Текст книги "Колдовская паутина (СИ)"

Автор книги: Кирилл Поповкин

Соавторы: Андрей Канарейкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Я… спасибо, папа, – тихо сказал Друджи и повернулся к Ягену, – Лорд Харт. Я, лорд Друджи Интрэ прошу оказать мне честь вступить в ряды вашей дружины, прошу как вассал просит сеньора.

– Лорд Интрэ, я не принимаю вашу клятву. Вы не мой вассал – вы мой соратник, и пойдёте со мной как равный с равным, – Яген вскинул подбородок, – Клянусь своей жизнью, что заставлю немёртвую сволочь вернуть жизнь и здоровье леди Изабелле.

Он поднял руку и на ней вспыхнула магическая печать. Молчащий зал ахнул, а потом шмно выдохнул, когда Друджи прижал свою ладонь с его, повторяя и принимая клятву. А потом Друджи опустил окровавленную руку и повернулся к верховной волшебнице:

– Я готов, леди Ио, накладывайте своё заклятье.

Эпилог

«Что за день.»

Яген стянул с себя камзол вместе с испорченной перевязью, бросил на стоявший у окна стол. Сел на край кровати и стянул сапоги. Взъерошил слипшиеся от пота волосы. У него было ощущение, что он не спал минимум неделю. Сейчас бы…

Его внимание привлёк блеск над дверью. Он пригляделся – это в лунном свете сверкнула паутина, на которой висел маленький чёрный паучок.

«Положительно, в этом доме уже каких только тварей нет. Надо сделать Беате строгий выговор,» – подумал лорд Харт и встав с кровати, направился к двери, чтобы отогнать потерявшее берега создание. Распахнул дверь, чтобы лучше видеть и моргнул. Замершая на пороге Тамия вздрогнула

– Лорд Харт…

– Леди Тамия…

Они заговорили одновременно, и Яген помотал голвоой:

– Извините, я… не важно. Вы что-то хотели?

– Я… простите, это не лучшее время, но… – девушка опустила глаза, – просто я подумала, что…

Заметив её замешательство, Яген махнул рукой, приглашая волшебницу войти. Та нерешительно переступила порог. Блондин щёлкнул пальцами, включая магический светильник и сказал:

– Простите, сегодня столько произошло… Не пугайтесь, я просто слегка… не в себе.

Он сделал приглашающий жест, указывая на стул рядом со столом. Подошёл к шкафу и взял с него кувшин:

– Вина?

– Да, спасибо.

Яген налил напиток в два кубка, протянул один Тамии, и опустился на стул рядом с ней.

– Что за день… – он отпил из кубка, – Что. За. День…

Девушка сделала глоток и слабо улыбнулась:

– Ну да, день… тяжёлый. Но вы всё же выиграли. Мы все выиграли. Вы собрали нас вместе и заставили действовать. Вы настоящий герой, лорд Харт.

Яген отпил из кубка, глядя в окно и эхом повторил.

– Герой… Герой… – он сделал ещё глоток и вздохнул, извлёк из скрытого пространства тонкий томик открыл заложенное место и прочитал, – Герой: человек исключительной смелости и доблести, чьи поступки могут привести к осознанному безвозмездному самопожертвованию, чтобы спасти или защитить других.

Блондин закрыл книжку.

– Героя, леди Тамия, напыщенный индюк пару часов назад снисходительно похлопал по плечу, повесив ему на шею стеклянные бусы. А тот этого даже не заметил, поскольку и правда жертвовал собой безвозмездно и даже не думал о выгоде. Зато я думал. Потому и стоял рядом, изображая доблестного командира, чьи действия и привели к спасению шеи в том числе и этого напыщенного индюка. Да и моей собственной.

Тамия вздрогнула от прорезавшегося в голосе Ягена яда и протянула руку к его лежащий на столе руке. Руке сильной, но, она сейчас видела, целиком покрытой шрамами. К которым после сегодняшнего дня, несомненно, добавятся новые.

– И всё же, лорд Харт, хоть магистрат и вёл себя… вот так, это не отменяет вашей решительности и ваших заслуг.

– Правда? – Яген снова сделал глоток и повернул лицо к Тамии, – Знаете, что я подумал, когда проклятье сработало и Вилламп бросился в его центр?

– Что?

– Ничего. Меня парализовал страх. Зато, когда я увидел рванувшегося эттина вернулась ясность мышления. И вот что она подсказала: как хорошо, что этот идиот сам бросился, а то бы мне пришлось его туда кидать. Ведь никто, кроме Виллампа не смог бы нейтрализовать эту дрянь. И я знал, что это его убьёт, но я решил, что это достойная цена. То самое меньшее зло, о котором не так давно рассуждал покойный барон Кругерецкий. И я бы заплатил эту цену, или точнее, её заплатил бы Вилламп, если бы Тэрис – ещё одна, чьё присутствие эти напыщенные мудаки едва стерпели, не бросилась спасать того, кого встретила пару дней назад.

Яген снова вздохнул и замолчал. Тамия гладила его руку, не зная, что сказать. Спустя где-то полминуты, граф продолжил:

– Они сделали всё что было нужно, они разгребли проблемы, которые даже не их действия породили. А их за это похлопали по плечу. И я в том числе. А потом был ещё и этот мудак барон. И Друджи, мой товарищ, мой друг детства, которого разрывало горе от потери девушки, которую он всю жизнь любил, а что сделал я? Я воспользовался его чистыми эмоциями, его горем, чтобы упрочить своё собственное положение.

– Ну нет, это уже чересчур…

Яген усмехнулся:

– Разве? Я знал, что он в таком состоянии не может думать ясно и я перетянул одеяло на себя, я сделал свои поступки, своё решение Самым Главным Моментом Вечера. И знаете зачем?

Тамия молчала, глядя ему в глаза.

– Потому что надо было показать этим ничтожествам, этим высокородным бездельникам и шлюхам, набившимся в зал, что Лучшие среди них, самые Достойные, самые Благородные не потерпят предательства. Что барон Кругерецкий был мразью и что мы не поддержим его действий и сделаем всё, чтобы свести их на нет. Потому что иначе… иначе половина этих тварей завтра же побежала на поклон Иллае, заявляя, что её дело правое, а благородным неплохо бы и получить розг, если это позволит им, лично им усилить своё влияние. Потому что что бы я не думал, сколько бы рыцарских романов не читал, я понимаю, что средний аристократ – это не Друджи Интрэ, это Августин Верецкий, – поймав непонимающий взгляд девушки, он пояснил, – отец Марека, похотливый старый козёл, который продавал своих крестьянок в бордель чтобы обеспечить себе безбедную жизнь в городе. Вот в жилах такой мрази и течёт в основном голубая кровь. И так ли неправ тогда был Зигберт, когда положить этому конец?

– Но вы ему не позволили.

– Не позволил, – Яген отвёл глаза, – Потому что боялся за свою жизнь…

Тамия улыбнулась:

– Вы совершенно не умеете врать, лорд Харт, – она подняла руку, – И не спорьте. Да и к тому же, можете не говорить – я скажу за вас. Потому что путь Иллаи – это кровь, боль и трупы того самого «простого народа», за который она печётся. Реки крови и горы трупов. Потому что именно так было в Варнской республике во времена Великой Революции, так было в Иствикском Королевстве после вознесения Лорда-Протектора. Так было везде. И далеко не всегда после уплаты такой цены, жизнь простых людей становилась лучше. Так ведь?

Яген закусил губу и опустил взгляд. Некоторое время он молчал, потом ответил:

– Может и так. Но и статус-кво ничем не лучше, Тамия. Особенно учитывая… – он помотал головой и пошевелил пальцами левой руки. На столе материализовался щит с драконьим гербом, – Мне сказали, эта штука работает только в руках наследника императорской фамилии. Такой себе показатель, учитывая, что каждый член любого Великого Дома хоть как-то, но причастен к цепочке наследования.

– Но оказался щит именно у вас.

– Да, он оказался у меня…

Яген вздохнул и поднял взгляд:

– Я люблю империю, Тамия, люблю её людей, люблю её города и сёла. Но империя умирает. На нашем троне – тряпка, которой вертят кто хотят и как хочет. Но даже кукловоды ничем не лучше. Как бы я не ненавидел своего дядю, сейчас он единственный человек в столице, у которого есть мозги и воля. Но если Иллая просто доберётся дотуда и поднимет мятеж там… – он помотал головой, обрывая себя на полуслове, – Да нет, Иллая – симптом, не более. Такая же оппортунистка как Зигберт, как колдуны Арканы, как я, наконец. Стервятник, который хочет попировать на трупе древней империи. Проблема в том, что пока она будет это делать, все наши соседи – все эти Нодсильские княжества, Свободные баронства севера, не говоря уже о восточных друзьях – они разорвут страну на куски. Иллае просто не дадут совершить задуманное, но трупов в процессе наделают огромное количество.

Он сделал последний глоток из кубка и аккуратно поставил его на стол.

– Потому я и должен… хотя бы попытаться. Хотя бы попробовать связать эту вольницу бездельников, ослепить её ореолом славы, сделать что-то… что-то. Хотя бы попробовать дать империи… нет, не времена былой славы – передышку. Прижать к ногтю распоясавшихся соседей, заткнуть пасть охамевшим клерикам, пролить кровь, но отсрочить неизбежное и дать время Ребрайване принять судьбу на своих условиях. А для этого мне нужно будет посылать людей на смерть. Снова и снова. И принимать из рук напыщенных мудаков льстивые и лживые слова верности и благодарности… И молиться любому, кто услышит, чтобы оставшиеся после меня горы трупов были ниже, чем те, которые образовались бы без моего вмешательства…

Последние слова Яген произнёс уже почти шёпотом. По его щекам катились крупные слёзы, которых он не замечал.

Тамия медленно встала и обняла графа, прижала его голову к своему животу, перебирая светлые волосы. Она не знала, что ему сказать. Но однажды она узнает.

***

Мутные кошмары заполонили её разум. Она падала в бездну, в бескрайнее озеро чёрной крови, из которого в небо возносились острые как кости колонны гниющей плоти. Булькающая мерзость утаскивала её вниз, всё глубже и глубже и когда зловонная жижа сомкнулась над головой, девушка вздрогнула и открыла глаза. Какое-то время она смотрела вверх, а потом поняла, что видит над собой не шевелящийся живой свод громадной пещеры, а игру ночных теней на потолке спальни.

Тамия провела рукой по мокрому лбу и чуть не вскрикнула, увидев на предплечье маленькие впадинки и трубочки.

«Ох, всё никак не привыкну,» – подумала девушка и посмотрела налево.

Ягена её движения не потревожили, это было странно, она уже успела заметить по опыту совместного путешествия, что спал он чутко.

«Хотя он через многое прошёл, наверное просто вымотался,» – подумала девушка и взглянула на подушку. Спать не хотелось.

Она осторожно высвободилась из-под лежавшей на животе сильной руки и встала с кровати. Прошла к шкафу и налила себе вина, разбавила водой. Что-то привлекло её внимание слева, и девушка повернула голову. С потолка у дальней стены спускался на тонкой нити паутины маленький восьминогий охотник. Рядом с ним ещё один. И ещё. Их суставчатые тела отбрасывали на стену странные тени. Линии переплетались будто в беспорядке, но в странном хаосе проступили странно-знакомые черты. Тамия моргнула, и картинка сложилась. Со стены на неё смотрело прекрасное женское лицо. Улыбающееся лицо.

– Мои поздравления, Тамия Рен аль Санг.

– Великая Прядильщица…. Откуда… – Тамия вдруг осознала, – это твоих рук дело? Заговор, монастырь…

Лицо улыбнулось. Провалы глаз словно светились изнутри, хотя, конечно, это были не более чем места, куда не падала тень.

– Не всё. Я бы сказала – куда меньше, чем ты думаешь.

– Но… Паучиха в храме – это же твоя жрица, – почему-то Тамия не чувствовала ни малейшего пиетета перед великой богиней, – и разве не ты плетёшь нить наших судеб?

Аранея снова улыбнулась:

– Тебе пора бы уже понять, что не всё что боги сообщают смертным, оказывается правдой. Моя власть над судьбой весьма и весьма ограничена.

– Но… – Тамия закусила губу. Какой смысл повторять одно и тоже? – Хорошо, допустим. Но почему ты здесь?

– Ответить на твои вопросы, моя самая молодая жрица.

Девушка почему-то даже не удивилась. Возможно, она уже смирилась со своей судьбой, а может она с ней смирилась ещё до того, как Саша вытащила её из кокона. Может, она всегда её знала.

– Почему монастырь? Чем тебе не угодила обитель Хау?

Вопрос был проверочным. Если уж на что Аранея не захочет отвечать, так это на причины своей подковерной возни с другими богами. Но, к удивлению, Тамии прядильщица охотно пустилась в разъяснения:

– Великая мать слишком много на себя взяла и создала опасную нестабильность в ткани нашего мира, которой не преминули воспользоваться самые разные твари. Оставь я всё на самотёк, мир вполне мог и не дожить до конца цикла.

– А твоя атака помогла?

– Она ослабила Хау и вернула равновесие. Пока.

– Что ж, видимо надо тебя благодарить, – сардонически усмехнулась Тамия.

К её удивлению, Аранея не согласилась:

– Последнее, что тебе стоит делать – это благодарить хоть кого-то из нас, дитя. Потому что то, что мы делаем с вами… – её лицо странно скривилось, – очень нехорошо.

– Эм… ладно, – девушка вздохнула, собралась с духом и задала мучавший её вопрос, – что будет со мной? С моим телом, я имею в виду.

– Ты и так знаешь. Ты видела, чем ты станешь.

Тамия вздрогнула, вспомнив огромную полу-паучиху полу-женщину.

– И… этого не избежать?

– Почему же – можно и избежать. Только вот ты не захочешь. Моя сила требует подходящего сосуда, и ты, обращаясь к ней будешь неизбежно менять себя.

– Но я могу не обращаться к твоей силе.

– Можешь. Но станешь ли?

– Я справлялась без тебя раньше.

– Это так. Но раньше не было этого, – богиня указало взглядом на спавшего Ягена, – раньше жизнь была проще. Ты не участвовала в Великой Игре.

Тамия закусила губу. Она начала понимать.

– Я нужна ему, да? И чем дальше, тем сильнее он будет во мне нуждаться? А ты будешь мной управлять?

Тень головы богини наклонилась из стороны в сторону.

– Правильные предпосылки – неправильные выводы. Да, ты нужна ему, но будет ли он в тебе нуждаться, а точнее – будет ли он от тебя зависеть – это уже, прости за каламбур, зависит от тебя. И я, если честно, не хотела бы такого исхода.

– Почему?

Тени ниже «шеи» богини шевельнулись и Тамия не сразу поняла, что это должно было обозначать пожатие плечами:

– Моя форма – паук. Пауки одиночки, у них нет королев, знаешь ли. Если бы я хотела слепого подчинения, стала бы пчеломаткой.

– Твои слуги не кажутся мне особо разумными.

Богиня приподняла бровь:

– Те слуги, которые по приказу моей жрицы чуть вас всех не прикончили? Вопреки моим собственным желаниям?

Тамия наклонила голову, признавая правоту прядильщицы.

– Хорошо. Но тогда…

Богиня внезапно прервала её:

– Я знаю, что обещала ответить на вопросы, и я отвечу, но сейчас наше время ограничено, – она скосила взгляд на окно, за которым уже брезжил рассвет, – В тебе играет учёный, ты хочешь задать вопросы об истории, о положении дел в триумвирате, почему одни боги играют против других. Так?

– Ну… да.

– Я могу ответить, но это займёт очень много времени, и ты не успеешь спросить главного.

– А говоришь, ты не умеешь предсказывать судьбы.

– Я и не умею, это простое знание человеческой натуры.

– Хорошо. Значит я оказалась в коконе, чтобы стать жрицей и влиять на Ягена?

– Нет. Ты вообще не должна была выйти из того кокона. Саша Рэд – очень сильное искажение многих моих планов. И это очень хорошо.

– Эмм… – такой ответ снова застал Тамию врасплох, – Ты хотела меня убить?

– Не своими руками. Ты должна была стать одним из тех, кого зовёшь безликими. И опять же – я расскажу тебе зачем они нужны когда-нибудь потом, рассказ займёт слишком много времени.

На Тамию вдруг накатило странное спокойствие. Откровенность богини поражала сверх меры и, честно говоря, располагала девушку к Аранее. Какими бы не были её слуги и цели, она была на удивление прямолинейной. Это противоречило всем книгам, в которых описывалась суть великой паучихи и тут одна мысль пронзила сознание Тамии, и девушка поспешила её озвучить:

– Ты не можешь общаться ни с кем, кроме своих жриц, так ведь?

Богиня улыбнулась:

– Умница. Всё так.

– И твоя главная сила – знания. Их ты хочешь дать Ягену.

– Я – да.

Тамия уловила разницу и озвучила следующее озарение:

– А я могу дать что-то ещё. И что же?

– Ты сама это знаешь.

– Но…

– Для начала скажи – чего ты для него хочешь?

– Я хочу… – девушка осеклась. Счастья? Любви? Богатства и славы? Рыцарские романы разом выветрились из её головы. Вспоминая полный боли монолог блондина, она поняла, что последнее, чего он хотел бы – это что-то для себя лично. Да и она сама не потому разделила с ним ложе, что пожалела.

Тамия взглянула прямо в «глаза» богини и твёрдо сказала:

– Я хочу, чтобы сделал то, что должен и не сломался по дороге. Хочу его поддержать и быть рядом, но не быть ни обузой, ни источником лёгких решений. Я… не знаю, как это сказать лучше, прости.

– Ты сказала достаточно ясно. Твой путь будет тяжёл и не всегда справедлив. Если Саша будет мечом, побеждающим его врагов, то ты должна стать щитом, защищающим его от слабостей.

– Это… довольно пространно.

– Как я и говорила – я не предсказываю будущее. По крайней мере точно.

Первые лучи солнца стали проникать в комнату, тени, складывающие лицо богини, стали слабеть.

– Но ты знала, что я отвечу.

Исчезающая Аранея вдруг расхохоталась и продолжала смеяться, пока не исчезла. И когда Тамия уже решила, что осталась одна, до неё донеслась последняя фраза великой прядильщицы:

– Дитя, час назад я искренне думала, что буду говорить с ним, а не с тобой.

Конец.