Текст книги "Царица Тамара"

Автор книги: Кнут Гамсун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Первый офицеръ. Въ ту же минуту десять копій вонзятся въ князя Георгія. Твой гетманъ видѣлъ, что при немъ стоятъ копьеносцы.

Гетманъ. Я это видѣлъ.

Второй офицеръ. Не будемъ спорить объ этомъ. Если будетъ воля Аллаха, чтобы князь Георгій умеръ – онъ умретъ. Никто не можетъ избѣгнуть воли Аллаха.

Царица. Десять копій… Благочестивый отецъ, вотъ я и попыталась во второй разъ. Это не удается. Ты смертельно мучишь меня, благочестивый отецъ, ты раздираешь мою душу. Я не смѣю больше искушать ихъ.

Игуменъ вдохновенно протягиваетъ къ ней исхудалыя руки. Держись твердо, царица, не уступай. Лучше отпусти ихъ, не обмѣнявшись.

Царица. Но ты забываешь о князѣ Георгіи.

Священникъ. Я не могу молчать.

Царица. Что ты хочешь сказать?

Священникъ. Игуменъ сошелъ съ ума.

Первый офицеръ. У насъ была надежда, что ты отдашь намъ сегодня тѣло хана.

Царица. О, Господи, и у меня была эта надежда. А скоро ли прибылъ бы сюда князь Георгій, если бы я согласилась?

Первый офицеръ. Да, очень скоро. Князь Георгій недалеко. Мы взяли его съ собой, ибо мы знаемъ справедливость твою и то, что ты его выкупишь.

Игуменъ. Царица не выкупитъ его, если вы не смиритесь, товинцы. Вы слышите?

Второй офицеръ. Мы слышимъ.

Первый офицеръ. Значитъ, ты не позволишь и Фатимѣ вернуться къ тебѣ?

Царица. Фатимѣ? Нѣтъ. Много зла сдѣлала она мнѣ.

Первый офицеръ. Она сдѣлала тебѣ также и добро.

Царица. Что ты знаешь? Она причина того, что князь Георгій въ плѣну.

Первый офицеръ. Фатима причиной того, что твой сынъ снова у тебя – иначе онъ былъ бы мертвъ. И тѣмъ еще ты ей обязана, что князь Георгій живъ.

Второй офицеръ. Это правда.

Царица. Фатима сдѣлала все это? Задумывается. Она живетъ въ моемъ домѣ и служитъ моимъ врагамъ. Нѣтъ, она не должна возвращаться. Развѣ не она увела моего сына?

Первый офицеръ. Фатима спасла твоего сына, царица. Какъ ты думаешь, зачѣмъ блуждали мы по ночамъ вокругъ твоего замка? Чтобы схватить твоего сына и отомстить на немъ. И мы навѣрное бы нашли его. Фатима привела его къ намъ – но она кинжаломъ защищала его жизнь.

Царица. Вотъ видите, я была права. Офицерамъ. Пусть Фатима вернется – я хочу поблагодарить ее.

Игуменъ. Ты не права, дитя мое. Фатима – язычница.

Царица. Я ужъ сказала – пусть Фатима придетъ; попросите ее притти и передайте ей мой привѣтъ.

Первый офицеръ. А князь Георгій не долженъ притти?

Игуменъ. Нѣтъ; слышите вы?

Второй офицеръ. Мы слышимъ и не станемъ болѣе искушать царицу.

Первый офицеръ. Хорошо, князь Георгій не проситъ тебя ни о какой милости.

Царица. Я знаю, да ему и не надо.

Первый офицеръ. Можетъ быть, тебѣ придется просить у него милости.

Царица. Какъ? Это похоже на угрозу.

Первый офицеръ. Намъ не велѣно больше говорить.

Царица. Это звучитъ, какъ угроза. Благочестивый отецъ, отвѣть ему.

Игуменъ. Пусть князь Георгій грозитъ, если ему угодно. Самое важное – не онъ. Самое важное, товинцы, то, что вы возвращаетесь къ народу вашему послѣ того, какъ рѣшились противиться вѣликой царицѣ.

Первый офицеръ. И она противилась намъ… Еще раъ> мы просимъ тебя, царица, обмѣняйся. За князи Георгія мы требуемъ тѣло хана и двухгодичнаго міра.

Игуменъ. Требуемъ! Они требуютъ!

Царица. Они бы могли и больше потребовать – всего, чего они ни пожелали бы, о, Господи – всего, чего бы ни пожелали. Но зачѣмъ они угрожаютъ?

Игуменъ. Я не знаю. Ты не должна позволять имъ грозить себѣ; дай, я имъ отвѣчу.

Царица. Отвѣть имъ.

Игуменъ. Можете итти, товинцы. Идите съ миромъ. А хана вашего царица похоронитъ по христіанскому обряду.

Второй офицеръ испуганно. Царица не сдѣлаетъ этого.

Игуменъ. Я самъ буду читать надъ нимъ молитвы.

Первый офицеръ горячо. Этимъ царица совершила бы великую и злую несправедливость по отношенію къ товинцамъ, и тѣ бы ни о чемъ на свѣтѣ не стали заботиться, какъ только о томъ, чтобы отомстить ей.

Второй офицеръ, уходя. Благодаримъ тебя, царица, что ты допустила насъ предъ лицо твое. Ты могла бы проявить свою кротость – но не пожелала; ты могла бы сказать намъ милосердное слово – но ты не сдѣлала этого.

Офицеры уходятъ со свитою.

Царица сходитъ съ своего мѣста, тревожно. Вотъ они уходятъ.

Игуменъ. Да, наконецъ. Но было близко къ тому, чтобы сдѣлалось по ихъ желанію – они даже угрожали тебѣ.

Царица. Вотъ они уходятъ… Это звучитъ, какъ земля, что падаетъ на гробъ.

Игуменъ. Да, ты была недостаточно тверда, ты уступила сначала и разрѣшила Фатимѣ вернуться. Но въ самомъ главномъ – ты не поколебалась.

Царица. А мнѣ кажется, что въ самомъ-то главномъ я и уступила. Князь Георгій въ опасности, и я не спасла его.

Игуменъ. Въ великій день, который скоро придетъ, не будетъ спрошено о человѣкѣ, котораго ты могла спасти, а o вѣрѣ, которой ты служишь.

Священникъ. Гмъ!.. Я съ этимъ не совсѣмъ согласенъ.

Царица. И я тоже. Ты не знаешь мѣры, благочестивый отецъ; тебѣ хочется только, чтобы я отвѣчала на силу силой – и допустила бы погибнуть моего супруга. Почему ты не хочешь сегодня допустить моего счастья? Развѣ каждый день я ликую? Радостью наполнилъ меня супругъ мой – онъ написалъ это письмо, и дивно хорошо и мягко стало на сердцѣ у меня. Радость, какъ алый огонекъ, трепещетъ въ груди моей. Молчи, игуменъ. Когда онъ придетъ – я буду цѣловать его и на тысячу ладовъ выказывать ему любовь мою. На всѣ лады, какъ только можно выдумать, и всю мою жизнь! Я уже не обращусь къ тебѣ, игуменъ. Устала я холодно смотрѣть на князя Георгія – потому что я люблю его; и ты уже не заставишь меня больше…

Игуменъ. И ты думаешь, что онъ бы посмѣлъ притти съ войскомъ? Онъ видится тебѣ, женщина, на конѣ, бурный и грѣшный, и твое сердце бьется.

Царица. Не знаю я, что бы онъ посмѣлъ. И никто изъ насъ не знаетъ. Онъ, можетъ быть, и не рѣшился бы, хотя это былъ и великій планъ.

Игуменъ. Но все-таки онъ не проситъ у тебя милости.

Царица. Ты не понимаешь, игуменъ. Тоска въ письмѣ его, и не милость моя нужна ему. Для тебя ея было бы достаточно, и для тебя, священникъ, да и для меня самой, а для него не довольно милости. Съ непокрытой головой идетъ онъ къ моимъ врагамъ – и проситъ смерти. И въ этомъ-то письмѣ сегодня радость моя, – а онъ, бѣдный, не понимаетъ этого! Только одно онъ знаетъ – что идетъ противъ великой несправедливости… Воины, достаньте тѣло хана изъ погреба. Гетманъ съ солдатами уходитъ.

Царица идетъ ко второму входу, зоветъ. Мецеду.

Игуменъ испуганно. Что ты хочешь сдѣлать, царица?

Царица. Спасти его. Развѣ ты не понимаешь? Спасти его. Входить Мецеду.

Царица. Мецеду, сейчасъ мы украсимъ одръ хана, пойдите всѣ за красными розами и густо уберите ими гробъ. Возьмите всѣ красныя розы, что есть въ саду! Ты поняла, Мецеду? А потомъ позови всѣхъ музыкантовъ и танцовщицъ, потому что прибудетъ князь Георгій. Мецеду уходитъ.

Игуменъ, потрясенный. Я вижу, что у меня больше будетъ дѣла среди твоихъ новыхъ подданныхъ въ Карсѣ.

Царица. Ты хочешь туда? Зачѣмъ ты хочешь туда?

Игуменъ. Здѣсь дѣло не идетъ. Долгіе годы работалъ я надъ тобой – и все-таки христіанство твое не свѣтитъ и не сіяетъ. Если въ томъ моя вина – да проститъ мнѣ Господь.

Царица. Ты утомился, благочестивый отецъ, отдохни.

Игуменъ. При каждомъ случаѣ ты думаешь: «Такъ поступаетъ калифъ! Такъ калифъ не поступаетъ!» Когда ты хочешь веселиться – ты зовешь танцовщицъ, ибо такъ поступаетъ калифъ. А какъ поступаетъ царь московскій? До этого тебѣ нѣтъ дѣла.

Царица. Царь московскій? Когда онъ хочетъ веселиться – онъ пьетъ.

Игуменъ. А все-таки его вѣра истинная.

Цaрица. Потому-то я и принимаю его пословъ съ тѣми же почестями, что и пословъ калифа. Иначе онъ былъ бы недостоинъ этого.

Гетманъ и солдаты вносятъ гробъ безъ крышки; онъ весь покрытъ златотканымъ покрываломъ. Покрывало безъ надписей.

Царица. Поставьте гробъ сюда. Указываетъ.

Игуменъ. А потомъ еще позовите язычницу Фатиму.

Царица. Потому что она помогла мнѣ и спасла моего мужа и моего сына. Кромѣ того, я призываю ее, чтобы обратить ее, вѣдь ты знаешь.

Игуменъ. И ты думаешь, это тебѣ удастся? Ужъ я знаю, что знаю. Ибо Фатима какъ желѣзо.

Царица. Хорошо. И я какъ желѣзо. Нетерпѣливо. Иди на отдыхъ, благочестивый отецъ, тебѣ это необходимо. Ты хочешь ѣхать въ Карсъ?

Игуменъ. Ты, значитъ, разрѣшаешь? Да воздастъ тебѣ Господь. Я сумѣю и тамъ исполнить долгъ мой и быть твердымъ.

Царица. Только возвращайся, игуменъ. Если только захочешь – поскорѣе. Иди съ Богомъ.

Игуменъ. На прощанье еще одно слово, царица. Тамъ, въ Товинѣ – люди. И за каждую душу, что умретъ, прежде чѣмъ ты обратишь ее – ты должна будешь дать отвѣтъ. Ибо теперь въ твоихъ рукахъ возможность. Уходитъ.

Входятъ много дѣвушекъ съ Георгіемъ и Русуданъ; всѣ онѣ несутъ красные цвѣты и принимаются убирать гробъ.

Царица тихо. Какой онъ суровый, игуменъ.

Священникъ хлопаетъ себя по лбу. Я вѣдь сказалъ – онъ безумный.

Царица. Нѣтъ, священникъ, надо хорошо говорить о старикѣ. Онъ лучше насъ. День и ночь онъ молится за насъ и не спитъ. Онъ похожъ на тѣнь. Идетъ къ гробу. Вотъ хорошо, дѣвушки; украсьте гробъ, какъ только можете лучше, покройте его розами.

Гетману. Сумѣешь ли ты свезти гробъ въ горы и снова отыскать товинцевъ?

Гетманъ. Да, царица. Товинцы найдутъ меня.

Царица. Зови ихъ, если они не найдутъ тебя, и попроси ихъ притти… Пойдемъ, дѣти, принарядимся, вашъ отецъ придетъ.

Священникъ вслѣдъ царицѣ. Ты бы могла дать игумену лошадь. Онъ похожъ на тѣнь, ему не дойти до Карса.

Царица. Да, лошадь. Дай ему лошадь и слугу, священникъ. Пойди, распорядись.

Уходитъ съ Георгіемъ и Русуданъ во второй ходъ. Священникъ выходитъ въ глубину сцены.

Юаната. Посмотрите-ка на воина, – хотя бы взглядъ на насъ кинулъ.

Мецеду. Молчи, Юаната. Это доблестный воинъ, это посланникъ царицы.

Юаната. Не улыбнешься ли ты, доблестный воинъ?

Гетманъ. Не улыбнусь ли? Теперь – нѣтъ.

Юаната. Пойди, помоги намъ.

Гетманъ. Мнѣ этого нельзя.

Юаната. Почему нельзя?

Гетманъ. Потому что царь мнѣ не приказывалъ.

Юаната, смѣясь. Царь – да она забыла. Ужъ почти что забыла.

Мецеду. Молчи, Юаната, за этимъ дѣломъ мы Должны быть серьезными.

Священникъ, возвращаясь. Тише, дѣтки. Дѣвушки пересмѣиваются.

Зайдата. Ты смѣшишь насъ, ступай прочь, священникъ. У насъ тутъ серьезное дѣло.

Священникъ. Я вовсе не хочу тебя смѣшить. Напротивъ, ты должна быть серьезной, когда убираешь гробъ.

Зайдата. А твой носъ такъ насъ и обнюхиваетъ, священникъ. Ты вотъ стоишь, смотришь на насъ и потѣшаешься.

Священникъ. Ай, Зайдата, ай, Софіатъ, какія вы глупенькія!

Зайдата. Стыдись, священникъ, такой старый человѣкъ!

Священникъ. Вовсе я не старъ, Зайдата. Ты напрасно это говоришь, мы съ тобой не стары.

Зайдата. А Мецеду и Софіатъ – старыя.

Священникъ. Никто изъ васъ не старъ. Вотъ я стою и гляжу на васъ, и всѣ вы какъ огонь…

Зайдата. Какъ огонь?

Священникъ. Да, какъ огонь.

Софіатъ. И болтаемъ въ купальнѣ! Смѣхъ.

Священникъ. Софіатъ, ты не должна говорить такихъ словъ, ты краснѣешь отъ нихъ.

Софіатъ, ревностно работая. Вовсе я не покраснѣла.

Священникъ, Ты такъ молода, и тебѣ должно быть стыдно, и ты стоишь и краснѣешь. Вотъ Зайдата не покраснѣла, да она и не говорила глупостей.

Зайдата. Да ужъ я знаю, что для тебя я лучше всѣхъ.

Священникъ. Лучше всѣхъ? Ну, я бы этого не сказалъ. Можетъ быть, какая-нибудь другая и лучше. А ты ужъ и думала…

Зайдата. О, да!

Священникъ. Вотъ этого не слѣдовало бы. Это стыдно.

Зайдата. А вотъ сломай-ка мнѣ стебель. Протягиваетъ ему розу.

Священникъ пробуетъ. Его надо обрѣзать.

Зайдата. А у тебя нѣтъ кинжала?

Священникъ. Да, у меня нѣтъ кинжала. Вотъ онъ могъ бы.

Зайдата удерживаетъ его и беретъ розу. Этотъ воинъ? Нѣтъ, вѣдь царица ему не приказала. Смѣхъ.

Зайдата. Тебѣ слѣдовало бы самому имѣть кинжалъ, священникъ.

Священникъ. Я ношу кинжалъ, когда бываю на войнѣ.

Зайдата. Но вѣдь тебѣ не приходилось имъ пользоваться.

Священникъ. Не приходилось? Я развѣ не разсказывалъ, какъ я разъ справился съ двадцатью людьми?

Зайдата. Нѣтъ, разскажи-ка.

Священникъ. Я убилъ шестерыхъ – остальные бѣжали. Смѣхъ.

Зайдата. Христіанскому священнику не слѣдовало бы убивать шесть человѣкъ.

Софіатъ. Да, не слѣдовало бы.

Священникъ. Ты этого не понимаешь, Зайдата. И ты тоже, Софіатъ, – ты слишкомъ молода. А развѣ у калифа нѣтъ дервишей и священниковъ, которые убиваютъ въ бою?

Зайдата. Да, а все-таки христіанину слѣдовало бы быть лучше, чѣмъ магометанину.

Священникъ. Ты права, Зайдата, а вотъ Софіатъ не права, она кудахчетъ, какъ курочка, и ничего не понимаетъ. Всѣ вы вмѣстѣ курочки, а вотъ Мецеду – серьезная и молчитъ. И правда, дѣвочки, вы должны молчать и дѣлать ваше дѣло, какъ велѣла царица. У васъ скоро будетъ готово?

Мецеду. Да, сейчасъ.

Священникъ. Только еще я долженъ сказать, что Софіатъ изъ васъ – самая искусная. И къ тому же она самая маленькая, и у нея маленькія ручки. Но и всѣ вы искусны… Вотъ и музыканты.

Изъ глубины сцены входятъ музыканты и садятся на полу около обитой желѣзомъ двери. Они всѣ одинаково одѣты, въ желтый шелкъ съ черными шнурами. Инструменты – зурны, трехтонныя деревянныя флейты, барабаны и лютни, скрипки и арфы. Музыканты сидятъ, молча, не двигаясь.

Священникъ. Теперь, вѣрно, скоро придутъ танцовщицы.

Юаната. А ты ужъ и радуешься?

Священникъ. И ты должна радоваться и не таить злобы въ сердцѣ! Когда придетъ князь Георгій, тутъ въ замкѣ не будетъ ужъ печали.

Юаната. А съ вами на войнѣ бываютъ танцовщицы?

Священникъ. Только у тебя одной, Юаната, мысли, какъ у маленькаго теленочка. Какъ же съ нами могутъ быть на войнѣ танцовщицы? На войнѣ намъ нужны копья да мечи.

Юаната. Когда ты убивалъ тѣхъ шестерыхъ, тебѣ, вѣрно, было очень страшно. Ты очень боялся?

Священникъ. Я никогда не боюсь. Ты вѣдь знаешь.

Юаната. Откуда мнѣ знать?

Священникъ. Развѣ не я стоялъ вчера ночью передъ ханомъ Карскимъ? И передо мною поставили двухъ огромныхъ копьеносцевъ.

Юаната. Что же ты дѣлалъ у хана Карскаго?

Священникъ. Я этого не скажу. Я былъ посломъ князя Георгія, передалъ его письмо относительно великаго плана, который онъ долженъ былъ выполнить сегодня ночью. Больше я ничего не скажу.

Юаната. Что же это былъ за великій планъ?

Священникъ. Онъ хотѣлъ смирить царицу… Ты не должна разспрашивать о такихъ важныхъ вещахъ.

Зайдата. Посмотри на танцовщицъ, священникъ; вотъ онѣ идутъ.

Изъ глубины сцены входятъ танцовщицы въ развѣвающихся шелковыхъ одеждахъ разныхъ цвѣтовъ, съ золотыми повязками на лбу. Въ рукахъ у нихъ бубны. Онѣ подходятъ къ музыкантамъ и стоятъ молча, не двигаясь.

Мецеду. Воткните послѣднія розы, дѣвушки, тогда я доложу царицѣ, что у насъ готово. Уходитъ во вторую дверь.

Юаната. Тебѣ, вѣрно, кажется, что танцовщицы красивѣе насъ, священникъ, что ты на нихъ такъ смотришь?

Священникъ. Да, танцовщицы очень хороши.

Юаната. Это только потому, что онѣ лучше одѣты. Не правда ли, Зайдата?

Зайдата. Да, правда.

Священникъ. Не надо такъ говорить, Зайдата. Ты лучше всего, когда на тебѣ вовсе нѣтъ одежды, вѣдь ты знаешь.

Зайдата. Что онъ говоритъ! Откуда ты знаешь?

Священникъ. Я не знаю, но ты должна благодарить Бога за то, что ты такъ прекрасна безъ платья.

Мецеду возвращается. Царица!

Царица входитъ въ пышной, блестящей одеждѣ изъ индійскаго шелка. Руки ея украшены драгоцѣнными камнями. Отъ пояса до краевъ платья идетъ рядъ брилліантовъ. На волосахъ у нея свѣтло-красное покрывало съ большимъ камнемъ. Танцовщицы низко кланяются.

Царица. Спасибо вамъ, дѣвушки. Прекрасно убрали вы его. Возьми гробъ, гетманъ, и иди съ Богомъ. Позже я пришлю товинцамъ богатые дары. И если ты отыщешь князя Георгія, скажи ему, что супруга его ждетъ его. Она подходитъ къ иконамъ и крестится, въ то время какъ гетманъ и солдаты берутъ гробъ.

Мецеду. Тутъ еще остались розы.

Царица. Онѣ для князя Георгія; идите, дѣвушки, и приготовьте дѣтей.

Всѣ дѣвушки уходятъ. Снаружи слышенъ шумъ.

Царица къ музыкантамъ и танцовщицамъ. Сегодня вы должны играть и плясать отъ радостнаго сердца. Что тамъ за шумъ?

Слышны крики, удары, звуки трубы; Гетманъ и солдаты возвращаются съ гробомъ. Священникъ бѣжитъ въ глубину сцены.

Царица. Что это такое?

Гетманъ. Не знаю, царь… князь Георгій… Онъ скачетъ…

Царица. Князь Георгій, уже? Играйте! Беретъ въ руки розы.

Тихіе звуки лютенъ. Начинается танецъ, танцовщицы дѣлаютъ легкія движенія, незамѣтно переступая ногами и скользя одна вокругъ другой. Снаружи громкіе крики.

Царица. Что это? Пусть стража впуститъ его!

Гетманъ. Я видѣлъ, какъ князь Георгіи опрокинулъ двоихъ изъ стражи.

Царица. Зачѣмъ онъ это сдѣлалъ?

Священникъ возвращается. Онъ идетъ съ оружіемъ. За нимъ толпа товинцевъ, они дерутся копьями.

Царица. Онъ входитъ… силой?

Гетманъ идетъ къ глубинѣ сцены, музыка и танцы становятся живѣй, флейты вступаютъ одна за другой, слабо позвякиваютъ бубны.

Туманъ разсѣивается и скоро появляется солнце и озаряетъ горы въ перспективѣ. Въ залѣ становится свѣтлѣе.

Священникъ. Тамъ дерутся.

Царица. Что же это такое?

Царица подымаетъ руку. Музыка и танцы сразу обрываются, и музыканты и танцовщицы отходятъ со своихъ мѣстъ. Шумъ приближается, слышенъ стукъ, крики, барабаны и потомъ звонъ мечей.

Священникъ. Кажется, что князь Георгій выполняетъ свой планъ. Идетъ къ глубинѣ сцены.

Царица. Но зачѣмъ же теперь? Вѣдь теперь ужъ не нужно.

Гетманъ входитъ. Царь, князь Георгій входитъ съ оружіемъ въ рукахъ. Должны ли мы помочь стражѣ?

Царица. Да, скорѣе. Зачѣмъ онъ это дѣлаетъ? Кричитъ вслѣдъ гетману. Только вы не… вы только стойте возлѣ него съ копьями… но вы не должны… Останься здѣсь.

Священникъ возвращается. Онъ убиваетъ твоихъ людей, царица. Товинцы какъ бѣшеные – они плотно окружили замокъ. Съ ними Фатима.

Царица. Пойди, посмотри. Гетманъ идетъ въ глубину сцены. Изъ-за меня онъ дѣлаетъ это. Онъ ни передъ чѣмъ не останавливается. Видишь, священникъ, какъ онъ могучъ!

Гетманъ кричитъ, возвращаясь. Онъ одолѣваетъ нашихъ!

Царица. Конечно, одолѣваетъ – я знаю.

Священникъ стоитъ въ глубинѣ и смотритъ. Слышно, какъ время отъ времени онъ издаетъ слабый крикъ. Потомъ онъ снова возвращается въ залъ, между тѣмъ какъ дерущіеся приближаются къ замку.

Священникъ. Вотъ сзади него два грузина. Прочь, грузины! Машетъ рукой. Вотъ одинъ упалъ… Царица, теперь его окружаютъ.

Царица. Кого окружаютъ?

Священникъ. Князя Георгія. Пойди къ нему на помощь, гетманъ.

Царица кричитъ, вскакиваетъ. Нѣтъ, не надо, чтобы его окружали! Позови его, священникъ!

Священникъ. Онъ ихъ снова отбросилъ. Пойди, посмотри, царица, какъ онъ ихъ отбрасываетъ!

Царица подходитъ къ нему. Гдѣ князь Георгій? Вотъ онъ! Всплескиваетъ руками, кричитъ. Георгій! Онъ безъ шапки!.. Отнеси ему шапку, священникъ, чтобы онъ не былъ, какъ простой солдатъ!

Священникъ. Онъ убьетъ меня.

Гетманъ. Позволь, я снесу!

Царица. Нѣтъ, сейчасъ я сама дамъ ему ее. Только позови моихъ людей, священникъ, чтобы они его не ранили.

Священникъ. Вотъ онъ ужъ у лѣстницы.

Гетманъ. Шумъ стихаетъ; онъ одолѣлъ нашихъ людей.

Священникъ. Да, мы окружены.

Гетманъ. Царь, у меня десять человѣкъ. Что же, намъ не трогаться?

Царица. Станьте у входа, чтобы не всѣ вошли.

Гетманъ идетъ къ своимъ солдатамъ.

Царица. Кто бы могъ это сдѣлать, кромѣ него, священникъ? Онъ подобенъ горѣ!

Священникъ. Онъ выполнилъ свой планъ. Что теперь будетъ! Вотъ онъ повернулъ лошадь, онъ въѣзжаетъ… въѣзжаетъ. Отступаетъ назадъ.

Князь Георгій быстро въѣзжаетъ на лѣстницу и удерживаетъ лошадь у верхней ступени; толпа товинцевъ и среди нихъ оба татарскихъ офицера бѣгутъ за нимъ; среди нихъ Фатима. Всѣ останавливаются. Музыканты и танцовщицы сбились въ кучу. Солдаты царицы отступаютъ.

Князь Георгій долго смотритъ на царицу – послѣ паузы. Видишь ли ты меня теперь, Тамара? Вотъ супругъ твой!

Царица. Я вижу тебя.

Князь Георгій. Ясно ли ты меня видишь?

Царица. Да, Георгій. Я принесла тебѣ твою шапку. Вотъ цвѣты для тебя. Подноситъ къ нему.

Князь Георгій. Теперь тебѣ не приходится относиться ко мнѣ съ пренебреженіемъ.

Царица. Съ пренебреженіемъ? Привѣтъ тебѣ! Привѣтъ и тебѣ, Фатима. Фатима падаетъ ницъ и цѣлуетъ ей руку.

Князь Георгій. Знай, я вошелъ силой, и ты плѣнница въ твоемъ замкѣ. Я беру мою шапку и одѣваю ее. Беретъ шапку и одѣваетъ.

Царица. Возьми же и цвѣты, Георгій!

Князь Георгій. Тебѣ больше не придется издѣваться надо мною: теперь товинцы требуютъ тѣла своего хана. Смотри – вотъ они стоятъ съ оружіемъ въ рукахъ.

Царица. Имъ этого вовсе не нужно. Сейчасъ только хотѣла я послать товинцамъ тѣло ихъ хана. Вотъ стоитъ гробъ. Онъ изукрашенъ.

Князь Георгій послѣ паузы, пораженный. Такъ вотъ какъ? Вотъ стоитъ гробъ, товинцы – онъ изукрашенъ, царица хотѣла отослать его вамъ. Спрыгиваетъ съ сѣдла и стоитъ съ поникшей головой, черезъ нѣкоторое время снимаетъ шапку. Лошадь уводятъ.

Второй офицеръ кланяется, поднося пальцы къ груди, рту и лбу. Благодаримъ тебя, великая царица, за эти цвѣты на гробѣ.

Царица. Я была не права, товинцы, когда отказывала вамъ въ вашемъ столь справедливомъ требованіи.

Второй офицеръ. И за эти милостивыя слова благодаримъ тебя, великая царица.

Царица. Я должна васъ благодарить за то, что вы позволили вернуться князю Георгію. Увлекаетъ за собой князя Георгія.

Князь Георгій. Я не дамъ себя обмануть твоею мягкостью; я знаю, что меня ждетъ, ну что жъ, пусть будетъ.

Царица. Что ты думаешь?

Князь Георгій. И все-таки, священникъ, я все потерялъ. Моему великому плану не повезло. Воистину, я съ фонаремъ искалъ своей гибели – и вотъ нашелъ ее.

Священникъ. Гм, я въ этомъ не совсѣмъ съ тобой согласенъ.

Царица. О какой это погибели ты говоришь? Обнимаетъ его. Я люблю тебя, Георгій, за все то, что ты совершилъ.

Князь Георгій. Ты? Что ты говоришь?

Царица. Да, я.

Князь Георгій. Этого не можетъ быть. За все то, что я совершилъ? Я послалъ письмо хану Карскому, для того, чтобы истребить твое войско. И когда это не удалось – я написалъ на тебя здѣсь.

Царица. Но все это ты совершилъ изъ-за меня?

Князь Горгій. Да. То-есть, нѣтъ. Вовсе нѣтъ. Кто тебѣ сказалъ? Ты не должна этого знать. Ты разболталъ, священникъ?

Царица. Это было въ твоемъ письмѣ.

Князь Георгій. Въ письмѣ? Развѣ письмо перехватили?

Царица. Да, да – вотъ оно у меня. Подымаетъ въ рукѣ письмо. И это было хорошее письмо. Для меня оно было, какъ тогда въ Тифлисѣ.

Князь Георгій. Какъ тогда въ Тифлисѣ?

Царица. Какъ въ тѣ времена, что мы были совсѣмъ юными, и ты любилъ меня.

Князь Георгій, не двигаясь. Тамара!

Царица. Да, приди, Георгій! Я люблю тебя! Они обнимаются.

Царица. Возьми цвѣты. Это твои цвѣты. И больше я не стану холодно смотрѣть на тебя.

Князь Георгій. Товинцы должны знать это. Беретъ цвѣты, идетъ черезъ залу, оборачивается къ товинцамъ, ведя за собой царицу. Товинцы! Сердце царицы – мое, какъ въ дни нашей молодости, какъ въ Тифлисѣ. Она сама это сказала и отдала мнѣ свое сердце. Отъ нея я получилъ эти цвѣты. Обрывается, обращается къ царицѣ. Тамара! Да благословитъ тебя Богъ! Далека ты была отъ меня – я хотѣлъ овладѣть тобою снова – и совершилъ безумныя дѣла.

Царица. Лучшее дѣло твое ты совершилъ!

Князь Георгій. Товинцы! Царица изукрасила гробъ – возьмите его, куда хотите, и идите съ миромъ.

Царица. Потомъ я пришлю вамъ дары, товинцы, ибо я высокомѣрно обошлась съ вами.

Первый офицеръ. Немного мира – было бы лучшимъ даромъ для насъ, царица.

Второй офицеръ. Это правда. Мы не просимъ двухъ лѣтъ мира, а только, чтобы одинъ годикъ мы могли прожить мирно.

Царица. Если вы этого требуете – пусть въ теченіе двухъ лѣтъ будетъ миръ! Вели позвать писцовъ, священникъ! Священникъ уходитъ во вторую дверь.

Князь Георгій. Такъ, Тамара. Хорошо имъ будетъ пожить два года въ мирѣ.

Царица. И пищу и одежду я буду посылать вамъ въ теченіе двухъ лѣтъ, чтобы вы не нуждались.

Второй офицеръ. До земли мы кланяемся тебѣ, великая царица, и благодаримъ за твое милосердіе.

Съ этой минуты оба офицера начинаютъ тихо переговариваться другъ съ другомъ и со своими солдатами.

Священникъ возвращается съ писцами, которые устраиваются на полу, около мѣста царицы. Царица идетъ къ своему трону, всѣ подходятъ, только товинцы остаются сзади.

Царица диктуетъ. Пишите, что весь народъ товинскій, съ которымъ я вела войну – отъ нынѣшняго дня, въ теченіе двухъ лѣтъ, будетъ жить въ мирѣ. Пауза. И далѣе, что товинцамъ будетъ высылаться изъ владѣній царицы пища и одежда въ теченіе двухъ лѣтъ, чтобы они не терпѣли нужды. Входятъ Георгій и Русуданъ въ праздничныхъ платьяхъ.

Князь Георгій идетъ къ нимъ и обнимаетъ ихъ. Георгій! Дѣти мои! Русуданъ! Георгій, Русуданъ! Ведетъ ихъ къ дивану, куда они всѣ трое усаживаются; онъ раздаетъ цвѣты дѣтямъ.

Царица диктуетъ… И это скрѣпляетъ царица своею печатью. Дѣлаетъ знакъ. Подойдите, товинскіе воины.

Оба офицера подходятъ. Фатима идетъ къ дѣтямъ, которые бѣгутъ ей навстрѣчу, съ цвѣтами въ рукахъ.

Второй офицеръ первому. Хочешь ты говорить?

Первый офицеръ. Нѣтъ, говори ты!

Второй офицеръ. Пусть будетъ такъ…Мы думали о томъ, царица, что ты могущественна и что мы передъ тобою ничто. Послѣдній нашъ ханъ умеръ и нѣтъ у насъ другого, чтобы собрать насъ. Дозволишь ли ты намъ жить въ мирѣ и въ нашей вѣрѣ, если мы пойдемъ подъ твое владычество?

Царица встаетъ и стоитъ, также и князь Георгій. Всѣ слушаютъ.

Фатима. Выступая. Что ты говоришь? Отъ чьего имени говоришь ты?

Первый офицеръ. Мы уже совѣтовались объ этомъ. Я говорю отъ имени всѣхъ насъ.

Фатима. Да вѣдь вы же сегодня побѣдили! Ты вѣрно усталъ слишкомъ, старина?

Второй офицеръ. Что изъ того, что мы сегодня побѣдили? У царицы въ Товинѣ большое войско и въ Карсѣ большое войско; черезъ два года она побѣдитъ насъ, и мы всѣ погибнемъ. Мы побѣдили сегодня потому, что насъ велъ князь Георгій. И когда онъ придетъ, мы не сможемъ устоять противъ него. Онъ подобенъ молніи.

Царица дѣлаетъ знакъ князю Георгію. Они совѣтуются.

Фатима. Первому офицеру. И ты слишкомъ утомленъ.

Первый офицеръ. Я не утомленъ, – никто изъ насъ не утомленъ. Но владычество царицы кротко и не противно намъ.

Второй офицеръ. Мы подобны козамъ въ горахъ. Мы не видѣли нашихъ луговъ – и наши виноградники больше не наши. По ночамъ мы сидѣли и слушали музыку въ Товинѣ, а теперь мы ея ужъ больше не слышимъ.

Князь Георгій отходитъ отъ царицы и посылаетъ куда-то священника. Черезъ нѣкоторое время тотъ возвращается, неся большіе ключи, изъ которыхъ одинъ больше другого.

Царица. Если въ самомъ дѣлѣ, товинцы, вы хотите итти подъ мое владычество – вы сами оказываете себѣ благодѣяніе, а мнѣ вы готовите великое счастіе. И я не устану проявлять вамъ милость мою.

Оба офицера. Одинъ за другимъ. Хотимъ! Голоса товинскихъ солдатъ: «Хотимъ!»

Царица писцамъ. Пишите!

Второй офицеръ. Но мы всѣ умоляемъ тебя, чтобы ты не заставляла насъ креститься.

Царица. Это я обѣщаю. Принужденія не будетъ.

Фатима. И чтобы не касаться нашей истинной вѣры.

Царица. Нѣтъ, силой – нѣтъ. Ужъ и такъ я слишкомъ много пользовалась силой. Но не думаете ли вы, начальники, что мало-по-малу… быть можетъ, когда мы поближе сойдемся?

Фатима. Никогда!

Второй офицеръ. Ты – кроткая царица и не захочешь намъ зла.

Царица. Обѣщаю вамъ познакомить васъ съ моей вѣрой. И вы сможете выбирать.

Второй офицеръ. Пусть будетъ такъ.

Царица. Пишите.

Второй офицеръ. Мы не можемъ дать тебѣ ключей отъ нашей крѣпости въ знакъ преданности, ибо ключи у князя Георгія.

Цaрица. Такъ возьмите ихъ назадъ. Идите въ вашу страну и въ вашъ городъ; воздѣлывайте ее и живите въ ней, какъ прежде. Принимаетъ ключи отъ князя Георгія и отдаетъ ихъ второму офицеру. Оба офицера и свита ихъ на минуту падаютъ на колѣни.

Царица. Мои воины пусть проводятъ моихъ новыхъ подданныхъ въ ихъ страну. Черезъ три дня и три ночи я сама прибуду въ Товинъ.

Фатима. Значитъ, теперь свершилось?

Второй офицеръ. А что же намъ слѣдовало сдѣлать, по твоему? Царица возвратила намъ ключи отъ Товина – она наша мать.

Фатима. Да вѣдь вы же только что одержали побѣду!

Второй офицеръ. Потому что князь Георгій велъ насъ.

Фатима. А теперь онъ васъ побѣдилъ. Не въ этомъ ли все время и былъ его великій планъ? Не сидѣлъ ли онъ съ вами сегодня ночью и не склонялъ ли васъ сложить оружіе?

Второй офицеръ. Князь Георгій – великій полководецъ. Онъ видѣлъ великую бѣду нашу, видѣлъ, что намъ не устоять противъ царицы.

Царица спускается внизъ. Такъ это ты убѣдилъ товинцевъ, Георгій?

Фатима. Вы могли бы отрубить ему голову, когда онъ былъ у васъ въ рукахъ.

Царица. Что ты говоришь, Фатима! Вѣдь это ты спасла его.

Второй офицеръ. Да, она спасла его.

Царица. Она спасла и моего сына.

Фатима. Я это сдѣлала во имя Аллаха.

Царица. Всю мою жизнь я буду благодарна тебѣ, Фатима. Ты свершила великое дѣло.

Фатима. Да, вѣдь магометанинъ долженъ быть лучше, чѣмъ христіанинъ.

Царица. Я постараюсь быть такой же хорошей, какъ и ты, Фатима… Ступайте, писцы. Писцы уходятъ. И вы, товинцы, идите съ Богомъ. Когда я приду въ вашъ городъ, мы напишемъ великій договоръ. Оба офицера уходятъ черезъ глубину сцены. Гетману. Пусть передъ гробомъ хана идутъ барабанщики.

Шествіе выстраивается. Обa oфицерa прощаются, поднося руки и т. д.; всѣ товинцы уходятъ въ сопровожденіи гетмана и его солдатъ. Остающіеся стоятъ и посылаютъ привѣтствія, пока не стихаютъ барабаны.

Царица. И снова ты одержалъ побѣду, Георгій… спасибо и за нее… Играйте же, музыканты, и пусть дѣвушки пляшутъ. Она усаживается съ Князь Георгіемъ и дѣтьми. Музыка и танцы.

Фатима. Товинцы уходятъ. Не уйти ли мнѣ съ ними, что мнѣ здѣсь дѣлать?

Царица. Тебѣ – что тебѣ дѣлать, Фатима? Ты хочешь уйти? Ты навсегда останешься у меня. Проси – чего только хочешь – и ты все получишь. Ничто не будетъ для тебя слишкомъ много. Пойди, подожди меня тамъ.

Фатима, сильно тронутая. Спасибо за доброту твою ко мнѣ! Уходитъ.

Георгій. Мы пойдемъ къ Фатимѣ.

Дѣти уходятъ. Пауза. Музыка и танцы продолжаются.

Царица. Ты улыбаешься, священникъ?

Священникъ. Я смотрю на твоихъ танцовщицъ. Сегодня онѣ шевелятся.

Царица. Да, радуйся, священникъ. Всѣ будемъ радоваться.

Священникъ. А вонъ та – самая лучшая.

Царица. Теперь довольно?

Князь Георгій. Да.

Царица, подымая руку. Спасибо, дѣвушки; спасибо, музыканты. Довольно.

Всѣ кланяются и уходятъ. Минуту священникъ смотритъ имъ вслѣдъ и потомъ спѣшитъ за ними.

Царица встаетъ. Пойдемъ?

Князь Георгій тоже. Да. Смотрятъ оба другъ на друга.

Царица. Вотъ ты стоишь и смотришь на меня – что тебѣ дѣлать? Георгій, я люблю тебя – да. Я пойду за тобой туда, куда ты пойдешь!

Тихо обнимаетъ его и ведетъ ко второй двери.

Зaнaвѣсъ.

1903