Текст книги "Заковали сердце в лед"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Корону и аксессуары возили по всей России и для привлечения покупателей размещали на две недели в самых дорогих ювелирных салонах регионов. Какая же девушка устоит перед тем, чтобы не сфотографироваться в настоящей короне королевы красоты? К тому же потом эту корону будут показывать по телевизору, ее изображение появится на обложках глянцевых журналов.

Особым спросом пользовалась акция у молодоженов. Местный Дворец бракосочетаний даже пошел на то, чтобы проводить выездные росписи в ювелирном салоне.

Стеклянная дверь-турникет салона «Славянское золото» неторопливо и величаво вращалась. Внутри все напоминало царство Снежной королевы. Стерильная белизна, врезанные в потолок яркие светильники, подсветка витрин. Переливались золото, серебро и платина, искрились драгоценные камни. Двое охранников – рослых парней, явно прошедших службу в спецназе и одетых в нелепо смотрящиеся на них деловые костюмы, стояли по углам торгового зала и внимательно смотрели на посетителей. А последних было немало.

В основном публику привлекала стеклянная пирамида в центре помещения, в которой и было выставлено сокровище национального масштаба. На изящной прозрачной, как утренняя заря, женской головке, отлитой из хрусталя, крошилась бриллиантовым блеском корона будущей королевы красоты огромной страны, занимающей одну шестую часть суши. Тут же были и колье, и сережки. Небольшая табличка с текстом извещала особо любопытных, на сколько карат в ней бриллиантов, какие из них самые крупные. Особо впечатляла стоимость. Изготовление всего комплекта обошлось в двести тысяч долларов. Одних драгоценных камней пошло на сто пятьдесят тысяч. Над комплектом бригада из пяти ювелиров трудилась не покладая рук на протяжении трех месяцев.

Люди толпились у стеклянной пирамиды, шушукались, восхищались. Нахождение в непосредственной близи от сокровища заставляло говорить шепотом, как в музее.

– Небось уже все решено, кто в конкурсе победит, – проговорила толстушка с пухлыми щеками. – Вложился в корону какой-нибудь миллиардер и купил место для своей подстилки.

– Ничего еще не известно, – возражала ей подружка.

– Думаешь, на конкурсе жюри честно судит? – По лицу толстушки нетрудно было догадаться, что в честность других людей она верит в последнюю очередь.

– Ясное дело, все покупается. Но богатых мужиков в России много, а финалистка одна. Так что корону любовнице какого-нибудь ну… очень высокопоставленного политика отдадут.

– В любом случае нам с тобой она не светит, – наконец-то пришли к логическому выводу размечтавшиеся девушки.

Неподалеку от стеклянной пирамиды, привлекавшей всеобщее внимание, стояла и Люся Пласконная. Она уже вдоволь налюбовалась на россыпь искрящихся бриллиантов и теперь рассматривала витрину с золотыми кольцами, украшенными микроскопическими камешками. Конечно же, после великолепия короны и ожерелья они казались молодой особе блеклыми – почти ненастоящими. Ясное дело, Миша Зиганшин расщедрился на не очень дорогую безделушку.

«Уж лучше бы он мне обручальное кольцо без камешка подарил», – мысленно вздохнула Люся.

И тут у нее за спиной возник рослый кавказец:

– Дэвушк, а, дэвушк. Ты в короне сфотографироваться хочэш? Да? – спросил он, бесстыдным образом скользя взглядом по округлостям Пласконной.

Люсе показалось, что незнакомец буквально раздевает ее взглядом, и это было приятно. Однако она, состроив серьезное лицо и будто не понимая, что ее клеят, спросила:

– Вы это о чем?

– Я тут кольцо покупаю. Да? Для сэстронки, а она на родина живет, да? Ее тут не сфотографируэш. Хочэш ты?

– Я сама себе кольцо покупаю, – гордо ответила Люся и подозвала продавщицу: – Это покажите и это.

Пласконная мерила кольца, разглядывала свою руку. Наконец остановила выбор на тоненьком колечке с микроскопическим бриллиантом.

– Покупаю, – заявила она таким тоном, будто собиралась купить весь ювелирный салон целиком. – На него ваша акция тоже распространяется?

– Разумеется, – ответила продавец.

– Я прямо сейчас смогу сфотографироваться?

– Не совсем, у нас существует очередь. Поговорите с консультантом, она вам все подскажет, разъяснит, – и продавщица кивнула на молоденькую девушку, сидевшую у стойки за компьютером.

Пласконная не замечала, что за ней через витрину с улицы наблюдает Катя Пряник. Женой Зиганшина в последнее время просто мания какая-то овладела. При любой возможности она отслеживала Люсю, смотрела, с кем она встречается, что покупает, чем занимается. Спроси ее, а зачем она так поступает, сама бы точно не ответила. Возможно, хотела подловить Люську на неблаговидном поступке, на том, что у нее в любовниках ходит не только Михаил. Вот и теперь возле Пласконной крутился какой-то гнусного вида кавказец, что-то предлагал. Ну а что он еще предложить может? Только «это».

Люся подошла к девушке-консультанту:

– Я насчет фотографии, по акции. Когда и как это можно сделать?

Сотрудница ювелирного салона мило улыбнулась и слегка разочаровала клиентку:

– Понимаете, у нас отведены специальные часы для фотографирования. Существует очередь. Желающих много. Я могу записать вас на определенное время. – Она повернула монитор к Люсе: – Смотрите на свободные окна, выбирайте…

Пласконная принялась разглядывать табличку. У нее за спиной маячил молодой мужчина в толстых роговых очках, верхнюю губу прикрывала густая щеточка ухоженных усов.

Наконец Люся выбрала день и время для фотографирования, записалась на фотосъемку и покинула салон, унося с собой бархатную коробочку с колечком. Но Катя Пряник почему-то не последовала за ней по улице, хоть Люся прибыла сюда не на машине, а приехала автобусом. Екатерина, не отрываясь, смотрела на усатого мужчину в роговых очках, который уже сидел напротив консультанта и говорил то, чего Катя через стекло не могла слышать.

– …у меня сеструха замуж выходит, – откровенничал он с консультантом. – Мы тут с родственниками договорились молодым подарок сделать – кольца обручальные у вас купить. Ну и фотографию невесты на память в короне с бриллиантами.

И вновь повторилась ситуация с монитором. Потенциальному покупателю предложили просмотреть табличку с уже записавшимися для росписи парами.

– Не знаю, не знаю. Думал, все проще окажется, – сомневался мужчина, глядя, прищурившись, на таблицу. – Тут у вас все забито. А вот согласится ли сеструха перед росписью, а не после нее в салон ехать – еще вопрос. Суеверная очень. Не шутка же, замуж выходит. Я ей звон сделаю, посоветуюсь. Попозже зайду.

– Надеюсь, она согласится. Большего для вас, к сожалению, сделать не могу, – вежливо улыбалась консультант. – Желающих очень много. А условия фирмы-изготовителя жесткие. Только два часа на фотосессии – не больше.

Мужчина в очках поблагодарил, поднялся, ненадолго задержался у пирамиды с драгоценностями, полюбовался и двинулся к выходу. Стеклянный турникет провернулся, выпуская его на улицу. Не успел он пройти и десяток шагов, как у него за спиной прозвучало:

– Андрюша, ты? – Хоть это был вопрос, но в нем присутствовало больше уверенности, чем сомнения, Катя Пряник даже руку протянула, чтобы коснуться его рукава.

Мужчина вздрогнул, коротко обернулся, глянул из-под очков в толстой роговой оправе на Катю и пробурчал:

– Вы ошиблись, – после чего торопливо зашагал по улице.

Катя стояла в растерянности, она не была уверена, что только что видела перед собой Андрюху Порубова. Но сердце подсказывало, что это именно он. Тот, кого она прежде любила и, как оказалось, любит до сих пор. Он, конечно, сильно изменился, постарел, усы зачем-то дурацкие отпустил да и очки носит. Но ведь и не виделись они давно. Может, зрение на зоне испортилось, не курорт все же.

Катя стряхнула с себя оцепенение и побежала следом. Спина мужчины, в котором ей виделся Андрюха, маячила впереди.

– Андрей! – крикнула она.

Мужчина ускорил шаг, и Катя побежала. Но тут к тротуару подрулила «Тойота», мужчина сел рядом с водителем, и машина влилась в поток других автомобилей.

– Андрей… – прошептала Катя, останавливаясь.

Все понятно. Что она могла ему сказать? Оправдываться за то, что вышла за Зиганшина замуж? Так Андрюха и слушать ее не станет! Катя Пряник и сама не могла себе точно объяснить, как случилось ее замужество.

Порубов сидел рядом с Ботаном, рулившим ловко и уверенно, а Клещ, обернувшись, посмотрел в заднее стекло:

– Катька, что ли, за тобой бежала?

– Она самая. Узнала, черт подери! Черт ее сюда занес в ненужное время. – Андрюха отклеил театральные накладные усы и поморщился, растирая верхнюю губу.

– Странно, – пробормотал Ботаник, – даже я тебя не сразу узнал в таком прикиде. А она тебя года два точно не видела. Не спалиться бы. Катька – жена мента, а дело-то у нас серьезное. Муж и жена – одна сатана.

– Бабы, они все чувствуют, – заметил Порубов. – Не спалимся, мы же все предусмотрели. Отступать поздно. – Он посмотрел на друзей: – Если кто сомневается, может прямо сейчас отказаться.

Андрей не напомнил про больную мать, про деньги для операции, но Юрка с Толяном поняли это и без слов, а потому и не стали говорить об этом.

Глава 5

Рабочий день в ювелирном салоне «Славянское золото» шел своим чередом. Попискивали и печатали чеки на кассах, упаковывались в фирменные пакетики купленные украшения. Народ толпился возле стеклянной пирамиды с сокровищем национального масштаба. Правда, людей было поменьше, чем вчера вечером. Все же выходной день, многие уехали на дачи, к родственникам в деревни.

У входа в салон остановился свадебный кортеж. Жених торжественно вывел невесту из нанятого, потрепанного жизнью лимузина, подхватил на руки и под ободряющие крики приглашенных донес до самого турникета.

Свадьба заполнила торговый зал, покупатели потеснились. Приехавшая заранее сотрудница ЗАГСа принялась проникновенно, как массовик-затейник, совершать ритуал росписи. Ну а затем наступил еще более торжественный момент. Владелец ювелирного салона отключил сигнализацию на стеклянной пирамиде и бережно извлек из нее отлитую из хрусталя изящную женскую головку с украшениями.

По залу прокатился гул восторга. Одно дело – видеть сокровище через толстое пуленепробиваемое стекло, и совсем другое – когда его проносят рядом, при желании можно руку протянуть и прикоснуться к нему. Но делать этого никто не рисковал, ведь двое здоровенных охранников пристально следили за перемещением дорогущих украшений, предназначенных для самой красивой девушки страны. Хрустальную головку установили на обитой черным бархатом подставке. Хозяин салона принялся снимать украшения и собственноручно надевать их на невесту.

Невеста преобразилась. Теперь жених, стоявший рядом с ней на подиуме, смотрелся блекло. Не помогал и белый, в искорку, костюм, и живой цветок в петлице. Фотограф устанавливал свет. Он сделал несколько снимков, удовлетворенно оттопырил большой палец, мол, все получилось чудесно, затем взялся за видеокамеру. Снимал недолго, лишь десять минут отводилось на съемку.

Владелец салона вновь сам снял украшения с невесты, развесил их на хрустальной головке. Свадьба потянулась к выходу, а на подиум уже поднималась Люська Пласконная. До этого она два часа провела в косметическом салоне, где ей сделали невообразимую прическу. Разоделась любовница Зиганшина в пух и в прах, можно было подумать, что и в самом деле решила поучаствовать в конкурсе красоты. Взмахнув наклеенными ресницами, она представилась владельцу салона и добавила:

– Теперь моя очередь.

– Вы одна?

– Да, там записано, – махнула рукой Люся в сторону девушки-консультанта, и на пальце скромно блеснул крохотным бриллиантом подарок Миши Зиганшина, – я у вас купила.

Владелец салона не успел притронуться к украшениям, как на подиум выскочил тот самый вчерашний мужичок с театральными усами и резко оттолкнул его, ударив кулаком в грудь, и тот рухнул на мраморный пол.

Загримированный Андрюха Порубов раскрыл спортивную сумку и сгреб туда хрустальную головку со всем, что было на ней навешано.

Люська отчаянно завизжала и согнула пальцы, опасаясь, что сейчас грабитель сдерет с нее колечко, которое она уже приобрела в собственность за свои кровные, полученные от Мишки-любовника. Но в торговом зале были и более соблазнительные вещи. Размахивая потяжелевшей от хрусталя сумкой, Порубов рванулся к стеклянным витринам прилавков, в руке у него виднелся увесистый молоток.

– У него пистолет! – закричал кто-то из подслеповатых и к тому же подвыпивших свадебных гостей.

Этого было достаточно, чтобы люди толпой ломанулись к стеклянному турникету, вынося с собой на улицу и охранников салона.

Женские визги, громогласный мужской мат витали в воздухе. Загримированный Андрюха не терял времени даром, он бил молотком, разнося вдребезги витрины, а потом споро сгребал в сумку осколки стекла вместе с ювелирными изделиями. Сверкали драгоценные камни, блестело золото, звенело битое витринное стекло. Кое-что просыпалось на пол, но Порубов не нагибался – что с воза упало, то пропало!

Наконец охрана салона смогла пробиться вовнутрь и вышла из ступора. Никогда подобной наглости им не приходилось наблюдать. Двое амбалов рванулись к Андрею, на ходу вытаскивая пистолеты-травматики. Люська завизжала еще отчаянней, присела и закрыла голову руками.

Здоровяки-охранники, бывшие на голову выше Порубова, навалились на него. Он почему-то даже не стал особо сопротивляться и первым делом выбросил молоток.

– Полицию кто-нибудь вызвал?! – пронеслось по торговому залу.

– Конечно! – откликнулась девушка-консультант. – Сразу и позвонила.

– Значит, скоро будут, – резюмировал охранник, удерживая заломленные руки Порубова у него за спиной. – И не топчитесь здесь.

Наконец, поняв, что грабитель обезврежен, любопытные подошли с улицы к витрине и стали пялиться.

– Ни хрена себе, – с восхищением в голосе обращался к другим гостям свадьбы подвыпивший дедок. – Это ж сколько он хапанул!

– А толку, – отозвался сосед-сват, – все равно скрутили. На что он рассчитывал? Тут же камеры наблюдения повсюду, охрана, сигнализация. Сейчас приедут, и все, капут, – сложил пальцы решеткой сват и посмотрел сквозь них на грабителя.

Послышалось завывание сирены. «УАЗ», полыхая мигалками, вырулил к входу, взвизгнули тормоза, двое полицейских с пистолетами в руках бросились внутрь, даже не удосужившись закрыть дверцы.

– Оперативно приехали, – восхитился дедок. – А еще говорят, что у нас полиция плохо службу несет.

Стеклянный турникет медленно вращался. На полу хрустели осколки витринного стекла, в нем кое-где просматривались золотые кольца, сережки, броши.

– Молодцы, – похвалил охранников полицейский. – Значит, он? – сказал он, глядя на Порубова.

Наручники защелкнулись на запястьях Андрюхи. Под гул любопытных сержант потащил особо не упирающегося грабителя к машине и затолкал его в зарешеченный отсек «УАЗа». Капитан торопливо и напористо отдавал распоряжения в торговом зале, никто даже слова не успевал вставить.

– Так, вещдок под опись пойдет. – Он уже завладел увесистой спортивной сумкой, умело опломбировал ее и тут же пристегнул наручником к запястью. – Магазин закрыть. Ничего не трогать. Всем, кто тут был, составить подробные отчеты. Свидетелям не расходиться, дожидаться следственной бригады.

Владелец салона «Славянское золото» хотел что-то спросить насчет составления «подробных отчетов», но не успел. Люся затормошила его рукав:

– А как же фотография?

– Вот когда вернут корону, тогда и сфотографируетесь.

Полыхая мигалками, «УАЗ» помчался по проспекту Мира.

Сержант, сидевший рядом с капитаном, выставил на колени ноутбук, защелкал клавишами. Тут же только что переключившийся на красный сигнал светофор вспыхнул зеленым, минуя желтый, и идущие по поперечной улице машины едва успели затормозить.

– Ни хрена себе, – проговорил капитан, одобрительно глядя на сержанта, – да ты, Ботан, волшебник!

– Это еще не все, – отозвался «сержант» и еще раз стукнул по клавишам ноутбука, словно пианист, берущий на концерте финальный аккорд.

И тут же все светофоры на проспекте Мира позади «УАЗа» зажглись красным. Поток замер, автомобили сбились в одну гигантскую пробку. А полицейская машина тем временем мчалась вперед и через десяток кварталов нырнула в боковую улицу. Замолкла сирена, выключились мигалки…

– Не расходитесь. Вы же слышали, о чем вас офицер просил? – надрывался владелец салона. – Граждане свидетели, не расходитесь!

Часть любопытных стала торопливо расползаться в стороны, как тараканы с кухни, где зажгли свет. Далеко не каждому улыбалось потратить несколько часов в свои законные выходные, для того чтобы давать показания, а потом еще навещать судебные процессы в качестве свидетелей…

Опер Михаил Зиганшин как раз находился в центре, прогуливался, поджидая возвращения Люси, когда ему позвонили из управления и сообщили о попытке ограбления ювелирного салона. От проспекта Мира его отделяло всего два квартала. Михаил нутром почуял, что оказался в нужное время в нужном месте. Как ему сказали, патрульная машина еще не приехала, а охрана салона уже скрутила преступника. Оставалось только оказаться в «Славянском золоте» раньше других, ну а потом в отчете можно будет представить все так, что это он, Зиганшин, задержал грабителя. Неплохая ступенька в карьерной лестнице.

Михаил побежал и выскочил на проспект. Картина открылась странная. Все машины на магистрали замерли, все светофоры к тому же со всех своих сторон горели красным, чего быть не могло по определению. Водители сигналили, высовывались из автомобилей, пытаясь понять, что произошло. Пассажиры покидали автобусы и троллейбусы, шли пешком. Где-то вдалеке завывала сирена.

Но разбираться с этими странностями времени не было, Михаил продолжал бежать к салону. Когда до него оставался один квартал, Зиганшин услышал приближающуюся сирену и обернулся. По тротуару, распугивая прохожих, жавшихся к стенам, пробиралась, в обход пробки, патрульная полицейская машина. Михаил отступил, махнул рукой. К счастью, водитель признал своего опера из центрального управления, притормозил, и Зиганшин запрыгнул на сиденье.

У салона было подозрительно мало народа. Владелец сразу же подошел к машине:

– Мы вас ждали. А в какой форме писать отчеты? В свободной?

– Какие отчеты? Грабитель где? – уже подозревая неладное, резко спросил опер.

– Ваши увезли. Очень оперативно подоспели.

– Кто именно?

– Не помню, – растерялся владелец ювелирного салона. – Они и товар в сумке как вещдок забрали. – Ему уже передалось волнение опера.

Из толпы вынырнул фотограф местной независимой газеты, полыхнул блиц. Зиганшин вскинул руку, чтобы не мешали думать.

И тут, совсем некстати, появилась всклокоченная Люська в вечернем наряде:

– Миша, Мишенька. Он тут всех молотком поубивать мог. Я так боялась.

Михаил не успел среагировать, как Пласконная повисла у него на шее. Вновь полыхнул блиц.

– Гражданка, – строго отстранился от Люси Зиганшин, – успокойтесь, чуть позже мы вас допросим как свидетельницу.

– Мишенька, это же я…

– Гражданка, отойдите!

Опер тут же связался с управлением, оказалось, что никто ничего не знает о наряде, задержавшем подозреваемого в ограблении, его еще никуда не доставили. Наконец один из свадебных гостей вспомнил бортовой номер полицейской машины. Оказалось, что ее минут двадцать тому назад угнали прямо из-под окон «фастфуда», куда наряд заехал перекусить.

Зиганшин длинно и грязно выругался, поняв, что преступление оказалось куда более изощренным, чем ему виделось вначале. Но оставался еще шанс задержать лжеполицейских и их сообщника-грабителя по горячим следам. Объявили план «Перехват». Единственное, что он дал, – нашелся угнанный полицейский автомобиль, его обнаружили накрытым брезентом во дворе ремонтируемого дома. В салоне, как и ожидал Зиганшин, все отпечатки пальцев были старательно стерты.

Но опер не терял надежды. Ведь все произошедшее должны были запечатлеть видеокамеры, установленные в ювелирном салоне.

Ночь рассыпала по небу крупные звезды. Полная луна висела над лесом. На берегу речки стояла выгоревшая брезентовая палатка. Возле нее сыпал искрами костер. У самой воды торчали воткнутые в песок удочки с колокольчиками, но ни один из них не звенел. И немудрено – ни на одной из них наживки не было.

Толик Плещеев подбросил в огонь несколько дров, палкой подправил их, пламя лизнуло сухую древесину и занялось веселей. Юрик Покровский затолкал в спортивную сумку полицейскую форму и поставил сверху пылающих дров. Синтетика, плавясь, задымила.

– Воняют менты, однако, – потянул носом Андрюха и принялся вновь выбирать из стеклянных осколков мелкие сережки с камешками. – Не понимаю, как ты это делаешь? – спросил он у Ботана.

– Что именно? – отозвался хакер.

– Фокус со светофорами. Щелкнул клавишами – и весь центр парализовал.

– Объяснить-то могу, но ты, наверное, не все поймешь, – примирительно проговорил Покровский.

– А ты постарайся.

– Все теперь компьютерами управляется, – без раздумий продолжил Ботан, – и камеры слежения, и банкоматы, и светофоры, и кассовые терминалы. А все компьютеры одинаково устроены и связаны между собой в единую цепь. Так что нужно только уметь подбираться к ним и взламывать пароли, а дальше уже – дело техники.

– По типу того, что к каждому замку можно свою отмычку подобрать? – усмехнулся Андрей.

– Именно так.

Наконец Порубов отделил «зерна от плевел», и в картонной коробке остались только стеклянные осколки, а в жестянке весело позванивало рыжье – ювелирные украшения.

– Жаль, конечно, будет такую красоту портить, но камешки придется из них, как и из короны, выковырять, а золотишко переплавить. И чем скорей мы от них избавимся, тем лучше.

– Твой барыга не подведет? Не откажется покупать? Цену не собьет? – высказал сомнение Клещ.

– Мне его сам Монгол порекомендовал. А Монгол, он в авторитете, ему еще долго срок мотать.

Андрей поднялся, положил в картонку к осколкам хрустальную женскую головку и пошел к берегу. Вскоре болотистый берег зачавкал, затем послышался перезвон стекла, и тихий всплеск – исчез еще один набор улик.

Вернувшись, Порубов бросил картонку в огонь, присел и принялся перебирать в пальцах золотые украшения. Не было в его глазах азартного блеска. Друзья понимали, что думает он в эти мгновения о больной матери.

– Значит, так, – наконец произнес Андрей, – пару дней меня здесь не будет, в столицу отскочу. Когда вернусь, деньги поделим, как и договаривались. Но каждый из своих бабок должен будет на общаг отстегнуть, как их Монголу передать, я знаю.

– С какой стати мы должны на общаг отстегивать? – усомнился Клещ.

– Мы же не блатные, – поддержал его Покровский.

– А потому, – вспылил Порубов. – Посидели бы на зоне, поняли бы, что такое «грев» с воли, плата адвокатам. Общаг – дело святое, и спорить о таких вещах я не хочу.

Андрей забрался в палатку, глухо звякнули бутылки.

Вскоре на подстилке у костра появилась закуска, забулькала в стаканы водка.

– Жаль, девчонок с нами нет для полного счастья, – прищурился Ботан. – Но я могу прямо сейчас «В контакт» зайти, сами себе выберете, приедут. А то ты, Андрюха, и не оттягивался еще, как с зоны вернулся.

– Успею еще, сначала дело сделать надо. Потом мать в клинику пристроить, ну а потом уже можно и о телках подумать.

Тихо журчала река. Светили в небе звезды и луна. Из леса доносились тревожные ночные звуки. В выцветшей брезентовой палатке чуть заметно переливались бриллианты, поблескивало золото.

На кухне мерцал экран небольшого телевизора. Михаил Зиганшин сидел за столом и нетерпеливо дожидался, пока Катя пожарит яичницу с беконом.

– Целый день на ногах, – жаловался он жене, – а толку никакого. Куда ни кинь, повсюду клин.

Катя пару раз ковырнула ножом запекшийся белок, обнажив зажаренный до румяной корочки кусок жирной свинины, выключила газ и уже собралась переложить еду в тарелку, как Зиганшин забрал у нее скворчащую сковородку и принялся есть прямо из нее. Ел жадно, с волчьим аппетитом, причмокивая.

Жена смотрела на Михаила с плохо скрытым раздражением. Когда она видела его лоснящиеся губы, то тут же представляла, как он ими целует Люську, и не только в губы. Когда видела его пальцы, ловко управляющиеся с вилкой, тут же представляла себе в подробностях, как Миша ласкает ими любовницу. И от этого становилось тошно. Если бы сейчас Зиганшин стал приставать к ней с сексом, она бы не выдержала и оттолкнула бы его. Но у Михаила сейчас хватало забот, о сексе он и не помышлял, даже если бы сейчас ему позвонила Люська, он бы послал ее куда подальше.

– Вот уроды, – чавкая, откровенничал Зиганшин, – машину полицейскую угнали. Патрульных капитана и сержанта раздели, оружие забрали, рты скотчем залепили, связали и в кустах бросили. Их дети нашли, из школы возвращались. И самое главное – толком описать их не могут, второй день над фотороботом бьемся. А свидетели ограбления тех двух лжеполицейских по-другому описывают.

– Может, они и были другими? В смысле, их четверо было? – спросила Катя.

Ей хоть особо и не хотелось разговаривать с мужем, но в городе в последнее время только и судачили об ограблении «Славянского золота». Подруги выпытывали подробности – ведь ей, как жене опера, ведущего это дело, должно быть известно больше, чем другим.

– Не похоже. – Михаил подцепил вилкой ломоть свинины, с которого капал жир, и принялся обкусывать по краям. – Думаю, загримировались они, как этот их подельник-очкарик с молотком.

– А что камеры в ювелирном показывают? – поинтересовалась Катя.

– Там вообще черт знает что произошло. Мы, как положено, записи изъяли, а на них порнуха какая-то.

– В каком смысле?

– В самом натуральном. Порнуха, из телевизора записанная. Два мулата жирную телку «жарят» во все природные отверстия, кроме носа и ушей. И как там эти записи очутились, никто понять не может. Только и есть в нашем распоряжении словесные портреты да пара кадров, сделанных фотографом из салона.

– Значит, полиция, в самом деле по вызову поздно приехала?

– Ни хрена не поздно, точно в норматив вписались – пятнадцать минут, хоть эти уроды сумели каким-то образом светофоры в центре переключить. Выяснилось, что за неделю до ограбления в гастрономе напротив три раза витрину разбивали. Видать, они засекали, за сколько времени полиция прибудет, вот и уложились со своим ограблением в десять минут. Грамотно свалили.

Зиганшин уже вымакивал жир из тарелки коркой хлеба, прожевал, шумно вздохнул и открыл холодильник. На столе появилась запотевшая бутылка водки. Первые две рюмки Михаил выпил так же жадно, как до этого ел, а затем его немного отпустило, на щеках появился румянец, глаза заблестели. Он взглянул на часы и, взяв пульт, переключил телевизор на местный канал. Как раз начинался выпуск региональных новостей. Естественно, одной из основных тем оказалось дерзкое ограбление ювелирного салона.

Молоденькая представительница областного УВД, кокетливо скосив глаза, голосом, больше подходящим для службы «секс по телефону», рассказывала о мерах, какие предпринимают правоохранители по поимке грабителей, совершивших дерзкий налет на ювелирный салон «Славянское золото». Но корреспондента телеканала почему-то больше интересовало то, сколько невест не смогло сфотографироваться в короне королевы красоты.

Затем в кадре возникла Люська Пласконная, которую почему-то представили титром как одну из обиженных невест. Любовница Зиганшина всхлипывала, рассказывая, как она боялась, что грабитель ударит ее молотком по голове в самое темечко. Под конец она вытерла слезы беленьким носовым платком, обшитым кружевами, и продемонстрировала купленное колечко с малюсеньким бриллиантом, не забыв сообщить, что это подарок любимого человека.

Михаил во время ее выступления нервно пил водку, боясь, что «дурная Люська» назовет в кадре его имя и фамилию. Но обошлось, правда, не надолго. Стоило исчезнуть с экрана любовнице Зиганшина, как она появилась вновь, на этот раз на фотографии, сделанной корреспондентом независимой региональной газеты в тот самый момент, когда Люська повисла на шее у Михаила.

Опер покрутил головой и даже посчитал нужным обелиться в глазах жены:

– Истеричка какая-то. Только приехали – она на меня как сумасшедшая бросилась.

Катя уже созрела для того, чтобы сказать Мише: мол, истеричка-то она истеричка, спору нет, но я знаю, кем она тебе приходится. Ты с ней трахаешься! Она даже рот открыла, чтобы произнести обидные слова, но, так и не закрыв его, замерла. Теперь на фотографии, показанной на экране, тоже была Люська, но уже среди людей в торговом зале во время ограбления. Дали укрупнение и показали запечатленного на фото усатого грабителя с молотком.

Голос диктора за кадром пояснил, что полиция разыскивает этого человека, и попросил всех, кто узнал его, кому известно о его теперешнем местонахождении, позвонить по контактным телефонам…

Цифры медленно проплывали бегущей строкой под фотографией. Катя онемела – ведь это был тот самый человек в очках, с усами, в котором она за день до ограбления признала Порубова. И место, где она видела его, совпадало – все тот же ювелирный салон «Славянское золото».

– Загримировался, – с ненавистью выдохнул Зиганшин, и Кате показалось, будто муж тоже узнал Порубова. – Найдем, – без особой уверенности произнес он и пообещал: – Весь город на уши поставим. Всех прошерстим. Вполне возможно, это кто-нибудь из тех, кто недавно на волю откинулся, снова сладкой жизни захотел.

Сердце Кати Пряник екнуло, она поняла две вещи сразу. Во-первых, она все еще любит Андрюху; а во-вторых, Михаил непременно зацепит в своих поисках Порубова хотя бы потому, что тот на зоне сидел, что он ее, Катьку, любил. Ведь сам же сказал: «Всех прошерстим».

– Ладно, Катька, спать пошли, – опрокинул еще одну рюмку Зиганшин. – Завтра опять ни свет ни заря подниматься надо.

– Мне еще посуду помыть, – стала надевать передник Катя.

– Как хочешь. Я спать пошел, устал как собака.

Женщина мыла посуду, открутив кран почти до предела, вода брызгала на кафель, шумела, заглушая плач Кати Пряник.