не хотела. Я было попыталась подъехать к нему, но Булт упрямо держался вровень с его пони, а когда я приближалась, жег меня взглядом.

Эв лип ко мне почти с таким же упорством, допрашивал о челночках, описывал аппетитные брачные ритуалы. Например, самец вислой мухи сооружает большой шарик слюны: чтобы занять самку, пока он ее тарарахает.

Наконец мы нашли брод через речку, где она змеилась по относительно ровному месту, и направились на юго-запад через пологие холмы, и я произвела тригонометрическую съемку, а потом занялась рельефом.

– Ну, вот мы и на неразведанной территории, – сообщила я Эву. – Можете искать, что бы такое назвать в честь КейДжей и получить свой тарарах.

– Будь мне нужен тарарах, я бы его и без этого получил, – сказал он, а я подумала: и получил бы, бьюсь об заклад! – Но я понимаю, что чувствует КейДжей, – сказал он, обводя взглядом горизонт. – Мечта оставить какой-то свой след. Проходишь ворота и осознаешь, как велика планета и как мал ты сам. Проживешь тут всю жизнь и даже отпечатка ноги не оставишь!

– Вы это Булту скажите!

Он ухмыльнулся.

– След подошвы отпечатать можно, но ничего долговечного. Потому я и хотел попасть в вашу экспедицию – совершить что-нибудь, что меня прославило бы, как вас и Карсона. Я хотел бы совершить что-то, чтобы попасть в выпрыгушки.

– Да, кстати, – сказала я, нагибаясь и подбирая камень. – Как мы в них угодили? – Я спрятала камень в сумку. – Откуда они узнали про сутяг? И про ступню Карсона?

– Не знаю, – произнес Эв медленно, словно никогда прежде об этом не думал. – Наверное, из вашего журнала.

Однако в журнале не было ничего о том, как я отыскала Карсона, едва истекли двадцать четыре часа. Кое-какие истории мы рассказывали стажам, а одна стажка вела дневник. Но Карсон ей не рассказал бы, как я над ним плакала.

Холмы здесь были покрыты чахлыми кустиками. Я сняла их на голограмму, а затем остановила Бестолочь – труд не из великих – и спешилась.

– Что вы делаете? – спросил Эв.

– Собираю кусочки планеты, чтобы вы оставили на ней знак КейДжей, сказала я, окапывая пару кустиков и засовывая их в пластиковый мешок. Потом подобрала еще два камня и отдала их ему. – Хотя бы один из них не напоминает вам КейДжей?

Я взобралась на пони, поглядывая на Булта. Он даже не заметил, что я спешивалась, так что за журналом не потянулся, а рассматривал в бинок холмы за притоком.

– А вы никогда не хотели, Фин, чтобы что-то наименовали в вашу честь? спросил Эв.

– Я? Да на кой черт мне это? Кто, черт дери, помнит, в честь кого названы каньон Брайса или переправа Харпера, пусть их фамилии и нанесены на карты? К тому же назвать что-нибудь на топографической карте еще не значит дать настоящее название. – Я кивнула на Кучипони. – Когда люди доберутся сюда, они не станут называть их горами Финдридди. Кучипони, вот чем они будут. Люди называют по сходству с чем-нибудь, по каким-либо событиям, или берут туземные названия, как они их расслышали, а не по инструкциям.

– Люди? – повторил Эв. – Вы говорите о воротопролазах?

– О пролазах, – сказала я, – и горняках, и поселенцах, и владельцах магазинов «товар почтой».

– Но как же правила? – сказал Эв с возмущением. – Они же оберегают коренную экологию и суверенитет туземной культуры!

Я мотнула головой в сторону Булта:

– И вы считаете, что туземная культура не продаст им всю планету за парочку выпрыгушек и две дюжины занавесок для душа? Вы думаете, Старший Братец платит нам за обследование всего этого своего здоровья ради? По-вашему, стоит нам обнаружить что-то им нужное, и они не примчатся сюда, правила там или не правила?

Эв помрачнел:

– Как туристы. Все видели серебрянки и Стену в выпрыгушках, и всем хочется побывать тут, посмотреть собственными глазами.

– И запечатлеть в голо, как их штрафуют, – сказала я, хотя не считала Булта туристической приманкой. – А Булт сможет продавать им в качестве сувениров высушенные кучи пони.

– Я рад, что успел их опередить, – произнес он, глядя на воду впереди. Холмы по берегам притока расступились, и можно было не опасаться цси митсс, если они там и плавали, – почти до самого противоположного берега протянулась широкая песчаная коса.

Пони ступали с такой осторожностью, словно у них под лапами были зыбучие пески, а Эв чуть не свалился, всматриваясь в воду.

– Самка ивнячка мечет икру в неподвижной воде, а потому брачный ритуал включает танец самца, в результате которого нагребается песок.

– И мы сейчас видим этот результат? – спросила я.

– Не думаю. Вроде бы просто песчаная коса. – Он приподнялся в седлокости. – Самка сланцевой ящерицы выцарапывает узор на земле, а затем самец выцарапывает такой же узор на сланце.

Я его не слушала. Булт пялился в бинок на холмы, отделявшие нас от Языка, а пони Карсона начал пошатываться.

– Ну, Эв, вот и наступил ваш час, – сказала я. – Привал!

Когда мы с Карсоном кончили съемку и поели, я выудила из сумки камни и пластиковые пакеты, Карсон высыпал свою энтомологическую добычу, и мы сели давать названия.

Карсон начал с насекомых.

– У вас есть название для него? – спросил он Булта, держа жучка на почтительном расстоянии, чтобы Булт его не схрямкал. Но Булт проявил полное безразличие.

С минуту он смотрел на Карсона, будто думал о чем-то другом, а потом сказал что-то, словно зашипел пар, а потом по граниту проволокли металлическую полосу.

– Цсммррах? – переспросил Карсон.

– Цсазхггих, – сказал Булт.

– Это так быстро не кончится, – объяснила я Эву.

Попытка установить местное название заключается не в том, чтобы понять, что говорит Булт, а в том, чтобы оно звучало хоть немного по-своему. Вся ф-и-ф звучит точно пар, вырывающийся из котла во время бурана, озера и реки звучат как открывающиеся ворота, а все каменные породы начинаются с «б», так что невольно задумываешься о том, какого мнения туземы о Булте. И все они звучат более или менее одинаково, причем совершенно не по-человечески, что и к лучшему, не то бы все называлось одним-единственным словом.

– Цсахггах? – сказал Карсон.

– Шхурррах, – сказал Булт.

Я посмотрела на Эва, который смотрел на камни и растения в пакетах. Добыча была скудной. Единственным камнем, не смахивающим на комок спекшейся глины, была роговая обманка, а у единственного цветка имелось пять рваного вида лепестков. Но я решила, что Эв воздержится от обычной уловки стажей, которые первый же цветок, как бы он ни выглядел, пытались наречь хризантемой. Сокращенно – крисса.

В конце концов Карсон и Булт сошлись на цсахггахе для жучка, и я сделала голо его и роговой обманки, а затем передала их вместе с названиями.

Булт держал цветок и покачивал головой.

– У туземов для него названия нет, – сказал Карсон, поглядывая на Эва. – Не поможете, Эви? Как вы хотите его назвать?

– Не знаю, – ответил Эв, глядя на цветок. – А по какому принципу их следует называть?

Карсон насупился. Он явно ожидал «хризантему».

– Никаких собственных имен, никакой техники, никаких земных названий с приставкой «новый», никаких наименований, несущих в себе оценку.

– Так что же остается? – спросил Эв.

– Прилагательные, – сказала я, – формы, цвета, местонахождение – за исключением «горный», – всякие естественные ассоциации.

Эв все еще рассматривал растение.

– Оно росло у воды. Как насчет розовой мельчатки?

Судя по виду Карсона, он прикидывал, где в розовой мельчатке прячется Крисса.

– Но корень «роза» означает земной вид, так, Фин? – проворчал он в мою сторону.

– Угу, – сказала я. – Придется обойтись просто мельчаткой. Дальше?

Имена для камней у Булта имелись, и на них ушла вечность, так что даже он начал проявлять признаки нетерпения: хватал бинок, потом опускал и кивал на все, что говорил Карсон.

– Билн, – сказал Карсон, и я зарегистрировала. – Ну, все?

– Нужно назвать приток, – сказала я, указывая на речку. – Булт, у бутери есть для нее название?

Он уже поднял своего пони и забрался на него. Я повторила.

Он покачал головой, слез с пони и поднес бинок к глазам.

Ко мне подошел Карсон.

– Что-то не так, – сказала я.

– Знаю, – буркнул он и нахмурился. – Все утро он места себе не находит.

Булт посмотрел в бинок, потом отнял его от глаз и поднес к уху.

– Поехали, – сказала я и пошла собрать образчики. – На коней, Эв!

– А как же приток? – спросил Эв.

– Мелкая речка, – сказала я. – Пошли.

Булт уже тронулся с места. Мы с Карсоном похватали образчики и бинок Карсона, а Булт тем временем поднялся по откосу и повернул между холмами на запад.

– Ну, а тот? – спросил Эв.

– Какой тот? – сказала я, упихивая образчики в сумку и вешая бинок Карсона на лукокость.

– Другой приток. У него есть название на бугери?

– Сомневаюсь, – ответила я, взбираясь на Бестолочь. Карсон воевал со своим пони. Если мы его подождем, то потеряем Булта. – Поехали! – сказала я Эву и последовала за Бултом.

– Речка Аккордеон, – сказал Эв.

– Что? – переспросила я, гадая, куда свернул Булт, но тут увидела блеск его бинока слева и погнала пони туда.

– Название другого притока, – пояснил Эв. – Потому что он выписывает такие зигзаги.

– Никаких намеков на технологию, – сказала я, оглядываясь на Карсона. Его пони остановился и накладывал кучу.

– Ну ладно, – не отступал Эв. – А если – речка Зигзаг?

Я опять углядела Булта. Он стоял, спешившись, на вершине следующего холма и смотрел в бинок.

– У нас уже есть речка Зигзаг, – сказала я, махнув Карсону, чтобы он поторопился. – На севере в секторе двести пятьдесят восемьдесят один.

– А-а! – разочарованно протянул он. – Как еще обозначить все эти повороты русла? Кривая? Петлястая?

Мы нагнали Булта. Я отвязала бинок Карсона от лукокости и поднесла к глазам, но ничего не увидела, кроме склонов и мельчаток. Я увеличила резкость.

– Лестничная… – бормотал Эв рядом со мной. – Нет, слишком технично… Вьющаяся… Криспанс! По-латыни это значит «кудрявая». Может быть, речка Криспанс?

Недурная попытка. Не «хризантема», и он выждал, чтобы Карсон отсутствовал, а мои мысли были заняты другим. Да, безусловно, он не так глуп, как кажется. Но до определенного предела.

– Отличный заход, – сказала я, глядя в бинок на холмы. – Как насчет речки Подлюги? – добавила я, когда подъехал Карсон. – Ведь она все время старается проскочить мимо, чуть зазеваешься.

Либо Булт увидел в свой бинок то, что искал, либо сдался. До конца дня он вперед не уезжал, а после второго привала убрал бинок в сумку и опять вытащил зонтик. Когда во время привала я спросила у него название кустика, он не соизволил мне ответить.

Эв тоже замолк – и к лучшему, так как мне нужно было многое обдумать. Пусть Булт успокоился, но он по-прежнему не взимал штрафы, хотя привал мы устроили на склоне, заросшем мельчатками, и раза два я видела, как он свирепо поглядывал на меня из-под зонтика. А когда его пони отказался встать, он его пнул.

Было это раздражение симптомом брачного поведения или он нервничал? Может, он не просто старался произвести впечатление на особь женского пола, а вел нас куда-то, чтобы познакомить с ней?

Я вызвала КейДжей.

– Мне требуются местоположения туземов, – сообщила я ей.

– А мне требуется ваше местоположение. Что вы делаете в двести сорок шестьдесят восемь?

– Пытаемся переправиться через Язык, – ответила я. – В нашем секторе есть какие-нибудь туземы?

– Ни единого. Они все у Стены в двести сорок восемь восемьдесят пять.

Ну, по крайней мере не в двести сорок восемь семьдесят шесть!

– Что-нибудь необычное в их передвижениях?

– Нет. Дай я поговорю с Эвом.

– Сию минуту. Спроси его про речку, которую мы сегодня наименовали.

Я подсоединила его, а сама продолжала думать о Булте, а затем запросила местонахождения пролаз. Вулфмейер все еще находился у Исходных Ворот, возможно, изыскивая деньги для уплаты штрафов.

К Языку мы вернулись под вечер, но берега и тут были холмистыми, а Язык – слишком узким и глубоким. Мы оказались близко от Стены – она извивалась вверх и вниз по склонам за рекой – и, видимо, вновь вторглись на территорию челночка. Эв следил, как он описывает круги, и одновременно пытался отогнать пичугу, пока Булт ее не сцапал.

А Булт двигался на юг, зигзагами поднимаясь на вершины холмов, точно Стена. Я крикнула Карсону, что для пони подъем слишком крут, он кивнул и что-то сказал Булту. Булт упрямо продолжал свое, и десять минут спустя его пони хлопнулся в глубокий обморок.

Наши последовали благому примеру, и мы сели в ожидании, когда они прочухаются. Булт поднялся повыше по склону с зонтиком и сел под ним. Карсон откинулся на спину и надвинул шляпу на глаза, а я опять начала проверять заказы Булта в поисках хоть какого-то намека.

– Вы всегда видите челночков неподалеку от Стены? – спросил Эв. Он, видимо, оправился от словесной взбучки, которую задала ему КейДжей.

Я не знала и, стараясь вспомнить, спросила:

– Карсон, мы всегда видим челночков у Стены?

– Хры, – ответил Карсон из-под шляпы.

– А есть другие ритуалы ухаживания у тех видов, которые делают подарки партнерам? – спросила я у Эва.

– Драки, – ответил он, – брачные танцы, демонстрирование сексуальных признаков.

– А мигрирование? – Я посмотрела вверх на Булта. Зонтик был прислонен к валуну, его огоньки горели, Булт под ним отсутствовал. – Где Булт?

Карсон привскочил и надел шляпу на голову.

– В какой стороне?

– Вон там. – Я встала. – Эв, привяжите пони.

– Они все еще валяются без чувств, – сказал он. – Что происходит?

Карсон уже поднялся на половину склона. Я карабкалась за ним.

– По этому овражку, – сказал он, и мы пошли вверх по овражку. Он пролегал между двумя холмами, по дну струился ручеек. Затем он расширился. Карсон сделал мне знак остановиться, а сам поднялся еще метров на сто.

– В чем дело? – спросил Эв, пыхтя у меня за спиной. – Что-то случилось с Бултом?

– Угу, – ответила я. – Только он пока еще об этом не знает.

Карсон вернулся.

– Тупик, как мы и предполагали, – сказал он. – Может, ты пойдешь туда, – он указал вверх, – а я двинусь в обход туда?

– И встретимся на середине. – Я кивнула и полезла по стенке овражка. Эв следовал за мной. По гребню я побежала пригнувшись, а потом легла на живот и остальную часть пути проползла по-пластунски.

– Это что? – прошептал Эв. – Кусака?

– Угу, – шепнула я в ответ. – Кусака.

Он вытащил нож.

– Уберите! – рыкнула я. – Свалитесь на него и прикончите себя. – Он убрал нож. – Не тревожьтесь, он опасен, только когда делает то, что ему не положено.