Текст книги "Бандитский доктор"
Автор книги: Кирилл Казанцев
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Нет-нет, доктор, я вовсе не криминалист. Я – оперативный сотрудник, помогаю следователю в процессе дознания, то есть осуществляю оперативно-розыскные мероприятия по предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений. Криминалисты же – это эксперты по собиранию и исследованию улик и судебных доказательств. Здесь, видимо, та же разница, что между вашими психотерапевтами и психопатологами.
– Наверное, это так, – рассмеялся Ольховский.
Они еще долго и увлеченно беседовали. На вопрос опера, почему в последнее время появилось так много откровенных социопатов и психически больных, профессор лишь пожал плечами:
– Маньяки и извращенцы существовали всегда. Принято считать первым серийным убийцей печально известного Джека-потрошителя. И мало кто задумывается, даже в среде судебных психиатров, что типичными маньяками были еще римские императоры. Тиберий, к примеру, был порочным извращенцем и жестоким садистом. Он любил наблюдать за процессом пыток и казней, с удовольствием созерцая мучения и агонию жертв. Каждый день (!) по его приказу умерщвляли не меньше двадцати человек, в том числе и детей. Маленьких девочек палачи перед казнью насиловали.
Этого маньяка превзошел его внучатый племянник Калигула, который, несомненно, был сумасшедшим. Объявив себя богом, он принялся творить кровавые злодеяния. По его приказу убивали просто так, ради развлечения императора. Казни и пытки следовали одни за другими – кровопийца никак не мог насытиться. Кроме всего прочего, он был столь же порочен, как и Тиберий. Вступил в инцестуальную связь со своими сестрами.
Нерон поначалу не был маньяком и изувером, ценил красоту и искусство. Но постепенно и он вошел во вкус крови, состоял в кровосмесительной связи со своей матерью, предавался содомскому греху. Он велел убить своего брата, затем мать, а вскоре с преданными ему телохранителями и сановниками самолично принимал участие в убийствах ни в чем не повинных граждан Рима. Повинен он и в истреблении первых христиан – их сжигали живьем, бросали на растерзание хищникам, распинали на крестах. В конце концов, он дошел до того, что, убив последовательно свою жену и любовницу, сыграл свадьбу со своим любовником-евнухом, а затем еще одну с рабом.
В Средние века «прославился» французский изверг – маршал Жиль де Рэ. Будучи гомосексуалистом, он у себя в поместье насиловал мальчиков, а потом убивал их, вспарывая животы, перерезая горло и отсекая головы. Счет детей, ставших его жертвами, превысил полторы сотни! Кроме прочего он занимался чернокнижием.
Венгерская графиня Елизавета Батори, изощренная распутница, как и Жиль де Рэ, предавалась всевозможным порокам и занятию черной магией. Лесбиянка и нимфоманка, она представляла тип законченной садистки и убийцы. Прослышав, что умывание кожи свежей человеческой кровью якобы продляет молодость, она с помощью верных приспешников похищала детей и девушек, убивала их, наполняя ванну кровью, в которой купалась. За десять лет ее жертвами стали полсотни девушек.
Вспомните и Влада Цепеша по прозвищу Дракула – этот даже был объявлен вампиром и теперь не сходит с киноэкранов и страниц романов «ужасов». А инквизиторы – кто они, как не самые настоящие серийные убийцы? Да что говорить, множество правителей всех времен и народов отличались жестокостью и полным пренебрежением к жизни своих подданных.
– Страшную картину вы нарисовали, профессор, – покачал головой майор. – Получается, что человечеством правили садисты и душегубы. Но вернемся к нашему вопросу. Я, с разрешения своего начальства и следователя прокуратуры, курирующего это дело, принес вам для изучения копии всех материалов по этому «глухарю». Надеюсь, вы понимаете, что в интересах следствия эти папки не должны покидать пределы вашего кабинета, а тем более попасть в руки посторонних. Нам нужны любые зацепки касательно личности преступника, ваши соображения по поводу мотивов совершаемых преступлений и способа действия. Одним словом, все, что только может помочь следствию.
Заручившись согласием профессора и обговорив с ним сроки изучения материалов для подготовки психологического портрета преступника – Ольховский обещал уложиться в несколько дней, – Лыгин отправился к себе в Управление. Не успел он расположиться за своим столом, как дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошел шеф – начальник городского управления уголовного розыска полковник Баев.
– Трофимыч, – озабоченно проговорил он, – бери Габидуллина и дуй на Ленина, сто двадцать. У нас очередной труп нарисовался.
– Что?! – встрепенулся Лыгин. – Опять Душитель?
– Опять, – скривился полковник. – Чтоб у него все члены отсохли! Да, – уже на пороге обернулся он, – мы туда с прокурорскими скоро подъедем, возможно, и генерал с нами, так что работайте в поте лица.
– А мы всегда так работаем, – пробормотал Лыгин и, быстро собравшись, вышел к служебному, видавшему виды мини-вэну, где его уже поджидал старлей Антон Габидуллин.
«Нервничает, видать, Сам-то, – сидя рядом с водителем, думал майор о начальнике ГУВД, генерале Миногине. – Губернатор давит, мэр давит, генерал-лейтенант лютует, да еще в столице недовольны. Что ж, пусть глянет на место преступления, как будто от этого будет какой-то толк».
Лыгин знал, что толка не будет до тех пор, пока им не удастся напасть на верный след или пока преступник не допустит просчет, благодаря которому появится возможность его вычислить и обезвредить. Но надеяться на последнее Лыгину не хотелось, большие надежды он возлагал на профессиональное умение седовласого профессора психиатрии.
*
В следующий раз, по прошествии недели, Он точно так же сидел в кресле и внезапно очутился там, попав прямиком в лабиринт Подземелья. Не успел оглядеться, как рядом возник Тень-двойник.
– Ну как, понравилась Мертвая Страна? – раздался его злорадный смешок. – А ведь я тебя предупреждал, безмозглый ты осел!
Ему так хотелось сказать в ответ что-нибудь резкое и обидное, осадить Тень, но язык словно прирос ко рту.
Между тем Тень-двойник продолжал:
– Невесту, которая предназначена для тебя и которую не видать тебе как своих ушей, зовут Анима. Сам посуди, разве нужны Аниме неудачники? А ты и есть жалкий неудачник и урод.
Так, оскорблениями Тень-двойник приветствовал своего гостя. Затем он увлек Его за собой. И снова они петляли бесчисленными коридорами, пока Тень-двойник не вывел его к винтовой лестнице, уходящей куда-то вниз:
– Это путь на дно. Иди же, там тебя ждут.
Он решил последовать совету Тени и, недолго думая, принялся спускаться вниз. Достигнув нижнего края лестницы, Он очутился перед массивной дверью с кольцом вместо ручки. Взявшись за него, потянул дверь на себя и вошел внутрь большого помещения. От представшего перед Ним зрелища у него перехватило дыхание. Прямо напротив входа на широком ложе, бесстыдно раскинув руки и ноги, возлежала обнаженная красавица Анима. Она равнодушно глянула на вошедшего и повернулась, изогнувшись всем телом, приняв еще более соблазнительную позу, словно поддразнивая Его, заставляя задрожать в вожделении. О, как Он сейчас хотел ее, все бы отдал за право обладать ею! Распаленный похотью, Он представлял непристойные сцены. От этих мыслей Его бросило в жар. Он уже готов был ринуться к объекту своей страсти, когда кто-то бесцеремонно хлопнул Его по плечу тяжелой рукой. Он резко обернулся и наткнулся на презрительный взгляд Тени. Брови его поползли вверх от изумления – Тень-двойник стоял совершенно голый, демонстрируя свое мужское достоинство. И, самое невероятное, Тень-двойник оказался негром – шоколадным, почти черным гигантом с могучим торсом и мощными бревноподобными конечностями.
– Я же говорил, она не для тебя, – с металлом в голосе произнес негр. – Эта девка любит настоящих мужчин!
И, бесцеремонно оттолкнув опешившего оппонента, он прошлепал к ложу. Подойдя к Аниме, которая зачарованно уставилась на голого великана, он схватил ее и проделал все, о чем мечтал другой. Не в силах вынести этого зрелища, Он в бешенстве вылетел прочь из комнаты и, не разбирая дороги, ринулся наверх. Взбежав по лестнице, увидел дверь, но та оказалась заперта.
«Грязные твари!» – вспыхнул он от ярости и с разбега кинулся на дверь, вложив в это усилие всю свою ненависть и гнев. Он ударился всем телом и головой о твердую поверхность дерева и потерял сознание.
Очнулся в ту же секунду и понял, что находится среди привычной для себя обстановки квартиры, которую делил вдвоем с матерью. На сей раз растерянным Он себя не чувствовал, в Нем все еще бушевала буря неостывших страстей, поднятая событиями Внизу. Отвергнутый и униженный, Он поклялся отомстить этим двоим ублюдкам за то, что предали, растоптав его гордость, заставили страдать, попрали мужское самолюбие!
В Подземелье Он снова попал лишь спустя несколько дней. Блуждая по лабиринту, вскоре повстречал Тень. Удивительно, но личина негра куда-то исчезла, теперь это вновь был высокий, закутанный в длинный черный плащ аскетического вида мужчина-европеец.
– Жаждешь отмщения? – скривился тот в ухмылке, обнажив ряд ровных белых зубов, верхние заостренные клыки были непропорциональны, как у вампира. – Пылаешь праведным гневом? Только винить во всем нужно самого себя, а не других. Только ты ответственен за все в своей жизни! Заруби себе это на носу, молокосос!
Он исподлобья смотрел на Тень-двойника, приноравливаясь, как лучше добраться до его горла и задушить. А Аниму Он потом найдет и сделает с ней все, что захочет.
– Все твои мысли примитивны и грязны, как и твоя душа, – с горечью изрек Тень-двойник. – И за что ты так ненавидишь меня, ведь я твой двойник, твоя вторая половина, твой антипод!.. Без меня не было бы тебя – и наоборот. Мы повязаны узами покрепче кровных. Что же ты сторонишься меня словно прокаженного?..
Тень-двойник досадливо махнул рукой и направился прочь. У самого поворота он остановился и оглянулся назад, вытянув в сторону собеседника указательный палец:
– В этих вопросах ты полный профан. Анима – шлюха, и я у ней не один. И потом, ты сам сделал ее такой. Ты должен, наконец, понять, что все свои беды и неудачи создаешь сам. Мы тут совершенно ни при чем. – И с внезапной горячностью, сурово нахмурясь, добавил: – Но и пакостничать здесь я тебе не позволю! Это – моя территория, и делить ее с кем-либо не желаю! Ты понял меня, мозгляк?!
Тень-двойник взмахнул полой плаща и в следующее мгновение исчез за углом.
Какое-то время Он стоял, не двигаясь, уставившись в покинутое Тенью пространство, затем повернулся и зашагал в противоположную сторону. Вскоре лабиринт вывел к комнате, все стены в которой состояли из сплошных зеркал. Почему-то Он побоялся входить туда и, с минуту постояв в нерешительности у порога, отправился прочь. Тень-двойник был тут как тут, сложив руки на груди, он преградил путь:
– Я гляжу, в тебе просыпается здравый смысл. Зеркальная комната – это, брат, еще страшнее Страны Мертвых. Лучше уж не суйся туда. Это тебе не сказка о Синей Бороде, хуже и не придумаешь.
Внезапно Тень-двойник вскинул руку и, уставившись невидящим взором куда-то вдаль, принялся вещать, подобно оракулу:
– Я пророчествую! Внимайте все, кто может слышать! В Зеркальной комнате твоя смерть! Если ты войдешь туда, мы все умрем! И смерть наша будет не облегчением, а тяжкой участью, погибелью на радость адовым слугам! Слушай же и внимай, скоро тебя постигнет смерть, но прежде чем ты умрешь в плоти, ты погибнешь в духе!
Тень-двойник умолк так же внезапно, как и заговорил. От этих мрачных предсказаний мурашки пошли по коже, Он в страхе уставился на закутавшуюся в черный плащ безмолвную фигуру. Отступив назад, Он оглянулся, бросил испуганный взгляд в сторону Зеркальной комнаты, вход в которую представлялся Ему теперь зловещим отверстием, ведущим в логово неведомого монстра. Он обернулся и вздрогнул всем телом, не заметив привычной фигуры Тени-двойника. Как тот мог исчезнуть в полной тишине, словно призрак в ночи?
Сейчас Он желал, чтобы щедрый на колкости хозяин этих мест находился рядом, так стало одиноко и неуютно в жутком безмолвии Подземелья. Желание вернуться назад было столь сильным, что Он, не задумываясь над тем, что делает, крепко зажмурился и изо всех сил подпрыгнул на месте. В то же мгновение Он внезапно почувствовал, как сознание рванулось куда-то вверх, взмывая к свету из темных глубин Нижнего мира, и Он очутился в своей комнате. Для Него это теперь становилось чем-то привычным, словно прогулка в знакомое место – туда и обратно.
После этого Он еще много раз посещал Подземелье, где всегда сталкивался с Тенью-двойником и больше ни разу с Анимой. Тень-двойник постоянно надсмехался над Ним, и теперь Он окончательно убедился в том, что ничего, кроме ненависти, к нему не испытывает. Его двойник, этот самодовольный напыщенный индюк, хитренький, язвительный и коварный, конечно же, прекрасно догадывался о подобном отношении к себе, но лишь злорадно усмехался, всем своим видом показывая, что его это нисколько не трогает, словно его оппонент был полным ничтожеством, мелюзгой, чьи соображения не принимаются в расчет. И это бесило еще больше.
В то же время каким-то необъяснимым образом Он осознавал, что исходящие от Него волны ненависти и жестокой обиды, направленные на Тень, уходят на самом деле куда-то во мрак и поглощаются там неким зародышем. Это казалось совсем невероятным, но в Нем крепло убеждение, что зародыш этот, зачатый в далеком прошлом неведомыми силами Тьмы и существовавший до сих пор в спячке в виде чахлого эмбриона, теперь вдруг проснулся и, питаемый живительной для него субстанцией отрицательных эмоций, начал быстро расти и развиваться, набирая силу где-то там, в темных глубинах Подземелья, в запутанном лабиринте мрачного бункера.
Впрочем, Он не придавал этому предчувствию особого значения. Мучила невозможность достойно ответить Тени-двойнику, превзойти этого поганца, указав на его подлинное место. Тень-двойник же с каждым разом становился все более наглым и невыносимым, изыскивая новые способы, чтобы досадить и унизить. Им постоянно владело отчаяние. Он уже с трудом отличал мир реальный от потустороннего. Еще немного, и у Него точно крыша поедет, этот мерзавец Тень-двойник сведет Его с ума! И все же Он с маниакальной настойчивостью стремился в Подземелье, манящее своими темными таинственными глубинами. И еще, словно магнитом тянула возможность вновь увидеть Аниму.
Он чувствовал, что назревает нечто грандиозное, чему радовался и перед чем в страхе трепетал. И каждый раз по возвращении оттуда Он не сразу приходил в себя, сомневаясь в реальности происходящего. Нормально воспринимать мир людей Ему помогала коллекция. Он с непонятным трепетом относился к монетам, как к спасительному маяку, единственно верному ориентиру в калейдоскопе меняющихся реальностей. Брал их в руки, с любовью рассматривал, перебирал, любовался отличительными признаками каждой из них. Их холодная и внешне безучастная вещность, материальность успокаивала Его, подтверждая, что сей мир – не иллюзия и что Он сам существует на самом деле здесь, на Земле, а не в навеянном грезами больного воображения виртуальном мире. И это не могло не радовать.
*
Во дворе типовой девятиэтажки было относительно тихо. Лишь на детской площадке в песочнице возились ребятишки да возле одного из подъездов, оккупировав скамейку, словно стайка воробьев, шушукались меж собой старушки. Шло обычное перемывание косточек нерадивым родственникам, шумливым соседям и плохим политикам. Делали они это беззлобно, скорее по старушечьей традиции посплетничать да посудачить. Разговор коснулся самой больной и животрепещущей темы – мизерной пенсии, которой никак не хватало на жизнь.
Внезапно их внимание, словно по какому-то непроизвольному сигналу тревоги, разом переключилось на посторонний объект. Несколько пар сощуренных глаз уставились на раскрывшуюся дверь соседнего подъезда, из которого вышел молодой человек в кожаной куртке. Оставив дверь распахнутой, он вернулся в подъезд. В следующее мгновение из дверного проема показалась инвалидная коляска, которую толкал перед собой обладатель кожанки. Приглядевшись, старушенции поняли, что в коляске сидит не безногий инвалид, а молодая, очень красивая женщина, скорее девушка, одетая в курточку и брючки. Старушки заохали, сочувственно качая седыми головами в платочках.
– Это новые жильцы из семьдесят второй, – молвила одна из них. – Недавно приехали. Говорят, аж из Москвы. Муж-то нормальный парень, а жена, молодуха-то – инвалид, то ли с детства парализована, то ли случилось что, несчастье какое…
– Ох, горе, горюшко! – запричитала другая. – Не приведи Господь никому, особливо молодым. А парень-то молодец, не бросил, видать, любит шибко.
– Точно любит, – подхватила третья, – видно, сердцем жалостливый. А у меня-то, знаете ведь, зятек бывший, Гришка, зверь окаянный, как избил Настеньку, сволота, все внутренности повредил. Два года отсидел, счас где-то пристроился. Хоть бы покаялся, ирод! Где уж там, не появлялся ни разу, и деток родненьких не надо!
– Такие вот и живут, не тужат. А что им?!
Бабульки, позабыв о новых жильцах, принялись за свое – яростно осуждать современную молодежь и царящие в обществе нравы…
Маугли отвез Лену в расположенный неподалеку парк, где царила тишина, а воздух был относительно свежим. Поставил кресло рядом со скамейкой, присел сам.
– Тебе не холодно? – заботливо поинтересовался он.
Лена отрицательно покачала головой.
– Классно на улице, правда? – вновь обратился он к Лене, мечтательно уставившись в небо. – Весна в самом разгаре. Смотри-ка, уже и деревья все зеленые. С детства не люблю зиму, с ее чертовыми морозами и метелями. Вот весна и особенно лето – другое дело…
– Посмотри-ка, что это там? – внезапно прервала Роберта девушка.
Проследив за ее взглядом, он поднялся с места:
– Пойду гляну.
Маугли пересек дорожку и, подойдя ближе, обнаружил на лужайке брошенный кем-то резиновый мячик. Поднял, подкинул в руке.
– Мячик! – крикнул он ей. – Это детский мячик.
– Ладно, – махнула рукой Лена, – возвращайся.
– Кто-то из ребятишек забыл, – пояснил Роберт, с мячом в руках усаживаясь на скамейку. – Может, еще с прошлого года.
– Да, – прошептала девушка, и на глаза ее навернулись слезы. – Я, наверное, никогда не смогу иметь детей…
– Лена, – он с мягкой укоризной посмотрел на нее, – перестань. Врачи сказали, что физиологически ты сможешь выносить и родить ребенка, нужно будет лишь круглосуточное наблюдение на период беременности. Твои репродуктивные функции в полном порядке и вообще…
– Откуда вы все такие грамотные?! – Голос девушки задрожал от отчаяния. – Много они знают о том, что я могу, а чего нет! Кому ты веришь – этим бездушным врачам или своим глазам?! Я же инвалид, ни на что не годная калека! Я даже до туалета не могу самостоятельно добраться! А ты говоришь, нормальные функции…
Маугли нахмурился, стиснул руки. Сказать ему было нечего. Он до сих пор чувствовал тяжкий груз вины, давящий на него и отравляющий жизнь.
– Роберт, – обратилась к молодому человеку девушка, – унеси обратно этот мяч, выкинь. Видеть его не хочу!
Он без промедления выполнил просьбу своей жены. Еще с полчаса они пробыли в парке, сидя в полном молчании каждый на своем месте – Лена в кресле-каталке, Роберт – рядом на скамейке. Потом он отвез ее домой.
Усадив жену в кресло перед телевизором, отправился на кухню готовить обед. Когда все было готово, вернулся за девушкой в комнату, заметил, что та выключила DVD-плеер и задумчиво уставилась в окно.
Он подошел к ней, сидящей в кресле с печальной улыбкой. Встал на колени, обнял ее ноги, казавшиеся теперь такими хрупкими и тоненькими. Склонил голову, прижавшись щекой к ее коленям.
– Милая моя, – прошептал Роберт и от острого чувства вины, жалости, сострадания, нежности и безмерной любви, пронзившего его насквозь, у него перехватило дыхание, а на глазах выступили слезы. В висках пульсировала кровь, наливая голову свинцовой тяжестью, а с уст его сами собой срывались тихие, пронизанные болью и раскаянием слова: – Прости меня за все, родная моя! Самая дорогая, самая близкая, единственная на свете женщина! Ближе тебя у меня никого нет – только ты да Господь Бог!
Какое-то время он не двигался, обнимая ее, затем поднялся, взял на руки и перенес на кухню, где усадил за стол.
– Бедняжка. – Она устремила на него полный жалости взгляд. – Когда-то я сама готовила нам, а теперь вот ты вынужден возиться на кухне. Не мужское это дело.
– Глупости, – Роберт покачал головой. – Мне это доставляет удовольствие.
– И у тебя неплохо получается, – заметила Лена. – Ты мог бы стать хорошим поваром.
– Вот только этого мне еще и не хватало, – улыбнулся Роберт, расставляя тарелки.
После обеда он отнес жену на диван, а сам, перемыв посуду, уселся с газетой в руках в кресле. Читать не хотелось, ему вспоминалось былое. Почти полгода прошло с того дня, когда он узнал, что Лена жива. Послав все к черту – и свою работу на стройке, и этот захудалый городишко, – немедленно выехал в райцентр, а оттуда взял билет до Москвы. Позабыв об осторожности, ни о чем не заботясь, из аэропорта сразу же помчался в больницу. Нашел нужную палату и… замер, не решаясь войти. Сердце бешено колотилось в груди, Роберт весь покрылся потом, вперив горящий взгляд в окрашенную ослепительно белой краской дверь. Глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, протянул дрожащую руку к двери и, распахнув ее, вошел внутрь.
В помещении была занята лишь одна кровать, соседок накануне перевели в другую палату. Девушка лежала в постели, забывшись послеобеденным сном. Роберт стоял рядом и, боясь пошевелиться, молча смотрел на нее. При виде ее исхудавшей фигуры, накрытой простыней, он не смог сдержать слез.
Словно ощутив его присутствие, девушка встрепенулась и, повернувшись, открыла глаза.
– Ты… пришел… – слабым голосом прошептала она.
В следующее мгновение Роберт кинулся к ее кровати, упал на колени, прижался к ней лицом. Они снова были вместе.
Первое время Маугли жил одними лишь чувствами, да разве и могло быть иначе, но вскоре инстинкт самосохранения дал о себе знать. Судя по окружающей обстановке, он пока не успел засветиться перед вероятным противником. По предварительной договоренности с Ришаром у них имелся запасной канал связи – нужно было оставить сообщение в одном из почтовых отделений столицы. Чем Маугли и не преминул воспользоваться в ближайшие дни.
Вскоре тот откликнулся. Встретившись с «головастиком», бывший киллер рассказал ему без утайки обо всех произошедших событиях. Ришар лишь качал головой, выражая свое отношение к произошедшему смачными ругательствами.
– Ты все сделал правильно, братуха, – заявил он. – Я бы и сам при таком раскладе всех их порешил. А за подругу себя не вини. Чему быть, того не миновать. Главное, что не бросил ее. А теперь говори, какая помощь нужна?
После выписки Лены из больницы Маугли с помощью Ришара сумел перевезти ее на машине в один уральский город, который выбрал не случайно – именно там обосновался друг его детства Алексей Шуршин. Туда же переехал и Ришар. Они были уверены, что замели все следы и «хвост» за ними не тянется. Квартиру здесь Маугли приобрел заблаговременно, зарегистрировав на свое новое имя. Он имел при себе аж целых пять поддельных паспортов на разные фамилии с вклеенной своей фотокарточкой. Были у него паспорта и для Лены.
Маугли от нечего делать пристрастился к чтению – в основном остросюжетной беллетристики и прессы. Частенько сидел он и перед экраном телевизора, просматривая информационные программы, особенно его интересовала криминальная тема. Узнав из газет и теленовостей о взбудораживших весь город жутких преступлениях, совершаемых неизвестным маньяком, он крепко задумался.
Каково же было его удивление, когда в очередном газетном интервью с прокурорским сотрудником, курирующим следствие по делу Душителя, он наткнулся на фамилию Лыгина. Постепенно в голове у Роберта начал складываться план. Несколько дней спустя он подключил к этому делу Ришара и вскоре уже точно знал, что его приятель, Лыгин Николай Трофимович, живет с семьей в этом же городе и трудится в чине майора милиции старшим опером угро. «Вот это называется мир тесен», – присвистнул, узнав обо всем, Маугли. Но оперу он решил пока на глаза не показываться. Сначала выполнит задуманное, а там видно будет. А задумал он, ни много ни мало, найти и покарать убийцу. Возможно, это выглядело слишком самонадеянным, какой из него сыщик? Но Маугли убедил себя, что таким образом сумеет хоть как-то отблагодарить Лыгина, столько сделавшего для него, и к тому же хоть частично смыть с себя кровь.
Конечно, это было решением, что называется, принятым сгоряча. Через некоторое время, когда душевные страсти улеглись, Маугли уже начал сомневаться, а нужно ли ему ввязываться в очередную авантюру, не сулящую ни денег, ни славы, одно лишь моральное удовлетворение. Да еще, пожалуй, благодарность от Лыгина. Хотя и этого было не мало.
Пока пребывал в сомнениях, сама Судьба, казалось, вмешалась, положив конец раздумьям и подтолкнув к действию. Потрясенный молодой человек узнал, что девушка, помогающая ухаживать за Леной, стала очередной жертвой маньяка. Маша была студенткой медицинского вуза и подрабатывала сиделкой. И вот ее не стало. С этого момента Маугли уже не колеблясь решил осуществить задуманное.
Вечером бывший киллер отправился на встречу с Ришаром, согласившимся обеспечивать всю техническую поддержку в новом для них деле. Свою машину – приобретенную здесь же вишневую «восьмерку» – Роберт оставил на стоянке, решив прогуляться пешком. Обсудив все вопросы с приятелем, молодой человек отправился домой уже за полночь.
Маугли быстро шел по темному переулку и уже собирался свернуть в подворотню, чтобы сократить расстояние до соседней улицы, как внезапно на пути его выросла плечистая фигура и с угрожающим видом преградила дорогу. Чуть повернув голову, краем глаза он заметил еще одного сзади. Классический прием городской шпаны. Времени на раздумья не оставалось. Тот, что был впереди, шагнул к нему, вытащив руку из кармана, в которой блеснуло лезвие ножа. Громила собирался что-то сказать, но так и не успел раскрыть рот. Пантерой метнувшись вперед, Маугли нанес серию молниеносных ударов и отключил противника. Тут же с разворота ударом ноги сбил с ног второго. Пробежал мимо поверженных врагов, нырнул в арку, пересек дворик и очутился на соседней улице, поспешив скрыться от греха подальше, зная, что, разозлившись, мог бы запросто прикончить этих придурков.
Маугли позарез были нужны все имеющиеся материалы по делу серийного убийцы – копии документов из ГУУРа, соображения консультантов и экспертов. Он тщательно проинструктировал Ришара, что следует делать в первую очередь. Вопрос о деньгах не стоял.
Прежде всего, Роберт, вошедший во вкус новой для себя сыскной деятельности, решил расширить знания. Записался в библиотеку, посетил книжные магазины города, выискивая все, относящееся к серийным преступлениям и маньякам. Вскоре бывший киллер вновь вышел на охоту.
*
В городе было немало коллекционеров – в основном нумизматов, филателистов и фалеристов. С самыми заядлыми из них Петр Захарян был знаком лично. И если на заре своего увлечения, лет десять, а то и пятнадцать назад, многие из их числа собирали монеты, значки или марки ради самих коллекций, то постепенно, а в особенности за последние годы развития рыночных отношений в России, большинство стало склоняться в пользу чисто коммерческого интереса, ища выгоду от купли-продажи коллекционных предметов.
Впрочем, не все являлись такими, Петру были известны несколько чудаков-энтузиастов, которых вообще не интересовал вопрос прибыли. Они не рассматривали свои коллекции в плане материальной ценности и возможности извлечь из них какой-либо доход.
К их числу относился один заядлый нумизмат – тридцатисемилетний доцент медицинского института Евгений Крылов. Этот с ума сходил по старинным монетам – в особенности европейским средневековым. Приобретал, правда, не так часто и много, как некоторые нувориши, но на понравившиеся экземпляры денег не жалел. Откуда они у него водились? Всех это беспрестанно удивляло. Не иначе как взятки берет, рассудили мужики в клубе. Его никогда не видели хмурым, он всегда чему-то улыбался, словно не существовало таких проблем, которые могли бы омрачить его жизнь. «Оптимист», – считало подавляющее большинство его коллег по клубу. «Придурок», – с насмешкой говорили другие, но таких было меньше. Евгений со всеми поддерживал ровные отношения, не сторонясь даже людей, неприятных в общении, но и не подпуская никого близко. Друзей у него среди коллекционеров не было. Впрочем, как и в кругу преподавателей на кафедре.
В клубе Петя познакомился со многими любопытными экземплярами человеческой природы. Взять хотя бы Пашу – не иначе как немного не в себе человек. Возраст уже серьезный – далеко за тридцать, а все бегает, хихикает да подшучивает. Как-то на днях Захарян беседовал с одним нумизматом – солидным дядькой. Тот пространно рассуждал о пользе собирательства монет. Тут, откуда ни возьмись, выныривает этот Паша и бесцеремонно вклинивается в разговор, заведя речь о графе Дракуле:
– А знаете ли вы, что на самом деле – это никакой не трансильванский граф, а румынский князь Влад Цепеш по прозвищу Дракул. Он был господарем Валахии, а уж пил кровь или нет – это доподлинно неизвестно. Главное, что писатель Брэм Стокер в своих опусах превратил его в вампира. Ну, а то, что он отрубал головы врагам и сажал живых людей на кол – это исторический факт.
Смакуя кровавые подробности, он плотоядно осклабился.
– Ну, и к чему ты нам это рассказываешь? – иронично поинтересовался пожилой нумизмат.
– А к тому, что имеются монеты Дракулы с его профилем на аверсе, кстати. Вот бы заполучить такие в свою коллекцию!
И весьма довольный собой, он заговорщицки подмигнул и отошел в сторону, над чем-то посмеиваясь. Подозрительный субъект, если не сказать откровеннее – полудурок. Что ни говори, а уродов и чудиков в их кругу хватало с лихвой. Один Славик чего стоил – этот вообще не мужик, а одно недоразумение, ошибка природы. Были и другие кадры.
Странные все-таки люди. Впрочем, если подходить с психоаналитической точки зрения, то все объясняется очень просто. Еще один корифей нумизматики, Юрий Петрович, большой почитатель Фрейда и Юнга, как-то отвел Петра в сторонку и доверительно прочитал тому целую лекцию о глубинно-психологических корнях увлечения собирательством. Оказывается, что все коллекционеры, как правило, люди с так называемым анальным характером, то есть те, кто, сам того не осознавая, зациклился на анальной фазе развития двух-, трехлетнего ребенка. Из таких детей вырастают педантичные аккуратисты, склонные к накопительству и порядку во всем.
