Текст книги "История оборотня"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Не думайте, что все оборотни таковы. Большинство современных перевертышей – суть те же люди, только немного сильней и раздражительней. Чтобы стать первоклассным бойцом, надо годами тренироваться, и я, не мудрствуя лукаво, большую часть времени посвящал тренировкам рукопашному бою, стрельбе, акробатическим трюкам и, как можно догадаться, непосредственно трансформации. Тренировки не пропали всуе, так что через четыре месяца я чувствовал себя не просто оборотнем, а ОБОРОТНЕМ. Уловили разницу? То есть я перестал, подобно слепому котёнку, тыкаться носом в удивление, загадки и ошеломление. Потусторонний мир обрел не меньшую реалистичность, чем Срединный, хоть я и не имел возможности путешествовать между измерениями. Параллельно с физическим развитием я много читал, изучал историю Света и Тьмы, интересовался буквально всем, что так или иначе касалось моей обретенной сущности. К удивлению, очень многое, составляющее объективную реальность иного мира, успело просочиться в массовое сознание людей. Кинематограф, как вы знаете, трещит по швам от обилия фильмов мистического содержания, раскрывающих бытность и проблематику существования и сосуществования сил Тьмы, сил Света и людей, вынужденных взять на себя роль не только буферной зоны, своеобразного шельфа, но и натурально быть источником энергии и пищи для потусторонних сущностей. То же самое творится и в литературе, и в музыке, и в других сферах энтертайнмента[2]2
  От англ. entertainment (развлечение).


[Закрыть], например, в компьютерных играх. Вампиры, оборотни, охотники, демоны, астеры, их образы прочно въелись в мозги людей; идея вечной борьбы Добра и Зла уже не воспринимается только как, скажем, вера в Бога или неверие в него, или как следование заповедям или не следование им. Противостояние двух основополагающих сил, подозревают люди, не ограничивается религиозными распрями, церковной анафемой, всякого рода сектами и «штучными» преступлениями против общества. Война – именно война, жестокая и беспощадная, в которой каждая сторона жаждет своей безоговорочной победы и полного уничтожения противника – ведется более крутыми, радикальными методами, подчас необъяснимыми с точки зрения человеческой этики и морали.

Я не знаю, кто и для чего ведет тайную пропаганду этой войны. Возможно, человечество готовят для открытия тайны, страшной тайны о Яугоне и Актарсисе, о демонах и астерах. Но, с другой стороны, если человечество узнает эту тайну, мир постигнет хаос. Можно лишь предполагать, что придёт вслед за хаосом. Апокалипсис?

Нет, вы не правы. Человечество не знает о параллельных измерениях, но всего лишь догадывается, и в этом заключен огромный смысл. Лишь малая, ничтожная часть людей осведомлена об истинном положении дел, вроде охотников или тех, кто непосредственно работает на потусторонние силы. Остальные могут надеяться, могут догадываться, могут верить, но не могут знать доподлинно. Покупая лотерейный билет беспроигрышной лотереи, вы надеетесь выиграть, вы догадываетесь, что определенная комбинация открытых квадратиков или кружочков принесёт выигрыш, вы даже можете поверить в удачу. Но что вы не можете, так это знать наверняка, повезет или нет.

И это очень важный момент – незнание о нас. Некоторые люди говорят, что вся вселенная состоит только лишь из электромагнитных волн, и что даже материя – это частное проявление некоторых свойств этих волн. Я же знаю наверняка, что помимо уже открытых физиками видов энергии вселенную наполняет множество других, совершенно неизученных видов. Если бы человечество избрало не техногенный, а биогенный путь развития, то, вполне возможно, эти скрытые доселе виды энергии стали б доступны. Но прогресс избрал техноген. Так, скорее всего, было задумано с самого начала. И посему рядовому гражданину невозможно чувствовать и использовать эту энергию. Но, в свою очередь, сей факт не означает, что человек не оказывает никакого влияния на окружающий его невидимый мир. Различные виды и разновидности энергии находятся в тесном контакте с человечеством, с природой, с Яугоном и Актарсисом. Энергия живых людей питает нечисть, энергия мертвых людей – то бишь их души – питает Актарсис и Яугон. Чем больше душ окажется в Актарсисе, тем сильнее он станет, тем пуще чаша весов склонится в пользу Небес; чем большим количеством душ завладеет Яугон, тем, соответственно, сильнее станет он. Отсюда и битвы за контроль над людьми.

Поверьте, Яугон давно уже инициировал бы всё человечество, превратил каждого мужчину и каждую женщину в оборотня или вампира, но не делает этого исходя из соображений собственной безопасности. Во-первых, Преисподняя столкнётся с проблемой перенаселения. Это отлично от того, что представляете себе вы, но имеет схожий смысл. А во-вторых (и в главных!), исчезновение огромной массы несведущих ни в чём людей, как говорят, приведет к слиянию всех измерений. Можете вообразить, какой начнётся бардак!

Вот и получается, что демоны бьются не за победу, не за конечный результат, а за возможность и далее существовать так, как они существуют ныне.

Но меня все сложности и перипетии войны мало интересовали как таковые. Я занимался своим делом: работал на Ирикона, сопровождая партии наркотиков и оружия, участвуя в «разборках» с другими стаями, в вооруженных налетах на инкассаторов и так далее. Криминал, одним словом. Признаюсь, подобная сумасшедшая жизнь мне в каком-то роде даже нравилась, тем более, я получал приличные деньги, достаточные, чтобы позволить себе через полгода купить «крузер», обставить квартиру по последнему слову моды и техники, исполнять любую прихоть, любой каприз Настеньки (которых было не так уж и много). В гостиную я приобрел большущий домашний кинотеатр, последнюю модель игровой приставки, и, наконец, стал счастливым обладателем сотового телефона. Кстати говоря, в ту пору появилась у меня страсть к просмотру DVD-фильмов; я мог часами глазеть на экран, смотря одну за другой как старые, так и новые ленты.

В общем, сбылась мечта идиота – зажил я на широкую ногу. Ни о какой прежней жизни, ни о какой работе в органах я уж и не вспоминал.

Николаев, пользуясь своей властью, умел отводить глаза налоговых инспекторов от своих людей, поэтому проблем с законом я не испытывал.

Но никакая власть не могла заставить Ахимовых оставить без внимания внезапное улучшение моего материального положения. Придумывать легенду о богатом дядюшке и завещанном мне огромном наследстве было бы глупо, поэтому я просто делал вид, что ничего не происходит, когда Вячеслав или Светлана вдруг спрашивали, откуда у меня деньги. Бьюсь об заклад, первое время это их раздражало, и между мной и Ахимовыми словно пробежала чёрная кошка: отношения превратились из дружески тёплых в подозрительно холодные. Меня не без основания считали бандитом, хоть я и заверял в обратном.

Естественно, легенда о защите Насти как важного свидетеля преступления, тоже прогорела вслед за ростом моего благосостояния. Перестав мне доверять, Ахимовы всё чаще отказывали присмотреть за Настей в мое отсутствие, и девочка вновь стала впадать в прострацию без общения с другими детьми. Соседская Наташка перестала заходить к нам в гости, я уже раздумывал о переезде, планировал дальнейшую жизнь подальше от Ахимовых, но случай заставил положение вещей в корне измениться.

Итак, на дворе стояла середина июля...

* * *

Джонни Гарбовски вёл машину по шоссе 44 в сторону Орегона. Справа бежало железнодорожное полотно, и спешащий в Сиэтл пассажирский экспресс «Western Railways» пронзительно свистнул предупредительным сигналом, через пару секунд исчезнув за деревьями. Тревожный звук сигнала моментально разнёсся по горам, многократно отразившись в скалах Каскада[3]3
  Имеются ввиду Каскадные горы на северо-западе США.


[Закрыть]. наверное, эхо достигло даже Рейнира, дремлющего вулкана высотой немногим меньше четырех с половиной метров. Или четырнадцати с лишним тысяч футов, как принято говорить в этой стране. В лесу вскрикнула птица, но Джонни не слышал её, как не слышал и гудка пассажирского экспресса. Он не думал о Рейнире, в последний раз изрыгнувшем жар Преисподней в конце девятнадцатого века.

Все мысли восемнадцатилетнего сына преуспевающего банкира Сиэтла витали вокруг прелестной, обалденно пахнущей Ребекки Ватсон, сидящей рядом. Джонни поймал себя на том, что больше времени смотрит не на стелющуюся под колеса дорогу, а на восхитительные формы подружки. Дыхание так и перехватывало, когда она, подняв руки над головой в желании коснуться встречного ветра, откидывалась на спинку сиденья, подставляла очаровательное круглое личико воздушным потокам. В этот момент её топик натягивался так туго, что вырисовывалась каждая деталь, каждая линия груди. Складывалось впечатление, что зеленый топик совсем не прикрывает наготу тела, а наоборот подчеркивает её. Тем более, Ребекке было чем гордиться: её груди позавидуют и цыпочки старших курсов университета, что уж говорить о школьных вертихвостках, с которыми Ребекка училась в высших классах школы имени Джорджа Вашингтона в Сиэтле.

С соблазнительных округлостей груди взгляд Джонни скользил ниже, плавно и похотливо ощупывал плоский живот, и далее перемещался на стройные, самые красивые в мире ножки. шортики-"мини" не могли ничего прикрыть, загорелая бархатная кожа влекла к себе, манила, завораживала, как песня морских сирен завораживает бывалых моряков и сбивает корабли с верного курса. Горький комок предвкушения намертво застрял в горле, ощущение приближающегося наслаждения было томительно-приятным, а когда становилось совсем невмоготу контролировать себя, Джонни доставал сигарету и трясущимися от вожделения руками прикуривал. В этот момент его больше всего на свете интересовал ответ на вопрос, есть ли трусики под шортиками Ребекки.

Он познакомился с девушкой всего две недели назад. Помнится, была суббота, Томас Хаксли, сокурсник, устроил в загородном доме своего папаши вечеринку. Предок отбыл с визитом в Канаду, оставив сыночку ключи от новенького «Феррари», пачку хрустящих свежестью двадцатидолларовых купюр и наставление следить за особняком в пригороде Сиэтла и загородным домом близ Олимпии, столицы штата. Хаксли, ко всему прочему, сумел спереть у отца кредитную карту, и, едва тот сел в такси и покатил к аэропорту, начал обзванивать всех, кого в тот момент вспомнил.

Послав окурок за борт, Джонни воскресил в памяти тот субботний вечер. Народу набилось столько, что некоторые веселились прямо на пляже. Пьяные парни и девицы носились вокруг костра, орали песни и срывали друг с друга одежду; кто-то заливисто визжал в воде; кто-то из числа самых неудачных имбецилов храпел мордой в песок. Джонни опоздал на три часа и был просто ошарашен тем, насколько быстро тинэйджеры пришли «в норму». Впрочем, три часа – разве это мало?

Гарбовски открыл пиво и нашел Тома у бассейна. Приятель, активно жестикулируя, что-то внушал захмелевшим девчонкам, не упуская ни единой возможности пощупать ту или другую за самые интимные части тела. Завидев Джонни, Хаксли расплылся в улыбке, смачно рыгнул, спровоцировав взрыв хохота у своих подружек, и воскликнул:

– А вот и Джонни-мнемоник!

– Разве он похож на Ривза? – расплылась в улыбке одна из красоток, послав томный воздушный поцелуй Джонни.

Гарбовски хмыкнул. На Киану Ривза он был похож точно так же, как сам Киану Ривз – на королеву Викторию. Тем не менее, имел славную внешность и нравился девчонкам.

– В его голове уместилось столько знаний, сколько не влезет на жесткий диск компьютера, что стоит у моего папашки в кабинете, – пояснил пошатывающийся Хаксли. – Джонни, дружище, знакомься с девочками!

Состоялось весёлое знакомство, за которым Гарбовски успел осушить две банки «Будвайзера». Вскоре подошёл Ник Макникон, меланхоличный доходяга, непонятно каким образом умудрившийся доучиться до последнего курса. Игнорируя приветствие как таковое, он сразу же предложил всем покурить травки. В университете в Макниконом предпочитали не общаться, друзей у него почти не было (во всяком случае, постоянных), но зато когда дело касалось травки, каждый пень знал: Ник Макникон вне конкуренции. Его трава цепляла лучше и держала дольше, а цена оставляла других пушеров[4]4
  Pusher, от англ. push – толкать.


[Закрыть] далеко позади. Когда же этот долговязый янки сам предлагал «дунуть», сие значило, что он угощает...

Естественно, Джонни согласился. Пройдя в гостиную, он устроился на диване среди разноцветных подушек, немного подождал, пока Макникон раскурит самодельную сигарету, а затем принял её из рук старшекурсника и глубоко затянулся. Сразу же приятная легкость вскружила голову, ноги стали ватными, а окружающий мир обрёл новые, незаметные доселе краски, звуки и запахи. Джонни затянулся ещё пару раз и отдал сигарету. Настроение поднялось до облаков, захотелось непринужденно посмеяться, рассказать доходяге какую-нибудь забавную историю. Нервно хихикая, Джонни нашарил в гостиной банку пива (похоже, пиво здесь валяется на каждом квадратном дюйме), с наслаждением смочил пересохшее горло.

Стеклянная дверь отъехала в сторону, вошла незнакомая блондинка, кивнула Макникону и взяла сигарету с травкой. Джонни быстро пробежался взглядом по выпуклой груди, узкой талии, сексапильным бедрам, а затем повторил это, но гораздо медленнее и вдумчивей. Черт, девушка была очень даже ничего! Облегающая белая майка, насквозь промокшая и оттого прозрачная (должно быть, блондинка побывала на дне бассейна), узкие шортики, демонстрирующие первоклассные ягодицы и самые прекрасные в мире ноги... Джонни ощутил некое движение в паху, а когда девушка села в кресло напротив, положила ногу на ногу и мило улыбнулась, Гарбовски вынужден был спрятать причинное место под подушкой.

– Ты её знаешь? – спросил он у Макникона.

– Кого? Её? Конечно. Это младшая сестра Виктории Ватсон с медицинского факультета. Но не советую тебе западать на эту красотку. Видишь ли, как бы сексуально она не выглядела, ей всего семнадцать. Подумай над этим, приятель.

Ник переместился в дальний, более темный угол гостиной. Медитировать, наверное. Зато несовершеннолетняя сестра Вики Ватсон, ставшей в этом году «Мисс университет», плавно поднялась с кресла и подошла к Джонни.

– Не против, если я присяду рядом?

Гарбовски ощутил возбуждающий аромат ее духов, сладкий, дурманящий рассудок, облаком окружающий девушку. Кивнув головой, он немного подвинулся – чисто машинально.

– Знаешь, тут так шумно, – пожаловалась красотка не по настоящему жалобным голосом. Она обняла Джонни левой рукой, а правую положила ему на живот, предварительно убрав подушку. Юноша почувствовал прикосновение её упругой груди и чуть не выпрыгнул из штанов. Бугор на джинсах предательски выдавал его мысли. Вернее, желание. Единственное желание завладело им целиком и полностью, не оставив места ни для чего другого. – Не хочешь прогуляться до пляжа?

Девушка прильнула так близко, что Джонни ощутил на шее её горячее дыхание. Затем она языком залезла к нему в ухо и стала медленно, нежно водить им туда-сюда. Гарбовски тяжело дышал, прикрыв глаза от удовольствия. Сердце застучало в два раза быстрее, когда он почувствовал, как рука блондиночки стала опускаться ниже. Тонкие пальчики быстро справились с ремнём, расстегнули пуговицу, а затем и замок-"молнию". Джонни не смог удержать в себе стон, когда девушка взяла его...

В гостиную ввалился Хаксли в компании всё тех же красоток. Не обращая никакого внимания на Джонни, Том растормошил успевшего погрузиться в нирвану Макникона и затребовал травки.

– Пожалуй, ты права, тут слишком шумно, – с нескрываемой досадой в голосе сказал Гарбовски. – Пошли на пляж.

Огибая дом, он узнал от девушки её имя. Ребекка. Голова кружилась непонятно от чего: то ли от пива, то ли от наркотического курева, то ли от дикого, почти первобытного желания немедленно совокупиться с блондинкой. Хотя, скорее всего, голова кружилась от всего сразу. Ведя Ребекку за руку, Джонни спускался по тропинке в зарослях кустарника. Фонари уличного освещения не доставали досюда, и приходилось идти очень осторожно, дабы не оступиться и не покатиться вниз кубарем прямо к морским волнам. Справа послышалось характерное прерывистое дыхание и стон, так что даже олигофрен догадался бы: в кустах кто-то кого-то нещадно трахает. Джонни мысленно пожелал удачи парочке, а затем, подумав, дал такое же пожелание и себе.

Футов через двести удалось найти укромное местечко, сокрытое от глаз возможных соглядатаев большим валуном, гладко отполированным волнами. Не дожидаясь чужой инициативы, Джонни резко развернулся, привлек Ребекку к себе и поцеловал. Девушка ответила пламенной страстью, в буквальном смысле слова разорвала футболку на юноше и принялась лихорадочно стягивать с него джинсы. Гарбовски тоже не медлил, быстро просунул ладони под влажную майку, содрогнувшись от прикосновения к гладкой, нежной как бархат коже, и так же быстро снял ее с Ребекки. Руки переместились на упругую грудь, сжали соски, а затем заскользили ниже. Через секунду с Ребекки упали шорты, а с Джонни – штаны. Повалившись прямо в песок, юноша жадно целовал трепещущее тело, возбуждение переросло в ураганное буйство гормонов, кровь кипела, и из ушей едва ли не шёл пар. Девушка сладко постанывала, выгибалась, давая Гарбовски возможность целовать ее везде. Собственно, Джонни решил не оттягивать момент истины и перейти непосредственно к тому, ради чего наполнились горячей кровью пещеристые тела его дружка, пульсирующего как второе сердце.

Но...

Бывает же в жизни такое, когда кажется, что вот-вот придёт то, о чём мечтал, но тут возникает обстоятельство, которое можно обозвать простым предлогом «но» и многоточием после него... Любимой команде забивают решающий гол на последних секундах матча, автомобиль глохнет за две мили до заправки, декан заходит в туалет как раз в тот момент, когда стряхиваешь последнюю каплю над мусорным ведром...

В данном случае обстоятельством «но...» явилась шикарная большегрудая «Мисс университет» Вики Ватсон, невесть откуда взявшаяся. Пнув Джонни по голове, она рывком подняла младшую сестру и отвесила три размашистых пощечины подряд.

– Ах, ты, малолетняя потаскуха! Ну-ка быстро в машину, сука! Чтобы через две секунды тебя здесь не было!

Джонни показалось, что от злости в глазах Ребекки вспыхнули красные угольки, испустившие призрачный зеленоватый туман, словно фосфоресцирующий в ночном воздухе. Странное наваждение. Девушка быстро подняла свою одежду и растворилась в темноте.

Джонни, успевший подняться на ноги, нелепо таращился на красную от гнева Викторию, пытаясь вспомнить, надеты ли на нём трусы.

– Ты, ублюдок! – закричала «мисс-самая-большая-грудь-Национального-Универститета-Сиэтла». – Ты разве не знаешь, что она несовершеннолетняя?! Подонок! Чертов панк! Чтобы я больше не видела тебя, урод, рядом с ней, понял?! Иначе яйца вырву вместе с ушами, сучий потрох!..

Рассвирепевшая Виктория трясла кулаками и медленно надвигалась на Джонни. Она, наверное, избила бы его до смерти, но юноша поспешно сгреб уцелевшие джинсы и сбежал под защиту зарослей.

Теперь он ехал в своем собственном «Порше», а рядом сидела Ребекка, девушка, которую он хотел больше всего на свете. Сам поражался, насколько желание велико, насколько сильно оно завладело его телом и разумом. Определенно, Ребекка была гиперсексуальна, она была суккубом и знала это.

Магнитола крутила записи «The Crystal Method». Отличная музыка для езды в автомобиле, настоящий «драйв». Гарбовски любил подобные ритмы, и за те две недели, что прошли со времени памятной вечеринки в загородной вилле Хаксли, с удивлением обнаружил: вкусы Ребекки во многом совпадают с его собственными. Например, она любила тяжелый рок, научно-популярные журналы и авантюризм, могла на память пересказать почти все серии «Секретных материалов» и «Икс-фактора», обожала фильмы про нечисть и прочее в том же духе. Сам Джонни с детства интересовался мифами и легендами о любом проявлении потусторонних сил, собрал внушительную коллекцию текстовых и видеоматериалов и даже выработал собственную теорию. Теорию, которую всё не мог проверить то из-за нехватки времени, то из-за отсутствия человека, пожелавшего бы стать испытуемым...

Как ни странно, Ребекка на предложение Джонни поехать за город моментально согласилась, даже была в некотором восторге от этого. Начхав на сестру-мегеру, они успели встретиться несколько раз, но, к великому сожалению обоих, возможности переспать так и не возникало. теперь же такая возможность была. И как только идея о поездке за город не пришла в голову раньше?

По поводу несовершеннолетия юной мисс Ватсон Джонни не волновался. У Гарбовски-старшего имелись хорошие связи в мэрии, кроме того, его денег хватит, чтобы откупиться от любого суда.

Наконец, впереди показался съезд с шоссе 44, грунтовая дорога зигзагами уходила в густой лес. Джонни снизил скорость и свернул в прохладную тень деревьев. Прикурив очередную сигарету, он заставил мысли о сексе уйти на задний план, переключившись вместо этого на то, ради чего он искал добровольца. Проехав несколько миль по лесу, Гарбовски затормозил на краю старого, вырытого невесть кем и невесть зачем котлована в тысячу футов диаметром и футов двести глубиной.

Ребекка, едва выйдя из машины, первым делом прильнула к юноше, прижалась всем своим прекрасным юным телом и игриво спросила:

– Может быть, сначала займемся любовью, а потом проверим твою теорию?

Видят боги, Джонни хотел этого всеми клеточками своего организма. Но предвкушение, именно предвкушение было настолько сильным, что он хотел подольше оттянуть желанную близость с девушкой, помучить себя, потомить... Тем более, вряд ли еще когда-нибудь у него появится такой напарник...

– Давай немного поиграем, – предложил он, крепко поцеловав Ребекку.

Не смотря на свой юный возраст и развратную натуру, девушка была очень умна, образованна и чутка ко всякого рода мистическим проявлениям (сама так говорила, во всяком случае). Идею проведения эксперимента по ликантропическому метаморфозу она приняла на ура и сразу согласилась играть главную роль.

Теперь же, спускаясь на дно котлована, Джонни тихо наставлял:

– Потенциально практически каждый человек является ликантропом, то есть оборотнем. Но в привычном, обыденном мире, в стандартных ситуациях, при шаблонных действиях он не может проявить скрытую внутри сущность. Современная наука до сих пор не может разгадать многие тайны человеческого мозга, тела, сознания и подсознания, и эти тайны останутся неразгаданными вовсе, пока ученые не возьмутся за нетрадиционные методы познания действительности. Я полагаю, что под воздействием сильного эмоционального и – возможно, в роли дополнения – физического стресса, качества современного человека регрессируют до основных животных инстинктов и даже могут достичь порога потенциальных физических изменений. Два главных ключа к этим изменениям – сильное половое влечение и сильный же страх, проявляющиеся одновременно.

Молодые люди спустились на самое дно котлована, каменистое и плоское. Среди камней пробивались чахлые пучки травы. Ребекка повисла на шее юноши, и они долго целовались, пока Джонни, в конце концов, не освободился от божественных объятий. Не без сожаления освободился.

– Ты когда-нибудь была в таком месте, где вдруг ни с того ни с сего обостряется чувство тревоги? – спросил он подружку.

– О, да, мой зайчик, была, – рассмеялась девушка. – В таком месте кажется, будто кто-то наблюдает за тобой из тени, кто-то страшный и опасный. Я права?

– В точку, – удовлетворенно кивнул Джонни. – Такими местами обычно являются заброшенные дома, глухие поляны в глубоком лесу, старые карьеры, шахты или котлованы вроде того, где мы сейчас с тобой находимся. – Гарбовски намеренно придавал своему голосу оттенок таинственности. – Как правило, во всех этих местах происходило что-то зловещее: жестокое беспричинное убийство, кровавое жертвоприношение, изнасилование. Подобные происшествия сопровождаются активной выработкой адреналина как у жертвы, так и у виновника преступления, и, как следствие, выделением большого количества энергии. Энергия в таких областях не рассеивается, но со временем накапливается, аккумулируется, создавая определенный фон, заметный животным, но невидимый человеку. Однако и люди, и звери стараются обходить такие места стороной, ведь накопленная энергия по своей природе является тёмной, отрицательной, а значит – опасной для жизни.

Ребекка не отходила от Джонни ни на шаг. Она слушала слова парня, но при этом заигрывала самым откровенным образом, уже успела просунуть руку в штаны юноши и теперь властвовала там безраздельно.

– А чем же знаменита яма, в которую ты нас затащил? – поинтересовалась девушка, лизнув Джонни губы и нос.

Гарбовски почувствовал твёрдые соски девушки, тихо постанывал от игры её ладони в штанах, но, тем не менее, нашел в себе силы ответить:

– В восемьдесят девятом году здесь были изнасилованы, убиты и закопаны семь женщин (естественно, не одновременно). Виновен в этом некий Самуил Лактармис, полоумный маньяк, признавший свою вину и казнённый в том же году. Затем до девяносто девятого года именно в этом месте с периодичностью в шесть месяцев находили мёртвых людей, причину смерти которых установить не удалось.

– Мне уже страшно, – томно произнесла Ребекка, стягивая с Джонни футболку, – и я очень хочу, чтоб ты взял меня!

– Отлично, – хрипло ответил юноша. – Надеюсь, тебе так же страшно, как хочется любви. Эти два условия непременно...

Вдруг с вершины котлована, со стороны, где остался «Порше», грохнула музыка. Ритмичные звуки «The Crystal Method» быстро заполнили яму, вырытую на удивление удачно с точки зрения акустики. Но Джонни не было дела до акустических характеристик древнего котлована. Он вздрогнул от неожиданности и рванулся наверх.

Но Ребекка поймала его за руку, не пуская.

– Кто-то включил музыку в машине! – воскликнул Джонни, сильно напуганный неожиданным обстоятельством.

– Нет-нет, трусишка, это я поставила магнитолу на таймер, – расхохоталась Ребекка. – Не бойся, иди ко мне!

Она, плавно вращая бёдрами, стала снимать с себя топик. Джонни, позабыв о музыке, заворожено смотрел на импровизированный стриптиз. Где-то на границе между сознанием и подсознанием промелькнула мысль, есть ли в автомобильной магнитоле функция включения по таймеру. Промелькнула и исчезла.

А Ребекка повернулась спиной к юноше, продолжая извиваться как профессиональная стриптизёрша. Топик полетел на землю, девушка, прикрывая грудь ладонями, вплотную приблизилась к Джонни и стала тереться об него сначала ягодицами, а затем животом. Теперь Гарбовски было наплевать и на сорвавшийся эксперимент, и на ставшую явно громче музыку; он полностью погряз в вожделении, в желании овладеть девушкой, которую так сильно и так давно хотел. Ребекка присела на корточки, расстегнула джинсы юноши, и медленно сняла их. Вслед за джинсами опустились трусы, высвобождая тотальную наготу. Молодые люди легли на более или менее свободную от камней землю, и Ребекка обнажилась сама. Вначале она языком прошлась по единственной эрогенной зоне Джонни, а затем позволила ему буквально облизать себя с ног до головы.

Совершенно не отдавая себе отчёт о происходящем, юноша, чьё сознание затмилось желанием, развернул девушку поудобнее, раздвинул ей ноги и, собственно, овладел ею. Получалось немного грубо, но Ребекка, громко застонав, закатила глаза и откинула голову назад, что обозначило высшую степень наслаждения. Джонни ускорялся, а она стонала всё громче и громче, красивая грудь колыхалась в такт движениям, гипнотизируя юношу.

Совершенно случайно Джонни бросил взгляд на склон котлована, и тут же его сознание, пронзенное мыслью, всплыло с глубин сексуальной эйфории: никакого таймера автомобильная магнитола не имеет.

Значит, её кто-то включил.

Значит, Ребекка должна знать, кто включил музыку.

Потом Джонни заметил трёх чудовищно огромных собак цвета антрацита, быстро спускавшихся вниз. Он перевел взгляд на Ребекку и ужаснулся: кожа девушки стремительно серела.

Затем он взглянул ей в лицо и увидел пылающие угли в глазах. И туман. Зеленый фосфоресцирующий туман.

После чего произошла нежданная эякуляция.

Ребекка ловко выскочила из-под юноши, залилась задорным смехом.

– Ну что, дорогой, работает твоя теория?

Окончание фразы девушка произнесла уже не своим голосом, а грубым утробным рычанием...

...И, превратившись в чёрную пантеру, немедленно накинулась на юношу. Через долю секунды к ей присоединились другие чудища, с наслаждением принявшиеся рвать горячую плоть.

Джонни помер, испытывая букет противоположных чувств: облегчение, ужас, половое удовлетворение, боль...