Текст книги "Правда об «Орловском инциденте»"

Автор книги: Клаус Нойманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Не, Степаныч. Давай стрелять в крайнем случае. А то набегут же сейчас…

– Как будто уже не набежали, – Степаныч кивнул на строителей.

– Набежали, конечно, но мало ли. Лучше ты прикрой.

– Угу. Услышите стрельбу, значит я прикрываю, – обиженно пробурчал Степаныч, и отошел назад.

Зато появился Док. Он спихнул одну из Яриковых сумок Катюше, и всем видом показывал готовность к бою. Ну и отлично, пускай со Степанычем прикрывает тылы.

Миша пару раз глубоко вдохнул, и быстрым шагом рванул вперед. Почти вровень с ним стартовали Ярик и Витёк. Пересекая площадку, буквально на десятке метров, они набрали скорость и врезались в тупо стоящую толпу мертвяков у ворот.

Удар тяжелой Мишиной туши отбросил первого мертвого на основную толпу, создавая свалку и без того неуклюжих зомби. Стоявший рядом мертвяк принял на себя мощный хук закованной в сталь руки. Голова мертвого дернулась, брызнула густая черная кровь из разбитого в кашу рта, раздался треск ломающихся шейных позвонков. Обмякшее тело рухнуло на землю.

Удар у Миши был поставлен еще в юности, и ввергал в прострацию не одного противника. А уж усиленный латными перчатками мог, наверное, убить и живого человека, не то, что мертвого.

Миша продолжал молотить руками, целясь в головы мертвяков, кроша челюсти, вбивая внутрь носы, проламывая тонкие височные кости. Медленные зомби не успевали ни атаковать его, ни даже схватить.

Боковым зрением Миша схватывал отдельные картинки адской мясорубки, устроенной его товарищами. Фонтан черной запекшейся крови и серых мозговых волокон, вырывающийся изнутри расколотой оранжевой каски. Тело, оторванное от земли мощным ударом Витьковой булавы снизу в челюсть. Руки Ярика, сворачивающие шею мертвого мужика в костюме. Мервяк, ломающий зубы об Витькову защиту, и получающий резкий удар локтем. Ярик, проламывающий голову лежащего зомби острым, закованным в железо, носком сапога. Витёк, добивающий булавами немногих еще дёргающихся мёртвых.

Бойня завершилась буквально за несколько минут. Тяжело дыша, Миша оглянулся. Они трое стояли посреди усеянной трупами площадки. Девочки, и Степаныч с Доком были почти рядом, а за ними, со стороны Покровской, медленно плелись мертвые.

Ворота были заперты несколькими витками ржавой цепи, и новеньким блестящим замком на них. На территории стройки, от здания к жилым контейнерам бежал мужик в спецовке и оранжевой каске. Бежал?!? Живой!

Юля, бросив чемоданчик полковника, помчалась к стройке, перескакивая через тела.

– Открывай быстро!!! – завопила она, подбежав к воротам, – Откры…

– Нэээээт!!! – заорал мужик, на бегу вытягивая руку ладонью вперед. – Нэээээ…

Но было уже поздно. Юля схватилась за металлические прутья ворот. По глазам ударила яркая вспышка. Раздался треск. Юлю отбросило на несколько метров назад. Она упала на асфальт и задымилась. В воздухе разлился аромат шашлыка.

– Ааааа! Нэ трогай! Элэктрычество! – прокричал строитель на бегу, и скрылся за стеной одного из контейнеров.

Миша поймал взгляд опешившего Витька. Он и сам не до конца понимал, как можно вот так тупо погибнуть от удара током, когда вокруг сотни агрессивных мертвецов. Действительно, бредовый день. Миша взглянул на Ярика. Тот открывал и закрывал рот, но произнести ничего не мог.

Позади Катюша подобрала чемоданчик полковника и направилась к ним. По её лицу катились слёзы. Док и Степаныч медленно отступали к воротам, держа дистанцию от приближающихся мертвых.

Строитель выскочил из-за контейнеров, и резво подбежал к воротам.

– Живыэ! Живыэ! – бормотал он, возясь с замком и разматывая цепи, – Заходитэ!

В приоткрытую створку ворот просочился Ярик, за ним Катюша. Витёк отодвинул створку вместе со строителем чуть дальше, расширяя проход, иначе бы застрял. Миша дождался, пока в ворота не зайдут Степаныч с Доком, и последним оказался на стройплощадке.

Мужик в спецовке заматывал цепью створки ворот, бормоча что-то с диким акцентом. Видно было, что он сильно расстроен.

– К забору нэ подходитэ! Я электрычество сэйчас включаэ. – сказал он, закрывая замок, и бегом рванул к контейнерам.

– Он тут совсем один что ли? – почесал голову Ярик.

Точнее, поскреб шлем железной перчаткой. Ругнулся, снял шлем, и осторожно, кончиками пальцев, поводил по затылку вверх-вниз.

– Да кто ж его знает? – ответил Миша. – Мне вот интересно, ключи от автобуса у него есть?

Из-за Юли Миша не сильно-то и расстроился. То есть, девчонка была не плохая, но дура, конечно. Такие могут проблем создать – не разгребешь.

А мертвяки с Покровской наконец-то дошли до ворот. Первый, схватившийся за прутья, отлетел назад дымясь так же, как и Юля. Вспыхнул второй. Остальные же толпились на площадке, но к воротам не приближались.

Только этого не хватало!

– Обратили внимание? – тихо спросил подошедший Док.

– Угу. Обратил. И это мне вообще не нравится, – мрачно ответил Миша.

– Ну… Надеюсь, бегать они не научатся, – то ли пошутил, то ли серьезно сказал Док. В этом плане его не поймёшь.

Кстати! Где там наши бегают?

– Ярик! Рация же у тебя?

Ярик кивнул.

– Свяжись с нашими, как там они.

– Окей. – Ярик снял с Дока сумку, выудил оттуда рацию, на что-то нажал, – Николай, прием! Слышите меня?

«Вот ты другого момента не мог найти!!!» – прохрипела рация, – «Ах ты ж ё…»

Два выстрела заглушили конец фразы, и передача оборвалась. Из динамика слышался лишь ровный шум.

Глава 6. Высотки

Ночь с 15 на 16 сентября 2012 г.

Сборы заняли больше времени, чем рассчитывал Владик. Сначала Маринка с её мамой упаковали всё, что можно, включая купальники, лыжные ботинки, и прочие неимоверно важные шмотки. Владик просто не уследил за ними, общаясь с Максимычем на кухне. Пришлось разочаровать женщин, сообщив, что в несколько заходов вывозить вещи крайне рискованно, а «по минимуму» означает «как можно меньше», а не весь гардероб плюс бабушкино наследство, как им могло показаться. Переупаковка тоже заняла немалое время, хотя Владик с присоединившимся Максимычем поторапливали собирающихся дам, как умели.

Из квартиры они вышли ближе к ночи, зато почти налегке. Две относительно небольшие сумки несла Маринка, еще одну – её мама. Владимир Максимович от переноски сумок отказался под предлогом необходимости держать руки свободными. Мало ли какие больные по коридорам шастают.

Владик всучил Максимычу одну из своих гантельных булав, чтобы охранял во всеоружии, а не только свободными руками. Сам же повесил гатлинг за спину, и накинул сверху плащ, снова превратившись в горбуна-киборга. Оставшуюся булаву не стал затыкать за пояс, а нёс в руке, логично рассудив, что уж ему ночью в полутёмных коридорах вопросов никто задавать не станет.

Идя по проспект-коридору к лифтовой, они почти никого не встретили. Лишь спугнули поддатую парочку, прилипшую к стене. В полумраке Витьку показалось, что одна из ног дамы покоилась на плече её спутника, но разглядывать подробности он счел бестактным. А вот Максимыч, не страдавший чрезмерной культурностью, громко сообщил в пространство, что нормальные люди сначала девушку домой приводят, а уж потом развлекают. Парочка, видимо вняв голосу Маринкиного папы, быстро, но неровно направилась куда-то вглубь одного из боковых коридоров.

На лифтовой площадке в ожидании стояли несколько человек. Толстая тётка без устали тыкала в светящуюся оранжевым кнопку вызова. Головой бы ещё постучала. Владик подавил в себе желание сказать ей, что нажимай – не нажимай, а лифт быстрей не приедет. Видел он таких, только дай повод, хай поднимет на все окрестности. А привлекать к себе внимание Владику сейчас было вовсе без надобности.

Подъехавший лифт был почти пуст. Ожидающие быстро загрузились в кабину. Необычно большим было лишь количество сумок, чемоданов, и прочего багажа. Будто все внезапно, на ночь глядя, собрались в отпуск. Впрочем, всё почти так и было. Единственное, чего не хватало – хорошего отпускного настроения. На лицах пассажиров лифта Владик видел угрюмость, сосредоточенность и страх.

Все ехали на парковки, на минус второй – третий. То, что надо. Цифры в окошке равномерно сменяли друг-друга, отмечая пройденные этажи.

Лифт остановился на девятом. Раздался мелодичный сигнал. В проем между расходящимися дверями лифта спиной вперед ввалился мальчик лет пяти-шести от роду, не больше, и упал на пол. Владик посмотрел наружу.

На лифтовой площадке шла жестокая драка. Стоящий в луже крови мужчина отбивался от наседающих мертвецов кулаками, локтями, коленями. Разлетающиеся в стороны тёмно-красные брызги, и глубокая рана на бедре показывали, что мужик уже не жилец. У его ног лежало тело женщины с разорванным горлом.

Мужчина то ли сдерживал натиск, то ли отвлекал на себя мертвяков.

– Спасите Сережу!!! – проорал он, не оборачиваясь, – Уезжайте!!!

Вслед за мальцом в лифт сунулся мертвяк. Владик рефлекторно с размаху врезал тому по кумполу, и оттолкнул обмякшее тело ногой. Максимыч, не растерявшись, и на удивление, молча, схватил малыша за шиворот и втащил вглубь кабины лифта.

– Вам же сумочки не нужны, – вроде как задавая вопрос, но на самом деле утвердительно сказала толстая тетка.

Владик заметил несколько сумок, аккуратно стоявших сбоку от лифтовых дверей.

– Жми кнопку, быстро! – крикнул Владик тётке.

– А ты кто такой… – начала было она, но осеклась.

Владик резким движением выставил вперед висевший за спиной гатлинг. Шесть черных стволов взглянули тётке прямо в широкую морду, неся открытую и предельно понятную угрозу. Тётка глотнула воздуха, и стала часто нажимать на кнопку минус второго. Двери лифта начали закрываться. Медленнее, чем хотелось бы.

– Еще раз, мразь, пасть откроешь, пристрелю как свинью, – медленно выдавил Владик. – Если поняла, кивни.

Почему именно как свинью, Владик и сам не понял. Просто это было первое достаточное оскорбительное сравнение, показавшееся ему подходящим для этой вот.

Тётка кивнула. В её глазах читались злоба и страх. Вот же скотина алчная. Владик не считал себя очень уж правильным человеком. Но как можно опуститься до кражи сумок у погибающих людей, у него в голове не укладывалось. И спиной к ней он поворачиваться точно не станет.

Двери закрылись, лифт двинулся вниз.

– Владик… Что это? – ошарашено спросила Тамара Георгиевна.

До Владика внезапно дошло, что нужно было пальнуть мужику в голову. Оказать последнюю услугу. Успел бы, пока двери закрывались. Но уже поздно пить боржоми. Не возвращаться же, в самом деле. Пацана, вон, вытащили, уже хорошо. Кстати…

– Максимыч, – несколько фамильярно обратился Владик к потенциальному тестю, – Что там с мальчиком?

Все обернулись к спасенному ребенку. Тот стоял, и пустыми глазами смотрел на дверь.

– Похоже, шок. Лучше пока не трогать. – сам себе ответил Владик. – Это, Тамара Георгиевна, мы видели зараженных. Они очень опасны. Но, на наше счастье, медленные. Что с парнишкой делать будем?

– Что-что? – ожил Максимыч. – Пускай с нами на даче поживет, пока тут все не уляжется. Потом, глядишь, родню какую найдём. Не в детдом же сдавать. Да и вам с Мариной пора бы уже о детях подумать.

Ну ни фига ж себе поворот событий! Нет, Владик осознавал, что нужно будет обзаводиться семьей и детьми. Но вот так резко становиться почтенным отцом семейства Владик пока не был готов. Ладно, доедем на дачу – разберемся.

А Маринкины родители уже, по ходу, обзавелись новым ребенком. Тамара Георгиевна, присев на корточки перед мальчиком, что-то ему рассказывала. Максимыч аккуратно похлопывал по плечу. И Маринка тоже сюсюкалась с ним рядом. Испортят же малого, если вокруг него постоянно будут прыгать, и муси-пуси всякие устраивать. Хотя, ладно. Сегодня можно. Вечер у пацана тяжелый выдался, родителей потерял, как-никак.

Лифт остановился. Снова прозвенел сигнал, и двери раскрылись. На втором парковочном было относительно малолюдно и спокойно. У немногих автомобилей шли сборы и погрузка.

Владик дождался пока выйдут их попутчики, включая ту мерзкую тётку. Если уж он что-то решал, то выполнял свои решения неукоснительно, не важно, говорил он о них кому-нибудь или нет.

– Где там твоя машинка, Марин?

– Тут, рядом.

Она пошла между рядами машин, показывая дорогу. За ней быстрым шагом двигались потенциальные теща с тестем. Максимыч на одной руке нёс обнявшего его за шею молчаливого пацана. Владик шел замыкающим с гатлингом наперевес. Закидывать его назад, за спину, было не с руки. Плащ мешался. Всё равно ж снимать придется, в машину с ТГ через плечо просто не влезешь.

Старенькая, но ухоженная «Победа III» стояла там, где ей и положено. Максимыч, все еще держа на руках ребенка, открыл двери. Закинув сумки в багажник, женщины заняли заднее сиденье. Максимыч передал им мальчика, а сам сел за руль, и завел мотор.

– Подождите минутку!

Отойдя за машину, Владик сбросил мешающий плащ, тоже кинул его в багажник, и наконец-то снял гатлинг. До чего ж громоздкая штука. Но она и не предназначена для переноски на плечах. Их ведь на бронемашины устанавливают, наверное.

Владик сел на пассажирское сиденье рядом с Максимычем, поставив гатлинг между ног стволами вверх. Аккуратно положил под ноги гантельную булаву. Выдохнул.

– Владимир Максимович, поехали.

– Ага! Куда ехать-то???

– А, тут рядом. За Оптухой. В общем, покажу.

Максимыч угукнул, аккуратно вырулил на дорожку, и медленно покатил к спиральному выезду наверх.

Внезапно резкий звук заставил их вздрогнуть. Максимыч ударил по тормозам. Победа остановилась, клюнув тяжелым носом. Владика бросило было вперед, но ремень придержал его тушу.

Через пару секунд Владик понял, что это был за звук. Детский плач. Малыша, наконец «прорвало». Он ревел во всю мощь своих лёгких. Владик услышал, как Маринка с Тамарой Георгиевной захлопотали над пацаном, начали что-то ему говорить, вытирать сопли, и всё такое, что там обычно с детьми делают.

Максимыч оглянулся назад, покачал головой, завел машину, и продолжил прерванный путь.

Да уж, веселая намечается поездочка.

* * *

Чтобы понять, какой на самом деле является женщина, стоит посмотреть на её маму. Эту идею Коля подхватил от одного своего не очень близкого знакомого. Тот, определенно, знал, о чем говорил, так как будучи примерно одного с Колей возраста, состоял уже в четвертом браке.

Мама Оли выглядела очень неплохо для своих пятидесяти плюс-минус. Она сохранила хорошую фигуру, выглядела весьма ухоженной, а тонкие морщинки, расходящиеся из уголков глаз, выдавали в ней улыбчивого человека из тех, к которым сразу проникаешься симпатией.

Одеты Олины старики были как раз для «уличной активности»: джинсы, ветровки, кроссовки. Интеллигенты, но, похоже, с опытом. Не оторванные от реальности. Впрочем, после диктатуры почти не осталось плохо приспособленной к жизни интеллигенции.

Они явно во всём доверяли своей дочери, или имели хороший источник информации о том, что творится в городе. Когда Коля с девочками зашел в квартиру, Олины родители были уже собраны. Две небольшие сумки и штук пять клюшек для гольфа аккуратно стояли в коридоре.

Закончив обниматься с родителями, Оля быстренько представила всех друг другу. Родители попросили называть их просто Олегом и Настей. Ольга Олеговна??? Что-то они с именами явно намудрили по молодости.

На формальности не было времени. Разговор был предельно кратким и конкретным. Коля объяснил, что оставаться в городе крайне рискованно, но у них есть шанс успеть на последний рейс из Орла, если поторопиться. Нет, не общественным транспортом. Их друзья с автобусом ждут неподалеку. Едем недалеко, в деревню, переждать эпидемию. До автобуса передвигаемся как можно быстрее и тише, так как внутри высоток сейчас опаснее всего.

Внешний вид? А что не так? А, ну да, кольчуги. Обычный функционализм. Металл просто так не прокусишь. Нет, с собой запасных, к сожалению, нет. Так что, им лучше держаться чуть позади. И если все готовы, то пора идти.

Пропустив вперед Машу, Коля вышел из квартиры. Дождался пока выйдут Оля и её родители, запрут дверь. Коридор был так же темен и пуст, как и пятнадцать минут назад. Быстрым шагом они дошли до неширокого прохода, соединяющего жилой коридор с проспект-коридором.

У прохода Маша остановилась. Обернувшись, приложила палец к губам, потом вытянула руки вперед, скорчила рожу и покачалась влево-вправо, изображая мертвецов. Несмотря на серьезность ситуации, Коля заулыбался. Подойдя к проходу, он заглянул за угол.

В тусклом свете лампочек, посреди прохода кучковались человек десять зомби. Большая часть была занята поеданием лежащего на полу тела. Трое флегматично стояли, пялясь на стены, как будто там было на что смотреть. Когда хоть набежать успели? Ничего же не было слышно.

Маша осторожно вытянула «беретту» из набедренной кобуры. Коля придержал её руку, и показал пальцем на уходящий вдаль, плохо освещенный коридор. Проходы, соединяющие коридор жилой зоны с проспект-коридором были расположены через каждые двадцать метров. Смысла вступать в драку не было никакого. Маша пожала плечами, кивнула, но пистолет убирать не стала.

Коля, обернувшись назад, жестом показал вдаль коридора, и приложил палец к губам. Оля с родителями синхронно кивнули. Все трое одновременно, будто заранее репетировали. Коля зачарованно кивнул в ответ, потом потряс головой, и снова махнул рукой, призывая следовать за собой.

Он успел сделать буквально несколько шагов, только-только миновал проход, как внезапно раздались треск и шипение, особенно громкое в мертвенной тишине коридора. Прокашлявшись, рация хрипло заговорила человеческим голосом: «Николай, прием! Слышите меня?»

– Вот ты другого момента не мог найти!!! – психанув, заорал в рацию Коля. Соблюдать тишину уже не имело смысла, мертвяки их наверняка заметили.

Из распахнувшейся рядом двери одной из квартир тоже повалили мёртвые.

– Ах ты ж ё… – начал ругаться Коля, отступая.

Продолжение фразы заглушили два прогремевших почти одновременно выстрела. Это «включилась» Маша. Двое мёртвых рухнули в проходе.

На плечи Коле опустились тяжелые руки, обдало резким запахом тухлятины, и чего-то кислого. Мертвец из квартиры тянулся к его шее открытой вонючей окровавленной пастью. Ну уж нет! Уронив рацию, отработанным приемом Коля перехватил его руку, вырвался из захвата. Продолжая движение, почти развернул мертвяка, и резким ударом под колено сбил его с ног. Сорвал с пояса булаву, и со всего размаху опустил её на затылок мертвому мужику. С треском и влажным чавканьем череп раскололся, брызги черного и серого разлетелись в стороны. Мужик ткнулся мордой в пол и затих.

– Назад!!! – услышал Коля Машин крик.

Коля попятился назад, не выпуская из виду наступающую семейку мертвяков. Отойдя на пару шагов, развернулся, и, прихрамывая, быстро пробежал назад, за спиной Маши, хладнокровно державшей на прицеле мертвых из прохода. Раздался женский вскрик.

Прихрамывая??? Коля взглянул вниз. Его прошиб холодный пот, сердце будто ухнуло вниз, булава выпала из враз ослабевших пальцев. Коля тонко застонал. На левой ноге, вцепившись в икру зубами, висел совсем маленький, год-полтора, мёртвый ребенок.

Всё, блин, приехали!

* * *

Лёха зарулил на второй подземный уровень Карачевской высотки. На парковке пустовала примерно половина мест. Впрочем, тут всегда было так.

Карачевская высотка располагалась на пересечении Комсомольской улицы и Карачевского же шоссе, отчего и получила такое название. Она была недостаточно старой, чтобы хвастаться архитектурными изысками и выдающимся стилем, но в то же время недостаточно современной, чтобы привлекать жителей дизайнерскими и инженерными новинками. Зато цены на квартиры в Карачевке были ниже средних по городу. И это было решающим фактором для студентов, традиционно искавших самое недорогое жилье.

Лёха вышел из УАЗика, вытащил из кабины «моссберг», прикрыл полой плаща, и запер дверь. Парковка была почти безлюдна, лишь неподалеку от лифтов группа то ли студентов, то ли подрастающих воннаби-гангстеров, а может и то и другое вместе взятое, метелила ногами лежащее на земле тело. Судя по издаваемому телом стону, это был мертвяк.

– Пацаны, им в голову надо, чтобы совсем прикончить, – поделился Лёха приобретенным опытом, проходя мимо.

– Не учим, дядя! – нагло ответил один из юнцов, отрываясь от ритмичной работы ногами. Возможно, он бы и хотел еще что-то добавить, но взгляд его внезапно забегал, и пацан заткнулся.

Опаньки! Лёха поправил «моссберг», дабы дуло не слишком выпирало из-под плаща, ухмыльнулся, и вызвал лифт.

Леночка снимала двушку на первом этаже второго уровня – наименее престижном, и, потому, наиболее дешевом. Естественно, квартиру она снимала не одна, а с двумя такими же студентками. Лёха не очень представлял, как они там втроем уживались, да его это и не очень интересовало. Главное, что когда он приезжал к Леночке, её подруг дома не было.

Он вышел из лифта, прошел знакомым маршрутом по гудящим коридорам уровня, и нажал на кнопку звонка у потрепанной металлической двери. Тишина. Лёха нажал еще раз, и держал, пока за дверью сквозь трель не послышался нежный девичий голосок, нещадно матерившийся в адрес неких неизвестных Лёхе алкоголиков.

Дверь резко распахнулась.

– Чё надо?! – излишне громко спросило у Лёхи заспанное, взлохмаченное, но, несмотря на это довольно привлекательное юное существо, одетое в одну лишь футболку.

– Доброй ночи, – ответил Лёха. – Я извиняюсь, что поздно, но мне очень нужно поговорить с Леной.

– Лена спит! – существо попыталось закрыть дверь.

Лёха выставил вперед руку, дверь уперлась в его ладонь, и не сдвинулась больше ни на миллиметр, как ни упиралась и ни пыхтела взлохмаченная девчонка.

– Лап, я знаю, что Лена спит, – держа дверь, объяснил Лёха, – но это очень важно. Из-за пустяков я бы в такое время не заявился. Разбуди её, пожалуйста.

Давление на дверь ослабло.

– Ну хорошо, – буркнуло существо, – Только дай дверь закрою. Я тебя не знаю.

– Ладно. – Лёха сделал шаг назад.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Лёха огляделся. Коридор был мрачен и почти пуст. Очередной бухой вусмерть студиозус, держась за стену, двигался в одному ему известном направлении. Со стороны проспект-коридора доносились звуки никогда не прекращающейся здесь пьянки.

Бизнес на первых уровнях Карачевки был естественно ориентирован на студентов, поэтому торговые помещения вдоль проспект-коридора занимали машинописные и копировальные бюро, торговцы книгами и канцтоварами, перемежающиеся через одного с дешевыми столовыми, и круглосуточными не менее дешевыми питейно-развлекательными заведениями.

Как подрастающее поколение умудрялось учиться в атмосфере вечного веселья, Лёха не знал, но Леночка не производила впечатления тупой девицы, и, вроде, нормально сдавала свои сессии. Впрочем, её учебные дела Лёху тоже мало интересовали.

В квартире послышались шаги, звук отпираемого замка.

– Привет! – сказала Леночка, открывая дверь – Ты чего так поздно?

– Привет, Лен! – входя, ответил Лёха. – Что делаешь? Поехали со мной на дачу.

– Ты с ума сошел? Ночь на дворе!

– Ну и отлично. Дороги свободные. Все равно, тебе завтра в школу не идти.

– Ну-у… – протянула Леночка. – А что там делать?

– Придумаем что-нибудь. Типа шашлыка.

– А твоя? Вдруг приедет?

– Хрена там кто приедет, Лен. Мы разошлись. Теперь уже совсем.

– Круто. Подождешь минут десять, я пока оденусь? Там на кухне кофе есть. В общем, сам всё знаешь.

– Угу.

Лёха снова убедился, что Леночка – хороший вариант. Молоденькая, веселая, легкая на подъем. А глазки у неё загорелись, когда услышала, что Лёха разошелся со своей. Значит действительно в нём заинтересована. И тоже, наверное, какой-то бабский хитрый план у неё есть.

Лёха пил дешевый растворимый кофе, поглядывая на часы. Несмотря на то, что по дороге он встретил немного мертвых, и спокойно добрался до Леночки, он торопился покинуть город.

Леночка зашла на кухню через пару минут, кофе не успел кончиться. Она успела не только одеться, но и подкраситься, и выглядела свежей и отдохнувшей, а не как человек, которого подняли с постели десять минут назад.

– Поехали?

– Поехали. – Лёха встал, поправил норовивший выскочить «моссберг». Заметил испуганный взгляд Леночки. – Не обращай внимания, в городе что-то неспокойно.

– Опять переворот? – Леночка была слишком молода, чтобы принимать участие в перипетиях 2004-го, но, видимо, что-то помнила из тех событий.

– Ну… Что-то в этом роде. – Лёха решил оставить подробности на потом. – Авто ждет, мадам!

– Вы хотели сказать «мадемуазель», – включилась в игру Леночка.

– Ага. Авто ждет, мадемуазель!

* * *

Неожиданный треск рации заставил Машу вздрогнуть. Она заметила, как стоявшие мёртвые дернулись в их сторону, привлеченные звуком. Рука с «береттой» рефлекторно приняла исходную позицию для стрельбы. На выдохе Маша спустила курок, и почти сразу же – еще раз. Два мертвеца с простреленными головами рухнули на пол. Краем глаза заметила атакующих Колю мертвых в жилом коридоре.

– Назад!!! – крикнула Маша своим спутникам.

Находясь прямо на перекрестке прохода и жилого коридора, теоретически, она могла вести бой на три стороны. На практике, с той стороны, откуда они пришли, угроз не ожидалось, поэтому схема намечающегося боя была еще проще.

Пропустив отступившего Колю, Маша сделала пару шагов назад, оказавшись в середине перекрестка. Вытащила второй пистолет. Опустила голову, глубоко вдохнула. Вскинула руки, и на выдохе спустила курки обеих «беретт». Мертвая женщина в ночной рубашке завалилась на спину. В её голове точно посередине лба образовались два небольших почти черных отверстия.

Маша вдохнула. «Включилась» в боевой режим, когда разум уступает место выработанным рефлексам, а все рефлексы подчинены лишь одной цели – уничтожить противника и выжить. На выдохе выстрелила с левой руки в проход, прикончив третьего из стоящих мертвых. Остальные только начали отрываться от своей трапезы, давая время заняться оставшимися в жилом коридоре. С такой скоростью у мертвецов не было шансов. Мишени в тире у Игоря двигались намного быстрее.

Выдох. Два мертвых подростка, получив по пуле в голову, опрокинулись на лежащие тела отца и матери. Маша повернулась в сторону прохода. На выдохе дважды выстрелила. Двое ближайших мертвых рухнули на пол. Остальные четверо замешкались, спотыкаясь о трупы под ногами. Выдох. Спустить курок правой, потом левой. Два падающих тела. Выдох. Снова выстрел с правой, потом с левой. Заваливаются последние двое.

– Что вы тут… – раздался звук вместе со скрипом открывающейся двери.

Рефлексы оказались быстрее разума. Тело сделало пол-оборота. Выдох. Выстрел с правой. Голова пожилой женщины дернулась, её отбросило внутрь квартиры. В полуоткрытую дверь, в ярком свете плафона в квартире, остались видны лишь ноги в домашних тапочках, и кровь с серыми волокнами, стекающая по висящей на стене одежде.

Маша вскрикнула. Всё как тогда. В прошлый раз.

Она отрабатывала круговой бой. Мишени выезжали в статистически наиболее вероятной последовательности, но с возможными отклонениями, добавляя к отработанным схемам умение изменять и комбинировать их «на ходу», рефлекторно, без участия разума. Она стреляла с двух рук, включившись в рваный ритм, рожденный не музыкой, а статистикой наиболее вероятных отклонений. Выезжающие мишени, мерцающий свет, полыхающие вспышки – всё было частью её смертельного, неровного, но от этого не менее красивого танца мастера ган-каты. И открывающаяся дверь стала точно такой же частью окружающей её обстановки, как нападающие мишени. Рефлекторно отреагировав, она послала пулю в голову входящего темного силуэта, развернулась, пальнула с двух рук в грудь приблизившейся мишени. Выдох. Почти сразу же выстрел следующей мишени в голову.

Открывающаяся дверь!!! Только развернувшись снова, Маша осознала, что открывающаяся дверь не являлась частью тренировки. Она в один прыжок пересекла полкомнаты, ударила по красной кнопке, останавливающей тренировку. Зажегся яркий свет, отключился звук, мишени уехали в свои ниши. На пороге комнаты лежал Игорь. Маленькое темно-красное, идеально круглое отверстие зияло в его переносице. Пустые глаза смотрели в потолок. Под головой расплывалось пятно крови.

Маша выронила пистолеты и закрыла лицо руками. Всё как в прошлый раз! Так не должно было случиться. Ни тогда, ни сейчас.

Маша расплакалась. Она вспомнила. Она – убийца.

* * *

Ребенок затих. Не совсем заткнулся, но хотя бы перестал орать, и стоит отдать ему должное, сделал это довольно быстро. В общем, молодец, ведет себя по-мужски.

Они успели лишь въехать на первый подземный, и сейчас Максимыч аккуратно пробирался сквозь пустой лабиринт проездов с односторонним движением, перекрестков, ответвлений, и автобусных остановок. Ему виднее, конечно, он тут постоянно ездит. Владик неоднократно умудрялся здесь заблудиться, и наматывать круги, проходя несколько раз одним и тем же маршрутом.

Сейчас перед ними шел новенький ярко-красный семьсот двенадцатый «Москвич», который хозяева уже умудрились «украсить» шторками с кистями под задним стеклом, ярко-красными же дисками и брызговиками. У некоторых людей очень особенное понятие красоты. Сам Владик предпочитал вообще ничего не менять во внешнем виде автомобиля. И в технической части тоже. То, что работает, трогать не надо. Проходи техобслуживание регулярно, и всё.

У выезда из высотки мигали огнями машины милиции и «скорой». «Москвич» остановился около милицейской «Победы». Толстый мужик в форме оторвал задницу от крыла, и наклонился над окошком «Москвича». Переговорил о чем-то, кивнул, взглянул в их сторону, и постучал по крыше «Москвича». Проезжай, мол.

Максимыч медленно рулил к выезду, расцвеченному всполохами мигалок. Владик внезапно вспомнил, что оставил плащ в багажнике, и почувствовал, что зря он это сделал. Он взглянул на Максимыча. Обернулся к Маринке с Тамарой Георгиевной и пацаном. О!

– Слышь, Серый, шапочка нужна? – спросил он у мальца.

Малыш поднял на него заплаканные непонимающие глаза.

– Я возьму ненадолго. – Владик быстро, но довольно осторожно снял панамку с удивленного мальчика, и повесил её на торчащие между ног стволы ТГ.

– Владик! – раздался сзади укоряющий Маринкин возглас.

– Я знаю, Марин. Я потом три шапки ему куплю: на зиму, на лето, и на осень… Ладно, хрен с ним, четыре! И на весну.

– Владик!!! – Маринка звучала всё более осуждающе.

– Что не так? – Владик намеки не понимал вообще, да и не та ситуация, чтобы в угадайки эти бабские играть.

– Ну тут же ребенок! А ты что говоришь?

– А, б… – Владик осекся, и хлопнул себя по лбу.

Максимыч тем временем затормозил, повинуясь взмаху жезла. Толстый милиционер с лейтенантскими погонами наклонился над окном, заглянул в салон. Максимыч открыл дверь.