Текст книги "Пеликаниана"

Автор книги: Кока Феникс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Десять! – застонал он от боли и закусил руку. А желудок вспучивало и взрезало. В животе шла революция. И даже сюда долетали раскаты баталий. В воздухе нестерпимо пахло банановым.

"Что делать?" – носился вокруг покоящегося объекта Андрей.

И тут его осенило. – Сейчас, хлоп! Быстро поднимусь наверх и засну, – с этими словами он вытащил из тайничка бутылку, плеснул в гранeныш и залпом оторвал дозу.

В животе стихло. Андрей задул спешно свечки и вышел из мастерской.

* * *

Уже подходя к лестнице Андрей почувствовал неприятный озноб в спине. Волосы его пушистым частоколом упирались в мягкую кожу на черепе, а рука со свечой неверно подрагивала. От этого по стенам волновались и дрожали тени. И даже, чeрт с ними с тенями – Андрей чувствовал, что на лестнице что-то есть. Что-то окружает его, обтягивает, и трогает своими невидимыми конечностями. Всe заполнено этой вязкой массой. Движения его замедлялись, и как ни хотел он пробежать лестницу быстро и сразу, переход этот превращался в нечто сродни тому, когда к вам во сне подкрадывается смертельная опасность, и надо бежать, а ноги топчутся на месте, перебирают, и единственный выход – это лететь в чeрное тар-тарары с разрывающимся сердцем. Он, как летучая мышь, чувствуя преграду, лавировал среди этой копошащейся твари, каждое мгновение ожидая появления чего-то ещe более уплотнeнного и более вещественного. Однако, взял себе за правило сразу два "не": не оглядываться и не останавливаться на лестнице. Чувствовал, что если завязнет, то завязнет окончательно. И бесповоротно. Это во сне есть ходы. А тут Вам не там. Самое страшное и безнадeжное – в середине лестницы. Если налетят, обступят, засиропят, вляпаешься с ними – тогда ходу нет. Поближе к перилам – это да! Когтями зацепишься, рванeшь – любая бокситка – к чертячьим потрохам!

Сейчас Андрей был уже наверху. Ещe ступенька и всe! Как вдруг он почувствовал прямо перед собой огромный сгусток. Андрей вильнул влево и, не рассчитав рывка, оказался на середине лестницы. Спереди не было просвета, вся верхняя ступень была равномерно занята. И волна не стояла на месте, а давила и давила Андрею на грудь. Он потерял опору, затем равновесие, и, уж совсем, как лишeнный лестничного притяжения, покатился вниз с бешеным грохотом.

Наташа, сидя перед зеркалом и обливаясь горючими слезами по своей долюшке, услышала грохот и подумала, что приехал бульдозер и уже ломает дом. Она ухватила шкатулку с ценностями и выскочила на лестницу.

Внизу, раскинувшись как столетнее дерево, валялся Андрей. Быстро подбежав к нему и заметив ровное дыхание, Наташа немного успокоилась. Потом поведя носом, уловила перегар, исходящий из раскрытой пасти мужа и процедила сквозь зубы:

– Пьян! С-с-сапожник!

* * *

"Как у неe получается?!" – спрашивал себя Андрей, завистливо смотря, как Наташа грациозно и без помех порхает по лесенке.

... С некоторых пор для него это сделалось мукой. Он даже, чтоб не спускаться по ночам в клозет приволок в опочивальню подаренный мамой кувшин, поставил под кровать и мочился туда громко и со смаком, ощущая свою сладкую победу над тeмными силами природы. А один раз вообще наделал среди ночи, накрыл газеткой и завалился дальше харю давить.

Утром проснулся, опустил ноги, и, конечно, забыв о ночных утехах должен был прямeхонько угодить в сосуд. Но кувшина не оказалось. Андрей развернулся. Не было и жены.

"Наташа!" – подумал он, радостно вскочил, распахнул дверь и услыхал потрескивающие на сковородке яички. Начинался день...

А Наташа к этому времени допрыгала до конца лесенки и вдруг неуклюже растянулась на брошенной Андреем банановой шкурке. Платьице еe взлетело вверх, обнажив ляжки, мелькнули трусики.

– Ха! – выдохнула Наташа. – Ха, ха, ха! И засмеялась, залилась над собственной неуклюжестью. А Андрей уже шeл прямо на цель. Он как увидел взметнувшееся платье... "Закинуть подол, поставить прачкой и вдуть, чтоб до кости!" – пронзило Андрея. Ничего не видя перед собой, кроме этой сцены, он, молча облизываясь, двигался к сидящей на полу и трясущейся от хохота Наташе. Вот она уже в его руках. Но, хряпс, Андреева нога подскальзывается на банановой шкурке, и он летит вперeд вспахивать своим носом деревянные половицы. Кровь хлещет как сумасшедшая по его дикому хайлу. Наташа, перепугавшись, кричит. Картина.

И тут-то его пронзает гениальная мысль. "А что, если, – вытирая кровь с лица и лeжа на полу, размышлял Андрей, – взять и заминировать. Ведь эта гадость тогда себя обнаружит!"

– Ма, ты живой? – возникла рядом Наташа. – А я тебе яичницу запекла.

– Что? – ещe не соображая ничего, среагировал Андрей. – А, яичницу!..

* * *

Покушали. Андрей удовлетворeнно похлопал по пузу и отдал дань организму, огласив окрестности раскатами отрыжки. Наташа скривила рожицу, но, пересилив себя, смолчала. Андрей же сидел и продолжал сосредоточенно хлопать по животу, решительно не зная чем заняться дальше. Наспался он сегодня уже до одури, трахаться – сейчас не пойдeт, попить пива – но больше в него не влезет ничего.

Ситуацию разрешила Наташа. Она вдруг взяла и спросила ни с того ни с сего:

– Ма, показал бы мне чего-нибудь из новеньких, что ли?

– Чево? – не обратил даже на неe внимания Андрей, не ожидая никакого развлечения со стороны жены.

– Чево! – передразнила Наташа. – Объекты! – А-а-а, – протянул Андрей и ответил: – Пойдeм! Он еле поднялся и чуть было не перекинулся обратно в кресло, стоявшее у камина, но скосился на Наташу, сравнил кресло с предстоящим удовольствием и решительно направился в подвал.

– Возьми только спички, ма. А то у меня там свечи...

– У-гу, – угукнула Наташа и отбежала за коробочком.

Между тем в Андрее закрутилась буря. С одной стороны, ему хотелось добить Наташу, и козырь, несомненно, был. Но с другой стороны, он совсем не хотел идти на посадку из-за этой коровы Розы Карловны.

Снаружи позвонили. – Кого это несeт? – пробурчал Андрей. А потом, облегчeнно вздохнув проговорил: – Ну, если так, значит не судьба. И, походив по тeмному пространству мастерской ещe раз значительно произнeс: – Не судьба! – Ой, ма, телеграмма от мамы! – закричала Наташа, вбегая в мастерскую. – От кого? – переспросил Андрей. – Ой, от Розы Карловны, – смутилась Наташа. – То-то, – удовлетворeнно проговорил Андрей. – Ну и что там? – Приезжает, – смотря на мужа во все глаза лепетала Наташа, и протянула мужу листок. Телеграмма была действительно идиотского содержания. Впрочем, узнавалась сразу Роза Карловна. Андрей зачитал вслух.

– Встречайте еду поезд число пока не знаю РК – Ну что ж, встретим, проговорил внушительно Андрей и улыбнулся Наташе радостно и чисто, как на своих детских фотках.

– Ой, ма, как хорошо! – исходилась на говно Наташа. – А то я уж боялась, вы всегда так плохо с Розой Карловной.

– Да, брось ты, ма. Пусть приезжает. – Входил в роль Андрей. – Мы с ней поладим. И не будем друг другу мешать. Не звери же...

Наташа даже заплакала от умиления. – Нет, правда, ма? – светилось еe наивное личико. – Ох, а я-то, дура, переживала. – Да, ну, я, брось, ма. Конечно. – Андрей даже чуть было уже не поверил, что Роза Карловна может в самом деле пожаловать. Настолько всe было трогательно.

"А что если и приедет? Только без головы! – испугался вдруг он. – Ведь подевалось же куда-то еe тулово! Возьмeт и вернeтся! Ох, ты! Надо минировать, надо..."

– Я зажгу свечи, ма? – робко спросила Наташа. Она впервые попала в святая святых своего мужа. – У-гу, – ответил Андрей, зарываясь в электрические провода. Этот порядок Андрей завeл сразу, как переехали.

– Вот это моe, ма, и сюда не входить. Наташа закрыла лицо руками, завсхлипывала. – Ну, чe ты, ма! – загнусавил Андрей. – Ну, вот, всегда так! Не буду, не буду, – вытирая подолом платья глаза, силилась успокоиться Наташа. Сейчас она обходила подвал и зажигала послушные свечи. Помещение тихонечко покачивалось от маленьких сквознячков, и только покрытый белой простынью стол посередине стоял неподвижно и казался вырастающим из земли.

"Как гробница", – с дрожью подумала Наташа. Андрей, между тем, подошeл к простыне и с хрустом сорвал еe. А в голове носилось: "Приедет, в опочивальню войдeт, срежет у меня голову и к своему телу приварит!"

– Ах, холодильник! – радостно воскликнула Наташа.

– У-гу, – проговорил Андрей и стремительно направился к компьютеру.

– Ах, ты сделал из него объект! – поняла вдруг Наташа. – Ну-ка, интересно. Ага, и клумба.

Андрей сидел за компьютером и ждал. – Ну, покажи, ма! – осмелела вконец Наташа. – Смар-ри! – с нажимом на "р" выговорил Андрей и нажал кнопку. Холодильник кувыркнулся, Андрей зажмурился, ожидая Наташиного вопля, но ничего не услышал. Он открыл глаза и щeлкнул ещe раз. Объект весело кувыркнулся так, что Наташа невольно рассмеялась.

– Здорово! Как гагарка! – Как кто? – не понял Андрей. – Гагарка! – тормознулась маленько Наташа. – Да это не всe, – затуманился Андрей.

Сломалось что-то. Ещe дверца должна распахиваться. И внутри ещe...

– Как всегда, монстр какой-нибудь сидит? – перебила Наташа.

– У-гу, как всегда, – повторил Андрей, поднимаясь выискивать поломку.

"Ох, а вдруг приедет?! – паниковал он. – Чево она телеграмму-то дала?! Минировать!"

А Наташа вдруг загрустила и предалась философии: – Знаешь, ма, – мирно начала она, обращаясь к положившему уже на неe с прибором Андрею, – я хочу ребeнка. Жизнь так бессмысленна и коротка. Мне уже 27. И так поздно. Тебе 37. А малыш внесeт в нашу жизнь молодость, юность. Ты тоже живое любишь. Вон, объекты. Кажется, так дрянь, лом или вот холодильник, а смотри, как живой! Только, ма, это "как"! А ребeнок будет нашим настоящим живым созданием, нашим коллективным творчеством, ма!

Наташа захлебнулась от чувств, еe переполнивших, и не могла больше выговорить ни слова.

Андрей же, конечно, и не слушал еe. Он так одурел от приготовлений к неполучившемуся эффекту, что пребывал сейчас в безжизненном состоянии, будто придавленный каменной глыбой. "Едет, едет!" – стучало в то же время Андрею по черепушке. Оставалось одно – перетряхивать все кабели, проводки, штекеры – работы на неделю, а с его темпом и, вообще, на месяц. Наташа была ему больше не интересна, и он даже забыл про неe. А когда поднял голову, увидел, что она стоит около холодильника и тянет к нему руку.

– Нельзя! – закричал бешено Андрей. – Ничего трогать руками нельзя! оскалившись лютовал он.

Наташа вскрикнула и побежала к выходу, всхлипывая и трясясь. И тут до Андрея дошло: "А как же она могла телеграмму без головы дать? Вот это уж чушь. Чушь..."

* * *

Напилившись до того, что перед глазами запрыгали скрипичные черти, Наташа, покачиваясь, вышла из опочивальни глотнуть свежего воздуха в каминной зале, и вдруг увидала Андрея, занятого чем-то совершенно непредсказуемым. Муж ползал на карачках с рулеткою и цанговым карандашом в руках, делая какие-то разметки. Рядом с ним лежала аппетитная связка бананов.

"Где он их только достал сейчас?" – подумала Наташа.

А Андрей, вычислив одному ему ведомым способом линию, прочертил еe карандашом, оторвал один банан от связки, очистил, с удовольствием съел сердцевину, и положил в намеченное место оставшуюся шкурку. Дожевав плод, Андрей снова принялся измерять, шептать, матюгаться, и в результате, съев следующий банан, аккуратно разложил вторую шкурку на разметке.

"С ума он уже сошeл, что ли?!" – испугалась Наташа.

Она хотела сначала окликнуть его, спросить что-нибудь, может быть даже попросить банан, но ей стало вдруг страшно.

"А что если и рехнулся, – не исключая такой возможности для своего мужа, дрожала Наташа. – Тогда чик меня по горлу и в колодец".

Она сделала несколько бесшумных шагов назад, вскочила в опочивальню, бросилась на кровать и закрылась с головой одеялом.

– Ничего не знаю. Ничего не видела, – повторяла она, трясясь в ознобе. – Ничего не знаю, ничего не видела...

* * *

Андрей сидел, погрузив нос в чашечку цветка, и ждал прихода. Утром он решил пойти в магазин и купить картошки. Шeл, обычно, с огромным холщовым мешком, нагружал его клубнями доверху, взваливал на спину и тащил, что было мочи. Это называлось тактикой: покупать сразу 25 кило и сидеть потом есть две недели, как в автономном плавании. Подошла его очередь. Продавец наколол, как всегда, чек, утeр грязными ладонями нос, поставил гири, и в раскрытый Андреев мешок посыпался потенциально отварной, жареный, печeный и даже кулебяковый картофель.

– Десять кило! – хлопнул ладонями продавец, и принялся взвешивать по новой.

Андрей, наклонившись к трубе, из которой вылетала в его бездонный мешок картошка уже начал замечать обычное недовольство очереди.

Мужчины переминались с ноги на ногу, цыкая в воздух, женщины вообще что-то делали Андрею непонятное, размахивая авоськами, а одна старушка, высунувшись из-за чужих спин, прокаркала:

– Вот, накупят, а потом на рынок. Знаю я его, – и задвинулась в свою щель.

Андрей взвалил мешок на закорки, брызнул глазами по очереди, но, не увидев объекта, потащился к выходу. Ноги его дрожали от злости. Выйдя из магазина он как-то резко остановился и скинул мешок на землю.

"А подожду здесь гадюку!" – решил Андрей и стeр со лба холодную испарину.

– Что устал, куманeк?! – вырос из-под земли краснорылый. – Давай я тебе за пол-банки хоть к чeрту на кулички оттарабаню!

– Да иди ты! – рявкнул Андрей. И со словом "Понял", вырвавшимся из его рта с одеколонным ароматом, краснорылый исчез. – А вот цвет – от всякой домовой заразы ответ! – орала толстая баба, сидя на деревянных ящиках. Со своим карданом она была не в состоянии поместиться на одном и поэтому подставила под седалище целых два, чувствуя себя, по всей видимости, теперь превосходно.

– А вот цвет, – кричала баба, – от всякой домовой заразы ответ.

Андрей сначала ничего не понял в еe выкриках, но подошeл вплотную и, двинув своe лицо прямо в еe толстую харю, прохрипел:

– Что?! – У тебя есть домовые? – не растерялась баба. – Ну, есть! – хотел автоматически соврать Андрей и вдруг вспомнил... – Ну и покупай цвет от всякой домовой заразы ответ. Поставишь дома – ни одна падла больше не залезет. Проверено. Бегут домовые, лешие, польскийгейс – всякий хрен бегит. Это ж бегония!

– Бегония? – Андрей пощупал листья стоявшего в горшке растения.

Приятно бархатные, с красными колокольчиками цветков.

– Ну, – сказал Андрей. – Сколько? – Трeха, – нагло гавкнула баба. – Беру, – запечатал Андрей и сгрeб горшок. И вот, придя домой и вывалив на газетку картофель для просушки, он торжественно внeс в каминную залу цветок, уселся рядом и стал ждать. Через несколько времени до него дошло, что он даже не спросил, что с ним делать. Но не думая долго, воткнул свой нос в одну из чашечек и решил дожидаться знамения. Не спуская в то же время глаз с лестницы, Андрей повторял и повторял бабкину фразу.

– Вот цвет, – рассказывал себе Андрей, – от всякой домовой заразы ответ. Вот цвет, – и т.д. может быть уже миллион раз.

Да и времени минуло немало: отскрипела на своей дурынде Наташа, прошел тропический ливень, прогудела фабричная труба за окном, а Андрей всe сидел и распевал на разные лады бабкино заклинание. Но мир и не собирался меняться, даже, кажется, наоборот шeл и шeл в своeм ложном направлении.

Заметив это, Андрей вытащил из бутона нос, окрасившийся теперь в ядовито-красный цвет, и, вложив свою лошадиную злость в удар, засветил с размаху по горшку. Цветок очутился в шевелящемся камине и, тут же вспыхнув, сгорел ярко и бесцветно с каким-то неприятным жалобным писком.

Андрей встал с тяжeлым вздохом и направился в подвал. Здесь он не спеша и всe ещe продолжая напевать по инерции о том, что "вот цвет", зажeг несколько свечей, сдeрнул холстину с холодильника, подождал, пока закачается зала и, сев за компьютер, нажал клавишу. Рывок, и весело перевернувшийся холодильник раскрыл свою варежку. Тeщина голова, глубоко замороженная с открытыми и, кажется, живыми глазами висела в освещeнном стерилизованном пространстве.

– Ну что, Карловна, – воодушевляясь начал Андрей, раскачивая своим красным носом. – Напарили нас, и крепко. На трояк напарили!

В последнее время голова Розы Карловны стала чуть ли не самым большим и верным другом Андрея. Наташу он пустил по боку и, часто забираясь в подвал, открывал дверцу холодильника и отдыхал. Он общался с тeщиной головой на равных, поверяя ей свои сокровенные струи, и уже мысленно нет-нет, да и себя представляя точно такой же глубоко замороженной головой. Иногда! Но не сейчас, когда голову его пронизывал запах бегонии. Так что Андрей чувствовал себя как раз не глубоко-замороженной головой, а этою самой бегонией, в которую воткнула свой нос Роза Карловна. "Потому что, зачем она едет!"

Впрочем он продолжал: – Обещали убить всю домовую заразу, и тебя в том числе, – понял внезапно Андрей. – А что вышло? Что вышло, Карловна? саданул по компьютеру Андрей.

Дверца захлопнулась и холодильник сделал кувырок.

– Куда! – сладострастно надавил он на клавишу. Дверца распахнулась, и тeщина голова, снова готовая к диалогу, была как на ладошке. – Ты зачем едешь?! – свирипел Андрей. – Тебе что, здесь плохо? Молчишь! Ну, да, это ведь уже и не ты едешь, а твои остатки. Ох, тяжко мне, Карловна! Тяжко!..

* * *

Как обычно, вечером у камина составилась партия в перекидного дурака. Андрей остался уже шесть раз, и сейчас, судя по всему, шeл на седьмой заход. Наташа, хоть и мухлевала зверски, а всe ж про себя со сладострастьем думала, что муж дурнее еe вот уже в шесть с половиной раз, показывая при этом вид, будто погружена в перерасчeты ушедших карт. Она всe время наблюдала за мужем и видела, что он о чeм-то размышляет во время игры, обдумывает ходы, рассматривает биту. И для солидности тоже пыталась изображать нечто сходное, хотя не понимала в этом ни уха ни рыла.

"Что ж, – думала сейчас Наташа. – Карты врать не будут. Дурак он и есть дурак, да ещe и сухой. Хоть бы размочил, бедолага!"

Она передeрнула карту и незаметно скинула семeрку в отбой. Потом пошла с дамы. Андрей принял. Тогда Наташа, крякнув, привстала и повесила Андрею шестeрочные погоны, а на лоб влепила козырного туза.

Андрей как сидел, ловя своим разинутым хлебальником пролетающих ворон, так и остался сидеть, только вдобавок с тузом на лбу и шестeрками вместо погон.

На кухне что-то дико затрещало. Андрей хотел уже было броситься спасать пищу, но развернулся, увидел лестницу и загундосил:

– Ма, ну чe ты. Вся ж еда взорвeтся! Наташу как сдуло. Она беспрепятственно промчалась по лестнице, удачно миновала банановые мины и только что вошла в кухню, как, действительно, раздался невероятной силы взрыв. Вслед за тем из кухни вылетела и сама Наташа, упала на лестницу и покатилась вниз. Андрей, ещe ничего не понимая, сорвал свои шестeрочные погоны и побежал к жене. Наташа, полежав немного без чувств, начала приходить в себя. Первое, что она увидела, ещe не осознав случившегося с нею, это был склонившийся над ней санитар. Только крест у него на шапочке был не красный, а чeрный.

"Ну, кранты!" – подумала Наташа и приготовилась к самому худшему. Но у санитара проступили вдруг Андреевы черты, а крестик оказался совсем и не на шапочке, а на сидящем у него на лбу трефовом тузе.

– Ма, что это было? – еле выговорила Наташа. И тут Андрей раскололся: Я, ма, больше не ма. – Я – го. – Го? – переспросила бессильно Наташа. Го! – гокнул Андрей. – А ты ло! – А почему я ло? – обиженно спросила Наташа. – Потому что я го! – раздражeнно объяснял Андрей. – Поняла? – М-м, мычала Наташа. А сама паниковала: "Кто го, кто ло?

Ничего не запомнила. Позвоню завтра 03, сдам его к чeртовой бабушке, хоть поживу спокойно. Буду ему туда передачи носить. Может быть и любить даже это го или ло буду. А то ведь извeл, я даже формы теряю. Задница провисает ни к чeрту, грудь как дерево. Ужас!"

* * *

Наташа набрала трясущейся рукою 03. Там хрюкнули. Наташа сказала: "Аллe", из 03 хрюкнули ещe раз. Тогда Наташа, не устояв, тоже хрюкнула в ответ и положила трубку.

– Вот свиньи! – негодовала она. В это время на верхней площадке лестницы появился Андрей. Он был в полосатой выглаженной пижаме и в отличном расположении духа. Бурча что-то воинственное себе под нос, Андрей начал спускаться вниз.

– Ло! – торжественно произнeс Андрей, сходя с лестницы. – Я зверски хочу есть!

– Давай разогрею, – безучастно произнесла, подымаясь, Наташа.

– А что у нас там?! – заинтересованно блефанул Андрей.

– Картошка, – безразлично продолжала Наташа. – А, вот это хорошо! – разошeлся Андрей. – Картошка – это самая добрая еда по мне. Мeдом меня не корми, а картошки дай. Каждый день могу есть. Я и в поле один не пропаду. Другому того дай, сего, нет – мне картошки.

"Ну, совсем с ума сошeл!" – осторожно обходя Андрея, пробиралась на кухню Наташа. – "И эти хороши! В ветеринарную я что ли попала?!"

* * *

Напоровшись картофелем, как удавчик, Андрей выполз из-за стола, лeг на живот, руки вытянул по швам и уставился перед собой немигающим взглядом. В таком состоянии он больше не чувствовал тела, и вся его сущность перетекала равномерно в голову. Андрей мысленно представлял, как я выходит сначала из пяток, покидает коленки, потом вверх. "Прощай, брюхо!" – вот оно уже под солнышком и через кадык, трамплинчиком – опа-на – в темячко, готовое сделать ещe один кувырок и вырваться вон.

Здесь Андрей схватывал своe я и становился зрячим. Сейчас он лежал лицом к лестнице, и его ожившему взору предстала такая картина.

Он, Наташа и Роза Карловна вообще не живут в доме. А живeт какой-то ночной гадeныш, который для всех остальных людей, кроме зрячего Андрея, делает видимость, что Андрей, Наташа и Роза Карловна в доме всe-таки живут. И, конечно, путeм этой афeры, гадина разыгрывает тончайшие интриги, которых никогда и не было, да и быть не могло, так как ни Андрей, ни Наташа, ни уж тем более Роза Карловна в доме не живут. Он на поверку вообще пустой. Стоит и гудит на проносящемся ветру.

Но гадeныш-то в доме как раз и живeт. Причeм, живeт на лестницах, и считает себя там королeм.

– Хочу – пройдeшь! Не захочу – ка-а-ак!.. – ехидно щурится он.

И уж конечно, зрячего Андрея доезжает, ибо видит в нeм реальную для себя угрозу. Но даже и для Андреевых глаз он не ощутим во всей красе своей, а так только – тряпка какая-то полощется вокруг костей, да личико – две щеки, два уха.

"Сейчас броситься, – думает, раскачиваясь на брюхе, Андрей, – и заглотить! Твоe счастье, недоделок, что я уже нарюхался картошки. Эх, зря!" вздохнул он покорно и прикрыл глаза, чтоб не видеть и не расстраиваться.

Однако, и прикрыв глаза, Андрей, что называется, постукивая хвостом по полу, соображал:

"Ведь могу же его иногда видеть... Надо только понять, отчего это у меня происходит. Не иначе – картофель. Вот, пища! Мало того, что... так ещe и..." – выражал свои мысли Андрей. Он вдруг сообразил, что этот гад может быть и телепат вдобавок.

"А вот и не думаю я ни о чeм! – идиотничал Андрей. – Лежу себе и ничегошеньки в моих мозгах – пустота!"

Он резко открыл глаза. Но вероятнее всего действие снадобья кончилось. Лестница была пуста. Только Наташина скрипка елозила по мозгам.

– Сегодня, – проговорил Андрей вслух. – Ночью. – Перевернулся на спину и заснул, довольный собою, что доплюнул до такого высокого потолка.

* * *

– Ло! – будил Наташу Андрей. – Слышь, ло! – Ну что тебе, – "ма" хотела было выговорить Наташа, но в последнюю секунду у неe всe же выдавилось, го?!

– Я иду побеждать привидение, – начал судорожно объяснять Андрей.

– Вампир! – одурела от страха Наташа. – Да не вампирь! – раздражeнно говорил шeпотом Андрей. – Смари, я обвяжусь вокруг талии верeвою и пойду туда.

– Куда?! – тряслась в испуге Наташа. – Туда, саражаться, дура! – не выдержал Андрей. – Если я два раза дeргаю, значит порядок, но если один, тогда ты меня сразу тащи. Ясно?

– Ясно, – повторила машинально Наташа. Андрей затянул узел и, поцеловав Наташу в лоб, распахнул дверь. Мгновение, и он, как астронавт в невесомом пространстве, растворился в темноте этажа.

"Чертяка! – думала Наташа. – Пугает меня почeм зря! Верeву какую-то придумал. И опять эта картофельная вонь!.."

В этот момент Андрей дeрнул два раза и так крепко, что Наташа сорвалась с места и проскакала пару шажков на одной ножке. Не сразу сообразив в чeм дело она успела сначала перепугаться, потом опомнилась и, перепутавши всe сказанное мужем, принялась выбирать верeвку из темноты галактик, твeрдо уверенная, что где-то там далеко на конце болтается, как говно в проруби, еe муж.

"Другая на моeм месте, взяла и рубанула бы концы. Пусть летит. А я вот не могу. Не из того теста!" – умилялась себе Наташа, между тем подтягивая и подтягивая канат.

За своим размышлением она не замечала лeгкости, с которой поддавалась волоку медвежья туша Андрея.

Наконец, Наташа, намереваясь правой рукой ухватить продолжение верeвки, вдруг увидела, что дальше уже никакой верeвки и нет. Она растерялась, не зная ещe что ей делать: радоваться или убиваться, как дверь с молниеносной быстротой захлопнула еe в опочивальне.

"Глоток вакуума!" – только успела подумать Наташа, как в дверь стали с дикою силою ломиться извне. Наташа в отчаянии закусила зубами болтавшийся у неe в руках конец верeвки, и сидела ни жива, ни мертва.

Дверь с хрустом проломилась под славянской тяжестью Андрея, и он, чуть ли не с шашкой наголо, нагой и сверкающий повалился на пол.

– Победа! – закричал он бешено и швырнул к ногам Наташи какую-то вонючую и рваную тряпку.

– Так это ты?! – оторопел на секунду Андрей, увидев застывшую с верeвкой в зубах Наташу, но будто что-то вспомнив, закричал:

– Надо рассказать Карловне! – Кому? – не поняла Наташа. – Да ты не знаешь! – крикнул Андрей на ходу и выскочил вон. Наташа что-то сообразив или даже ничего не сообразив, повинуясь женскому инстинкту, выскочила за мужем.

"Где он?" – потеряла она его из виду. В полной уверенности, что Андрей побежал куда-то на улицу, она открыла входную дверь, но никого не увидела, кроме колдыбающей вдалеке женской фигурки. Даже пыль не завивалась хвостом, что могло бы как раз свидетельствовать о прыти убежавшего Андрея.

– В подвале! – дошло до неe вдруг, и она ринулась туда. – Дура я, голый – на улицу!

Андрей уже всe зажeг, сдeрнул и, когда Наташа появилась на пороге, нажал клавишу. Холодильник опять кувыркнулся, дверь распахнулась, и Андрей с непониманием, но с нарастающим ужасом в глазах, глядя на объект, проговорил:

– Пусто! В это время в прихожей раздался звонок. – Кто там! – радостно закричала Наташа, и бросилась прочь от Андреевых заморочек. – Кто там?! заревел следом Андрей и, оглянувшись, увидев пустоту вокруг себя, бросился вдогонку.

Наташа подбежала к дверям и дeрнула их на себя. На пороге стояла Роза Карловна.

– Ой, мама! – закричала Наташа, и упала к матери на грудь.

– Мама?! – закричал радостно Андрей, выскочил на порог и увидел Розу Карловну.

– А, а я думал, – раскрыл свой клюв Андрей и из него стали выпрыгивать одна за другой золотые рыбки, весело плюхаясь в заплескавшееся вокруг море.

"Озоновая дыра!" – успел ещe подумать Андрей и,