Текст книги "Серп и молот против самурайского меча"

Автор книги: Кирилл Черевко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Кирилл Евгеньевич Черевко
СЕРП И МОЛОТ ПРОТИВ САМУРАЙСКОГО МЕЧА

Российская Академия наук

Институт российской истории

ВВЕДЕНИЕ

Тема «Политика и война» в отношениях Советского Союза с Японией с 1925 г. до 2 сентября 1945 г. до сих пор не изучалась.

В книге на эту тему на базе первичных, архивных и вторичных источников – книг и статей, а также мемуарной литературы и периодики на русском, японском и западноевропейских языках предпринята попытка сбалансированного подхода к истории советско-японских отношений, исходя из анализа внешнеполитической стратегии Советского Союза и Японии в их геополитическом соперничестве на Дальнем Востоке в рассматриваемый период.

В целостности и взвешенности подхода с акцентом на тесную взаимосвязь политических и военных средств разрешения Советским Союзом и Японией стоявших перед ними проблем двусторонних отношений в глобальном международном контексте, в соответствии с известной формулой К. Клаузевица (1780—1831) о том, что война – это продолжение политики с иными средствами, и состоит, на наш взгляд, главная особенность предлагаемой работы.

Другая ее немаловажная черта – критическое и в то же время объективное использование советской и иностранной, в особенности японской, литературы для сопоставления оценки тех или иных событий с их трактовкой источниками на русском языке в тех случаях, когда первые оказывались доступными автору.

В подтверждение этого приведем ссылку Б.Н. Славинского на мой перевод с японского и объективную оценку сведений, направленных Р. Зорге в Москву, о решениях Токио в июле и в сентябре 1941 г. начать в этом году нападение не на СССР, а на США и Великобританию[1]1
  Б.Н.Славинский. СССР и Япония на пути к войне: дипломатическая история. 1937—1945. М., 1999. С. 262.


[Закрыть], хотя главным врагом Японии считался именно СССР.

Новым в отечественной историографии является оценка «Меморандума Танаки» 1927 г. – так называемой программы японской экспансии в Азии, в том числе против СССР, как фальшивки, подготовленной японскими милитаристами с выводом, что на осуществление этой программы правительство под влиянием последних пошло значительно позднее.

Таким же является и использование японских источников по вопросам пограничных инцидентов 30-х гг. в дополнение к англоязычным и рассекреченным отечественным источникам по вооруженным конфликтам между СССР и Японией у озера Хасан и в районе р. Халхин-Гол, впервые вводимых в научный оборот в отечественной историографии.

Новой является и трактовка договора о нейтралитете между СССР и Японией, заключенного на случай, если стороны станут объектом военных действий.

Крайне важным представляется и разграничение (в полемике с В.П. Зимониным) понятий «советско-японская война» и «участие СССР в войне на Тихом океане» в связи с необходимостью разной оценки вклада Советского Союза в эти войны.

Определенное значение имеет и критика официального перевода на русский язык заключительного документа, по которому были прекращены военные действия между союзниками и Японией – «Акта о капитуляции» («Instrument of Surrender»), а не «Акта о капитуляции Японии», ибо по этому документу капитулировали только вооруженные силы Японии, а не правительство, которое по приказу верховного главнокомандующего союзных держав Д. Макартура должно было продолжить свою деятельность по выполнению условий упомянутой капитуляции, подчиняясь его директивам, и принять участие в последующих демократических преобразованиях в стране.

Были также внесены важные коррективы в оценку тройственного пакта, своим главным острием, с юридической точки зрения, направленного не против СССР, а против западных держав, а также уточнены или исправлены некоторые, по нашему мнению, фактические ошибки, имеющиеся в работах других исследователей данной темы.

ГЛАВА 1
ВОССТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СОВЕТСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЙ (1925—1931)

1. ПРИЧИНЫ НОРМАЛИЗАЦИИ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СССР И ЯПОНИЕЙ

Этот период охватывает пять лет – со времени установления межгосударственных отношений до начала мирового экономического кризиса, выход из которого Япония стала искать в резком усилении своей экономической и военной экспансии для захвата источников сырья и рынков сбыта своей продукции прежде всего в Маньчжурии, где ее интересы пришли в новое столкновение с интересами Китая и Советского Союза.

После окончания гражданской войны перед Советским государством встала первоочередная задача ликвидировать разруху, восстановить экономику и обеспечить, насколько это возможно, безопасность, а также нормальные политические и торгово-экономические связи со своими соседями и ведущими капиталистическими государствами мира.

Уже в 1920 г. были заключены мирные договоры с соседними Прибалтийскими государствами – Эстонией, Латвией, Литвой и Финляндией, а в 1921 г. – мирный договор с Польшей, в том же году договоры о дружественных отношениях с Турцией, Ираном и Афганистаном, а также торговое соглашение с Великобританией.

Особенно важным для решения поставленной задачи стал договор с Германией, заключенный в 1922 г. в Раппало, который прорвал капиталистическую изоляцию Советской страны и положил начало советско-германскому сотрудничеству.

В 1924 г. Советский Союз был де-юре признан одной из ведущих европейских держав – Францией. В том же году были установлены дипломатические отношения с Китаем, и на повестку дня в условиях обострения японо-американских отношений и аннулирования японо-английского союза, главным образом из-за борьбы за сферы влияния в Китае, встал вопрос о нормализации советско-японских отношений.

2. СОДЕРЖАНИЕ КОНВЕНЦИИ ОБ ОСНОВНЫХ ПРИНЦИПАХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СССР И ЯПОНИЕЙ 1925 г. И ПРИЛАГАЕМЫХ К НЕЙ ДОКУМЕНТОВ

После длительных переговоров 20 января 1925 г в Пекине была подписана Конвенция об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией, ратифицированная обоими государствами в феврале того же года.

В ст. 1 Конвенции устанавливались дипломатические и консульские отношения между двумя государствами.

В ст. 2 подтверждались условия русско-японского Портсмутского договора 1905 г. и содержалось согласие на возможный пересмотр всех договоров и соглашений (а следовательно и рыболовной конвенции 1907 г.), заключенных между бывшей Российской империей и Японией до 7 ноября 1917 г.

В ст. 3 предусматривалось заключение новой рыболовной конвенции взамен аналогичной 1907 г.

В ст. 4 страны соглашались заключить договор о торговле и мореплавании в соответствии с принципами свободы въезда, передвижения, права частной собственности и свободы торговли, мореплавания и занятия различными промыслами на основе национального законодательства договаривающихся сторон.

В ст. 5 страны торжественно утверждали, что они намерены жить в мире и дружбе между собой и строго уважать национальное законодательство друг друга, не допускать того, чтобы какие бы то ни было лица или организации одной договаривающейся стороны предоставляли какую-либо финансовую помощь каким бы то ни было лицам или организациям другой стороны. Стороны соглашались воздерживаться от любых действий, которые могли представлять угрозу порядку или безопасности любой части территории СССР или Японии. Стороны брали на себя также обязательство не допускать на территории, находящейся под их юрисдикцией, действий каких бы то ни было организаций или групп и связанных с ними лиц и граждан, претендующих стать правительством другой договаривающейся стороны, и осуществляющих соответствующую политическую деятельность.

В ст. 6 советская сторона выражала готовность предоставить японской стороне концессии на разработку минеральных, лесных и других природных ресурсов на территории СССР.

Протокол А обязывал стороны взаимно обеспечить права собственности на движимое и недвижимое имущество, которое в прошлом принадлежало России в Японии и Японии – в России до 7 ноября 1917 г. (ст. 1).

В этом документе предусматривалось также проведение переговоров по долгам России правительству Японии и ее частным лицам, которые возникли в связи с займом и казначейскими билетами бывшего царского и Временного правительств России. Такие же переговоры должны были быть проведены и в случае возникновения любых других односторонних или взаимных требований сторон (ст.2).

По Протоколу А (ст. 3) Япония была обязана к 15 мая 1925 г. завершить вывод своих оккупационных войск с Северного Сахалина. (Начаться их эвакуация должна была раньше, но закончить ее в более ранние сроки представлялось затруднительным по климатическим условиям.) Детали, касающиеся порядка передачи власти на этой территории от командующего японскими оккупационными войсками соответствующим органам СССР, должны были быть согласованы в г. Александровске.

Протоколом Б устанавливалось предоставление Японии концессий на эксплуатацию 50% площади восьми нефтяных месторождений на Северном Сахалине, выбранных японской стороной. Ей СССР предоставлял также две угольные концессии. Условия, выдвинутые советской стороной, заключались в оплате от 5 до 15% валовой добычи нефти и от 5 до 8% валовой добычи угля в зависимости от того или иного месторождения. (Соответствующие концессионные договоры были заключены в декабре 1925 г. сроком до 1970 г.)[2]2
  Известия, 1925, 15 декабря; АВП РФ. Ф.04. Оп.49. П.306. Д.54565. Л.1-46.


[Закрыть].

3. ВОПРОС ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НИКОЛАЕВСКИЙ ИНЦИДЕНТ 1920 г. И СТАТУСЕ СЕВЕРНОГО САХАЛИНА

Стремясь зафиксировать тот факт, что юридическое признание неравноправных статей Портсмутского мирного договора 1905 г., заключенного между нашей страной и Японией в результате поражения в Русско-японской войне, в частности уступка ей Россией Южного Сахалина, носит вынужденный характер для молодого Советского государства, правительство СССР опубликовало Декларацию, которая гласила, что признание правительством СССР действительности этого договора никоим образом не означает, что оно «разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение названного договора»[3]3
  Документы внешней политики СССР. Сборник документов. Т.III (1925-1934). М., 1945. С. 5-8.


[Закрыть].

К Конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией была приложена нота советского полномочного представителя Л.М. Карахана правительству Японии с извинениями по настоянию японской стороны за так называемый Николаевский инцидент. Этот инцидент выразился в том, что занятый в сентябре 1918 г. в результате интервенции Японии и других государств Антанты г. Николаевск-на-Амуре в начале 1920 г. был окружен отрядом красных партизан под командованием анархиста, тверского мещанина Я.И. Тряпицына[4]4
  Указано А.А. Кириченко.


[Закрыть]. 28 февраля того же года вслед за соглашением о капитуляции белогвардейцев было заключено соглашение «О мире и дружбе японцев и русских». После этого партизаны вошли в город, уничтожили всех сдавшихся в плен белогвардейцев и потребовали от японцев разоружиться.

Последние отказались, напали на штаб партизан и ранили Тряпицына. И в ответ на это 2 марта 1920 г. партизаны подвергли сильному обстрелу нападавших японцев, японское консульство и бараки, занятые японскими войсками. Более 850 японских военнослужащих и японских гражданских лиц были взяты в плен и уничтожены. Погибли также японский консул Исида и 184 женщины, находившиеся в японском консульстве, сгоревшем в результате артиллерийского обстрела партизан.

При приближении японской военной эскадры Тряпицын приказал не только расстрелять упомянутых выше японских военнопленных и белогвардейцев, но и всех тех жителей города, которые отказались уйти с ним из Николаевска, а затем сжег город. За эти действия местный народный суд 9 июля 1920 г. приговорил в деревне Керби Тряпицына и других руководителей отряда партизан-анархистов к расстрелу. При этом часть его отряда бежала на Северный Сахалин.

Воспользовавшись этим инцидентом, 31 марта 1920 г. правительство Японии отказалось от эвакуации своих войск с российского Дальнего Востока. В качестве акта возмездия под предлогом защиты служащих японской нефтяной компании «Хокусинкай» ее войска оккупировали в июне 1920 г. Северный Сахалин.

Опубликовав 3 июля 1920 г. декларацию об этих событиях, Япония заявила, что ее войска не будут выведены с Северного Сахалина до тех пор, пока Россия не признает своей полной ответственности за гибель японцев в Николаевске[5]5
  История Японии. Т 2. М., 1998. С. 300—301; АВП РФ. Ф.0146. Оп.2. П.101.Д.З. Л.1-81.


[Закрыть].

Сразу же после упомянутого заявления японские войска захватили также Приморье и Приамурье[6]6
  Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.42. С. 95.


[Закрыть]. Оккупированные ими районы были превращены в базу для нападения на Камчатку, где японцы захватили к 1922 году 93% всех рыболовных участков[7]7
  Соловьев А.И. Курильские острова. М., 1974. С. 53.


[Закрыть]. На Сахалине же они стремились овладеть запасами нефти и угля.

Для того чтобы избежать прямого военного столкновения РСФСР с Японией, по инициативе В.И. Ленина было создано «буферное государство» – Дальневосточная республика. По решению учредительного съезда этой республики в 1919 г. в г. Верхнеудинске (ныне г. Улан-Удэ) в ее территорию вошли Забайкальская, Амурская, Приморская, Камчатская области и Северный Сахалин. Тем не менее 15 июля 1920 г. Япония в ноте ДВР подтвердила свое намерение, вопреки воле населения, оккупировать Северный Сахалин, Приморье и г. Хабаровск в течение неопределенного срока. В связи с этим 20 июля 1920 г. правительство ДВР опубликовало декларацию, в которой отвергались какие-либо территориальные уступки в пользу иностранных государств[8]8
  Уэда Т Сибэриа сюппэй то Кита Карафуто мондай (Сибирская экспедиция и проблема Северного Сахалина) – Хоппо рёдо-но тии (Статус северных территорий). Токио. 1962. С. 99—100.


[Закрыть]. Позднее, 28 октября 1920 г., в Чите на объединительной конференции всех областей Дальнего Востока была принята декларация, в которой подтверждалось: «Вся территория бывшей Российской империи к востоку от реки Селенги и озера Байкал до Тихого океана, включая области Западно-Забайкальскую, Восточно-Забайкальскую, Амурскую, Приморскую, Сахалинскую и Камчатскую, декларируется независимой самостоятельной республикой[9]9
  Григорцевич С. Американская и японская интервенция на советском Дальнем Востоке и ее разгром (1918—1922). М., 1957. С. 87-89.


[Закрыть].

Не считаясь с решением конференции, Япония продолжала претендовать на Владивосток и прилегающие к нему районы. Так, в январе 1921 года вновь назначенный главнокомандующим японской экспедиционной армией Татибана, игнорируя факт присоединения Приморья к ДВР как территории, вошедшей в состав России по русско-китайскому договору 1860 г., заявил, что «Владивосток принадлежит Корее, а значит, нам, и если владели им русские, то не по праву»[10]10
  Там же. С. 91.


[Закрыть].

Осенью 1921 г. при поддержке японских военных кораблей войска белогвардейцев, сторонников последнего контрреволюционного правительства братьев Меркуловых, которое пришло к власти в результате переворота 6 июня 1921 г., захватили Охотск, Гижигу и Петропавловск, после чего японские рыболовные компании под охраной своих кораблей стали осуществлять хищнический, «свободный» рыболовный промысел в территориальных водах ДВР не только в Японском, но и Охотском и Беринговом морях. Летом 1922 г. на Камчатку совершила инспекционную поездку группа Тамуры, которая поставила вопрос о разработке ресурсов и колонизации полуострова путем его заселения японцами.

Разгром японских интервентов и их белогвардейских приверженцев осенью 1922 г. нанес сокрушительный удар планам Японии на ревизию японо-русской границы на Дальнем Востоке. 7 ноября 1922 г. Красной Армией был освобожден Владивосток, 13 ноября Народное собрание ДВР объявило о присоединении республики к РСФСР, а двумя днями позже ВЦИК РСФСР провозгласил ДВР, включая зоны, оккупированные японской стороной, составной частью РСФСР[11]11
  Там же. С. 107. Любопытно, что в результате этого формально с точки зрения внутреннего права Советского государства, в соответствии с декларацией об учреждении ДВР 1920 г. о включении в ее состав всех территорий бывшей Российской империи, в том числе Камчатской области, в ее составе оказывались и весь Сахалин и все Курильские острова, формально входившие в нее ранее, до уступки их японцам (см. карту Иркутского наместничества, состоящего из 4 областей, разделенных на 17 уездов, в Атласе Российской империи, СПб., 1796).


[Закрыть]. Под этими зонами, как видно, например, из заявления делегации РСФСР и ДВР на Чаньчуньской конференции от 25 сентября 1921 г.[12]12
  Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства, издаваемое Народным комиссариатом юстиции, №1, отдел первый. М., 1923. С. 3.


[Закрыть], подразумевался еще не освобожденный от японцев Северный Сахалин.

В ходе переговоров о нормализации отношений японская сторона поставила вопрос о компенсации гибели японцев и ущерба, нанесенного Японии в результате Николаевского инцидента. Предлагалось предоставление ей нефтяных и угольных концессий, либо даже продажа этого района.

Сведения о намерении Японии вынудить советскую сторону продать ей Северный Сахалин впервые просочились в китайскую печать из Токио летом 1922 г.[13]13
  Peking Tsientsin Times, 1922, July, 20.


[Закрыть] Однако позднее в том же году японская сторона неоднократно заявляла о намерении либо аннексировать, либо продолжать оккупацию этой территории России в качестве компенсации за Николаевский инцидент, против чего СССР, естественно, возражал. Мэр Токио С. Гото, бывший министр иностранных дел Японии и председатель Японо-русской ассоциации, в декабре 1922 г. пригласил высокопоставленного советского дипломата А.А. Иоффе в Японию и предложил ему провести переговоры о продаже ей Северного Сахалина за 100 млн. долларов[14]14
  АВПРФ. Ф.146.Д.5.Л.35.


[Закрыть]. Тем самым, как писал советский историк Л.Н. Кутаков, «захватив еще в 1905 г. Южный Сахалин, Япония пыталась теперь отторгнуть и северную часть острова, пока оккупированную японскими войсками» [15]15
  Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962. С. 18.


[Закрыть].

Любопытно, что отторжению Северного Сахалина от СССР, правда, за значительно более крупную сумму, как это стало известно из документов, рассекреченных в 90-е годы, способствовало само высшее советское руководство. Это объяснялось тем, что, с одной стороны, оно столкнулось с глубоким экономическим кризисом после окончания гражданской войны и нуждалось в деньгах, а с другой – опасалось, что Япония аннексирует этот район безвозмездно.

Так, Протокол заседания Политбюро ЦК РКП(б) от 3 мая 1923 г. гласил: «Присутствовали члены политбюро тт. Зиновьев, Каменев, Сталин, Томский, Троцкий; кандидаты тт. Бухарин, Калинин, Рудзутак; члены ЦКК тт. Сольц, Ярославский, Куйбышев, председатель СНК т. Цюрупа, члены ЦК тт. Сокольников, Чубарь, Радек, Смирнов А.П.

…Политбюро не возражает против дальнейшего ведения переговоров в направлении продажи о. Сахалин, причем сумму в миллиард рублей считать минимальной… Сумма должна быть внесена вся или в размере 9/10 наличными»[16]16
  Московский комсомолец, 1992, 31 июля. РГАСПИ. Ф.17, ОП.З.Д.349.Л.1-2.


[Закрыть].

Из этого документа стало ясно, почему на открывшихся 28 июня 1923 г. переговорах в Пекине о нормализации двусторонних отношений с полномочным представителем Японии Ц. Каваками советский полномочный представитель А.А. Иоффе предложил в июле того же года продать Японии Северный Сахалин за 1 млн. золотых рублей, повысив затем эту сумму по дополнительной инструкции из Москвы до 1,5 млн. золотых рублей. Но Каваками возразил на это, сказав, что 150 млн. иен были бы приемлемой суммой[17]17
  Lensen G. Japanese Recognition of the USSR, Tallahassee, 1970. P. 128.


[Закрыть]. Это было значительно ниже платы, запрошенной советской стороной, и поэтому стороны в конечном счете договорились удовлетворить требование Японии о компенсации за Николаевский инцидент предоставлением ей концессии в этой части острова и письменным извинением советской стороны.

4. ПРОБЛЕМА ВЗАИМНОГО НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА ВО ВНУТРЕННИЕ ДЕЛА

Особенно важным для советско-японских отношений являлось обязательство СССР и Японии не вмешиваться во внутренние дела друг друга, данное сторонами в ст. 5 Конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией 1925 г.

Предложение японской стороны о включении в Конвенцию этой статьи было вызвано активизацией революционного движения в Японии под влиянием революционных событий в России и в Западной Европе и установками Коминтерна на мировую коммунистическую революцию.

Советская сторона, стремясь к прорыву капиталистического окружения, а также для получения обязательства Японии не оказывать содействия различным контрреволюционным российским организациям в Японской империи, согласилась на это предложение. Официально решение предложить СССР включить соответствующую статью в Конвенцию с целью «ограничить подрывную пропаганду» было принято Токио 24 июля 1924 г. на заседании кабинета министров под председательством премьер-министра Такэаки Като. Это решение было одобрено в ответ на согласие советского представителя на переговорах в Пекине Л.М. Карахана, направленное японскому представителю Кэнкити Ёсидзава в середине мая 1924 г. в связи с его письмом по этому вопросу от 20 марта того же года[18]18
  Ibid. P. 153, 163, 180.


[Закрыть].

Обязательства по этой статье Конвенции носили взаимный характер и отвечали в определенной степени интересам договаривающихся сторон. Однако ее положения противоречили теоретическим установкам и практике влиятельных правящих группировок в обеих странах.

Так, в Манифесте I Конгресса Коммунистического интернационала к пролетариям всего мира, подготовленном к печати Л.Д. Троцким в газете «Правда» от 7 марта 1919 г. и подписанном В.И. Лениным вместе с другими руководителями Коминтерна, со ссылкой на Коммунистический манифест 1847 г. К. Маркса и Ф. Энгельса говорилось: «Мы, коммунисты, представители революционного пролетариата Европы, Америки и Азии, собравшиеся в Советской Москве, чувствуем и сознаем себя преемниками и вершителями дела, программа которого была возвещена 72 года тому назад. Наша задача состоит в том, чтобы… ускорить победу коммунистической революции во всем мире».

В одобренном для рассмотрения СНК РСФСР и В.И. Лениным письме в адрес зам. наркома по иностранным делам Л.М. Карахана, руководителя российской делегации на переговорах о нормализации советско-японских отношений от 20 февраля 1919 г., сообщалось об издании при содействии отдела пропаганды ЦК РКП(б) соответствующих брошюр, в том числе на японском и корейском языках[19]19
  В 1910 г. Корея была аннексирована Японией.


[Закрыть], и срочно испрашивались крупные средства для создания специального фонда поддержки антиправительственных организаций, который бы содействовал свержению буржуазного строя в странах Востока и установлению пролетарской диктатуры.

Это письмо проливает свет на то, какими средствами предполагалось «сгруппировать вокруг себя все просыпающиеся народы Востока, чтобы вместе с ними вести борьбу против международного империализма»[20]20
  Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.39. С. 318.


[Закрыть], к чему В.И. Ленин призывал их в ноябре того же года в своем докладе на V Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока.

Подтверждением тому, что советские полномочные представители за рубежом, в частности А.А. Иоффе, который позднее в этой должности вел переговоры об установлении отношений РСФСР с Японией, предпринимали действия, направленные на «ниспровержение буржуазно-империалистического режима», является постановление ВЦИК РСФСР от 13 ноября 1918 г.[21]21
  Документы внешней политики СССР. Т.I. M., 1957. С. 565.


[Закрыть], содержащее именно такую установку.

Л. Троцкий в «Письме в ЦК РКП(б) о подготовке элементов „азиатской“ ориентации» от 5 августа 1919 г. в связи с поражением революций в Германии и Венгрии и победами над Колчаком пишет: «Нет никакого сомнения, что на азиатских полях мировой политики наша Красная Армия является несравненно более значительной силой, чем на полях европейских. Перед нами здесь открывается несомненная возможность активности по азиатским линиям… разумеется, мы и ранее имели в виду необходимость революции в Азии и никогда не отказывались от наступательных революционных войн[22]22
  Коминтерн и идея мировой революции. Документы. М., 1997. С. 146, 148.


[Закрыть].

Один из главных руководителей Коминтерна Н.И. Бухарин даже после того, как советское руководство взяло курс на «мирное сотрудничество» с капиталистическими странами, в ноябре 1922 г. выступил за то, чтобы включить в резолюцию IV Конгресса Коминтерна положение о том, что «каждое пролетарское государство имеет право на красную интервенцию, поскольку распространение Красной Армии является распространением социализма, пролетарской власти, революции»[23]23
  Иного не дано. Сб. статей. М, 1988. С. 374.


[Закрыть].

Под руководством Н.И. Бухарина в 1922 г. на IV Конгрессе Коминтерна была выработана «Программа Коммунистической партии Японии как секции Коммунистического интернационала[24]24
  Нихон кёсанто адзипуробу (Коммунистическая партия Японии. Отдел агитации и пропаганды). Токио, 1932. С. 23.


[Закрыть], основанной в том же году в качестве нелегальной организации „под непосредственным руководством и при содействии Коминтерна“[25]25
  Sweringen R. and Langer P. Red Flag in Japan. Cambridge, 1952. P. 16.


[Закрыть].

Выступая на этом Конгрессе Коминтерна, председатель его исполкома Г.Е. Зиновьев подчеркнул, что Компартия Японии была создана с помощью руководящего органа Коминтерна из лучших профсоюзных элементов и что ей предстоит принять выработанную для нее программу коммунистического движения в Японии[26]26
  Ibid. P. 16.


[Закрыть].

Эта программа, направленная на свержение существующего строя в Японии, была одобрена Компартией Японии на ее нелегальном III съезде в 1926 г., уже после вступления в силу Основной конвенции об установлении отношений между СССР и Японией. Став организацией, «ведущей решительную политическую борьбу против буржуазии»[27]27
  Итикава Сёити.Тёсакусю(Собр. соч.). T.I. Токио, 1963. С. 112.


[Закрыть], КПЯ «с новой силой повела борьбу за свержение монархии»[28]28
  Коваленко И.И. Очерки коммунистического движения в Японии. М., 1979. С. 108-109.


[Закрыть].

Тогда же на средства Коминтерна начался выпуск газеты японских коммунистов «Мусанся симбун» («Пролетарская газета»), в соответствии с решением конференции Шанхайского комитета Коминтерна, с участием представителей СССР, Японии, Китая и Кореи, которая состоялась в 1925 г., после того как в 1924 г. V Конгресс Коминтерна учредил специальный комитет для оказания содействия Компартии Японии. (Ее председателю Эйдзо Кондо было передано на организационную и пропагандистскую работу 6300 иен.) На конференции в Шанхае Коммунистический интернационал был представлен председателем Дальневосточного бюро Коминтерна Г.Н. Войтинским. При въезде в Японию он был задержан полицией и дал обещание не использовать обнаруженные у него деньги на революционные цели[29]29
  Sweringen R. and Langer P. Op. cit. P. 11,21.


[Закрыть].

В этот период через торгового представителя СССР в Японии Я.Д. Янсона, бывшего министра иностранных дел Дальневосточной республики, Коминтерн оказывал поддержку Компартии Японии в борьбе против сектантского левого уклона во главе с Кадзуо Фукумото, возникшего как противовес ликвидаторскому правому уклону во главе с Хитоси Ямакавой[30]30
  Ibid. P. 26.


[Закрыть].

Опасаясь превращения торгового представительства, руководимого Янсоном, известным властям Токио как «агент Коминтерна», в неконтролируемый оплот коммунистической пропаганды, правительство Японии выступило против предоставления этому советскому учреждению статуса экстерриториальности[31]31
  Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962. С. 69.


[Закрыть].

По предложению Янсона в Москву было направлено семь японских коммунистов для участия в работе Комитета Коминтерна по вопросу о положении в Компартии Японии, который возглавлял председатель исполкома Коминтерна Н.И. Бухарин, лично убеждавший К.Фукумото в ошибочности его взглядов.

В результате на основе преодоления разногласий в КПЯ были выработаны так называемые Бухаринские июльские тезисы Коминтерна 1927 г., одобренные президиумом. В этих тезисах, как и в развивавших их положения тезисах ИККИ 1932 г. по Японии, в качестве непосредственной ставилась задача подготовки буржуазно-демократической революции как первого этапа социалистической революции и создания для этой цели в Японии массовой коммунистической партии. В связи с этим подчеркивалось, что объективно Япония уже созрела для такой революции, но субъективные условия, для создания которых КПЯ должна активизировать свою деятельность, еще не созрели[32]32
  Итикава Сёити. Нихон кёсанто тосо сёси (Краткая история борьбы КПЯ). Токио, 1946. С. 76-81.


[Закрыть].

В 1928 г. японское правительство выступило с протестом против вмешательства Коминтерна во внутренние дела Японии, обвинив Москву в нарушении положения ст. 5 Конвенции между СССР и Японией об отказе от содействия организациям, деятельность которых направлена «против порядка и безопасности» договаривающихся сторон[33]33
  Материалы по вопросу о протестах японского правительства против действий Коминтерна. 9—10 июля 1928 г.; АВП РФ. Ф.08. Оп.11.П.69.Д.36. Л.1-2.


[Закрыть].