Текст книги "Люди ищут забытое царство (Рассказы об археологических открытиях)"

Автор книги: Клара Моисеева

Соавторы: Борис Кыштымов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

А вы спросите, что за мера кафч? Чтобы узнать это, тоже ушло много времени. Учёный узнал, что величина кафча в Согде в начале VIII века может быть установлена лишь приблизительно, потому что данные арабских источников очень разноречивы. Он обращается к другим хозяйственным текстам, которые говорят о поступлении вина и пшеницы. И он видит, что количество продуктов, доставленных одним лицом, не превышает пяти кафчей. На этом основании можно предположить, что один кафч составляет около 8 килограммов зерна или 10 литров вина (предполагается, что ноша одного человека не превышает 40–50 килограммов). Придя к такому выводу, переводчик сличает эти цифры с тем, что ему известно о хорезмийских мерах, и он видит, что его догадки близки к истине.

А что же мы узнали из этих нескольких строк? Мы узнали, что за аренду трёх мельниц в течение одного года Махйан должен был отдать князю Деваштичу свыше трёх с половиной тонн муки.

Вы можете сказать, что это не так важно. Какое имеет значение, сколько муки получил князь Деваштич от арендатора трёх мельниц? Но учёный ответит вам, что всё это очень важно. Повествуя о таких незначительных вещах, историк раскрывает нам картину устройства хозяйства. Такой документ помогает узнать подробности об экономике древнего царства, говорит о взаимоотношениях феодала с земледельцами и ремесленниками.

Каждый документ помогает дополнить находки археологов.

И рядом с росписями, рядом с найденными вещами, рядом с сожжёнными домами короткие строки звучат ещё более убедительно.

А всё вместе создаёт страницу древней истории.

«…И взял один яхонт…»

Документ за номером В-9 на коже. На лицевой стороне его тщательно и красиво написано письмо от рустского государя Афаруна «…господину, государю любимому, почитаемому…».

Афарун послал почитаемому господину людей и просит поскорее отослать их обратно. И ещё он пишет: «…А что касается того осла, которого нельзя доставить, то ты его отправь на крепкой лошади…»

А на оборотной стороне этого письма восемь строк другого письма – запись о продаже шести яхонтов. Вот как выглядит это письмо:

«И взял один яхонт, прокалённый в сере… Куртшиш, и один – Турак, и один – начальник конюшни, и один – Фтарч, и один – Ерак, и один – Фратанч. Каждый яхонт – за 80 драхм, всего 480 драхм».

В комментариях В. А. Лившиц пишет:

«О поверьях, связанных с драгоценными камнями у согдийцев, свидетельствуют как арабские, так и собственно согдийские источники. Аль-Бируни пишет: „Согдийцы питают фанатическую веру в изделия из драгоценных камней и в цвета, получающиеся при их шлифовке.

В книге, составленной одним согдийским магом и называемой… говорится, что камень, который оставляет жёлтый след при шлифовке, оберегает от неприятностей и радует сердце; красный даёт успех в делах; цвет порея вызывает волнение, беспокойство, любовь; чёрный отравляет, и его избегают…“».

Как и во многих областях, яхонтом в Согде именовали, по-видимому, целую группу драгоценных и полудрагоценных камней. Аль-Бируни говорит о красных, жёлтых, шафранно-жёлтых и других яхонтах, подробно описывает их свойства и поверья, связанные с ними.

В документе В-9 речь идёт о камнях довольно высокого качества: на это указывает стоимость одного яхонта – 80 драхм. (О реальной величине этой суммы можно судить прежде всего по немногим конкретным данным мугских документов, характеризующим курс согдийской драхмы этого времени. Так, в документе А-5 говорится о покупке коровы за 11 драхм; лошадь стоила 200 драхм).

Автор перевода даёт ещё много обстоятельных объяснений, которые помогают историку лучше понять документ и как бы прочесть то, что находится за пределами этих восьми строк. Разобрав каждое слово и смысл каждой фразы, он вникает в суть происхождения слов и приводит параллели на арабском, персидском, парфянском языках.

Перед нами восемь строк. Коротенькая запись. А сколько важных и интересных сведений она дала нам, когда востоковед составил подробный комментарий!

Мы узнали, какие драгоценные камни любили согдийцы, какие поверья были связаны с ношением драгоценных камней.

Мы узнали методы обработки яхонтов и какие камни назывались яхонтами.

Наконец мы узнали, как дорого они стоили, и, следовательно, смогли сделать вывод, что этими драгоценностями владели только очень богатые люди.

Документы особенно много говорят тогда, когда они читаются рядом с находками.

Эта коротенькая запись о продаже шести яхонтов особенно привлекательна, потому что фрески сохранили нам множество изображений людей в богатых одеждах с драгоценными украшениями. Учёные увидели изображение за двадцать лет до того, как был прочитан этот документ.

Но как ожили эти картины, как засверкали рядом со скупыми строками согдийского купца и рядом с превосходными строками великого хорезмийского учёного аль-Бируни!

Взгляните снова на строки, оставленные нам гонцом Деваштича:

«…господину, государю, великому оплоту…»

И если после этого вы посмотрите на превосходное серебряное блюдо, на котором искусный чеканщик сделал барельеф, изображающий крепость, в дыму пожарища и воинов, повешенных вниз головой, перед вами живо встанут события тех дней, которые арабский летописец ат-Табари увековечил в скупых строках.

Он рассказал лишь о том, как был обманут князь Деваштич, который поверил арабскому наместнику Саиду ал-Хараши, пообещавшему самаркандскому государю свободу, если он сдаст свою крепость.

Ат-Табари приводит строки другого арабского летописца, ал-Мадаини, который писал о том, как Деваштич долго не соглашался сдать крепость. Как он просил пощады для своих людей и как, получив обещание от арабского наместника, сдался, был милостиво принят, обласкан, обнадёжен, а затем вероломно был распят на древней могиле.

Развалины Пенджикента с его очень интересной и своеобразной архитектурой, с остатками водопровода, с улицами ремесленников и прочитанные востоковедами документы – всё, вместе взятое, позволило учёным снова найти забытое царство и ощутить дыхание жизни древней Согдианы.

Архитектор на развалинах

ы спросите: для чего нужен архитектор на развалинах? Ведь не станут же восстанавливать этот древний город, построенный когда-то из такого непрочного материала, как плиты из лёсса. Архитектор нужен для того, чтобы изучить этот город, чтобы понять искусство строителей и зодчих, чтобы узнать, как благоустроены были дома в древности, и ещё для того, чтобы прочесть эту глиняную летопись, таящую так много загадок.

На протяжении долгих лет архитектор В. Л. Воронина выезжала с археологической экспедицией на раскопки.

Она вместе с археологами раскрывала погребённые под толщей земли помещения. Тщательно вымеряла каждую стену, каждый проём, каждую арку. И с величайшим вниманием изучались все те остатки строительного материала, которые удалось подобрать среди руин.

Вместе с археологами она стала свидетельницей трагедии Пенджикента, когда увидела остатки обугленных деревянных колонн, куски обугленных фризов, деревянных статуй, стоящих в нишах, причудливо вырезанных деревянных карнизов.

Как ни странно, но именно пожар помог архитектору сделать реконструкцию древних сооружений. Вы спросите: каким образом? Ей помогли обугленные куски дерева, избежавшие тления.

Архитектор-историк отлично знает, как строили в те далёкие времена, какими пользовались материалами, каким способом достигали необычайной прочности и гармонии. Эта красота понятна не только специалисту архитектору, но и каждому человеку, который с интересом посмотрит на остатки древнего сооружения и попытается мысленно дорисовать его и увидеть его таким, каким оно было до разрушения.

Но архитектору стало уже привычным мысленно дорисовывать эти руины.

И это знание истории и тщательное изучение каждой находки позволило ей воссоздать и жилище князя с просторным айваном, украшенным резными колоннами, карнизами и фризами. Она смогла воссоздать на куске ватмана древнюю крепость и храм.

Рабочий день архитектора на раскопках полон нескончаемых забот и волнений. Ведь дело не только в том, чтобы обмерить высоту стен и сводчатых потолков. Для того чтобы сделать реконструкцию, нужно сохранить каждую деталь, которая случайно уцелела под толщей земли.

И вот, когда была найдена первая обугленная колонна, когда упаковывали в вату и укладывали в ящики каждый кусок уголька, архитектор вдруг обратила внимание на то, что некоторые кусочки угля как бы отшлифованы, имеют какие-то закругления. И она стала складывать мозаику, не ведая, какой она будет выглядеть.

С величайшим терпением она очищала обугленные остатки дерева, заливала их парафином, чтобы не рассыпались хрупкие обломки чего-то пока ещё непонятного.

Но когда парафин сковал воедино уже готовые рассыпаться угольки, архитектор увидела обломок деревянной капители, на которой были вырезаны кисти винограда с листьями.

Теперь уже надо было закрепить это дерево воском и смолами. Когда дерево было пропитано смолами, которые сделали его таким же крепким, каким оно было до пожара, и когда были склеены все обугленные кусочки, этот обломок капители, хранящийся теперь в Эрмитаже, уже говорит каждому, кто смотрит на него, об искусстве резчика.

Точно так же были собраны обуглившиеся наличники арки дверного проёма, куски деревянной плахи с резным орнаментом. Но самым удивительным были деревянные скульптуры.

Деревянные статуи танцовщиц, которые когда-то украшали просторные залы княжеского дворца, поразительно хороши.

Было невероятно трудно собрать воедино куски обугленного дерева, чтобы воссоздать статую изящной танцовщицы, украшенную амулетами, бусами, в одежде из тонкой, прозрачной ткани.

Сохранилась вычурная причёска с украшениями, хорошо виден стройный стан, но лицо уничтожено огнём, его нет.

Письменные источники тех далёких дней сообщают о громкой славе, которой пользовались среднеазиатские танцовщицы далеко за пределами своей страны. Они чем-то напоминают скульптуры Северной Индии. Однако учёные утверждают, что скульптуры пенджикентских танцовщиц, так же как и остальное резное дерево, являются произведениями местных художников. Может быть, не случайно лучшие современные резчики по дереву в Таджикистане происходят из местности, расположенной по соседству с Пенджикентом, которая называется Ура-Тюбе.

Архитектор В. Л. Воронина за годы работы в археологической экспедиции Пенджикента создала бесценные страницы истории архитектуры древней Согдианы. И сейчас, глядя на крепости, дворцы и храмы, воскресшие на бумаге и в то же время обогатившие историю, мы можем ещё лучше нарисовать себе картину жизни этого древнего царства.

Согдийские монеты

чём могут рассказать медные монеты? О многом! Прежде всего это самый ценный материал для историков, которые хотят определить время. Дело в том, что многие находки долго не открывают тайны своего времени. И в Пенджикенте было так, что раскрытые археологами помещения с большим количеством вещей не могли всё же рассказать о времени гибели этого города, хотя видно было, что погиб он при трагических обстоятельствах, сожжённый врагами.

Сотни монет, найденных среди руин, на очищенных от слоя заносов дорогах, среди развалин храмов и дворцов, помогли учёным датировать события далёкого времени.

В этом большая заслуга О. И. Смирновой, положившей начало изучению согдийских монет.

Самых разнообразных. Здесь и согдийские – круглые, с квадратным отверстием. Когда вы смотрите на них, вам так и кажется, что они только что сняты с верёвочки, на которую были нанизаны. Вы словно видите их в руке юноши или старика, идущих на базар за покупками.

Тут и монеты, сделанные значительно раньше того времени, когда были построены улицы Пенджикента, и принадлежащие разным царям.

Большая коллекция монет, найденных среди руин древнего Пенджикента, рассказала учёным о многих сторонах жизни страны на протяжении двух столетий. Изучая монеты, удалось установить ранее неизвестные имена правителей и правительниц Пенджикентского княжества и Самарканда. Об этом рассказали надписи на монетах.

Найденные на раскопках арабские монеты рассказали о приходе арабов.

Многие монеты говорят не только о торговых связях. Они раскрывают экономику страны, рассказывая нам о том, что давно прошло время, когда люди обменивались товарами и за те вещи, которые они хотели приобрести, отдавали взамен то, что было у них для этого приготовлено. Настало время, когда всё можно купить за деньги. И не обязательно пригнать верблюда и притащить целую корзину птицы для того, чтобы обменять всё это на резвого жеребца.

В одном из документов согдийского архива, найденного на горе Муг, сказано:

«…И выдал из этих денег (драхм) луку за лошадь – двести драхм. Кожманаку – тридцать две, Махру – двенадцать, Вану за пастьбу скота – шесть драхм, бухарцу – пять, кушанийцу – десять, составителю документов – восемь, палачу – пять… и государю Деваштичу за две драхмы шлем и за одну драхму башмаки… И главному лекарю – пятнадцать драхм…»

За всё платили деньгами – составителю документов, пастуху, палачу и лекарю. Всё можно было купить, за всё можно было уплатить. И эти деньги были действительны не только в городах Согдианы. Как свидетельствуют документы – они имели хождение и в других соседних царствах. Иначе почему же здесь упоминается житель Бухары, житель Кушании (нынешний район Катта-Курган)?

И в Согдиане нередко находили кушанские монеты.

Эти монеты рассказывали не только о торговых связях Кушании. Нередко они рассказывали учёным различные факты истории.

Так одна монета с изображением божества, сидящего на льве, с надписью «Нано», относится ко II веку нашей эры. Эта кушанская монета дала повод учёным представить себе трон сидящего на льве царя Хувишки. Лев как раз и был троном для кушанского царя II века. А какими были троны у различных царей? Какие символы власти они изображали?

Сотни монет, найденных среди руин древнего Пенджикента, рассказали историкам о том времени, когда древний город процветал, и о том времени, когда он погиб.

Археологи находили монеты почти в каждом помещении, в каждом завале. В большинстве случаев это были согдийские монеты VII–VIII веков. Самые ранние из них принадлежали царю Вахшуману (вторая половина VII века). Самые поздние из согдийских монет относятся к последнему согдийскому правителю Тургаку, сыну умершего в 737 году Гурека. Сотни согдийских монет и множество арабских – династии омейядов и династии аббасидов.

Все эти находки позволили нумизматам сделать вывод, что расцвет города приходится на VII и начало VIII веков нашей эры.

В моде золотые пояса

еперь мы уже совершенно уверены, что знаем, как выглядела одежда.

Мы знаем, что мужской костюм имел золотой пояс. И был ли то длинный кафтан из гладкого атласа или такой же кафтан из золототканой парчи – золотой пояс на талии был обязательным украшением. Но не подумайте, что эта мода служила только красоте и изяществу костюма, она прежде всего служила знатности. А золотой пояс был признаком знатности древних согдийцев. Об этом упоминается в летописях. Об этом говорят и фрески.

Живопись древнего Пенджикента сохранила до наших дней поразительную коллекцию согдийских костюмов.

Тут и богатая одежда царей, и превосходные кольчуги знатных воинов. Тут одежда танцовщицы, арфистки и простолюдинки. Вот перед нами узорчатые длинные кафтаны, перепоясанные золотыми поясами, – и мы уже знаем, что это владетели Пенджикентского княжества.

А вот стоят двое в скромных костюмах. Мужчина и женщина, возможно, иноземцы, из другой азиатской страны. На мужчине длинная просторная рубаха с длинными рукавами, собранными у кистей поперечными складками. Руки спрятаны в этих складках. Талия туго затянута поясом, и на нём висит сумочка. В руках у мужчины веер.

На женщине – узкое в талии и широкое внизу, собранное в мелкую складку платье, с расшитым лифом и расшитыми длинными манжетами.

В альбомах, составленных археологами и художниками, можно увидеть наряды молоденьких красавиц древней Согдианы и одежду пожилых женщин. Костюмы не могли сохраниться среди развалин под землёй. Однако учёные увидели их во всех красках не только потому, что о них рассказали росписи, но и потому, что время пощадило обрывки шёлковых и хлопчатых тканей, которые можно было увидеть почти такими же, какими их создали древние ткачи и шелкоделы.

Ещё на горе Муг были найдены девять видов шёлковых тканей. Синий шёлк с золотыми звёздами. Кусок золотисто-зелёного шёлка с кругами и перлами. Шёлковая ткань пурпурного цвета с орнаментом более тёмного тона. Светло-синий шёлк, почти голубой, с орнаментом такого же цвета. Тёмно-фисташковый шёлк с фрагментом, вытканным золотистыми нитками.

Обрывки ватного стёганого халата дали понять учёным, какой была одежда ремесленника и землепашца, а яркие красивые шелка, похожие на те шелка, которые были изображены на картинах, рассказали об одежде богатых людей. Теперь уже не трудно представить себе господина в парчовом халате, совершающего жертвоприношение. Мы уже лучше видим одежду царя в золотой короне. Ведь перед нами куски тканей, из которых так искусно шил одежду портной древней Согдианы. Мы даже видели ножницы, которыми он пользовался. Многообразные одежды, сохранившиеся на ярких картинах, рассказали о том, что портных было много, и самых разнообразных, возможно мужчин и женщин.

Мужчины шили кафтаны, а женщины делали изящные длинные платья с юбкой в складку, с узким лифом, обхватывающим тонкую талию красавицы, и расшитым воротом.

Костюм танцовщицы, которая словно плывёт в танце, приподняв руки в браслетах, с изящным поворотом головы, выглядит совсем иначе. Он явно сделан из тонкого шёлка и был дополнен амулетами и всевозможными украшениями. Он сильно пострадал. Перед нами только остатки некогда богатого наряда, но мы можем дополнить его мысленно. Это не трудно сделать, глядя на обугленную скульптуру танцовщицы.

Если бы понадобилось сделать театральную постановку из быта древней Согдианы, художнику по костюмам было бы легко воспроизвести всю одежду согдийцев, пользуясь альбомами учёных. Он смог бы заказать отличную кольчугу, сделанную когда-то из железных колец, он смог бы одеть музыкантшу в длинное нарядное платье и покрыть её голову с чёрными косами прозрачным покрывалом, а голые руки украсить браслетами.

Откуда же брали шелка? Их привозили из дальних стран или согдийцы сами умели ткать?

Известно, что ещё в VI веке нашей эры согдийские купцы вели торговлю шелками с Ираном.

Хроники сохранили сведения о том, что правители Персии боялись этих торговых связей, так как в это время в самом Иране хорошо развивалось шелководство и надо было бояться соперников. В это время согдийцы вели торговлю с Византией, им было удобно добираться туда через территорию Ирана.

Когда при Хосрове Ануширване, который правил Ираном в конце 60-х годов VI века, появился торговый караван из Согда во главе с купцом Манпахом, правитель Ирана долго не давал никакого ответа на торговые предложения согдийцев, а затем, закупив товары у согдийских купцов, публично сжёг шелка, желая тем показать, что Иран не нуждается в согдийском шёлке. Однако согдийские купцы не теряли надежды договориться с правителем Ирана. Они были настойчивы, но второй караван потерпел ещё большую неудачу. Согдийские купцы были отравлены.

Древние летописи рассказали учёным о том, что согдийские шелкоделы умели ткать такие красивые и добротные шелка, которые шли не только для согдийской знати, но и были предметом оживлённой торговли.

Короткие строки древних историков, дополненные находками археологов, нарисовали нам яркую картину.

Каким был царский трон?

ыл ли это князь Деваштич – правитель Пенджикента, был ли это царь из старинной легенды – каждый из них имел золотую корону и трон.

Это мы увидели на картине.

А вот каким был трон? Просто удобное кресло?

Нет.

Древние художники всячески изощрялись, чтобы угодить великому господину, которому были подвластны земли, воды, растения, животные и люди.

Когда учёным удаётся вдруг увидеть, что у многих народов сходны представления о величии и знатности и что даже художественные изображения тех или иных атрибутов власти имеют много общего, они стараются проследить эту закономерность и сделать какие-то обобщения.

Так случилось в 1960 году, когда во время раскопок одного помещения в древнем Пенджикенте была найдена обугленная деревянная плаха, на которой сохранилась очень интересная резьба.

На ней был изображён трон, имеющий форму сросшихся спинами двух фантастических рогатых львиноподобных животных с головами в профиль, обращёнными в противоположные стороны.

Здесь же сохранилась фигура сидящего на троне человека.

Тут вспомнили о терракотовой плитке, найденной в Пенджикенте за два года до этого, на которой изображён трон в виде фигуры животного.

Точно такие же изображения тронов в виде животных встречались и на росписях.

Учёные стали сопоставлять находки с описаниями, сохранившимися в хрониках.

В одной из хроник было написано о владетеле Кучи, который «сидит на диване, представляющем вид золотого льва». О владетеле Ань (Бухара) сообщалось, что его трон имел вид верблюда. Престол владетеля Бохань (Фергана) представлял собой золотого барана. О владетеле Цао (Кабул) говорится, что его престол представлял золотого коня.

Вот так, шаг за шагом, изучая находки и древние летописи, учёные разгадывают непонятное и таинственное.

О троне, подаренном Рустаму[2]2
  Герой согдийской легенды.


[Закрыть] Кейкаусом, в старинной легенде говорится, что это был «бирюзовый трон (тахт) в виде барана». В другом месте при описании траурных церемоний по поводу смерти Сухраба[3]3
  Герой согдийской легенды.


[Закрыть] говорится, что среди других предметов в огонь был брошен

 
«трон (тахт) на ножках
(в виде) золотого леопарда».
 

Об этом писал великий поэт Фирдоуси в своей поэме «Шахнамэ».

Эта поэма была написана более двухсот лет спустя после гибели древнего Пенджикента. И тогда великий поэт, посвятивший свои произведения богатой истории Средней Азии, упомянул об этом, считая, что это придаёт величие и доказывает богатство и знатность правителя.

А сейчас учёные, собрав все данные воедино, могут представить себе, как богаты были среднеазиатские правители.

Цари могли себе позволить делать такие драгоценные вещи из золота и серебра.

К тому же они имели превосходных художников, которым не трудно было осуществить столь сложные замыслы – сделать из драгоценного металла трон в виде животного, символизирующего богатство и силу.