Текст книги "Похищенная"

Автор книги: Колин Фолкнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

При мысли, что он, может быть, убит, у Ворона заныло сердце. Когда они виделись в последний раз, разговор вышел нехороший. Они поссорились из-за матери. Теперь Ворон сожалел об этом. Надо было спокойно поговорить с другом, объяснить ему все. Он никак не мог принять близких отношений его матери с Таандэ. Но после всего, что произошло с ним, что-то в его душе изменилось. В английском плену он часто вспоминал друга. Ведь Таандэ был верен ему всегда. Ворону так не хватало его. И сейчас, когда Тэсс не было рядом и он не знал, увидит ли ее еще когда-нибудь, он чувствовал, как необходима ему дружба Таандэ.

Среди убитых было не так много индейцев. Ворон подходил к каждому и переворачивал его на спину, чтобы посмотреть, не Таандэ ли это.

Время от времени еще были слышны выстрелы. Но большая часть французов и индейцев вышли из укрытий, чтобы помочь раненым и забрать убитых.

Ворон, сложив руки у рта, выкрикнул имя Таандэ. Напрасно. Никто не откликнулся. Поиски были напрасными. Ворон знал, что его ждут наверху. Надо было быстрее уходить отсюда, пока англичане не привели подкрепление. Ему ли не знать, что у них огромная армия? Но как вернуться в деревню без Таандэ? Что он скажет матери? Ведь по ее глазам он понял, что она любит его.

Тени становились длиннее. Скоро закат. Ворон уже собирался подниматься наверх, как вдруг услышал, что его кто-то зовет. Он оглянулся.

К нему направлялся Орлиный Глаз.

– Ворон! Слава Богу, ты жив! – воскликнул он. – Сюда могут вернуться англичане. Надо уходить. Ты был прав, нам не надо было ввязываться в эту войну. Ни англичане, ни французы нам не друзья. И те и другие хотят отнять у нас землю. Так за что нам биться? Пошли отсюда.

– Где Таандэ? – спросил Ворон. – Ты не видел его?

Орлиный Глаз опустил голову.

– Его ранили. Я не мог пробраться к нему и не знаю, жив ли он еще.

Ворон снова стал осматривать мертвые тела.

Орлиный Глаз тронул его за руку.

– Ворон! У нас много раненых. Надо скорее оказать им помощь. И отвести домой На-Ки, пока не поздно. Может, ему еще можно помочь. Теперь ты – наш военачальник. Ты должен отвести людей обратно в деревню, и скорее.

– Я не могу уйти, не узнав, что случилось с Таандэ. Мы с ним друзья с детства.

– Но он, как видно, мертв. Если бы он был жив, то мы бы уже нашли его. Ведь я тоже его искал. И потом, мы договорились, что, как все кончится, мы встретимся наверху. Но наверху его тоже нет.

Ворон понимал, что Орлиный Глаз прав. Дальнейшие поиски бесполезны. Такова жизнь воина. Не всегда родным удается похоронить его после боя. Он должен теперь подумать и об остальных. На нем теперь лежит ответственность за судьбу его народа. После такого поражения англичане не станут церемониться. Они будут мстить. Нужно быстрее возвращаться в деревню и готовиться к обороне.

Ворон с надеждой еще раз осмотрелся вокруг. Потом повернулся и пошел вслед за Орлиным Глазом вверх по холму.

Он больше не должен думать о Таандэ. Он не должен думать о Тэсс. Где она? Куда увез ее Боинг? Жива ли она?

Надо думать о том, как защитить свой народ.

О Таандэ и о Тэсс он подумает завтра, когда не будет так больно…

26

Боинг остановил лошадь в расщелине скалы, уже довольно далеко от места боя.

– Вы не смеете так поступать со мной! – крикнула Тэсс, когда он стал связывать ей руки толстой веревкой.

Он размахнулся и ударил ее по щеке.

– Я приказал тебе молчать, а не то мы оба погибнем.

Боинг все время опасливо оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. От полной беспомощности по щекам Тэсс потекли слезы. Щека горела от удара, но это было ничто по сравнению с той болью, которая разрывала ей грудь. Было трудно дышать. Она была в отчаянии.

– Но я должна забрать девочку! – взмолилась она. – Она наверняка до сих пор у Марти. Ведь лагерь Дунбара недалеко отсюда. Разве нельзя просто заехать?

– За девчонку мне никто не заплатит. Я уже говорил тебе, что до нее мне нет никакого дела. Я отвечаю только за тебя. Я привел тебя на эту бойню, я и должен вывести тебя отсюда. Ты должна быть благодарна мне, глупая женщина.

Тэсс отвернулась. Слезы застилали ей глаза, и она вытирала их рукавом разорванной рубашки.

Над горами сгущалась темнота ночи. Затихли вдали звуки сражения: ни выстрелов мушкетов, ни грохота орудий, ни криков людей. Вокруг была мертвая тишина. Ночь и неизвестность.

Тэсс старалась не зарыдать в голос. Нет смысла спорить с Боингом. Он был уверен, что делает все правильно, собираясь отвезти ее к Майрону. Он считает себя героем, спасающим ей жизнь. Ясно, что он делает это из-за денег, обещанных спасителю. Откуда ему знать, что Тэсс любит Ворона, что для нее лучше умереть в его объятиях, чем вернуться к нелюбимому. Боинг не станет слушать ее. Он все равно отвезет ее в Аннаполис, что бы она ему ни говорила.

В душе Тэсс все угасло. Ей захотелось умереть. Уж лучше бы одна из тех пуль, что свистели еще недавно над ее головой, попала в цель. Лучше бы ее убили. Зачем ей теперь жить? Ворон мертв. Сомнений нет. Жизнь без любимого потеряла всякий смысл. Его нет. Он мертв. Этот ужасный взрыв… Тэсс уже не вытирала слез, они потоком текли из ее глаз.

Где-то далеко осталась малышка Небо. Тэсс никогда больше ее не увидит. А ведь она обещала девочке позаботиться о ней.

– Боинг, я отвечаю за судьбу девочки, – сделала последнюю попытку Тэсс. – Она совсем одна. Я обещала вернуться за ней.

Боинг торопливо возился с седлом и упряжью.

– Ты лучше молись, чтобы самой добраться до дому живой. Когда-нибудь, оглянувшись на весь этот кошмар, ты будешь рада, что я тебя не слушал. Ты захочешь навсегда забыть эти страшные дни. Стереть их из своей памяти. Забыть о том, что вытворяли с тобой краснокожие.

– Это не они, а вы со мной обходитесь отвратительно! – возмутилась Тэсс и испугалась, что он снова ударит ее.

Но вместо этого Боинг сложил руки лодочкой, подставляя их под ногу Тэсс, чтобы она могла взобраться на лошадь.

– Садись! – скомандовал он. – Хватит болтать!

Тэсс показала ему связанные руки. Он так замотал их веревкой, что Тэсс было трудно двигаться.

– Зачем вы меня связали? Я не могу так ехать верхом. Развяжите!

– Развязать? И дать тебе шанс еще раз сбежать от меня? Ну нет уж. Я и так достаточно сил потратил, чтобы поймать тебя. Ты один раз от меня сбежала. Залезай, а не то я сам втащу тебя на лошадь.

Тэсс ничего не оставалось, как поставить ноги на сложенные руки Боинга и сесть в седло.

– Скажи спасибо, что цела, вот что я тебе скажу, – ворчал Боинг. – Кинулась прочь от меня, как бешеная. А Роза…

Тэсс не могла это слышать. Ей хотелось заткнуть уши. Она знала, о чем он будет говорить. Он уже дважды рассказывал ей об этом, пока они скакали прочь от места побоища.

– Да, картина была, прямо тебе скажу, жуткая. Они сначала сняли с нее живой скальп, а потом принялись сдирать с нее кожу. Я бы многое дал, чтобы избавить ее от страданий. Но в тот момент на меня напали двое французов и индеец. Я не мог…

Тэсс опустила голову и зажмурилась, стараясь не слушать Боинга. Помимо ее воли, в глазах стояло лицо не Розы, а Джоселин. Она снова слышала ее предсмертные крики.

«Господи! Да что же происходит с моей жизнью? – взмолилась Тэсс. – Как же мне теперь жить после всего этого?»

Боинг все говорил и говорил, почти сводя Тэсс с ума. Не закрывая рта, он залез на лошадь и ударил ее хлыстом. Кобыла медленно зашагала под тяжестью двух всадников.

Они направлялись на восток, в сторону колонии Мэриленд. Туда, где когда-то был дом Тэсс. Вернее, то место, которое она когда-то называла своим домом.

* * *

Через неделю после разгрома армии Брэддока на Черепашьем Ручье Ворон привел своих воинов в родную деревню.

Женщины обступили их. Одни, не веря своей радости, ощупывали руки и ноги тех, кто вернулся живым, другие кричали и рвали на себе волосы, не дождавшись возвращения мужа или сына.

Ворон увидел, как, узнав о смерти сына, вскрикнула и лишилась чувств мать Летящего Орла, а Женщина Грез бросилась ей на помощь.

Испугавшись крика, На-Ки рванулся прочь, но Ворон вовремя поймал его за руку.

– Все хорошо, На-Ки. Не бойся, – сказал он, гладя его по руке, как маленького. – Пойдем в твой родной вигвам. Ты там сможешь полежать на своей любимой постели и попить чай из своей кружки.

На-Ки забормотал что-то бессвязное, с опаской поглядывая на скопление народа в центре деревни.

С тех пор как Ворон увел всех с поля боя, На-Ки почувствовал себя немного лучше. Но все-таки с головой у него было явно не в порядке. Он пугался всякого громкого звука, зажмуривался от яркого света и вообще вел себя как ребенок.

По дороге в деревню они убили оленя, чтобы приготовить еду, и даже это так напугало На-Ки, что он кинулся бежать по лесу, не разбирая дороги. Хорошо, что Ворон бегал быстрее, он скоро догнал его и привел на стоянку.

Ворон повел На-Ки в родной вигвам, где мать и сестра могли позаботиться о нем. «Что это? – подумал он. – Наказание На-Ки за его ложь и воинственность? А может, это замысел Создателя, который послал На-Ки болезнь, чтобы предотвратить то зло, которое он мог принести своими делами народу ленапе?»

Ворон очень хотел поговорить с шаманом. Может, мудрый человек поможет Ворону разобраться в этом.

Путано объяснив, что произошло с На-Ки, Ворон оставил его на попечение матери и сестры, а сам пошел к вигваму Женщины Грез.

Он шел по тропинке и вспоминал, как шел здесь в последний раз.

Рядом с ним была Тэсс. Она была совсем рядом, а он не ценил этого. Он даже думал, что может отпустить ее. Он и не предполагал, что не может жить без нее. Он не знал, что Тэсс – его единственная любовь. Теперь Ворон потерял ее, и, возможно, навсегда.

Он потерял и своего лучшего друга, Таандэ. И теперь он должен был сообщить о его гибели своей матери.

Женщина Грез встретила сына у дверей. По ее лицу текли слезы. Она расцеловала его в обе щеки.

Не давая сказать ему ни слова, мать повела сына в дом. Она знает. Без сомнения, она уже все знает.

– Пойдем, сынок, – сказала она. – Я приготовлю тебе чай. Садись, мой милый воин.

– Мама… – начал Ворон.

Она подняла вверх руку, останавливая его. Потом приложила палец к губам.

«Какая она красивая! – подумал Ворон. – Даже сейчас, когда она такая грустная».

– Дай-ка я налью тебе чаю, сын. А потом ты расскажешь мне о том, что я уже и так сама знаю. О том, что я видела в вещем сне.

Ворон сел у очага и вытянул ноги. Только теперь он понял, как устал. Маленькая лампа, чуть покачиваясь, наполняла вигвам теплым, мягким светом. Ворон поднял голову и посмотрел на купол крыши, которую чинила Тэсс.

Тэсс… Ворону хотелось закрыть лицо руками и заплакать. Но он не мог этого себе позволить. Он – ленапе, воин. Он – единственный защитник матери. А теперь, с болезнью На-Ки, станет еще и военачальником племени. А он не может лить слезы, он не должен оплакивать потерю женщины. Тем более белой женщины.

Ворон плакал молча. Его слез никто не увидит.

Женщина Грез вложила ему в руку чашку с чаем. Потом поставила перед ним миску с холодной жареной рыбой и блюдо с желтыми кукурузными лепешками.

Ворон стал есть. Но не потому, что был голоден, а потому, что так хотела мать.

Женщина Грез молча смотрела, как ест ее любимый сын. Только когда Ворон отставил в сторону пустую миску, она заговорила.

– Расскажи мне, что случилось, сын, – тихо попросила она. – Расскажи, чтобы я могла пережить это и смириться.

– Таандэ… – начал Ворон.

Мать улыбнулась странной улыбкой, глаза ее заблестели от слез.

– Не произноси имени мертвого, сын, – сказала она, покачав головой. – Просто расскажи мне, что было с тобой, после того как ты и моя невестка ушли тем утром из дома за орлиными перьями. Не надо объяснять мне, почему ты пришел один, почему с тобой нет человека, которого я люблю. Объясни мне, почему с тобой нет той женщины, которая могла спасти всех нас.

Ворон опустил голову. Он чувствовал себя виноватым. Что он мог сказать матери? Он подвел всех – мать, Таандэ, Тэсс и весь свой народ.

– Я начну сначала, мама, – тихо заговорил он. – Я расскажу тебе все, что случилось со мной, когда я покинул родную деревню.

Он положил обе руки на колени, выпрямился и заговорил. Он старался вспомнить все: каждый звук, каждое слово, каждую деталь. Он умолчал только о том, что принадлежало лишь двоим, ему и Тэсс. Об их чувствах, об их близости. Все это позади. Ушла Тэсс, ушла и любовь.

Было уже далеко за полночь, когда Ворон закончил свой рассказ. Он так устал, точно заново пережил все, что произошло с ним.

Женщина Грез не отрываясь все это время смотрела на сына. Очаг давно погас, но они не обращали на это внимания. При слабом свете лампы Ворон видел, как покраснели от слез глаза матери. Но вид у нее был спокойный и собранный.

– Так, значит, ты не мог принести в деревню тело человека, которого я люблю, чтобы я могла достойно похоронить его?

– Нет. Не мог. Я искал его, но не нашел. Я понял, что должен подумать о тех, кто еще остался в живых.

– И ты не знаешь, что случилось с той девочкой, которую Тэсс нашла в колодце?

– Нет, не знаю.

– И ты никак не мог помочь На-Ки, когда он потерял разум на поле боя?

– Нет.

– Но как же получилось с Тэсс? Ведь она тебе жена, сын мой.

Ворон поднял глаза на мать. Они понимали друг друга без лишних слов.

– Мама, я сейчас нужен своему народу, но я…

– Но ты должен найти ее, – закончила мать фразу за сына.

– Я знаю, что не время заниматься собой. Я понимаю, что должен быть здесь. – Ворон отвернулся, боясь расплакаться и выдать себя. – Мама, я обещал ей…

– Ты найдешь ее, сын, и приведешь домой.

– Или хотя бы найду ее тело, – глухо сказал Ворон.

Женщина Грез покачала головой.

– Нет. Нельзя терять надежду. Где же твоя воля? Где мой сын, которым я всегда гордилась?

– Мама, ты не видела, что там было! Это был настоящий ад. Ни один белый человек не мог выбраться оттуда живым.

– Но любовь сильнее зла, сын, – сказала Женщина Грез.

Ворон улыбнулся матери.

– Все-таки женщины – странные создания. Любовь, надежда – их любимые слова. Неудивительно, что Создатель выбрал именно их для продолжения рода.

Хокуа Уна поднялась и подошла к сыну. Он тоже поднялся.

Она взяла его руку своими.

– Когда-то ты любил вкладывать свою маленькую ладошку в мою руку, а теперь вот… – не закончила она. – И куда делись мои годы?

– Ты еще не старая, мама.

Женщина Грез горько усмехнулась.

– Это мне нравилось в нем больше всего. Я говорю о твоем друге. О человеке, чье имя я больше никогда не произнесу. – Голос Хокуа Уна сорвался. – Он сумел ненадолго вернуть мне молодость.

Она пожала руку сына и отпустила ее.

– Я всегда буду скучать по нему, – сказала она тихо.

– Я тоже буду скучать по нему, мама. – Голос Ворона дрогнул.

Мать подняла глаза на сына и улыбнулась сквозь слезы.

– Иди, сын. Ты должен найти ее. Верни белую женщину домой. Иначе ты не найдешь покоя в своей душе и будешь жить в раздоре со всем миром. Без любви жизнь ничего не стоит. Я хочу, чтобы ты пережил такую любовь, какая была у нас с твоим отцом и потом у меня с… – Хокуа Уна запнулась, – с другим человеком. Я хочу, чтобы твои дети были детьми любви.

Ворон отвернулся, слезы затуманили его глаза.

– А что толку, мама? Мы – разные, чужие. И мне легче просто умереть, защищая свой народ, чем страдать по ней. – Он помолчал, потом продолжил: – Но мне так плохо, мама. Без нее умирает моя душа. Болит вот здесь. – Он приложил руку к груди.

– Она жива, сын мой, – прошептала Женщина Грез и положила свою ладонь на руку сына. – Я не могу сказать, что с ней, но ты должен спешить.

Ворон резко повернулся и схватил мать за плечи.

– Так ты видела ее в вещем сне?

– Не четко. Я только поняла, что она избежала одной опасности, чтобы подвергнуть себя еще большей.

Ворон сжал кулаки.

– Но я даже не знаю, куда он увез ее! Где она? Может, уже в городе, а может, в лесу. Может, ее захватили французы. Я ничего не знаю. С чего начать?

– Начни сначала.

– Что?

– Сначала. Оттуда, откуда она пришла. Ты ведь знаешь, откуда она.

– Мы с братом нашли ее возле великой реки Саскуэханны.

– А раньше? Где она была раньше?

– Она жила в городе Аннаполисе. Там был ее дом. Она жила у дяди, который очень жестоко к ней относился.

Женщина Грез кивнула.

– Вот-вот. Видно, именно там, в городе, я и видела ее во сне.

Ворон всплеснул руками.

– Но я ни разу в жизни не был в деревне белых, которую они называют городом. Я не знаю, где мне искать Тэсс.

– Если ты потеряешь ее, – медленно проговорила мать, – ты потеряешь двоих. Поторопись.

– Что? – вскрикнул Ворон. – Ты хочешь сказать, что она носит моего ребенка? Но она мне ничего не говорила.

– Она и сама еще не знает. Приведи ее домой, Ворон, пока не поздно.

Ворон повернулся и пошел к двери. Он остановился, все еще не веря тому, что сказала мать. Чем дольше он думал, тем больше ему передавалось ощущение, что мать права. Надо спешить. Он вдруг почувствовал, что Тэсс в беде.

В последнее время Ворон заставлял себя не думать о ней. Деревне угрожала опасность, были погибшие и раненые. Он пытался отвлечься от мыслей о ней, но у него ничего не получалось.

А теперь вдруг он будто услышал ее голос. Ему казалось, что Тэсс зовет его. Он ведь сам сказал ей: жди меня в безлунную ночь. Почему он так сказал, он и сам не понял. Наверное, это было предчувствие.

Ворон посмотрел в темное небо. На горизонте всходил бледный месяц. Значит у него есть одна неделя, чтобы найти Тэсс. Тэсс и его ребенка, которого она носит под сердцем.

27

Тэсс задремала, мерно покачиваясь в седле Боинга. Дни проходили бессмысленно, она не замечала времени и пространства. Она просто повиновалась Боингу во всем. Она делала все, что он скажет. Она спала только потому, что он велел ей спать. Она ела только потому, что он велел ей есть. Она ни о чем не думала, ничего не чувствовала. Боль в душе была столь велика, что у нее не оставалось сил больше ни на что. Она слишком много пережила и будто помертвела.

Боинг без умолку болтал, говоря о том, как многие женщины, попав в плен к индейцам, привыкают к ним и даже начинают им сочувствовать. Но это только оттого, что надо как-то выжить. А потом, когда они оказываются дома, они забывают обо всем, как о страшном сне.

Тэсс надоела его болтовня. Ей хотелось спать, и она склонилась на холку лошади.

Это был дурной сон. Ворон – тоже дурной сон. И малышка Небо. Да. Так будет лучше. Она вернется домой и обо всем забудет. Ей нужна семья, свой дом и покой. Это все, чего она хочет.

После многодневной болтовни Боинга Тэсс уже почти верила в то, что это действительно так.

– Сядь ровно! – вдруг приказал Боинг. – Ты должна выглядеть прилично.

Тэсс не послушалась, и тогда Боинг больно ущипнул ее за руку.

– Ой! – вскрикнула она.

– Я сказал – сядь ровно! Мы почти приехали. Если тот фермер мне все правильно объяснил, то это уже близко. Он сказал, что дом у оружейника белый с коричневыми ставнями на самом краю колонии. Кажется, это здесь.

Тэсс выпрямилась и откинула назад прядь спутавшихся волос. С того дня, когда Боинг увез ее с поля боя, она ни разу не причесалась. Зачем?

Тэсс подняла глаза и посмотрела на дорогу. Да, она узнает эти места. Они часто проезжали здесь с Майроном на его пролетке. Это дорога к дому Майрона. Майрон ждет ее. Он искал ее. Он даже готов заплатить много денег за нее. Так сказал Боинг.

Они въехали во двор. Когда-то Тэсс мечтала, как разобьет здесь маленький палисадник с розами.

– Это тот дом? – спросил Боинг.

Тэсс молчала. Он снова ущипнул ее.

– Да, – проговорила она.

Боинг довольно усмехнулся.

– Я же говорил тебе, что я вывезу тебя из этого кошмара и доставлю домой! Мы их всех перехитрили – и французов, и краснокожих.

Боинг подогнал лошадь прямо к дому и спешился. Тэсс осталась в седле. Ей не хотелось смотреть, как Боинг поднимается по выскобленным ступенькам крыльца и стучит в дверь. Из будки выскочили две собаки на цепи и залаяли.

– Не отвечают, – сказал Боинг – Надо попробовать зайти сзади, верно?

Тэсс промолчала. Она смотрела, как ласточка вьет гнездо под кровлей. Она подлетела к крыше с пучком какой-то травы.

Боинг схватил поводья и повел лошадь на задний двор, там у Майрона была мастерская. Собаки залаяли громче.

– Эй! Кто-нибудь есть дома?

– Чем я могу вам помочь? – раздался из сарая голос Майрона.

Майрон. Тэсс уже забыла, что он лысоват. Майрон, который не любил, чтобы в его дом приходили люди.

– Господи! Это ты! – воскликнул он, увидев Тэсс.

Тэсс медленно повернула голову в его сторону и посмотрела на него внимательно. Он ничуть не изменился. Да и с чего бы ему меняться? Ведь прошло не так уж много времени, хотя Тэсс казалось, что прошла целая вечность. Тэсс равнодушно смотрела на своего жениха. Она подумала, что должна была бы что-то чувствовать. Если не радость, то хоть какие-либо чувства, но не находила их. Она не чувствовала ничего. Совсем ничего.

Майрон подбежал к ней. На нем был надет его рабочий длинный кожаный фартук.

– Боже правый! Это ты!

Майрон встал у ног Тэсс и смотрел на нее снизу вверх.

– Я уж и не думал, что снова увижу тебя, – прошептал он, все еще не веря своим глазам. – Я думал, они тебя убили. И дядя так сказал.

Боинг широко ухмыльнулся.

– Я слышал, что спасителю назначена награда. Это так?

– Да, так, – ответил Майрон, не сводя с нее глаз.

Боинг довольно потер руки.

– Я побывал в аду и вытащил девчонку оттуда. Так что я думаю, что плюс к награде мне полагается премия. Думаю, так, – добавил он уверенно.

Майрон взял холодную руку Тэсс и пожал ее. Тэсс не ответила на рукопожатие.

– Я Майрон. Ты узнаешь меня? – спросил он.

Тэсс уставилась на него пустым взглядом. О чем это он? Он, наверное, решил, что она потеряла рассудок.

– Да, – ответила Тэсс. – Я узнаю тебя, Майрон.

– Я повсюду искал тебя. Я прочесал все индейские деревни на многие мили вокруг. Где же ты была?

Тэсс не произнесла ничего.

Боинг гордо скрестил руки на груди.

– Я вытащил ее из ужасной заварушки. Ее украл индеец. Но теперь он, конечно, мертв.

«Мертв. Ворон мертв», – эхом отдалось в голове Тэсс.

Тэсс отвернулась.

– Заплати ему, Майрон, – процедила она сквозь зубы, – и пусть он уходит.

– Да, конечно. – Майрон подал ей руку, чтобы помочь слезть с лошади. Не приняв его руки, Тэсс спустилась с лошади сама. Он стоял и тупо смотрел, как Тэсс идет к кухне. Майрон и Боинг последовали за ней.

В дверях Тэсс остановилась и огляделась. Неужели она будет жить здесь?

Майрон засуетился, наверное, он искал спрятанные деньги. Боинг болтал без умолку, хвастаясь своей храбростью и хитростью. Боже, как он надоел!

Наконец Майрон нашел то, что искал, и повернулся к Боингу, держа в руках небольшой мешочек. Он ждал, когда Боинг закончит свою болтовню.

– Послушайте, – начал он. – Я хотел спросить. Никто не видел, как вы везли ее домой?

Боинг взглянул на Тэсс, а потом снова на Майрона. Кажется, эти двое поняли друг друга без слов.

– Да нет, вроде никто не видел. Нам по дороге встретился только какой-то фермер. Я спросил его, как найти ваш дом. Но ее, – он ткнул указательным пальцем в сторону Тэсс, – он не видел. Она тогда отдыхала под деревом. Я потом вернулся за ней.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнул Майрон и протянул Боингу деньги. – Здесь больше, чем было обещано. Вы можете пересчитать.

Боинг взвесил монеты на руке и, как видно, остался доволен.

– Все как надо, – сказал он, снова глянув на Тэсс, потом на Майрона. – Девчонка много пережила, так что она немного не в себе. Но это пройдет.

Майрон замялся и постучал носком ботинка по створке шкафа.

– Я… Я это… – мямлил он. – Я прошу вас никому ничего не рассказывать о ней. И так уже достаточно слухов и сплетен. Люди, они… ну знаете…

– Да говори же! – не выдержала Тэсс. – Скажи, что ты стыдишься меня! – крикнула она. – Меня похитили, а теперь еще я и виновата.

Майрон выдавил из себя улыбку.

– Милая, я…

– Извини, – прервала она Майрона.

Она с силой потерла виски. Голова разламывалась. Ей хотелось кричать. Но она знала, что не имеет права. Она ненавидела здесь все. Эту дыру, в которой должна будет обитать Тэсс Морган, вернее, Тэсс Элсворт. Но что толку злиться? Уже ничего не исправить.

– Извини, – снова повторила она. – Я знаю, Майрон, что ты хочешь как лучше.

Майрон пошел проводить Боинга. Мужчины обменялись выразительными взглядами и о чем-то коротко договорились шепотом.

Майрон закрыл за Боингом дверь кухни, повернулся и посмотрел на Тэсс. Она подошла к столу и села, сложив руки на коленях.

Воцарилось долгое, тяжелое молчание. Наконец Майрон заговорил:

– Я… Я рад снова видеть тебя.

– Правда? – спросила Тэсс и подняла на него глаза.

А Майрон ведь неплохой человек, подумала она. Он пытался найти ее. Он даже заплатил за нее деньги.

Тэсс закрыла лицо руками. Она не готова отказаться от жизни. Ворон мертв. Но надо продолжать жить. А может, жизнь с Майроном и не будет ужасной? Ну, не будет любви и страсти, но у Тэсс это уже было. А в браке это, пожалуй, ни к чему.

Тэсс улыбнулась. Она счастливая. Ей повезло. Она любила. Пусть недолго, всего несколько недель. Но это было. У нее было то, о чем многие женщины могут только мечтать.

А теперь надо пересилить себя и жить дальше. Надо найти в себе силы, чтобы все забыть и приготовиться прожить те годы, которые уготовила ей судьба.

Тэсс подняла голову. Майрон подошел к ней ближе.

– Ты правда рад меня видеть? – тихо спросила она.

– Да, правда.

Он стоял всего в шаге от нее и нервно теребил руки.

– Ты, наверное, хочешь есть? Есть хлеб, сыр. Мама прислала мне превосходный овечий сыр.

Тэсс покачала головой.

– Нет. Я не голодна. Но я хотела бы помыться!

Облегченно вздохнув от того, что Тэсс наконец вышла из оцепенения, Майрон поспешно засуетился.

– Ну конечно! Ты помоешься, а я пока закончу свои дела в мастерской. Потом мы вместе пообедаем, и ты отдохнешь. – Он быстро направился к двери, вышел и вернулся с огромной бадьей.

– Такая подойдет?

Тэсс кивнула.

Увидев, как он суетится, она заставила себя улыбнуться ему. Этот человек ни в чем не виноват. Он не убивал Ворона. Ей не в чем его упрекнуть. Он не виноват в ее несчастьях. Он изо всех сил старался угодить ей.

– Это отличная ванна! Но мне не во что переодеться.

Тэсс оглядела свою грязную юбку, вернее, то подобие юбки, которое они соорудили вместе с Марти. Это было три недели назад. А кажется так давно.

– Я… – снова заговорил Майрон, стараясь не встречаться взглядом с Тэсс. – Я купил платье. Я хотел подарить его тебе на свадьбу. Оно не очень подходит на каждый день, но…

– Подойдет, а не то мне придется вернуться в дом дяди голышом.

Тэсс поднялась.

– Поставь бадью вот здесь. Я сама наполню ее.

– Давай я. Я могу это сделать. – Майрон посмотрел на нее своими серыми мышиными глазками.

Надо привыкать.

– Спасибо, Майрон. Я справлюсь сама, – сказала она как можно мягче. Она положила руку на запястье Майрона, но тут же убрала ее. Ей казалось, что она не может дотронуться до другого мужчины после Ворона.

Она вспомнила, как убеждала себя, что их индейская свадьба не настоящая, что это только договор. Но все оказалось иначе. Даже теперь, когда Ворон погиб, она все еще чувствовала себя его женой. Ей придется сломать себя, чтобы привыкнуть жить с Майроном.

– Спасибо, – зачем-то еще раз повторила она.

Майрон пошел к двери.

– Ну, хорошо. В бочке перед домом много свежей дождевой воды. Ведро в углу. Угли в плите еще горячие. Так что вода быстро нагреется.

– А что у тебя на обед? – спросила Тэсс, чтобы хоть что-то спросить.

– Тебе не надо готовить.

– Но я хочу. Скажи, что где взять. Мне нужно чем-то заняться.

– Там, в чулане, есть кусок копченого мяса. И бобы. Я как раз сегодня собрал их.

– Хорошо. Я все приготовлю. Иди, работай. Я помоюсь, и мы пообедаем. А потом ты проводишь меня к дяде. Хорошо?

Лицо Майрона приобрело странное выражение, но ненадолго. Он тут же согласно кивнул.

– Да. Хорошо. – И он поспешно вышел из кухни.

Тэсс принялась носить и наливать воду в бадью.

Сейчас Тэсс просто необходимо все время быть чем-то занятой. В последнее время она обмякла, подчиняясь приказам Боинга, и только и делала, что жалела себя. Но теперь, когда она выйдет замуж за Майрона, у нее не будет на это времени. У него большое хозяйство, за которым нужно следить. У нее будет достаточно забот, чтобы не думать о себе. И потом она уговорит Майрона послать за Абби, и ей не будет так одиноко.

Тэсс смыла с себя весь ужас последних дней, потом расчесала еще мокрые волосы. В шкафу в спальне Майрона она нашла то платье, о котором Майрон говорил ей. Оно было мало похоже на свадебное. Простенькое серое платье в розовый цветочек. Платье, которое вполне подходит жене оружейника.

Одевшись, Тэсс снова влезла в мокасины Такуко, потому что другой обуви у нее не было.

Тэсс принялась готовить еду. Она изо всех сил старалась представить, что это – ее кухня. Она представляла, что вот здесь, рядом, на стуле сидит Абби и что Майрон – ее муж. Она старалась представить себя счастливой.

Солнце уже клонилось к закату, когда на пороге кухни появился Майрон. Он снял фартук, видно, умылся во дворе, потому что волосы у него были мокрые и руки отдраены дочиста.

– Можно? – спросил он.

– Это твой дом. Конечно, можно. Зачем ты спрашиваешь? – ответила Тэсс, стараясь не раздражаться. – Тебя так долго не было, что я уже собиралась тебя искать, – добавила она.

– Просто я… Я хотел, чтобы ты привыкла. Ну, понимаешь…

Тэсс подошла к печке, чтобы достать сковороду со свежеиспеченными лепешками и кастрюлю с вареными бобами, которые она специально не снимала с огня, чтобы еда не остыла.

– Господи, Майрон. За это время уже можно было перемыть целый полк солдат.

Майрон неловко переминался с ноги на ногу.

– Да проходи же наконец и садись. Все давно готово.

Майрон оглядел ее с головы до ног.

– Какая ты красивая! – пробормотал он.

– Просто чистая, – пошутила Тэсс.

– Нет. Тебе очень идет это платье.

– Да, я забыла поблагодарить тебя. Спасибо. Оно очень милое, – соврала Тэсс.

После обеда, большую часть которого они оба молчали, Тэсс собрала посуду и хотела ее мыть.

Майрон подошел и взял из ее рук тарелку.

– Я потом вымою, – сказал он. – Пойдем в гостиную. Я купил новые стулья. Специально заказал их в Филадельфии. Я хочу тебе показать.

Тэсс не хотелось смотреть на стулья, она предпочла бы помыть посуду. Но она нехотя пошла за Майроном. Уже вечер. Скоро Тэсс должна будет вернуться в дядюшкин дом. Надо уделить хоть какое-то внимание Майрону напоследок.

В большой гостиной Майрон зажег сразу несколько масляных ламп. Тэсс увидела, что на стенах – новые обои и мебель тоже новая.

– Вот, – он указал на стулья. – Я их заказывал у…

– Майрон, – перебила его Тэсс. Она повернулась к нему и положила руку на его запястье. – Нам нужно поговорить.