Текст книги "Миллиардер-3. Конец игры"

Автор книги: Кирилл Бенедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

–Третий год. И скажу вам честно – если бы не зарплата, втрое превосходящая ту, что я получал в Лос-Анжелесе, я бы сюда ни за что не сунулся.

–А как же Харрис? Он-то отпахал здесь целых пять лет.

Стюарт пожал плечами.

–Харрис был фанатиком. К тому же, как вы уже знаете, он умер. А у меня нет ни малейшего желания завершать свою карьеру так рано.

Следуя за Стюартом, агенты прошли через просторный холл аэропорта и вышли под ярко-синее небо Аляски. На парковке перед белым зданием Южного терминала стоял огромный черный «Шевроле Тахо».

–Прошу, джентльмены. – Стюарт распахнул заднюю дверцу внедорожника. – Приготовьтесь к долгому путешествию.

Дорога, по которой они ехали, была совершенно пустынна – за три часа агенты насчитали едва ли дюжину машин, попавшихся им навстречу. Зато пейзажи радовали глаз – невысокие холмы, поросшие елями и стройными соснами, бирюзовая гладь озер, каменные останцы, покрытые живописными пятнами лишайников. Высоко в прозрачном небе лениво дрейфовали похожие на огромных белых птиц плоские облака.

–Да, у нас красиво, – сказал Стюарт, будто прочитав мысли своих гостей. – Летом здесь почти курорт, в Анкоридже девчонки ходят в шортиках и топиках, а загорают не хуже, чем в Калифорнии. Вот только лето у нас короткое.

Он охотно повествовал об особенностях жизни на Аляске, но на вопросы о погибшем Харрисе предпочитал отмалчиваться или давал обтекаемые ответы.

–У меня есть начальник, мистер Эшбоу, вот он вам обо всем и расскажет.

–Но вы-то сами знали покойного? – не отставал Ковальски.

Стюарт, не отрывая глаз от стремительно убегающей под колеса джипа ленты дороги, пожал плечами.

–Ну что значит «знал»? В друзья я к нему не набивался, если вы это имеете в виду. И не получилось бы. Он ведь нелюдим был, Харрис. Только своей математикой и занимался. Так что ничего, что могло бы вас заинтересовать, джентльмены, я не знаю.

«Ладно, – подумал Ковальски, – посмотрим, как ты запоешь, когда мы не разговаривать с тобой будем, а допрашивать».

В кармане у него лежали ордера на задержание, подписанные федеральным окружным судьей. Судья не смог отказать директору Бюро, хотя то, что он сделал, было противозаконно: в ордерах не были проставлены имена и фамилии.

–Впишете сами, парни, – сказал им Догерти, вручая пачку подписанных ордеров. – Главное, чтобы вы поймали гада, который пришил нашего компьютерного гения.

Знай худосочный Стюарт об этих ордерах, он, может, стал бы поразговорчивее. Ну ничего, всему свое время.

Дорога нырнула в ложбину между двух холмов, поросших густыми елями.

–Ну, вот здесь и начинаются наши владения, – Стюарт показал куда-то вбок, где между деревьями была натянута ячеистая проволочная сеть. – Когда-то, в пятидесятых годах прошлого века, здесь построили полигон для защиты от проклятых русских. Они же тут недалеко, через пролив. А двадцать лет назад часть полигона отдали под комплекс HAARP.Теперь мы самая засекреченная военная часть на Аляске.

–А что местные жители? Не докучают вам? – спросил Маккормик.

–Местные-то? Нет, они боятся наших антенн, как чумы. И правильно делают, между прочим. В Гаконе и двухсот жителей не наберется и с каждым годом становится все меньше. Кому в здравом уме придет в голову приехать сюда поселиться? Чтобы рожать мутантов?

Агенты переглянулись.

–Вы же говорили, что здесь нет радиации.

–А что, думаете, мутанты рождаются только в Чернобыле или на Фукусиме? Высокочастотные волны ничуть не хуже. Серьезно, джентльмены, я бы на вашем месте постарался провести здесь как можно меньше времени.

Холмы понижались, переходя в волнистую равнину, покрытую чахлым кустарником. По левую сторону от дороги на горизонте темнели невысокие горы, по правую тянулись бесконечные ряды металлических столбов, между которыми была натянута серебристая сеть.

–Это антенные поля, – пояснил Стюарт. – Территория, которую они занимают, больше Кони-Айленда, а электричества жрут – как весь Нью-Йорк.

Маккормик едва заметно улыбнулся. Перед поездкой он успел просмотреть кое-какие данные по HAARP и знал, что энергии тот потребляет действительно много, но все же несравнимо меньше, чем Большое Яблоко. Весь комплекс обеспечивали электричеством одна теплоэлектростанция и шесть резервных дизель-генераторов. Стюарт явно питал склонность к преувеличениям.

–А кто у вас тут главный? – поинтересовался Ковальски. – Ну, самый главный босс?

Стюарт хмыкнул.

–У нас военный объект, поэтому никакой демократии вы тут не найдете. Но боссов тем не менее у нас хватает. От военных главный – полковник Батчер. Гражданскую администрацию представляет Сол Фишер, лучший друг больших парней на Капитолийском холме. Ну а мой босс, мистер Эшбоу, он вроде шерифа. Следит, чтобы никто никого не обижал.

–Вот с ним-то вы нас в первую очередь и познакомьте, – сказал Маккормик.

—ДжозефР.Харрис-младший никогда не жаловался на здоровье. – Невысокий, лысеющий Дон Эшбоу выдвинул ящик своего стола и достал оттуда пластиковую папку в синем переплете. – Вот его досье, джентльмены. Понимаю, выглядит старомодно, но я предпочитал держать информацию о Харрисе при себе, не доверяя ее компьютеру.

Маккормик сухо улыбнулся.

–Наверное, потому что Харрис был компьютерным гением?

Эшбоу кивнул.

–Круче него в области защиты компьютерной информации не было никого. А кто сторожит зерно, тот всегда может зайти в амбар и посмотреть, что там да как, если вы понимаете, о чем я. Для такого парня, как Харрис, отыскать свое досье и скопировать его было делом пустяшным. А это строго запрещено правилами. Поэтому я завел на Харриса два досье – одно, формальное, в компьютере, там нет ничего интересного, и второе – вот это. Существует в единственном экземпляре.

Ковальски взял со стола папку и взвесил ее на руке.

–Неплохо вы потрудились. Должно быть, увлекательное чтение.

Эшбоу скривился.

–На самом деле ничего особенно интересного. В основном отзывы коллег да копии статей в научных журналах – я и половины того, о чем там толкуют, не понимаю. Так вот, что касается здоровья – Харрис был здоров. Поддерживал себя в хорошей физической форме, плавал в бассейне каждый день, в спортзал ходил. И врач наш, мистер Рэдклифф, говорит, что проблем со здоровьем у дока не было. Во всяком случае, таких, из-за которых можно взять и отбросить коньки на рыбалке.

–С доктором мы тоже побеседуем, – заверил его Шон. – Пока что нас интересует ваше мнение. Значит, вам смерть доктора Харриса показалась странной?

Эшбоу посмотрел на него как на идиота.

–Мне все в этой истории кажется странным, мистер Маккормик. У меня такая работа – всех подозревать и видеть шпионов там, где другие видят добропорядочных граждан. Но формально подкопаться не к чему: Харрис поехал на рыбалку, как ездил до этого уже раз сорок. У него было два излюбленных места, и озеро Сильвер-Лейк – одно из них. Никаких следов на теле коронер не обнаружил…

–Постойте, – прервал его Ковальски, – а что у Харриса было с лицом?

–С лицом? – На мгновение Эшбоу замялся. – Лицо действительно пострадало. Но откуда…

–На фотографиях, сделанных коронером, видно, что мистера Харриса изрядно обглодали рыбы. Пострадало только лицо?

–Еще пальцы, – неохотно признался Эшбоу.

–Вот видите, Дон, – перехватил инициативу Маккормик. – А вы говорите – никаких следов. Что, если Харрису сделали инъекцию в палец?

–Или в нос, – добавил Ковальски.

–Как вы себе это представляете? – ощетинился Эшбоу.

–Духовое ружье, например, – пожал плечами Маккормик. – В него могли выстрелить отравленной стрелкой. Погодите возражать, я сейчас просто пытаюсь показать вам, что даже самые безумные предположения нельзя отметать с порога, когда речь идет о национальной безопасности. Вы напрасно боитесь показаться параноиком – в такой ситуации это лучше, чем быть равнодушным формалистом.

Эшбоу тяжело поднялся из-за стола. На лысине его блестели капельки пота.

–Вам виднее, джентльмены. У вас такая работа. Если Харриса действительно убили, найдите тех, кто это сделал, и арестуйте. Но пока у вас не будет доказательств… мне бы очень не хотелось, чтобы смерть доктора Харриса стала темой для сплетен.

И Маккормик, и Ковальски прекрасно поняли, что хотел сказать начальник службы безопасности HAARP.Территория проекта охраняется так, что даже полярной лисе не проскочить мимо электронных датчиков незамеченной. Значит, Харриса убил кто-то из своих. А это означает, что Эшбоу плохо выполняет свою работу. Руководство проекта вполне могло сложить два и два, после чего одышливый лысоватый начальник службы безопасности наверняка лишился бы своего места.

–Не волнуйтесь, Дон, – успокоил его Маккормик. – Лишняя шумиха вокруг этого дела нам тоже ни к чему. Но мы на вас рассчитываем.

–Обещаю оказывать вам всяческое содействие, – с облегчением откликнулся Эшбоу.

—Тебя ничего не насторожило? – спросил напарника Буч, когда они вышли из административного корпуса.

–Мне он просто не понравился, – буркнул Ковальски. – Старый пердун, дрожащий за свое кресло.

–Это не преступление, – возразил Маккормик. – А вот то, что он сказал «найдите тех, кто это сделал», меня заинтересовало. Почему он так уверен, что убийца действовал не в одиночку?

Ковальски подумал.

–Ну, положим, он вообще не уверен, что это было убийство…

–Но допускает, что если Харриса убили, то это сделал не один человек. И это чертовски странно. Похоже, наш лысый друг знает больше, чем говорит.

Некоторое время напарники шли молча. Потом Ковальски сказал:

–Хорошо бы поговорить с кем-то, кто не так боится потерять работу.

–Дельная мысль. Если бы у Харриса тут были друзья, надо было бы расспросить их. Беда только в том, что нашего клиента все считали социопатом и с друзьями у него было негусто.

–Зато наверняка были враги, – брякнул Ковальски.

Буч с интересом посмотрел на напарника.

–Слушай, Пол, порой ты меня приятно удивляешь. С виду ты просто здоровенный тупой поляк, но иногда…

Ковальски легонько стукнул его кулаком в плечо, и Маккормик зашипел от боли.

–Серьезно, это отличная идея. Надо узнать, кто из здешних старожилов имел зуб на Харриса. За пять лет, что он тут проторчал, у него просто обязаны были появиться недоброжелатели – так всегда бывает в небольших замкнутых коллективах.

В досье, собранном Эшбоу на Джозефа Харриса, сведений о его друзьях, а тем более врагах не оказалось. «С коллегами по работе дружеских отношений не поддерживает», – вот и все, что счел нужным отметить начальник службы безопасности. То ли покойный доктор действительно был редкостным мизантропом, то ли Эшбоу считал такие детали несущественными.

Однако приметливый Маккормик обнаружил в синей папке кое-что интересное.

–Смотри, Пол, тут есть целый раздел «Привычки и пристрастия». Цитирую: «Предположительно, ДжозефР.Харрис-младший является скрытым алкоголиком. Каждый вечер после работы он выпивает полбутылки виски (примечание: предпочитает шотландские сорта). Иногда превышает норму и выпивает целую бутылку. В таких случаях наутро чувствует себя плохо и принимает две таблетки «Алка-Зельцер». Спрашивается – откуда нашему лысому другу известны такие подробности?

–Чувак наверняка покупал свой виски в местном магазинчике, – предположил Ковальски. – Достаточно было поговорить с продавцом…

–Чтобы узнать, сколько он выпивает перед сном? – перебил его Буч. – И как он борется с похмельем поутру? Да уж, продавец – это именно тот парень, который знает о Харрисе все.

Ковальски нахмурился. Это означало, что он тяжело и напряженно соображает.

–У Харриса был близкий приятель, – предположил он. – Они вместе выпивали. И этот приятель стучал Эшбоу.

–Уже лучше, – улыбнулся Маккормик. – Только вряд ли речь идет о собутыльнике – из досье явно следует, что Харрис пил в одиночку. К тому же этот приятель еще и просыпался в одной кровати с Харрисом. И видел, как тот разводит в стакане две таблетки «Алка-Зельцер».

–Девка? У Харриса была подружка?

–Молодец! Какой бы ты ни был мизантроп, а от физиологии не убежишь. Харрис явно кого-то трахал, и этого кого-то мы должны найти.

–Давай потрясем Эшбоу, – предложил Ковальски. – Уж он-то должен знать имя своей осведомительницы.

Маккормик пожевал тонкими губами.

–Единственное возражение: если Эшбоу есть что скрывать, он может предупредить мисс Стукачку, чтобы не болтала лишнего. А пока мы опережаем его на пару шагов. Так что давай искать девочку сами.

Он озабоченно взглянул на часы.

–Время ужина. Предлагаю отправиться в столовую – наверняка это центр местной социальной жизни. Заодно и приглядимся к здешним обитателям.

Глава 5. Ледяная тюрьма

Арктика, база «Ultima Thule», июль 2009

В карцере было холодно.

Степан Бунин не выносил холода. Если бы не надежда найти сокровищницу у самого полюса, он ни за что бы не решился отправиться в арктическую экспедицию – просто потому, что панически боялся морозов. Но шанс стать крупнейшим в мире владельцем предметов выпадает нечасто… да и проклятый Чен обещал, что там, на далеком севере, он получит ключ к загадке исчезновения Евы.

И вот он в Арктике, заперт в провонявшем рыбой металлическом чулане, и жестокий холод пронизывает его до костей. А где, спрашивается, предметы? Где, черт возьми, Чен? Где, наконец, Ева?

Он ошибся. Ошибся, поверив хитрому китайцу. Нельзя было идти к генералу Свиридову. Нельзя было раскрывать свою тайну, нельзя было рассказывать о том, что он собирает предметы и изучает их свойства. Теперь, если он не вернется, генерал наложит на его коллекцию жадную лапу, и все с таким трудом собранные профессором сокровища навсегда исчезнут в сейфах ГУАП. А если он каким-то чудом все же уцелеет, Свиридов найдет способ отобрать у него предметы.

Как уже отобрал Спрута и Кота.

Спрут позволял видеть, где находятся предметы, и даже отслеживать их перемещения. Если верить Спруту, то где-то на 85-й параллели находилось огромное скопление предметов, которыми кто-то пользовался – пассивные, спрятанные от людских глаз предметы Спрут не показывал. До недавнего времени профессор сомневался, что правильно понимает природу этой аномалии – откуда в арктических льдах столько владельцев предметов? – но теперь убедился, что это вполне может быть правдой. Обнаружили же они спрятанную подо льдом базу недобитых фашистов… хотя, конечно, еще большой вопрос, кто кого обнаружил.

Когда выяснилось, что из-за аварии на станции «Земля-2» все находившиеся на борту могут погибнуть от недостатка кислорода, профессор Бунин был одним из немногих, кто не ударился в панику. Он, в отличие от большинства членов экспедиции, понимал, кому они обязаны этой аварией. И то, что все системы связи на высокотехнологичной «Земле-2» оказались выведены из строя, его тоже не слишком удивило. Скорее, он удивился, узнав, что один из резервных передатчиков все-таки работает, пусть только на прием, и что радистам удалось засечь сигнал с находящейся неподалеку канадской подводной лодки «Да Винчи».

Единственным выходом для оказавшейся на океанском дне «Земли-2» было следовать к месту, где находилась канадская субмарина. Впрочем, взявший руководство экспедицией на себя Андрей Гумилев никого особо и не спрашивал – он велел всем, находившимся на борту, принять снотворное, чтобы растянуть оставшиеся резервы кислорода, а сам повел станцию по пеленгу канадцев. Бунину пришлось подчиниться, и он, как и все остальные члены экспедиции, уснул беспокойным тяжелым сном… а когда проснулся, на запястьях у него были наручники, а вокруг стояли наглые белокурые девки в черной военной форме.

Между собой они говорили по-немецки, обращаясь друг к другу по званиям, принятым в Третьем Рейхе, и Бунин, хорошо знавший немецкий язык, быстро понял, что вместо канадской подлодки они напоролись на военную фашистскую базу, каким-то чудом просуществовавшую в арктических снегах больше шестидесяти лет. Поверить в это было почти невозможно, и он уже с облегчением решил, что это просто галлюцинация, но тут одна из девок заметила, что он пришел в себя, и не слишком сильно, но обидно смазала его по щеке рукояткой своего «браунинга».

Профессор попытался поговорить с ними, но его никто не слушал. Высокая девица с серебряными рунами СС на фуражке приказала отправить его в карцер, «как и остальной балласт». И Степана Бунина, доктора наук и крупнейшего в мире специалиста по аномальным предметам, кинули в насквозь промороженный, воняющий рыбой чулан. Вероятно, когда-то это был отсек трюма рыболовецкого траулера, неизвестно как попавшего в эти широты. Вонь протухшей рыбы въелась в металлические переборки навсегда, и профессор, проведя в карцере несколько дней, сам пропах рыбой так, что уже перестал ощущать этот запах. Никаких удобств в карцере предусмотрено не было – ни постели, ни гальюна. Бунин спал на ледяном металле, свернувшись клубком и подложив под голову ладони в теплых перчатках – их, к счастью, не отобрали, как и медвежью доху. Если бы не доха, он бы замерз насмерть в первую же ночь.

Раз в день ему приносили еду – какие-то безвкусные брикеты, похожие на прессованные водоросли. От этих брикетов у него началось страшное несварение желудка, что, учитывая отсутствие гальюна, не прибавило его обиталищу комфорта.

Спустя неделю Бунин почувствовал, что начинает превращаться в примитивное животное, не обращающее внимания ни на что, кроме холода. Кто-то из знаменитых полярников сказал, что холод – единственное, к чему человек никогда не сможет привыкнуть. Что ж, мудрая мысль, вот только зачем он пошел в полярники, раз был таким умным?

Холод пронизывал его насквозь. Борода звенела сосульками, пальцы, несмотря на теплые перчатки, едва гнулись. Он настолько обессилел, что даже перестал дрожать. Просто лежал и ждал прихода смерти. Смерть от холода, насколько помнил Бунин, была довольно легкой – просто засыпаешь, и все. Но его мучители, видимо, хорошо знали об этом, потому что температура в карцере все же была не такой низкой, чтобы заморозить человека до смерти. Бунин засыпал с надеждой никогда больше не открыть глаз… и просыпался в холодном аду рыбного трюма.

Так прошло много времени. Счет дням он потерял, да и выбраться из карцера тоже уже не надеялся – все его мечты сводились к одному слову: «тепло». Бунин начал надрывно кашлять, каждый новый глоток холодного воздуха словно разрывал легкие изнутри. В какой-то момент ему показалось, что у него идет горлом кровь, но это, к счастью, оказалось не так – просто из-за постоянного напряжения, вызванного кашлем, лопнули сосуды в носу.

На следующий день к нему неожиданно пришел врач – хмурая пожилая тетка в зеленой форме без знаков различия. Она сделала ему какой-то укол, от которого потом долго болело бедро, высыпала в алюминиевую миску горсть желтых таблеток и, показав ему два пальца, ушла. Запить таблетки было нечем, поэтому Бунин просто положил их в рот и разжевал. Горечь была такая, что он на мгновение даже забыл о холоде, но уже через несколько часов он почувствовал себя лучше.

А потом к нему пришел Чен.

Китаец выглядел здоровым и бодрым – его-то небось в рыбном трюме не держали. Он был одет в ту же доху и унты, что и профессор, вот только его одежда, в отличие от бунинской, была чистой.

–Рад вас видеть, Степан Борисович, – радушно поздоровался Чен по-русски.

Бунин никак не мог ответить тем же, поэтому предпочел промолчать. Чен, впрочем, отлично его понял.

–Прошу простить за маленькую накладку, – улыбнулся он. – Наши немецкие друзья оказались чересчур подозрительными, и мне, прежде чем я смог убедить их устроить наше свидание, самому пришлось пройти детальную проверку.

–Вы тоже сидели в карцере? – хмуро осведомился профессор.

–Нет, но до недавнего времени свободы перемещения у меня не было. Впрочем, теперь все уже позади, надеюсь, что и для вас.

–Надеетесь? – саркастически переспросил Бунин.

–Все зависит от вас, дорогой Степан Борисович. – Чен огляделся по сторонам, видимо, отыскивая какой-нибудь стул, ничего не обнаружил и остался стоять. – Точнее, от вашего желания помочь нашим немецким друзьям.

–Что это еще за условия? В Москве вы обещали мне, что я получу доступ к хранилищу предметов и найду Еву! Почему вы не сдержали своего слова?

Чен дружелюбно поглядел на него.

–Просто не успел. Но сейчас я пришел как раз для того, чтобы выполнить по крайней мере одно свое обещание.

–Да ну? – хмыкнул Бунин. – Вы привели с собой Еву?

–Нет. Скоро вы поймете, почему я не мог этого сделать. А вот что касается хранилища предметов – тут дело другое. Оно совсем рядом, и наши немецкие друзья давно о нем знают. Проблема в том, что они не могут туда зайти.

–Почему же?

–Видимо, потому что оно заперто. Но вы, Степан Борисович, можете попытаться это сделать, и у вас, скорее всего, все получится.

–С чего вы взяли? – подозрительно спросил Бунин.

Улыбка пропала с лица Чена.

–С того, что Ева, которую вы так долго искали, скорее всего, находится именно там. Думаю, она вас туда пустит – по старой-то памяти.

–Куда – туда? – спросил ошарашенный профессор.

–Это место называется Черная башня, – терпеливо объяснил Чен. – Она стоит на дне океана, но к ней ведет сухой туннель, начинающийся прямо на базе… Ах да, вы же ничего не знаете! Мы с вами сейчас находимся на базе «Ultima Thule», расположенной в воздушном пузыре в недрах подводного вулкана. Поэтому под воду вам лезть нет никакой необходимости. Пройдете по туннелю и постучите в ворота… точнее, не в ворота, их там, собственно, нет, но это не важно. Постучите в стенку. Ева увидит вас и впустит внутрь. Таким образом, вы найдете свою старинную любовь и заодно окажетесь в том самом хранилище предметов, которое показывал вам Спрут.

–И что дальше?

–Дальше поступайте по своему усмотрению. Все предметы окажутся в вашем распоряжении…

–Не смешите меня! Ваши немецкие друзья тут же приберут их к рукам!

–Нашим друзьям нужны не предметы, которых у них и без того достаточно. Им нужна сама башня. Постарайтесь как-то решить эту проблему, если не хотите прожить в ледяном карцере до конца своих дней. А наградой вам будет сокровищница предметов.

Предложение китайца явно содержало в себе какой-то подвох, но Бунину сейчас не хотелось об этом думать. Может быть, всех, приближающихся к Черной башне, уничтожают? Но смерть больше не пугала профессора. Главное – выбраться из этого воняющего рыбой трюма, из этого вечного холода. В Черной башне, какая бы она ни была, наверняка теплее…

–Как будто у меня есть выбор, – буркнул Бунин. – Но мне надо немного восстановить силы…

–Не волнуйтесь. – Чен вздохнул с видимым облегчением. – Сегодня же вас переведут в куда более комфортное местечко.

На этот раз китаец не обманул. Не прошло и часа, как за профессором явились две здоровенные надзирательницы. Они подхватили его под мышки и потащили куда-то по длинному полутемному коридору. Бунину уже было все равно, куда его тащат, – главное, что прочь от рыбного трюма, прочь от въевшегося в кишки холода.

Оказалось – в душевую. Там было влажно и восхитительно тепло, как в раю. Одна из надзирательниц знаками показала ему, чтобы он раздевался, и Бунин, дрожа от слабости, принялся стягивать с себя доху. Он возился так долго, что женщина потеряла терпение и двумя быстрыми взмахами остро наточенного ножа располосовала толстую доху на части. После этого профессор довольно резво скинул с себя оставшуюся одежду.

Голого Бунина без особых церемоний загнали в угол душевой и принялись поливать из шлангов горячей водой.

Степан Бунин никогда не чувствовал себя таким счастливым.

Холод уходил из его тела, неохотно покидая каждую жилку, каждую косточку. Профессору хотелось бы, чтобы это продолжалось вечно, но у надзирательниц были другие планы. Они затолкали Бунина в маленькую кабинку и плотно закрыли дверцу. Из отверстий под крышей кабинки пополз ядовито-зеленый дым, живо напомнивший профессору о газовых камерах Освенцима. Запахло хлором, и Бунин закашлялся. Он кашлял мучительно долго и в какой-то момент всерьез испугался, что его хотят отравить, но вспомнил, как тщательно его мыли, и понемногу успокоился. Это была просто дезинфекция – грубая, но эффективная.

Потом ему выдали комплект чистого белья и серый комбинезон с теплой подкладкой. Он был очень легким, но грел не хуже медвежьей дохи.

Дальнейшее профессор помнил очень смутно.

Его опять вели по длинным каменным коридорам, но воздух в них был гораздо теплее, чем в рыбном трюме. Бунин и его тюремщицы спускались по лестницам, вырубленным в толще скалы, и чем ниже они спускались, тем жарче становилось вокруг. В какой-то момент перед профессором со скрежетом открылась тяжелая металлическая дверь, и он увидел небольшую комнату без окон. Надзирательница подтолкнула его в спину, он качнулся, переступил порог и как куль упал на пол. Сильные руки подняли его и бросили на кровать – настоящую кровать с матрацем, мягкую и пружинящую.

Тут силы окончательно оставили его, и он провалился в темноту.

Он провел в этой комнате два дня, в основном валяясь на кровати и наслаждаясь теплом и покоем. Три раза в день ему приносили еду – рыбный суп, вареную рыбу и рыбные же котлеты. Бунин думал, что после вони карцера уже никогда не сможет заставить себя есть рыбу, но голод оказался сильнее отвращения, и он съедал все подчистую.

Утром и вечером приходила женщина-врач и делала ему уколы. Бунин все время спрашивал ее по-немецки, что она ему колет, и в конце концов добился краткого ответа:

–Vitaminen!

Силы понемногу возвращались к нему, кашель почти прошел, и Бунин вновь обрел способность думать и анализировать.

Прошло уже много времени с того момента, когда «Земля-2» провалилась под лед (он не мог сказать точно, но явно больше двух недель), а ее до сих пор не нашли спасатели. Вероятнее всего, база «Ultima Thule» была слишком хорошо спрятана от посторонних глаз. Но не могла же Москва вообще махнуть рукой на пропавшую станцию! В конце концов, на ней находились не самые последние люди страны. Значит, «Землю-2» ищут и, вполне возможно, все-таки найдут.

А стало быть, ему нужно выиграть время. Как можно больше времени.

Но вот времени-то как раз ему не дали.

Он надеялся отлежаться в комнате без окон еще неделю, но на утро третьего дня к нему снова пришел Чен.

На этот раз китаец выглядел очень озабоченным и уже не улыбался.

–Как вы себя чувствуете, Степан Борисович? – деловым тоном осведомился он.

–Лучше, благодарю, – осторожно ответил Бунин, усаживаясь на кровати. – Однако слабость…

Чен не дал ему договорить.

–Вам пора, профессор. Одевайтесь.

–Как, прямо сейчас? – ошеломленно спросил Бунин.

–Немедленно.

Это было сказано таким тоном, что профессор не посмел возразить. Он, кряхтя, поднялся и принялся натягивать серый комбинезон.

Чен терпеливо дождался, пока он закончит одеваться, и протянул ему небольшой хромированный пистолет.

–Это вам. Если будут расспрашивать, скажете, что забрали его у надзирательницы, когда бежали из плена.

–Бежал?

–Да. Ева не должна узнать, что мы отпустили вас по собственной инициативе. Иначе она вас просто не впустит.

Бунин с тревогой отметил это «мы».

–Легенда такова: вас держали на втором уровне базы, в боксе медицинского центра. Над вами проводили опыты – не важно какие, в подробности можете не вдаваться. Потом вы воспользовались халатностью надзирательницы, вытащили у нее из кобуры пистолет, стукнули по голове и бежали.

–Каким же образом я нашел вход в эту самую башню?

–Вход в туннель, ведущий к башне, находится недалеко от медицинского центра. Когда вы выбрались из бокса, у вас было два варианта – подниматься наверх или спуститься вниз по лестнице. Наверху стояла охрана. В то же время лестница на нижний уровень никем не охраняется.

–Почему? Если, как вы сами сказали, хозяева базы держат все подступы к ней под контролем?

Чен на мгновение замялся.

–В туннеле расположены видеокамеры. Поскольку выход из него все равно только один, поста наверху, над медцентром, более чем достаточно. У наших друзей не так много солдат, чтобы ставить часовых на каждом углу.

«Он что-то недоговаривает!» – решил Бунин.

–Но если за тоннелем ведется наблюдение, как же меня пропустят к башне?

На этот раз Чен не стал медлить с ответом.

–За вами будет погоня. Когда Ева увидит, что вам угрожает реальная опасность, она впустит вас внутрь.

–А если нет? Что тогда?

–В этом случае вам снова придется насладиться гостеприимством наших друзей.

Бунину отчетливо представился рыбный трюм, и его передернуло.

–Вы загоняете меня в угол, Чен.

–Что поделаешь, – китаец пожал плечами, – ставки в этой игре слишком высоки. Мы должны любой ценой получить доступ в башню. Поможете нам в этом – получите все, о чем могли только мечтать. В Черной башне хранятся сотни предметов, а может быть, тысячи…

–Откуда такая уверенность? – осведомился Бунин. – Вы же сами сказали, что немцы не могут зайти внутрь.

–Это не значит, что они не знают, что там находится.

Чен посмотрел на часы.

–Нам пора. Через десять минут вы должны бежать из медицинского центра, а путь туда неблизкий.

И Степан Бунин на нетвердых, дрожащих от слабости ногах покорно пошел за ним.

На этот раз он зорко подмечал все детали – лампы в коридорах были очень старые и, судя по всему, химические, стены выглядели так, будто их обрабатывали лишь частично – в некоторых местах это были просто каменные плоскости с глубокими шрамами, оставленными горнопроходческим оборудованием. Бунин приложил руку к стене – камень под ладонью был теплым.

–На какой мы глубине? – спросил он у идущего впереди китайца.

–Примерно двести метров под уровнем моря, – ответил тот, не оборачиваясь. – Это, конечно, не дно – просто склон огромной горы. Пальцы Бунина сомкнулись на рукоятке пистолета. Взять да и шарахнуть проклятого узкоглазого рукояткой по затылку – чего проще? И сбежать, затеряться в этих подземных коридорах…

Нет, не получится. Во-первых, не хватит сил – профессор едва держался на ногах и отдавал себе отчет в том, что Чен обезоружит его быстрее, чем он успеет замахнуться. Во-вторых, даже если он и вырубит китайца, то в темных туннелях наверняка заблудится и умрет с голоду.

Китаец наверняка давно уже просчитал все варианты – потому и шел впереди, совершенно не опасаясь вооруженного пистолетом Бунина. Профессор заметил, что Чен ориентировался в коридорах базы так, будто прожил на ней всю жизнь.

–Ну, вот мы и пришли, – сказал он, останавливаясь перед врезанной в толщу камня металлической дверью. – Это вход в туннель. На всякий случай имейте в виду – вы спустились к нему вот оттуда.

Бунин посмотрел в ту сторону и увидел уходящую в темноту лестницу.

–Там медотсек?

–Совершенно верно. По туннелю вам предстоит пройти около километра. Торопитесь – погоню за вами вышлют минут через пятнадцать.