Текст книги "Черный трафик"
Автор книги: Кирилл Казанцев
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Повинуясь толчкам в спину, Антон пошел к крайнему дому, где возле забора наконец увидел долгожданный «уазик» с надписью «Полиция». Какая-то бабка тревожно глазела поверх забора. Сегодня в ее среде поползут слухи, что бандита поймали или маньяка какого-нибудь.
Около машины Антона остановили, заставили расставить ноги и поднять руки, а после беглого ощупывания затолкали через заднюю дверь в «собачник». Все правильно, при людях обыскивать не стали, иначе слухи в самом деле поползут.
Ехали недолго. Антон смотрел через зарешеченное окошко в задней дверке и пытался сориентироваться. Если в водную полицию, то поедут прямо, вдоль реки, если в районное управление, то свернут налево и объедут центральную площадь слева. Хуже всего, если повезут в какое-то третье место. Тогда он точно попал в лапы каких-то сил. Причем эти силы его или раскусили, или в Екатеринбурге в ведомстве Быкова произошла утечка. Жаль, Алексей Алексеевич расстроится!
Свернули налево. Пронеслась за окном центральная площадь, машина проехала еще квартал и снова свернула, уже направо. Вот и погнутый столб, который Антон помнил стоящим перед входом в местное РУВД. «Уазик» не остановился, а заехал куда-то во двор. Все.
Дверь открылась, и в глаза Антону ударил яркий солнечный свет. Как и следовало ожидать, оно сейчас клонилось к западу. Судя по этому признаку и замеченным по пути ориентирам, Антона все-таки привезли в РУВД. Уже хорошо, потому что причин его тут держать у местных оперативников совсем мало. К воде и браконьерству они отношения не имеют, значит, просто заинтересовались приезжим, который, возможно, по приметам на кого-то похож. Разберутся, лишь бы времени не очень много потерять.
– Уснул! – рявкнул хорошо поставленный голос. – Вылезай на свет божий, голубь.
Антон улыбнулся, представив, как это голубь может вылазить на свет божий.
– Чего это он у вас веселый такой? – осведомился тот же голос, который принадлежал прапорщику полиции с повязкой помощника дежурного на рукаве и почти чапаевскими усами под увесистым носом.
Антон спрыгнул на землю и огляделся. Двор, обнесенный бетонными плитами, несколько машин, включая и две дорогие иномарки, какое-то строение слева. Рядом второй вход в здание РУВД со стандартной «курилкой»: две лавки буквой «Г» и старое эмалированное ведро без ручки между ними. И обязательный пожарный щит на стене, на котором не хватало огнетушителя.
Коротким вонючим коридором Антона провели в дежурную часть. Быстро обыскали, составили опись изъятых вещей. Между прочим, без понятых, но Антон решил пока не возражать. С сожалением он посмотрел на свой мобильник, но и это пока терпело. Потом его заставили вытащить брючной ремень, убедились, что ботинки на резинках, а не на шнурках, и только после этого повели назад в коридор. Теперь стало понятно, откуда это воняет. Из трех металлических дверей открыли самую дальнюю. Как Антон понял, воняло из самой первой. То ли там особо вонючий бомж находился, то ли канализацию у них прорвало. В любом случае Антон был местным полицейским благодарен, могли бы его и в первую камеру затолкать.
В камере лежал на лавке всклокоченный детина в рваной майке и босиком. Ноги у него были черные от грязи, отчего Антона передернуло. Он прошел к другой стене и сел на лавку, убедившись, что она относительно чистая. Стандартное помещение, как во всех отделах и управлениях полиции. Бетонный пол, стены оштукатурены «набрызгом», чтобы ушлый урка не заточил припрятанную монетку о стенку. Лавки привинченны к стенам и полу болтами. Окно под потолком забрано мелкой сеткой, а потом только решеткой. Это чтобы опять же задержанный не разбил стекло и не причинил себе или полицейскому вреда осколком стекла. Итак, время его задержания и первый же допрос все прояснят. До этого спешить и нервничать абсолютно бесполезно.
Если акция его задержания не спланирована заранее, если в нем не видят офицера полиции, то все нормально, а если этот бугай сейчас «проснется» и начнет Антона прессовать, то это уже подстава, камерная разработка, а для нее нужна веская причина. Антон сложил руки на груди, закрыл глаза и, откинувшись на стенку спиной, стал ждать продолжения. Оно наступило примерно через тридцать минут.
– Копаев! Выходи!
Антон открыл глаза и увидел все того же старшего лейтенанта Ольховца.
– Все, разобрались? – приветливо спросил он, поднимаясь с лавки и сладко потягиваясь.
– Сейчас только начнем с тобой разбираться, – с угрозой в голосе ответил старлей.
– Как это? – сделал удивленное лицо Антон, выходя из камеры. – А чем же вы полчаса занимались, как не мной?
– А ты что за барин у нас, чтобы тобой в первую очередь заниматься?
– Я не барин, я просто один ни в чем не виновный человек, который унизительно просидел в камере тридцать минут. С каким-то оборванцем.
– И не растаял, – проворчал старший лейтенант, подталкивая Антона в спину вдоль коридора.
– Что, власть опьяняет? – обернулся Антон и серьезно посмотрел оперативнику в глаза.
Тот со злостью снова подтолкнул его в сторону лестницы. Но на этот раз задержанный послушно не двинулся в указанном направлении, а остался стоять на месте, как скала. Оперативник сразу напрягся и отошел на шаг назад.
– Не советую, – предупредил Антон. – Ты не знаешь, кто мой папа там, в Самаре. И какие где у меня связи, тоже не знаешь. Стукнешь сейчас, а потом всю жизнь локти кусать будешь. И тут карьеру поломаешь, и в приличное место больше не возьмут.
– Я таких, как ты, знаешь скольких ломал, – процедил сквозь зубы старший лейтенант, но с места не двинулся.
– Врешь ты все, – хмыкнул Антон и пошел по коридору. – Куда дальше идти? По лестнице вверх?
До кабинета на втором этаже они дошли в угрюмом молчании. Антон отметил, что на двери кабинета, помимо фамилии оперативника, значилось еще и «отделение уголовного розыска». По крайней мере, не отделение борьбы с экономическими преступлениями, значит, икра здесь ни при чем. Пока.
– Садись! – все так же грубо приказал Ольховец и уселся в старенькое офисное кресло.
Антон отметил, что парню хочется выглядеть начальником или быть им по-настоящему. Видишь, и стул его уже не устраивает. Кресло ведь кто-то отдал, сломанное отдал, а он починил и сидит теперь. Видно, что высоковато оно ему, а газ-лифт не работает. Вот и мучается, зато начальником себя чувствует.
– Фамилия, имя, отчество? – требовательно спросил оперативник, пододвигая к себе лист бумаги и беря из стаканчика ручку.
– Обойдешься, – нагло ответил Антон. – У тебя мой паспорт, вот оттуда и спишешь мои данные.
Сейчас он умышленно и планомерно раздражал полицейского. Играл на грани фола. Цель была простая: разобраться в степени криминализованности местной полиции. Если работники уголовного розыска начнут с ним беспредельничать, то это совершенно ясно укажет на то, кто крышует криминальный бизнес. Например, добычу черной икры. Не этот вот самоуверенный, но глупый старший лейтенант, а его начальство. Этот же просто инструмент, ему приказали, он и исполняет. С удовольствием, с упоением исполняет, потому что причастен к криминальной власти, близок хозяевам городка или даже всего района. А может, нагло ведет себя по природной своей глупости и жажде власти над людьми. Такое тоже часто в полиции встречается, и без всякого криминала.
– Ты че наглеешь, урод? – процедил сквозь зубы Ольховец.
– Подумай, – спокойно предложил Антон, – а может, это и не наглость вовсе, а просто требование уважения к себе со стороны полиции. Требование человека, который ни в чем не виноват, абсолютно. Или же все так, как я уже говорил. Я человек со связями, сюда приехал по важным делам, и тебе все это боком выйдет. Выбирай вариант по своему вкусу, а уж потом оскорбляй сколько тебе влезет. Бывают в жизни ситуации, когда твои натренированные кулаки не помогут. Дело может оказаться серьезнее карате. Давай так: ты, как и положено, объясняешь мне причину моего задержания, а потом уже задаешь вопросы по существу. Вежливо объясняешь, вежливо задаешь!
Ольховец примерно с минуту смотрел в холодное лицо задержанного. Чувствовалось, что внутри у старшего лейтенанта идет нешуточная борьба, борьба здравого смысла с эмоциями. Этот светловолосый парень, возможно, и блефует, говоря про свои связи и последствия. Многие в этом кабинете вели себя так же. Но что-то подсказывало Ольховцу, что в данном случае дело блефом не очень пахнет. Странный какой-то парень: слишком спокоен, даже в камере вел себя без нервов. А это может означать как потенциальную невиновность, так и виновность.
И как некстати зазвонил мобильник у старшего лейтенанта. Ага, не начальство! Очень здорово, пусть побесится. Антон понял по отдельным словам и междометиям, что звонила женщина, точнее девушка. Ольховец грубовато отшил свою знакомую и швырнул мобильник на стол. Из колеи его этот звонок выбил окончательно, и вопросы он стал задавать какие-то бестолковые. Антон все никак не мог понять, к какому преступлению его хотят притянуть за уши, в чем конкретно подозревают. А потом ему в голову пришла идея.
Продолжая недовольно отвечать на вопросы Ольховца, огрызаясь, споря с ним, он стал постепенно разыгрывать начало приступа. Неважно какого, так, общие признаки, главное, чтобы напугать. Потихоньку тер виски, жмурился и крутил глазными яблоками, вытирал рот, как будто у него там, в уголках, скапливалась слизь. Потом начал глубоко и болезненно вздыхать, словно ему не хватало воздуха. Оперативник вел себя так, как Антон и предполагал, то есть делал вид, что этих ужимок не замечает, считает их симуляцией. Опытный? Ну-ну!
Антон вдруг покраснел, причем так, что лицо стало пунцовым. Сделать это просто, если умеешь напрягаться, чтобы кровь к лицу прилила. Потом приподнялся на стуле, бестолково схватился руками за край стола и… повалившись прямо на стол перед оперативником, стал биться в конвульсиях.
Ольховец подскочил на своем кресле как ужаленный. Матерясь, он стащил Антона со стола и усадил на стул. Антон, заваливаясь то на один бок, то на другой, сдавленным голосом принялся объяснять, что ничего страшного, что у него такое бывает, когда перенервничает. Это пройдет, только полежать надо. И обязательно на правом боку.
Матерясь, оперативник схватил Антона под мышки и поволок к двери. Здесь дело пошло уже лучше. Антон почти сам доковылял, извиняясь, до камеры, по стенке добрался до свободной лавки и повалился на нее со стенаниями и болезненными возгласами. Лохматый парень в драной майке все спал и никак не реагировал. Дверь захлопнулась, и Антон услышал, как Ольховец кому-то велел посматривать на задержанного. Глазок в двери почти сразу открылся, а через несколько секунд закрылся. Потом послышались удаляющиеся шаги.
Антон вытер рот и уселся на лавке. Расстегнув пару пуговиц на рубашке, он осторожно вытащил из-за пазухи мобильный телефон Ольховца, который стянул со стола во время приступа. Визитку Суюнова у него отобрали вместе со всеми вещами, но номер Антон помнил и так. На память он никогда не жаловался.
– Але? Артур Робертович? Извините, что беспокою, это Антон Копаев. Беда у меня, ваша помощь требуется. Нет, все не так страшно, просто меня какие-то местные полицейские почему-то арестовали и держат в камере. Какие-то дикие обвинения предъявляют. Уверяю вас, я чист перед законом, могу даже поклясться. Это недоразумение, и помочь мне может только местное полицейское начальство. Боюсь, что ретивые работники дров наломают. А? Да, в РУВД. Спасибо, Артур Робертович! Заранее благодарен вам за помощь. Вон уже бегут! Сейчас телефон отберут…
Дверь распахнулась так, что задрожали стены. Взбешенное лицо старшего лейтенанта Ольховца уставилось на Антона, который, поджав одну ногу, с довольным видом разговаривал по его телефону.
– Ну-ну, – протестующе выставил Антон перед собой ладони, – только без нервов. Я не в Америку звонил! Только школьному другу в ваш областной ГУВД!
Ольховец, готовый от гнева воспламениться, подошел и рывком выхватил из руки Антона телефон, машинально взглянув на номер, по которому тот звонил. Ударить или иным способом выразить свое негодование он не решился, только выругался в адрес абстрактного раздражителя и, топая ногами, вышел в коридор. Дверь с грохотом захлопнулась. Как Антон полагал, теперь не очень надолго.
Прошел еще час. Вот и шанс проверить, насколько господин Суюнов честен в своих обещаниях. Это первое. А второе – насколько его вес в местном обществе соответствует декларируемому. Иными словами, будет ли он помогать и сможет ли он помочь. Приятная неожиданность, но дверь открылась, и угрюмый, но вежливый помощник дежурного, топорща чапаевские усы, предложил Антону выходить. Именно предложил. Что-то в верхах сдвинулось.
Прапорщик сам повел Антона на второй этаж, но в другое крыло здания. Здесь и стены были чище и лучше покрашены, и светильники на потолке новее. Антон понял, что ведут его к начальству. Ему стало интересно, а как оно себя поведет. Будет «бочку катить» на подчиненных или требовать, чтобы Антон с пониманием отнесся к задержанию. Чисто теоретически мог быть и третий вариант, о котором думать не хотелось. Однажды Антону приходилось уже прыгать с третьего этажа одного захолустного РУВД, а потом на него неделю охотились. Но там была родная область и знакомая природа, и тут и прятаться негде, кроме как в камышах.
Точно, его подвели к двери с табличкой «Нач. районного управления внутренних дел полковник полиции Буренин В.А.».
Это обнадеживало и в плане связей Суюнова, и в плане порядочности полицейского начальства. После короткого «разрешите» Антона завели в просторный светлый кабинет, где жужжал кондиционер и отсутствовал застарелый табачный запах. Да и сам полковник выглядел как-то свежо и бодро. Широкоплечий, со здоровым цветом широкого лица и густыми бровями, он был олицетворением правильного образа жизни и отказа от всяких пагубных привычек.
– Проходите, Копаев, проходите, – сочным командирским голосом велел полковник и тут же жестом отпустил прапорщика.
Антон не стал дожидаться приглашения и самовольно уселся на стул у приставного стола.
– Так что случилось, Антон? – осведомился полковник, глядя в какую-то бумагу, видимо, рапорт Ольховца.
– В смысле? – опешил Антон. – Это вы у меня спрашиваете? Я бы тоже хотел узнать, что случилось?
– Вас за что задержали-то? – Полковник поднял на Антона глаза и смотрел выжидающе, но без угрозы и другого негатива. Дежурный такой взгляд. – При каких обстоятельствах?
– Не при каких, – отрезал Антон. – Никаких обстоятельств не было абсолютно. Я приехал в ваш район по делам. Шел после встречи с директором ликеро-водочного завода, решил пройтись бережком, вдоль воды, а там ваши сотрудники. Как засада какая-то. Сидят на перевернутой лодке и меня ждут. Остановили, обыскали и привезли сюда. Толком причин задержания я так и не узнал. Не соизволили!
– Это да, – кивнул полковник, – это, конечно, безобразие. Но и вы тоже поймите, какая у нас работа. Не всякий раз и разглядишь порядочного человека после грязи и мрази всякой. Вы сами-то кем работаете?
Вопрос прозвучал без всякого перехода, и Антон, почувствовав какой-то подвох, неопределенно ответил:
– Коммерсант.
– Это понятно, а конкретно? У вас «ИП» открыто, фирма какая-нибудь своя?
Антон понял, что чуть-чуть попался. Всего не предусмотришь, а представление о юридических формах он имел весьма поверхностное.
– Н-нет, – покачал он головой, пытаясь быстро найти выход.
– Что нет? – Полковник с какой-то даже жалостью посмотрел на Антона. – Налоги-то вы от своей деятельности куда-то и на каком-то основании платите? Или не платите?
– Конечно, – ухватился-таки за спасительную соломинку Антон. – Только платит за меня работодатель. Меня, видите ли, нанимают для конкретной работы, как сейчас. Я нахожу поставщиков, договариваюсь об условиях, а мне за это платят. Конечно же, работодатель взимает подоходный налог, всякие там отчисления с фонда оплаты труда платит. А что?
– Да нет, так просто. Пытаюсь представить ваш статус. То ли вы аферист, то ли в самом деле коммерсант, деловой человек.
Антон решил, что в данном случае он, конечно же, аферист. Что он тут наплел про работодателей, когда в гостинице у него лежит папка с заключенными договорами, где он выступает как посредник. Лажа! Да еще какая! Надо наступать, и срочно, иначе ушлый полковник задавит его своим опытом.
– Мне, может, все-таки объяснят, за что меня задержали и как долго это будет продолжаться. Кажется, есть какие-то сроки такого задержания или вы месяц будете разбираться, а потом вышвырнете на улицу без извинений.
Насчет извинений Антон специально ввернул. Плевать ему было на всякие извинения, но поставить полковника в неудобное положение следовало, иначе с ним не справиться. Надо все время давить на общественное мнение, законность действий и оставлять шанс, что Антон, выйдя отсюда, не побежит жаловаться.
– Да-да, конечно, – поспешил ответить полковник, и его лицо стало вполне человеческим, а не чиновничьей маской. – Извинения я приношу прямо сейчас, но согласитесь, что выхода у нас не было. Вы в самом деле очень подходили по приметам. Речь идет о расследовании ряда преступлений, где внешние данные подозреваемого почти совпадают с вашими. Неизбежно сыщики должны были отреагировать таким образом. Это даже в законе прописано, если уж вы так настаиваете.
– Но теперь-то разобрались?
– Да, теперь у нас есть основания полагать, что в момент совершения данных преступлений вас в нашем городе не было. Согласитесь, что это пришлось устанавливать, проверять. Проверять подлинность вашего паспорта, других документов.
Антон внутренне напрягся. Капитан из техотдела не гарантировал, что водительское удостоверение выдержит тщательную проверку на подлинность. Не выдержало?
– Сейчас вам отдадут ваши вещи, гражданин Копаев, но предупреждаю, – поднял указательный палец и покачал им из стороны в сторону полковник, – если вас заметят за разговорами с людьми, которые подозреваются в контрабанде рыбы и икры, а также в незаконной добыче, то вас ждут большие неприятности.
– За разговоры? – удивился Антон. – Только лишь за разговоры?
– Разговоры сами по себе не вина, но это основание полагать, что вы умышленно вступаете с этими людьми в контакт с целью участия в криминальном бизнесе.
– Уверяю вас, товарищ полковник, – серьезно ответил Антон, – что я такой же противник незаконной добычи икры, как и вы. Я вообще отрицательно отношусь к любому проявлению преступной деятельности.
– Хотелось бы верить.
– А вы поверьте, без всяких там «оснований полагать». Просто поверьте в слова человека, если еще не разучились. У меня ведь как у законопослушного гражданина тоже «есть основания полагать», что местная полиция срослась с криминалитетом, участвует и покрывает незаконную добычу черной икры и ценных пород рыб. Как-то не вяжется, что начальник РУВД ничего не знает, не видит и не понимает. Очень уж по-бандитски действовали ваши оперативники, когда меня задерживали.
– Ну, уж вы палку-то не перегибайте! Что значит по-бандитски?
– А грубость, хамство в отношении задерживаемого – это не бандитизм?
– Грубость и хамство в отношении граждан, – хмуро заявил полковник, – грубостью и хамством остаются. За это конкретные люди будут наказаны. Только не играйте словами. Бандитизм! Это журналисты, чтобы себе имя сделать и хорошие гонорары за статью получить, любят такими словечками и сравнениями бросаться. Вы-то здравомыслящий человек!
– Беспокоитесь за свою репутацию? – улыбнулся Антон.
– Представьте себе – беспокоюсь. У нас в районе наконец появился честный глава. Человек, который не просто готов бороться с криминалом во всех его проявлениях, но и доказал уже это на деле. И я рад, что мне не приходится юлить, подстраиваться, играть в политику. Я могу нормально работать, как того требует мой долг, присяга и честь офицера. Вам этого не понять, юноша, вы еще слишком молоды. Да и ваш род деятельности не очень располагает к…
– Простите, – перебил Антон Буренина, – вы сказали, что Евсюков уже доказал на деле, что готов бороться с криминалом. А в чем это выразилось, если не секрет?
– Не секрет! Он сразу же вступил в активную борьбу не только с браконьерами, но и с теми, кто вольно или невольно им помогает, кто попустительствует.
– А-а! – разочарованно протянул Антон. – Понятно.
– Что вам понятно? – строго произнес полковник. – Вы в этих вопросах ничего не понимаете, а беретесь судить. Это мои оперативники с пистолетами по ночам бегают, а глава района работает по-другому. Его оружие не пистолет, а закон!
– Вот опять, – рассмеялся Антон, – опять вы подчеркиваете, что вашим оперативникам незачем вооружаться законом!
– Мальчишка! – негодующе прошипел Буренин, наливаясь кровью. – Не вам судить, дилетант! Попробуйте сами ловить преступников. И не хулиганов, не пьяниц, которые ради опохмелки киоск газетный вскрыли. Вы с настоящими преступниками схватитесь, с убийцами, насильниками!
– Конечно, – кивнул Антон, опуская голову, – где уж мне. Это вы хорошо сказали.
– Вот как хорошо! – прозвучало сзади со стороны двери. – Я же говорил, что он ни в чем не виноват, что ошибка это! Я говорил, что Антон приличный человек, исключительно порядочный, что ошибка это, ошибка.
– Спасибо на добром слове, Артур Робертович, – хмыкнул Антон, не оборачиваясь. – Я верил, что вы невинного не оставите в беде.
– Что, Владимир Александрович, отпускаешь парня? – продолжал суетиться и шуметь Суюнов. – Я же говорил, что он просто новый человек, города не знает, людей не знает. Твои парни, конечно, молодцы, сразу определили, что человек-то новый, а? Глаз как шило, ничего не утаишь. Ты, Антон, не сердись на них, работа такая. Нас защищать.
Наконец Антон вышел на улицу и посмотрел на закатное солнце. Суюнов рядом примолк, видимо, устал играть на публику и показывать, как он всех уважает.
– Скажите, Артур Робертович, – повернулся к виноделу Антон, – а вы в самом деле со всеми в хороших отношениях в этом городе? Вы действительно всех считаете хорошими и порядочными людьми?
– Быть в хороших отношениях и хорошо относиться к человеку – это разные вещи, мальчик, – вдруг серьезно ответил Суюнов. – Бизнес быстро этому учит. Есть люди нужные, от которых многое для тебя зависит, есть люди, которые могут когда-нибудь понадобиться, а есть и такие, которых надо опасаться. А надо ли всем показывать именно это к ним отношение?
– М-да, профессия. Один мой знакомый пацифист как-то сказал, что нет людей плохих и хороших, есть люди разные.
– Умный человек, – кивнул Суюнов. – Хорошо сказал. А пацифист – это что? Профессия, болезнь?
– Хорошо сказали, Артур Робертович! – рассмеялся Антон. – Кто-то считает, что это наше будущее. А кто-то, что это наша инфантильность, наше детство, которое не отпускает. А вот вы почему меня бросились выручать? Я в какую категорию людей для вас попадаю? Нужный, потенциально нужный или опасный?
– Потенциально нужный, – с готовностью и без тени смущения ответил винодел. – Ты умный мальчик, ты же понимаешь, что я хочу через тебя увеличить сбыт своей продукции. А Самара – большой город.
– Люблю честных людей, – удовлетворенно проговорил Антон. – Значит, я могу и впредь на вас в этом городе рассчитывать?
– Как на лучшего друга, – заверил Суюнов, хитро улыбаясь. – Как на ближайшего родственника.
Глава 5
Антон стоял под тугими струями воды и старательно пытался смыть запах «обезьянника». Мыла он не любил, а гель для душа пришлось купить дешевый и не очень качественный. Все, что было в магазине. Жидкое мыло, а не гель. Но постепенно наступало успокоение. Приятное ощущение чистого тела благотворно влияло и на мысли. Есть хотелось не особенно, спать не хотелось совсем. Больше всего хотелось усесться за ноутбук и полазить в Интернете на местных сайтах. А еще Антона ждала кипа местных газет и деловых журналов, которые он умудрился раздобыть.
Он невольно улыбнулся, вспомнив это приключение. До чего же у людей зачастую бедная фантазия! В киоске «Роспечати» всех газет не оказалось, тем более вчерашних и позавчерашних, а Антону нужны были местные газеты как минимум за последний месяц. Ему пришлось давать на лапу в местной конторе «Роспечати», чтобы распаковали тюки, готовые к отправке в Астрахань. Глупо, но система такова, что нераспроданные газеты возвращались издательству. Он еще и заплатил за них больше, чем они стоили в рознице. И такую же операцию провернул в местном издательстве «Полиграфист».
Да уж! Смотрели на него как на идиота, но идиота богатого. Человек отвалил тысячу рублей за две кипы макулатуры, которая ничего не стоит. Хотя фактически Антон заплатил за работу теткам, чтобы они распаковали и снова запаковали тюки, а потом перепечатали накладные.
Итак, Евсюков! Он решил начать с тех газет, которые еще захватили предвыборную гонку за должность местного районного главы. На что делал упор Евсюков и его штаб? На борьбу с браконьерством, на социальные программы, на создание благоприятного инвестиционного климата в районе. А соперники? Естественно, на борьбу с безработицей, вливание денег в социальную сферу и борьбу с преступностью. Хм!
Получалось, что соперники, не особенно задумываясь, выдвигали шаблонные способы решения проблем района. И не совсем умные, надо сказать. Расчет на малограмотного обывателя. В социальную сферу деньги качать можно до бесконечности. Сколько ни повышай пособие по безработице, а этим ее не победишь. И с преступностью бороться обязан любой руководитель территории. Это не очень оригинальная позиция, можно было бы и не говорить. А вот Евсюков ударил по самому больному, по браконьерству, по расхитителям природных ресурсов. А они, надо отдать должное, здесь уникальны и составляют истинное богатство дельты Волги.
Или Евсюков очень умный, или у него умный главный пиарщик. Деньги надо раздавать не голодным, а решать ими проблему голода, не нищим повышать дотации, а решать проблему нищеты. То же и с богатствами района. Сохраняя их, можно рассчитывать зарабатывать на них деньги для того же самого района. И еще! Антон как-то далек был от мысли, что люди, пришедшие во власть, могут оказаться искренне честными и заведомо чистыми на руку. Не верил он в порядочность высокопоставленных чиновников, потому что понимал, что попасть в их ряды можно только нечистыми способами, и никак иначе. Значит, опять плюс в копилочку имиджа Евсюкова. Воровать он намеревался не с убытков, а как в нормальном западном обществе – с прибыли.
С этим было более или менее понятно. А вот с чего начал Евсюков после победы? Каковы были его первые шаги и чем он занимается сейчас? Любопытно, но глава района старательно исполнял то, что обещал во время выборов. Честный или просто времени прошло недостаточно?
В одной из газет интервью с журналистами, в котором он очень откровенно бичует главу местного Рыбнадзора. Прямо заявляет, что недорабатывает господин Куликов, не справляется с проблемой. Ага, вот и еще хлеще… Если Куликов вообще заинтересован в прекращении браконьерства. Это почти обвинение в причастности.
Наконец-то! Не мог Евсюков не тронуть начальника водной полиции, не пройтись по борьбе с преступлениями на воде и водном транспорте. Преступность, по его статистике, не растет в районе. Хорошо! А Евсюков считает, что браконьерство все набирает и набирает обороты, апеллируя к заявлениям граждан, к информации, которая поступает от общественности. Логично. Он цитирует анонимного автора, что патрульные катера просто игнорируют лодки с сетями, как и сами сети, хотя каждый на берегу знает, где и кем они ставятся.
Жаль, что цитируется анонимный свидетель. Нужны живые свидетели, натуральные очевидцы, и желательно со статусом, те, к кому прислушиваются. А это что, наезд на начальника территориального УВД? Нормально! И Буренину попало. Хотя дежурная проблема, подражание центральной власти: борьба с коррупцией, чистка собственных рядов, «оборотни в погонах». Ага, пьяные полицейские за рулем! Все как у всех. Ладно, Буренин пока чист и к икре касательства не имеет. Можно пока так считать, а там видно будет.
А есть ли судебные решения по поводу браконьеров? Есть, оказывается, но… Как и следовало ожидать, осуждаются какие-то левые мужики да за мелочь всякую. Штрафы, штрафы, изъятия, условные сроки. И статьи на тему «Кто за этим стоит». Вопрос поставлен хорошо, но так он ставится всегда и везде, а вот ответов что-то не слышно. Этот плохо работает, и этот тоже попустительствуют, а преступность-то организованная, свидетельство чему канал в Екатеринбург.
Хорошо, Антон даже улыбнулся от удовольствия. А если посмотреть на проблему с другой стороны? Евсюков рвется к власти, чтобы наложить лапу на браконьерскую добычу. Деньги очень большие, овчинка стоит выделки. Как поступит Евсюков? Будет озвучивать проблему? Обязательно! Будет афишировать свою борьбу с браконьерством? Конечно. А назовет ли главного злодея, докажет ли его вину, привлечет ли к суду мерзавца? Да хрен вам!
Логика простая, и тут с ней не поспоришь. Выведя главного преступника на чистую волжскую воду, Евсюков неизбежно разгромит всю его икорную империю, потому что для суда и приговора нужны доказательства. А ему не это нужно, ему доходы нужны. И что Евсюков? А Евсюков, как опытный политик, будет выдавливать подпольного икорного короля, собирать на него компромат, оказывать и изобретать новые виды давления, подбирать рычаги и искать у него кнопки. Цель? Захватить нетронутый подпольный бизнес. Или, скажем, с минимальными для бизнеса потерями.
Вот и получается, что Евсюков действует очень грамотно. Он всячески заигрывает со средствами массовой информации, с населением, общественными силами. Бичует чиновников и начальников, требует результатов. Но никогда и ни за что не тронет открыто главного злодея, чье место хочет занять. Теперь бы еще определить, кто противник Евсюкова. И помнить всегда, что Евсюков и его команда Антону не союзники и не помощники. Заподозрят о его истинной миссии, и он дня не проживет. Опасаться ему надо и «тех», и «этих».
А еще Антон понял, что из официальных источников ему владельца икорного бизнеса не вычислить. Не так все просто в районе, нет двух или более откровенных группировок, которые бы враждовали, делили что-то. Есть явление, и есть глава района, который его хочет под себя подмять. Вот и вся картина.
И путь у Антона один. Идти в народ, как бы опасно это ни было. Встречаться, беседовать. Кого-то запугивать, кого-то выручить, кого-то шантажировать, а кого-то посулами купить. Есть шанс, что кто-то проболтается и удастся нащупать конец ниточки. А потом уж тянуть аккуратно, осторожно, без рывков, чтобы не порвалась она, родимая. По человечку, по намеку разматывать и двигаться не спеша к цели, к пауку, который затаился в центре этой паутины.