Текст книги "Испано-американская война в мире императора Владимира (СИ)"

Автор книги: Кирилл Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

БОЙ у МАНИЛЫ

Контр-адмирал Патрисио Монтехо-и-Пасарон командующим испанским флотом на Филиппинах до утра 17 апреля 1898 года, чувствовал себя вполне спокойно.

Он понимал, что угроза войны с САСШ растёт, по требованию из Мадрида принимал меры, чтоб подготовить вверенные ему силы к войне. Эти силы смотрелись вполне неплохо, два крейсера 1-ранга "Рейна Кристина" и "Кастилия", пять крейсеров 3-го ранга " Исла де Куба", "Исла де Лусон" "Дон Хуан де Аустрия", "Дон Антонио де Улья" и "Веласко", три крейсера 3-ранга "Эль Каньо", " Генерал Лесо" и " Маркес дель Дуэро", плюс к этому ещё 23 малых канлодки, три транспорта и гидрографическое судно. Но, только "Рейна Кристина" и "Кастилия" были более 3 тыс тонн, остальные не более 1.200 тонн, при этом "Кастилия" была деревянной, лишь "Исла де Куба", "Исла де Лусон" имели палубную броню, остальные были безбронными. Был некомплект команд, машины многих кораблей были донельзя изношены.

Ещё 15 марта во дворце Малакананг собрались представители морского и сухопутного командование испанских сил на Филиппинах, чтоб согласовать действия в случаи войны с САСШ. Исходя из весьма скромных возможностях флота, было принято решение, вести бой на рейде, находясь под защитой береговых батарей, а их усилить орудиями снятых с неисправных кораблей. Также было решено готовить оборону бухты Субик, там, на острове Гранде должны были поставить береговые батареи, работы шли, но очень медленно.

Так же было решено перекрыть проливы Чика и Гранде, которые ведут в Манильский залив огнём батарей, батареи установить на мысах Гордаи, Лассиси и острове Коррехидор в проливе Чика, в проливе Гранде на мысе Рестигна, островах Кабальо и Эль Фраиль. В проливе Гранде планировалось выставить мины. Работы по созданию батарей на удивление уже подходили к завершению. Часть орудий для батарей пришлось брать с неисправных кораблей вместе с расчетами, мин у Монтехо было немного 14 шт. системы Матисона, ещё готовили несколько управляемых мин, которые должны были взрывать по электрокабелю. Было так же несколько торпед Шварцкопфа, и ожидался приход транспорта с артиллерий, снарядами и взрывчаткой.

Сам бой силами флота он готовился принять у Кавиты под прикрытием батарей на мысе Санглей и крепости Сан Филипе, чтоб иметь возможность от Кавиты отойти в бухту Бакор, которая была южнее под прикрытие форта Сан Филипе и выброситься на мель в случаи необходимости.

То есть адмирал Монтехо считал, что он сделал все, что мог для обороны Манилы, и ему оставалось уповать на Бога и честно провести, может быть, свой последний бой, поскольку он понимал, что против американской эскадры, которая стояла в Гонконге, ему не устоять.

Но, 18 апреля днём пришла большая телеграмма, от начальника Морского штаба, где он намекая на участие в составлении этой телеграммы самого морского министра, очень сильно рекомендовал подготовить флот и провести бой с опорой на береговые батареи Манилы и выставлением минных полей, и о согласовании своей действий с армией. Ставилась задача отбить нападения американцев на Манилу, с нанесением им тяжёлого урона. "Хорошо, хоть не утопить требуют. Что-то у них там, в Мадриде произошло, раз взялись за нас напрямую", – подумал Монтехо прочитав телеграмму ещё раз.

Как выяснилось пришла телеграмма и генерал-губернатору генерал-лейтенанту Басилио Аугустину-и-Давила, от его начальства, с приказом о подготовке береговых батарей Манилы к бою, и о согласовании своей действий с флотом. И адмиралу Монтехо и генералу Ауустину в телеграммах настоятельно рекомендовали не затягивать свои действия. И прислать отчёт о предпринятых действия к исполнению уже 21 апреля. "Хм, как зажали по срокам, – подумал адмирал Монтехо. – Значит, что-то случилось из ряда вон происходящего"

" Даже Манилу не жалеют, а ей может достаться от огня янки, если флот встанет под прикрытие её батарей. Ну, что ж может это поможет поумнеть местным. А то власть Испании им не нравиться, пусть получат "помощь" для себя от "освободителей" в виде их снарядов", – с искренним злорадством закончил свои размышления Монтехо.

Встречу армии и флота назначили на 19 апреля, там же во дворце Малакананг. Посовещавшись Монтехо и генерал Аугустин, решили взять за основу план вариант боя как у Кавиты, но с изменениями.

Флот займёт позицию мористее берега, и будет со стороны Малаты двигаться к устью Пасика, затем делает поворот к берегу и идёт вдоль батарей, потом опять поворот от берега, и если корабли ещё сохранят боеспособность по второму и третьему кругу, таким образом до берега будет недалеко и поврежденные корабли могут, выбрасываются на берег под прикрытие батарей. Повороты дадут возможность вводить в бой орудия обоих бортов по очереди, возникает возможность для исправления поврежденных орудий, если это будет возможно. Движения хоть и не на большом ходу, будет мешать вести более прицельный огонь. Противник для сближения с испанскими кораблями будет вынужден подходить к берегу под огонь береговых батарей, так же он будет вынужден рассредоточить свой огонь по берегу и кораблям. С участием батарей уменьшается преимущество противника в артиллерии, особенно в тяжёлой артиллерии, ведь на батареях Манилы было четыре орудия Круппа в 240 мм и девять орудий 210 мм, правда это были мортиры образца 1864 года.

И ещё один козырь надеялся теперь использовать Монтехо более успешно, чем в проливах Чика или Гранде, – мины выставив их наиболее вероятном пути прохождения кораблей американцев. Не имевшие хода "Кастилью" и "Дона Антонио де Улоа" решили поставить как плавучие батареи на южном фланге позиции, они и будут точкой для поворота обратно к береговым батареям. Оставался ещё вопрос с укомплектование экипажей тех кораблей, что будут участвовать в бою, решили его обычно людей взяли с малых канлодок.

Адмирал Монтехо набросал схему боя на листе бумаги, и она понравилась ему даже больше, чем вариант боя у Кавиты. Всё таки участие в бою нескольких батарей Манилы в 36 орудий, 12-ть из них были казнозарядными, это позволяло, надеется, чтоб бой для флота не будет столь тяжёлым, чем с опорой на батареи Мыса Сангли и Сан Фелипе всего 6-ть орудий и 3 из них казнозарядные.

Если бой будет происходить у Манилы, может пострадать порт и нейтралы стоящие там. Было решено, если война случиться, то нейтралам будет приказано покинуть Манилу в 24 часа, из-за угрозы нападения флота САСШ, а кто не уйдёт и пострадает, тот виноват сам, пусть поднимется шум не в пользу янки.

Согласован с генералом Аугустином, текст телеграммы с отчётом о проделанной работе, и ещё ряд моментов для будущих действий, адмирал Монтехо убыл на свой флагман "Рейну Кристину". Испанская эскадра стала, готовиться к войне ещё активней.

22 апреля жители Манилы были разбужены, как им казалось громом, они ясно слышали его раскаты. Но, небо было чистое, значит не гром.

Вскоре выяснилось, что это корабли славной Армады Эспаньолы вели боевые стрельбы не далеко от Манилы. Многие жители пришли на набережную, чтоб посмотреть на это, и неожиданно для себя стали свидетелями ещё одних стрельб, после флота начали стрелять береговые батарей. Чего они не делали очень давно. Грохот орудий, дым с батарей, детям и молодежи это было интересно, будет, о чём вспомнить, рассказать, а взрослые, особенно те кто уметь читать, восприняли эти стрельбы насторожено, – "Стреляют, готовятся, значит всё таки будет война. Спаси и помилуй, нас Господь", думали многие про себя, а кто излагал свои мысли и вслух, и многие с ними соглашались. Хотя, война для жителей была не в новинку, а уже шла с повстанцами с 1896 года.

Итоги стрельб для флота и батарей были печальные. В старые баркасы, которые изображали мишени, ни кто не попал, то, что в артиллерии называется "накрытие" было единицы. На кораблях и батареях многие орудия заклинивало, затворы не закрывались, многие снаряды и заряды оказались негодными. Если корабли били по мишеням по очереди, проходя мимо них на малом ходу, и было видно результаты каждого корабля. То батареи вели огонь все сразу, и каких результатов стрельбы достигли батареи было определять очень сложно.

Но, кроме минусов были и плюсы, всё-таки постреляли, чего не делали очень давно, выявили проблемы с матчастью и подготовкой артиллеристов, сделали выводы, начали пытаться решить эти проблемы.

Артиллеристы береговых батарей тоже сделали выводы, смысла свести огонь из старых орудий, пока противник не вошёл в зону уверенной досягаемости смысла нет. На дальние дистанции бьют только новые орудия. И когда все батареи ведут огонь одновременно и по одной цели, пристреляться и начать попадать практически невозможно, из-за массы всплесков, проще в этом плане было орудия Круппа, мортирам в 210 мм, всплеск от их снарядов выделялся на фоне 160, 150, 140 и 120 мм. Решили не бить всеми батареями по одной цели и пытаться управлять огнём батарей, и для согласованности действий и ведения огня, кто-то из офицеров предложил направить на батареи флотских сигнальщиков, чтоб флот и батареи могли так сказать друг с другом говорить во время боя.

"Хотя бы так, – подумал адмирал Монтехо, – в бою могло быть ещё хуже, если б мы не постреляли сегодня." И заканчивая совещание назначил следующие стрельбы на 26 апреля. Тем более теперь на запас снарядов можно было совсем не оглядываться, 23 апреля в Манилу пришёл транспорт "Исла де Миндадао" с новой артиллерией, снарядами, взрывчаткой, самоходными минами, появился шанс усилить береговую артиллерию.

Но, 26 апреля Манила узнала, что началась война с САСШ, и это резко поменяло планы. Было решено, привести в окончательный порядок те силы и средства, которые можно было использовать. Стрельбы не отменили, их вновь провели флот и береговые батареи, грохотом своих орудий как бы подтверждая, что началась война. В этот раз отстрелялись лучше, чем в первый, более метко и организованно, но до понятия "неплохо" всё равно было очень далеко.

Флот продолжал готовиться к бою, "Кастилию" как и остальные корабли, перекрасили в серый цвет, реи спущены, гафели подняты, такелаж убран, стойки навесов, сами тенты тоже, сняли шлюпки, стали готовить для прикрытия орудий мешки с песком. Командир "Рейны Кристины" Луис Кадарсо предложил срубить стеньги, при попадании в мачту и её падении на корабль меньше будет разрушений и пристреляться сложнее станет. Адмирал сначала был против подумав о материальной ответственности, а потом плюнул, тут бой скоро, на Манилу снаряды будут падать, а они про какие-то стеньги переживает, и дал добро.

Начали избавляться от дерева, и что может гореть на кораблях, остряки сразу начали предлагать избавиться от "Кастилии", потому-то в эскадре она самый большой склад дерева. "Ничего, – острили другие, – придут янки и помогут нам в этом".

28 апреля пришла телеграмма из Гонконга, что американцы вышли в море всеми силами. Весь личный состав был с берега возвращён на корабли, на флоте и батареях, гарнизоне Маниле и воинских подразделениях, которые стояли в ней и округе была объявлена боевая готовность. Генерал-губернатор Филиппин Басилио Аугустин опасался при появлении американцев у Манилы активизации повстанцев.

Корабли заняли свои позиции, были наконец-то выставлены мины. Мины решили поставить траверсом к берегу, по центру относительно береговых батарей, чтоб случаи подрыва они могли сосредоточить огонь на подранке. Монтехо и Аугустин ещё раз накоротке встретились, обсудив ряд моментов. Монтехо с командирами кораблей провёл последнее перед боем совещание, где ещё раз прошлись по возможному ходу боя и действия кораблей. Флот и берег стали ждать противника.

Нейтралам, кто не ушёл из порта Манилы было вновь предложено его покинуть, если они этого не сделают власти Испании снимают с себя всякую ответственность за последствия. Началась полустихийная эвакуация различных учреждений, контор и жителей в самой Маниле, и районов Эрмиты, Малаты, были приведены в готовность пожарные части, полиция.

На кораблях, перед строем было зачитано воззвание генерал-губернатора Филиппин испанским солдатам и матросам:

"Эскадра, сплошь состоящая из иностранцев, ни обученных, ни дисциплинированных, готовиться прибыть на наш архипелаг с разбойничьим намерением забрать у нас всё что есть: жизнь; честь; свободу. Так как на храбрость американские моряки просто не способны, вместо храбрости они вдохновляются притязаниями замены нашей Католической церкви на их еретическое протестантство. Они обращаются с нами, как с дикими племенами, невосприимчивыми к цивилизации. Они хотят овладеть нашими богатствами, как будто они незнакомы с правами частной собственности, и похитить тех людей, кого они рассматривают как полезную рабочую силу для своих кораблей или для эксплуатации в сельском хозяйстве и индустрии".

Конечно, большинство матросов и солдат не знали, что такое индустрия и эксплуатация, но то, что американцы еретики знали точно, да и дикими племенами себе не ощущали, и не хотели терять жизнь, свободу, и конечно частную собственность.

Коммодор Джордж Дьюи был одновременно доволен и не доволен. Доволен тем, что он наконец-то в море и знает, что надо делать, ушло гнетущее ожидание. Недоволен, тем, что он понимал, что его эскадра не до конца к выполнению той задачи, которую ему в своей телеграмме поставили приказом из Морского Департамента, – "Неприятельские корабли уничтожить или захватить".

Нет, он не сомневался в своих парнях и успехе, но его немного смущало, то, что на эскадре не было полного боекомплекта, и что надо было признать, что эскадра стреляет не очень хорошо. Но, сомнений в успехе не было, несмотря на то, что прибывший из Манилы 27 апреля консул Вильямс, подробно рассказал, о том, как готовятся испанцы его встречать. О батареи в бухте Субик, батареях на островах Коррехидор и Кабальо и мысах в проливах Чика и Гранде, и даже может быть минах в этих проливах. Консул сообщил, что есть батарея на мысе Сангли, которая прикрывает Кавиту, о батареях в самой Маниле Дьюи и так знал, о приходе в Манилу транспорта "Исла де Минданао" с артиллерией, снарядами, самоходными минами и морскими минам консул тоже рассказал. Но, главное, что сообщил Вильямс, что все главные силы испанского флота на Филиппинах находятся в Манильском заливе, и то что, консул сказал, что испанцы перед его отплытием провели стрельбы флота и батарей, Дьюи не очень удивило, он на своей эскадре делал тоже самое, готовился к бою.

И его эскадра в составе четырёх крейсеров "Олимпия", "Балтимор", "Рейли", " Бостон", двух больших канлодок " Петрел" и "Конкорд", вооруженной яхты "Мак Каллох" и транспортов "Зефиро" и "Нанашан" шли к Филиппинам. "Олимпия", "Балтимор" были на тот, момент одни из лучших бронепалубных крейсеров в мире, они вдвоём могли уничтожить все корабли испанцев в Маниле. Поэтому коммодор Дьюи, несмотря на сведения консула об испанских батареях, минах, стрельбах, решил воплотить достаточно рисковый план, опираясь на принципы адмирала Дэвида Фаррагута под чьим командованием воевал в 1862–1863 годах против Юга.

"Лучшая защита против неприятеля есть хорошо направленный против него огонь". "Чем больше вы будете бить неприятеля, тем меньше он будет вам отвечать", "Я верю в силу быстроты", "Раз вы добрались до тыла неприятеля, он пропал", таковы были принципы ведения боя Фаррагута, именно так и собирался действовать коммондор Джордж Дьюи.

Прорваться ночью через пролив Гранде через его батареи и может быть мины в залив, обнаружить корабли противника, сойтись с ними в бою на близкую дистанцию, и используя своё преимущество в калибрах и скорострельности, уничтожить корабли противника и привести к молчанию его береговые батареи, высадить корабельные десанты и установить блокаду Манилы с моря.

У него всё-таки на четыре крейсера было 10-ть 8-дюймовых орудия и ещё 43 среднего калибра вместе с орудиями канлодок. Вряд ли испанцы могли этому серьёзно сопротивляться, своими безбронными и деревянными кораблями. И коммондор так же делал ставку на то, что испанцы хоть сохранили храбрость в своих сердцах, но их флот находился давно в упадке, и это тоже будет его пользу.

30 апреля команды испанских парусных шхун увидели идущих по бухте Субиг три военных корабля, которые несли не испанские флаги, они слышали о начале войны, и поняли, что это американцы. Почти все они одновременно вознесли призывы к Богу за помощью, и он им не отказал.

Самый большой из них выстрелом остановил одну из них, на борт поднялась досмотровая команда, груз шхуны и она сама их не интересовала. Американцы, через своего человека, который говорил на испанском, спрашивали, где находятся военные корабли испанцев, какие и сколько. Один из членов экипажа на днях вернулся из Манилы, и сказал, что они стоят там. Американцы довольно заулыбались, и что громко между собой начали обсуждать, тыкали пальцами в испанцев, потом сошли в катер, и ушли на свой корабль. "Проклятые еретики, – подумал капитан, – и спасибо тебе Господь, что отвёл рукой своей еретиков от нас". Имея, прежде всего в виду шхуну и её груз.

После получения этих сведений коммондор Дьюи обрисовал своему начштабу тоже коммондору Б.П. Ламбертону ближайшие перспективы испанцев, прямо и незамысловато, как моряк моряку, – " Now we them!!!",что в переводе на язык великого Сервантеса, звучало бы как, – "Мы их поимеем!!!". Ламбертон и другие офицеры, которые это слышали это, были не против таких действий, хотя из Гонконга ушли всего трое суток назад, и некоторые из них ещё несли на себе запах недорогих духов таких же недорогих жриц любви.

На закате Дьюи собрал на "Олимпии" командиров кораблей, отдал последние приказы и распоряжения перед боем и прорывом в Манильский залив, около 23.30 эскадра на 6-ти узлах пошла к проливу Гранде.

30 апреля около 19.00 адмирал Патрисио Монтехо получил сообщение, что у мыса Болианао бухты Субиг были замечены подозрительные корабли. "Пришли. Быстро надо признать, – подумал адмирал Монтехо. Ну, что ж теперь всё в руках Всевышнего, – и перекрестился он на распятие, – Но, Fíate a la Virgen y no corras (На Бога надейся, но сам не плошай)".

Около двух ночи он получил телеграмму, что в проливе Гранде была перестрелка и американцы прошли остров Эль Фраиль. "Значит всё-таки решили идти к Маниле, а я надеялся, что чёртовы янки блокируют залив, и не полезут к нам. – думал про себя Монтехо, – значит утром будет бой. Может мой последний бой, – подумал он вдруг, – На всё воля Господня!", – закончил он свои размышления, вызвал к себе адъютанта и начал раздавать приказы и распоряжения. На кораблях, береговых батареях, гарнизоне была объявлена боевая тревога. На кораблях начали поднимать пары.

Прорвавшись в залив, Дьюи повеселел, он думал, что будет сделать это сложнее, ставка на неготовность испанцев пока оправдывалась, и огни Манилы, горящие её маяки, этому было подтверждение. " Будь на месте донов, те же "кrauts" (капустники, так американцы называли немцев до ПМВ) без повреждений, а может быть и потерь не обошлось бы", – размышлял он глядя на огни свой эскадры, светомаскировку после прорыва уже сняли.

В 4-05, когда, когда рассвело. "Олимпия", "Балтимор", "Рейли", "Конкорд", "Петрел", "Бостон" пошли в сторону Манилы, Дьюи по полученным сведениям в бухте Субиг там находиться флот испанцев, ведь у Манилы было несколько береговых батарей. "Мак Каллох" был оставлен сопровождать "Зефиро" и "Наншан", они пошли на север и позже легли в дрейф.

Утренний бриз утих, море расстилалось скатертью, американские корабли в кильватерном строю шли к Маниле. Если бы на это можно было посмотреть сверху это смотрелось очень красиво, штиль и рассекающие море корабли, идущие к городу у моря, чьи белые здания уже виднелись у горизонта.

Но, коммондор Дьюи думал не об этой завораживающий картине, его постепенно начинало охватывать давно забытое им чувство, чувство предвкушения боя. " Да, давно я так не волновался, – подумал про себя он, – так наверно было со мной в последний раз под Новым Орлеаном. Обнаружить бы скорее этих испанцев, и начать бой. Там не когда, будет волноваться".

В 4-35, наблюдатели сообщили, – " Вижу корабли!", в 4-40 " Вижу корабли противника!" Порт Манилы оказался почти пуст, только несколько паровых парусников средних размеров и поменьше, разбросано стояли на рейде. На отдалении от берега в милях 4-х к югу от устья Пасика находились четыре корабля испанцев, головным опознали как "Рейну Кристину", потом шла какое-то канлодка, третьим и замыкающем шли малые крейсера типа "Исла", было видно, что испанцы дали ход. Второй большой крейсер, то есть "Кастилия" и малый крейсер стояли между Пасиком и четвёркой испанских кораблей, ближе к берегу.

В 4-35 на "Кастилии" с берега приняли сигнал " Вижу корабли противника!", его немедленно передали на флагман. Зазвучали горны, "Рейна Кристина" начала выбирать якоря и дала ход, тоже самое сделали и остальные корабли отряда по сигналу с флагмана. Команды заняли свои места по боевому расписанию, адмирал с офицерами поднялся на мостик.

План боя, составленный адмиралом Монтехо, его штабом при участии самого генерал– губернатора Аугустина и его офицеров был прост, поскольку сложный план реализовать было просто невозможно. В завязке боя поставить янки под огонь береговых батарей, нанести им какие-нибудь повреждения, очень надеялись на 240 мм Круппа. Батареи вступают в бой по мере уменьшения дистанции для получения от их огня наибольших результатов, сначала Крупп, потом скорострелки, далее дульнозарядные и мортиры. Батареи ведут огонь до последней возможности, впрочем, как и флот. Корабли вступают в бой после батарей, на выгодной для себя дистанции, "Кастилия" и "Дон Антонио де Улоа" выполняют роль плавучих батарей, их поставили на якоря так, чтоб они всем бортом могли вести огонь, и в случаи утопления их противником они встали на грунт, дав возможность спастись экипажу, для этого на противоположном борту заранее приготовили шлюпки и катера.

Сам Монтехо с " Рейной Кристиной", "Маркизом дель Дуэро", "Исла де Куба", "Исла де Лусон", "Дон Хуаном де Аустрия" двигается вдоль позиций батарей, доходит до мола, делает поворот к берегу, и опять идёт вдоль берега, обходит "Кастилию" и "Дона Антонио де Улоа", и идёт на второй круг, затем на третий, может даже четвёртый, тем самым удаляясь от берега всего четыре и два кабельтова. Если возникнет угроза гибели корабля выбрасываться на берег под защиту батарей. Огонь кораблей предполагалось сосредоточить на флагмане, как делали во все времена в морских сражениях.

Янки будут вынуждены подставиться под огонь батарей и влезть на мины, чтоб добраться до испанских кораблей. План казался хорошим, осталось только его попытаться воплотить на практике.

В 5-05 на фалах "Олимпии" появился сигнал, – "Приготовиться к генеральному сражению!". "Всё таки эти сраные "диеги" (dago, диеги уничижительное название испанцев американцами), решились на бой у Манилы под прикрытием её батарей", – с некоторым раздражением подумал коммондор Дьюи. Ну, что ж, это мало им поможет!" Батареи Манилы пока молчали, но когда дистанция до берега сократилась до 30 каб, на нём вспыхнули вспышки выстрелов сначала двух, потом ещё одна за одной. 5-15 сделали записи в корабельные журналы, на кораблях обоих сторон об открытии огня.

"Началось! – пронеслась мысль в нескольких тысяч голов матросов, солдат, офицеров и адмирала с интервалом в 10 секунд. И тысячи молитв вознеслось к небу, с просьбами спасти и сохранить, укрепить дух и даровать победу.

Двадцать шесть боевых флагов взвились над американской эскадры, с небольшой задержкой боевые флаги были подняты и испанскими кораблями. Противники продолжали сближаться. Американская эскадра двигалась со скоростью 6 узлов, дистанция между кораблями в колонне была около 200 ярдов (183 м).

" Не менее восьми дюймов, – оценил Дьюи высоту водяных столбов от падения первых снарядов в этом сражении, и невольно сжал поручни мостика, хотя снаряды и упали в нескольких кабельтовых в разные стороны по курсу эскадры. Она продолжала сближаться одновременно с берегом и кораблями испанцев, их крупнокалиберные снаряды продолжали падать, по разным сторонам эскадры, и некоторые уже сравнительно близко, корабли испанцев и остальные береговые батареи пока молчали. "Хм, а эти доны не психуют, ждут сближения. И придётся вести бой на контркурсах – рассматривая корабли Монтехо, опять с некоторым раздражением подумал коммондор. "Ещё и солнце светит в глаза нашим комендорам, хотя и силуэты испанцев неплохо видно на фоне города, – продолжал размышлять он, наблюдая вокруг " Олимпии" всплески от падений снарядов. А вслух громко отдал приказ, – "Когда будете готовы, Гридли, можете открывать огонь"!

Меньше чем через минуту, носовая башня дала залп, дав сигнал к открытию огня остальным кораблям американцев. Дальномеры показывали дистанцию до кораблей испанцев 20 каб до берега 24–25 кабельтовых. Сразу после залпа своего флагмана, Дьюи дал приказ поднять сигнал "Ближний бой, скорость 6 узлов!", и к началу поворота. (1-й поворот)

Адмирал Монтехо стоял на мостике и наблюдал за действия американцев, когда он увидел, что их флагман начинает поворот, он сказал командиру "Рейны Кристины" Луису Кадарсо, – "Открыть огонь!", в течение минуты он был открыт, вскоре загрохотали и орудия мателотов, испанские корабли вступили в бой. К ним подключились 150 и 120 мм орудия с берега, которые уже могли бить на такое расстояние.

Когда "Олимпия" начал совершать поворот, испанцы открыли счёт попаданий в этом бою. 120 мм снаряд попал в 57 мм орудие левого борта, выведя его из строя, расчёт получил контузия и ушибы. Совершая поворот за флагманом "Балтимор" попал под накрытия и получил своё первое попадание в этом бою. Испанцы не успели перенести огонь на "Олимпию", и били по месту её поворота на новый курс. Будь они опытней, они бы и продолжали так делать, заставляя корабли американцев проходить через их огонь. Но, опыт приходит через практику, а её не было, только две стрельбы за несколько дней до начала войны. Поэтому они перенесли огонь вновь на флагман противника, сделав тем самым "Балтимору" и другим кораблям подарок. Он получил попадание средним калибром в шестидюймовое орудие, был контужен мичман Ирвин, но на ноги встал сам, остальной расчёт не пострадал, а вот орудие в бою больше не участвовало.

Американская эскадра непрерывно посылала в сторону противника по нескольку снарядов разных калибров, но явных попаданий средним и крупным калибром пока не было видно, хотя всплесков от падения снарядов вокруг испанского флагмана было много. Коммондор Дьюи отдал приказ, – "Не спешить!"

Противники расходились на контркурсах, обменявшись несколькими попаданиями. Со стороны испанцев отличились плавучие батареи "Кастилия" и "Дон Антонио де Улоа", они сумели поразить " Олимпию", когда она начала совершать поворот направо, тем самым сокращая дистанцию боя. Досталось попадание в 120 мм с "Дон Антонио" замыкающему "Бостону", снаряд рванул на шканцах, разбив шлюпку, щепой были легко ранены два матроса. Но, в ответ по ним отстрелялась вся американская эскадра, испанские корабли получили, попадания средним калибром, а "Кастилия" и восьмидюймовый снаряд. На ней начался небольшой пожар, но попаданий ниже ватерлинии испанцы не получили. Им могло быть и хуже, но американцы, совершив поворот уже удалялись от них. (2-й поворот)

Теперь совершив поворот на 180 градусов американцы ввели в бой орудия другого борта, и вновь пошли вдоль берега. "Дьявол разбери!!! – подумал Дьюи, наблюдая в бинокль, как испанцы делают поворот… к берегу. – Опять придётся идти на контркурсах и под огнём батарей! И при этом дистанция до кораблей этих "диего" не сократилась!" И был вынужден отдать приказ, " Петрелу" и "Конкорду", "Бостону" о переносе огня на батареи противника, и через несколько минут на берегу взбухли разрывы от попаданий снарядов. Бой продолжался, противники начали сходиться вновь.

Адмирал Монтехо, был немного удивлён началом боя, его флагман получил попадания, но полностью сохранил боеспособность, было двое убитых и восемь раненых. На запрос о повреждения и потерях по эскадре, с остальных кораблей ответили, что тяжёлых повреждений нет, убитых тоже, раненые есть, повреждения по возможности исправляются, способны продолжать бой. Он ожидал худшего начала, но, сам видел попадания в "Олимпию" и "Балтимор", и свои и с берега. Несмотря на возраст его, тоже охватили лихорадка боя, страха не было, было чёткое понимание, что противнику надо нанести как можно больше повреждений и урона. Вспомнив как на стрельбах перед самой войной, флотом и батареями бестолково вёлся огонь, и как на совещании по разбору их итогов возник спор между командирами кораблей, надо ли всем бить по одной цели или распределить огонь? Мнения разделились, единого решения не приняли. Теперь в ходе боя адмирал Патрисио Монтехо, ясно увидел, что бить всем кораблям по флагману смысла нет, множество всплесков мешает прицельно вести огонь, особенно если калибр примерно одинаков.

На флагмане испанцев был поднят сигнал, – "Вести огонь по наиболее выгодным целям!", через несколько минут адмиралу доложили, что сигнал приняли все корабли. Ушёл сигнал на берег, – "Круппу бить по флагману!", "Остальным по возможности распределить цели!", берег ответил, что сигнал принят. "Принять приняли, а будут ли выполнять. Эх ещё бы разок удалось бы пострелять перед войной, и сейчас бы чертовы янки получали бы наших снарядов больше в свои корабли", – размышлял Монтехо, немного отрешено смотря почему-то в сторону берега. И вдруг услышал, многоголосое "Сантьяго!!!", "Сантьяго!!!", – подняв голову и повернувшись к морю, он увидел, как у третьего американского крейсера стоит большой водяной столб, заслоняя собой силуэт корабля. Адмирал сам крикнул громко, – "Да, да!!!", непроизвольно выбрасывая руки вперёд. "Сантьяго!!! Мина!!!", – кричали офицеры на мостике.

Столб воды упал, и все увидели, что американский крейсер цел, и продолжает идти в строю, только покачнулся от волны, которая ударила его правый борт. Взрыв произошёл меньше кабельтова по правому борту крейсера. По флагману испанцев, прокатился вздох разочарования, поток проклятий и поминания нечистого и вопросов к Богу о его несправедливости. " Дьявол их разбери, – имея ввиду минёров-гальванёров, воскликнул адмирал, – они взорвали управляемую мину, а чертовы янки не пострадали!"

Точно так же кричали на кораблях американцев, только сначала, с ужасом и страхом, когда взорвали мину, а потом с радостью и облегчением, когда увидели, что "Рейли" цел и невредим. Даже коммондор крепко выругался, выплескивая из себя напряжение и переживания момента.