Текст книги "Уродливая Любовь (ЛП)"
Автор книги: Колин Гувер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 11
Тейт
– Я хочу писать.
– Опять? – простонал Корбин.
– Я не ходила в туалет уже два часа, – обороняясь, сказала я.
На самом деле я не хочу в туалет, мне просто нужно выйти из машины. После вчерашнего разговора с Майлзом, в машине витает иная атмосфера. Такое впечатление, будто его стало больше и каждую прошедшую в молчании минуту я задаюсь вопросом, что же происходит в его голове. Интересно, сожалеет ли он о нашем разговоре? А может, он сделает вид, будто ничего не произошло?
Мне бы хотелось, чтобы папа притворился, будто этого никогда не было. Сегодня утром перед отъездом мы вместе с папой сидели за кухонным столом, и когда к нам присоединился Майлз, отец спросил:
– Майлз, хорошо ли спалось?
Я думала, он покраснеет от смущения, но вместо этого он посмотрел на папу и покачал головой.
– Не очень. Твой сын разговаривает во сне.
Отец взял стакан и указал им на Майлза.
– Я рад, что прошлую ночь ты провел в комнате Корбина.
К счастью, Корбин еще не сел за стол и не слышал комментарий отца. До конца завтрака Майлз молчал и только когда мы с Корбином сидели в машине, я заметила, как Майлз подошел к моему отцу и, пожимая его руку, что–то сказал. Я попыталась прочесть его эмоции, но лицо отца было непроницаемым. Мой отец скрывает эмоции почти также хорошо, как и Майлз.
Мне очень хочется узнать, что же сказал Майлз отцу перед нашим отъездом.
Также мне хочется узнать и другие ответы на вопросы, которые у меня есть к Майлзу.
Когда я была подростком, Корбин и я всегда приходили к единому мнению, что если бы у нас были сверхъестественные способности, мы бы летали. Но познакомившись с Майлзом, я передумала. Если бы я могла получить какую–нибудь сверхъестественную силу, я бы выбрала телепатию. Я бы могла проникнуть в его мозг и узнать каждую мысль.
Я бы как вирус проникла в его сердце и окутала его.
Я бы назвала себя «Разведчиком».
Да. Звучит великолепно.
– Иди в туалет, – сказал Корбин. припарковавшись около заправки.
Я бы хотела снова учиться в средней школе и называть его задницей. Но взрослые не называют так своих братьев.
Выйдя из машины, я почувствовала, что снова могу вздохнуть полной грудью, но, к несчастью, Майлз открыл дверь и вышел из машины. Сейчас Майлз кажется еще больше, а мои легкие еще меньше. Мы молча зашли на заправочную.
Забавно, как это работает: иногда молчанием можно высказать намного больше, чем словами; иногда молчание означает, что человек не знает, о чем с тобой говорить. Не знаю, о чем ты думаешь. Поговори со мной. Расскажи мне все, что ты никогда и никому не рассказывал. Все слова. Начиная с самого начала.
Интересно, о чем говорит его молчание?
Мы зашли внутрь. Когда Майлз увидел табличку уборной, он кивнул мне и зашагал вперед. Он ведет. Я следую. Он твердый, я жидкая. Я просто его след.
Когда мы дошли до уборных, он, не останавливаясь, зашел в мужской туалет. Он не оглянулся и не посмотрел на меня. Он не остановился, чтобы пропустить меня вперед. Я толкнула дверь уборной. Мне не нужно в туалет, я просто хотела вздохнуть полной грудью, но он не позволил мне этого. Он вторгся. Не думаю, что он это осознает. Он просто вторгся в мой мир: в мои мысли, в мой живот и в легкие.
Вторжение – вот его супер способность.
Захватчик и Разведчик. Они в значительной степени равносильны, поэтому думаю, из нас получится никудышная команда. Я достаточно долго мыла руки. Похоже, Корбину действительно нужно было остановиться здесь. Когда я открыла дверь, он снова вторгся в мой мир. Он стоял в дверях, не давая мне пройти.
Он не двигается, но и не вторгается. Я действительно не хочу находиться рядом с ним, но, тем не менее, я позволяю ему оставаться.
– Хочешь что–нибудь выпить?
Я покачала головой.
– У меня есть вода в машине.
– Ты голодна?
– Нет.
Кажется, он немного разочарован из–за того, что я ничего не хочу. Может, он не хочет возвращаться обратно в машину?
– Я хочу конфеты.
На его губах медленно появилась одна из его редких и заветных улыбок.
– Я куплю тебе конфеты.
Он повернулся и направился к прилавку с конфетами. Остановившись рядом с ним, я изучаю ассортимент. Мы слишком долго выбираем конфеты. На самом деле я не очень хочу есть. Да и по правде говоря, мы только притворяемся, будто выбираем конфеты.
– Это странно, – прошептала я.
– Что странно? Выбирать конфеты или притворяться, будто мы оба не хотим прямо сейчас оказаться на заднем сиденье?
Ничего себе. Такое чувство, будто я действительно вторглась в его мысли, но только эти слова искренне звучали из его уст. Благодаря этим словам я почувствовала себя лучше.
– И то, и то, – я повернулась к нему. – Ты куришь?
Он взглянул на меня как на сумасшедшую.
Меня это не волнует.
– Нет, – небрежно ответил он.
– Помнишь, когда мы были маленькими, продавали конфеты в виде сигарет?
– Да. Это немного болезненно, если ты об этом думаешь.
Я кивнула.
– Раньше мы с Корбином часто их покупали. Ни за что на свете не позволю своим детям их покупать.
– Сомневаюсь, что их до сих пор выпускают.
Мы снова повернулись к прилавку с конфетами.
– Ты пробовала?
– Пробовала что?
– Курить.
Я покачала головой.
– Нет.
Мы довольно долго смотрим на конфеты. Он повернулся ко мне, и я взглянула на него.
– Тейт, ты любишь конфеты?
– Нет.
Он засмеялся.
– Тогда, думаю, нам стоит вернуться к машине.
Я согласилась, но ни один из нас не сдвинулся с места.
Он осторожно коснулся моей руки, так, будто он знает, что он лавина, а я нет. Майлз аккуратно взял меня за два пальца и потянул назад.
– Подожди, – сказала я, отдергивая руку. Сначала он оглянулся ко мне через плечо, а потом и полностью повернулся ко мне.
– Что ты сказал моему отцу перед нашим отъездом?
Его пальцы сплелись с моими, а взгляд отстранился.
– Я извинился.
Он снова повернулся к выходу, и я последовала за ним. Он не отпускал мою руку до тех пор, пока мы не подошли к выходу. Когда он отпустил мою руку, я снова почувствовала опустошение.
Я иду за ним к машине. Надеюсь, я действительно не поверила, будто владею телекинезом. Он сделан из брони. Он непроницаем.
Майлз, не знаю, смогу ли я что–нибудь сделать с этим. Не знаю, смогу ли я придерживаться правила номер два, потому что я хочу занимать более значимое место в твоем будущем, нежели просто заднее сиденье в машине.
– Большая очередь, – сказал Майлз Корбину, когда мы сели в машину.
Корбин завел машину и
переключил радио–станцию. Его не волнует, что очередь была большая. Он ничего не подозревает, а иначе он бы что–нибудь сказал. Кроме того, нет ничего, к чему бы он относился с подозрением.
Через пятнадцать минут поездки я поняла, что больше не думаю о Майлзе. Все мои мысли были поглощены воспоминаниями.
– А помнишь, когда мы были маленькими, мы всегда сожалели, что не обладаем сверхъестественной силой и не умеем летать.
– Да, помню.
– Сейчас ты владеешь этой способностью. Ты можешь летать.
Корбин улыбнулся мне в зеркало заднего вида.
– Да. Думаю, теперь я супергерой.
Откинувшись на сиденье, я смотрю в окно. Я немного завидую им. Завидую, потому что они многое видели. Много путешествовали.
–Что ты чувствуешь, наблюдая за рассветом в небе?
Корбин пожал плечами.
– На самом деле, я не смотрю на него. Когда я в небе, я целиком сконцентрирован на своей работе.
Это навеивает на меня грусть. Корбин, не принимай это как должное.
– Я наблюдаю, – сказал Майлз, смотря в окно. Он настолько тихо сказал, что я почти его не услышала. – Каждый раз, когда я в небе, я смотрю на восход солнца.
Конечно же, он не сказал, на что это похоже. Его голос звучит отдаленно, будто он хочет сохранить эти чувства в себе. Я согласна с ним.
– Когда вы летите, вы нарушаете законы Вселенной. Это впечатляет. Состязание с гравитацией? Любоваться восходами и закатам в местах, где Мать–природа не намеривалась их вам показать?Ты действительно супергерой, если не думаешь об этом.
Смеясь, Корбин смотрит на меня в зеркало заднего вида. Корбин, не воспринимай это как должное.Но все же, Майлз не засмеялся. Он все еще смотрит в окно.
– Ты спасаешь жизни, – сказал Майлз. – Это намного больше впечатляет.
Мое сердце впитывает эти слова.
Отсюда правило номер два не очень хорошо выглядит.
Глава 12
Майлз
Шесть лет назад
В правило номер один – не целоваться, пока наши родители дома – внесены поправки.
Сейчас мы можем целоваться лишь тогда, когда убедимся, что дверь закрыта.
Правило номер два, к сожалению, по–прежнему непоколебимо. Никакого секса.
И новое правило номер три – не приходить тайком ночью. Лиса по–прежнему иногда ночью проверяет Рейчел. Лиса – мать дочери подростка, и она должна это делать.
Но я ненавижу это.
В течение месяца нам удавалось жить в одном доме. Мы не говорили, что осталось немного более пяти месяцев. Мы не обсуждали, что произойдет, когда все закончится и отец женится на ее матери. Мы не рассуждали, что как только это произойдет, мы будем связаны на более длительный срок, чем на пять месяцев.
Праздники.
Выходные.
Встречи.
Мы будем вместе присутствовать на всех событиях, но теперь мы будем семьей.
Мы не говорим об этом вслух, потому что так мы чувствуем, что делали что–то неправильное.
Мы не говорим об этом, потому что это тяжело. Она переедет в Мичиган, а я останусь в Сан–Франциско и возможно больше не увижу ее. Кроме нее я ничего не вижу, ведь она – мое все.
– Мы вернемся в воскресенье. Тебе придется следить за домом, Рейчел останется с друзьями. Ты должен пригласить Йена.
– Так и сделаю, – соврал я. Рейчел тоже лжет. Все выходные она будет здесь, дома.
Мы не хотим им давать каких–либо оснований для подозрений. Когда они рядом, я стараюсь игнорировать ее. Трудно притворяться, будто у нас нет ничего общего, в то время как над каждой ее фразой мне хочется смеяться, а когда она что–нибудь делает, мне хочется дать ей «пять».
Мне хочется похвастаться перед отцом, рассказав, что она добрая, изобразительная, умная и хорошо учится. Мне хочется поведать ему, что у меня есть удивительная подруга, и я хочу ее с ним познакомить, потому что она обязательно ему понравится.
Он действительно любит ее, но не так, как я бы того хотел. Я хочу, чтобы он ее любил для меня.
Мы прощаемся с нашими родителями. Лиса просит Рейчел вести себя хорошо, но на самом деле, Лиса не очень об этом беспокоится. По мнению Лисы, Рейчел хорошая и не нарушает правил.
За исключением правила номер три. Определенно в эти выходные Рейчел нарушит третье правило.
Мы играли дома.
Мы представили, будто он наш. Мы притворились, будто это наша кухня и она готовит для меня. Пока она готовила, я следовал за ней по пятам. Прикасался к ней. Целовал ее в шею.
Оторвав ее от дел, которые она пыталась закончить, я прижал ее к себе. Она любит, когда я так поступаю, хоть и притворяется, будто ей это не нравится. Когда мы покушали, мы сели на диван и включили фильм. Мы так его и не посмотрели. Мы не могли перестать целоваться. Наши губы болели от долгих поцелуев. У нас болят руки. Наши животы болят, в то время как наши тела пытаются позабыть о втором правиле, что очень плохо.
Это был долгий уик–энд. Я решил принять душ, а иначе я не сдержусь и буду просить ее внести поправки для правила номер два. Я принимаю душ в ее ванной–комнате. Мне нравится эта ванная. Она нравится мне даже больше, чем когда она был только моей. Мне нравится разглядывать ее вещи: смотря на ее бритву, я представляю, как она выглядит, когда ею пользуется; когда я смотрю на ее шампунь, я думаю, как она откидывает назад голову, ополаскивая волосы. Мне нравится, что мой душ теперь и ее душ.
– Майлз? – зайдя в ванную, она постучалась. Горячая вода омывает мое тело, но от звука ее голоса мне стало еще жарче. Я отдернул занавеску. Может быть, я слишком сильно ее отодвинул, но мне хочется нарушить второе правило. Она мягко вздохнула, а ее глаза опустились именно туда, куда я хотел.
Она хочет принять душ вместе со мной, просто она слишком застенчивая и не может попросить об этом.
– Иди сюда, – мой голос охрип, будто бы я долго кричал. Пять минут назад мой голос был в порядке. Я задернул занавеску не только для того, чтобы скрыть силу того, как она влияет на меня, но и для ее безопасности. Она раздевается. Я никогда не видел ее без одежды, хотя и представлял, что под ней скрывается.
Я нервничаю.
Она выключила свет.
– Это нормально? – робко спросила она.
– Все хорошо, – мне хочется, чтобы она уверенней себя чувствовала. Она отодвинула занавеску, ее ножка сделала первый шаг. Когда она полностью зашла, я сглотнул. Слабый свет ночника бросает небольшой блик на ее тело.
Я вижу всю ее.
Я вижу ее совершенное тело.
Когда ее глаза встретились с моими, она шагнула ближе ко мне. Мне хочется узнать, принимала ли она раньше с кем–нибудь совместный душ. Я сделал шаг в ее сторону, но сейчас, кажется, ей страшно. Я не хочу, чтобы она боялась.
Я боюсь.
Коснувшись ее плеч, я подвел ее под струи воды. Я не притягиваю ее ближе к себе, хоть я отчаянно в этом нуждаюсь. Я соблюдаю между нами дистанцию.
Я должен.
И только наши рты соединены. Я нежно, едва касаясь губами, целую ее, но этот поцелуй причиняет боль.
Боль сильнее, чем наши прежние поцелуи. Поцелуи, где наши рты соперничали друг с другом, зубы сталкивались. Неистовые поцелуи, в которых мы небрежно боролись. Поцелуи, заканчивающиеся тем, что я закусываю ее губу или она мою.
Ни один из этих поцелуев не причинил столько боли, как этот. Я не могу сказать, почему он такой болезненный. Я должен ее отпустить. Я попросил ее дать мне минутку, и она кивнула, прижавшись щекой к моей груди. Наклонившись к стене, я притянул ее к себе, плотно закрыв глаза.
Слова пытаются сломать барьер, которым я их окружил. Каждый раз, когда я рядом с ней, они хотят выйти на волю, но я усердно работаю, воздвигая вокруг них стену. Она не должна их услышать. Мне не нужно их говорить.
Но они стучат по стенам. Они всегда близки к выходу на волю, особенно после таких поцелуев. Мне нужно несколько минут, и она дала мне одну. Сейчас слова нуждаются в освобождении сильнее, чем когда–либо прежде. Они нуждаются в воздухе. Они требуют, чтобы их услышали. Если они и дальше будут стучать, я могу разрушить все стены.
Как только мои губы касаются ее, слова преодолевают стены, прорываясь сквозь трещины, прокладывая дорогу вверх по моей груди. Глядя ей в глаза, я держу ее лицо в своих ладонях, позволяя им разрушить все барьеры, которые стоят между нами и неизбежным горем.
Слова вырываются на волю.
– Я ничего не вижу, – я знаю, она не понимает, о чем я говорю. Я не хочу вдаваться в подробности, но слова слетают с языка. Они одержали верх. – Ты переедешь в Мичиган, а я останусь в Сан–Франциско.
После этого я ничего не вижу. Я привык видеть в будущем все, что ни пожелаю, но теперь я ничего не вижу, – я целую слезу, сбегающую по ее щеке. – Единственное, что я хочу видеть – это тебя и если я в скором времени лишусь этого… ничего другого даже не стоит этого. Рейчел, ты делай все лучше, – я целую ее в губы. Теперь, когда слова вырвались на волю, мне совсем не больно. – Я люблю тебя, – говорю я, полностью освобождаясь.
Я целую ее, не давая ей ответить. Мне не нужно слышать слов, к которым она еще не готова. Я не хочу услышать от нее, что мои чувства неправильны.
Ее руки скользят по моей спине, притягивая меня ближе к себе. Ее ноги оборачиваются вокруг моих, как будто она пытается устроиться внутри меня. У нее уже это есть. Это безумие снова повторяется: наши зубы сталкиваются, прикусывая губы; торопясь, бросаясь, задыхаясь, касаясь. Застонав, она попыталась отстраниться от меня, но мои руки в ее волосах удерживают ее, я с отчаянием накрыл ее рот, надеясь, что она никогда не остановится для передышки. Она заставила меня освободить ее.
Задыхаясь, я прислонился лбом к ее лбу, пытаясь совладать с эмоциями, которые выплескиваются через край.
– Майлз, – затаив дыхание, сказала она. – Майлз, я люблю тебя. Мне страшно, я не хочу конца.
– Рейчел, ты любишь меня, – я отступил назад, смотря ей в глаза. Она плачет. Я не хочу, чтобы она была напугана. – Все будет хорошо.Как только мы окончим университет, я все им расскажу. Все должно быть хорошо. После того, как мы покинем дом, все изменится. Все будет хорошо. Они поймут нас, они должны нас понять. У нас есть это.
Она возбужденно кивает головой.
– У нас есть это, – повторила она, соглашаясь со мной.
Я прислонился лбом к ее.
– Рейчел, у нас есть это. Я не могу сейчас тебя бросить. Ни за что.
Взяв мое лицо в ладони, она целует меня.
Рейчел, ты влюбилась в меня.
Ее поцелуй снимает тяжесть на моей груди, я чувствую себя бесконечно счастливым. Я чувствую, что она тоже счастлива.
Когда она спиной коснулась стены, я повернул ее. Подняв ее руки над головой и переплетя наши пальцы вместе, я прижал ее руки к плитке. Мы смотрим в глаза друг другу… и мы полностью разрушили второе правило.
Глава 13
Тейт
– Спасибо, что заставил меня поехать вместе с вами, – сказал Майлз Корбину. – Несмотря на травму руки и новости о том, что ты считал меня геем, я хорошо провел время.
Смеясь, Корбин повернулся к нам, чтобы разблокировать дверь.
– Я не виноват в том, что считал тебя геем. Ты никогда не говоришь о девушках и, по–видимому, последние шесть лет в твоем графике не было места для секса.
Дойдя до двери, Корбин зашел внутрь и направился в сторону своей спальни. Я стою в дверях напротив Майлза.
Он пристально смотрит на меня. Вторгаясь в меня.
– Сейчас этот вопрос на повестке дня, – улыбаясь, сказал он.
Я на повестке дня. Я не хочу быть повесткой дня. Я хочу быть планом. Целью. Я хочу быть целью его будущего
Но это нарушает второе правило.
Открыв дверь в свою квартиру, Майлз прислонился к ней спиной. Он кивнул в сторону своей спальни.
– После того как он заснет? – прошептал он.
Отлично, Майлз. Ты можешь не просить. Я буду твоей повесткой.
Прежде чем закрыть дверь я кивнула.
Напевая, я приняла душ, побрилась, почистила зубы, немного накрасилась, стараясь быть как можно естественней; уложила волосы, придавая им вид, будто не укладывала их вовсе. Я оделась в прежнюю одежду, чтобы Майлз не заметил, что я стараюсь для него. Но на самом деле, я сменила трусы и бюстгальтер на красивый комплект нижнего белья. Я не капризничаю, просто сегодня Майлз увидит мое нижнее белье.
И возможно прикоснется к нему.
И если это часть его повестки дня, то может быть, он даже снимет его.
Оповещение о новом смс испугало меня. Сообщение в одиннадцать часов ночи не стояло в повестки дня.
Сообщение с неизвестного номера. Вот что в нем говорится: «Он еще в своей комнате?»
Я: Откуда у тебя мой номер?
Майлз: Я своровал его из телефонной книги Кобрина во время нашей поездки.
Причудливый голос запел в моей голове: «На–на–на–на–боу–боу. Он украл мой номер».
Я как ребенок.
Я: Нет, он смотрит телевизор.
Майлз: Хорошо. Мне нужно выполнить поручение. Вернусь через двадцать минут. Оставь дверь открытой на случай, если он раньше ляжет спать.
Кто выполняет поручения в одиннадцать часов ночи?
Я: Увидимся.
Посмотрев на свое последнее сообщение, я состроила рожицу. Звучит легкомысленно. Он, наверное, думает, что я все время так поступаю, а все мои дни проходят примерно так:
Случайный парень: Тейт, хочешь заняться сексом?
Я: Конечно, сейчас буду, только закончу с двумя парнями. Кстати, у меня нет никаких правил, так что я вся твоя.
Случайный парень: Потрясающе.
Пятнадцать минут спустя телевизор, наконец, выключился. Как только Корбин закрыл дверь своей спальни, я открыла свою. Я тихо проскользнула через гостиную к входной двери и, открыв ее, наткнулась на Майлза, стоящего в коридоре.
– Удачно выбранный момент, – сказал он.
Он держал в руках пакет, а потом спрятал его за спину, чтобы я его не заметила.
–Тейт, только после тебя, – он толкнул дверь.
Нет, Майлз. Я следую. Вот что между нами. Ты твердый, я жидкая. Ты прощаешься с водой, а я твоя след.
– Выпьешь? – он направился на кухню. Я не уверена, могу ли я последовать за ним. Не знаю, что делать.
Боюсь, он заметит, что раньше я никогда не соблюдала первое и второе правило. Если прошлым и будущим не интересоваться, то остается только настоящее. Я понятия не имею что мне делать в настоящее время.
Я зашла на кухню.
– А что у тебя есть?
Пакет лежит на стойке. Когда он увидел, что я смотрю на него, он оттолкнул его в сторону, подальше от моего поля зрения.
– Скажи мне, что ты хочешь, и я посмотрю, есть ли у меня это.
– Апельсиновый сок.
Усмехнувшись, он дотянулся до сумки и вытащил пакет апельсинного сока. Тот факт, что он даже не задумался над моей просьбой, свидетельствует о его щедрости. А еще это говорит о том, что не пройдет много времени, и я растаю.
Я должна признаться ему, что первое правило перестало работать, Майлз, перестань так себя вести. Ты заставляешь меня желать нарушить твои правила.
Улыбаясь, я взяла апельсиновый сок.
– Что еще в сумке?
Он пожал плечами.
– Вещи.
Он наблюдает, как я открываю сок и выпиваю его, а затем снова закрываю и кладу на стол. Он пристально смотрит на меня и поэтому, когда я быстро схватила сумку, он не успел среагировать.
Я успела схватить сумку до того, как он обнял меня за талию.
– Тейт, положи на место, – смеясь, сказал он.
Открыв сумку, я заглянула внутрь.
Презервативы.
Смеясь, я бросила их обратно на стол. Его руки не выпускали меня из своих объятий. Я обернулась к нему.
– Мне хочется сказать что–нибудь неуместное или неловкое, но я ни о чем другом не могу думать. Просто посмейся надо мной.
Он не засмеялся, но все еще держал меня за талию.
– Ты такая странная.
– Меня это не волнует.
– Все это очень странно, – улыбаясь, сказал он.
Он не объяснил, что именно странно. Рядом с ним я чертовски хорошо себя чувствую. Я не уверена, хороши или наоборот плохи для него странные чувства.
– Странно – это хорошо или плохо?
– И то и другое.
– Ты странный.
Он усмехнулся.
– Меня это не волнует.
Он скользит своими руками по моим плечам, спине, медленно опускаясь до тех пор, пока его руки не соприкоснулись с моими.
Это напомнило мне о его травме.
Я притянула его руку ближе к себе.
– Как твоя рука?
– Отлично.
– Наверное, мне следует завтра ее осмотреть.
– Завтра меня не будет. Я остановился здесь на несколько часов.
В моей голове промелькнули две мысли. Первая – я очень сильно разочарована, что он сегодня ночью уезжает и вторая – почему я здесь, если сегодня вечером он уедет?
– Разве тебе не нужно хорошо выспаться?
Он покачал головой.
–Сейчас я не могу спать.
– Ты даже не попытался. Майлз, если ты не поспишь, ты не сможешь управлять самолетом.
– Первый перелет короткий. Да и к тому же, я второй пилот и могу поспать в самолете.
В отличие от Тейт, сон не стоит в повестке его дня.
Тейт вытеснила сон из его планов.
Интересно, что еще может вычеркнуть Тейт?
–Итак, – шепчу я, опуская руку. Не зная, что я могу сказать после «Итак», я остановилась. Ничего. У меня нет ни слов, ни пульса.
Тишина.
Неловко себя чувствую.
–Итак, – сказал он. Его пальцы скользят к моим, расцепляя их. Мне нравятся его пальцы.
–Я знаю немного интимных деталей о тебе, но не хочешь ли ты узнать, как давно у меня это было?
Это было бы справедливо, ведь вся моя семья знает, как давно у тебя этого не было.
– Нет. Но я хочу тебя поцеловать.
Ммм… не знаю, как реагировать на его ответ, хотя после того, как он изъявил желание поцеловать меня, я не собираюсь думать об этом.
– Тога поцелуй меня.
Его пальцы покинули мои, нежно направляясь к голове.
– Надеюсь, на вкус ты как апельсиновый сок.
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь.
Сосчитав количество слов в его последней фразе, я ищу место на задворках памяти, чтобы навсегда их запомнить. Я хочу запрятать этот ящичек в голове с пометкой: « Достать и прочитать, когда глупое правило номер два обернется в настоящем грустью и одиночеством».
Майлз накрыл мой рот. Он снова вторгся в мой мир. Я закрыла невидимый ящичек и спрятала его подальше на задворках памяти, возвращая все свое внимание к нему.
Вторгнись в мой мир, вторгнись в мой мир, вторгнись в мой мир.
Должно быть, на вкус я как апельсиновый сок, потому что он целует меня так, будто наслаждается каждой моей частичкой. Я тоже хочу насладиться его вкусом. Притянув его ближе к себе, я целую его так сильно, как никто не может, кроме Тейт.
Он отстранился, чтобы отдышаться.
– Я и забыл, насколько это восхитительно.
Он меня сравнил. Не хочу, чтобы он сравнивал меня с кем–то каждый раз, когда я буду заставлять его чувствовать себя лучше.
– Хочешь кое–что узнать?
Да. Я хочу все знать. Но с другой стороны, сейчас я предпочту отплатить тебе той же монетой.
– Нет, – я притянула его к своим губам. Сначала он растерялся из–за моего ответа, но потом, опомнившись, быстро накрыл мои губы своими. Думаю, он возненавидел мой ответ так же сильно, как и я его и сейчас при помощи своих рук он мстит мне. Я даже не понимаю, где он касается меня ведь так же быстро, как он накрыл мои губы своими, его руки двигаются на мне. Он касается меня, не пропустив ни одной частички моего тела.
Моя любимая часть в поцелуях с Майлзом – это звуки. Звучание его губ, когда они накрывают мои. Звучание нашего дыхания, когда мы поглощаем дыхание друг друга. Я люблю звуки его стонов, когда наши тела соприкасаются. В отличие от девушек, парни обычно сдерживают свои звуки.
Но не Майлз. Майлз хочет меня. Он хочет, чтобы я это знала. Меня это восхищает.
Боже, мне это нравится.
– Тейт, –пробормотал он около моего рта, – пойдем в мою спальню.
Когда я кивнула, он отстранился от моих губ. Он потянулся к столу, чтобы взять коробку презервативов. Он направился вместе со мной в его спальню, но вдруг развернулся и пошел на кухню за апельсиновым соком. Легонько толкнув меня плечом, он подмигнул мне.
Когда он подмигнул мне, на меня нахлынула волна тревоги. Я боюсь чувств, которые могут проснуться во мне, когда он будет внутри меня. Не знаю, смогу ли я это пережить.
Когда мы зашли в комнату, я запаниковала. Больше всего потому, что это его территория, и в основном все будет проходить на его условиях. Чувствую себя немного ущемленной.
– Что случилось? – спросил он, сняв ботинки и направившись в ванну–комнату, он выключил свет и закрыл дверь.
– Немного нервничаю, – прошептала я. Я осталась стоять посередине его комнаты, прекрасно понимая, что скоро все произойдет. Обычно такие вещи не обсуждаются и не предопределяются. Они горячи и спонтанны, и никто из сторон до конца не может знать, когда именно все произойдет.
Но мы с Майлзом знаем, что будет дальше.
Он подошел к кровати и сел на краешек.
– Иди сюда.
Улыбнувшись, я подошла к кровати и остановилась в пару сантиметрах от него. Положив руки мне на бедра, он прижался губами к рубашке, скрывающей мой живот. Опустив руки на его плечи, я смотрю на него, аон на меня. Спокойствие, читаемое в его глазах, заразительно.
– Мы можем не торопиться. Сегодня ночью нам это не нужно. Это не одно из правил.
Смеясь, я покачала головой.
– Нет, все в порядке. Через несколько часов ты уедешь и вернешься примерно через пять дней.
– На этот раз на девять.
Ненавижу это число.
– Не хочу, чтобы ты ждал меня девать дней после того, как я подала тебе надежду.
Его руки заскользили от задней части моих бедер к передней, приближаясь к поясу моих джинс. Он без усилий расстегнул пуговицу.
–Представляя, как мы это делаем, я подвергаю себя пыткам– говорит он, проводя пальцами по молнии. Когда он начал расстегивать молнию, мое сердце,чувствуя, что кто–то хочет окружить его, учащенно забилось. Может быть, мое сердце построило лестницу в небеса, зная, что умрет в туже секунду, как только я сниму джинсы.
– Уверена, для меня это будет пыткой, – прошептала я.
Когда молния была расстегнута, он запустил руки внутрь моих штанов. Обернув руку вокруг моего бедра, он начал их спускать.
Закрыв глаза, я пытаюсь устоять на месте. Второй рукой он поднял подол моей рубашки и прижался губами к моему животу. Это подавляет.
Скользнув второй рукой в джинсы, он обвил руками мою попу. Он медленно спустил до колен джинсы. Его язык нашел мой живот, а мои руки затерялись в его волосах.
Когда мои джинсы достигли щиколоток, я сняла джинсы и туфли. Его руки скользят вверх по моим бедрам к талии и останавливаются на спине. Он притянул меня на себя, и я села на него. Положив мои ноги по бокам, он, подталкивая мою попу, ровно усадил меня. Я задыхаюсь.
Не знаю почему, но сейчас мне кажется, что я неопытна. Конечно, я ожидала, что он возьмет контроль в свои руки. Я не жалуюсь.
Вовсе нет.
Я подняла руки вверх, помогая ему снять с меня рубашку. Он бросил ее на пол позади меня. Его губы впились в мои, в то время как его руки расстегивали застёжку моего бюстгальтера.
Не справедливо. Еще чуть–чуть и я буду полностью раздета, а он даже ничего не снял.
– Ты так красива, – прошептал он, отдаляясь от меня, чтобы снять бюстгальтер. Его пальцы проскользнули под лямки, опуская их с моих плеч. Задержав дыхание, я жду, когда он снимет его. Я так сильно жажду снова ощутить его рот, что не могу ни о чем думать. Когда он снял бюстгальтер, полностью оголяя меня, он выдохнул.
–Вау,– с дрожью в голосе сказал он.
Откинув на пол бюстгальтер, он снова посмотрел на меня. Улыбнувшись, он слегка прикоснулся к моим губам и нежно поцеловал меня. Отстранившись, он положил ладонь на мою щеку, внимательно смотря мне в глаза.
–Тебе весело?
Закусив нижнюю губу, я пытаюсь сдержать улыбку. Не хочу сейчас улыбаться. Наклонившись вперед, он захватил губами мою нижнюю губу и немного потянул ее. Поцеловав, он ее отпустил.
– Не прячь свою улыбку. Мне нравится, когда ты улыбаешься.
Я улыбнулась.
Опустив руки с его плеч, я провела руками по его спине, а потом начала снимать его рубашку. Отпустив мое лицо, он поднял руки, помогая мне снять ее. Откинувшись назад, я изучаю его тело так же пристально, как и он меня. Положив руки на его грудь, я прочерчиваю пальцем каждый изгиб его мышц.
– Ты тоже красивый.
Положив руки на мою спину, он легонько надавил на меня, чтобы я ровно села. Как только я так сделала, его рот накрыл мою грудь, медленно кружа языком вокруг моего соска. Из моей груди вырвался невольный стон, и его рот полностью накрыл мой сосок.
Его рука двигается вверх по моему бедру, приближаясь к кромке моего нижнего белья.
– Я хочу тебя положить на спину, – прошептал он. Придерживая рукой мою спину, он аккуратно поменял позу, укладывая меня на край кровати. Наклонившись надо мной, он стягивает мое нижнее белье, в то время как его язык погружается в мой рот. Когда я опустила руки на его штаны и расстегнула пуговицу, он быстро отодвинулся от меня.
– Я бы не стал так рано это делать, – предупредил он. – А иначе это закончится так же быстро, как и началось.
