Текст книги "Миллиардер-3. Конец игры"

Автор книги: Кирилл Бенедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

–Кончай с ней, Андрей Львович, – крикнул сверху Свиридов.

Андрей медлил.

–Что же ты? – спросила с издевкой Катарина. – Стреляй, герой!

–Не делай глупостей, и я оставлю тебе жизнь, – устало выдохнул он.

–Я бы тебе не оставила!

–Не сомневаюсь. – Андрей обернулся к Хоссбаху: – Возьмите трех-четырех надежных людей, свяжите оберлейтенанта фон Белов и заприте ее в карцере.

–Слушаюсь, господин русский! – бодро отозвался Хоссбах.

Катарина отвернулась, словно пыталась спрятать от него глаза. И хотя это было невероятным, Андрею показалось, что в глазах девушки блестели слезы.

Катарину поволокли прочь. Только сейчас Гумилев заметил, что кроме Марго к их команде присоединились и другие пленники. Боря Гордеев поддерживал шатающегося от слабости Арсения Ковалева.

–Узнаю Андрея Львовича! – с восторгом воскликнул Боря Гордеев. Если Марго очень похудела, то он был вообще похож на узника Освенцима, но держался бодро. – Я же говорил тебе, Сеня, что Андрей Львович вернется и всех нас спасет!

Покачивающийся от слабости Арсений Ковалев молча щурился на свет, как человек, которого долго держали в темном погребе.

–Благодарить будете потом, – сказал Гумилев, чувствуя себя не в своей тарелке. – А сейчас пора выбираться отсюда.

Высоко в небе над 85-й параллелью пульсировал фиолетовым грозным светом набирающий силу плазмоид.

Лотар Эйзентрегер внимательно следил за картинкой с веб-камеры, установленной напротив Букингемского дворца.

–Долго еще ждать? – спросил он Чена.

Китаец бросил быстрый взгляд на монитор.

–Восемьдесят процентов от расчетной мощности заряда. Еще минут пятнадцать.

–Что ж, живите пока, – усмехнулся Эйзентрегер, постучав пальцем по своему экрану. – А ведь здорово чувствовать себя богом, верно?

–Полагаю, да, – ответил Чен, занятый какими-то своими мыслями. – Но и боги, в конце концов, лишь слепые исполнители воли Рока. Так, по крайней мере, считали древние греки.

–Классическая философия, – фыркнул Эйзентрегер. – Никогда ее не любил.

Он подошел к кофеварке и налил себе очередную чашку кофе – двадцатую за последние сутки.

–Девяносто девять процентов от расчетной мощности, – сказал Чен через некоторое время. – Готовьтесь стать богом, полковник.

Палец Эйзентрегера навис над кнопкой.

–Сто процентов. Сожгите их, Лотар.

–Отправляйтесь в ад! – прорычал полковник, вжимая кнопку в пульт. Его взгляд был прикован к картинке на экране. – Ну, сейчас… давай же, чертов плазмоид, спали этот проклятый город вместе со старухой-королевой!

Но на экране не происходило ничего особенного. Кружились над крышами Букингемского дворца голуби, стояли у ворот уэльские гвардейцы в высоких медвежьих шапках, медленно проехал двухэтажный лондонский автобус.

–Что-то не сработало? – забеспокоился Эйзентрегер.

Чен подошел к нему со спины, заглянул через плечо, полюбовался на картинку осеннего Лондона.

–Да нет, все нормально, полковник. Вы только что уничтожили базу «Туле».

—Папа, – Маруся сидела на руках Андрея, обняв его за шею, – папочка… папулечка…

–Маруська… Девочка моя.

–Папочка, я так по тебе скучала. Во-о-от так!

Маруся широко раскинула руки и Андрей еще крепче прижал ее к себе, чтобы не упала.

–Осторожно! – Марго бросилась к Марусе, пытаясь тоже придержать ее за спину. Ее ладони легли поверх ладоней Андрея.

–Не уроню… – Андрей с нежностью посмотрел в глаза Марго, – буду держать вас крепко…

Марго смущенно улыбнулась и уткнулась лбом в Марусино плечо.

–А ты слышал, как я с тобой разговаривала? – громким шепотом спросила Маруся, наклоняясь к папиному уху.

–Конечно, слышал, – уверенно кивнул Андрей.

–А слышал, как я тебе спокойной ночи желала? Помнишь, ты говорил, что, когда идешь спать, надо желать спокойной ночи…

Андрей еще раз кивнул.

–Обязательно надо.

–Пап, ты что плачешь? Тебе больно?

–Я не плачу.

–А это что? – Маруся провела пальчиком под глазом Андрея и посмотрела на каплю. – Ты что, плакса?

–Наверное… – У Андрея перехватило дыхание.

Марго тихонько засмеялась. Андрей не видел ее лица, но тоже глупо улыбнулся.

–Разве мальчики могут плакать?

–Это от радости, – подала голос Марго, все так же прячась за спину Маруси, словно не решаясь встретиться с Андреем взглядом.

–Разве от радости плачут?

–Еще как плачут. От радости можно даже умереть! – серьезно нахмурив брови, сказал Андрей.

–Умереть? – удивилась Маруся. – Папочка, но ты же не умрешь от радости?

–Нет, конечно. Я только поплачу чуть-чуть… – Андрей рассмеялся. – Господи, как же я по тебе соскучился… Идем домой… Идем домой, и дома я тебе все расскажу. – Андрей подкинул Марусю повыше, перехватив правой рукой, а левой провел по волосам Марго. – Поехали домой, девчонки… – Он повернулся к Свиридову. – Илья Ильич, нам действительно нужно торопиться. Надо срочно предупредить Москву, что на нее может обрушиться удар этого самого HAARP.Здесь же где-то наверняка есть узел связи…

–Есть, конечно, – как всегда, невозмутимо сказал Иванов. – Я там был. Это на третьем уровне, отсюда на лифте можно доехать.

–Ну так что ж мы стоим? – Андрей прижал к себе Марго и Марусю. – Давайте, девочки, бегом на третий уровень, а потом будем выбираться отсюда. Иван, дорогу отсюда к порталу найдешь?

–Не вопрос, Андрей Львович, – улыбнулся Иванов.

–Вот через него и отправимся. Сначала на остров Пасхи, а потом уж домой. Маруська, помнишь, я рассказывал тебе сказку про каменных великанов?

–Помню, конечно! Я все твои сказки помню!

–Скоро увидишь их своими глазами…

Договорить он не успел. Каменный свод огромной пещеры треснул, как яйцо, по которому ударили молотком. По всему подземному залу прокатился грозный, нарастающий, словно цунами, гул. А потом огромный кусок свода рухнул вниз, похоронив под собой дюжину вопящих от ужаса граждан Четвертого Рейха, и в образовавшуюся дыру ударил столб ослепительно-белого света.

К счастью, он успел зажмуриться – вспышка отпечаталась на внутренней поверхности век огненным трезубцем. В лицо Андрею плеснула волна нестерпимого жара. Он повернулся, прижав к себе Марусю, чтобы защитить ее от раскаленного воздуха, и почувствовал, как горит на спине комбинезон.

Кто-то – кажется, Свиридов – схватил его за руку и с силой потащил в сторону. Везде метались и кричали люди, ослепшие от вспышки, люди с горящими волосами и обожженными лицами. Старик Хоссбах лежал на спине и мелко дрыгал ногами – половина его черепа была снесена осколком скалы.

В глубине горы что-то тяжело заворочалось, как будто проснулось спавшее там крепким сном чудовище. Под ногами Гумилева затрясся пол, стальные плиты начали медленно расползаться в стороны, открывая пронизанную багровыми прожилками бездну.

–К порталу! – крикнул Иванов, подхватывая под руку ошеломленную Марго. – Андрей Львович, за мной!

Гумилев с Марусей бросился за ним. Сверху с оглушительным грохотом свалилась часть металлической галереи, по которой они пришли в большой зал. Но Иванов, как видно, успел хорошо изучить топографию базы. Он нырнул в какой-то неприметный ход в стене, таща за собой Марго. Гумилев без колебаний последовал за ним. Позади, тяжело топая, бежал Свиридов. Гордеев тащил совершенно ничего не соображавшего Ковалева.

Вулкан, в недрах которого располагалась база «Туле», сотрясло еще два мощных удара. Где-то за стеной коридора, по которому они пробирались, ревела извергающаяся из подземного источника вода. По-прежнему было очень жарко. Сначала Андрею казалось, что волна жара следует за ними по пятам из большого зала, но вскоре он понял, что накаляются сами каменные стены коридора.

«Что же это такое? – думал он растерянно. – Неужели наши все-таки решились применить ядерное оружие? Или это американцы? А не все ли равно? Если они пошли на такое, значит, там, в большом мире, случилось что-то по-настоящему страшное. Небесный Огонь… то, о чем говорил проклятый Чен… сожженные дотла города…»

–Тут коридор раздваивается, – крикнул идущий впереди Иванов. – Нам в правый!

Беглецы едва успели повернуть в нужный коридор, как новый, чудовищной силы удар швырнул их на землю. Гумилеву показалось, что его придавило к полу сорвавшейся сверху глыбой, но это оказалось не так – просто на него упал шедший сзади Свиридов. В следующее мгновение пол под ногами встал дыбом и швырнул их куда-то в темноту. В глазах у Андрея завертелись разноцветные искры, и он потерял сознание.

Лотар Эйзентрегер медленно повернулся к Чену.

–Вы сошли с ума? Или… девчонка фон Белов была права и вы сдали нас американцам? – Он схватил Чена за горло своими костлявыми лапами. – Признавайся, узкоглазая сволочь… на кого ты работаешь?

Китаец ткнул его твердым, как отвертка, пальцем под ребро, и полковник, хватая ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба, тяжело осел на пол.

–С этого момента я работаю только на себя, – ответил ему Чен. – Не люблю, когда из меня делают дурака.

Эйзентрегер непослушными пальцами пытался вытащить из кобуры пистолет. Чен подошел к нему и без особых усилий отобрал оружие.

–Пожалуй, я покину это место, – доверительно сказал он полковнику. В его руке появилась блестящая серебряная змейка. – Сейчас здесь слишком холодно, но скоро, боюсь, станет слишком жарко. Я предпочел бы оставить вас в живых, Лотар, но когда спецслужбы возьмутся за вас вплотную, вы все им расскажете. А я не терплю, когда обо мне говорят за моей спиной.

Тогда полковник закричал, но его крик оборвал раскатившийся под потолком зала грохот выстрела.

Сознание вернулось к Гумилеву вместе с порывом холодного ветра, швырнувшего ему в лицо горсть снежной пыли. Он открыл глаза и огляделся. Слева тянулась бесконечная ледяная пустыня, усеянная темными проплешинами растаявшего снега. А справа разверзся ад.

Вулкан, в котором находилась база «Туле», разрезало пополам, словно гигантским ножом. Нож этот был, как видно, раскаленным, потому что обнажившиеся подземные пустоты выглядели оплавленными страшным космическим жаром. Там, в этих огромных сотах, лежали десятки, сотни людей – сожженных заживо, почерневших и скорченных, раздавленных рухнувшими сводами. База «Туле» перестала существовать, превратившись в огромный открытый могильник. Может быть, кто-то из ее обитателей и остался жив, но с того места, где лежал Андрей, этого было не видно.

–Очухался? – спросил наклонившийся над ним Свиридов. – Ну, слава богу. Повезло нам, Андрей Львович, выкинуло нас прямиком на снежный склон. А если бы там остались – он махнул рукой в сторону разверзшейся бездны, – сгорели бы, как мотыльки.

Андрей сел в снегу, и ему в грудь тут же уткнулась Маруся.

–Папа! – Девочка плакала, закрывая ладонью голову. – Меня как ударило, как ударило… Больно так!

–Дай посмотрю. – Андрей отнял ее ладонь и осторожно пощупал. – Шишка, только и всего.

–Шишка – это не страшно, – через силу улыбнулась Марго. Она опустилась рядом на корточки и погладила Марусю по голове. – Сейчас лед приложим – и все пройдет.

–Что это было? – задыхаясь от всхлипываний, спросила Маруся.

–Это было… Это была молния. Она ушла. Все хорошо… Теперь уже все хорошо. Скоро мы вернемся в Москву.

–Только вот где теперь портал искать, – озабоченно проговорил Иванов. – Пока мы коридором шли, я хорошо себе представлял, куда идти. А теперь… поменялось все.

–А вон туда, – сказал Андрей, неожиданно для себя махнув рукой куда-то вбок. – В том направлении.

–Это почему еще? – спросил Свиридов. – Заметил там что-то?

–Интуиция, – пожал плечами Гумилев. – Вы же сами говорили – это моя самая сильная черта.

–Ну, пошли, – согласился генерал. – Куда-нибудь да придем.

И они двинулись через снежную пустыню, оставляя за спиной выжженную адским пламенем столицу Четвертого Рейха.

Глава 21. Память

Арктика, 85-й градус северной широты

Катарина фон Белов пришла в себя среди мертвых и умирающих. Одна из ее конвоиров, рыжая, похожая на лису Хельга Мюллер, которую Катарина обошла на последних Скачках Одина, невольно спасла ей жизнь, закрыв своим телом от страшного Небесного Огня. Сама Хельга была еще жива, хотя вся спина ее была покрыта обугленной окровавленной коркой. Когда Катарина выбиралась из-под нее, Хельга стонала так, что слышно было, наверное, даже в Гренландии.

–Спасибо, Хельга, – сказала ей Катарина. На боку у Хельги обнаружилась кобура с большим флотским «парабеллумом». Катарина вытащила пистолет и приставила Хельге к виску. – Все, что могу для тебя сделать.

Ее пошатывало и тошнило, но серьезных повреждений на теле вроде бы не было. «Вот она, справедливость», – подумала Катарина, глядя на лежащие вокруг трупы. Те, кто хотел отдать ее в руки врагов, мертвы все до единого, а она жива и даже невредима.

Остается только найти линзу и уйти на Пангею. Пусть здесь они проиграли – там, на юной, девственной земле, никто не сможет помешать им создать свой Тысячелетний Рейх.

Оступаясь и скользя в крови мертвецов, она побрела вдоль срезанной гигантским лезвием стены вулкана. Только тут ей пришло в голову, что пустоты, открывшиеся в недрах горы, должно было уже давным-давно затопить холодными водами Северного Ледовитого океана. Однако этого почему-то не произошло. Может быть, страшный жар, падавший с небес, превратил воду в пар? Но не мог же он выпарить весь океан!

Размышляя таким образом, Катарина добралась до лестницы, ведущей на верхний уровень. Там, в укрытом в скальной толще ангаре, хранились быстроходные электрические сани, на которых можно было добраться до подземелья, где находилась линза, не боясь увязнуть в снегу.

Кратчайший путь к линзе вел через тюремные казематы третьего подземного уровня, но сейчас он был недоступен, поскольку весь этот сектор базы был уничтожен рухнувшим скальным сводом. К счастью, к линзе можно было попасть и через туннель, начинавшийся в расщелине на западном склоне горы – вход туда находился немного выше уровня моря. До расщелины было километра три – электросани должны были покрыть это расстояние за двадцать минут.

На поверхности бушевала метель, и Катарина снова спустилась вниз, чтобы запастись едой и брикетами сухого спирта для маленькой переносной печки – она по опыту знала, что в такую погоду очень легко заблудиться даже на небольшом расстоянии от дома.

Уничтоживший базу «Туле» огонь, к счастью, почти не задел ангар. Оплавилась только одна створка ворот, намертво застрявшая в пазах, но электросани были не слишком широкими, и Катарина легко вытащила их наружу.

Мотор весело заурчал, клубящуюся снежную темноту прорезал желтый луч фонаря. Катарина надавила на педаль и медленно, стараясь не наткнуться на выброшенные из недр вулкана каменные глыбы, поехала вниз по склону, все больше забирая к западу.

Ей снова повезло – она не сбилась с пути и не заплутала в метели. Западный склон мало пострадал от удара Небесного Огня, сохранился даже ориентир, указывающий на то место, где можно было спуститься в расселину, – огромный, похожий на белого медведя торос. Катарина направила электросани к его подножию.

Снегоход выскочил из снежных вихрей, как чертик из табакерки. Гумилев, уже всерьез задумывавшийся о том, в правильном ли направлении он всех ведет, увидел в белесой мгле расплывчатый желтый свет фар и предостерегающе поднял руку.

–А ну-ка, тихо!

Все замерли. Снегоход пролетел совсем близко от них, но его водитель не заметил беглецов. Машина остановилась у огромной ледяной глыбы, водитель соскочил с седла и начал шарить вокруг лучом фонаря. Лицо водителя скрывали большие темные очки, без которых в Арктике можно ослепнуть за несколько дней.

–По-моему, он ищет то же, что и мы,– прошептал Гумилев.

–Значит, мы на верном пути,– тоже шепотом ответил ему Свиридов.

–И вообще, это не он, а она,– добавила Марго.– Фигура женская.

В этот момент водитель неожиданно повернулся, и луч его фонаря скользнул по беглецам.

–Кто здесь? – раздался приглушенный завываниями метели голос.– Назовите себя!

–Что делать будем? – спросил Гумилев генерала.– По-хорошему, надо бы его – или ее – брать за шкирку и трясти на предмет того, где у них тут линза.

–Не бойтесь,– крикнул генерал по-немецки.– Мы – друзья. Мы не причиним вам вреда…

Он сделал шаг вперед и остановился. Клубящаяся тьма перед ним расцвела алым огнем выстрела.

–Черт,– сказал генерал Свиридов.– Черт, как больно…

Пошатнулся и упал лицом в снег.

Гумилев не помнил, как сорвал с плеча автомат, как бросился на убийцу, стреляя на бегу длинными очередями. Метель била по глазам, и пули почему-то уходили вверх. Водитель с обезьяньей ловкостью прыгнул в седло снегохода и, пригнувшись к рулю, ударил по газам. Вслед ему сухо хлопнул последний выстрел – на этот раз стрелял Иванов.

Снегоход закрутило на месте, он подскочил и тяжело завалился набок, придавив водителя.

Андрей, проваливаясь в снег, подбежал к машине. Водитель барахтался под массивным снегоходом, пытаясь дотянуться до лежавшего в полуметре «парабеллума». Гумилев ударом ноги отшвырнул оружие в сторону.

–Встать, тварь!

Водитель, цепляясь за раму машины и скрипя зубами от боли, высвободил зажатые широкой лыжей снегохода ноги и выпрямился во весь рост. Темные очки свалились при падении, открыв хорошо знакомое Гумилеву лицо.

–Жаль, что я попала не в тебя,– сказала Катарина.

Андрей опустил нацеленный ей в голову ствол автомата. Он не мог выстрелить в нее. Не мог.

«Если бы я убил ее час назад, генерал был бы жив.– подумал он, чувствуя странную опустошенность внутри.– Я пожалел ее, потому что не захотел брать на душу еще один грех, но смерть Свиридова все равно на моей совести».

–Ты,– сказал он и понял, что не может найти слов,– ты…

–Ну,– презрительно усмехнулась она,– стреляй, Андрей. Что же ты не стреляешь?

Не поворачивая головы, Андрей крикнул:

–Иван!

–Здесь я, Андрей Львович.

Иванов подошел совсем неслышно – а может быть, Гумилев просто перестал слышать звуки окружающего мира.

–Заставь ее показать дорогу к линзе.

–Я ее грохну, Андрей Львович. За генерала…

–Нет,– на лице Гумилева заиграли желваки.– Это было бы слишком просто. Ее будут судить. Как в Нюрнберге.

Он резко повернулся и подошел к Свиридову, лежавшему в рыхлом, красном от крови снегу. За его спиной вскрикнула от боли Катарина. Но он не обернулся.

Он стоял над телом генерала и глядел в снежную тьму, сжимая в руках автомат.

Он стоял так, даже когда Иванов и Марго нашли вход в расщелину.

Ход, словно прогрызенный в скалах гигантским червем, вел глубоко к самым корням горы. Здесь, к счастью, было не так холодно, как на поверхности, – из глубины поднимался воздух, нагретый сердцем древнего вулкана. Беглецы, промерзшие до костей, потихоньку согревались. Ковалев громко стучал зубами, Гордеев ожесточенно растирал окоченевшие руки. Андрей, который нес Марусю на руках, дышал ей на красные замерзшие ушки. Девочка прижалась к нему, уткнувшись лицом в меховой воротник парки. Дыхание ее было прерывистым и жарким, и Гумилев никак не мог понять, уснула она или провалилась в болезненное беспамятство.

«Два года,– думал он с ненавистью,– два года они держали в этой ледяной дыре мою дочь… То, что случилось с этой проклятой базой, – ничтожная плата за то, что они сделали с Маруськой и Марго…»

Иванов, шедший впереди с фонарем, вдруг остановился.

–Андрей Львович, впереди завал.

Удар, стерший с лица земли базу «Туле», задел и западный склон вулкана. Коридор не замуровало наглухо, но идти вперед было невозможно – груда камней и песка поднималась почти до уровня глаз.

–Разбираем,– велел Гумилев.– Быстро! Марго, возьми у Ивана оружие и держи на прицеле Катарину. Боря, Арсений – помогайте!

Вчетвером они принялись растаскивать завал.

Степан Бунин пришел в себя после страшного удара, уничтожившего базу «Туле», и с удивлением обнаружил, что все еще жив. Стена карцера, в котором он провел два года после своей бесславной вылазки к Черной башне, была срезана словно огромной бритвой. Профессор, держась за стену, поднялся и на дрожащих ногах вышел в коридор.

В конце коридора лежала одна из надзирательниц, которую он про себя называл Безобразной Эльзой. Толстые ноги Эльзы придавило упавшим сверху куском скалы, но она была еще жива.

–На помощь! – хрипло взывала надзирательница.– Кто-нибудь, на помощь!

Бунин присел рядом с ней на корточки.

–Что, больно? – сочувственно спросил он.– Я, пожалуй, позвоню в службу спасения.

Ему хотелось хохотать. Он наконец был свободен, а все его мучители были мертвы или обречены на скорую смерть. То, что он и сам может погибнуть на руинах уничтоженной базы, как-то не приходило Бунину в голову.

–Нужно довести дело до конца,– сказал он сам себе. Привычку разговаривать сам с собой он приобрел за два года одиночного заключения в пропахшем рыбой карцере.– Где-то здесь хранятся предметы. Много, много предметов. И все они ждут меня. В конце концов, мне же обещали!

Он побрел по разрушенному туннелю, не обращая внимания на стоны Безобразной Эльзы.

За завалом была пещера – та самая, в которую вела линза с острова Пасхи.

Из пещеры был еще один выход – широкий коридор, по которому Катарина под конвоем отвела их со Свиридовым на базу «Туле». Тогда этот коридор был ярко освещен. Теперь лампы были разбиты, и вход в него казался черной дырой.

В самой пещере было не так темно из-за слабого голубоватого мерцания, которое, как уже знал Гумилев, было характерно для линзы. Но источников этого мерцания было два.

Гумилев, откровенно говоря, не мог вспомнить, видел ли он вторую линзу в пещере, когда, подгоняемый автоматом Катарины, вышел из пространственно-временного портала. Но сейчас сомнений не было: линз было две. И какая из них вела на остров Пасхи, Андрей не знал.

–Что делать будем, Андрей Львович? – тихо спросил Иванов. Луч его фонаря перепрыгивал с одной линзы на другую.– У фашистки спросим?

–Разбирайтесь сами,– презрительно бросила Катарина.– Можете поэкспериментировать. А я посмотрю.

Иван замахнулся, но Гумилев остановил его руку.

–Куда ведет вторая линза?

–Сходи, и узнаешь,– губы девушки искривила злая улыбка.

–А я знаю это место,– пробормотала полусонная Маруся.

– Я сейчас видела сон, и там были такие светящиеся облачка…

Лоб ее был горячим, как печка.

–Да? – попытался улыбнуться Андрей.– И что еще там было, в этом сне?

Маруся закашлялась.

–Еще там была тетя. Я стояла вот здесь,– она неуверенно показала рукой куда-то вбок, – и громко звала: «Мама! Мамочка!» А пришла хорошая тетя…

Гумилев посмотрел туда, куда указывали тоненькие пальцы Маруси, и увидел Еву.

Он не видел жену три года и уже свыкся с мыслью, что не увидит ее никогда. Но сейчас она стояла в десяти шагах от него, живая, ничуть не изменившаяся, все такая же красивая, как в их последний вечер в Москве. Ева смотрела в его сторону, но Андрей почувствовал, что она смотрит не на него, а на Марусю.

–Это еще кто? – Иванов навел на Еву автомат.

–Моя жена,– ответил Гумилев хрипло.– Ева… как ты тут оказалась?

–Здравствуй, Андрей,– она подошла к нему и протянула руки.– Дай мне Муську.

Поколебавшись, он протянул ей дочь. Ева осторожно взяла Марусю на руки и поцеловала в лобик.

–Тетя…– неуверенно проговорила девочка.– Какие у тебя холодные губы, тетя…

–Просто у тебя жар,– Ева подула Марусе на волосы, взметнув русую челку.– Сейчас тебе станет лучше, моя родная.

–Что ты здесь делаешь? – снова спросил Гумилев.– Я думал, ты умерла…

–Неправда,– губы Евы тронула легкая улыбка.– Если бы ты так думал, не искал бы меня повсюду.

–И все-таки!

–Андрей, ты думаешь не о том. Тебе нужно спасать свою дочь, спасать людей. А ты занимаешься выяснением отношений…

Ему хотелось броситься к ней, сжать в объятиях и не отпускать никогда. Хотелось крикнуть ей в лицо все, что он думал об ее исчезновении, о том, что она бросила его и Марусю. Хотелось целовать это милое родное лицо. Хотелось ударить.

Но Ева держала на руках их ребенка. А за его спиной стояли люди, за жизнь которых он был в ответе.

И Гумилев заставил себя успокоиться. Сжал челюсти так, что хрустнули мышцы. Сосчитал до десяти. А потом спросил:

–Ты поможешь нам вернуться домой?

–Да,– сказала она просто.– За этим я и пришла.Одна из этих линз ведет на остров Пасхи. Другая – далеко в прошлое. Эта линза односторонняя. Если вы пройдете через нее, обратной дороги уже не будет.

–Какая осведомленность,– фыркнула Катарина.

–Заткнись,– бросил ей Гумилев.– И в какую же линзу мы должны уйти?

Ева не успела ответить. В темном отверстии коридора, ведущего к базе, послышался какой-то шум. Повернувшись туда, Андрей увидел, что из темноты, неуверенно переставляя ноги, вышел грязный, оборванный, заросший неопрятной седой бородой человек. Выглядел он так, будто блуждал в подземных туннелях не один день.

–А,– проговорил он бесцветным голосом,– ты уже здесь, Гумилев. А ты, Ева, конечно, сразу же вышла к своему обожаемому муженьку. Когда я звал тебя, ты не соизволила меня впустить, хотя знала, что за мной гонятся эти звери… А к нему выскочила сразу.

Он быстро сунул руку за пазуху и вытащил маленький никелированный пистолет.

–Что, Андрюша, не ожидал? Здесь полно оружия, они тут помешались на оружии, эти бешеные бабы в эсэсовской форме… И я вот тоже выбрал себе хорошенький пистолетик, красивый и блестящий. Мне будет приятно застрелить тебя из такого красивого пистолетика…

«Он сошел с ума,– подумал Гумилев.– Это хуже всего. Будь он в здравом рассудке, я сумел бы убедить его положить пистолет. А так… придется стрелять первым».

Но «Вихрь» висел у него за плечом, и Андрей понимал, что не успеет даже снять его с предохранителя. Те же мысли, видно, пришли в голову Иванову – тот поймал взгляд Андрея и тихонько покачал головой.

Палец профессора задрожал на спусковом крючке. Андрей отчетливо понял, что еще секунда – и пуля, выпущенная из пистолета Бунина, разорвет его брюшные мышцы, превратит внутренности в кровавое месиво…

Но Бунин медлил. По лицу его катились крупные капли пота, глаза широко раскрылись. Видно было, что он из последних сил борется сам с собой.

–Не могу! – взвизгнул он тонким заячьим голосом.– Будь ты проклят, Гумилев, я не могу!..

Конвульсивным движением он отшвырнул пистолет.

Дальше все произошло очень быстро.

Пистолет ударился о каменный пол у ног Катарины фон Белов.

Иванов развернулся к ней – луч фонаря выхватил из темноты голубоватую поверхность линзы, молниеносно мелькнувшую на ее фоне руку, блеск никелированной поверхности.

Грохнул выстрел. Но за долю секунды до того, как Катарина нажала на спусковой крючок, на нее одновременно бросились Иванов и Марго.

Иванов врезался в оберлейтенанта, и они оба, мертвой хваткой вцепившись друг в друга, исчезли в мерцании линзы. А Марго замерла, как статуя, почему-то прижимая руки к груди.

–Андрей,– сказала она хриплым голосом,– Андрюша…

Он успел подхватить ее на руки. Под левой грудью Марго алело маленькое пятнышко крови.

–Мамочка,– заплакала Маруся,– мамочка, не умирай…

Гумилев перевел взгляд на Еву. Та по-прежнему держала Марусю на руках, лицо ее было каменным.

–Твоя мама не умрет,– сказала она дочери.– Не плачь, милая. Андрей, дай мне Орла.

–Зачем?

–Я хочу, чтобы вы забыли весь этот ужас. И прежде всего, конечно, Маруся. Два года в заложниках, эта катастрофа, гибель Марго… Орел поможет ей забыть обо всем этом. И вам всем тоже.

–А ты уверена, что получится? На меня Орел не действует.

–Не действует, если ты сопротивляешься ему. Подумай, хочешь ли ты жить с таким грузом.

Гумилев смотрел на Еву, с каждой секундой все больше понимая, что она права. Что сохранив память о последних двух годах своей жизни, он уже никогда не сможет оставаться прежним Андреем Гумилевым.

–Решение за тобой,– мягко сказала она.

Гумилев посмотрел на жену.

–Хорошо,– ответил он медленно.– Я согласен.

И протянул ей фигурку Орла.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…