Текст книги "Правда об «Орловском инциденте»"

Автор книги: Клаус Нойманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Ключ так остался торчать в замке с внутренней стороны. Может быть, еще кому-то пригодится.

* * *

Миша запрыгнул на водительское сиденье, едва только заметив бегущих от ворот Дока и Катюшу. Вынув из-под руля проводки, он чиркнул парочкой между собой, заводя двигатель, а потом скрутил с третьим, как объяснил Ярик.

Витек залил последнее ведро дизтоплива в бак, вынул воронку, тщательно завинтил крышку, и вошел в салон. Воняющие ведро и воронку он запасливо сунул под сиденье, на котором уложил гатлинг.

Док с Катюшей сразу оккупировали длинное заднее сиденье автобуса, Катюша начала прилаживать к багажной полке над ним импровизированную капельницу. Готовятся встречать Колю. Интересно, что с ним? Хорошо бы, чтоб выжил, хотя возня с раненым, конечно, будет оттягивать на себя часть времени, сил и ресурсов отряда.

Ярик, прервавший работы Димы и Сепаныча, быстрым шагом шел к автобусу, таща в руках тяжелую «болгарку». Его сумки уже лежали в автобусе, вместе с ценным чемоданчиком полковника, и парой ящиков с разнообразным инструментом, собранных Думитру. Ярик влетел в салон, сообщив, что, мол, наши заблокированы у выхода из Покровской, и надо резать дверь, за которой они ждут. Мише передалась спешка Ярика, он пару раз газанул и включил фары.

За Яриком торопился Степаныч, тащивший в охапку шлифмашинку, дрель, дисковую пилу, и еще какой-то инструмент, прихваченный со стройки. Жаль, конечно, что супербампер они сделать не успели. Было бы очень удобно мертвых расшвыривать с дороги, чтоб под колеса не лезли, ну да ладно, будем прорываться с тем, что есть.

Думитру выскочил откуда-то из-за вагончиков, и побежал к воротам, призывно маша рукой на ходу. Миша дождался Степаныча, медленно тронулся, и подкатил к воротам почти вплотную. Всё равно же открываются наружу.

Думитру открыл замок, и спешно разматывал цепь. Штук тридцать трупов вяло топтались перед воротами, не проявляя ни к автобусу, ни к Диме большого интереса. Всё-таки тормозные они донельзя. Вроде бы видят, что Дима прикасается к воротам, но не подходят. Не могут, значит, сопоставлять факты, и сделать вывод, что электричества уже нет.

Что-то сверкнуло за толпой на Покровской. Миша присмотрелся. Нет, не может быть!

Ярко блистая доспехами, отведя руки с пистолетами чуть в стороны и назад, на мертвецов неслась воспетая в сагах дева битвы, яростная валькирия, Маша. Длинные светлые волосы развевались из-под сияющего в свете фонарей шлема с крыльями. Чуть сократив дистанцию до толпы мертвых, воительница вытянула руки вперед, и послала разящие молнии с обоих стволов. Две головы взорвались черными фонтанчиками свернувшейся крови. Два тела рухнули на землю.

– Диман, в автобус!!! – заорал Миша, внезапно сообразив, что они находятся прямехонько на линии огня блистающей девы. – Пригнуться всем!!!

Думитру сдернул наконец цепь, и влетел в салон.

На площадке еще двое мертвецов рухнули с простреленными головами. Маша врезалась в толпу, ведя неровный, подчиняющийся неведомому изломанному ритму огонь с двух рук. Стволы «Беретт» изрыгали пламя, становясь продолжением рук, рисующих странные, чуждые современному человеку, но непостижимым образом знакомые древние символы, будто сами всплывающие в памяти. Тело, облитое ярко сияющим металлом, изгибалось в опасном, диком, смертельном, но завораживающем, удивительно красивом танце девы-воительницы. Мертвецы разлетались в стороны, орошая грязно-черными брызгами асфальт. Никто не ушел от огня, никто не остался стоять, ни одно тело не двигалось.

Валькирия закончила смертельный танец, выпрямилась посреди площадки полной мертвых тел, и гордо вскинула голову.

С Покровской на площадку вышла Оля, а за ней Коля, поддерживаемый с двух сторон мужчиной и женщиной, видимо, Олиными родителями. Коля принюхался.

– Миш, вы тут шашлык что ли жрали, пока нас не было???

Миша тряхнул головой, разгоняя наваждение. Машин бой был одним из самых удивительных и красивых зрелищ в его жизни. А Колин вопрос вдребезги разбил всё очарование. Впрочем, Маша, кажется, и не подозревала о том, какое впечатление её боевое искусство произвело на зрителей. Сейчас она спокойно перезаряжала пистолеты, стоя над устилающими асфальт трупами.

Миша воткнул первую передачу. Тяжелый автобус медленно тронулся. Отворяемые створки ворот проскрежетали по бортам автобуса, оставляя царапины на желтой краске. Передние колеса перевалились через пару тел, и Миша остановил длинную тушу машины на площадке.

– Заходите быстрее! Времени уже нет!

Маша влетела в дверь, и устало плюхнулась на ближайшее сиденье, потеснив сидящего с отвисшей челюстью Витька. Приятная женщина с неуловимо знакомыми чертами лица зашла следом за ней, кинула на пустое сиденье сумку, и помогла подняться Коле, которого сзади поддерживал мужчина интеллигентного вида. Колю сразу же перехватил Док, и быстро увел в импровизированный госпиталь в конце салона. Они там даже заднее сиденье застелили простынями, как в больничной палате.

Интеллигентного вида мужчина поднялся в салон.

– Спасибо, что дождались! Я – Олег, Олин папа, – сказал он, протягивая Мише руку. – А это Настя.

Последней в салон впорхнула Оля.

Миша ответил на рукопожатие, кивнул Насте, и улыбнулся Оле. Молодец девочка, успела.

Он нажал кнопку закрывания дверей, воткнул передачу, и вырулил на Покровскую.

* * *

Колонна Тульской Краснознамённой Гвардейской Бронемашинной Дивизии с максимально возможной скоростью неслась в сторону Орла. Её сопровождали четыре «Победы» Госавтоинспекции, мигая проблесковыми маячками.

Колонна состояла из десяти тягачей с платформами на двенадцать БШХ, по шесть с каждой стороны, оптимальное средство доставки в сложившейся ситуации. Командованием было принято решение оставить тяжелую бронетехнику в расположении дивизии, так как для выполнения задания танки и САУ вовсе были не нужны. Гоняться за больными по лесам, холмам и полям намного удобнее на шагоходах БШХ – лёгких двуногих боевых машинах, которые изначально заточены под ведение боевых действий на пересеченной местности.

Трехпалые металлические ноги шагающего шасси БШХ, здорово напоминающие задние лапы тираннозавров, поднимали на четырехметровую высоту яйцеобразную рубку, рассчитанную на экипаж из двух человек: водителя-механика, и стрелка-наводчика. Рубка БШХ могла свободно вращаться вокруг своей оси, обеспечивая возможность ведения огня на все 360 градусов. В режиме транспортировки БШХ «сидели» на платформах, сложив ноги в вывернутых назад «суставах». При необходимости, машины могли соскочить с платформы, попросту оборвав фиксирующие транспортировочные ремни. Однако, в отсутствие непосредственно боевых действий, такие методы, мягко говоря, не приветствовались.

Еще два тягача в середине колонны везли блестящие серебристые прицепы без окон, и с наглухо задраенными дверями в задней части. «Подарки из космоса», как их сразу окрестил кто-то из дивизионных острословов, были переброшены в расположение дивизии двумя огромными грузовыми дирижаблями, и сопровождались приказом доставить их к месту выполнения боевого задания, обеспечив полную сохранность. Ожидалось, что к моменту их прибытия, туда же доставят геликоптерами какой-то особый взвод биохимзащиты.

Замкомдив Тульской Бронемашинной полковник Зальтон Иван Генрихович сидел на месте стрелка-наводчика в одном из двух командных шагоходов, внешне отличавшихся от обычного шоха лишь парой дополнительных антенн. Он держал постоянную радиосвязь с комдивом генерал-майором Ивановым, находившимся во втором командном шохе на следующей платформе. В отличие от многих других родов войск армии РСФ, у бронемашинных в бой шли все – начиная от рядовых, и заканчивая старшим командным составом.

Конечно, боевое задание здорово отличалось от всего того, к чему готовился состав на частых учениях. К моменту получения приказа Зальтон уже был в курсе происходивших в Орле событий. Его старый друг, нынче руководящий Орловским областным штабом ГО, отзвонился по секретной линии, рассказал то немногое, что знал об эпидемии, и многое о начавшемся бардаке, а в конце попросил помощи. Естественно, Зальтон не стал отказывать, организовал разрешение на бессрочное размещение приятеля в одной из свободных квартир офицерских домов рядом с расположением дивизии. Потом проинструктировал адьютанта, чтобы тот встретил и разместил гостей. А сам рванул в штаб, чувствуя, что для них совсем скоро появится работа.

Предчувствия оказались верными. Приказ пришел почти сразу же, как Зальтон появился в штабе. В целях пресечения распространения эпидемии крайне опасного смертельного заболевания, личному составу дивизии предписывалось обеспечить соблюдение карантинной зоны вокруг города Орла. Проще говоря, не выпускать никого из больных. Для выполнения приказа разрешалось использовать любые (подчеркнуто) методы. Количество возможных жертв среди гражданского населения не имело значения.

Поэтому шохи были набиты под завязку. Стандартное вооружение БШХ состояло из двух ТГ по обе стороны рубки и двух гранатометов. Каждый из шохов был обеспечен полными основным и дополнительным комплектами боеприпасов. При необходимости, дополнительные боеприпасы могли быть доставлены к месту выполнения боевого задания в течение двух часов.

Планировалось, что летуны из Липецкого полка сделают огненное кольцо вокруг города, оставив лишь выезд на север, по Е-95, который им и предстояло закупорить. В приказе не было ни слова о том, что больные разбегутся во все стороны через полтора суток, когда прогорит напалм, и остынет территория кольца. Зальтон даже думать не хотел, почему. Ответ и так был очевиден.

В шлемофоне щелкнуло.

– Иван Генрихович, проезжаем Мценск, готовность полчаса, – вышел на связь комдив Иванов.

– Принял.

Зальтон щелкнул рычажком, переключаясь на канал командиров батальонов.

* * *

Взвод ОМСН в размеренном темпе бежал вниз по Брестской. Вован заметил название улицы на одном из домов. Взвод соблюдал походный порядок: колонна по четверо. Лишь первая шеренга держала щиты перед собой. Лейтенант шел во второй шеренге, периодически подгоняя бойцов. Впрочем, парни в особых понуканиях не нуждались. Все были хорошо тренированы, и все хотели выбраться из той задницы, в которую их засунула дорогая партия, правительство, и толстожопые в генеральских погонах.

Встречая более-менее значительную группу зараженных, взвод выставлял вперед щиты и раскидывал их, как обычных митингующих в разные стороны. Даже быстрее, ведь не нужно было задумываться ни о задержаниях, ни об адекватности применения силы. Отбрасывай и бей, что может быть проще.

К сожалению, ничего похожего на автобусы они по дороге еще не встретили. Легковушки проносились по дороге им навстречу, а на одном из перекрестков догорали две столкнувшиеся машины. Ни пожарных, ни ГАИ, на месте аварии не было.

Лейтенант дал очередную команду, взвод повернул налево и выскочил на, очевидно, центральную площадь города. По крайней мере, высившийся метров на двадцать памятник Ленину, и внушительное здание позади него с характерной «министерской» архитектурой, наводили на мысль об органах власти.

В здании за Ильичом светилась часть окон, и, что больше всего обрадовало, с его тыльной стороны доносился звук мощного двигателя. Лейтенант махнул рукой, взвод взял левее. Обежав здание, они уперлись в черную кованую решетку ворот со звездами. Во внутреннем дворе, в свете из открытых дверей гаража, блестел лаком новехонький черный УАЗ. Около него суетились трое человек.

– Ну наконец-то! – заметив взвод, воскликнул один из них, взъерошенный молодой толстяк в помятом костюме, – Где вас носило? Там еще полный архив документов загружать! И где грузовик?

– А у вас разве нет? – громко спросил лейтенант.

– Нет!!! – заорал толстяк в ответ, чуть не срываясь в истерику, – Ваши же обещали прислать!

– Понятно, – убедившись, что ничего интересного, вроде транспорта, здесь нет, лейтенант повернулся к своим, – Взвод! За мной!

Держа строй, они побежали обратно на площадь. Лейтенант занял свое место во второй шеренге. Позади стихал истеричный визг толстяка, угрожавший им всеми возможными карами. В строю кто-то гыгыкнул.

С площади лейтенант повел их по заметно спускающейся вниз мощеной булыжником улице. Старые здания по обеим сторонам улицы выглядели свежо, их первые этажи были переоборудованы под дорогущие магазины и рестораны, за один обед в которых Вован, наверняка, оставил бы своё месячное жалованье. Часть витрин была разбита, сквозь пустые проемы был виден оставшийся после грабежа разгром. На улице явно похозяйничали мародеры.

Зараженных на улице было немного. Взвод беспрепятственно пробежал по ней вниз до самого конца, до ярко освещенного моста. А за мостом стояла толпа. Большая площадь напомнила Вовану все те митинги, на которые он насмотрелся за последние три года. Этот был, к счастью немногочисленным, толпа была редкая, и без флагов, транспарантов, криков, и прочих митинговых атрибутов. Более того, толпа медленно двигалась к противоположному от моста краю площади, где из-под земли вырывался яркий свет, по всей видимости, въезда в тоннель, или в другое подземное сооружение.

– Взвооод!!! – заорал лейтенант во всю мочь своей глотки. Вован аж вздрогнул. – Идем туда!

Лейтенант указал рукой на широкую улицу, выходящую с площади налево от них. Значит им надо пройти по краю толпы, что намного легче. Правда толпа будет справа, что совсем неудобно.

– К бою!!! – снова заорал лейтенант.

Все, и без того, были готовы, но сейчас взвод перестроился в две шеренги, и, выставив перед собой щиты, пошел на медленно двигавшуюся толпу. Они врезались в край толпы, отшвыривая щитами неожиданно цепких больных, и круша их мощными ударами «телескопов» сверху. Первым натиском проломились сразу метров на пятьдесят, и вот тут чуть было не завязли.

Парни справа, где плотность толпы была выше, начали отставать. Левый фланг зато оказался почти совсем свободен, и в горячке боя они бы разорвали строй, но лейтенант снова спас положение.

– Третье отделение, стой! Сомкнуть щиты!

Третье отделение, идущее на левом фланге, встало намертво, плечом к плечу.

– Первое отделение, отступить к третьему!

Парни из первого, держа строй, и продолжая отбиваться от слишком активных зараженных, стали пятиться назад, заходя за спины второму и третьему. Второе отделение, шедшее в середине строя, начало разворачиваться вправо и назад, прикрывая отход первого.

Вован оказался лицом к толпе. За его спиной перестраивались первое и третье отделения. Больные тем временем стали напирать. Вован наносил им резкие удары сверху вниз, попадая по головам и плечам, но щитом уже не отбрасывал, дабы не ломать стену, сформированную его отделением.

Лейтенант дал приказ двигаться. Не размыкая щитов, второе отделение стало пятиться, шагая в ногу, в задаваемом командиром отделения ритме. И-раз! И-раз! И-раз!

Зараженные тянули к ним руки, наседали, но не могли ни нарушить стену из щитов, ни схватить кого-либо за ней. Принимая жестокие удары, от которых даже не делали попыток закрыться, они валились на землю. На их место могли бы встать следующие, но для этого люди в странной толпе были слишком медленными.

Пройдя таким макаром метров сорок, они остановились. Лейтенант отдал команду перестроиться. К счастью, большинство зараженных отстали, давая возможность взводу принять походный порядок.

И снова лейтенант вел взвод. На сей раз, они бежали по опустошенной улице, между двух одинаковых зданий, первые этажи которых были разгромлены так же, как и на улице с булыжной мостовой. Второй этаж здания слева был объят пламенем. Огонь освещал улицу, упирающуюся в широкий мост.

Откуда-то сзади донесся гулкий грохот, похожий на раскат грома. Потом послышались удары послабее. Гром? Как же! Вован по молодости участвовал в нескольких «миротворческих» операциях в бывших республиках, и хорошо запомнил этот звук. Работали дирижабли-бомбардировщики. Те самые летучие демоны, после которых оставалась лишь выжженная земля. Вовану это совсем не понравилось.

На мосту тоже находились зараженные, хотя их было поменьше, чем на площади. Над рекой разносились низкие, стонущие и воющие звуки, которые издавали больные.

Лейтенант снова дал команду перестроиться. Встав в две шеренги, они полностью перекрыли мост. И ровным шагом пошли вперед, отбрасывая щитами больных, и долбя их дубинками. Оттолкнуть, ударить. Оттолкнуть, ударить. Это было то, чему их учили. То, что получалось лучше всего. Взвод пересек мост меньше чем за десять минут, и снова перестроился в походный порядок.

Почти миновав торчащую по левую руку старую высотку, они услышали неровную частую стрельбу, а затем громкое урчание мощного двигателя. Лейтенант остановил взвод, приказал сомкнуть щиты, а сам вышел из строя и встал прямо напротив переулка.

Почти сразу же взвод попал в яркий свет фар. Послышался скрип тормозов. В свете уличных фонарей, на выезде из переулка стоял и урчал двигателем здоровый, длиннющий, офигенный желтый автобус.

Глава 8. Кольцо

Ночь с 15 на 16 сентября 2012 г.

Владик стоял около загнанной во двор «Победы», и размышлял над крайне интересным вопросом: как бы из подручных средств устроить систему сигнализации. Пусть со стороны это покажется ненормальным, но когда на ровном месте мертвые начинают нападать на живых лучше перестраховаться.

На дачу они приехали от силы полчаса назад. За это время Максимыч умудрился наладить старенький телевизор, а женщины уложили Сережу спать, и сейчас разбирали вещи. Сам Владик поднял ТГ наверх, на чердак, и насколько смог прочно приладил его около окошка. Предосторожности, как он уже заметил, по нынешним временам не лишние.

Максимыч вышел на крыльцо, закурил:

– Что делать будем, солдат?

– Не зли, Максимыч! – излишне резко отреагировал Владик. Какой он нахрен солдат? Просто обычный человек, живет, зарабатывает деньги, ходит в спортзал, к чему-то стремится. В общем, как все нормальные люди.

Хотя, для Максимыча «солдат» может и не стеб вовсе. Он-то застал и службу по призыву, и времена, когда армия была в почете, а не рвалась к власти.

– Я вот что думаю, – чуть спокойнее начал Владик, – надо настрогать колышков, повтыкать их вдоль забора в шахматном порядке, и натянуть между ними веревки… Нет, проволоку, у меня как раз моток в сарае есть. На проволоку еще всяких погремушек повесить. Там и живой навернется, не то, что мертвяк. И мы услышим.

– Дельно, – согласился Максимыч. – Только погремушки погремушками, а дежурство все равно надо устраивать, мало ли что…

Владик, в свою очередь оценил предусмотрительность Максимыча. Он собрался было уже идти в сарай, взять доски, топор и проволоку, но неожиданный звук заставил его остановиться.

– Максимыч, ты слышал?

– Ага.

Сначала доносился только низкий рокот двигателя, немного позже к нему прибавился равномерный топот. Перекресток двух улиц дачного поселка осветился ярким светом, потом луч света запрыгал по домикам. На перекресток вышел его источник, высотой чуть ниже фонарных столбов. Крутнулся вокруг своей оси.

По глазам ударил яркий, слепящий свет. Владик прикрыл глаза рукой. Судя по хлопнувшей двери, Максимыч поспешил убраться в дом.

Слепя прожектором, шагоход приблизился к Владикову участку, встал у забора. С высоким шипящим звуком поднялась верхняя часть капсулы, как будто открылась раковина моллюска.

– Доброй ночи! – поприветствовал Владика мужской голос. – Командир второго отделения младший лейтенант Семенов Андрей Петрович, Тульская Бронемашинная.

– Лампочку притушите, Андрей Петрович, разговаривать невозможно! – нервно ответил Владик, прикрывая глаза рукой.

Прожектор погас. Владик часто заморгал, потом потер глаза. Перед глазами прыгали разноцветные «зайчики».

– Ослепили напрочь! Вон же, фонарь висит. – Владик ткнул пальцем вверх, указывая на тусклую лампочку на столбе.

Зрение потихоньку стало возвращаться. Он уже мог различить красную звезду с белой полосой по краям на оливковом борту шагохода, и цифры «26» рядом с ней. По бокам кабины торчали два расчехленных ТГ, один в один как у него на чердаке. Так вот на что эти зверюги устанавливались!

– Товарищ дачник, – продолжил разговор Семенов. Он сидел повыше, на месте стрелка, – вы как давно здесь находитесь?

– Со вчерашнего… Ну, то есть, уже с позавчерашнего вечера, – соврал Владик. По-хорошему, стоило выяснить, на каком основании этот младший лейтенант вообще вопросы задает, но нацеленные на него гатлинги наводили на мысль, что перегибать палку не стоит. – С пятницы, в общем.

– Ничего подозрительного не замечали? – не унимался любопытный военный.

– Вас, – лаконично ответил Владик. – Здесь такого сроду не было.

– А если серьезно?

– Да блин, тут одни дачи кругом! Пенсионеры, огороды, бани и шашлыки! – психанул Владик. – Тут вообще ничего никогда не происходит! Потому и приезжаем. Местные про вас теперь внукам рассказывать будут.

Семенов хрюкнул.

– Я смотрю, у вас тут просто пастораль какая-то!

– Что у нас? – уточнил Владик. Что такое пастораль он не знал, но уловил иронию в словах младлея.

– Тишь да гладь, говорю, – объяснил Семенов.

– Так бы и сказал.

– А я так и сказал. В общем, не важно, проехали. А теперь к делу, товарищ дачник. Вы новости смотрели?

– Нет, – снова соврал Владик, – а что?

– Такое дело… Город Орел закрывается на карантин, там эпидемия сейчас. Данный дачный поселок находится на границе санитарной зоны. Так что мы патрулировать тут будем. А вы, если заметите каких-то незнакомых лиц, запирайте двери, окна, и сразу связывайтесь с нами. Больные агрессивны, и очень заразны… Или лучше сразу уезжайте еще куда-нибудь. В Орел теперь неизвестно когда можно будет вернуться.

– Ну и как нам с вами связываться? Голубиной почтой? – Владик осекся. – Что значит «неизвестно когда»?

– Значит, что мы сами не знаем, как долго карантин продлится. Официальное объявление распространим завтра, а сейчас просто поосторожнее. А лучше бы вам вообще уехать.

– Блин… – Владик не ожидал от военных такой откровенности, и искренне недоумевал, почему они так настойчиво пытаются его выпроводить из его владений. – Ну, сейчас мы все равно никуда не дернемся, а завтра посмотрим.

– Да, вы уж тут определяйтесь. А мы завтра еще наведаемся. Счастливо оставаться!

Младлей козырнул. С неприятным шипением верхняя часть кабины опустилась, скрывая вояк от глаз Владика. Шагоход повернулся, и потопал дальше по улице, шаря по сторонам ярким лучом прожектора.

– Вот только их не хватало, – буркнул Владик. Он развернулся, и пошел в дом.

В прихожей встретил Максимыча, спускавшегося по лестнице.

– И чего они хотели?

– Странные они какие-то. На полном серьезе говорили, что, мол, уезжать нам отсюда надо. Щасса я прям брошу все, и поеду неизвестно куда.

– Может и правы. Здесь чем жить? Уже ничего не посадишь, сентябрь. Зима наступит, что жрать будем?

– Максимыч, не гунди. Во-первых, тут полон поселок садов-огородов. Если за завтра соседи не появятся, значит ждать нам их, пока карантин не снимут. А здесь по погребам всякой картошки да солений тоннами, будто сам не знаешь. Ну, позаимствуем немного. Весной возместим, если что. В смысле, если будет кому. – Максимыч попытался было что-то сказать, но Владик поднял палец, обозначая, что он еще не закончил. – А во-вторых, куда ехать-то??? Здесь все свое, а больше никто меня нигде не ждет. Ну, кроме Лёхи на его даче. Так у него, наверное, своих ртов достаточно, помимо нас. Так что сидим здесь и смотрим, чем все это закончится. Вообще, завтра надо бы поселок обойти, понять, кто сейчас живет, а какие дома пустуют. На будущее пригодится, да и вообще, с соседями дружить надо.

– Это да, – согласился с последним утверждением Максимыч. – Ладно, пошли спать что ли?

– Ты иди, – ответил Владик, – а я наверху покараулю. Сигнализацию-то не сделали. Я тебя под утро разбужу.

– Вот ты ж командир стал, – как-то неоднозначно выразился Максимыч.

Владик угукнул, и пошел вверх по лестнице. Командир, так командир. Его дом, его земля, ему и командовать. Пускай все уже поспят, а он спокойно в тишине прикинет, что делать дальше, и как жизнь налаживать.

* * *

Миша слишком резко затормозил, его бросило на руль, в салоне кто-то повалился, раздались недовольные голоса.

– Блин! Только этого не хватало!!! – воскликнул Миша.

– Что там? – услышал он вопрос Витька за спиной.

– Вон… Сам смотри.

В свете фар, выстроившись почти правильным квадратом, закрывшись щитами со всех сторон, стояло под пятьдесят одинаково крупных неподвижных фигур. Глянцево-черные лицевые щитки шлемов отражали падающий свет фонарей, лишая фигуры каких бы то ни было индивидуальных черт. В середине квадрата, закрытые со всех сторон безликой черной массой, выделялись двое людей в белых халатах.

Еще одна черная фигура стояла между строем и автобусом, склонив голову чуть набок. Миша счел это проявлением интереса. Вопрос только в том, ЧТО это за интерес.

Похожи на какой-то специальный милицейский отряд. Вояки так не одевались, да и щитов в жизни не носили, а эти как на разгон демонстрации собрались. К тому же, из оружия в руках черных Миша заметил только дубинки. Ни знаков различия, ни каких-либо других символов на бойцах не было.

Сбоку лязгнуло. Миша повернул голову. Между местом водителя и передней дверью стоял Витек. В руках он держал наведенный на строй черных гатлинг.

– Обожди-ка, – сказал Миша, глядя на переднего черного.

Тот стащил с головы шлем, кинул его назад так, что его поймал один из бойцов внутри строя, и двинулся к автобусу, вытянув руки ладонями вверх. Мол, смотрите, у меня ничего нет.

Витек, пятясь, отошел от двери, но гатлинг не опустил. В глубине автобуса послышалась какая-то возня, тихая ругань, шаги нескольких человек, быстро идущих в конец салона. Машин голос: «Ты в тех вон целься, а одиночного мне оставь», невнятное бурчание Витька.

Переговорщик, тем временем, остановился около двери, пару раз легонько стукнул, и громко, на удивление весело поинтересовался:

– Есть кто дома, добрые люди?

– А то! – ответил Миша, нажимая кнопку открывания двери, и косясь на неподвижный строй перед автобусом. Мало ли какой там у них план.

Мужик легко взлетел по ступенькам, и остановился. На вид лет сорок плюс-минус. Судя по задубелой, неровной морде со старыми шрамами, побывал не в одной драке. И, похоже, из большинства выходил победителем. Вон, сколько оптимизма на лице написано, как будто не в зараженном городе среди злобных мертвецов встретились, а на курорте с девочками.

– И снова здравствуйте! – поприветствовал он всех. – Куда путь держите?

– Здравствуйте! Дела у нас срочные, и весьма важные, – ответил Миша, подхватив манеру речи гостя.

Он никак не мог определиться со своим отношением к милиции. Если с военными и сопротивленцами все было более-менее понятно, то милиция вызывала у него самые противоречивые чувства. Начать с того, что во время диктатуры «черных полковников» одни милиционеры занимались репрессиями наравне с военными, и поднимали неплохие деньги на имуществе репрессированных, другие зарабатывали на мирных гражданах и всяких полулегальных делах, а третьи занимались своим прямым делом – борьбой с преступностью. В заварухе четвертого органы правопорядка разделились ровнехонько напополам: половина поддержала военных, а вторая сражалась на стороне сопротивления. С приходом новых социалистов милицию изрядно прошерстили, личный состав был обновлен наполовину. Были даже показательные процессы над некоторыми приспешниками хунты. Но оставалась еще вторая половина, и кто из них был «оборотнем», а кто честным сотрудником знали лишь они сами.

Поди пойми, что делал конкретно этот «дядька Черномор» до прихода новых социалистов. И что у него на уме – тот еще вопрос.

– Сегодня день такой, наверное, – предположил переговорщик. – Все торопятся, спешат…

Миша снова вспомнил про худший день года.

– Ну да хватит лирики, – приняв серьезный тон, продолжил мужик. – Я командир Подольского отряда милиции специального назначения, лейтенант Гуляев Василий Дмитриевич. А там, – он ткнул пальцем в окно, – мой отряд. Насколько я понимаю, вы тоже из города уезжаете?

– Как видите.

– Подвезёте нас? Ну, хотя бы до черты города. А лучше куда-нибудь километров за пятьдесят. В идеале, конечно, до Подольска, но я понимаю, что на это рассчитывать сложно. Место, я смотрю, у вас есть.

Да очуметь! Спецназ подвезти просит. Мир съехал с катушек, теперь точно.

– Товарищ лейтенант, вопрос, конечно, не вполне к делу относится, но разве у вас не должно быть своего транспорта?

– Хм… Мы считали, что да. Но вот с час-полтора назад, выяснилось, что нет. Почему-то никто нас эвакуировать не стал… Вообще, это как бы наше внутреннее, и мы сами с этим разберемся… Так что решили, добрые люди? И, кстати, как звать-то вас?

– Миша… И это, Василий Дмитриевич, вы же понимаете, что если вы решите тут внутри применить силу, то вам этот автобус крайне дорого обойдется?

Лейтенант поднял бровь. Миша кивнул вглубь салона:

– Тот, который с гатлингом – Витек. Там дальше в плаще Ярик, тот еще отморозок, вон на перчатки его гляньте, головы мертвякам раскраивает на раз.

Лейтенант кивнул Витьку и Ярику, задержал взгляд на Маше. Та встретилась с ним взглядом, и нарочито медленно, так, чтобы наверняка заметил, убрала «беретту» в кобуру.

– Девочек не обижай, – понизив голос сказал Миша. – Они, знаешь, тоже не промах. Темненькая, вон, пол-ноги отрубила парню, которого Док на заднем сиденье лечит. Просто потому, что сказал что-то не то… А светленькую я сам боюсь.

– Слушай, не пугай. Моим парням сейчас не до романтики все равно. Вывезете из города куда-нибудь, где транспорт ходит, и разойдемся как приличные люди. Я обещаю. И за своих я ручаюсь. Все серьезные, дисциплина железная. Зараженных тоже нет.

– Ладно, грузитесь. Только быстрее. – Миша сомневался в правильности своего решения, но не бросать же пятьдесят живых людей на съедение мертвецам.

Лейтенант выскочил из автобуса, махнул рукой, что-то прокричал. Спецназ двинулся к автобусу сплоченным строем, и лишь у двери от квадрата стали отделяться безликие фигуры и по одному быстро входить в салон. Вся погрузка заняла от силы две минуты.

Последним в автобус вскочил лейтенант.

– Готово! – отрапортовал он, садясь на откидное место рядом с водительским сиденьем. – Едем?

– Поехали! – Миша воткнул передачу, и нажал на газ.

Мощный движок заурчал громче, и автобус медленно вырулил на Московскую.

* * *

Команда Гак-клуба расположилась в самом конце салона автобуса.

Маша сидела рядом с Витьком и мрачно вертела в руках пустой магазин. Идея брать с собой отряд милиции, или кто они там, ей совсем не нравилась. Но раз Миша решил, то пусть так и будет. Да и не оставлять же людей в этом рассаднике.