Текст книги "Новелла по мотивам серии «Миллиардер». Змея и Мангуст"

Автор книги: Кирилл Бенедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

Кирилл Бенедиктов

Часть первая. Бросок «Кобры»

Часть вторая. Прыжок Мангуста

Послесловие автора

Кирилл Бенедиктов

Новелла по мотивам серии «Миллиардер». Змея и Мангуст

ISBN: 978-5-904454-78-4

Часть первая. Бросок «Кобры»

Белый дом

Вашингтон, округ Колумбия

Июль 2010 г.

Сорок четвертый президент Соединенных Штатов Америки Барак Хусейн Обама вышел из Овального кабинета и решительной походкой направился к лестнице, ведущей на цокольный этаж Белого дома.

Кто-то когда-то пошутил, что Белый дом является самым важным зданием в стране, а самым важным местом в нем является подвал. Именно там, скрытые от посторонних и любопытных глаз, находятся Ситуационная комната, в которой президент принимает решения в условиях чрезвычайного положения, помещения Секретной службы, а также столовая и бассейн.

Вот в бассейн-то и спешил сейчас сорок четвертый президент США.

Жизнь самого могущественного человека на Земле подчинена строгому распорядку. У президента всегда столько неотложных дел, что позволить себе расслабиться, подобно простому смертному, он может далеко не всегда. Если только сумеет чудом выкроить чуточку свободного времени между решением вопроса государственной важности и рассмотрением проблемы национального значения.

Сегодня президенту США удалось на пятнадцать минут раньше запланированного срока закончить работу с документами по реформе медицинского страхования и убедить главу службы протокола перенести встречу с президентом одной маленькой, но богатой нефтью африканской страны на полчаса позже.

В итоге он выиграл сорок пять минут свободы, которые следовало использовать с максимальной пользой и комфортом.

За президентом, держась на протокольном расстоянии, следовал облаченный в свой неизменный темный костюм строгого покроя глава его администрации Билл Дэйли. Под мышкой у него зажата кожаная папка с изображением белоголового орлана – символа США. Как известно, этот же орлан, сжимающий в одной лапе тринадцать стрел, а в другой – оливковую ветвь, красуется на Большой печати США, заменяющей стране герб. Оливковая ветвь и стрелы означают, что Америка хочет мира, но всегда готова к войне.

Президент уважал Билла Дэйли, в прошлом известного юриста и бизнесмена, но в данный момент предпочел бы, чтобы глава его администрации находился где-нибудь в другом месте. Обаме хотелось поскорее окунуться в голубоватую воду бассейна, а Билл явно собирался воспользоваться неожиданной передышкой, чтобы решить какие-то административные вопросы. И это президенту очень не нравилось.

Обама ускорил шаг, завернул за угол коридора... И остановился – так резко, что поспешавший за ним Дэйли врезался в широкую спину своего босса.

Напротив Зала Кабинета, где обычно заседает правительство Соединенных Штатов, дрались двое мужчин.

В Белом доме подобную картину увидишь нечасто. Незаметные, но вездесущие агенты Секретной службы зорко следят за порядком в коридорах власти. Но то ли сейчас агенты все-таки оплошали, то ли драка началась совсем недавно – во всяком случае, двум солидным джентльменам, которые схватились друг с другом, словно подростки на школьном дворе, никто не препятствовал.

Один из джентльменов, грузный, всклокоченный мужчина лет шестидесяти, с густыми нависающими бровями и пышными усами цвета перца с солью, крепко вцепился в плечи высокого афроамериканца, стоявшего спиной к президенту, и равномерно встряхивал его, словно пытаясь выбить из своего противника пыль. Афроамериканец, в свою очередь, остервенело толкал его ладонями в грудь, с трудом удерживаясь от того, чтобы не врезать врагу по физиономии.

– Жалкий ублюдок! – взревел усатый джентльмен, пытаясь приложить афроамериканца затылком об стену, – Даже не пытайся обвинять меня в том, что я вмешиваюсь в дела твоего курятника! Я тебе все кости переломаю!

– Довольно! – грозно возвысил голос президент, вклиниваясь между драчунами. – Мистер Аксельрод, мистер Холдер – приказываю вам немедленно успокоиться!

Всклокоченный Аксельрод неохотно отпустил своего противника.

– Мистер президент, – сказал он, тяжело дыша, – прошу прощения, но то, что позволяет себе господин генеральный прокурор, не лезет ни в какие ворота!

Дэвид Аксельрод был ближайшим советником Обамы, придумавший знаменитую стратегию перемен, позволившую чернокожему юристу из Чикаго завоевать президентское кресло. Он обладал отвратительнейшими манерами, но даже враги признавали, что Дейви – один из самых умных людей, когда-либо проживавших в Вашингтоне.

Его противник, генеральный прокурор США Эрик Химптон Холдер, дрожащими руками извлек из кармана пиджака платок и утер взмокшее от напряжения лицо.

– Приношу свои извинения, господин президент, сэр, – тяжело дыша, проговорил он. – Но я, как министр юстиции , не могу допустить, чтобы в моем ведомстве применялись методы гитлеровского гестапо! А именно на этом настаивает господин Аксельрод.

– Мешок с дерьмом! – тут же вскипел Аксельрод. Он вообще отличался крайне вспыльчивым характером и не считал нужным сдерживать язык даже в присутствии президента. Обама положил ему руку на плечо и крепко сжал.

– Спокойнее, Дэвид! Эрик, объясните толком, в чем, собственно, дело?

– Все дело в той докладной, которую я посылал вам в прошлую пятницу, сэр, – начал Холдер.

– Лучше сказать, в доносе, – рявкнул побагровевший Аксельрод.

– Вы успели с ней ознакомиться, сэр?

Обама неопределенно покачал головой. Записка генерального прокурора лежала там же, куда в пятницу положил ее Билл Дэйли – на краю стола, между хрустальной пепельницей и фигуркой игрока в бейсбол.

– Вы знаете, сэр, я всегда был противником методов, использовавшихся при прежней администрации в тюрьме Гуантанамо, – попытался продолжить Холдер, но Аксельрод снова перебил его.

– Благодаря этим методам мы сумели схватить за горло «Аль-Каиду», трусливый ты ублюдок! У неоконов до хрена недостатков, но с террористами они обходились круто, и это единственный путь защитить нашу страну!

Даже не читая записки Холдера, президент догадался, о чем идет речь. После ужасных событий 11 сентября 2001 года, когда захваченные боевиками «Аль-Каиды» самолеты врезались в Башни-Близнецы на Манхэттене, Америка развернула борьбу с терроризмом по всему миру. Хорошо обученные команды спецназа отлавливали всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к ячейкам «Аль-Каиды» в Африке, в Ираке и Афганистане, в бывших республиках советской Средней Азии. Всех, кто попадал в руки специальных подразделений, отправляли на Кубу, на военную базу в Гуантанамо.

С попавшими в Гуантанамо особенно не церемонились. Для заключенных устраивали «оздоровительные пробежки» – предполагаемый террорист бежал между двумя шеренгами мускулистых надзирателей, а те обрабатывали его резиновыми палками или просто пинали тяжелыми десантными ботинками. Узников выводили на двор, усеянный мелкими острыми камешками, ставили на колени и держали под дулами автоматов под палящим карибским солнцем, пока они не падали без сознания. А к тем, кого считали особенно опасными врагами государства, применяли изощренное изобретение испанской инквизиции: пытку водой.

Человека, подвергаемого пытке водой, крепко-накрепко привязывали к наклонной деревянной доске головой вниз. Лицо ему закрывали тряпкой, так, что он не мог видеть, что с ним происходит, а сверху лили воду. Вода попадала в нос и рот, забивала дыхательные пути, и человеку казалось, что он тонет. Даже закаленные инструктора ЦРУ, испытывавшие эту технику допроса на себе, и знавшие, что на самом деле их жизни ничего не угрожает, выдерживали не более четырнадцати секунд. Предполагаемые террористы ломались быстрее – тем более что перед началом «водных процедур» им подробно описывали их посмертную судьбу. За стенами базы не случайно паслись на зеленых лужках стада откормленных хрюшек – руководство Гуантанамо заботилось о том, чтобы каждый воин ислама, закончивший свой жизненный путь на подведомственной ему территории, был похоронен аккуратно зашитым в свиную шкуру.

Первое, что сделал Барак Обама, став президентом США – распорядился закрыть «концлагерь XXI века», как стали называть Гуантанамо борцы за права человека. Но неожиданно оказалось, что выполнить его приказ никто не спешит. В Сенате его инициативу заблокировали соперники-республиканцы. А когда генеральный прокурор Эрик Холдер, всегда выступавший против существования специальной тюрьмы, потребовал перевести заключенных из Гуантанамо в обычные тюрьмы, его же подчиненные из министерства юстиции аргументировано доказали своему шефу, что это невозможно с юридической точки зрения.

Единственное, чего удалось добиться Обаме и Холдеру – это запретить применение пыток, в том числе и «водяной». Но и здесь они столкнулись с упорным сопротивлением людей из ЦРУ и Министерства внутренней безопасности США. Генеральный прокурор не раз намекал президенту, что у силовиков, выступающих за применение пыток, есть влиятельные лоббисты в самых высших эшелонах власти. Правда, конкретных фамилий не называл. И вот теперь...

– Дэвид, – ледяным тоном спросил Барак Обама, – не вы ли советовали мне сделать упор на отмене пыток в Гуантанамо во время предвыборной кампании?

Аксельрод криво усмехнулся.

– Разумеется, сэр. Но вовсе не потому, что я чертов правозащитник. Просто тогда это принесло вам несколько лишних миллионов голосов избирателей. А сейчас у нас появился шанс покончить с самым страшным врагом нашей страны со времен Гитлера – а этот чистоплюй (он ткнул пальцем в Генерального прокурора) ставит мне палки в колеса.

– Вы не имеете права нарушать Конституцию и приказ президента даже ради самых благородных целей, – огрызнулся Холдер, одергивая пиджак. – Почему бы вам не заняться тем, за что вы получаете деньги, мистер Аксельрод? Или лавры дедушки покоя не дают?

Аксельрод сморщился, словно от зубной боли. Он никогда не афишировал своего близкого родства с неистовым революционером Леоном Троцким, погибшим в Мексике от ледоруба подосланного Сталиным убийцы, но Генеральному прокурору о таких вещах положено было знать по должности.

– Действительно, Дэвид, – президент испытующе посмотрел на своего доверенного помощника, – какого дьявола вы ввязались в эту историю? Насколько я помню, вы не имеете никакого отношения к разведывательному сообществу?

Воспользовавшись паузой, Эрик Холдер поспешил забить еще один гвоздь в гроб своего противника.

– Мы все помним, как Карл Роув пытался провести чистку министерства юстиции! Но это было при Буше-младшем, и тогда правили бал неоконы. Теперь подобные шутки у вас не пройдут, господин советник!

– Я тебе не Роув! – взревел Аксельрод, вновь хватая Генерального прокурора за лацканы пиджака. – Запомни это раз и навсегда, адвокатишка!

База Гуантанамо, Куба

Июль 2010 г.

– Держи ему ноги, – рявкнул сержант Терри Рейс по прозвищу Ти-Рекс. – И скотчем замотай, чтоб не рыпался!

Рядовой Энрике Ланда торопливо обматывал дергающиеся костлявые ноги Абу-Фараджа слоями прозрачной липкой ленты. С непривычки он нервничал и никак не мог справиться с этой пустяковой задачей. Стоявший в дверях камеры тип из ЦРУ, имени которого не знал никто, презрительно смотрел, как суетится Энрике, и за это Ти-Рекс ненавидел обоих – и тупого молокососа Ланду, и этого высокомерного хмыря в темных очках, похожего на агента Смита из «Матрицы». Только, в отличие от киношного, этот агент Смит выглядел так, словно беспробудно пил последний месяц. А может, и последний год.

Сержант легонько ткнул Абу-Фараджа пальцем за ухо – если бы не резинка во рту, араб взвыл бы на весь лагерь. А так он только зашипел и выгнулся дугой, словно хотел встать на мостик. Ланда воспользовался этим и быстренько прикрутил его лодыжки к доске, так, что террорист и шевельнуться не мог. Ти-Рекс ловко вытащил резиновый кляп и накрыл его лицо вонючей тряпкой (пять минут назад на глазах у Абу-Фараджа этой тряпкой обтирали заколотого к ужину поросенка).

– Счастливо искупаться, засранец, – напутствовал его сержант, поднимая пластиковую флягу с водой. Наклонил ее над лицом араба и начал поливать тряпку.

Абу-Фарадж сидел в Гуантанамо уже третий год и не раз подвергался водяной пытке. Разумом он прекрасно понимал, что его не утопят по-настоящему, но нервные импульсы, поступающие в мозг, вопили об обратном. Худое тело, привязанное к доске, забилось в агонии.

Тип из ЦРУ со скучающим выражением лица смотрел, как дергается Абу-Фарадж. Выждав минуту – больше, чем может выдержать даже очень хорошо подготовленный человек – агент Смит приблизился к хрипящему террористу и, лениво растягивая слова, о чем-то спросил его по-арабски.

Ти-Рекс приподнял горлышко фляги, струя воды перестала литься на лицо террориста. Тот, вздрагивая, со свистом втягивал в себя воздух – измученный, сбитый с толку организм торопился использовать неожиданную передышку. Цэрэушник повторил свой вопрос. Абу-Фарадж продолжал хрипеть и свистеть.

– Сержант, – скучным голосом произнес агент Смит.

«Да пошел ты!» – огрызнулся про себя Терри, но все же наклонил флягу. Вода послушно потекла по лицу араба, и на этот раз Абу-Фарадж захлебнулся почти сразу. Агент Смит вновь заговорил с ним, и Ти-Рекс бросил почти опустевшую флягу Энрике. Пусть рядовой побегает, ему полезно.

Цэрэушник нес какую-то арабскую тарабарщину. Терри, который кроме своего родного английского знал три ругательства на испанском, откровенно томился. И вдруг Абу-Фарадж начал кричать.

Он кричал высоким, срывающимся голосом, постоянно повторяя то ли какое-то слово, то ли имя – маулави, маулави. Агент Смит, забыв о своем имидже невозмутимого парня, наклонился почти к самому лицу террориста, сорвал с него вонючую тряпку и быстро-быстро заговорил по-арабски.

Рядовой Ланда, поскальзываясь на бегу от усердия, прибежал с полной фляжкой. Опытный Ти-Рекс фляжку взял, но пускать ее в ход не спешил – пусть мистер Темные Очки и мистер Хренов Террорист себе воркуют. Глядишь, и доворкуются до чего-нибудь стоящего: вон как цэрэушника пробрало, даже тугой затылок налился кровью от волнения.

– Маулави? – переспросил в десятый раз агент Смит. И Абу-Фарадж, подергиваясь всем своим худым костлявым телом, в десятый раз подтвердил: – Маулави.

– Ну, все, – устало сказал агент Смит, отодвигаясь от заблеванной Абу-Фараджем доски. – Тащите этого парня обратно в камеру. Все, что мне было нужно, я от него уже услышал.

Белый дом

Ситуационная комната

Вашингтон, округ Колумбия

Август 2010 г.

– Маулави абд-Аль Халик Ян, – с некоторым усилием выговорил новый директор Национальной разведки, поднеся бумагу с донесением агента Смита к самому лицу. Директор был близорук, носил очки в тонкой стальной оправе, что в сочетании с аккуратно подстриженной седой бородкой придавало ему вид добродушного профессора из провинциального университета. – Курьер и особо доверенное лицо Усамы Бен Ладена. Если верить этому Абу-Фараджу, пятое или шестое лицо в организации.

– То есть мы можем, наконец, схватить сукина сына за задницу? – адмирал Майкл Маллен, председатель Объединенного комитета начальников штабов, подался вперед всем корпусом, и хищно выдвинул вперед нижнюю челюсть. – Это вы хотите сказать, Джеймс?

– Ну, в общем, да, – скромно ответил директор Национальной разведки, убирая бумагу в папку. – Как видите, самые... э-э... неприятные методы порой приводят к весьма неплохим результатам...

Глядя на улыбчивое лицо директора, слушая его вкрадчивый мягкий голос, сложно было представить, что этот человек три года возглавлял одну из самых засекреченных и неподконтрольных правительству спецслужб страны – Разведывательное управление министерства обороны и неоднократно приказывал ликвидировать врагов США по всему миру. Официально считается, что главная функция РУМО – анализ информации, иными словами, бумажная работа; но верят в это только те, кто не имеет никакого представления о работе военной разведки.

– И все же я остаюсь при своем мнении, – твердо сказал Обама. – Мы цивилизованный народ, и должны бороться с террористами цивилизованными методами. Каждый из тех, кого пытали в Гуантанамо, вернется домой, унося в своем сердце ненависть к американцам.

– Не говоря уже о том, что нашим врагам будет гораздо проще вербовать новых моджахедов, рассказывая о том, как в американских тюрьмах пытают их братьев по вере, – добавил Генеральный прокурор.

– Если бы не методы, которые вы называете нецивилизованными, мы до сих пор не знали бы, где искать Бен Ладена, – возразил директор ЦРУ Леон Панетта. – Я предпочитаю термин «альтернативные методы допроса». И должен согласиться с мистером Келлером – на этот раз они принесли сладкие и сочные плоды.

– Однако Бен Ладен все еще не у нас в руках, – напомнил президент. – И пока это так, я не отменяю своего приказа прекратить пытки. Те, кто нарушил приказ президента Соединенных Штатов, ответят перед законом.

Сидевший в уголке Аксельрод громко засопел. Генеральный прокурор послал ему торжествующий взгляд.

– Это касается не непосредственных исполнителей, – пояснил Обама, – а тех, кто организовывал допрос Абу-Фараджа. – Как вы сказали, его зовут?

– Мы называем его «агент Смит», – ответил директор ЦРУ. – Он глубоко законспирированный агент, много лет живущий на Ближнем Востоке, и его настоящее имя вряд ли вам что-либо скажет.

– Он должен быть уволен из ЦРУ, – холодно сказал президент, – и отдан под суд за нарушение присяги. Это ясно?

– Сэр, – примирительно заметил директор Национальной разведки, – это не слишком справедливо по отношению к человеку, который принес нам на блюдечке доверенного курьера Террориста Номер Один...

– Зато справедливо по отношению к офицеру, нарушившему приказ своего президента, – нахмурился Обама. – Впрочем, сделаем так. Если этот Маулави действительно приведет нас к Бен Ладену, я закрою глаза на преступление вашего Смита. В последний раз, прошу заметить. Но если след и на этот раз окажется пустышкой... церемониться с подобными типами я больше не намерен.

– Очень хорошо, сэр, – поджал губы директор ЦРУ, – впредь мои парни будут руководствоваться в своей работе исключительно рекомендациями Amnesty International.

Выйдя из Ситуационной комнаты, оба директора разведывательных служб некоторое время шли молча. Затем Панетта предложил:

– Не пообедать ли нам где-нибудь в городе, Джеймс?

Директор Национальной разведки Джеймс Келлер озабоченно посмотрел на часы.

– Разве только перехватить что-нибудь на бегу? В четыре мне нужно быть в Лавочке.

Глава ЦРУ знал, что директор Национальной разведки был большим любителем Стивена Кинга, и свой офис называл «Лавочкой» – так же, как называлась секретная спецслужба из романа «Воспламеняющая взглядом».

– Угощу вас гамбургером в «Лафайете», – сказал Панетта. – Это быстро, вкусно, и в двух шагах от вашей «Лавочки».

Директор Национальной разведки вздохнул с видом праведника, поддающегося искушению, и решительно поправил очки.

– Умеете вы уговаривать, Леон, – усмехнулся он. – Поехали.

– Вы, конечно, понимаете, что если Маулави окажется пустышкой, мы все получим грандиозный пинок под зад, – начал директор ЦРУ, когда официант принес напитки. Джеймс Келлер задумчиво поглядел на своего коллегу и соперника, крутя в руках запотевший бокал с белым калифорнийским вином.

– Я бы не стал исключать подобного варианта, – произнес он после некоторого молчания. – Люди под пытками могут сказать все, что угодно. Но только пинок, мой дорогой друг, получим не мы, а вы. Это же ваш агент допрашивал Абу-Фараджа.

Директор ЦРУ побледнел.

– Зачем же тогда вы взяли на себя доклад об успешной операции?

– Это моя прямая обязанность, – пожал плечами Джеймс Келлер. – И, в некотором роде, преимущество человека, который возглавляет множество разведывательных структур, но с радостью уступает право получения пинков другим.

Панетта скривился, но промолчал. Человек с внешностью доброго дедушки был прав. Пять лет назад руководство многочисленным семейством американских спецслужб перешло от директора ЦРУ к главе Национальной разведки, который стал одновременно советником президента. Более того, хотя ЦРУ сумело отстоять свою независимость, Келлер считался начальником Панетты.

– Ладно, – сказал Панетта, отставив бокал с ледяной минералкой. – Допустим, ставка сыграет. Мы берем Маулави и он раскалывается до самых пяток. В этом случае мы срываем джек-пот и делим выигрыш поровну.

Келлер добродушно ухмыльнулся.

– Разумеется, Леон.

– Но если след опять никуда не приведет... или, что хуже всего, если Усама опять выскользнет у нас прямо из рук, как это уже было в Судане и Тора-Бора? Что нам, черт возьми, делать тогда?

– Что вам делать тогда, – мягко поправил его Келлер. – Я скажу вам, Леон. Вам придется не только отдать под суд хороших парней вроде этого вашего агента Смита. Вам также придется смириться с тем, что чистоплюи вроде Генерального прокурора будут каждый раз вмешиваться в работу, о которой они не имеют ни малейшего представления. И, в конце концов, вы будете вынуждены уйти в отставку, потому что работать в таких условиях вы не сможете. И уйдете вы как директор ЦРУ, который тоже не сумел поймать Бен Ладена.

Официант принес гамбургеры и жареную картошку. Панетта, питавший наследственную слабость к итальянской кухне, считал политически корректным заказывать любимую еду президента, который, как всем было известно, любил перекусить в «Макдональдсе». В «Лафайете», считавшемся одним из лучших ресторанов Вашингтона, качество еды было не в пример выше, но меню отличалось не сильно.

– А вы могли бы мне помочь, Джеймс? – прямо спросил директор ЦРУ. – Подстраховать в случае провала? В конце концов, мы же с вами в одной лодке.

Келлер улыбнулся доброй лучистой улыбкой.

– Посмотрим, Леон. Может быть, вы прекрасно справитесь и сами.

Бейрут, Ливан

Сентябрь 2010 г.

Человек, которого в Вашингтоне знали под именем «агент Смит», и который давно забыл свое настоящее имя, сидел под грязным бело-зеленым тентом в уличной кафешке на узкой бейрутской улочке.

Бейрут не зря называют Парижем Ближнего Востока – это красивый белый город на берегу лазурного моря с живописными набережными и сверкающими на солнце небоскребами. Но в районе Ашрафие, который выбрал агент Смит для встречи с Касимом, было немало старых, неказистых, многоквартирных домов с лабиринтом комнат и клетушек, в котором легко было уйти от слежки. Здесь много баров и ночных заведений, от респектабельных до весьма сомнительных; последние обычно расположены в полуподвалах и имеют как минимум два выхода. Смит любил Ашрафие, хотя двенадцать лет назад именно здесь получил удар ножом от одного сумасшедшего палестинца. Но палестинец этот вот уже двенадцать лет как мертв, а он, Смит, все еще жив.

Он, не торопясь, прихлебывал крепкий кофе, приправленный кардамоном, и лениво ковырял вилкой в тарелке с ливанским салатом меззе. Было очень жарко, и аппетита у него не было, хотя последний раз он ел накануне еще в аэропорту «Шарль де Голль» в Париже. Да и что это была за еда – круассан и кусочек сыра. Впрочем, Смит был неприхотлив. Человек, который большую часть своей жизни провел в муравейнике, называемым Ближним Востоком, мало внимания обращает на такие условности.

Касим вышел из дверей ювелирной лавки старого Али, любуясь только что купленным перстнем из дутого золота. Он был невысоким, ладным, в обтягивающей крепкий торс белой футболке и свободных парусиновых штанах. Касим был похож не на араба, а на итальянца – его мать была с Сицилии.

– Разрешите присесть? – спросил он, останавливаясь у столика Смита. Тот равнодушно кивнул, продолжая раскопки в своем салате. Касим уселся, по-европейски положив ногу на ногу.

– Приятного аппетита, monsieur, – вежливо сказал он. – Как вам меззе? Я слышал, что в этом кафе особенно удачно ореховое.

– Я не люблю орехи, – ответил Смит. – Но рыбу вполне могу рекомендовать.

После обмена условными фразами можно было приступать к работе.

– Рад вас видеть, друг мой, – Касим извлек из кармана пачку тонких ментоловых сигарет и щелкнул зажигалкой. – Вас давно не было видно в городе. Вы уезжали?

Я искал одного человека, – сказал Смит. – Далеко отсюда. И вот какое удивительное дело – оказывается, он сейчас находится в Ливане.

– Вот как, – понимающе кивнул собеседник. – Так бывает нередко.

– Надеюсь, вы поможете мне его найти. Его зовут Маулави абд-Аль Халик Ян.

– О, – сказал Касим, сохраняя непроницаемое выражение лица.

– Вы знаете, где он скрывается?

– Скрывается? – тонкие губы Касима тронула легкая улыбка. – Этот человек не скрывается. Он появляется из ниоткуда и уходит в никуда. А где он обитает между появлением и исчезновением – не знает никто.

– Я бы предпочел обойтись без этих цветистых оборотов, – хмуро заметил Смит. – Эта информация будет очень хорошо оплачена. И нужна она мне срочно, поэтому за срочность я готов заплатить премию.

– Друг мой, – заметил Касим философски, – деньги – прекрасная вещь, но зачем они мертвецу?

– Документы, билеты в любую страну мира плюс оплата пластической операции, – сказал Смит. – Это бонус. Но Маулави мне нужен как можно скорее.

– Человек, который вам нужен, не просто опасен, – Касим затушил сигарету в пепельнице и поднялся. – Он опаснее, чем его хозяин и учитель. Тот, во всяком случае, никого не убивает лично. Для этого у него есть Змей.

– Змей? – переспросил, заинтересовавшись, Смит.

– Тот, кого вы ищете. Я постараюсь узнать, где он может появиться в ближайшее время. Возможно, это будет очень далеко отсюда. Я говорю это для того, чтобы вы знали – оплата, премия и бонус понадобятся мне до того, как вы встретитесь со Змеем.

Смит потер переносицу.

– Мне понадобятся гарантии, – сказал он.

– Мои новые документы – это и есть ваша гарантия, – улыбнулся Касим. – Вы-то всегда сможете меня найти.

Он вежливо поклонился Смиту и не торопясь двинулся по направлению к ночному клубу «Аладдин». Смит наблюдал, как его самый ценный и информированный контакт в Бейруте спускается по ступенькам в полуподвал. Через десять минут Касим вынырнет где-нибудь в армянском квартале, изменившись до неузнаваемости. И найти его в огромном пестром городе будет не проще, чем маленькую рыбку в большом море. Остается только надеяться, что Касиму сейчас очень нужны деньги.

Смит посидел еще несколько минут, допил остывший кофе, кинул на столик десятидолларовую купюру и отправился в свой отель – высыпаться. Два ночных перелета – из Вашингтона в Париж и из Парижа в Бейрут – порядком вымотали его.

На следующий день, свежий и отдохнувший, Смит посетил археологический музей Американского университета, где на протяжении двух часов рассматривал артефакты из древнего Баальбека. Любуясь изящной алебастровой статуэткой, изображавшей бога вина Диониса, он заметил отразившийся в стекле витрины силуэт невысокого мужчины в темном костюме.

– Не оборачивайтесь, друг мой, – прошептал Касим, – хотя здесь нет посторонних, лучше всего сделать вид, что мы незнакомы. Через три минуты я покину музей; следить за мной не надо. Деньги должны быть переведены на известный вам счет в Лихтенштейне не позднее пятницы. Билеты и документы отправьте письмом на имя Абдуллы Хакима в отель «Ле Грей». Вы все запомнили?

– Где товар? – спросил Смит одними губами. Касим у него за спиной издал тихий смешок.

– Интересующее вас лицо встречается с человеком по кличке Султан в Мумбаи второго октября после захода солнца. Точное место встречи мне неизвестно, но вам достаточно будет установить наблюдение за Султаном.

– Это все? – недовольно спросил Смит. Он не был специалистом по Индии, но знал, что в Мумбаи – бывшем Бомбее – проживает более двадцати миллионов человек. Среди них наверняка полмиллиона носит кличку Султан.

– Да, – лаконично ответил Касим. – И поверьте, друг мой, эту информацию было очень нелегко раздобыть. Она стоит своей цены.

Его отражение скользнуло куда-то в сторону и исчезло. Смит обернулся – в зале музея он был один.

Тем же вечером он вылетел обратно в Париж и там из американского посольства на рю Габриель отправил шифровку в Лэнгли. В пять утра шеф Отдела по поимке Бен Ладена, известный своим подчиненным под псевдонимом Макс, позвонил Директору Управления по защищенной линии, вырвав его из сладких объятий Морфея.

– Переройте весь чертов Мумбаи, – велел Леон Панетта, – но найдите мне этого Султана не позже двадцать пятого сентября.

Двадцать шестого они с директором Национальной разведки должны были докладывать президенту о ходе операции «Тигровый капкан».

Макс взглянул на экран своего мобильного телефона и убедился, что до назначенного Директором срока осталось всего восемь дней.

Квартал Прокаженных

Мумбаи, Индия

2 октября 2010 г.

Ночь, окутавшая огромный город, была непроглядно-черной и удушливо-жаркой. Вонь, поднимавшаяся от полузатопленных садов с гниющими в неподвижной воде уродливыми деревьями и гигантской свалки, куда свозили мусор и отходы со всего южного Мумбаи, залепляла ноздри и оставляла мерзкий привкус во рту. Вики Рамирес пожалела, что не взяла с собой хотя бы марлевую повязку.

Она знала, что проказа не передается по воздуху, и все равно испытывала неосознанную тревогу. Возбудитель этой страшной болезни живет в дорожной пыли, и в основном попадает в организм через трещины в босых ногах. Поэтому для того, чтобы избежать заражения, достаточно носить обувь и носки, а также тщательно мыть руки. Вики напомнила себе прочитанную еще в колледже историю про английского миссионера, который заболел проказой только через двенадцать лет ежедневного ухаживания за больными, и то только потому, что изнурил себя непосильным трудом и скудной диетой. А здоровому и сытому западному человеку заразиться лепрой так же трудно, как прыгнуть выше своей головы. Мне нечего бояться, твердила себе Вики, но каждый новый глоток отравленного гниющими испарениями воздуха делал ее все меньше и трусливее.

– Команде «Кобра» – занять позиции, – шепнул в наушнике голос капитана Блая. – Скотт, Рейли – перекрыть дверь. Рамирес, Стерлиц – западная стена. Купер, Мэллой – восточная стена. Юрковски – со мной на задний двор. Смит...

– Я, пожалуй, останусь здесь, – прошелестел голос агента Смита. – Если вы, конечно, не возражаете, капитан.

– Да провались ты, – буркнул Блай. Вики беззвучно ухмыльнулась в темноте. Высокомерный тип, назвавшийся Смитом, зачем-то приставленный к их оперативной команде спецназа ЦРУ, ужасно раздражал ее. Она хорошо знала таких «кураторов» – штабные офицеры, большие мастера моделировать боевые ситуации на компьютерах и бледнеющие от вида настоящей крови. Рамирес была уверена, что Смит принадлежал именно к этой породе. Пока они рыскали по Мумбаи в поисках Султана, Смит сидел себе в лобби-баре «Краун-отеля» и накачивался «бомбейским сапфиром» , не снимая своих темных очков. Правда, на след Султана навел их, в конце концов, именно он – видно, кто-то из его собутыльников все-таки шепнул ему словечко – но Вики считала это дурацкой случайностью.