Текст книги "На службе народу"

Автор книги: Кирилл Мерецков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

Отразив наступление 2-й ударной армии, немецкие войска, в свою очередь, сами нанесли 10 сентября удар по нашим флангам у основания прорыва. Завязалось упорное встречное сражение, вынудившее 2-ю ударную армию перейти к обороне. В последний раз эта армия сумела вклиниться в расположение врага 17 сентября. 20 сентября противник перешел в контрнаступление, пытаясь отрезать наши авангардные части. Предварительно Манштейн получил крупные подкрепления: две бомбардировочные эскадрильи с Центрального фронта, две – с Южного, одну – из Кенигсберга и еще две группы бомбардировщиков – со Сталинградского фронта. Шесть пехотных дивизий, три горно-егерских и части танковой дивизии врага стали сжимать клещи вокруг нашего авангарда. На земле и в воздухе развернулось ожесточенное артиллерийско-авиационное сражение. Бывая в те дни на переднем крае, я вспоминал весенние бои за подступы к Любани и у Мясного Бора. В районе вклинения непрерывно рвались снаряды и мины. Горели леса и болота, земля застилалась густым едким дымом. За несколько дней этой невероятной по своей силе артиллерийско-минометной и авиационной дуэли весь участок был превращен в изрытое воронками поле, на котором виднелись одни обгорелые пни.

Наши войска упорно пытались закрепиться на достигнутых рубежах, возводя в ночные часы оборонительные сооружения. Но днем противник непрерывной бомбежкой сравнивал их с землей. Затем за ночь наши бойцы снова их возводили. Так продолжалось несколько суток. 27 сентября пришлось отдать приказ о выводе всех наших частей, находившихся западнее Черной речки, на восточный берег. 28 сентября наш арьергард контратаковал фашистские соединения, прикрывая отход, а в ночь на 29 сентября началась переправа. С болью в сердце оставляли мы эти метры родной земли, искалеченной пролетевшим над ней военным ураганом.

В те дни в районе охвата врагом наших войск создалась тяжелая обстановка. Соединения и части перемешались между собой, управление ими то и дело нарушалось. Из 2-й ударной армии поступали разноречивые сведения. Это дало повод Ставке упрекнуть нас в незнании того, что делалось на местах, и в недостаточно твердом руководстве боевыми действиями. Чтобы оказать непосредственное влияние на организацию вывода войск, я выехал на командный пункт 4-го гвардейского стрелкового корпуса к его командиру генерал-майору С. В. Рогинскому, который в первых числах сентября сменил неудачно действовавшего на этом посту генерала Гагена. Пункт находился в зоне артиллерийского обстрела. Вокруг блиндажа командира корпуса непрерывно рвались снаряды. Вскоре после того как я прибыл, мне доложили, что моя машина повреждена. Такая же участь постигла и вторую машину, присланную из штаба фронта. Пока я находился в корпусе, меня несколько раз вызывали из Ставки к прямому проводу, и когда 30 сентября я стал докладывать в Ставку о выводе войск, Сталин прежде всего спросил:

– Почему не подходили к прямому проводу?

– У меня разбило две машины, – ответил я. – А главное, я опасался, что если я уйду с командного пункта, то за мной потянется штаб корпуса.

Из дальнейшего разговора мне стало понятно, что в Ставке не меньше нашего опасались за устойчивость фронта по Черной речке.

Основная масса войск закончила выход на восточный берег к рассвету 29 сентября. Остальные подразделения вышли в ночь на 30 сентября. После этого активные боевые действия были прекращены. Наши войска, а также и войска противника возвратились примерно на старые позиции. Артиллерийская дуэль и взаимные налеты авиации как бы по инерции продолжались затем несколько дней, но наступательных действий не предпринималось.

Невская оперативная группа вела бои до 6 октября. Фашистское командование прилагало немало усилий, чтобы сбросить в воду форсировавшие Неву части, но славные воины Ленинградского фронта сумели удержать за собой два небольших плацдарма.

Таков был конец Синявинской операции. Волховскому и Ленинградскому фронтам не удалось в то время прорвать блокаду Ленинграда. Однако расчеты гитлеровского командования взять штурмом город Ленина потерпели полный крах. Соединения армии Манштейна, имевшие, по мнению гитлеровских лидеров, богатый опыт по захвату приморских городов, были разгромлены (еще до ввода их в бой непосредственно за Ленинград) на Синявинских высотах и в близлежащих лесах. Как признался генерал-фельдмаршал Манштейн, "о наступлении на Ленинград теперь не могло быть и речи"{7}. Потери немецких войск убитыми и пленными составили около 60 тысяч человек, а в технике – 260 самолетов, 200 танков, 600 орудий и минометов. По показаниям пленных, в ротах большинства дивизий осталось в строю по 20 человек. "Лучше трижды побывать в Севастополе, чем оставаться здесь", говорили пленные.

Теперь внимание немецко-фашистского командования было серьезно и надолго приковано еще и к Северо-Западному направлению. Враг не только не посмел перебросить имевшиеся здесь резервы на другие направления, но даже вынужден был усиливать группу армий "Север" за счет частей, прибывавших из Западной Европы и с центрального и южного участков своего Восточного фронта. А ведь эти части были жизненно необходимы немцам под Сталинградом. Активные действия Волховского и Ленинградского фронтов облегчили борьбу наших войск против вражеских полчищ на Волге.

Я рассказал здесь лишь о нескольких незабываемых для меня страницах боевой эпопеи 1942 года. Страницы эти повествуют не только о наших победах. Что было, то было. Хочется подчеркнуть главное. А главное состояло в том, что в тяжелую годину не было для нас более святого долга, чем служить делу разгрома врага. И, перебирая в памяти всех тех, кого я знал и с кем сталкивался на фронте в то горячее время, могу сказать, что абсолютное большинство этих людей заслуживает самого доброго слова. Советские воины стояли насмерть и выстояли. В огненных сполохах 1942 года уже проглядывало сияние будущего торжества нашего великого дела. Победа мерцала на вершине горы, а подъем на нее был труден и опасен. Стиснув зубы и поддерживая друг друга, совершали мы это восхождение, и чем ближе виднелась цель, тем увереннее становилась поступь. Но пока впереди было еще три года войны.

Прорыв блокады

Взгляните на карту. – Путешествие вдоль Волхова. – Встречи в Ленинграде. Приходилось работать вместе. – Это сделает ударная группировка. – Началось в 9.30. – Сверкание "Искры".

Па карте Приволховье выглядит в основном двуцветным: зеленым и голубым, что соответствует господствующему здесь водно-лесному ландшафту. Очень красивый вид. На самом же деле Волхов и его притоки обладают всей гаммой бурых цветов, от грязно-желтых до кофейно-коричневых. Тот же оттенок присущ воронке от снаряда, землянке и каждому окопу. Но землянки и окопы в Приволховье были редким явлением, особенно осенью, когда почва от беспрерывных дождей становилась хлюпающей и булькающей – вода и грязь кругом.

Когда артиллеристы получали приказ оборудовать огневые позиции, они приступали к выполнению его с рубки деревьев под платформы. Эти платформы укладывали в болото, затем через многие километры бездорожья сооружали бревенчатые настилы, чтобы доставлять по ним орудия и боеприпасы. Если сделать это было невозможно или же не хватало времени, то бойцы вытягивались в цепочку и по этому своеобразному конвейеру передавали боеприпасы на передовую. В лучшем случае их перевозили на лошадях.

К осени 1942 года развернулись решающие события под Сталинградом. Наши войска после жесточайших боев остановили фашистское наступление, а в ноябре перешли в контрнаступление, увенчавшееся блистательной победой.

Битва на Волге поглощала резервы Ставки. Волховский фронт, накапливая резервы для предстоящих боев, для прорыва блокады Ленинграда, мог рассчитывать лишь на сравнительно незначительные пополнения.

Но где же мы нанесем удар по врагу? Снова у Синявина? Или пробьемся к Чудову? А может быть, обойдем вражеские позиции далеко с юга, от Новгорода?

День и ночь шли разведпоиски. Допрашивали пленных, Изучали документы, добытые во вражеских штабах. Обобщали сведения, полученные от партизан.

Чуть западнее места впадения Вишеры в Волхов вросло в землю наше небольшое предмостное укрепление. Южнее по обе стороны 250-метровой реки раскинулся Новгород. В воде отражались его древние строения. Дома стояли с бесформенными зубчатыми проемами. Городские улицы перепоясанывражескими окопами. На колокольнях установлены пулеметные точки и оборудованы наблюдательные пункты. С обратных скатов холмов, на которых стоит город, в нашу сторону то и дело с визгом неслись фашистские мины.

Важным опорным пунктом обороны противника, если двигаться с юга на север, был также 3 Банковский 40-метровый холм. Даже в самое сильное половодье вершина холма оставалась сухой. Гитлеровцы превратили этот холм в мощную артиллерийско-минометную цитадель. Каждый день и каждую ночь холм изрыгал огонь и свинец, на многие километры вокруг сея разрушение. К сожалению, нам приходилось беречь боеприпасы для решительной схватки. Мы охотно превратили бы эту цитадель в гроб для врага.

Недалеко от того места, где шоссейная дорога из Будогощи в Чудово пересекала Волхов, стояло селение Грузине. Прямо через него шел передний край фашистского предмостного укрепления. Разбитое артиллерийскими снарядами, оно служило вражеской авиации одним из наземных ориентиров. Здесь фашистские самолеты делали поворот от реки Волхов к железной дороге Москва – Ленинград, в сто рону Горнешно и Малой Вишеры. Гитлеровский генералполковник Линдеман поставил перед правым флангом 18-й армии задачу любым способом удержать в своих руках грузинский форт. Сюда беспрестанно подвозились подкрепления, которые каждую ночь переправлялись на правый берег реки на надувных лодках. Мы не жалели и боеприпасов для этого участка даже в дни самого скудного снабжения, и наша артиллерия честно трудилась над тем, чтобы вдолбить захватчикам, чья это земля.

В свою очередь нам еще зимой 1941 года удалось захватить на левом берегу Волхова, между устьями Оскуи и Тигоды, плацдарм, требовавший постоянного внимания. Линия фронта тянулась здесь через покрытые буреломом болота и по островкам, выглядевшим как плавучие рощи. Передвижение тут было возможно только по настилам. Дождливыми ночами, сгибаясь под тяжестью, колонны подносчиков тащили на себе патроны, снаряды и продовольствие, а возвращаясь, выносили раненых. После дождя настилы скрывались под водой. Тогда люди передвигались в болотной жиже иногда по пояс, толкая перед собой плотики, проваливались в воронки, кое-как обходили пни, кусты и затопленные проволочные заграждения.

Укрепляя плацдарм, наше командование заботилось о быте бойцов в этих суровых природных условиях, которые тоже надо было победить. Вколотив в болото сваи, бойцы крепили к ним пол. Этот пол через несколько дней, как правило, уходил под воду. Тогда строился новый, а внутри блиндажа, под самым потолком настилали полати, на которых лежали наши воины, ведя огонь через прорубленные отверстия-амбразуры. После дождя приходилось перебираться на крышу. Блиндаж превращался в островок, на котором советские воины честно несли боевую службу.

6 октября 1942 года закончилась наша Синявинская операция. В ходе ее были созданы предпосылки для развертывания мощного зимнего наступления с целью соединить Большую землю и осажденный Ленинград прочным коридором. Задачу эту должны были выполнить войска Ленинградского и Волховского фронтов. Координация их действий возлагалась на Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова и генерала армии Г. К. Жукова. Прибыв к нам на фронт, они стали знакомиться с деталями обстановки. Предстоящая операция, которую мы с ними обсуждали, могла оказаться удачной, если действия Ленинградского и Волховского фронтов будут строго согласованы. Необходимо было встретиться с Л. А. Говоровым. Учитывая сложность положения в Ленинграде, мы пришли к выводу, что Леониду Александровичу лучше остаться на месте, а мне приехать к нему. Получив на это разрешение Ставки, я тотчас отбыл.

Шел конец октября. Во все глаза глядел я на знакомые, родные мне улицы города. Эти улицы, некогда шумные и торжественно-парадные, были пустыми, безжизненными. Горький комок подкатывался к горлу.

– Какое участие сможете вы принять в предстоящей операции? – спросил я Говорова.

– Мы можем нанести встречный удар, но в том месте, где ваши войска находятся близко к Ленинграду. На глубокую операцию у нас сил не хватит, ответил он.

Стало ясно, что прорывать блокаду придется где-то возле Ладоги. Это ставило перед волховчанами очень сложные задачи, особенно если учитывать, что здесь, в районе шлиссельбургско-синявинского выступа, только что закончились бои, не давшие желаемого результата. А не сдвинуть ли место нанесения удара несколько севернее? Непосредственно вдоль Новоладожского канала операции не велись с осени прошлого года, когда сюда прорвалась через Мгу 18-я немецкая армия, замкнувшая кольцо блокады у Шлиссельбурга. Это направление являлось самым сложным вследствие наличия здесь чрезвычайно мощных вражеских укреплений, но зато и самым коротким. Нам нужно было преодолеть всего 12-километровую полосу между Шлиссельбургом и Липками, или по шесть километров каждому из наших двух фронтов. Еще 17 ноября ленинградцы представили в Ставку свои соображения по плану совместной операции обоих фронтов, а также флота. Большое участие в ее разработке принимал Г. К. Жуков.

Что касается сроков операции, то даже самое интенсивное накопление тех пополнений, которые нам обещала Ставка, не позволяло начать сражение раньше января 1943 года. Еще легче было бы начать активные действия в феврале. Однако Ленинград не мог столько ждать. Мы согласовали рубеж встречи двух фронтов примерно в районе железнодорожной ветки, что шла через Рабочие поселки No 5 и No 1.

Разработанный план предусматривал встречный удар двух фронтов с целью разгрома группировки противника к югу от Ладоги и прорыва блокады Ленинграда в самом узком месте, при участии со стороны волховчан большего числа дивизий. Данный план операции как раз и был представлен в Ставку и приблизительно через месяц одобрен ею. Декабрь отводился на непосредственную подготовку. В начале января нам с Говоровым предлагалось встретиться еще раз, чтобы уточнить детали взаимодействия. А пока на наши фронты стали подвозить боеприпасы и новую технику. И снова для ленинградцев при подготовке операции большую роль сыграла "дорога жизни". В середине декабря. когда окончательно стал ладожский лед, автомашины длинной чередой опять потянулись через острова Зеленец.

Гитлеровцы, предвидя возобновление деятельности этой трассы, попытались несколько раньше перерезать ее, но у острова Сухо были разбиты, и ледовая дорога заработала беспрепятственно, если не считать интенсивных налетов фашистской авиации. В целом операция по прорыву блокады получила условное наименование "Искра".

8 декабря мы получили директиву из Ставки на прорыв блокады. Руководство нашим фронтом к тому времени претерпело некоторые изменения. Членом Военного совета фронта был назначен генерал-лейтенант Л. 3. Мехлис, начальником штаба генерал-лейтенант М. Н. Шарохин. Новый начальник штаба свои обязанности выполнял хорошо, со знанием дела. О Мехлисе стоит сказать несколько слов особо. Это был человек с крайне резким характером. Он воспринимал все весьма упрощенно и прямолинейно и того же требовал от других. Способностью быстро переориентироваться в часто меняющейся военной обстановке он не обладал и наличие этой способности у других рассматривал как недопустимое по его понятиям "применение к обстоятельствам".

Весной 1942 года Мехлис был представителем Ставки на Крымском фронте. Известно, что там он не оправдал возлагавшихся на него надежд. Неудача в Крыму, видимо, кое-чему его научила. Возможно, он понял, что вопросы тактики, военного искусства не его сфера деятельности. Так или иначе, но Мехлис на Волховском фронте занимался главным образом политработой и организацией снабжения всем необходимым. Справедливость требует отметить, что для подготовки операции "Искра" он сделал немало. Это был человек честный, смелый, но склонный к подозрительности и очень грубый. От Сталина он никогда ничего не скрывал. Сталин это знал и поэтому доверял ему. В результате, если Мехлис о чем-нибудь писал Верховному главнокомандующему, ответные меры принимались весьма быстро. В армии не хватало погонов, и интендантство стало выдавать какие-то тряпочки. Мехлис написал Сталину. На следующий же день отличные погоны доставили самолетами. Так же получилось, когда вместо махорки на фронт привезли табачные листья.

Приведу еще пример, в какой-то степени, на мой взгляд, раскрывающий некоторые черты характера Мехлиса.

Представитель Ставки маршал К. Е. Ворошилов, находясь в Военном совете Ленинградского фронта, вызвал меня с Мехлисом. Мы прилетели. Я чувствовал себя очень переутомленным, так как не спал перед этим не то двое, не то трое суток, и не сразу понял, когда вошел в помещение, о чем меня спросил Ворошилов. Помню, что ответ мой был невразумительным. Ворошилов выразил неудовольствие. Тогда вмешался Мехлис. Он начал отвечать на вопрос представителя Ставки очень резко, допуская даже оскорбительные выражения. Если бы нас было трое, то Ворошилов тут же указал бы Мехлису на его место, и на этом инцидент был бы исчерпан. Климент Ефремович сам не жаловался и не любил, когда другие лезли с пустяковыми жалобами "наверх". Однако мы были в тот момент не одни, а это означало, что Сталин все равно может узнать об этом неприятном инциденте. Поэтому я предложил Мехлису, чтобы он сам составил на имя Верховного главнокомандующего докладную записку о своем проступке. Через полчаса Мехлис показал мне текст, в котором строго осуждал свое поведение и считал, что за оскорбление вышестоящего начальника заслуживает сурового наказания. Добавлю, что среди офицеров уважением он не пользовался.

Итак. мы готовились к прорыву блокады. Изучая карту. я в который раз с сокрушением отмечал, сколь сильно укреплен противником участок между населенными пунктами Липки и Мишкино. Этот участок, на котором находилась 18-я гитлеровская армия, представлял собой мощный полевой укрепленный район с разветвленной системой противопехотных и противотанковых препятствий и заграждений, сплошных минных полей и дополнительных инженерных конструкций вдоль глубоких канав на торфоразработках. Он был труднодоступным для наших танков и тяжелой артиллерии. Линия обороны врага расчленялась на пять узлов сопротивления, созданных вокруг Липки, Рабочего поселка No 8, рощи Круглой, Гайтолово и Тортолово. Множество артиллерийских и пулеметных полиций, сплошные траншеи и минные поля, густые проволочные заграждения и два довольно высоких вала, покрытых льдом, – вот каким был участок, по которому должны были наступать войска Волховского фронта.

Мы начали готовить ударную группировку. Ее основу составила 2-я ударная армия под командованием генерал-лейтенанта В. 3. Романовского. В эту армию мы перебросили значительное количество артиллерии из других армий, фронтовой резерв и все, что нам смогла дать Ставка. У немцев плотность войск на данном участке почти вдвое превосходила предусматриваемую их уставами. Но и мы смогли обеспечить на каждый километр фронта в среднем 160 орудий и минометов. Это позволило создать необычайно высокую плотность огня. Синявинские промахи не прошли даром. Вообще артиллерийскому наступлению уделялось особое внимание. Кроме того, на предварительных совещаниях, а затем во время специальных учений мы отрепетировали гармоничное сочетание артиллерийского наступления с авиационным. Для этого на правый фланг фронта перенацелили почти всю фронтовую авиацию в составе 14-й воздушной армии генерал-майора авиации И. П. Журавлева.

Было бы неразумной тратой сил атаковать вражеские узлы сопротивления в лоб. Но и полностью обойти их тоже не представлялось возможным из-за специфических условий местности. Начштаба М. И. Шарохину со своими сотрудниками пришлось тщательнейшим образом изучать позиции противника, чтобы организовать наступательные действия с максимальным эффектом, а нашим войскам понести наименьшие потери. Вот ведь какова военная действительность! Когда военачальник планирует операцию, он не только понимает, что будут человеческие жертвы, но и предусматривает примерно возможные потери, так как не хочет просчитаться и понести потом в результате недооценки ряда факторов еще большие потери. В этом состоит одна из особенностей военной профессии. Для спасения миллионов бросаем в бой десятки тысяч людей, зная при этом, что многие тысячи погибнут. Такова военная логика. Приходится, к сожалению, учитывать предстоящие потери. Но это не делает все же человека некоей бездушной машиной. Я всегда сильно переживал любые потери. Вынужден сказать здесь об этом, даже если кто-либо и расценит это как присущую мне слабость.

Весь декабрь войска напряженно готовились к предстоящей операции. Состоялись сборы командного состава. Были проведены командно-штабные игры. Части и подразделения тренировались в учебных городках, сооруженных по примерному образцу тех узлов обороны, которые доведется затем преодолевать. Аэрофотосъемка дала богатый материал, и наши военные инженеры быстро возвели некое подобие вражеского ледяного вала, дотов на болоте и различных полевых укреплений. Командиры соединений досконально отрабатывали вопросы взаимодействия родов войск. Я несколько раз проверял их готовность к осуществлению задания. Все мы учились на уроках Синявинской операции.

В начале января 1943 года я снова встретился с Л. А. Говоровым. Мы обстоятельно обсудили предстоящие совместные боевые действия, договорились о рубежах встречи. Было решено, что если войска одного из фронтов не сумеют дойти до намеченной для них линии, то войска другого не приостанавливают продвижения, а продолжают двигаться навстречу, вплоть до соединения. Наметили мы и серию условных сигналов, чтобы при встрече не ошибиться. Уточнили методы поворота наших дивизий после их соединения на юг, чтобы согласно директиве Ставки готовить удар через Синявино в сторону среднего течения Мойки. Мы с Леонидом Александровичем понимали друг друга с полуслова.

Вплоть до 11 января войска стояли на прежних позициях. Я запретил раньше времени даже приближаться к исходному положению, чтобы скрыть готовящееся наступление от вражеской разведки. Только в ночь на начало второй январской декады соединения, части и подразделения заняли исходное положение. Сутки спустя наша 14-я воздушная армия нанесла массированный удар по тылам противника. Теперь штаб 18-й немецкой армии, конечно, уже понял, где русские будут наступать, но изменить что-либо за несколько часов не смог.

12 января в 9.30 тонны смертоносного металла обрушились на фашистские позиции. Около двух часов длилась авиационно-артиллерийская подготовка, а потом советские дивизии рванулись вперед. Почти сразу же обозначился участок максимального сопротивления врага – роща Круглая, причинившая нам столько неприятностей еще во время Синявинской операции. Весь день здесь шел ближний бой, неоднократно переходивший в рукопашные схватки. Фашисты в плен почти не сдавались и стреляли до последнего патрона, но хода событий это не изменило. К вечеру узел сопротивления пал, и 327-я дивизия, переименованная за свой подвиг в 64-ю гвардейскую, развернула наступление на место сосредоточения 207-й охранной дивизии гитлеровцев, обходя с севера Рабочий поселок No 7.

13 и 14 января я приказал ввести в бой второй эшелон. 18-я стрелковая дивизия генерал-майора М. Н. Овчинникова, поддержанная 98-й танковой бригадой, прорвалась к Рабочему поселку No 5. В те же часы к нему подходила с запада 136-я дивизия ленинградцев. Обойденные со всех сторон узлы сопротивления Липки и Рабочий поселок No 8 были изолированы и отрезаны. Все попытки свежих фашистских соединений, подброшенных из Мги, пробиться к ним на выручку не имели успеха. 14 января ушло на закрепление достигнутого. Еще одно усилие, и вот он – Ленинград, город-герой, уже протягивающий руку навстречу волховчанам! Всего два, самых тяжелых, километра оставалось пройти нашим фронтам, чтобы блокада дала трещину.

15 – 17 января воины двух фронтов упорно продолжали пробивать соединительный коридор, отвоевывая у врага метр за метром и одновременно расширяя на флангах бреши в фашистской обороне. Труднее шло дело к югу. В направлении на Мойку наши войска натыкались на возрастающий отпор и все более сложные для преодоления препятствия. Легче удавалось продвигаться на север, поскольку с этой стороны немцы, зажатые между советскими дивизиями и Ладогой, не могли получать подкреплений. Они скопились севернее Рабочего поселка No 1 в ударный кулак с целью рассечь боевые порядки 372-й дивизии и прорваться в Синявино. Но наша 12-я лыжнострелковая бригада совершила по ладожскому льду марш-бросок в тыл противника и прервала связь вражеской группы с Липками. Тогда же 372-я дивизия с помощью 122-й танковой бригады освободила Рабочий поселок No 8. В результате положение частей фашистов под Липками стало безнадежным, и бойцы 128-й дивизии сломили их сопротивление. Наконец 64-я гвардейская и 376-я дивизии ворвались на станцию Синявино (ее не нужно путать с одноименным поселком).

Синявино, Липки, Рабочий поселок No 8... Стоит ли так часто упоминать все эти названия? Стоит! Здесь шли дни напряженнейших боев, преодолевались сотни и десятки метров заветного пути в Ленинград, здесь советские воины совершали подвиги. Один бросился на ствол фашистского пулемета; другой взорвал гранатой себя вместе с десятком вражеских солдат; третий, еще не излечившись от ран, вернулся из медсанбата в строй; четвертый дополз под огнем до занятого врагами поселка, засел в крайнем доме и отбил несколько атак фашистского подразделения, пока не подоспело наше подкрепление. Вот я листаю нашу тогдашнюю фронтовую газету. С каждой страницы веет героизмом. Карандаш фронтового журналиста смог зафиксировать далеко не все. Многие подвиги не получили отражения в печати.

Не могу при этом умолчать об одном случае. Во время прорыва нами вражеской обороны фашистское командование бросило в бой новый тяжелый танк "тигр", ранее проходивший испытание под Сталинградом. Он предназначался для участия в штурме Ленинграда. И вот это чудовище остановили наши пехотинцы-бронебойщики, повредив смотровые приборы танка. Экипаж не выдержал и бежал, бросив в целом исправную машину. Фашисты долго держали ее под непрерывным огнем и даже пытались отбить танк контратаками. Позднее я распорядился переправить "тигр" на наш опытный полигон, где изучили стойкость его брони и выявили уязвимые места. Наша промышленность создала новые, очень мощные снаряды и САУ самоходно-артиллерийские установки со 152-миллиметровым орудием. И летом 1943 года, предприняв массированные атаки тяжелыми танками на Курской дуге, гитлеровцы не застали нас врасплох. Герои-бронебойщики Волховского фронта посодействовали срыву фашистского плана "Цитадель".

18 января – день великого торжества двух наших фронтов, а вслед за ними всей Красной Армии, всего советского народа. На последний рубеж промежуточной обороны, проходивший по Рабочим поселкам No 1 и 5, 18-я фашистская армия дополнительно выделила из каждого своего соединения по подразделению. Но тщетно! 18-я дивизия волховчан на юге и 372-я дивизия на севере вместе с героическими защитниками Ленинграда прорвали фашистское кольцо. Сверкание "Искры" превратилось в финальный фейерверк – салют Москвы 20 залпами из 224 орудий.

Фронтовые будни

Коридор упирается в Мгу. – Что диктуют обстоятельства. – Случай на КП. "Дорога Победы". – Дружба с партизанами. – Интернациональное братство. – По страницам фронтовой газеты. – "Тигр" и волховчане. – Вишневский и Молчанов. Награды заслуживают оба. – Как вращались жернова "Мельницы". – Близится день разгрома врага.

Боевые действия Волховского фронта в 1943 году, после прорыва ленинградской блокады, проходили в условиях, едва ли не труднейших из всех, выпавших на долю его воинов. С конца января и по декабрь этого года наши войска, сохраняя в большинстве случаев перевес на правом крыле фронта, в районе Гайтолово – Мишкино – Вороново, осуществляли серию местных операций с задачами, во-первых, сделать непробиваемой южную стенку коридора, который связывал теперь Ленинград и Приволховье; во-вторых, раздвинуть коридор, чтобы укрепить связь с Ленинградом и Балтикой, сделать ее надежнее, лучше снабжать их и готовиться к последующим наступательным действиям. Поскольку северным рубежом коридора служило побережье Ладожского озера, расширить путь к Неве можно было, лишь отодвигая другой его рубеж к югу. А это означало в первую очередь овладеть участком железной дороги Мишкино – Мга – устье реки Тосна. Противник же ни за что не хотел допустить полной ликвидации окружения Ленинграда и всячески старался удержать район Мги.

В результате участок Тосно – Келколово – Михайловский – Тортолово стал ареной тяжелых позиционных боев. Пробив брешь во вражеском кольце вокруг Ленинграда, советские бойцы решили главную задачу, стоявшую в то время перед нашими двумя фронтами. А Верховное главнокомандование Красной Армии получило тогда возможность нацелить советские войска продолжать ликвидацию окруженных фашистских войск западнее Сталинграда, на полное освобождение Северного Кавказа и разгром противника в верховьях Дона. Потом было положено начало освобождению Украины, нанесены мощные удары на Северо-Западном и Центральном фронтах.

Обстоятельства диктовали Ставке направлять главные ресурсы на юг и в центр. Поэтому, ставя перспективную задачу Волховскому и Ленинградскому фронтам, Верховное главнокомандование требовало во что бы то ни стало удержать коридор в Ленинград. И вот почти двенадцать месяцев два боевых соседа, оба наших фронта, вели то затухавшие, то разгоравшиеся боевые действия в направлении на станцию Мга. Одновременно мы осуществляли вспомогательные операции на некоторых иных участках. В своей совокупности они создали предпосылки для последующего рывка в Прибалтику. Однако предпосылки эти создавались в ходе долгих и изнурительных боев за отдельный холмик, берег болота, группу деревьев, устье речки, небольшой плацдарм и т. д.

* * *

В зимний период боев за Мгу произошел памятный случай. После прорыва ленинградской блокады 54-я армия проводила операцию, направленную на то, чтобы не позволить врагу создать под Мгой сильную группировку с целью ликвидировать только что созданный коридор к югу от Ладоги. Армия нанесла удар в сторону Чудова, сумела отвлечь на себя фашистские войска, предназначенные для прорыва к Шлиссельбургу, и свою задачу выполнила. Знакомиться с обстановкой в этом районе прибыл представитель Ставки К. Е. Ворошилов. Я сопровождал его. Мы были на командном пункте дивизии, вклинившейся в. расположение противника. Вдруг поднялась стрельба. Выскакиваем из землянки. В чем дело? Оказалось, что вражеский десант автоматчиков при поддержке самоходок прорвался и окружает КП. Мы, вероятно, сумели бы пробиться к своим, но, отвечая за безопасность представителя Ставки, я не мог рисковать. Связываюсь по телефону с 7-й гвардейской танковой бригадой и приказываю прислать на выручку танки. Комбриг докладывает, что все боевые машины выполняют задание, налицо один танковый взвод, да и тот после боя не в полном составе.