Текст книги "Земля ягуара"

Автор книги: Кирилл Кириллов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

* * *

К столице они подошли к вечеру. Солнце уже почти касалось крон могучих деревьев. Вопреки ожиданиям многих, это действительно был город. По склону холма ровными рядами сбегали двух– и трехэтажные домики с плоскими кровлями. На самой вершине стоял большой храм в виде усеченной пирамиды. К достроенным, но еще обнесенным лесами воротам подходила дорога, мощенная камнем. А стены подкачали. Что делалось с другой стороны холма, видно не было, но восточная, обращенная к отряду часть укреплений зияла многочисленными прорехами, охраняемыми двумя-тремя воинами. Вокруг города тянулись полоски обработанной земли. Да, пленный воин перед смертью рассказал Кортесу все, что нужно было знать для победы.

Из леса доносились ругань, звуки ударов и скрип колес. Кубинские рабы, исходя потом и скрипя зубами, волокли через бурелом восемь больших и четыре малых фальконета, составлявших основу огневой мощи отряда. Несколько артиллеристов брели рядом с колонной, иногда подталкивая индейцев банниками в истекающие потом спины. Десяток человек хрипя волокли несколько носилок с порохом, каменными ядрами и пачками с картечью.

А вот и всадники. Десять человек на разгоряченных конях подъехали к воротам и остановились вне зоны досягаемости пращей и копий защитников. Да, несмотря на то что большинство конкистадоров были искателями приключений всех мастей и охотниками за сокровищами, дисциплина в армии была поставлена как надо.

В крепости зазвучали трубы, послышались крики и барабанный бой. Башни у ворот густо облепили черные головы, украшенные разноцветными перьями. Даже если у проломов остались охранники, их внимание было полностью занято кавалеристами.

Солдаты заставили рабов развернуть орудия, пропустили канаты через специальные ушки в лафетах, накинули на деревья, чтоб погасить отдачу, и принялись заряжать.

Капитан артиллеристов Меса подошел к Ромке:

– Думаю, стрелять будем вон туда, где до сих пор корзины ставят.

Рядом появился Мирослав, ободряюще улыбнулся, а потом нагнулся к уху и прошипел:

– Ты еще в обморок свались, маменькин сынок.

Ромка вздрогнул. Кровь отлила от сердца и бросилась в лицо, попутно прочистив сведенное горло. Вскинувшись как петух, он хотел было ответить, но Мирослав, не стирая с лица улыбки, спокойно глядел ему в глаза, и Ромка понял: тот просто хотел привести его в чувство. Получилось.

– Не растягиваться, в кучу не сбиваться. Друг друга прикрывать, – прокричал он, пустив петуха только под конец фразы. – За мной! – И, не оглядываясь, потрусил прямо через поля, ухватив за ножны бьющую по бедру шпагу и стараясь не поскользнуться в засеянных бороздах.

Краем глаза он видел, как из леса появляются вторая и третья колонны. Теперь дело за артиллеристами. Только не подведи, бог войны! Только не сними горячим круглым ядром головы своим солдатам!

До намеченного пролома оставалось полверсты. Не пора ли? Пушки молчали. Треть версты. Ромка почувствовал, что ноги помимо его воли замедляют ход. Сто пятьдесят саженей. Сто!

За спиной грохнуло, послышался густой нарастающий рев. Каменные шары врезались в баррикаду. К небу взметнулись комья земли и изломанные остовы корзин. Еще залп. Еще. Ядра перемалывали в щепу то, что уцелело после первых выстрелов. Проход был расчищен. Ромка выхватил шпагу и поперхнулся.

В горячке атаки он чуть не закричал традиционное русское «ура», но вовремя спохватился.

– Сантьяго! – издал он клич конкистадоров не очень громко и не очень уверенно.

– Сантьяго! – мощно подхватили за его спиной десятки глоток.

– Сантьяго! – уже в полный голос заорал Ромка, подбегая к проходу.

Снова послышался рев пушечных снарядов. «Да как же это! Да нас же сейчас здесь всех повалят!» – мелькнуло у него в голове, но на этот раз артиллеристы взяли гораздо выше. Ядра ударили по верхушке стены, снося глинобитные башенки с засевшими в них караульными. Огромные куски спрессованной глины улетели во двор, проход накрыло волной серой пыли.

– Ай да пушкарь, сукин сын! – послышался восхищенный голос Мирослава. – Теперь главное друг друга не проткнуть.

– Не рассыпаться! – оценил Ромка военную мысль своего мнимого слуги. – По теням не садить, бить наверняка.

Он услышал, как зазвякали друг о друга панцири теснее смыкающихся солдат. Стены сотряс еще один залп, в воздух взлетели новые клубы пыли. Едва видимый за ними Мирослав выдвинулся и заскользил вперед, петляя между обломков. Ромка, невольно залюбовавшись спорой походкой воина, повел отряд за ним. Несколько раз воин исчезал из виду, но почти сразу же появлялся снова. Врага не было, сработал отвлекающий маневр кавалерии.

Облако пыли начало редеть. Кашляя и чихая, конкистадоры выскочили на перекресток улиц, настолько широких, что на них вполне могли разъехаться две телеги. Ромка улыбнулся – на свету драться гораздо легче, чем в пыльной тьме, – махнул рукой, призывая отряд за собой, и первым двинулся вверх по улице. На военном совете они договорились, что все колонны встречаются на холме у храма.

– Может, артиллерию подождем? – спросил Мирослав.

– Зачем?

– А вдруг засада там? Чем в лоб брать, лучше издали ударить.

– Да какая засада-то? – отмахнулся от него Ромка. – И тут-то никого.

– Это меня и беспокоит, – проговорил в густую бороду Мирослав.

Отряд быстро продвигался вверх. Мечники до ломоты в пальцах сжимали длинные рукояти. Поблескивали головки болтов на ложах взведенных арбалетов. Аркебузиры поддували тлеющие фитили. Врага не было. Не было и жителей.

«А вот и враг!» – с некоторой даже радостью подумал Ромка, завидев поперек улицы баррикаду. На гребень молча поднялся один человек, второй, третий, и скоро уже весь верх баррикады пестрел боевой раскраской и перьями.

Испанцы остановились. Один из индейцев, судя по пышности одеяния, вождь или военачальник, поднял руку с копьем и резко опустил ее. Улицу заполнили дикие крики, в воздух взвились сотни копий. Полетели камни размером с кулак.

Конкистадоры подняли щиты, принимая на них лавину метательных снарядов. Стрелки ответили залпом, который смел с гребня несколько десятков туземных воинов, остальные юркнули вниз. Еще залп! Теперь стреляли только аркебузы. С близкой дистанции они разлохмачивали стволы и разрывали корзины не хуже фальконетов.

Еще залп! Еще! Конкистадоры, выставив вперед копья и мечи, приближались к завалу. Когда до нее оставалось шагов десять, индейцы не выдержали и бросились в атаку. С криками выскакивая на гребень, они бросались вниз, намереваясь смести захватчиков сплошным людским потоком, но налетали на новые залпы и острия длинных копий. Через минуту те, кто выжил, дрогнули и откатились обратно.

Испанцы двинулись вперед, перебрались через остатки завала и вытянулись в цепь поперек улицы. В центре стрелки, по бокам мечники.

Новый перекресток, за ним новый завал, выше и крепче предыдущего. Верхняя часть, как горохом, усыпана головами индейцев. Обе улицы завалены корзинами с землей, обрубками древесных стволов и обломками мебели. Жители выбрасывали из окон все, что было под рукой.

Что делать? Отходить – значит подставить спины под камни и копья противника. Обойти – никак нельзя, и неизвестно, сколько врагов за боковыми завалами.

Стоп! Что-то не так! Ромка смотрел на завал и чувствовал подвох. Давешняя баррикада стояла вровень со стенами домов, а нынешняя отнесена на двадцать саженей вверх по улице. Ловушка? Каменный мешок?

– Стой! – закричал он и поднял руку. – Стрелки, приготовиться!

Цепь остановилась на перекрестке, меченосцы припали на одно колено, сдвинулись и подняли щиты. Стрелки взяли оружие на изготовку.

Прошла минута. Поняв, что ловушка не удалась, воины, залегшие на крыше с камнями и заостренными чурками в руках, поднялись на ноги.

– Да их тут сотни! – раздался чей-то хриплый голос.

– И что? – оборвал его другой, тонкий и надтреснутый от горячки боя. – Бивали и больше!

Мысли в Ромкиной голове гонялись одна за другой и никак не могли соединиться в логическую цепь. Скомандовать «пли»? Первый залп сметет пару десятков индейцев, но перезарядить оружие стрелки не успеют, остальные накроют их как волной. Броситься вперед – увязнуть, сломать строй, пропасть по одному. А если туземцы догадаются обойти и ударить в тыл? Что делать? Ромка с ужасом понимал, что командир из него никакой.

Из-за левого уха парня послышался нарастающий вой. На высокой ноте он надрывал барабанные перепонки, но для конкистадоров звучал как музыка победы. Прежде чем до перекрестка долетел звук отдаленного пушечного залпа, заряды картечи роями злых ос пронеслись над головами, сметая с крыш всех, кто там находился. Крики, стоны, стук падающих тел и треск стен, вспарываемых свинцом, слились в симфонию боли и разрушения.

Несколько ядер второго залпа сбоку, по касательной ударили в верхний край баррикады. Как нож сквозь масло прошли они через землю и деревья, выбивая из них длинные султаны бурой взвеси, в которую превращали все на своем пути. Солдаты подняли щиты, прикрываясь от обломков. Третий залп! Визжащая картечь и захлебывающиеся крики умирающих. Снова ядра, вспарывающие остатки укреплений и расчищающие проход.

Ромка, завороженный этим зрелищем, наконец нашел в себе силы стряхнуть оцепенение и обернуться. Изнемогающие рабы на руках внесли орудия на крышу одного из домов, а опытным артиллеристам не составило большого труда расстрелять завал прямой наводкой.

Ромка помахал им, мол, все в порядке, и медленно повел свой отряд по улице. Конкистадоры шагали, нервно оглядываясь по сторонам и ежесекундно ожидая нападения. Но его все не было, казалось, индейцы просто убежали. Далеко ли? Следующий перекресток. Завалов нет, врагов тоже. Следующий перекресток. Опять никого. В городе начались пожары. Откуда-то справа ветер принес жирный темный дым, который не рассеивался, а стелился по земле, как туша большого черного змея. А что там за пеленой? Пустота оставленных улиц? Притаившийся враг? В любом случае надо двигаться вперед, вверх, к пирамиде.

Сзади слышался лязг пушек, тащимых по мощеным мостовым, кашель и ругань канониров.

– Всем стоять! – скомандовал Ромка. – Ждем артиллерию. Прижиматься к стенам, вверх смотреть внимательно!

По военным книгам он знал, что, когда ворвался в город, останавливаться нельзя. Надо двигаться, несмотря ни на что, иначе враг подтянет силы и ударит во фланг или тыл. Но оставить канониров – значит отдать их на растерзание врагу.

Солдаты знали эту воинскую премудрость, но в их глазах читалось одобрение. Своих бросать – последнее дело.

Пушки? Слава богу!

– Вы и вы! – приказал он. – Помочь тянуть!

Солдаты вздернули подбородки с аккуратно подстриженными бородками. От стены отделился Мирослав. Подскочив к одной из лямок, он вцепился в нее и, упираясь ногами в мостовую, почти согнувшись пополам, налег так, что за ним поехал не только лафет, но и рабы-кубинцы. Солдаты выбрали себе по веревке и тоже впряглись. К ним присоединились и пушкари, отдав свои ведра, багры и банники двум самым хлипким из своей братии. Теперь орудия могли двигаться с той же скоростью, что и пехота.

Наверху показалась невысокая храмовая стена. Теперь медленно. Совсем медленно. Не горячиться. Не нарваться в самом конце такого тяжелого рейда. Стена все ближе. А что за ней? Скорее всего, там окопались те, кто бежал под натиском испанских колонн. Значит, еще один приступ? Последний на сегодня?

Ромка посмотрел на своих солдат, на их красные потные лица, ввалившиеся щеки, на лбы, прорезанные глубокими морщинами. Сдвинутые на затылок шлемы и запыленные кирасы, украшенные вмятинами от попаданий копий и камней. Некоторые прихрамывают, многие придерживают отбитые камнями руки, у большинства по одежде расплылись бурые пятна крови. Но люди держатся отлично, хотя большинству из них пришлось повоевать еще на берегу.

До стены осталось совсем немного. Криков не слышно, копья и камни не летят. Затаились? Выжидают? Чего? Они дикари, но не дураки, силу артиллерии изведали на собственных шкурах и наверняка могут сообразить, что конкистадоры не задумываясь применят ее вновь, а стены из известняка не намного крепче, чем глинобитные. Послать разведку или сразу открыть огонь? Слишком уж тихо.

Слева по улице поднимался еще один отряд. Ромка с удивлением наблюдал, как грязные, прокопченные лица солдат расцветают улыбками по мере того, как они подходят к стене храма. Что же они там увидели? «Ворота с их стороны, наверное, там уже свои! – осенило юношу. – Значит, последний рубеж взят! Третьей колонной? А какая разница, главное, что больше не придется убивать и подставлять голову под индейские камни и дубинки».

От радости Ромка сорвал с головы шлем и замахал им. Солдаты, тут же смекнув, что к чему, дружно грянули: «Виктория!», потом не так стройно: «Триумфо!» – и бросились к воротам.

Ромка ворвался во двор в числе первых. Под раскидистым деревом неизвестной ему породы горел небольшой костерок. Вокруг него сидели кавалеристы, кони мирно паслись рядом, обирая мягкими губами редкую, порядком потоптанную траву. Рядом, но чуть в стороне, как бы показывая свой особый статус, примостились капеллан эскадры и королевский нотариус, неизвестно для какой цели взятый с собой в эту опасную экспедицию.

На почетном возвышении восседал сам Кортес с гордым и счастливым видом. Судя по его помятому панцирю и запекшейся крови на рассеченной брови, в ворота этого храма он въехал не во главе парадной кавалькады.

Увидев ободранных и окровавленных бойцов, адмирал величественно поднялся и подошел к ним:

– Друзья мои, мы совершили великое дело, захватили туземный город и завтра на рассвете закрепим право нашего короля на эти земли. После мы обследуем храм и поделим все ценное, что там найдем, выделив пятину великому королю Карлосу. Сейчас те, кому нужно, могут отправиться к лекарю. Кто здоров или в состоянии перевязать свои раны сам, может отдыхать. Кабальерос, подойдите ко мне.

Всадники поднялись со своих мест и отошли подальше, к лошадям. Альварадо, Ромка и капитан, командовавший второй колонной, собрались в тесный кружок.

– Обстановка не простая, – начал Кортес. – Индейцы ушли из города. Их отход более всего напоминал организованное отступление, значит, они могут в любой момент вернуться. Почти стемнело, считается, что ночью они не воюют, но как знать? Разбейте своих людей на пары и поставьте в караул самых крепких, через два часа смена. Первой сменой командует дон Педро, потом Пуэрто Карреро, потом де Вилья. Остальным спать. Если кого ночью увижу около, а тем более внутри храма, повешу своими руками. Это всех касается, – повысил голос адмирал, хотя каждое его слово и без того гулко отдавалось в небольшом храмовом дворе. – Если придут какие заблудшие овцы… – продолжал Кортес. – А вот, кстати, и они.

Ромка слышал, как во двор тяжелой поступью входят заплутавшие в городских улицах конкистадоры третьей колоны, но уже не видел этого. Его глаза сомкнул глухой сон. Мирослав тенью пристроился рядом, подложив под голову кулак, в котором спрятался небольшой нож.

Глава девятая

– Сеньор Вилья! Сеньор Вилья, вставайте!

Ромка с трудом разлепил глаза и зевнул до хруста в челюстях.

– Что, в караул пора? – спросил он у молодого воина, мертвой хваткой вцепившегося в его плечо. – Да не тряси так!

Солдат отпустил рукав куртки с ватным подбоем и вытянулся в струнку, вращая глазами и дергая большим кадыком, на котором кустиками пробивалась первая борода.

– Да что случилось-то?

– Туземцы! Армия! Огромная! На подходе! – пуча глаза, проорал он.

Сон мгновенно слетел с юного графа. Он резво вскочил на ноги и чуть не упал. Тело болело, как у вьючной лошади после многих верст, пройденных без остановки. И немудрено. Солнце только начало золотить верхушку усеченной пирамиды, значит, он проспал всего часа четыре. При нормальном раскладе сейчас была бы его очередь заступать в дозор. Не довелось.

Ромка заметил, что Кортес стоит рядом с Пуэрто-Карреро и Месой и что-то рассматривает в оптическую трубу. От коновязи через двор спешил к ним явно не выспавшийся Альварадо. Ромка помчался к капитанам, ибо дело намечалось серьезное. Вслед за доном Педро, пахнущим со сна прокисшим молоком, он взобрался по приставной лесенке на небольшую площадку и попытался вникнуть в разговор.

– …перегородить с той стороны, и можно будет обстреливать все поле, – говорил артиллерист.

– Тогда конница во фланг не зайдет. Вы так своих перестреляете.

– А если ждать на прямой наводке, то мы не успеем всех пострелять. Они до нас доберутся.

– Да они побегут при первых залпах, – увещевал Кортес. – А мы поставим усиленное прикрытие. И всех стрелков – на стены.

– А если не побегут? – горячился Меса. – Если не успеем всех?..

Ромка взглянул на просторы, раскинувшиеся за недостроенными городскими стенами, и похолодел. Там плескалось человеческое море – армия табасков, пришедшая с рассветом. Она двигалась, бурлила, жила. В неверном утреннем свете можно было рассмотреть мелькающие тут и там штандарты с перьями и черепами разных зверей. Испанцы казалась муравьями, вздумавшими потягаться силой с океанским приливом, который смоет их в одно мгновение.

Кортеса, казалось, не особо волновало такое соотношение сил. Определившись с позицией батареи, он принялся объяснять капитанам задачу, а потом велел трубить общий сбор.

Альварадо подозвал горниста и передал ему распоряжение Кортеса. Тот приложил к губам мундштук и издал пару заливистых трелей, будя тех немногих, кто еще похрапывал в теньке.

Повинуясь сигналу, конкистадоры построились в каре вокруг раскидистого дерева, росшего в большой кадке прямо посереди двора. Три стороны заняли сформированные вчера колонны, четвертую замыкал Кортес, гордый как король, рядом с которым стояли капитаны, священники и толстый нотариус.

Подойдя к дереву, адмирал достал из ножен узкий меч, поднял его над головой и трижды ударил по стволу, оставляя на коре глубокие зарубки.

– Отныне и на веки вечные объявляю эти земли собственностью великого короля Карла Пятого. Этим мечом, щитом и всей мощью испанской армии я буду защищать новые владения против всякого, кто будет оспаривать право монарха.

– Сантьяго! Сантьяго! – ответил ему рев двух сотен глоток.

– Клянетесь ли вы отстаивать новые испанские владения и помогать мне всегда и всюду?

– Клянемся! Клянемся!

– Готовы ли вы отдать свою жизнь за меня и испанскую корону?!

– Готовы! Готовы! – в едином порыве ответило каре.

– Пусть королевский нотариус скрепит наши клятвы своей подписью и удостоверит, что отныне эти земли, все их богатства и все их жители находятся под властью короля Карла. А это селение я нарекаю Санта-Мария-де-ла-Витториа.

Солдаты зааплодировали, некоторые даже подбросили свои марионы.

Нотариус, что-то быстро строчивший пером на листе желтоватой бумаги, пристроенном на плоском камне, поднялся и вышел вперед. Он показал всем лист, испещренный мелким почерком, с размашистой подписью внизу, свернул его в трубочку, обмотал красной лентой, достал из сумки брусок воска, размягчил его над костром, стряхнул несколько капель на ленту и оттиснул перстнем королевскую корону.

– Теперь, мои солдаты, нам предстоит в очередной раз разгромить неприятеля! И пусть, гордые сыны Испании, вас не пугает его количество. В нас верят Бог и король. И кстати, – Кортес вдруг перешел на доверительный, отеческий тон, – после победы мы поделим золото, найденное в храме. Капитаны! Разводите людей по позициям.

Священники встали в воротах и подняли руки для благословения. Альварадо подошел к коновязи, принял из рук раба-кубинца повод и, горяча коня, увел своих людей за ворота, не обращая на пастырей никакого внимания. Тем осталось только торопливо перекрестить удаляющиеся крупы лошадей. Топот копыт шарахнулся от стен и заметался на пустых улицах.

Впечатленный торжественностью момента, Ромка расправил плечи и пошел к меченосцам, назначенным ему в подчинение. Он приказал им построиться в колонну по два и повел вниз, к тому месту, где пушкари выложили из остатков вчерашних баррикад гнезда для стрельбы. Именно его подразделению предстояло прикрыть их. Юноша совсем не был уверен в том, что его бойцы смогут долго противостоять натиску многотысячной армии, но делать все равно было нечего. Да эти тут еще со своим благословением. Но, помня слова князя Андрея, Ромка, не показывая раздражения, дождался у ворот, пока епископ де Ольмедо и капеллан осенят каждого солдата крестным знаменем и подставят для поцелуя свой перстень.

– Хитрец, – проговорил Мирослав, пристраиваясь за Ромкиным левым плечом. – Ай хитрец.

– Вы это о чем… О ком? – спросил Ромка, не оборачиваясь, втайне надеясь, что воин имеет в виду его скромную персону.

– О Кортесе, вестимо. Надо ведь, удумал. Одно дело – за чужое воевать, другое – за свое.

– Дядько Мирослав, вы б это… Вели себя тише, а то мне перед другими кабальерос неудобно. Будто я не могу слугу к порядку призвать. – Ромка не видел, но отчетливо представил себе, как помрачнело лицо его спутника. А и поделом.

Отряд успел пройти уже две трети пути вниз по улице, когда от храма донеслась пронзительная трель горна. Условный сигнал – армия индейцев двинулась вперед. Значит, на все про все у них полчаса. Ну и ладно. Ожидание атаки – самое худшее на войне. Ромка уже успел не раз прочувствовать это на своей шкуре. Уж лучше сразу в пекло.

Вот и стена. Пушечных дел мастера и инженеры суетились как муравьи, укрепляли стрелковые гнезда обломками, оставшимися от вчерашней битвы. Вторая колонна пехотинцев, обогнавшая их на спуске, уже располагалась правее батареи, третья снова запаздывала. А враг был совсем близко. Ромка отчетливо слышал глухой рокот надвигающейся армии.

Поднявшись на цыпочки, он взглянул в пролом, и у него захватило дух. На испанские позиции надвигалась стена бронзовых тел, раскрашенных лиц, развевающихся разноцветных перьев и копий, воинственно вздетых к небу.

За его спиной испанцы готовились к бою. Аркебузиры, командование которыми поручили лучшему стрелку Диего де Ордасу, запаливали фитили и лезли наверх, на стену. Рядом с ними размещались арбалетчики. Меченосцы постукивали сапогами по земле и поводили плечами, оценивая твердость почвы и крепость ремешков на панцирях и шлемах. Артиллеристы приникли к стволам, проверяя наводку.

– Не пора ли? – спросил Ромка у стоящего рядом артиллериста, спокойно наблюдающего за приближением кричащей и грохочущей лавины.

Тот посмотрел на него удивленно, и юноша понял, что от волнения перешел на русский.

– Не пора, – ответил Мирослав, подхватывая игру и делая вид, что обращались к нему, – ядро-то долетит, да толку с него, а картечь в белый свет уйдет. Разве малость поцарапает кого. Стрелять надо, когда они вон до холмика того дойдут, не раньше. Там и самострелы достанут. И из самопалов уже сподручно.

– Угу, – кивнул Ромка.

Стоящий рядом артиллерист вопросительно поднял бровь. Ромка вяло, одними губами улыбнулся в ответ. С каждой секундой ему становилось все труднее, шлем начал давить на голову, пригибая к земле, во рту появился неприятный привкус, будто он полчаса перекатывал от щеки к щеке свинцовую пулю. Сердце и легкие провалились куда-то вниз и никак не хотели подниматься обратно.

Справа раздался топот, это наконец-то добралась третья колонна. На ходу разворачиваясь, солдаты спешно занимали места в намеченном проломе. Армия туземцев была уже меньше чем в двух полетах стрелы. Уже стали различимы отдельные крики, ранее сливавшиеся в сплошной монотонный гул.

Напряжение росло. Конкистадоры все чаще проверяли и перепроверяли, легко ли выходят из ножен мечи, не потухли ли фитили, крепко ли сидят шлемы, есть ли вода, чтоб вовремя окатить раскаленный пушечный ствол. Ромка же, наоборот, становился все спокойнее и спокойнее. Все тревоги и сомнения постепенно отходили на задний план. О них можно будет подумать после, а пока надо позаботиться о том, как пережить следующие два часа. За это время они либо победят, либо полягут все до одного.

Сверху раздался еще один сигнал. Туземная армия прошла последнюю веху.

– Пли! – заорал Меса и махнул мечом.

Земля содрогнулась. Гром залпа ударил по барабанным перепонкам. Каменные ядра со свистом прорезали утреннюю прохладу. Позиции испанцев заволокло сизым пороховым дымом, игривый ветерок тут же порвал его на клочки и растащил по пустым улицам. Первый залп получился неудачным, с недолетом. Наступающие, не обращая никакого внимания на столбы земли, выросшие перед ними, шли вперед.

– Пли!

Второй залп лег с небольшим перелетом. Ядра упали в арьергард, пропахав в сплошном поле ярких перьев длинные черные борозды. Передние ряды ни на миг не замедлили движения.

– Пли!

Третий залп был точен. Фронт туземцев прогнулся, поглощая летящие ядра, а потом взорвался мешаниной перьев, обломков оружия и ошметков тел. Но армия не остановилась, вперед выдвинулись воины, до этого шедшие позади, заткнув своими телами зияющие проплешины строя.

Канониры метались как черти, поднося ядра и картузы с порохом, окатывая водой перегретые стволы. Теперь они били не залпами, а беглым огнем, кто как успевал зарядить. Не отставали от них и арбалетчики со стрелками, но их усилия были мало заметны. На место убитого туземца вставал десяток. На место десятка приходила сотня. Сплошным потоком наваливалась их армия на испанские позиции.

На лицах солдат, стоящих вокруг Ромки, стало проступать какое-то странное выражение. Отрешенность, готовность покориться судьбе и одновременно желание дорого продать свою жизнь. Кто-то вполголоса читал молитвы, кто-то чертыхался, кто-то молча катал по щекам каменные шары желваков. Смерть распростерла черные крылья над их головами.

Индейцам оставалось пройти шагов пятьсот.

С горы долетела протяжная прерывистая трель сигнала.

– Прекратить огонь! – закричал капитан артиллеристов.

– Прекратить огонь! – эхом повторил де Ордас.

Как прекратить? Ромка не мог понять, что происходит, но стрелки послушались. Грохот канонады стих. Вновь стали слышны дикие крики, бой барабанов и грузная поступь множества босых ног. Юноша облизал шершавым языком мгновенно пересохшие губы. Это конец. Смерть верная и лютая. Господи! Надо что-то делать. Что?! Вырвать у кого-нибудь из рук аркебузу, открыть огонь. Поднять бойцов. Выхватив шпагу, врубиться в ряды надвигающегося врага. Сдохнуть не как бычок на бойне, а как волк, сомкнув зубы на горле врага.

Ромка рванулся вперед, но не смог сделать и шага. На его плече лежала тяжелая крепкая рука.

– Тихо! – прошептал ему на ухо Мирослав. – Слушай внимательней.

Ромка затих и напряг слух. В мешанину звуков, исходящих от наступающей армии, вплетался какой-то чужеродный, мерный и дробный. Топот копыт?

– Всадники?!

– Точно.

Похоже, топот услышали и другие солдаты. С их лиц стало постепенно уходить то тревожное выражение, которое появилось после более чем странной команды адмирала.

– Так толку-то!.. Их там всего шестнадцать человек, с теми, что от кораблей пришли. Разве они такую махину остановят?

– Пятнадцать. Вчера конягу одну поранили. Не то чтоб сильно, но рана плохая. Животину отправили на корабль.

– Тем более! Чем тут пятнадцать человек помогут?

– Ты просто не понимаешь, что для местных значит всадник. Он и конь – для них одно существо, чудо невиданное, богами посланное. Это как идешь ты в бой, ну, против эллинов, скажем, а на тебя прет стадо кентаврусов и Зевс с молниями. Да вот сам смотри.

В поле их зрения показалась кавалерия. Воины, облаченные в латы, неторопливой рысью выехали на свободный участок поля, развернулись в редкую цепь, чтоб один всадник не мог достать другого вытянутой рукой, и медленно двинулись вперед.

Ромка не верил своим глазам. Пятнадцать хрупких фигур в поблескивающих кирасах и солетах против целой армии. И эта армия запнулась, сбилась с ровного шага. Передние начали замедлять ход, задние – давить. В центре образовался небольшой водоворот людских тел, а фланги стали вытягиваться, охватывая всадников полукольцом.

Но тех это не волновало. Медленным шагом, не разрывая дистанции, они приближались к оторопевшим индейцам. Ромке было плохо видно за клубами порохового дыма, но казалось, что враги, оказавшиеся ближе к всадникам, пытаются отодвинуться в задние ряды, а некоторые просто бросают копья и пятятся назад.

– Дядька Мирослав! – Ромка ухватился за руку, все еще лежащую у него на плече. – Да неужто туземцы сейчас побегут?

– Сам гляди.

В рядах индейцев наблюдалось явное смятение. Передние, уже не таясь, старались пролезть в задние ряды, задние продолжали напирать, начиналась давка. Всадники прибавили ходу. Копыта лошадей били в землю, взбивая серые сухие фонтаны пыли. Пена летела с оскаленных лошадиных морд.

Передние ряды туземцев уже вовсю перли назад, давя своих. Кое-где они уже начали прокладывать себе дорогу силой оружия.

– Дядька Мирослав, а ведь и правда бегут!

– Тише ты. Бегут, но теперь бы не увлечься.

– Как это?

– Если всадники в толпу врубятся, их могут с коней стащить и понять, что не так уж все страшно. Тогда нам отсюда подобру не уйти.

– М-да…

Несмотря на жару, подбитый ватой дублет и тяжелый панцирь, по спине парня пробежал неприятный холодок. Отношение местных жителей к побежденным не понравилось ему еще в деревне, в которой они познакомились с де Агильяром.

Но Педро де Альварадо знал свое дело. Он четко держал дистанцию, а ряды нападающих смешивались все больше и больше. Фланги тоже отпрянули. В центре же происходил настоящий хаос. Армия табасков бежала, бросая оружие или опуская его на головы и тела, загораживающие путь к отступлению. Те, кто падал, больше не поднимались с земли, затоптанные ногами собратьев. Некоторые от отчаянья бросались не назад, в давку, а в стороны, но бежали все. Конница, забирая левее, начала охоту. По правому флангу заработала артиллерия. Через пятнадцать минут перед стеной не осталось ни одного туземца. Потери армии табасков были огромны. Сотни, тысячи бойцов неподвижно лежали в бороздах, глядя в чистое небо широко распахнутыми глазами.

Из клубов порохового дыма появились кавалеристы. На длинных веревках они вели за собой нескольких индейцев, судя по богатым одеждам – вождей или военачальников. Альварадо и его люди даже не думали придерживать коней, и пленным приходилось поторапливаться. Они падали, оступаясь и оскальзываясь на том, что осталось от грозной на вид армии, волочились по земле, вскакивали и снова бежали. Когда кавалькада добралась до стен, они представляли собой довольно жалкое зрелище.

Солдаты приветствовали кавалеристов громкими криками. Те махали руками в перчатках. Бледное лицо героя дня Альварадо прорезали глубокие морщины, вокруг глаз залегли темные круги. Ромка подумал, что уж коли им тут было так страшно, то каково пришлось капитану, на плечи которого легла такая ответственность. Несмотря на всю славу, доставшуюся Альварадо, юноша ни за что не поменялся бы с ним местами.