Текст книги "Пожиратель мух"

Автор книги: Кирилл Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Но разве объяснишь это ей? Сергей посмотрел на освещенное окно комнаты. Он не видел Вику, но знал, что она все так же сидит, уставившись в телевизор. И он знал, что в состоянии холодного бешенства она способна просидеть так хоть всю ночь, время от времени отпуская язвительные реплики. За те три года, что они были женаты, она ни разу не повысила голос во время скандалов. Но, несмотря на это, а может, именно благодаря этому, каждая ссора с ней выматывала до предела. Что-то вроде снайперской дуэли, в которой проигравшим неизменно оказывался он.

Сергей щелчком отправил сигарету в темноту. Окурок начертил красивую оранжевую параболу и погас во влажной жухлой траве. Нужно было возвращаться в дом.

– Ну что, – сказала Вика, когда Сергей переступил порог комнаты. – Нету твоих дружков? Может, плюнули на тебя? Какой нормальный человек в такую погоду попрется за город?

Она, наконец, выключила телевизор и теперь сидела с кроссвордом.

– Ну мы же с ними договаривались, Викуль. Где-то задержались, наверное. Хотя, два с половиной часа… Я даже волнуюсь.

– Ага, волнуешься, что не выпьешь.

Сергей вздохнул. Взял со стола старенькую Nokia и посмотрел на экранчик, в надежде, что случилось чудо, и появился хоть один штришок на индикаторе связи. Но увидел лишь надпись «Поиск сети».

– Стихотворный метр с сильными местами на нечетных слогах стиха? Пять букв, – не поднимая головы от газеты, спросила Вика.

– Хорей. Слушай, а может, застряли они? Дорогу вон как размыло, а они на Витькиной «девятке»…

– Может быть, может быть, – рассеянно сказала Вика, вписывая очередное слово.

– Я серьезно. Если сели где-то, самим не выбраться. У нас так было года два назад. Влетели в колею, ее грузовики накатали, да так засели, что пришлось попутки дожидаться, чтобы нас дернули. Самим не вытолкать было.

– Знаешь, мне, честно говоря, все равно, что там у них случилось. Жду еще полчаса, а потом ложусь спать. Веселитесь во дворе.

Сергей еще раз глянул на телефон, потом достал из сумки книжку и уселся напротив жены. Ничего другого не оставалось. Он бы, конечно, с удовольствием пропустил глоточек, но Вика этого не потерпит. Тогда вечер будет испорчен окончательно.

«Можно подумать, что сейчас он удался», – мрачно подумал Сергей, глядя на бутылку «Флагмана». Открыл книгу и попытался сосредоточиться на чтении. Получалось плохо. Он то и дело прислушивался, надеясь услышать шум мотора, но с улицы доносилось только тарахтенье генератора.

Когда часы прокуковали десять, он закрыл книгу.

– Я все-таки прокачусь немного, посмотрю, – сказал он.

– Сдурел? Куда ты на ночь глядя поедешь? Выберутся твои дружки, никуда не денутся. Такие всегда выбираются.

– Виктория, перестань, а? Я быстро. До шоссе не поеду, там дорога вроде нормальная была. За развилку проскочу немного, и сразу назад. Хочешь, поехали со мной.

– Ты, скотина, издеваешься надо мной, что ли? – женщина оторвалась от кроссворда и в упор посмотрела на Сергея. – Я с тобой уже поехала сегодня.

Он хорошо знал этот взгляд, означавший, что время слов закончилось и наступило время дел. Когда она смотрела так, спорить было бесполезно. Теперь он мог сделать все, что угодно – хуже уже не будет.

– Я скоро, – буркнул он, и быстро вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь.

* * *

Вика услышала, как заскрипели ступеньки крыльца, потом хлопнула дверца «Нивы», и через несколько секунд заурчал двигатель. Пока прогревался мотор, она ждала, что Сергей все-таки передумает и вернется. Поднимется по ступенькам крыльца, откроет дверь и войдет с виноватым и немного растерянным видом. А потом… Потом она простит ему его дурацкую затею, как прощала всякий раз. Она прекрасно знала, что он считает ее стервой. Да она и была стервой, чего уж тут скрывать. Но вовсе не потому, что он себе навоображал.

Как все мужчины, он выдавал желаемое за действительное и даже не пытался покопаться в ящичке отношений – а нет ли там второго дна. Для него все было просто и ясно. Если она говорила, что он неудачник – он начинал мямлить о перспективах на работе. Когда она заявляла, что он ни черта не может сделать, он затеивал очередной ремонт, доказывая с простодушием ребенка, что руки у него растут оттуда, откуда надо. Господи, да неужели он всерьез думает, что ее в тридцать четыре года волнует, как он умеет клеить обои?

Тридцать четыре года… Не двадцать четыре, когда тебе кажется… да нет, ты уверена, что еще все успеешь. Тридцать четыре. Еще не старуха, но по утрам на макияж времени уходит больше, чем раньше. И с каждым годом время, проведенное в ванной перед зеркалом, будет только увеличиваться. Еще не старуха, но гинеколог все с большим сомнением покачивает головой, когда речь заходит о беременности. Конечно, рожают и в пятьдесят лет… Но это как рассказы о цунами и землетрясениях – ты знаешь, что такое действительно случается, и в то же время ты убеждена в том, что никогда не столкнешься ни с чем подобным.

Вика услышала, как отъехал Сергей. Все-таки он не передумал. Поехал выручать своих друзей. А кто выручит ее? Она хотела заплакать, но взяла себя в руки, хотя это было непросто. Хороша она будет, когда приедут гости и увидят ее зареванной. Здесь, в этой халупе не так-то просто привести себя в порядок. И все сразу поймут, какая она на самом деле старуха. Самая настоящая старуха.

Слезы все-таки выступили на глазах, и она осторожно промокнула их бумажным платком, стараясь не размазать тушь.

– Господи, какой же дурак, – вслух сказала она. – Какой же дурак.

Она достала из сумочки пачку «Вирджинии слимс», накинула на плечи куртку и вышла из комнаты. Можно было, конечно, покурить и в доме, Сергей и слова бы не сказал – он смолил, где попало, дай только волю. Но она не выносила даже слабый запах табака в помещении.

Вика вышла на крыльцо и полной грудью вдохнула холодный воздух. В разрывах облаков показалась луна, залив ровным тусклым светом деревню. Дом стоял на небольшом пригорке, почти вплотную к лесу, на отшибе. Но зато с его крыльца можно было окинуть взглядом всю деревеньку.

Десяток домов был как попало разбросан по обе стороны дороги, которая и была, собственно, единственной улицей. Вокруг каждого теснились какие-то сарайчики, крошечные баньки, амбары, которыми никто давно уже не пользовался, и они просто гнили, тихо-мирно доживая свой век. Сергей говорил, что здесь и летом чуть не половина домов пустует.

Неприятное место. Днем оно показалось Вике просто унылым, а вот ночью… Темнота, тревожный шум леса позади, загадочные жители, которые не хотят показываться незваным гостям… У девушки по спине побежали мурашки.

Луна опять скрылась, а через минуту начал накрапывать дождик. Вика быстро докурила сигарету, выбросила окурок и нырнула в комнату. В последний момент, когда она закрывала дверь, ей показалось, что в одном из домов мелькнул свет.

В комнате Вика первым делом вытерла следы, оставленные Сергеем. Потом, убедившись, что больше грязи нигде не видно, скинула кроссовки, забралась с ногами на диван и закуталась в плед. Взгляд упал на газету с неразгаданным кроссвордом. Делать было больше нечего, и женщина, вздохнув, потянулась за ней.

Некоторое время она разгадывала кроссворд. Но смутная тревога, охватившая ее на крыльце, не давала сосредоточиться. Мысли вертелись вокруг погруженной в темноту деревни. Пустой, абсолютно безмолвной, несмотря на не поздний еще час. Неужели тут все ложатся спать, едва стемнеет? Все? И собаки тоже? Только сейчас она поняла, что за весь вечер ни разу не слышала собачьего лая.

Конечно, деревня – это не пригородное садоводство, где через дом живет какая-нибудь сявка, и стоит пройти мимо, как ее тявканье подхватывают все окрестные псы. Но неужели ни одной собаки?

Нет, очень неприятное место. Вика брезгливо осмотрела комнату. Господи, как можно здесь жить? Все такое старое, что кажется, ткни пальцем – рассыплется в труху. Наверняка мышей видимо-невидимо. Вику передернуло. Ей показалось, что она слышит тихий топот бесчисленных лапок над головой. Скрипы старых рассохшихся балок, похожие на тяжелые вздохи, невнятное шуршание за стеной, дребезжание стекол в рамах, когда ветер ударял в них мягким кулаком – все эти обычные для старых домов звуки, звуки, которых она раньше не слышала, вдруг проникли в сознание. Вике стало не по себе.

Она всегда смеялась над рассказами о домах с привидениями. Слишком хорошо знала, что в жизни есть вещи и похуже – например, отчим, норовящий по пьяни залезть под юбку четырнадцатилетней падчерице. Или муж-алкоголик, от которого приходится делать аборт за абортом, и который избивает жену всякий раз, когда она заводит речь о разводе. По сравнению со всем этим, о господи, любое привидение покажется милягой.

Но сейчас, в пустом старом доме, наполненном таинственными шорохами, в доме, где по рассказам Сергея, три года назад умерла его бабушка, россказни о призраках уже не казались анекдотами для дебилов.

Нет, она не верила, что духи умерших возвращаются на землю, чтобы поразвлекаться, пугая слабонервных дурочек. Но ведь и в детстве ты знаешь, что в шкафу не живет Кровожадный Скелет, потому что не раз заглядывала туда при свете дня и ничего, кроме платьев и коробок с обувью, не находила. Однако стоит выключить вечером свет, твоя уверенность в этом куда-то испаряется… И едва скрипнет дверца шкафа, ты почти различаешь в темноте костлявую руку, тянущуюся через всю комнату.

– Ну, хватит! – громко сказала Вика. – Не будь идиоткой…

Она встала с дивана и включила телевизор. Треск помех и прорывающийся сквозь них лепет эстонского репортера заглушил скрипы и вздохи старого дома. Все детские страхи тут же рассеялись.

Вика подошла к зеркалу над раковиной. Придирчиво осмотрела себя и осталась почти довольна. Отличная кожа, никаких намеков на морщины, даже шея – часть тела, безошибочно указывающая на возраст, как годовые кольца на срезе дерева, в полном порядке. Грудь, конечно, уже не та, что в молодости, но если правильно подобрать лифчик, это не заметно. Нет, не так уж все плохо.

Вика послала своему отражению воздушный поцелуй и направилась было к дивану, но застыла, не сделав и двух шагов. В стекле окна отражалась тускло освещенная комната, и разглядеть, что происходит на темной улице, было почти невозможно. Но все же… Да, пожалуй, показалось, что там, в чернильной темноте, разлитой за окном, мелькнула светлая фигура.

Девушка немного постояла, глядя в окно, но ничего, кроме комнаты и себя в ней, не увидела.

«Показалось, – подумала она, но сердце застучало быстрее. – А может, ребята приехали?»

На всякий случай Вика погасила свет и выключила звук телевизора. Теперь безмолвную комнату освещал только голубоватый экран «Рекорда» и отблески огня, пробивающиеся сквозь щели печной дверцы. Вика осторожно приблизилась к стеклу и посмотрела на улицу. Сначала ничего не было видно, и она уже начала успокаиваться, но вот в кустах, росших вдоль соседнего забора, снова на мгновение показалось что-то светло-серое. Показалось и исчезло. До девушки донесся приглушенный расстоянием хруст веток.

Вика отпрянула от окна. Сомнений не осталось – на улице кто-то был. Человек или животное, но кто-то бродил неподалеку. Сергей рассказывал, что в этих лесах хватает зверья. Поля рядом с деревней были огорожены низким плетнем, чтобы посевы не вытаптывали кабаны, богатеи приезжали поохотиться на лосей или волков, а местные утверждали, что встречаются и медведи.

«Какие медведи, господи, не будь дурочкой! Медведи не светло-серые… А может, собака? Или… или…»

Что «или» Вика не знала. Осторожно, морщась от каждого скрипа, она подошла к телевизору и выключила его. В комнате стало совсем темно. И очень, очень тихо… Было слышно, как по стеклу шуршат капельки дождя, а позади дома работает дизель-генератор. Тонг-тонг-тонг.

Вдалеке пронзительно и тоскливо прокричала какая-то ночная птица, заставив Вику вздрогнуть.

«Господи, где же Сережа? Почему так долго-то? Скотина, Сереженька, приезжай быстрее!»

Рядом с домом, с той стороны, которая была обращена к лесу, раздался треск. Под чьей-то ногой сломалась ветка. Через секунду – еще одна, чуть ближе. Вдруг генератор громко чихнул, и монотонное тонг-тонг-тонг оборвалось. Вика зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.

От навалившейся тишины зазвенело в ушах. И в этой вязкой тишине девушка ясно услышала тяжелые шаги. Кто-то грузно ступал по чавкающей грязи, неторопливо обходя дом по кругу. Шаги направлялись к крыльцу.

«Дура, господи боже мой, вот дура! Я же не заперла дверь! Идиотка, идиотка, идиотка! Ну надо же быть такой дурой!»

Вика вскочила с дивана, и тут же налетела на стол. Послышался стук падающих бутылок. Одна скатилась на пол и разбилась со звуком, похожим на выстрел. По комнате разлился резкий запах коньяка. Но Вика не обратила на это внимания. Касаясь руками столешницы, она быстро обогнула стол, не думая ни о чем, кроме незапертой двери на крыльце. И тут же поплатилась за это. Ногу пронзила острая боль, будто кто-то вогнал в ступню раскаленный гвоздь.

Вика взвыла, из глаз брызнули слезы. Шерстяной носок наполнился чем-то горячим и липким. Женщина навалилась на стол и закусила губу, превозмогая боль.

«Осколок. Ты только что распорола ногу, дура несчастная!» – ей хотелось упасть и разрыдаться, не столько от боли, сколько от отчаяния и злости на собственную глупость.

Шаги были уже совсем рядом, под самыми окнами. Ей даже показалось, что в том, которое было ближе к крыльцу, мелькнуло что-то напоминающее островерхий колпак.

Страх подстегнул ее. Рука сама собой потянулась к раненой ноге и нащупала осколок, величиной с пятирублевую монету, засевший точно в середине подошвы. К горлу подкатила тошнота, и на секунду Вике показалось, что она сейчас упадет в обморок. Воображение услужливо нарисовало картину, которую глаза не могли увидеть – пропитавшийся кровью носок, из которого торчит острый иззубренный кусок стекла. Но времени терять сознание не было. Стараясь ни о чем не думать, Вика ухватила двумя пальцами осколок, вырвала его из раны и отбросила в сторону. Вспышка боли заставила ее вскрикнуть, но зато и прояснила сознание. Слабость и тошнота исчезли.

Выставив руки вперед, девушка заковыляла к выходу из комнаты, опрокинув по пути табуретку.

Но, взявшись за ручку двери, ведущей в сени, застыла, не в силах справиться с парализующим ужасом. А вдруг она выйдет в сени и столкнется нос к носу с этим типом?

«Не глупи, пожалуйста, не валяй дурочку! Только не сейчас. Крыльцо не скрипело, он еще не дошел. Быстрее, быстрее же! Ну!»

Собравшись с духом, Вика потянула на себя дверь и выглянула в темные, хоть глаз выколи, сени. Прислушалась. Шаги приближались. Медленно, но все же приближались. Она поняла, что еще чуть-чуть, и скрипнут ступени крыльца. У нее было несколько секунд.

Вика шагнула вперед и зашарила рукой по стене в поисках выключателя. Сердце колотилось так, что заглушало все остальные звуки.

«Да где же он? Где же этот блядский выключатель?!» – в отчаянии подумала она, услышав, как под весом незнакомца застонала первая ступенька.

Наконец, рука наткнулась на пластмассовую коробку. Ледяными пальцами Вика повернула допотопный рычажок и… Ничего не произошло.

«Генератор! – пронеслось в голове. – Дура, он же остановил генератор!»

Колени подогнулись, и она начала сползать по стене, чувствуя во рту противный кислый привкус.

«Вот и все, – стучало в висках, – вот и все, вот и все… Что же мне делать? Что делать?»

И тут холодный трезвый голос, который уже не раз выручал, когда ей, совсем молодой девчонке, приходилось вступать в схватку с разъяренным, допившимся до чертиков мужем, голос, принадлежавший другой части ее сознания, древней, животной, но расчетливой и готовой на все ради спасения жизни, произнес:

Зажигалка. В заднем кармане джинсов у тебя зажигалка.

Всхлипнув, Вика сунула руку в карман и вытащила одноразовую зажигалку. Вспыхнувший огонек разорвал непроглядную темноту. В тусклом дрожащем свете женщина разглядела прямо перед собой висевшую на вбитых в стену гвоздях одежду – старые ватники, плащ, замызганную куртку. Слева был свален в кучу какой-то хлам, старый лодочный двигатель и кипа старых заплесневевших газет. Но самое главное – она увидела входную дверь в нескольких шагах от себя и полоску ржавого засова.

Огонек зажигалки погас, но это уже не имело значения. Сознание словно сфотографировало захламленные сени, и она, ни разу не споткнувшись, в мгновение ока оказалась у двери.

И успела вовремя. Кто-то уже тянул дверь на себя с той стороны, но Вика, преодолевая сопротивление, резко захлопнула ее и вогнала ржавый засов в паз. Замерла, прислушиваясь. Крыльцо больше не скрипело. Ночной визитер остановился. До Вики донеслось неразборчивое бормотание. Глухой, хрипловатый голос, от которого у нее на руках волоски встали дыбом. Слов было не разобрать, незнакомец говорил очень тихо. Потом снова скрипнула половица. Человек начал спускаться с крыльца.

Вика судорожно вздохнула. Сердце колотилось так, что казалось – ребра вот-вот треснут. Она щелкнула зажигалкой и на негнущихся ногах прохромала обратно в комнату. Выглянула в окно. Незнакомца видно не было, но чувствовалось, что он где-то поблизости. Далеко он уйти не мог.

Девушка перевела дух. Нужно было что-то делать. Конечно, это мог быть всего лишь безобидный пьянчужка, пришедший поклянчить бутылку. Но, о господи, хватает ведь и всяких маньяков! Правда, она ни разу не слышала, чтобы маньяк появился в деревне. Обычно свои дела они творят в городах… Но чем черт не шутит? К тому же, зачем бы это пьянице останавливать генератор?

Вика прислушалась. Шагов слышно не было. Это ее немного приободрило. Нервная дрожь по-прежнему сотрясала тело, но мысли чуть замедлили сумасшедший бег. Первым делом нужен свет. Дом она знает плохо, и может сама загнать себя в угол или просто переломать кости, носясь по комнате. Осколок в ноге – хороший урок.

Но откуда взять свет? Выйти на улицу и попытаться самой запустить генератор? Ха-ха, очень смешно! Зажигалка? Погаснет, стоит сделать пару шагов. Взять горящее полено? Вика нерешительно посмотрела на печку.

И тут ее осенило – телефон! Там есть светодиод, который заменяет вспышку при фотографировании. Она часто пользовалась им, как фонариком, когда приходилось идти по темному двору или подъезду, возвращаясь вечером домой. С настоящим фонарем он, конечно, сравниться не мог, но все же светил достаточно ярко. Достаточно для того, чтобы не сплясать на осколках или не расшибить голову о дверной косяк.

Вика щелкнула зажигалкой, осветила диван, отыскала сумочку и нащупала в ней телефон. Откинула крышку, убедилась, что батарея полностью заряжена и облегченно вздохнула. Попыталась позвонить Сергею, но сети не было.

«Чертова глушь! – зло подумала она, включая фонарик и оглядываясь. – Ну, хорошо, что дальше, девочка? Что нам с тобой делать дальше?»

Белый матовый огонек светодиода выхватил из темноты кусок стола, усеянный осколками и залитый темной жидкостью пол. Вика подумала, что жидкость эта – ее кровь, смешанная с коньяком. Мечта вампира-алкоголика. Она нервно усмехнулась.

Взгляд упал на прислоненную к печке кочергу. Хромая, Вика подошла и взяла ее в руку. Тяжелая. Девушка почувствовала себя увереннее. Дверь заперта, а если этот придурок подумает залезть в окно – что ж, ему придется несладко. Пусть только сунет сюда башку. В том, что ей хватит мужества опустить кочергу на голову незнакомцу, Вика не сомневалась. Отчим и первый муж приучили ее заботиться о себе, а не о здоровье нападающего.

Теперь нужно было посмотреть, что с ногой. Она доковыляла до дивана, села подальше от окна и стянула носок. Нога была в крови. На подошве, чуть ближе к пятке, виднелся стежок пореза. Слава богу, он был неглубоким, кровь уже начала сворачиваться. Хорошо было бы промыть и заклеить ранку пластырем, но аптечка в машине.

«Ладно, – подумала Вика. – Потом. Это потом… Сейчас обуйся».

Она натянула носок на раненую ногу и взяла кроссовку. С улицы донесся слабый шум. Она замерла, затаив дыхание, с кроссовкой в одной руке и телефоном с другой. Через несколько секунд шум повторился. Вика сглотнула слюну. Шум неясный, едва уловимый. Было непонятно, откуда именно он идет. Вроде бы со стороны пристройки, оттуда, где… И тут ее словно окатили ледяной водой.

Вторая дверь! Как же она могла забыть про вторую дверь!

С западной стороны была небольшая пристройка. Что-то вроде сарая, примыкавшего вплотную к дому. Когда-то, по рассказам Сергея, в пристройке хранили сено, но теперь она использовалась в качестве свалки для всякого старья. Попасть туда можно было и с улицы, и прямо из дома, пройдя через сени. Своеобразный черный ход.

Вика почувствовала, как ужас холодной липкой ладонью сжимает сердце. Она силилась вспомнить, открывал ли сегодня эту дверь Сергей. Если нет – то волноваться нечего, обычно она запиралась изнутри на висячий замок. А вдруг открывал?.. Мало ли, что могло ему там понадобиться. Открыл и, разумеется, не стал закрывать – какой смысл, если они еще не уезжают?

Господи, что если этот тип найдет дверь и проникнет в дом? Что, если он УЖЕ В ДОМЕ?

Вся ее решимость дать отпор незваному гостю кочергой куда-то испарилась. Одно дело лупить по голове человека, когда он пытается залезть в окно и практически беспомощен. И совсем другое – вступить с ним в открытую схватку в темной комнате.

Нужно было встать, выйти в сени и проверить эту чертову дверь. Причем сделать это сейчас же, не теряя ни секунды. Но Вика словно примерзла к дивану. Все, на что ее хватило – уронить носок и, погасив импровизированный фонарик, нащупать непослушной рукой кочергу.

Сколько она так просидела, слушая гулкие удары собственного сердца и вглядываясь во мрак комнаты, Вика не знала. Показалось, одну-две вечности минимум. Шум не повторялся.

Наконец, она тихонько вздохнула и пошевелилась. Похоже, тот путь для незнакомца остался закрыт, иначе она давно уже услышала бы тяжелые шаги в сенях. И все же, нужно проверить ту дверь. Иначе она сойдет с ума, гадая, закрыта та или нет.

Сосчитав до десяти, Вика осторожно поднялась с дивана, нажала на кнопку телефона, включая подсветку и, с кочергой в руке, двинулась к выходу из комнаты. Пол отчаянно скрипел под ногами.

В сенях никого не было. Вика перевела дух. Подошла к двери, отдернула ситцевую занавеску и вздрогнула – открытый замок болтался на одной из петель. Все-таки Сергей заходил в сарай. Господи, какая скотина, что ему там понадобилось?!

Вика быстро продела дужку замка во вторую петельку и защелкнула его. Потом осветила сени, внимательно оглядывая каждый угол. Пусто. Но это ее не успокоило. Нервы были на пределе. Каждую тень она принимала за притаившегося незнакомца, каждый звук, издаваемый старым домом – за шаги подкрадывающегося маньяка.

«Успокойся, пожалуйста, успокойся, милая, – твердила она себе. – Думай о том, что через час вы все посмеетесь над этой историей. И больше всех будет забавляться эта скотина Сережа, узнав, что ты бегала по всему дому с кочергой, собираясь огреть кочергой безобидного алкоголика».

Но почему-то в это слабо верилось. Наоборот, с каждой секундой крепла уверенность, что она попала в серьезный переплет. Настолько серьезный, что выходки отчима и садиста-мужа покажутся детскими шалостями, когда наступит развязка.

Ей стало до слез жалко себя. Она уже успела привыкнуть к новой жизни – спокойной, размеренной, в которой нет места насилию, нет унижений и ежедневной борьбы за существование. Пожалуй, именно из-за этого она и жила с Сергеем. Он смог дать то, чего не давал первый муж – покой. Покой и ощущение безопасности. Даже безмятежности. Да, она часто обижала его, они ругались, время от времени он уходил, хлопнув дверью, но ни разу не поднял на нее руку, ни разу не повысил голос. Пустяк. Но за это она почти любила его. То, что для других женщин было нормой, для нее – подарком судьбы.

Звон разбитого стекла оборвал мысли. Вика вжалась в шершавую стену, не сводя расширившихся от ужаса глаз с двери в комнату.

Это он! О, Господи, ЭТО ОН!

Из комнаты послышалась возня – кто-то влезал в окно. Потом раздался скрип диванных пружин и тяжелый удар – человек спрыгнул на пол. Под сапогами захрустели осколки бутылки.

Вика затравленно посмотрела по сторонам.

«Что же делать? Господи, боженька мой, что же делать?»

Тяжелые шаги приближались. Вместе с ними приближалось неразборчивое хриплое бормотание. Человек не торопился, словно был уверен, что деваться ей некуда. Он шел медленно, очень медленно, так в голливудских фильмах ходят тупоголовые зомби. Но она поняла, что ночной гость вот-вот покажется в проеме двери.

Вика на дрожащих ногах сделала шаг назад, чувствуя, что сейчас описается от страха. Локоть задел что-то твердое, и она едва не закричала.

Лестница! Лестница на чердак. Это единственный выход.

На чердаке она не бывала ни разу. В прошлый приезд, когда Сергей показывал дом, она лишь поднялась по лестнице, так что голова оказалась над уровнем пола, и осмотрелась. Этого хватило. Отовсюду свисали клочья паутины, в узких лучах солнца, пробивающихся сквозь щели в стенах и крыше, столбом стояла пыль. Пахло кошачьим дерьмом, сухими травами и слежавшимся тряпьем. Бр-р! Если в доме и водились привидения, то их обиталищем явно был чердак.

Но теперь, слыша позади шаги незнакомца и его бормотание, Вика поняла, что другого выхода нет. Постанывая от страха и боли в ноге, она начала карабкаться по узкой крутой лестнице, пытаясь не уронить телефон и кочергу. Каждое мгновение она ждала, что рука незнакомца схватит ее за ногу и стащит с лестницы. Но это только придавало прыти. Один раз она оступилась, нога – больная нога – сорвалась со ступеньки, и Вика чуть не свалилась вниз, но сумела в последний момент уцепиться за ступеньку, выронив кочергу. Та с грохотом слетела вниз и брякнулась на пол. Шаги за спиной на секунду замерли, потом послышались снова, но за эти несколько мгновений Вика успела добраться до верха и упереться головой в крышку люка, ведущего на чердак.

Крышка сидела плотно, и девушка, похолодев, подумала, что она наверняка закрыта. Но, осветив ее фонариком, увидела, что никакого замка нет. Тогда, уже не постанывая, а вопя в полный голос, она обеими руками изо всех сил толкнула тяжеленную крышку наверх, и та поддалась.

– С-сстой, сссучка. К-куда же ты? – послышалось сзади.

Незнакомец сказал это спокойно, буднично, словно спрашивал, который час. Но на Вику его голос подействовал, как удар шпорами на лошадь. Она рванулась наверх, уже не замечая тяжести крышки, крича что-то нечленораздельное, навалилась грудью на грязный пол, заскребла, ломая остатки ногтей, пальцами по грубо оструганным доскам и буквально вползла, как огромный неуклюжий червяк, на чердак. Едва она успела втянуть ноги, и крышка закрылась, внизу скрипнула первая ступенька.

Рыдая в голос, Вика навалилась на крышку. Силы покинули ее. Теперь она могла только лежать, слушая, как стонут ступеньки под тяжестью ночного гостя, и шептать дрожащими губами:

– Мамочка, мамочка, мамочка…

Крышка вдруг подпрыгнула от жуткого удара, больно ударив по ребрам. Вика почувствовала, что по ногам потекло что-то теплое.

«Надо же, я все-таки описалась», – отстраненно подумала она.

И закричала.