Текст книги "Победа ускользает"

Автор книги: Кирилл Мошков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Она сбросила полотенце на койку, глядя на голый затылок Кима, и внезапно ощутила странный наплыв эмоций. И сама на себя рассердилась: с партнерами-хайкерами никогда так не бывало, а ей при них случалось бывать и нагишом. Он биоклон, старше меня лет на двенадцать, и вообще очень странный тип, сказала она себе и торопливо натянула белье.

– А вы знаете, Джессли, давайте так и сделаем, – сказал Ким, не оборачиваясь. – Нам ведь как раз в Париж и надо.

Джессли торопливо одернула майку и принялась натягивать джинсы.

– Можете поворачиваться, – чуть хриплым голосом сказала она.

Ким обернулся, очень внимательно на нее посмотрел, но ничего не сказал.

– Вещи все брать? Мы сейчас уходим? – спросила его Джессли, смутившись.

Ким поразмыслил.

– Да, берите. Если и не прямо сейчас, то ночевать здесь еще раз вы точно не будете. Давайте, я поднесу рюкзак.

Они спустились по лесенке в центральный ярус и вошли в рубку. На центральном посту сидел, громоздясь горой в рабочем кресле, капитан Муханов – он был вахтенным. Миша мрачно перебирал новостные каналы в Галанете.

– Где Таук? – спросил его Ким.

Капитан ткнул пальцем в свой мультиком, закрепленный на поясе, и сказал:

– Таук.

Мультиком пискнул.

– Легин, иди в рубку, – мрачно сказал Миша.

Наверху послышалось характерное «дж-дж» открывшейся и закрывшейся каюты, затем шаги по лесенке, и в рубку вошел Таук. Он сбрил бороду, отчего отрастающие светлые волосы на голове стали заметнее. На Легине была полная униформа хайкера, со всеми полагающимися ремнями и пряжками; в руке он нес тот самый рюкзак, который под ментальным прикрытием Кима вынес из склада вещдоков следственного управления МИБ в лисском Красном Доме. Поставив рюкзак на пол рядом с рюкзаком Джессли, Легин поглядел на нее, потом на Кима и прокомментировал:

– Ты не похож на хайкера. Куртка ничего, а вот штаны никуда не годятся. И обувь, другая обувь нужна. Впрочем, ладно. Сойдет. Просто все время держи в голове, что окружающие должны воспринимать тебя как хайкера, ладно?

– Я и так массу всего должен держать в голове, – усмехнулся Ким. – Ладно, я понял.

Мишин мультиком закурлыкал. Миша ткнул в него пальцем, подав сигнал на наушник своего веббера.

– Капитан Муханов. Да, Ёсио. Да, пожалуйста, сейчас открою.

Миша ткнул пальцем в консоль; слышно было, как в холле сработали сервомоторы внешнего люка. Через несколько секунд в рубке беззвучно возник Ёсио.

Юный монах сильно изменился с того дня, как Лорд и Мартены встретили его на тропе в лесу на Акаи. Голова его обросла густой черной щетинкой, лицо обрело жесткое и собранное выражение, в углах рта появились складки. Молодежная одежда и вовсе делала Ёсио похожим не на монаха, а на активиста какого-нибудь студенческого союза.

– Капитан Таук, – обратился он к Легину. – Я пришел сделать официальное заявление и надеюсь, что вы и полковник Волошин выслушаете меня.

Ким и Легин переглянулись.

– Говори, – сказал Легин наконец.

– Я пришел от имени всего экипажа «Лося». Мы понимаем, что вам предстоит сложнейшее испытание и что только такие сильные люди, как вы, смогут с честью выполнить все, что намечено. Но мы – весь экипаж «Лося», во главе с вернувшимся на борт капитаном Лордом, приняли решение просить вас взять с собой одного из нас. Мы считаем, что в таком важном деле имеет право принять участие кто-то с «Лося». Последние полтора часа, с тех пор, как капитан Лорд и Клю вернулись на борт, мы обсуждали этот вопрос. Конечно, хотели идти все. Но после долгого обсуждения остановились на двух кандидатурах – Йона, то есть капитана Лорда, и моей. Затем Йон снял свою кандидатуру на основании того, что он менее силен в специальной подготовке, чем я. Так что выбор пал на меня.

Ким кашлянул. Ёсио мигом повернулся к нему и с неожиданной мольбой в голосе произнес:

– Полковник! Один раз вы уже отказали мне. Я принял ваши доводы и, как вы и просили, провел экипаж «Лося» на корабль. Теперь я очень прошу не отказывать мне. Я не буду обузой.

Ким и Легин опять переглянулись. Легин спросил:

– А как быть с твоим статусом? Одно дело – защищаться. Но сейчас мы собираемся, в общем-то, нападать.

Ёсио смиренно проговорил:

– Воля неба была ясно высказана. Сама судьба заставила меня переодеться. До недавнего времени, думая о будущем, я представлял себе возвращение в сангху. Теперь я окончательно принял решение отказаться на ближайшие годы от этого пути. Небеса привели меня к новой стезе, и я пойду по ней. Я решил отказаться от монашества.

Ким кивнул.

– Твоя воля, Ёсио. Хорошо, я принимаю твои аргументы. Легин?

Таук встал и обнял Сакамото.

– Я знал, что так будет, – сказал он просто. – Спасибо, Ёсио-кун. Идем с нами.

Миша покосился на расплывшегося в улыбке Ёсио и пробурчал:

– Мне, что ли, от звания отказаться, чтобы вы меня с собой взяли? Все равно же не возьмете, черти…

* * *

Оживленного движения не было не только на горной дороге, но и на объездной трассе. Джессли и ее новые спутники отшагали километра три, пока далеко сзади не раздался гул двигателя. Ким и Ёсио присели на придорожные камни, поскольку вид у них был не слишком хайкерским. Джессли и Легин вышли ловить.

Ждать пришлось минут пять: должно быть, машина шла тяжелая. Отсюда хорошо было видно место, где над дорогой стояли два джампера. Конечно, опытный глаз мог найти в изображении моря и скал какую-то шероховатость, но только человеческий глаз – и только в том случае, если его обладатель знал, что должен увидеть. Благодаря введенному Тауком в операционную систему обоих кораблей алгоритму маскировочной прозрачности ни один прибор теперь не мог обнаружить их местоположения, если корабли оставались недвижимыми.

Показалась машина – тяжелый грузовой электровоз. Натужно завывая двигателем, пожилой «мерседес» поднимался медленно, грузно раскачиваясь. На призывно поднятые руки Джессли и Легина машина стала тормозить еще издали и, завизжав колодками напоследок, остановилась. Джессли и Таук подошли к кабине, Легин открыл дверь, Джессли встала на подножку и заговорила на фарси:

– Салам! Агляр мумкене бяман комаконни бэ биостейшен беравам…

Длинноволосый усатый шофер, улыбаясь, перебил ее:

– Да вы на линке говорите. Я не переселенец.

– Фу, слава Богу, – откликнулась Джессли. – До биостанции не подбросите? Или до трассы на Ак-Месджид? Нас четверо.

– А в Ак-Месджид в другую сторону, – сказал шофер. – Правда, я в Аль-Эшту еду. Оттуда начинается другое шоссе до Ак-Месджида, через горы, там легко машину поймать. Поедете? Тогда я пущу вас в кузов.

В кузове были навалены огромные тюки с чем-то мягким. Подсаживая Джессли (Ким и Легин подхватили ее сверху за руки), шофер крикнул:

– Там в мешках мытая овечья шерсть, можете сидеть прямо на них. Это в Аль-Эште производство – шерстяная одежда ручной работы. Туристам продают… когда туристы есть.

– А что, мало туристов? – перекрикивая клекот двигателя, спросил Ким.

– Не сезон! – ответил шофер и захлопнул кузов. Сразу стало намного тише. Сквозь узкие окошки под потолком пробивался свет. Все сразу же стали рассаживаться, грузовик дернулся раз, другой и пополз вверх по шоссе.

Довольно скоро Джессли почувствовала сонливость: все-таки ночью она спала совсем немного, да и за вчерашний день сильно устала. Забравшись с ногами на мешки, она быстро уснула: Ким сказал ей, что до Аль-Эшты вдоль побережья ехать часов пять-шесть.

Раскачиваясь на мешках, Ким спросил Легина и Ёсио:

– Можно теперь я позадаю вам вопросы?

– Конечно, – отозвался Легин. Сняв обувь, он тоже залез повыше на мешки.

Ким откинулся, заложив руки за голову.

– Первое. Ёсио в Лиссе предоставил мне полную информацию о том, что произошло с вами обоими в Космопорте. Легин, ты знаешь, что я в курсе?

– Догадываюсь, – отозвался Таук.

– Что мы будем делать с этой информацией?

Таук помедлил.

– А, я понимаю, к чему ты клонишь. Ты думаешь, что если мы обнаружим участие кого-то из руководства Конфедерации в заговоре, мы сможем использовать это против них?

Ким закивал.

– Да, мне это тоже приходило в голову, – задумчиво сказал Легин. – Раз уж мы столкнулись с этим явлением, информация не сможет долго удержаться в секрете. Вполне логично, конечно, использовать ее как оружие.

Ким сел.

– Скажи, но неужели за две тысячи лет никто до этого не додумался?

Легин пожал плечами.

– Теорий строения Галактики много. Была и такая, довольно давно – наверное, лет с тысячу назад. Тогда как раз была открыта – еще только в теории – темпоральная компенсация, началась разработка идеи материального носителя компенсации, после чего Шигон Лахиб получил первую версию сверхтекучего компенсата и в Нью-Дели стали разрабатывать инерционный метод. Вот в те времена была такая теория, не помню, кто автор.

– Морита Акио, – подсказал Ёсио.

– О, – одобрительно кивнул в его сторону Легин. – Этот Морита утверждал, что в пространстве имеются области абсолютной проницаемости. Достаточно ввести в них корабль при компенсации темпорального смещения, и мы получим моментальное перемещение. Правда, неясно, куда, потому что до корреляции момента вращения инерционного агента и относительного направления смещения додумались только лет сто спустя, после чего стал возможен гиперскачок в том виде, как мы его знаем, и были созданы инерционники. По сравнению с фотоактивным приводом, инерционный сразу дал такой прирост скорости, что разрабатывать эту теорию никто больше не стал.

– Удивительно, что эту идею бросили.

– Морита умер, – объяснил Ёсио, – а репутация у него была такая… знаете… ну, он разрабатывал сотни каких-то идей, придумал альтернативную историю, носился с теорией множественности творений Господа… ну и так далее. Им восхищались за широту мышления, но всерьез не принимали.

– Да-а… И за тысячу лет это больше никому не пришло в голову? Даже в связи с Ужасом Космоса?

Легин засмеялся.

– Ты понимаешь, в фольклоре как раз и утверждается, что Ужас Космоса пользуется проницаемостью пространства, что это, так сказать, магия его бойцов. Это настолько тривиальный предрассудок, что всерьез никто никогда его не рассматривал. Когда изучали феномен Ужаса Космоса, господствующие идеи были вполне научными: использование гаснущих гиперканалов, использование прямоточных излучений их гипотетического родного светила… в общем, сплошные протоны-фотоны. Но ты спроси любого старого космонавта, они все тебе скажут, что бойцы этого Ужаса просто силой воли прыгают со своей планеты на корабли, которые им представляются обиталищем злых духов, чтобы этих духов – нас, то есть – как следует покрошить. Никому из тех, кто всерьез изучал этот феномен, не могло и в голову прийти, что фольклорное объяснение – ближе всего к истине.

– Даже если не против них, то для себя мы можем это использовать, – задумчиво произнес Ким.

– Мы пока знаем наверняка только одну стабильную, стационарную точку входа в этой части Галактики, – возразил Легин. – Они множественны, но нам неизвестно их расположение. Кроме той, которой прошли мы с Ёсио, Йон и Мартены. А она, согласись, довольно неплохо защищена от таких, как мы. Мы можем использовать подсмотренный нами трюк с перемещением, но вне этой стационарной точки он действует только на небольшие расстояния – ну, порядка околопланетных, пять, десять, тридцать тысяч километров, вряд ли более ста. Мы, во всяком случае, проверяли его только на небольших расстояниях. А для проникновения в стационарную точку входа нужно попасть в Космопорт. Ни ты, ни кто-либо другой из экипажа «Вездехода» не сможете легально заявиться в Космопорт: вы – граждане Конфедерации, а ваши имена, уж можешь быть уверен, очень скоро окажутся – если еще не оказались – в стоп-листе консульской службы всей Империи. Я и Йон тоже исключаемся: мы сбежали из-под ареста на Телеме. То есть и вам, и нам придется долго и нудно мастерить фальшивые документы и так далее. Некоторый шанс есть только у Ёсио, потому что у него имеются вполне легальные бумаги на имя подданного имперского доминиона, и ему не нужна виза. Ну, от силы – еще у Мартенов, поскольку они мало засвечены во всей истории. Но я уверен, что в случае чего Управление не побрезгует сдать и их. И как бы ни было высоко мое уважение к Ирам, Эвису и Дойт, но их присутствие или неприсутствие в точке перехода мало что изменит. Ну, разве что спасет – вероятно – их жизни.

– И через ту точку мы можем попасть только на Акаи, – напомнил Ёсио. – Кстати, мы даже не знаем перехода, по которому бойцы Ужаса Космоса попадали на Акаи.

– А вы уверены, что их родина – не Акаи? – удивился Ким.

– Да, действительно, – пробормотал Ёсио. – Нет, конечно. Весьма вероятно, что как раз Акаи. Реми же сам говорил, что та часть материка почти не изучена, особенно нагорья в южной его части. А повадки этих людей вполне укладываются в архетип горного охотника.

Ким перебил его:

– Давай вернемся к перемещению на близкое расстояние. Так можно пройти одному? Двоим? Сколько людей можно так провести, пусть даже на небольшое расстояние?

Ёсио глядел на него с сомнением.

– Мы не проверяли это. Нас было только двое, и мы проверили это только пять раз, в Космопорте. Но бойцы Ужаса проходили портал цепочкой, и их было больше тридцати. Ты имеешь в виду, использовать этот трюк с прыжком?

– Да.

– Не знаю, не знаю… – Ёсио покрутил головой. – Видишь ли, я имею не так много опыта в разных модифицирующих воздействиях. Ну, в том, что называют магией. Я учился… у нас есть некоторые приемы такого рода…

– Химмицу, имицу, гомицу? – спросил Легин.

Ёсио смутился.

– Да… Тебе известны такие вещи? Ты продолжаешь меня удивлять… Так вот то, что мы у них подсмотрели, совсем не похоже на действенную магию. Это просто использование неизвестного нам природного явления, причем выученное ими и закрепленное опытом многих поколений.

– Но к стационарной точке перехода они как-то попадают.

– Возможно, они просто знают больше стационарных точек…

– Чтобы попадать в них откуда угодно? Из корабля за триста световых лет от ближайшей обитаемой планеты, например? – Легин покачал головой в сомнении. – Возможно, нужны какие-то специальные знания, которых у нас нет, чтобы использовать это на далекие расстояния с произвольной точкой выхода. Внутри Космопорта у нас получалось только на три-пять тысяч километров. Потом – ощутимый предел. Мы хотели таким образом попасть сразу на Станцию Толиман или на Телем. Но ничего не вышло: Ёсио не мог взять направление и не чувствовал точки выхода. Нам только удалось таким образом проскочить на уже отправившийся челнок, идущий на Станцию Толиман. Он отошел от причала, я думаю, километров на тридцать, и мы перескочили на него и заперлись в туалете, потому что у нас не было билетов и мы не хотели, чтобы стюарды заметили, что на борту больше народу, чем вошло на причале.

– Но вы сможете повторить этот… трюк с прыжком… для нескольких человек? Больше, чем для двоих? – спросил Ким.

Легин пожал плечами.

– Ну, я – вряд ли… Это сложное комбинированное движение. У меня нет опыта, э-э, действенной магии. Вот, может быть, Ёсио… Ты смог бы?

Монах невозмутимо кивнул.

– Ну и хорошо, – сказал Легин. – При необходимости проверим.

Покряхтев, Ким стащил свои дорогие кожаные бутсы на рубчатой подошве и, следуя примеру Легина, залез повыше на мешки.

– Спал я маловато, вот чего, – объяснил он в пространство. – Я потом подремлю. Вы мне только объясните такую штуковину: почему вас они оставили при себе, и вы быстро очнулись, а Йона, Реми и Клю они запихали в какие-то тайники?

– Что мы быстро пришли в норму – это просто наша особенность, – объяснил Легин. – И я, и Ёсио-кун тренированы на выведение всякой химии из организма. Это происходит помимо воли, и даже в бессознательном состоянии. Когда мне было четырнадцать, я именно так очнулся в Цитадели. Ты читал мое досье, наверняка знаешь, что я был в Цитадели.

– Да, конечно. Но как можно делать это подсознательно?

– Организм натренирован на нейтрализацию ядов и психотропики, – пояснил Ёсио. – У нас это совершается путем сознательного медитативного изменения некоторых функций почек и печени.

– У нас столько времени обычно не бывает, – засмеялся Легин. – Ты вот с какого возраста в сангхе?

– С четырех лет.

– И в каком возрасте ты начал такую тренировку?

– Тогда же, когда и всю остальную специальную подготовку – когда было решено, что я буду готовиться к принятию сана. Мне было шесть лет.

– А теперь?

– Шестнадцать.

– Вот видишь. А я только в двенадцать поступил в Училище, и учимся мы всего четыре года. Физиомодификация у нас началась со второго полугодия и продолжалась девять месяцев. Сравни десять дет твоей подготовки и девять месяцев моей. Естественно, что у нас пользовались интенсивными методами. Инъекции, психостимуляция, гипнопластика.

Ёсио заинтересовался.

– И насколько это действенно? Ну, скажем, за сколько времени ты сможешь полностью нейтрализовать… скажем… пол-литра чистого спирта?

Легин пожал плечами.

– Пол-литра этилового спирта? Ну, минуты за полторы-две. Теперь уже, наверное, две: все-таки мне двадцать девять уже, а не четырнадцать.

Ёсио удивленно покрутил головой.

– Надо же, достаточно эффективно. У меня это тоже заняло бы больше минуты.

Легин захохотал.

– Мне нравится это твое деликатное «тоже». Ты не уточняешь, насколько больше минуты. Секунд шестьдесят пять, семьдесят, так?

– Ну, да, – смущенно подтвердил Ёсио.

– Вот поэтому ты и пришел там в себя первым. – Легин повернулся к Киму. – Они отправили целую ораву, чтобы припрятать тех, кто еще не очнулся – то есть Йона и Мартенов. И вдруг увидели, что мы зашевелились. Тогда нас решили пустить на первое. Но мы довольно быстро очнулись полностью и стали им… э-э…

– …доказывать, что они были в отношении нас не совсем правы, – подсказал деликатный Ёсио.

Легин опять засмеялся.

– Да, и когда мы это доказали примерно половине нападавших, их главный – я для себя его определил как шамана, хотя это ребенок, девочка-подросток – проникся нашими доводами и велел всей шатии кланяться нам в ножки…

– Ясно. Дальше я знаю, – пробормотал Ким. Глаза его слипались.

Легин посмотрел на него пристально.

– О-о, да ты и впрямь здорово устал. Ну, поспи. Нам еще довольно долго ехать. Ёсио, ты как? Я бы посторожил на случай чего, а ты тоже пока поспи.

Ким уже спал; рука его сползла с верхних мешков и коснулась плеча спящей Джессли.

– Не хочу я спать, – откликнулся Ёсио. – Может, поиграем пока в мысленный го?

Легин фыркнул.

– Зачем ты меня только научил? Чтобы все время обыгрывать? Ну, давай. Только, чур, дай мне два камешка форы.

– Никакой форы, – запротестовал Ёсио. – Когда мы летели на Телем, ты у меня три раза подряд выиграл!

– Я нечестно играл, – успокоил его Легин. – Я повторял твои ходы из той партии, когда мы летели из Космопорта на Станцию Толиман. Помнишь, когда мы играли шесть часов подряд?

– А ты что, запомнил всю партию? – подозрительно спросил Ёсио.

– Конечно.

Сакамото только покачал головой.

– Ну хорошо. Два камешка я тебе не дам, но изволь, уступлю первый ход.

Легин уставился в качающийся потолок фургона, чтобы сосредоточиться.

– Поехали. Белый на двенадцатый квадрат.

* * *

До Ак-Месджида добрались только в шестом часу вечера: долго не могли поймать в Аль-Эште машину, водитель которой согласился бы не только перевезти через перевал, но и высадить в столице полуострова. Все водители почему-то нервничали, нервничали и дорожные полицейские, которые несколько раз останавливались возле голосующих Джессли и Легина (Кима и Ёсио они не видели) и советовали по-быстрому убираться с глаз долой. Наконец повезло: показался автоматический грузовик, Легин остановил его известным всем хайкерам и родстерам взмахом рук, и они за полтора часа лихо докатились до самой северной окраины маленького, заросшего садами Ак-Месджида. Здесь машина, обогнувшая город по окружному шоссе, укатилась в сторону городского аэродрома, а путники остались.

На обочине располагался автомат-родхауз, в котором все с удовольствием утолили голод. Вокруг никого не было. На шоссе время от времени свистели проезжающие машины, в окрестных садах беззаботно пели весенние птицы.

После еды Легин обошел будку родхауза и позади нее, возле туалета для проезжих, обнаружил почту и потыкал пальцами в терминал, вызывая бесплатные новости. Светлые брови его приподнялись. Выглянув из-за угла будки, Таук свистнул. Ким поднялся из-за длинного стола под навесом, где они ели, и подошел.

– Глянь. – Легин показал ему на терминал.

– Адмирал Ямамото предъявил ультиматум, – вслух прочел Ким. – Президент Норман лично встретится с адмиралом на Полярном терминале. Никакой угрозы Земле нет, заявляет министр обороны… Та-аак. Vashu mamashu, как сказал бы капитан Муханов… Эй, ребята! Идите сюда.

Тем временем Легин вызвал на терминале почту и вручную набрал короткое сообщение.

– Посмотри, что я отправляю, – сказал он Киму. – Чтобы не возникало вопросов потом.

Ким заглянул ему через плечо.

– Буду очень рада увидеть тебя и внучку прямо завтра, – прочитал он. – Вспомним про лесные приключения. Жду, Анна… Кто это – Анна?

– Имя моей матери, – объяснил Таук. – Это я даю знать своей жене, чтобы хватала дочку под мышку и сегодня же выезжала в Космопорт. Ключевая фраза – про приключения, это знак, что послание от меня.

– Ты боишься, что Ямамото..?

– Нет. Я просто хочу, чтобы ни у кого не было никаких средств давления на меня.

Подошли Ёсио и Джессли. Легин снова развернул на мониторе новости, на этот раз с подробностями. Над терминалом возник маленький объемный маршал Чаттопадхья, министр обороны Конфедерации, и старческим голосом стал объяснять:

– Органы безопасности Конфедерации давно располагали информацией о наличии у незаконных вооруженных формирований так называемого Совета Молнии не только субъядерного, но и термоядерного оружия. Однако по оплошности ряда федеральных структур был допущен прискорбный факт ухода из-под ареста по крайней мере одного из главарей так называемого Совета, бывшего контр-адмирала Космофлота Ямамото Тацуо. И вот утром двадцать четвертого апреля Ямамото обратился к руководству Конфедерации с ультиматумом, гласящим, что, если репрессивные меры против абсолютно законных, по его утверждению, структур Совета Молнии не будут отменены, его арестованные сторонники не будут освобождены из мест предварительного заключения и доставлены в указанные им места, а кроме всего прочего – если ему не будет выдан ряд лиц, которых он называет (я цитирую) ответственными за беспрецедентную кампанию травли абсолютно легальных экономических структур… конец цитаты… то он, Ямамото, находящийся на земной орбите, сбросит на планету одну термоядерную боеголовку мощностью в пятьдесят мегатонн.

Ким длинно свистнул, услышав эту цифру. Джессли испуганно ухватилась за его локоть.

– Представляю, какая паника сейчас начнется в больших городах, – пробормотал Ёсио.

– Ямамото также заявляет, – продолжал седенький маршал над терминалом, – что располагает пятью такими боеголовками и в случае попытки захвата его торпедоносца подорвет все пять. Такой взрыв на занимаемой им низкой орбите равнозначен массированной бомбардировке крупного региона на поверхности Земли. Однако специалисты министерства обороны заявляют, что, скорее всего, эти угрозы – не что иное, как блеф, и никакой опасности для жителей Земли нет. Тем не менее я отдал распоряжение ввести во всех населенных пунктах на поверхности Земли и на низких орбитах меры третьей и второй степени защиты, предусмотренные федеральным Законом об обороне Земли. Мы просим население не поддаваться панике и спокойно выполнять свои повседневные дела, ожидая наших сообщений.

Маршал свернулся и исчез, его место заняла плоская картинка с лицом диктора, который мягко и успокаивающе стал напоминать о мерах «третьей и второй степени защиты».

– Опаньки, – сказал Ким. – Отставить автостоп. Отставить Париж. Нам надо на Полярный терминал.

– Вы оставите меня тут? – испугалась Джессли.

Ким повернулся к ней и несколько секунд на нее смотрел. Джессли бесстрашно выдержала его взгляд, не отпуская его локоть. Ким сам опустил глаза и повернулся к Тауку:

– Что скажешь?

Легин взглянул на него, на Джессли и усмехнулся:

– А, подумаешь, одной головной болью больше… И потом, Джессли – психократ. Ладно. Джессли, только мы ведь не развлекаться едем. Мы будем прорываться к президенту.

Джессли, чувствовавшая какое-то леденящее душу веселье от близости пугающего, но притягивающего ее Кима, беззаботно заявила:

– Ну и ладно. Помирать, так с музыкой. А насчет пятидесяти мегатонн – это они серьезно?

Ким промолчал. Ёсио поднял голову и посмотрел в ярко-синее весеннее небо, испятнанное легкими облачками – будто надеялся увидеть в этом небе торпедоносец Ямамото, ушедший шестнадцатого числа с Хелауатауа с термоядерной смертью на борту.

– Это более чем серьезно, – ответил Легин.

Джессли взялась за локоть Кима и второй рукой.

– Я все равно с вами. Как в кино: два управленца, монах и хайкер спасают Прародину человечеств.

Ким мрачно усмехнулся.

– Как в плохом кино, заметь.

Легин повернулся в ту сторону, куда четверть часа назад уехал подвозивший их грузовик. Отделяясь от основной трассы перед родхаузом, туда шла новенькая, видно – недавно отремонтированная, сверкающая свежей разметкой двухполосная трасса.

– Пойдем, поймаем еще что-нибудь, – сказал Таук. – В последний раз. Дальше хайкинг придется бросить. Будем ловить что-нибудь летающее.

– Голубей? – очень натурально удивился Ким. Все прыснули. Легин вскинул на плечо рюкзак, и они зашагали к дороге.

Они остановили грузовик метров за двести до грузовых ворот аэродрома и, прикрываясь густой растительностью, стороной пошли к невысокому зданию КПП, а автоматический грузовик бодро покатился на контроль. У КПП, тревожно посверкивая глазами, прохаживались два азиатского вида полисмена и, поворачивая в разные стороны все шесть своих голов, стояли два тяжелых охранных робота. Поскольку Ким обратил взгляд в сторону КПП, полицейские никакого внимания им не уделили. Роботы, конечно, уделили, но работали в ведомом режиме и не дождались никаких указаний от людей, а потому проигнорировали тех четверых, что через высокое окно пролезли внутрь КПП и спокойно вышли на поле с другой стороны.

Четверка не торопясь, но достаточно быстро прошла около полукилометра по полю аэродрома и приблизилась к длинному ряду скаров, выстроенных вдоль площадки гражданских полетов. Легин некоторое время смотрел на скары, потом сказал Киму:

– Я бы предпочел истребитель.

– Они двухместные, – возразил Ким.

– Тогда берем скар. Лучше – «Альгамбру», она может набрать до двух с половиной махов.

Минут через пять все четверо уже сидели в чьей-то «Альгамбре» – узкой, хищного вида пятиместной машине, стоявшей в дальнем конце ряда. Покопавшись в ее компьютере, выяснили, что машина находится на двухмесячном хранении, но как раз сегодня ее должен забрать владелец, по случаю чего она была заправлена. Легин включил навигатор, спокойно запросил разрешение на взлет, получил – воздушное пространство над аэропортом было свободно – и поднял скар в воздух.

Минут десять машина набирала высоту, потом – когда впереди уже тускло блестели заливы Гнилого моря – Легин увеличил скорость, скар содрогнулся в момент перехода звукового барьера и, все набирая высоту, пошел на север. Таук занял самый высокий из возможных гражданских коридоров, почти одиннадцать тысяч метров. Только когда скар вышел из зоны обслуживания Ак-Месджидского аэропорта, он запросил у навигатора расстояние и расчетное время прибытия на Полярный терминал. По всему выходило, что на месте они будут не позже семи вечера по абсолютному, то есть двадцати двух по поясному.

Тут Джессли, приютившаяся с Кимом на заднем сиденье, набралась храбрости и спросила:

– Капитан Таук…

– Легин…

– Хорошо, Легин… почему вы мне так доверяете? В вашем отечестве происходит один Бог знает что, вы ведете спецоперацию какого-то запредельного уровня, и вдруг позволяете какой-то соплячке, да еще и из Космопорта, увязаться с вами?

Легин повернулся и посмотрел на Джессли. Ее светлые, очень короткие волосы после сна на мешках торчали вверх в живописном беспорядке, что, впрочем, вряд ли сильно отличалось от первоначального замысла ее стрижки. Глаза у нее были неправдоподобного ярко-зеленого цвета. Таук спросил:

– Это у тебя линзы?

Джессли смутилась.

– Нет, это природный цвет. Все спрашивают. У меня родители десять лет работали на Обероне, говорят – это такая безвредная мутация у всех, кого там… э-э… сделали.

Ким кивнул:

– Я про такое слышал. Только не про Оберон, а про Мир-Гоа.

– Ясно. – Легин помедлил. – Видишь ли, Джессли. Мы с тобой, например, соотечественники, я родом из Космопорта, хоть гражданство у меня с двенадцати лет и федеральное. Так что дело тут не в отечестве, и не в спецоперации – мы тебе расскажем всю нашу историю, и ты поймешь, что в последние дни мы уже сами не знаем – мы это проводим спецоперацию или ее проводят против нас. Дело тут вот в чем. В который уже раз – так, наверное, бывает всегда – хорошее дело оказывается погребенным под целой лавиной мелких корыстных устремлений множества разных людей. И ведь никакого такого вселенского Зла никто из них в отдельности не жаждет. Вот раньше, если концентрация Зла в каком-то месте превышала средние показатели, все сразу поднимали палец: происки Нечистого! И в большинстве случаев оказывались правы. Потом Нечистого не стало – ты знаешь эту историю?

Джессли кивнула.

– Я читала «Жизнь против тьмы». Хотела даже у вашего Йона взять автограф, когда сообразила, что это он и есть Лорд. Только не успела, он на «Лося» ушел.

– Хорошо. Так вот. Зла – исконного Зла, концентрированного, настоящего – стало даже больше. Потому, что единая воля перестала его сдерживать и направлять. Я помню эти годы. Это ведь было, словно прорыв гнойника: отовсюду как поперло все это! Человеческое Зло, нечеловеческое Зло… Некробиотика, некроэнергетика, гоблины, анги, гаки, бесы… Потом был сороковой год. Раз ты читала книгу Лорда, то ты знаешь, как все было – более или менее – на самом деле. И после этого все пришло к тому, что зло… как бы это сказать…

– Стало бытовым, – хмыкнул Ким.

– Вроде того. Вся эта накапливавшаяся тысячелетиями пена схлынула, и пошли природные, сущностные свойства рода людского. Зависть. Корысть. Мелочность. Ненависть… Раньше можно было ткнуть пальцем в рогатую тень, возопить: перед вами Хозяин Цитадели! – и это работало. Это все объясняло. А теперь… Теперь люди остались с тем, что было и есть внутри них.

– Понимаю, – медленно проговорила Джессли.

– Выяснилось, что они совсем неплохо справляются и без Сатаны, – пробормотал Ким.