Текст книги "Тебе, Победа!"

Автор книги: Кирилл Мошков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Нет, не очень хорошо, – раздался в комнате бесцветный приглушенный голос.

Пауза.

Микис, придушенно вскрикнув, распахнул дверь:

– Бегите!

И тут возле двери, совсем рядом с Микисом, возник доселе невидимый Сардар с пистолетом в руках.

– Подождите минуточку. Не надо, Йон, не надо, я стреляю быстрее. Ёсио, не крадитесь, я вас вижу. У вас на колене царапина. Остановитесь. Йон, брось оружие. Брось, я говорю.

Нехотя Йон бросил разрядник на пол. Ёсио от досады стал видимым.

Сардар помолчал.

– Ёсио, у вас здесь где-то глайдер? А в нем Реми Мартен, да?

Ёсио не ответил.

– У вас было предложение меня похитить.

– Было, – отозвался Ёсио.

– Я его поддерживаю, – серьезно, неожиданно окрашенным голосом сказал Сардар.

Все остолбенели.

– Я серьезно, – настойчиво сказал Сардар. – Вы окажете мне гигантскую услугу.

Ёсио, Клю и Йон переглянулись.

– Возьми, – Сардар протянул Йону пистолет.

Йон взял «питон». оглядел его, усмехнулся.

– Тот самый?

– Тот самый. Ёсио, поднимите разрядник. – Сардар сунул руки в карманы, ссутулился.

Ёсио подобрал маленький вилкообразный пистолетик.

– Идем. – Сардар на секунду остановился, глянул на Микиса. Тот съежился, опустил голову. – Иди в кубрик. Постарайся в ближайшие три дня ни во что не лезть, парень. Не повезло тебе с местом прохождения практики.

Микис скользнул в коридор, миновал полуоткрытую дверь приемной и помчался в кубрик. Там он нырнул в свой бокс, мигом разделся и, трясясь, залез под одеяло.

Завтра скажу, что простудился, лягу в лазарет, и будь что будет, решил он.

Сардар двинулся по коридору – руки в карманы, за ним – Йон с пистолетом, потом решительная хмурая Клю и неясная тень Ёсио с разрядником. В нижнем коридоре Сардар сделал им знак рукой. Йон выразительно поднял пистолет. Сардар кивнул, заглянул в рубку:

– Не спишь, сержант? Сиди… Я пойду на внешнюю броню, не сканируй меня, мне надо кой-чего проверить.

Пока он говорил, остальные, не сводя с него стволов, на цыпочках прошли мимо входа в рубку. Сардар снова засунул руки в карманы.

– Во сколько подходит караван?

– Через десять часов ровно, о великий, – отозвался дежурный из рубки.

Сардар кивнул и молча пошел по коридору прямо на оружие. Его пропустили. Открылся шлюз. Все выбрались на холодный ветер, под облачное ночное небо. Сардар привычным движением открыл подъемник и первым вошел в него, дождался, пока все влезут в кабинку, и направил ее вниз.

Через несколько секунд все четверо ступили на плоские, в широких трещинах базальтовые плиты.

– Куда идти, Ёсио? – спросил Сардар.

– Пока прямо, – отозвался монах. – Подождите.

Он извлек из неприметной трещины свою белую шерстяную одежду – лохмотья дхоти он использовал, чтобы заткнуть воздухозаборник – и войлочные сапоги. Оделся и сказал:

– Глайдер там, в скалах. Идти минут десять. Внимательнее – под ноги, здесь очень коварные трещины.

И, вдыхая запах ночи, маленькая группка людей зашагала к скалам.

– О каком караване шла речь? – спросил Йон. В салоне глайдера свет был выключен, и жуткого лица Сардара не было видно. Так с ним было легче разговаривать.

– Я все расскажу, когда мы взлетим, – отозвался Сардар. – Хотя мой выход и не сканировался, меня могут хватиться. В любом случае до прихода этого самого каравана нам нужно оказаться где-нибудь очень далеко отсюда.

– Почему?

– Я объясню, когда мы взлетим. Реми, поднимите машину и идите на высоте метров десяти, чтобы скалы закрыли нас от кораблей.

– Взлетать, Йон? – спросил Реми.

– Если он сам сдался нам и вывел нас с корабля, значит, ему нет резона подкладывать нам подлянку сейчас, – сказал Йон из темноты и зашипел: начал действовать ревиталан, заживляющая мазь из бортовой аптечки, которой Клю щедро смазала разбитую скулу журналиста. – И вообще я, кажется, начинаю понимать, в чем дело. Впрочем, он, наверное, сам нам сейчас расскажет. Взлетай, Реми.

Звезды над прозрачным колпаком глайдера качнулись и поплыли назад, Справа над горизонтом из-за скал показалось белое двойное пятно Центра Галактики. Реми внимательно смотрел на левый дисплей, чтобы не напороться на скалу: глайдер скользил над самой поверхностью плато.

– Я полагаю, лететь надо на «Юго-Восток». – раздался сзади голос Сардара. – Станция там уцелела, и с нее можно выйти на связь, а это все, что сейчас нужно.

– Как – станция уцелела? – спросил Йон. – Они же ее сожгли.

– Спроси у Клю, – усмехнулся Сардар.

Клю посопела, но сказала:

– Да. Дядя Иван, Мила и их дети живут в пещерах. Там огромные пещеры. Там у них глайдер, лаборатории, терминал – все. В здании станции у них была мастерская. Ее, видно, и сожгли.

– Сколько туда лететь? – спросил Сардар.

– Часов пятнадцать, – ответил Реми, – отсюда – даже больше, тем более – до восхода еще часа три, а у нас энергии – процентов тридцать.

– Все равно, летим туда, – проговорил Сардар с заднего сиденья. Слева и справа его стискивали плечами Йон и Ёсио с автоматами. – Я ожидаю серьезной погони не раньше, чем часов через одиннадцать, а то и двенадцать. Нам надо ее максимально опередить.

– Мы вышли из зоны сканирования, – сказал Реми. – Я поднимаюсь и выхожу на марш. Клю, пристегнись. Йон, Ёсио, автоматы поставьте и придержите, сейчас будет перегрузочка…

Глайдер прыгнул в звездное небо, за колпаком зашумел воздух, тела вдавило в кресла. Когда машина выровнялась, Йон с шипением потрогал нестерпимо зудящую скулу и нетерпеливо сказал:

– А теперь говори.

Помолчав, Сардар начал:

– Начнем, как на допросе. Я родился двадцать девять лет назад в Космопорте Галактика. В двенадцатилетнем возрасте выехал на Землю по квоте студенческого обмена и принял гражданство Конфедерации Человечеств, поступив в Первое Училище Космофлота на специальность «астрогренадерская служба». Закончил в шестнадцать лет, работал в Службе безопасности Космофлота, потом был переведен в Управление безопасности человечеств – в общем семь с половиной лет проработал на разных уровнях оперативной и резидентурной работы, затем был назначен командиром особого подразделения при Начальнике Управления. Участвовал в предотвращением войны между Империей Галактика и Конфедерацией Человечеств в сороковом году, за что награжден орденом Солнца, получил внеочередное звание капитана второго ранга и назначен на должность заместителя начальника Первого оперативного управления Безопасности человечеств. С марта сорок первого – капитан первого ранга, начальник Первого управления.

Сардар помолчал. Клю нарочито бесстрастным голосом сказала:

– Я читала книгу Йона, еще когда мы с ним не были знакомы. Вы – Легин Таук.

– Да, – ответил Сардар.

– Боже мой, – шепотом сказал Реми. – Вы?

– Да.

– Невероятно, – пробормотал Ёсио.

– Мое подлинное имя – действительно Легионер (или Легин) Таук, – терпеливо ответил Сардар. – Я продолжаю. В январе сорок третьего я был вызван новым начальником УБ и вместе с ним приглашен к только что избранному новому Президенту Галактического совета. Мне было предложено возглавить операцию по нейтрализации и уничтожению структур мафиозных организаций, сращенных с некоторыми органами Конфедерации и носящих название «шура».

– Ну, все правильно. Я – дебил. Прости меня, дружище, – мрачно сказал Йон. – А ведь я мог бы догадаться.

– Да вряд ли, – ответил Таук. – Ты ведь всегда видел меня только в моем собственном облике, а тут я перевоплощен и глубоко законспирирован. Нарийя умеет проверять, так что ты волей-неволей должен был поверить, что я сознательно перешел на их сторону. Для них была подготовлена сверхмощная легенда, я для них – бывший сотрудник УБ полковник Джо Страммер, а в Первом управлении продолжает трудиться некто капитан первого ранга Легионер Таук, и другую информацию им взять неоткуда.

– А, так вот почему я не должен был тебя узнать.

– Естественно. Ты ведь узнал бы меня как Таука, а я для них – Страммер. Мне сделали это лицо, изменили некоторые части генкода, но, если бы ты меня публично узнал – все пошло бы прахом. Так что это ты – и Клю – меня простите. Я не успел привести сюда корабль раньше… и остановить этих бандитов… возможно, все пошло бы по-другому…Но я ведь сам бегу.

– Объясняй, – решительно потребовал Йон.

– Убери автомат, – с едва заметной усмешкой в голосе отозвался Сардар-Таук. – По крайней мере вынь ствол из моего живота. Так вот, получается, что здесь, на Акаи, должен разыграться финал той партии, что я и Управление ведем с шурой. Вы имеете, наверное, представление, что такое шура? Я знаю, Йон, что ты под шуру копал, и скажи спасибо, что тебя раскрыл мой Азамат, а не контрразведка адмирала Ямамото: в последний момент я намеренно не состыковал двух исполнителей, и тебе удалось ускользнуть. Правда, я не знал – куда… Так вот, шура резко разделилась – это уже после твоего бегства. Раньше наши осторожные миллиардеры вели дело к тому, что Компания просто получит концессии на максимально возможное количество территорий, влезет на максимально возможное количество сегментов рынка, конкурентов застращает, задавит, разорит – и в конце концов Конфедерацию просто купят, разберут на запчасти, на Земле оплатят избрание нового правительства, конституционный референдум – и прощай, старушка Конфедерация, здравствуй, новая Единая Земля, как в добром старом две тысячи пятисотом! А потом, конечно, война с Империей, захват всех рынков в Галактике и бесконечное процветание… Это, собственно, и есть программа шуры, принятая еще лет тридцать назад, но она предусматривает слишком долгий путь – этак Компании чухаться еще лет двадцать… о, Клю заснула… не буди ее, Реми.

– Да что ей спать-то, – упрямо сказал Реми.

– У тебя, я видел, у самого глаза слипаются, – хмыкнул Йон. – Ты не спал?

– Если вы мне разрешите, я его сменю, – осторожно сказал Таук. – Только доскажу. Так вот, шура разделилась. Ямамото, этот мрачный тип, по-моему, помешался на Гитлере.

– На ком? – переспросил Йон и вполголоса взвыл: забывшись, почесал разбитую скулу.

– Это даже я знаю, – пробормотал Реми.

– А! – вспомнил Йон. – Наполеон… Гитлер… мировое господство, Pax Americana, всемирный лагерь социализма? Что-то такое… девятнадцатый век? Или семнадцатый?

– Да, примерно так, – усмехнулся Сардар. – Ямамото заявил, что хочет всего прямо сейчас, и его поддержали. О, как его поддержали! Все военное командование, вся нарийя… Миллиардерам оставалось только смириться. Был принят план учений. Выбрали эту планету. Выделили самые боеспособные, самые отборные части, погрузили их в транспорты – из конспирации свозили их на территорию концессии Lightning на Яйле – и отправили сюда. Здесь они должны научиться брать штурмом планеты земного типа. Потом полученный опыт будет распространен на все войска нарийи, опробован на Эриадоре, Стаголе, Мундо Нуэво и других федеральных планетах – и, наконец, Земля!

– Я так и думал, – гордо сказал Реми. – Я так и понял, что они будут тренироваться, как захватить Землю.

– Учениями командую я и Ямамото, каждый – своим участком. Будут присутствовать почти все члены нарийи и – инкогнито – несколько человек из самой шуры. Транспорты с десантом в пути и должны выйти из гиперскачка через девять часов с минутами. Члены шуры прибудут для наблюдения через два дня на такой же яхте, как моя. Тут надо вот что учесть. Транспорт идет от Яйлы до Акаи сто шестьдесят семь дней, а яхта от Земли до Акаи – сто десять. Уже после ухода транспортов Ямамото заявил мне, что раскрыл меня. На самом деле он брал меня на пушку, ни черта он обо мне не знал, но ситуация сложилась безвыходная – видно, он хотел в своих целях меня нейтрализовать, а этого допускать было никак нельзя. И я был вынужден уйти от него, оторваться от него и его головорезов. Мне даже пришлось отстреливаться, но он, кажется, уцелел – он человек страшно опытный, жестокий, опасный и очень себе на уме. Он, как мне кажется, вообще разыгрывает тут какую-то свою партию… Обо всей этой истории на транспортах ничего не знают, а вот на яхте шуры – конечно, знают, ведь Ямамото должен лететь именно на ней. И вот как только они свяжутся между собой, выйдя из гиперперехода – будет отдан приказ меня арестовать. Поэтому я бегу. И вот еще почему: здесь, на орбите Акаи, уже неделю ждет засада.

– Какая? Чья? – вздрогнул Йон.

– Управления безопасности. Они не имели права трогать разведчиков Рафиза, они должны дождаться прибытия транспортов и захватить их, а в случае вооруженного сопротивления – уничтожить на орбите, не дать сесть.

– Уничтожить семьдесят тысяч человек? – тихо сказала проснувшаяся Клю.

– Бандитов, – жестко отозвался Сардар.

Глайдер чуть качнулся – это Реми помотал головой и засопел:

– Они что, все убийцы? Все убивали?

– Многие, – ответил Таук.

– В таком случае вы ничем не лучше их, – зло сказал Реми. – Я убил четверых из тех, что убили моих отца и мать. Но мне и в голову не пришло бы убивать каких-то людей, которых я в глаза не видел.

– Которые пришли бы сюда и с превеликим удовольствием убили бы тебя и твою сестру, – рассердился Таук. – Мир жесток.

– Ваш дядя Фродо Таук восстал против Самого Хозяина, чтобы переделать мир, – со слезами в голосе сказала Клю. – А вы – «мир жесток»…

– Девочка моя, – заговорил Таук, – как вы можете это говорить? Ваши родители…

Тут Реми дернулся, и Сардар замолчал.

– Погоня, – упавшим голосом сказал Реми. – Посмотрите, это флаер?

Таук наклонился вперед и глянул на дисплей.

– Флаер. Он нас еще не видит. Все, хватит споров. Реми, пусти меня за штурвал. Да пусти же. Включи сейчас автопилот. Так. На глайдере есть оружие? Впрочем, откуда…

– Автоматы, – подал голос Йон, пока Сардар перелезал на переднее сиденье.

– Толку от них при закрытом колпаке, – пробормотал Таук. – Так, энергии двадцать семь процентов… Мало, мало! Реми, что под нами? Где летим?

– Долина реки Лёреаль, – ответил мальчик. – Слева луга, они залиты, весна, а справа – обрывистый берег и сосновые леса наверху.

– Садимся, – сообщил Таук. – Погони не выдержим, будем прятаться. Держитесь.

Глайдер резко лег на правый борт и по крутой спирали рванулся к земле.

Бросив глайдер на опушке, в густых зарослях орешника, они побежали было в глубину леса, но наткнулись в темноте на довольно глубокие еще сугробы, свернули, взобрались, хрустя кустарником, на какой-то пригорок, укрытый сверху соснами. Ёсио обшарил пригорок лучом фонарика – поперек крохотной песчаной лысинки лежал могучий ствол рухнувшей сосны; там, где пригорок кончался, ствол свисал десятиметровой плетью над заполненной снегом низинкой.

– Под ствол, – скомандовал Таук.

Безоружную Клю загнали под самый ствол, в непроглядную темень. Сардар и Реми с одной стороны, Лорд и Ёсио с другой, сняв автоматы с предохранителей, стиснули ее своими спинами.

Клю пробрала дрожь – в ночном лесу было ниже нуля. Она не могла ни о чем думать. Слишком многое произошло в ее жизни за одни сутки, чтобы еще всерьез думать о таинственной погоне.

– Без нужды не стреляйте, – проговорил Таук.

– Ты, главное, не забудь сказать, когда наступит нужда, – съехидничал Лорд.

Долго молчали, прислушиваясь. Предрассветный ветер начинал шевелить верхушки сосен, но в целом было довольно тихо, только вдалеке, под обрывом, у реки, ухал водяной вран.

– Летит, – сказал вдруг Реми.

– Летит, – подтвердил и Ёсио.

– Не слышу. Да, летит, – отозвался Сардар. – Тишина. Интересно, какого лешего они так рано спохватились?

Теперь и Клю услышала шум флаера.

– Вот он, – одновременно сказали Реми и Таук. Волнение пронеслось по верхушкам сосен, и шум стал удаляться к югу.

– Что за дела? – спросил озадаченный Лорд.

Сардар медленно вылез из-под ствола.

– Вылезайте.

Никто не двинулся с места.

– Вылезайте, – повторил Сардар. – Пошли в глайдер. Он нас не заметил, можно лететь. Он уже километрах в пятнадцати от нас. Выждем минут десять – и можно спокойно лететь.

– Кто это был? Lightning? – спросил Реми, глядя снизу на белый силуэт Таука. Так, в темноте, когда была видна только его одежда, Таук казался совсем нормальными человеком.

– Это не нарийя, – отозвался Сардар, поднимаясь на пригорок.

– Как не нарийя?

– Но ведь он за нами летел?

– А кто же, если не нарийя? – все горохом посыпались из-под упавшей сосны, наперебой задавая вопросы.

Таук был уже на другой стороне пригорка. Он остановился, ясно видимый на фоне сугробов.

– Дело сложнее, чем я думал. – Он говорил медленно. – Этот флаер, может быть, летел за нами, а может, и нет. И даже скорее всего, нет. И это не нарийя. Все флаеры и на моей яхте, и на боте «Морская дева» – черного цвета.

Клю увидела, как вздрогнул Реми.

– А этот – серебряный, – пробормотал мальчик.

Без дальнейших разговоров все быстро пошли к глайдеру, обгоняя друг друга.

Рассвет вставал над Акаи. Синее безоблачное небо на юго-востоке было совершенно алым. Внизу, покрытые сонными туманами, плыли лесистые холмы. Впереди, на юге, неясными тенями поднимались горы.

В холодном утреннем небе на километровой высоте несся глайдер.

В кабине было холодно: экономная автоматика почти отключила отопление, чтобы сберечь тающую энергию до восхода солнца.

На заднем сиденье глайдера спали Реми и Клю Мартен. Вжавшись в угол, закинув руки за голову и вытянувшись насколько возможно, спал Йонас Лорд с заострившимся, заросшим щетиной лицом.

На правом переднем сиденье, опустив голову на грудь, спал юный монах Сакамото Ёсио. На коленях его лежал автомат, а грязные войлочные сапоги упирались в стеклопласт обзорного колпака.

Глайдер вел Сардар, то есть тот, кто именовал себя Сардаром. Впрочем, при утреннем свете его хотелось звать именно так – настолько ужасен был вид его лица.

Впрочем, сейчас смотреть на него было некому.

Человек, которого называли Сардар, устало смотрел на горизонт. Руки его, затянутые синлетовыми перчатками, лежали на штурвале. Время от времени он отводил взгляд от горизонта, чтобы глянуть на дисплеи. Затем глаза его вновь устремлялись на далекие темные горы.

Слева возникло нечто новое – глаза Сардара обратились к возникшему в далеком красном тумане червонному краю солнца.

Снова взгляд на дисплеи. На горы.

Солнце встало над Акаи, пока маленький белый глайдер, подвывая от натуги, лез на семикилометровую высоту над горами. Снежно-голубые вершины впереди алели, озаренные рассветом. Постепенно, с набором высоты, горы приобретали все более золотой оттенок, а лежащие глубоко внизу долины, затянутые утренним туманом, из сизых становились голубыми.

Сардар почти чувствовал, как черные пластины поглотителя на борту глайдера жадно тянут солнечную энергию, многократно оборачивая ее в своих микроскопических реакторах и, усиленную, отдают ее пока прямо в двигатель, минуя аккумуляторы – двигатель захлебывался, поднимая маленькую машину на предельную для нее высоту.

Проснулась Клю. В кабине было нестерпимо холодно, густо сипел кондиционер, регенерируя кислород – забортный воздух был разрежен и космически холоден.

– Боже мой, – шепотом сказала Клю. Изо рта ее вырвался пар.

По обе стороны от глайдера вздымались две неимоверной высоты вершины – правая снежно-золотая, с черной скалистой верхушкой, левая – вся сине-черная, в тенях. Глайдер шел на высоте семь тысяч триста метров, вершины же чудовищными столбами поднимались еще как минимум на километр вверх. Метрах в ста под глайдером проносились снега и скалы межгорной седловины.

– Это горы Бовидэ, – сипло сказала Клю и откашлялась. – Самые высокие горы на нашем континенте.

– Что значит «Бовидэ»? – спросил Сардар, мельком полуобернувшись.

Клю оцепенела от вида его плоского профиля и замирающим голоском ответила:

– «Рогатые». – Помолчала. – До океана остается чуть больше тысячи километров.

Сардар кивнул.

– Ближе к побережью нужно будет приземлиться и найти какую-нибудь еду. Вас с Йоном кормили вечером, я ужинал, а вот твой брат и Ёсио голодны. А через океан лететь не меньше семи-восьми часов.

Горы мало-помалу отступали назад, впереди открылось обширное белое пространство – южные плоскогорья континента были затянуты облаками.

На прибрежных отмелях Великого океана Реми, Йон и Клю набрали сотни две настоящих крупных устриц. Прекрасная еда, чистый белок. После еды все еще раз, прихватив оружие на всякий случай, вышли на отмель, чтобы набрать устриц с собой – если их положить в корпус кондиционера, они сохранятся там, как на льду. От глайдера до отмелей долго шлепали по соленым лужам среди водорослей и совсем было уже собрались расходиться веером, как вдруг Ёсио крикнул:

– Флаер!

– Где? – быстро спросил Сардар.

– Над горизонтом. Тридцать градусов правее.

– Да. – Сардар заметил крохотную серебряную капельку. – Долетел до островов и возвращается. Бегом к скалам! Укрыться скорее!

– А глайдер?

– Не успеем. Скорее.

Сотня метров до скал. Сердитый возглас Клю:

– Зачем мы бежим? Что это за флаер, в конце концов?

– Быстрее! – вместо ответа кричит Сардар. Клю, изнемогая, отстает, Лорд тащит ее за руку. Бежать среди камней трудно. Реми замечает глубокую расселину недалеко от глайдера, все кидаются туда.

– Мы оставили следы, – кричит Ёсио.

На сухом песке, изрытом ветром, следы незаметны, но на плотном мокром песке ниже линии прилива отчетливо видны цепочки следов пяти человек.

– В расселину. Глубже! – Сардар залег между камней. – Глубже!

Флаер уже был отчетливо виден – он шел точно на них, видимо, обнаружив глайдер радаром.

– Да кто это, почему мы от них прячемся? – вскочила вдруг Клю. – Сардар! То есть мистер Таук! Что происходит?

На Клю бросился Йон, по-космопортовски гнусаво каркнув:

– Дурилка! Жить надоело?

Он прижал брыкающуюся девушку к камням, и вовремя – загремели автоматные очереди, снаружи послышался тяжкий удар и рев пламени. Расщелина содрогнулась. С шумом и громом сыпанули мелкие и крупные камни. Йон с коротким воплем рывком вскинул ноги, переворачиваясь на спину – многопудовая глыба отвалилась от скалы, прижав его и Клю; не среагировал бы – остался бы без ног. Опять треснула автоматная очередь, потом еще одна, и еще более тяжкий удар сотряс скалы. Послышался голос Сардара:

– Йон, Реми, Ёсио – за мной! За мно-ой!

Йон не мог подняться, придавленный в замысловатой позе, но обсыпанный щебнем и оглушенный Реми и мотающий головой Ёсио кинулись на голос, подняв автоматы. Сардар стоял среди камней.

– Я сбил флаер. Они сожгли наш глайдер. Не дайте им уйти.

От того места, где стоял глайдер, до расщелины все пылало. Флаер лежал на боку метрах в пятнадцати от глайдера; борт его на глазах лопался, как картофельная кожура в кипятке, и наливался изнутри красно-зеленым светом. Потом борт заволокло дымом, в дыму метнулась неясная человеческая фигура, и тогда Сардар-Таук бросился в дым, дав на бегу очередь из автомата – одну, другую; из дымовой завесы гулко хлопнуло, лиловый плазменный удар сотряс тело Сардара, и он мгновенно, как подкошенный, упал на песок.

Все это произошло в течение от силы пяти секунд.

Переглянувшись, Реми и Ёсио вскинули автоматы, и тут из клубов дыма донесся голос Легина:

– Не стрелять!

У Реми подкосились ноги, ствол автомата дернулся.

– Не стрелять! – повторил голос того, кто лежал на песке дымящейся кучей.

Из расселины, шипя сквозь зубы от боли, выбрался Йон, за ним Клю. Вместо того, чтобы всем залечь, они стояли в рост, глядя на клубы дыма. Оттуда, засовывая в кобуру скрэчер, мегаваттный разрядник, шел к ним невысокий блондин в сером комбинезоне без знаков различия. На флаере сработала наконец сработала система пожаротушения, машину окутало облако плотного белого тумана. И треск огня стих.

Блондин шел, улыбаясь, ощупывая каждого внимательным взглядом карих глаз. Подбородок его покрывала трехдневная светлая щетина, испачканная копотью.

– Стойте, не подходите! – нетвердо крикнул Реми, но автомат не поднял.

Шипя от боли, через камни перебрался Йон и, хромая, сделал несколько шагов навстречу блондину в комбинезоне. Они остановились в шаге друг от друга. Йон протянул руки, стал щупать светлые спутанные волосы, закопченную щетину, худые жесткие плечи под серой тканью.

– Легин, – сказал он хрипло. – Это как?

Белое облако пирофага доползло по песку до горящего глайдера; послышалось шипение, и треск огня стих и там.

Йон обернулся. Между обломками скал стояли Реми, Клю, Ёсио – все с одинаковым выражением ужаса и непонимания на лицах.

– Идите сюда, – слабо крикнул Йон и закашлялся. Медленно, сильно хромая, подошел к тому, что еще минуту назад было Сардаром.

Попадание разряда скрэчера в туловище или в голову не просто смертельно. Оно полностью разрушает все органические ткани, превращая тело в груду пепла вместе с одеждой, если она из органики. Металлические предметы, например оружие, мгновенно нагреваются докрасна.

Однако то, что было Сардаром, вовсе не потеряло формы и структуры. И хотя оно чадило, оно не издавало кошмарного запаха испепеленного трупа. Больше того, на спине Сардара сохранилась одежда, и даже не потеряла белый цвет. И автомат был цел. На ремне сзади лежала кобура.

Йон, охнув от боли в ноге, опустился на колени возле трупа Сардара и обернулся.

Мартены и Ёсио, подойдя поближе, в ужасе смотрели на труп. Устало улыбаясь, на Йона смотрел блондин в сером.

Йон повернулся к трупу, перекрестился и, сжав зубы, потянул тело за странно твердое плечо. В нос ему ударила острая угарная вонь, Йон помнил – такой, только очень слабый и почти приятный запах, оставался на корабле там, где прошел Сардар, и так, только очень слабо, от Сардара пахло в глайдере.

Труп повернулся на бок, и тут Йон, издав сдавленный вопль, отшатнулся так, что сел на песок.

От движения обугленные органические ткани осыпались, как пыль, и на Йона уставилась копирующая человеческий череп иссиня-черная металлическая маска.

Не вставая, Йон рывком отполз от страшного оборотня, рывком, забыв о боли, вскочил и крикнул:

– Таук! Это ты? Кто это? Сардар? Почему он железный?

Легин Таук – потому что блондин в сером был Легин Таук – похлопал его по плечу.

– Здравствуй, Йон. Это во-первых. А во-вторых, он не железный, а кераметовый. Это такой легкий сплав. Это робот, мой реплик. Это я за вами гонялся, ребята. Я не знал, как вас от него избавить. Он ведь не знал, что он не Легин Таук. Он бы вас погубил, в его программе заложено самоуничтожение.

Тут Клю не выдержала. Сделав два шага обратно к расселине, она сначала села на песок, потом тихо и грустно, как ночная птица, вскрикнула и уткнулась в песок ничком.

– Выбора-то нет, собственно, – сердито сказал Реми. – Океан нам не переплыть, так что Юго-Восток отменяется. На север, обратно? Тысяча километров каменистого плоскогорья, потом горы и тысяча километров лесов. На востоке побережье уходит к северу, и начинается скальный массив, три тысячи километров скал, дедушка Доминик жил там…

– А к западу? – Легин вопросительно ткнул пальцем в схематический план, который Реми чертил на песке.

– Это и есть единственный возможный путь. Вдоль побережья, по пляжам, можно, насколько я помню, пройти до самого устья Гро-Пьера. Это колоссальная река, стекающая с гор на севере. Ее течение так сильно, что уносит огромные деревья до самого побережья Новой Аравии, почти за шестьсот километров. Течение постоянное, бурь там не бывает – это самая спокойная часть океана. От этого берега до станции «Юго-запад» всего неделя, ну – десять дней пути. Рахмет Джабер с женой там ходят чуть ли не каждый год, у них на побережье есть лагерь – они его называют «вилла». Если на плоту войти в это течение, лучше всего – не с побережья, а с реки…

– Итого? Сколько всего может уйти времени?

Реми задумался.

– Никто еще здесь пешком не ходил. Я сам эти места видел только один раз, с глайдера. Я не знаю, насколько может быть сложным путь. Отсюда до побережья Гро-Пьера не меньше семисот километров. Это тридцать пять-сорок дней пути, и то если повезет. Постройка плота… припасы… еще неделя. Плавание – дней пять, там течение – до пяти километров в час. И еще десять дней пути по Аравии. По минимуму – два месяца.

– Нормально, – пожал плечами Лорд. – Как от Космопорта до Центра Галактики.

Легин поднялся, за ним встали остальные.

– Значит, ясно. – Таук устало потянулся. – Друзья, я предлагаю пройти еще километра два, устроить отдых и тронуться с рассветом. Иначе мы просто не выдержим. Я, например, не сплю третьи сутки.

В субтропиках ночь кончается моментально. Раз – и из-за далеких гор выскочило светило, небо стало ослепительно голубым, и день начался. Далеко в море ветры, усиливаясь, гонят к берегу все выше вздымающиеся волны, прилив, подвигаясь, заливает песчаные отмели, дневные птицы с криком несутся над береговыми обрывами; нет здесь ничего, кроме извечного движения волн и ветра, и слабое шевеление жизни на широкой груди планеты кажется легкой рябью на мощном лице океана, если смотреть на него из космоса.

Да, космос. Лорд повернулся на спину, глянул вверх и зажмурился: небо на Акаи ярче земного или телемского. Где-то там – Галактика, сто с лишним миллиардов человек, рассеянных в необозримых пространствах. Одни живут, не поднимая головы к своему небу, другие то и дело пускаются бороздить черные пустоты Галактики, а некоторые даже родились в космосе и терпеть не могут жить на планетах.

Лорд пересек весь обитаемый мир за сто семьдесят дней. Человек со средствами может себе это позволить. Это стоит семнадцать тысяч долларов, если считать земными деньгами. Никаких скидок тут не полагалось, к сожалению. За восемь тысяч можно проделать такой же путь в двести сорок – двести пятьдесят земных дней на перекладных, пользуясь рейсовыми кораблями третьего класса. Современный боевой корабль, типа Сардаровой дзета-яхты «Гром». может проделать этот путь за сто десять дней. На нынешний момент это предел, быстрее передвигаться по Галактике человек не в состоянии. Разрабатываются, правда, корабли нового типа, джамперы, о которых рассказывают какие-то сказки – будто бы они смогут пересекать Галактику за неделю – но это все еще сказки, Лорд присутствовал на одном испытании такой машины, прыжке от Луны до Сатурна, и в серию их обещали пустить не раньше чем через год.

Шесть дней я на Акаи, думал Лорд. За эти дни я познакомился с хорошими людьми и узнал о смерти многих из них, был избит так, как уже много лет не случалось (он тронул все еще зудящую от действия ревиталана скулу), передвигался по этой незнакомой планете верхом, пешком и по воздуху, пережил предательство друга и внезапно узнал о его невиновности, всем своим легкомысленным сердцем полюбил четырнадцатилетнюю девочку, был в бою, повредил левую ногу, видел смерть друга и его внезапное появление из небытия.

– Не многовато ли, – сипло сказал Йон вслух и закашлялся. На мгновение захотелось курить, хотя он не курил уже восемь лет. Йон приподнялся.