Текст книги "Герой ее мечты"
Автор книги: Конни Брокуэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
Значит, она помнит, подумал Ноубл. Что ж, по крайней мере она еще способна испытывать смущение.
Он резко отпустил ее руки, словно их раскалил тот же жар, который воспламенил ей щеки, и с досадой отступил назад, потому что для какой-то его части было не важно, что Венис дразнила его с балкона, не задумываясь о возможных последствиях. Эта его часть просто хотела почувствовать, как Венис снова прижимается к нему.
Ноубл настолько рассердился на себя, что выругался, и Венис онемела от изумления. Боже, где его чувство юмора?
– Слэтс. Это замечательно! Где…
– Это были вы на том балконе, верно? – повторил он, отказываясь поверить ее приветливости и не желая снова оказаться в дураках.
– Да, – ответила Венис. – Но где…
Это была невинная, маленькая, дерзкая девчонка.
– И вы совершенно не имели понятия, кто я. – Он даже не пытался разобраться, почему для него так важно, что она его не узнала. А почему она должна была узнать его? Он всего лишь сын кухарки.
– Нет. Я никогда не узнала бы вас с первого взгляда, – улыбаясь, призналась Венис.
– «С первого взгляда»? – холодно повторил Ноубл. – Милая, то, что вы делали, было больше чем просто взгляд.
Она залилась румянцем, и даже в мерцающем свете масляной лампы были видны розовые пятна у нее на щеках.
– Я не могла хорошо разглядеть вас.
– Ха! У меня такое впечатление, что вы просто прекрасно все видели. Что случилось, милая? Вам скучно ждать момента закрытия скоростной дороги? Нужно немного поразвлечься?
– Поразвлечься? – Венис повысила голос. – За кого вы меня принимаете?
Господи, она говорит е негодованием. Но ведь она говорила с негодованием и в десять лет, когда объясняла, что не подсматривала за Ноублом и горничной в беседке. По-видимому, Венис выросла из наблюдателя развлечений в их активного участника.
Но Ноубл не подходит для развлечения.
– Вы просто еще одна светская девица, ищущая острых ощущений.
– Как вы смеете?! – Голос Венис был тихим и полным ярости.
– Я скажу вам как. Ответьте мне – если вы способны говорить честно, – что вы делали на том балконе? Проводили небольшой эксперимент? Быть может, просто хотели проверить, так ли легко вывести из равновесия горного бродягу, как кого-нибудь из ваших нью-йоркских приятелей? Что ж, позвольте мне предупредить вас, дорогая. Я не подопытный кролик.
Взяв ее серебристо-синее платье, Ноубл скомкал тонкую ткань. Венис рождена, чтобы разбивать сердца, и он рад, что не был свидетелем ее превращения в еще одну Адель, которая тайком уединяется с сыном кухарки, чтобы узнать, действительно ли бедняки делают это лучше. Он рад, что Тревор отправил его подальше от своего дома и… от Венис.
– Эксперимент? – взорвалась она, дрожа от возмущения. – Что за невообразимая наглость, вы, несносный… надутый, ощипанный гусак?!
У Ноубла от изумления открылся рот.
– И где же это вы научились таким словам?
– Не ваше дело.
– Да, верно. Не могу даже передать вам, как я этому рад.
Она издала какой-то приглушенный звук и тряхнула черными локонами. Это движение привлекло взгляд Ноубла к колыханию ее грудей под кипенно-белой ночной сорочкой, и тело в ответ мгновенно сжалось, но он подавил возникшее желание.
– Во всяком случае, что именно вы делаете в Сэлвидже? – раздраженно спросил он. – Заигрываете с незнакомцами, заставляете отворачиваться всех достойных женщин города и едва не погибаете в огне?
– Я не собиралась умирать. Но еще несколько минут, проведенных с вами, и один из нас не выживет, – так же раздраженно огрызнулась Венис.
– Вы и теперь не можете как следует позаботиться о себе, как не могли десять лет назад, – с отвращением бросил он.
– Позвольте не согласиться. Мне пришлось научиться заботиться о себе. И так как нам нужно объясниться… то куда вы исчезли десять лет назад? И почему раньше, внизу не сказали мне, кто вы? Вы боялись меня или… стыдились себя?
Ну и ну! Неужели ей до него было так мало дела, что, после того как его выгнали из дома Лейланда, она даже не поинтересовалась, куда он девался? Это была еще одна, новая, обида – в добавление ко всем старым.
– Десять лет назад, дорогая, меня призвали в армию.
– О Боже! Я не…
– Конечно, – перебил ее Ноубл, – вы, возможно, не знали, что продолжается война, и, разодевшись в хлопок, как обычно, прогуливались по Парк-авеню. – Его не заботило, что он может быть несправедлив.
– О, вы самонадеянное, лицемерное, невыносимое… чучело!
– Чучело? Что ж, простите, милая, что я не такой намасленный и скользкий, как этот светский угорь, который извивается у ваших ног.
– Вы, случайно, не мистера Рида имеете в виду?
– Да. – Ноубл выставил вперед подбородок. – Именно его.
– Во всяком случае, мистер Рид обладает чувством долга. – Ее серебристые глаза скрылись за густыми черными ресницами. – Во всяком случае, он заботится о том, чтобы исполнять свои обещания.
– И что, черт возьми, это означает?
– Я скажу вам, что это означает! Вы обещали, что всегда – всегда – будете моим другом, а затем на десять лет уехали, исчезли молча, без единого слова! – Венис шагнула к нему, и Ноубл понял, что отступил.
– А что бы вы сделали, Венис, если бы я появился у вас на пороге? Предложили бы мне работу в своей конюшне? – язвительно поинтересовался Ноубл.
– Не могу поверить, что вы считаете нашу дружбу… – Она замолчала, очевидно, отказавшись от того, что собиралась сказать, и окинула сознательно пренебрежительным взглядом его полурасстегнутую рубашку, не подходящие по размеру джинсы и босые ноги. – Это, возможно, был бы взлет вашей карьеры!
– Вы, – выпрямившись, отозвался Ноубл, – стали снобом.
– А вы стали задирой! – Ей пришлось откинуть голову назад, чтобы взглянуть ему в лицо.
– Я вас не задирал! – прогремел Ноубл.
– Задирали! – Она продолжала смотреть на него. – Вы врываетесь сюда, даже не спросив позволения, целуете меня, а потом начинаете кричать, потому что я вас не узнала!
– Это не потому…
– А как я могла узнать вас? Вы на шесть футов выше, на шестьдесят фунтов тяжелее и… – Венис потянулась вверх, к его хвосту, – и у вас длинные волосы! – Она резко дернула его за хвост.
– О-ох!
– И, могу заметить, – она подбоченилась, – вы тоже не узнали меня!
Ноубл понял, что оказался в глупом положении, с досадой осознав, что ее обвинения справедливы, но воспоминание о развязном поведении Венис вновь разожгло его праведный гнев.
– Я узнал бы вас, если бы вы не прятались в тени, хриплым шепотом приманивая меня.
– Хорошо, – сухо сказала Венис, чувствуя, как у нее на щеке дрожит мускул, – возможно, сегодня днем я повела себя импульсивно, посвистев в ответ на ваши нелепые позы, демонстрировавшие мужественность, но несколько минут назад я определенно не свистела из окна.
– Нелепые позы!.. – Ноубл едва не задохнулся. – Когда вы вздыхали на своем балконе, мне казалось, что они вам очень нравятся. Честно говоря, я тогда подумал, что вы вот-вот прыгнете с балкона…
– Вы ужасный человек! Потому, как вы себя ведете, можно подумать, будто я сама устроила пожар в этом мерзком доме лишь ради того, чтобы выманить вас из какой-то дыры, где вы проводили ночь, и получить чрезвычайно сомнительное удовольствие оттого, что вы меня обслюнявили!
– Обслюнявил? – С него хватит. – Леди, если бы я не увидел это проклятое платье, вы бы уже лежали на спине с задранным до ушей подолом! И мы оба это понимаем!
Леди от такой грубости умерла бы из-за приступа удушья, но Венис, очевидно, не была леди.
Она приблизилась, так что ее нос оказался в дюйме от его груди, воинственно выпятила изящный подбородок и вызывающе заявила:
– Это вам хочется так думать.
О-го-го! Ноубл назвал Венис обманщицей, а затем, растопырив пальцы, запустил их в ее густые блестящие волосы и, положив руку ей на затылок, бесцеремонно притянул ближе.
Широко раскрыв от изумления глаза, Венис уперлась руками ему в грудь, так что кончики ногтей просто вонзились в его голую кожу над расстегнутой рубашкой, и попыталась оттолкнуть, но безрезультатно. Он улыбнулся порочной улыбкой и заставил Венис подойти еще ближе. Секунду он смотрел в ее глаза, отражающие лунный свет, а потом накрыл губами ее рот.
Ее можно было сравнить с самой сладостной мечтой любого мужчины. Проскользнув между ее губами, язык Ноубла коснулся ее языка. Ноубл хотел напугать Венис, но сила и глубина собственной страстной реакции на нее нарушили его планы, и он резко отстранился.
Он круто развернулся и, убрав с порога одеяло, отбросил его в сторону, а потом, грубо выругавшись, вышел, даже не оглянувшись.
Венис дрожащими пальцами пригладила волосы. Она не испугалась: несмотря на угрозу, исходившую от его длинного, напряженного тела, Ноубл Маккэнихи не напугал ее.
Она много лет горевала о том, что потеряла его, и гадала, когда он вернется, а главное, без конца строила предположения о том, что с ним случилось. Теперь Венис знала.
Он больше не был Слэтсом. Тот бледный, тощий, бритоголовый мальчик превратился в загорелого, сильного, гибкого мужчину, и только его золотистые глаза остались прежними.
Венис подняла с пола серебристо-синее платье и внесла поправку в свое последнее заключение: его категорическое, безапелляционное осуждение ее поведения тоже осталось прежним.
Если он был так уверен, что она стала бесстыжей девкой, то почему целовал ее так… ненасытно?
Вернувшись к кровати, Венис взяла свое платье, с силой встряхнула его, чтобы прогнать сильный запах дыма, и, открыв дверцу гардероба, бросила внутрь. В этот момент в дверях появилась Кейти, закрывая нос ярко вышитым носовым платком.
– Что, этот Маккэнихи уже ушел из вашей комнаты? – Голос Кейти, приглушенный платком, был полон любопытства. – Молодец парень, быстро работает! Милая, вы сколотите здесь состояние, если ваш папочка потеряет когда-нибудь свои деньги и…
– Все не так, – перебила ее Венис. – Мистер Маккэнихи совсем не такой, как я ожидала.
– Лучше? – с трепетом уточнила Кейти.
– Нет. То есть я хочу сказать, что у меня не было возможности… Я имею в виду, что не хочу знать… О, черт бы все побрал!
– Что ж, прекрасно, Венис, вам лучше знать.
– Ничего не произошло! Ничего!
– Успокойтесь, милая. Рим не сразу строился… Вы получите Маккэнихи.
– Повторяю: он мне не нужен.
Это была ложь, и, судя по тому, что глаза над платком прищурились с явным недоверием, Кейти тоже это понимала.
Ноубл проснулся поздним утром, когда в окно вливался яркий солнечный свет, и, прижав к глазам кулаки, застонал. У него было такое ощущение, словно кто-то насыпал под веки целое ведро колючего песка. Но он заслужил свои мучения. Прошлой ночью его охватило глубокое негодование, и он второпях забыл о том, что вначале предложил Венис свою комнату. Вот такое рыцарство.
Достав из седельной сумки бритвенные принадлежности, Ноубл взбил в миске мыльную пену и, намылив лицо, взглянул в зеркало. То, что он там увидел, ему не понравилось.
Венис, должно быть, сочла его сумасшедшим. О чем он только думал, когда так разорался на нее? Думал? В этом то и дело. С того момента как он узнал, что Венис в городе, он вообще потерял способность здраво мыслить. В эти дни он только и делал, что переживал. Он ворвался к ней в комнату, схватил ее, поцеловал, а затем чуть ли не назвал проституткой и убежал прочь.
Какое ему дело, если она выросла и стала такой, как Адель?
Бритва дрогнула в руке Ноубла, и капля крови заалела в густой белой пене. Ноубл выругался и решил извиниться, как только увидит Венис – даже если это его убьет.
Кейти сдула пену с кружки пива, долила ее и подтолкнула к одному из своих прибыльных посетителей. Тайком отрезав кусок жевательного табака, она бросила его в бочонок, чтобы придать слабому напитку за доллар чуть больше крепости. Бог свидетель, ей нужен каждый цент, который можно выжать из этого заведения. Вот сейчас уже почти одиннадцать часов, а все, что она продала, – это пара кружек пива и полдюжины чашек кофе.
На втором этаже открылась дверь, и все головы в зале мгновенно повернулись в ту сторону. В поле зрения плавно появилась Пегги с темно-рыжими локонами, подпрыгивающими вместе со всем остальным, и среди посетителей пронесся стон разочарования.
– Ах, извините! – произнесла смертельно оскорбленная Пегги. – По-моему, только на прошлой неделе я была достаточно хороша для многих из вас.
Так как посетители не обращали на нее внимания, лицо Пегги приобрело восхитительный красный оттенок, и она, мотнув хвостом, гордо отправилась туда, откуда пришла.
Еще немного, со вздохом подумала Кейти, и девушки будут искать другое жилье. Решить проблему можно единственным способом, поняла Кейти: нужно убрать Венис с пьедестала, на который ее возвели все эти глупцы, строящие воздушные замки.
И самый лучший способ осуществить это – уложить Венис в чью-либо постель.
Когда Венис станет заботой какого-нибудь одного парня, эти ничтожества, мечтающие стать ее кавалерами, придут утопить свое горе прямо здесь, в «Золотой пыли»! И этим парнем должен быть Ноубл Маккэнихи!
Это была блистательная идея. Однако открытие, что двадцатидвухлетняя Венис – девственница, смущало Кейти. И хотя она была абсолютно убеждена, что Венис следует выбрать жениха из нью-йоркского высшего общества, все же, раз уж появилась такая возможность, Венис должна получить представление о грубом, многоопытном самце. А Ноубл Маккэнихи был привлекательным самцом.
Кейти улыбнулась. Она хороший игрок, один из лучших игроков штата. Все, что ей нужно сделать, – это постоять сзади и посмотреть, как ложатся карты, а уж только потом садиться за игру. Она найдет способ заработать на Венис Лейланд и превратить «Золотую пыль» в прибыльное заведение. А тем, кому предназначалось внести свою долю, был Ноубл Маккэнихи.
Глава 7
К тому времени, когда ноги Венис коснулись холодных досок пола, ее негодование перегорело само по себе, оставив лишь несколько крупиц среди пепла.
Рыцарь ее детства превратился во всклокоченного бродягу. Бесплатные столовые и ночлежки, организованные Фондом Лейланда, были полны людьми, подобными Ноублу, людьми, которые повидали слишком многое.
Венис читала газеты и знала, что по штату скитались многие участники войны, стремясь затеряться в суровых, безжалостных краях. Ясно, что Ноубл стал одним из них, подумала она, вспоминая рваную одежду, которая была на нем накануне. И возле корыта с водой рядом с Ноублом не было лошади – вероятно, он не мог позволить ее себе.
Венис надела платье в коричневую и зеленую полоску, продела в петли маленькие костяные пуговицы и поправила модный высокий турнюр. Пока она пристраивала на голове большую, украшенную шелковыми цветами шляпу, мысли вернулись на девять лет назад.
После того как Ноубл исчез, ей понадобилось несколько месяцев, чтобы набраться мужества и спросить у отца, что случилось. Венис до сих пор помнила, как поднималась по длинной мраморной лестнице в святая святых своего отца – в библиотеку на четвертом этаже.
Холодное выражение, появившееся на лице отца, едва он увидел на пороге дочь, стало жестким, когда он услышал ее вопрос. Отец жестом предложил ей сесть у дальнего конца огромного письменного стола, который занимал почти всю бесцветную, освещенную газовой лампой комнату.
Ноубл, объяснил он мрачно, отказался от его помощи и поддержки и исчез. Очевидно, продолжал отец, он не обладал той силой воли, которая необходима, чтобы выполнять требования, предъявляемые к нему; Ноубл – это неудавшийся эксперимент, и теперь его лучше всего забыть; несомненно, он закончит свою бесцельную и бесплодную жизнь там же, где Тревор когда-то нашел его.
Это были последние слова о Ноубле Маккэнихи в устах ее отца.
Взглянув на свои руки, Венис с удивлением обнаружила, что запутала узлами бахрому шелковой шали.
При встрече с ней Ноубл был смущен, а ведь он всегда был гордым человеком. Если она снова встретится с ним, то сделает для него все, что сможет. Он был ей другом, и она должна ему больше, чем когда-нибудь сможет оплатить.
Венис вышла из комнаты и пошла по коридору. Возможно, она больше никогда не увидит Ноубла. Возможно, он уже уехал, отправился к какому-то туманному будущему, как тень, исчезнувшая из ее жизни. «А что еще можно было ожидать», – с грустью подумала Венис.
В конце концов, оборвала она себя, ей следует заниматься будущим Сэлвиджа, а не своим прошлым. Во всяком случае, в Сэлвидже она может кое-что изменить.
Остановившись на верхней площадке лестницы, Венис выглянула из-за угла – без сомнения, ее ждут.
«Неужели ни у кого в Сэлвидже нет работы?» – удивилась она и, сделав глубокий вдох, направилась к лестнице.
Казалось, куда бы она ни пошла, везде была толпа мужчин, ковырявших в зубах, в носах или под ногтями.
Венис ступила на верхнюю ступеньку, и мужчины повернулись к ней, а несколько человек вскочили на ноги. Пока она спускалась, те, на ком были шляпы, сорвали их с голов и прижали к груди. Это немного смутило Венис, и она натянуто улыбнулась.
– Привет, Венис, – окликнула ее Кейти с противоположного конца зала, и Венис с чувством облегчения направилась к ней, а мужчины попятились и расступились, как воды Красного моря.
– Доброе утро, мисс Джонс, – поздоровалась Венис. – Вы можете установить личность владельца местного банка? Мне не хотелось бы впадать в паранойю, но я начинаю подозревать существование тайного сговора. С момента моего приезда банк не только закрыт, но и никто не может сказать мне, кто на самом деле там работает.
– Кто-нибудь должен что-нибудь знать. – Кейти возилась с толстым мотком шпагата и, привязав его к медному поручню в конце стойки, протянула конец веревки Венис: – Можете привязать это к ножке вон того стула?
– Конечно. – Венис не понимала, что собирается делать Кейти, но была рада оказать услугу. – Как вы думаете, у почтовой службы может быть какая-нибудь информация?
– Не знаю, милая. Ну вот, где же этот?.. – пробурчала Кейти, заглядывая под стойку.
Венис закончила завязывать большой крепкий узел и, увидев, что Кейти занята, решила не отвлекать ее дальнейшими вопросами. Кивая и улыбаясь, она прошла мимо мужчин к двери и вышла на яркое весеннее солнце.
План казался Венис очень простым. Она расспросит владельцев крупных предприятий в Сэлвидже и определит, до какой степени они зависят от скоростной дороги, затем оценит ресурсы города и, наконец, разработает план для его самообеспечения.
И если она добьется успеха, отцу придется обратить на нее внимание, ему придется признать, что она способна и на что-то иное, кроме скандалов.
Но прежде всего Венис нужна помощь горожан, и она, ей-богу, получит ее. С этой мыслью Венис медленно перешла покрытую пылью удицу и направилась в «Магазин Гранди».
Едва Венис переступила порог, ей в ноздри ударил мерзкий запах протухшего бекона. Двое мужчин – в одном она узнала повара из «Золотой жилы», а другой был ей не знаком – препирались из-за лежавшего на прилавке позеленевшего куска окорока, а владельца магазина, который мог бы рассудить их, не было.
Мужчины ненадолго замолчали, чтобы одарить ее беззубыми улыбками, а потом снова вернулись к спору, и Венис пошла вдоль настенных полок. «Магазин Гранди» был хорошо – хотя и беспорядочно – заполнен всевозможными товарами: формы для свечей, перины, ночные горшки, лопаты, кобуры, палатки и колья. Бочки с фасолью, черной патокой, мукой, рисом и сахаром стояли открытыми для посетителей – и для местных насекомых.
В глубине помещения на дверной коробке висело парусиновое полотнище, и из-за него раздавались голоса.
– Черт возьми, Энтон, – пропищал тонкий голос, – если бы ты как следует держал эту проклятую штуковину, она прекрасно встала бы.
– Она слишком тяжелая, – возразил другой голос. – Ты не собирался забивать ее.
– Да, конечно, – насмешливо отозвался первый голос. – Теперь она будет выглядеть по-настоящему естественно, да?
Венис заглянула за занавеску в комнату, которая, по всей вероятности, служила кладовой, но высокие полки, заваленные кучами разнородных товаров, не позволили ей что-либо увидеть.
– Простите, – окликнула она спорщиков.
Рыжеволосый, с острыми чертами лица мужчина вскочил из-за массивного рабочего стола, его глаза расширились, и слабая улыбка сморщила отмеченное оспинами лицо.
– Мисс Лейланд! Энтон! Погляди, кто к нам пришел! – Он, как показалось Венис, толкнул что-то – или кого-то, – и приглушенное проклятие подтвердило ее предположение. Туповатое, рассерженно-нахмуренное лицо поднялось из-за того же самого рабочего стола и нависло над рыжеволосым.
– Че-ерт, Гарри! Чего ты пинаешься? Я знаю, кто такая… – Взгляд крошечных, как у бегемота, глаз последовал за застывшим взглядом первого мужчины, и от изумления из маленького круглого рта вырвалось «ох».
– Быть может, один из вас, джентльмены, является владельцем этого заведения? – улыбнувшись, спросила Венис.
– Угу, – одновременно буркнули оба мужчины.
– Значит, вы господа Гранди?
Рыжеволосый оттеснил плечом гиганта и, шагнув вперед, остановился перед Венис. Он протянул было руку, но тут же, спохватившись, вытер ладонь о штанину и потом снова предложил ее Венис. Она пожала ее.
– Гарри Гранди, мисс Лейланд, а это, – он дернул головой назад, в сторону гиганта, который, потеряв дар речи, все еще стоял с разинутым ртом, – Энтон.
– Очень приятно.
– Угу. Что ж… – Не сказав ни слова, Гарри схватил Венис за локоть и, повернув кругом, вытолкнул из кладовой. – Итак, чем могу помочь, мадам?
– Ах, я подумала, быть может, вы смогли бы уделить мне немного своего времени, – сказала она, когда Гарри вышел за ней следом и поправил парусину на дверном проеме. – Моя семья финансирует Фонд, который поддерживает «Скоростную дорогу Лейланда – Хокнесса».
Гарри понимающе кивнул, и Венис продолжила:
– Скоростная дорога создавалась ради археологических экспедиций моего дяди. Но так как за семь лет, проведенных здесь, дяде не удалось найти ничего, представляющего интерес для науки, в следующем году он уедет. Таким образом, скоростная дорога в своем первоначальном назначении прекратит свое существование.
Глаза Гарри немного потускнели.
– Вы понимаете? – мягко спросила Венис.
– Ну-у.
– Скоростную дорогу могут закрыть, – прямо сказала Венис.
– О-о.
– Я стараюсь найти что-нибудь, на чем можно построить будущее Сэлвиджа. Какие-нибудь природные богатства, какие-нибудь особые…
Гарри отрывисто, понимающе кивнул.
– Сколько у нас времени?
– Простите?
– Сколько у нас времени до того, как вы закроете скоростную дорогу?
– Я не…
– Все в порядке, мисс Лейланд. Мы понимаем. Сэлвидж уже получил свое.
– Но у меня нет ни малейшего на…
– Впрочем, даже если Милт не нашел ничего стоящего, это еще не означает, что здесь нельзя найти ничего важного для науки.
– Мистер Гранди, я понимаю ваши чувства, но мой дядя – опытный палеонтолог. Если бы в здешней округе были какие-то древние останки, он нашел бы их.
– Нельзя быть абсолютно уверенной!
Венис подняла глаза и вздрогнула. Крупное, с грубыми чертами лицо Энтона неестественно свободно покачивалось над парусиновой занавеской, закрывающей вход в кладовую.
– Эта гора как раз готова раскрыть свои тайники с настоящими нетронутыми артефактами, – заявил Энтон.
Гарри глянул на брата, и гигант мгновенно лишился голоса.
– Быть может, я смогу помочь вам, мисс Лейланд? – снова обратился Гарри к Венис.
– Буду благодарна за любую помощь, которую мне окажут, – радостно ответила Венис. Наконец-то нашелся человек, который хочет рассказать ей хоть что-то. – Вы знаете, куда владелец банка…
– Неудивительно, – перебил Гарри так спокойно, словно Венис даже не раскрывала рта, – что вы не заметили кое-какие редкости, которые у нас есть. Вы еще и недели не пробыли в нашем прекрасном городе.
– Совершенно верно, – Венис почувствовала, как у нее скривились губы, – «прекрасный город»?!
– Вы когда-нибудь бывали в лагере Ринго Клементса?
– Нет.
– Надо побывать. Это там, куда дошел Ринго Клементс и где он съел своего спутника, Мэтью Морриса, тогда, зимой пятьдесят третьего. Он не знал, что находится всего в трех милях от Сэлвиджа, иначе, вероятно, не сделал бы этого. Теперь туда постоянное паломничество туристов.
– Не сомневаюсь. – Венис прижала руку к желудку.
– Люди готовы выстраиваться в очередь, чтобы увидеть это место. Возбуждающее зрелище. – Гарри подмигнул Венис. – Я слышал, вы тоже любите все возбуждающее.
Слово «возбуждающее» действовало на Венис как красная тряпка на быка. Она ненавидела это слово, ненавидела читать его, ненавидела слышать, ненавидела, когда его использовали применительно к ней. И еще больше она ненавидела этого… субъекта, полагающего, что она посчитает омерзительные и неестественные вкусовые пристрастия Ринго Клементса в каком-то отношении «возбуждающими». Нет, с нее довольно.
– Благодарю вас за помощь, – с холодной учтивостью поблагодарила Венис и, бросившись к выходу, добавила: – Всего доброго. Возбуждающее, конечно! – со слезами негодования на глазах глухо проворчала она и, выбежав из двери, наткнулась прямо на твердую, как скала, мужскую грудь.
От довольно сильного удара мужчина громко выдохнул воздух, а она потеряла равновесие и отлетела на дорогу. В течение секунды она пыталась удержаться на ногах, но потом зацепилась каблуком за подол и упала. Она приземлилась прямо в пыль, ее модный турнюр смялся, а огромная элегантная шляпа сползла на глаза, лишив возможности видеть.
– Проклятие! – выругалась Венис.
В следующее мгновение кто-то подхватил ее под мышки и, подняв без всяких усилий, поставил на ноги. Тот же «кто-то» осторожно поднял поля ее шляпы и сердито посмотрел ей в глаза. Ноубл Маккэнихи – кто же еще?
– Вы сильно ударились? – с беспокойством спросил он.
– Я не ударилась. – Прищурившись, она взглянула в его золотистые глаза, с настороженностью ожидая, что он снова начнет словесную баталию, которую они затеяли прошлой ночью, но он этого не сделал.
– Тогда почему вы плачете? – строго спросил он.
– Я не плачу, – с удивлением ответила Венис. – Я… Я злюсь!
Он выдохнул, и Венис сочла это признаком облегчения. Она поняла, что не ошибается – он все еще беспокоился о ней, несмотря на все прошедшие годы. Эта мысль наполнила ее неожиданным удовольствием.
Почти таким же удовольствием, как от ощущения его пальцев, твердых и сильных, все еще легко державших ее за плечи.
– Мог бы и сам догадаться, – заметил Ноубл. – Даже в детстве вы никогда не плакали, когда ушибались, вы плакали только тогда, когда не могли сделать по-своему.
– С этим я покончила много лет назад. – Она надменно подняла бровь.
– Несомненно. – Он усмехнулся, и, казалось, даже его глаза засмеялись.
Венис почти забыла эту улыбку, приглашавшую человека – нет, приглашавшую именно ее – присоединиться.
Улыбка была такой заразительной, что устоять было невозможно, и Венис тоже улыбнулась:
– Хорошо, возможно, я время от времени все еще веду себя по-прежнему.
Улыбнувшись еще шире, Ноубл отпустил ее руки и через долю секунды принялся отряхивать пыль с ее рукавов.
– Итак, Венис, почему вы злитесь? – Спокойно отряхнув рукава ее платья, он снял шляпу с ее головы и сдул пыль. – Рассказывайте.
– Все дело в этом городе, – ответила Венис. – Я хочу помочь здешним жителям, но ничего не смогу сделать для них, если все упорно будут держать меня в темноте.
– Не уверен, что понял.
– Никто не хочет сказать мне, где дядя Милтон держит свои бухгалтерские книги, счета и все такое прочее.
– Быть может, они не знают?
– Не знают? – скептически повторила она. – Ноубл, грубо говоря, три четверти населения привозит сюда товары по скоростной дороге. У кого-то где-то должны быть счета хотя бы за какие-то из этих перевозок.
– А-а.
– Как долго, по их мнению, я буду сидеть и ждать бухгалтерские документы Фонда? Или они думают, что мне просто надоест и я уеду?
– Возможно, – протянул Ноубл и, надев на нее шляпу, отступил назад, секунду хмуро смотрел на нее, а потом сдвинул под другим углом.
– Но знаете, что меня возмущает больше всего? – Подбоченившись, Венис притопнула ногой.
– Я бы сказал, это нечто большее чем просто возмущение.
– Вы правы. Знаете, что больше всего злит меня? Что эти люди считают меня круглой дурой и думают, что я просто уеду, если они не станут помогать мне. Если бы я на самом деле хотела получить ответы, то все, что мне нужно было бы сделать, – это послать одну телеграмму в контору скоростной дороги в Денвере, и в тот же день поезда перестали бы ходить.
Ноубл опустился перед Венис на колени и, поймав ее топающую ногу, начал ловко завязывать развязавшиеся шнурки.
– Напоминает обычную тактику Лейландов, – уже суше заметил он.
– Это не моя тактика, Ноубл, – тихо сказала Венис. Ее гнев потерял силу, когда она увидела, как солнце отражается от его склоненной головы, и ощутила покалывание там, где большие руки Ноубла сквозь шелк касались ее кожи над башмаком.
– Нет? – тихо спросил Ноубл. Он закончил завязывать шнурок башмака, и его пальцы на короткое мгновение задержались на ноге Венис. Прикосновение было так похоже на ласку, что у нее перехватило дыхание. Ноубл, должно быть, почувствовал это и, не вставая с колен, поднял голову и посмотрел вверх, на Венис. Густые блестящие волосы закрывали почти все его лицо, так что Венис были видны только глаза, потемневшие и внимательные. Прозвучало что-то похожее на приглушенное проклятие, и Ноубл поднялся. – Знаете, – сказал он, – я не живу в Сэлвидже. Я просто периодически проезжаю через него.
Он отступил назад, как бы еще больше увеличивая эмоциональное расстояние между ними, а Венис шагнула вперед.
– Ноубл, прошу вас, вы могли бы помочь мне.
– Сомневаюсь. Я даже не знаю, почему вы так беспокоитесь об этом городе.
– Фонд несет ответственность за этот город, и в течение семи лет он исполнял свой долг, позволяя людям пользоваться скоростной дорогой.
– Вам лучше поговорить с кем-нибудь из местных жителей, а не со мной. Они больше знают о…
– Но они не знают меня. А вы знаете.
– Неужели? – тихо спросил Ноубл.
– Да. Ноубл, ну пожалуйста. Можете просто поговорить со мной?
Эти слова остановили его. Он некоторое время озирался по сторонам, как попавшее в западню животное, и наконец его взгляд снова вернулся к Венис.
– Конечно. Почему нет? – покорно сказал он. – Что страшного в одном разговоре? Конечно, я могу с вами поговорить.
Она улыбнулась и поразилась, когда он, как ей показалось, поморщился. Но быть может, он все еще чувствовал боль от падения с балкона?
– Я собирался позавтракать в «Золотой жиле».
– Прекрасно. А мне… гм… нужно вернуться к себе в комнату. – Она не собиралась говорить Ноублу, что должна сходить за деньгами. Он захочет заплатить за ее еду, а она уже догадалась, что Ноубл Маккэнихи не может позволить себе потратить лишние десять центов. – Встретимся там.
