Текст книги "Там, где я тебя нашёл (СИ)"
Автор книги: Кира Верго
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 29
Каждая девушка мечтает, чтобы её избранник был храбрым. И я мечтала, но никогда не думала, что мои мечты встанут поперек горла. Вспоминая свою прошлую жизнь и отношения с Эндрю, могу сказать, что он был редкостным ссыкуном. Всегда боялся, что ему вмажут по лицу. Так берёг свой нос, прям тошно было. Но это всё можно было списать на воспитание. Мамин сын, зацелованный в задницу, никогда не будет лезть в драку. Я раньше не придавала этому значения, потому что не было с чем сравнивать. В нашем окружении, почти все такими были.
Джим же, полная противоположность тому с кем я провела пять лет своей жизни. Дикость и отвага, что бурлила в его венах и отражалась в глазах, вызывали восхищение и опасение. И последнее сейчас билось в моей голове. Мне страшно. Я не знаю, кто там сидит в этом чертовом пикапе и зачем остановился. Зачем ехал за нами?!
Руки трясутся, невозможно унять дрожь, что напала на меня. Эмили гладит меня по плечу, стараясь успокоить. Но я вижу, что там что-то не так. Джим стоит у открытой двери соседней машины, вид у него хмурый и вовсе не добрый. О чем они говорят?
Смотрю во все глаза, надеясь, что это просто обычные люди и Джим сейчас вернётся в машину. За окном разыгралась метель, сквозь которую почти ничего не видно. Внезапно, он падает на снег спиной, и кто-то прыгает на него сверху. Всё происходит так быстро, что я не успеваю понять, что произошло. Чужак катается с ним по снегу, размахивая кулаками. Майкл судорожно начинает искать что-то под сиденьями, но ничего не находит. Мы беззащитны. И помочь ему не можем.
В голове полная каша.
Открываю дверь, но она тут же захлопывается. Майкл тянет меня за куртку назад.
– Сядь и не высовывайся! – кричит он мне, но у меня страх за жизнь Джима и я вновь рвусь наружу.
– Джесмин! Не бросай нас! – плачет Эмили, обнимая себя руками.
К горлу подступает тошнота. Из машины выскакивает второй мужчина и бросается в драку. Чёрт, их двое! Джим подозрительно слабо отбивается, и мне начинает казаться, что… нет, даже думать об этом не хочу!
Я не знаю, что мне делать. Не знаю!!! Глаза судорожно ищут хоть что-то тяжёлое или острое, но в салоне нет ничего. Времени мало! Выскочив на улицу не чувствую холода, открываю багажник вижу монтировку. Ну, хоть что-то! Следом за мной выбегает Майкл и тянет обратно в машину.
– Джесмин, сейчас же вернись, будь не ладна! – задыхаясь, кричит старик. – Дурочка, тебя убьют!
– Пусти! – вырываюсь из его рук и бегу к снежному кому из дерущихся мужчин, которые перекатываясь, рычат в борьбе. В ушах будто вата, и всё вокруг странно замедлилось.
Не думая ни секунды со всего маху бью одного по голове, и он, видимо от шока поворачивается ко мне. Злое лицо со шрамом расплывается в улыбке из железных зубов. Огромный увалень с длинными как у шимпанзе руками поднимается на ноги и шагает ко мне, пока я отступаю назад.
Джим остаётся бороться на снегу со вторым чужаком, который его душит захватом руки. Вокруг так много крови. Только бы не его.
– Иди сюда сучка, – облизнув свои зубы, сказал хриплым голосом курильщика чужак, играя охотничьим ножом в руке.
Джим вскакивает на ноги, вырубив другого, и хватает за шиворот идущего за мной, выбив нож из рук, и душит его. Почему он не стреляет?! Где пистолет?
– В машину!!! – зло кричит, практически рычит на меня Джим. А я стою, не могу пошевелиться. Не могу уйти, бросить его здесь. – Я сказал, в машину, блядь, Джесмин! Быстро! Шевелись! – ещё раз кричит он и его голос как-то странно дрогнул.
Позади него показалась фигура чужака, что держит в руках нож, а я уже почти ничего не слышу и не вижу. Его крик где-то эхом раздается в закоулках сознания, когда до слуха доносится мерзкий голос, произносящий моё имя, а затем резкая боль. Я перестала видеть, зрение куда-то исчезло, а слух притупился, будто я под водой.
Меня тащат по снегу. Всё белое и красное. Его голос становится всё тише. И последнее, что я слышу:
– Уезжайте! Живо!!! Увези их, скорее! – как в тумане слышу хриплый крик Джима и звуки борьбы, как у дерущихся зверей.
Нет. Не хочу. Не надо.
Но я уже в машине. Слышу плач Эмили и дрожащий голос Майкла, что проклинает машину. А затем выстрел. Громкий хлопок, который отдаваясь в моём сознании, разрывает сердце.
Только бы не он. Прошу…
***
Гул автомобиля и бледное лицо малышки, вот что я помню. А ещё мысли. Плохие мысли. За рулём сидел Майкл. Джима нет…
Я не верю.
– Где он? – шепчу изо всех сил. Так больно и слова даются с трудом.
Тишина в ответ. Только всхлипывания Эмили, лезвием проходятся по сердцу, которого больше нет. Без него нет. Я не верю.
Душевная боль стала физической, когда я попыталась встать. Резкая боль сковала тело и разлетелась пульсацией в нервных окончаниях, выкручивая каждую клетку тела. Эмили закрывала пледом мой живот, и только сейчас до меня дошло, что происходит.
– Боже, милая, зачем же ты полезла? – доносится до слуха печальный голос старика.
Майкл мчит по дороге и уже виднеется пограничный пост. В глазах всё рябит из-за снега за окном. Сейчас уже ничего не важно. Я ничего не хочу. Жить не хочу.
– Почему мы уехали? Бросили его? – слышу свой голос, будто со стороны. Чужой, холодный голос, наполненный горем и ненавистью.
– Не было выбора, – отвечает старик.
– Ложь. Выбор есть всегда. Мы бросили его! – кричу я, и чувствую, как горячая кровь выходит из раны.
Эмили плачет сильнее. Господи, почему всё так?! За что?!
– Прости, – шепчу ей, пытаясь сфокусировать взгляд, но всё плывёт перед глазами.
– Дедушка! Джесмин умирает! – панически кричит Эмили. А я не в силах что-нибудь сказать. Тело ватное, голос пропал. Всё так быстро и неожиданно. Я не верю…
***
Писк аппаратуры, белый потолок. Чья-то фигура мелькает сбоку.
– Где я? – хрипло шепчу, надеясь на ответ.
Фигура куда-то убегает. Зрение фокусируется. Я в больнице.
В палату входит врач, окинув меня приветливым взглядом.
– Джесмин Льюис, – глядя в журнал, произносит он. – Как себя чувствуете?
– Не знаю, – равнодушно отвечаю ему, а самой хочется обратно уснуть, и не отвечать ни на какие вопросы. – Мне всё равно.
– Вам повезло, моя хорошая, – улыбается он, а мне от его наигранной пластиковой улыбки становится тошно.
– В чём же? – рассеянно задаю вопрос. – В чём моё везение?! – чувствую, как накатывает злость.
– Рана была глубокой и опасной. Будь удар на сантиметр ниже, то вы бы лишились ребенка. Но, вам повезло. Сейчас его жизни ничего не угрожает, как и вашей, – говорит он с блаженной улыбкой.
– Что? Что вы сказали? – его слова как ведро холодной воды на голову.
– Вы знали, что беременны? – спустив очки на переносицу, уточняет он.
– Нет, – сдавленно ответила, пытаясь проглотить ком, что собрался в горле. Кажется, я сейчас задохнусь.
– Надеюсь, это желанная беременность, – спокойно сказал он и меня затрясло.
Слёзы градом потекли по щекам. Хотелось скрутиться в комочек и провалиться. Исчезнуть. Это не справедливо!
– Сейчас вам сделают укол успокоительного, – сказал врач.
– Да засуньте себе укол, знаешь куда! Отстаньте от меня! Не трогайте! – пытаясь отбиться от медперсонала, кричала я, но это было бесполезно.
Они не понимают. Им всё равно. Сил моих мало. Я беременна? Беременна?! Боже, да за что ты так со мной? Джим… не могу.
***
Очнулась от того, что кто-то гладит меня по руке.
– Джим… – сонно протянула я, как вдруг передо мной пронеслись страшные картинки случившегося, и резко распахнув глаза, я услышала собственный стон безысходности.
– Тише, доченька. Тише, – обнимала меня мама. – Мы здесь. Мы рядом, – она целовала меня в макушку.
Отец вошёл в палату и замер. Его лицо было таким бледным, как снег, а глаза переполнены волнением.
– Его нет. Всё закончилось. Ты спасена, – успокаивала меня мама, и мне стало ещё больнее. Она подтвердила мои мысли. Его НЕТ! Ледяным лезвием по душе прошлись эти два слова.
– Нет, – сорвался шепот с моих губ.
– Мы так волновались. Доченька, мы чуть с ума не сошли. Маленькая наша. Что он с тобой сделал? Он насиловал тебя? Ответь. Доктор сказал, что ты беременна. Боже, милая. Я не представляю, что тебе пришлось пережить, – крепко обнимая меня, тараторила мама.
– Я его люблю, – слеза скатилась по щеке и в палате воцарилась тишина.
Отец присел рядом с кроватью и взял за руку, а мама отпрянула.
– Дочь, ты сейчас в шоке. Ты же понимаешь, что носишь под сердцем ребенка преступника? Ты это понимаешь?! – её голос стал звонким и вызывал во мне волну протеста.
– Дорогая, ты выбрала не то время, чтобы это обсуждать, – вмешался отец, пытаясь образумить мать.
– Я думаю о её будущем. Она не понимает сейчас ничего. Он запудрил ей мозги! – настаивала она.
– Да что ты знаешь о нем? – процедила я, стараясь держать себя в руках, хотя в теле совсем не было сил. Но при упоминании Джима, внутри всё становилось крепким.
– Он мне звонил, – сложив руки на груди, сказала мама.
– Что?! – в один голос сказали мы с отцом.
– Да. Он обещал, что с тобой всё будет хорошо. Я подумала, что это странно с его стороны, но была рада хоть немного быть в курсе, что с тобой и как ты. Он обещал и не сдержал своё обещание, – ответила мама.
– И ты мне ничего не сказала?! Как ты могла молчать – разозлился на неё отец. – Я места себе не находил, а ты знала и молчала?!
– Дорогой, подожди, – пыталась защититься мама.
– Нет, это ты подожди и послушай! Я весь месяц сходил с ума от незнания. Я ловил каждую новость о Джесмин. А ты! – он указал на неё пальцем и весь покраснел, – Молчала!
– Всё не так, – покачала головой мать. – Я не хотела тебя тревожить…
– Не хотела она! – вскочив со стула, он всплеснул руками. – Прости милая, мне нужно выйти, – сказал мне отец и практически выбежал из палаты.
– Что ты наделала? – горестно вопрошала ко мне мама.
– Я? – шокировано спросила её, не веря своим ушам. Она меня обвиняет?
– Тебе придется избавиться от ребенка. Ты же это понимаешь? – строго сказала она, вызывая во мне бешеный поток отрицания и злости.
– Нет.
– Что нет?
– Это мой ребенок. Не ты здесь решаешь. Хватит, – процедила я не глядя на неё. Неужели это моя мама?
– Ты будешь жалеть потом, – она взяла меня за руку, но я её одернула.
Дверь распахнулась, и вошёл тот же доктор.
– Время посещения окончено, – объявил он.
– Но мы не успели нормально поговорить! – возмутилась мама, но доктор смерил её серьёзным взглядом и она сдалась. – Хорошо. Мы приедем завтра. Джесмин, подумай над моими словами. Я желаю тебе только добра. Ты же знаешь это, дочь.
Взяв сумочку в руки, она остановилась в дверях и ещё раз посмотрела на меня. Мне не хотелось ловить её взгляд, и я просто отвернулась. Она ушла.
– Доктор, скажите, вы видели пожилого мужчину, что меня привёз сюда? Он здесь? – с надеждой спросила я.
– Нет. Но эту информацию можно уточнить в приемной, – ответил он.
– Узнайте, пожалуйста. Для меня это очень важно, – с мольбой посмотрела на него, надеясь, что хоть кто-то ещё на моей стороне.
– Хорошо, – ответил он и ушел, оставив меня в одиночестве.
Я стала ждать, когда же мне сообщат информацию, тем временем поглядывая на свой живот. Как это возможно? Я же не могла забеременеть. Это такая шутка, а может ошибка?
Рука машинально опустилась вниз и легла вниз живота. Неужели там живёт наше продолжение? Маленький человечек… Странное чувство, но мне было ясно, что я тут не одна. Нас двое. Не знаю, как это объяснить, но подтверждений мне не нужно. Я чувствую тепло, что отзывается под ладонью. Слёзы наполняют глаза, и не могу сдержаться, буквально вою в голос. Почему же тогда так больно?
– Прости меня, – шепчу тихо. – Ты не виноват.
Мне стыдно перед ним и обидно, что всё вот так. Что же будет дальше?
– С вами всё в порядке? – доносится до меня женский голос.
В палате стоит молодая медсестра. Я даже не слышала, как она вошла. Мотаю головой пытаясь перевести дух, чтобы ответить ей и стираю слёзы.
– Позвать врача? – вновь уточняет она, и я отрицательно качаю головой, прочищая горло.
– Нет. Я просто… я потеряла дорогого человека, – слова даются с трудом, потому что говорить об этом мне слишком трудно. Я не хочу верить, что это конец. Он не имеет права умереть и бросить меня. Хотя бы из-за ребенка. Нет… так не должно быть.
– Соболезную вашей утрате, – сочувственно произнесла медсестра. – Вот, вам просили передать, – она протягивает мне маленький клочок бумаги, на котором виднеется часть рисунка Эмили.
Видя это, у меня перехватывает дух, сердце замирает. Беззвучно всхлипываю, горло сжалось. Дрожащими руками разворачиваю записку, смахивая слёзы.
Майкл оставил контакты для связи, и мне стало легче. Прижимая клочок бумаги к груди, замечаю встревоженный взгляд медсестры.
– Всё хорошо? – спрашивает она, и я киваю в ответ. – Отдыхайте, потому что вечером к вам придут федералы. Как только появилась информация о вашем местонахождении, они сразу связались с нашей больницей.
– Господи… – мне поплохело от её слов.
– Не волнуйтесь, – она взяла меня за руку и посмотрела в глаза. – Я слышала о вас, и говорят, что вы не виновны. Скорее всего, вас опросят как жертву. Мой парень служит в полиции и там все об этом говорят весь день. Всё будет хорошо.
– Как вас зовут? – поражаясь такой человечности девушки, поинтересовалась я.
– Оливия, – улыбнувшись глазами, ответила она.
– Спасибо вам, Оливия, – поблагодарила её за искренность и доброту ко мне.
– Скоро принесут обед. Вам нужно хорошо питаться. У нас в больнице чудесный повар, – многозначительно посмотрев на мой ещё плоский живот, сказала она и вышла из палаты.
Господи, тут по ходу вся больница в курсе кто я и что я беременна. Чувствую себя зверем в клетке. Не хочу всего этого. Не так должно всё быть. Не так…
Глава 30
Конец августа выдался нереально жарким. Допив холодный чай, стираю выступившую испарину на лбу. Сегодня последний день перед отъездом в Санта-Монику. Родители считают, что пришло время вылезти из скорлупы, в которую я завернулась два года назад.
Я не чувствую, что сейчас готова куда-то ехать. Мне просто не хочется. И так нормально. А если честно, то на протяжении последних дней ищу причину, чтобы отложить эту поездку.
Я знаю, зачем они всё это задумали, и вдвойне не хочу из-за этого ехать. Может сказать, что я заболела?
– Джес, ты чего тут сидишь? – спрашивает мама, что от неожиданности я вздрогнула и едва не выронила из рук скользкий стакан с остатками чая.
– Прячусь от тебя, – иронично ответила ей, ведь это правда, но она как обычно всё обернет, так как ей надо.
– Ты же знаешь, что это для твоей пользы. Нельзя добровольно заточить себя в четырех стенах. Ты молодая и…
– И что? Что мама? Мне срочно нужен мужик, да? Этого ты добиваешься? Так знай, никто мне не нужен! – еле сдерживая гнев, как можно сдержаннее сказала ей, а саму всю затрясло.
– Милая, я же хочу как лучше, – пытаясь удержать меня, быстро заговорила она, вглядываясь в моё лицо, которое я не хотела ей показывать. Никто не должен видеть мои слёзы. Никто.
– Я пойду, прилягу. Жарко сегодня, – сухо бросила ей и ушла в дом.
Лёгкое недовольство скользнуло по её лицу. Мама хочет, чтобы я вернулась в общество и нашла себе мужчину. Ей кажется, что это мне поможет. Но, она ничего не понимает. Я не могу забыть.
Тихо поднявшись по лестнице на второй этаж, отворила дверь в спальню. Он спит. Моё сокровище. Единственное, что осталось после него.
Осторожно ступая по полу, чтобы не разбудить Алекса, крадусь к кровати. Прилегла и стала рассматривать его маленькое личико. Пухлые щёчки с кнопочным носиком, веер ресничек и золотисто-ореховый смешной чубчик на макушке. Неделю назад ему исполнился годик.
Просунув руку в кроватку, осторожно погладила его мягкие волосики. Ком горечи подкатил к горлу. Не было и дня, чтобы я не думала про Джима. Как бы всё сложилось, если бы он был жив? Каким бы он был отцом? Мне кажется, что очень хорошим. Мне очень много чего кажется, чего я уже не узнаю наверняка.
Перевернувшись на спину, закрыла лицо подушкой, стараясь заглушить всхлипывания, что рвутся наружу. Я не могу забыть его, как бы вокруг все ни старались. Нельзя просто взять и стереть себе память. Со стороны все такие умные советчики, что блевать хочется. Подумаешь, проблема… влюбилась, так разлюби и найди себе новую любовь. Так просто, будто поменять батарейки в пульте.
Присев на кровати, глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Мой взгляд упал на гардеробную. Он слишком часто стал туда направляться. Словно наркотическая зависимость, меня манило туда.
Оглянувшись на спящего сына, тихо пробралась к вожделенной двери. Руки сами знают, где лежит то, что мне так необходимо. Нащупав коробку, которую я тщательно прячу от всех, осторожно вскрываю. Пальцы проходятся по слегка шершавому кожаному материалу. Руки начинают дрожать. Подтягиваю к себе дорогую сердцу вещь и вдыхаю аромат, который она хранит. Куртка Джима, что осталась у меня с нашей первой встречи, теперь служит моим противоядием от тоски. Я хочу помнить его запах.
***
Очнувшись на полу гардеробной, поспешила убрать куртку обратно. Алекс топает по комнате и зовёт меня.
– Сейчас малыш, мама здесь, – ласково отзываюсь ему, и он успокаивается, звеня погремушкой.
– А кто это у нас тут такой сладкий персик? – слышу весёлый голос Эмили и хохот Алекса ей в ответ.
– Привет солнышко. Как дела? – спрашиваю ее, закрыв двери в гардеробную.
– Ты опять спала там? – грустно спросила Эмили. Только она знала, что на самом деле я чувствую.
Когда мне удалось добиться опеки над ней, то после переезда она практически жила в моей комнате, хотя у неё была отдельная. Просто нам двоим было легче, когда мы вместе. Она знала, что я хожу туда не просто так, но не осуждала меня за это.
– И это не последний раз, – постаралась как можно бодрее ответить ей, но это не сработало. Она видит меня на сквозь. Видит мою боль, которая вопреки поговоркам не вылечила мою душу.
– Джесмин, я тебе очень люблю, – она обняла меня крепко за талию и вздохнула. Ей тоже тяжело.
– Я тебя тоже, солнышко, – ответила ей, гладя по хрупкой спинке.
Приятно было осознавать только одну вещь, что Эмили в безопасности. Она здорова, как и мечтал Джим. В этом году она пойдет в школу. Только жаль, что он этого не увидел…
Майкла тоже нет с нами. Его не стало через полгода после больницы. Старик молчал о том, что у него проблемы с сердцем.
Я не знаю, сколько времени мне нужно, чтобы смириться, что их нет. Жизнь продолжается, а я как будто застряла в прошлом. Не могу отпустить его. И мне всё чаще кажется, что он где-то рядом. Мой Джим, который не мог так просто погибнуть. Но, годы идут, и с каждым днём и часом, дают мне понять, что я лишилась шанса вновь его встретить. Лишилась возможности быть полноценной.
Мне кажется, что я схожу с ума. Порой он мне видится в толпе. Последний случай произошел три месяца назад, когда я гналась за ним, а он просто растворился за поворотом. Я отчётливо видела его, и после этого долго приходила в себя. Я до последнего верила, что это был он.
Родители обеспокоены этим, но это не их дело. Это не их жизнь.
Я стала мамой, и теперь это единственная отдушина, которая позволяет держаться на плаву. Ради сына и Эмили, я буду жить.
Но при мысли, что нужно куда-то далеко ехать, меня начинает знобить. Мне и так нормально живётся в своем районе, в своём мире, в котором нет места толпе. Зачем переться через половину страны на отдых, от которого у меня один стресс? И как убедить родителей, которые так рьяно меня туда тащат?
***
Через два дня
Санта-Моника встретила нас мягкой, практически идеальной погодой. Я не успела ничего придумать, а мама как обычно, нашла способ повернуть всё так, как ей выгодно. Манипуляции детьми прошли по её плану, и я сдалась. Алексу и Эмили нужен этот отдых. Не могу же я лишать их этого удовольствия, тем более, что Эмили была очень рада и ждала поездки?
В общем, сейчас я сижу в номере и собираюсь с силами, чтобы выйти на пляж. Родители с внуками там уже целый час, а я всё никак не могу побороть себя. Разглядывая себя в зеркале, примеряю самое длинное пляжное платье. Не хочу лишнего внимания к своему телу.
Большие тёмные очки и шляпа с широкими полями. Вот так, то, что нужно!
Взглянув на себя ещё раз, чертыхнувшись, плюхнулась на кровать. Господи, да я похожа на конспиратора. Хотя плевать. Пойду так.
Закрыв номер, в коридоре встретила пару недоумевающих взглядов. Мне всё равно. Иду дальше.
Наконец-то завидев родителей, чувствую облегчение и встречаю мамин удивленный взгляд.
– Джесмин, что это за наряд? Ты же тепловой удар получишь! – негодуя, качает головой она.
– Дорогая, отстань от неё, – вступается папа.
– Но мы же приехали отдыхать, а не издеваться над родной дочерью, – не уступает мама.
– Вот именно, поэтому давай оставим её в покое. Мы и так ждали её больше часа, – полушепотом намекает папа.
– Я все слышу. Можете не шептаться. Если тебе не нравятся мой внешний вид, то я могу уйти, – говорю маме, и её брови ползут вверх из-под очков.
– Что ты, нет, конечно. Глупости какие! Я просто волнуюсь за тебя, как же ты не понимаешь? Ты поставила на себе крест, а так нельзя. Вокруг столько хорошего и удивительного. Пора смотреть шире и дышать полной грудью, – на одном дыхании произносит она, и я замечаю, как покраснел отец, заметив моё выражение лица.
Эти нотации, которые по её мнению мне должны помочь, разъедают душу хуже кислоты.
– Джесмин, мы не хотим тебя обидеть, и тем более заставить забыть прошлое. Просто нам больно смотреть на твои страдания. Посмотри на них, – приобняв меня за плечо, папа указал на играющихся в песке Алекса и Эмили. – Если бы они страдали так же, как бы ты поступила?
Его вопрос поставил меня в тупик. Впервые я посмотрела на ситуацию под другим углом. Мне стало так больно только от одной мысли, что не дай бог им пережить такое.
– Можешь не отвечать. Я всё понимаю, – он обнял меня, поглаживая по спине. – Просто отвлекись хоть немного. Перестань наказывать себя. Ты не виновата, – тихо сказал он, а я продолжала смотреть на своих детей.
Эмили выглядела счастливой, хотя она столько пережила. Такая маленькая, но со стальным стержнем внутри, которым обладает не каждый взрослый человек.
– Мне нужно переодеться, чтобы искупаться, – ответила папе, и он кивнул в ответ.
Возвращаясь в номер, кто-то окликнул меня в коридоре.
– Джесмин? Боже, это ты?! – зовёт меня женский голос, и я не могу поверить своим ушам, что слышу его.
– Эмма? – отзываюсь я и медленно разворачиваюсь.
Передо мной стоит подруга, с которой мы не виделись и не общались больше двух лет. Мне не хотелось ни с кем можно налаживать связи, я была погружена в себя. А она ведь беспокоилась, звонила мне чуть ли не каждый день, а я… а что я?
– Господи! Ты живая! – радостный вопль и мгновенные объятья моей сумасшедшей подруги сбивают с ног и толку. Она тараторит без умолку, причитая о том, как соскучилась и сильно рада видеть меня.
Я знала, что год назад она уехала в Калифорнию. И всё. А она обо мне практически ничего не знала.
– Слушай, я сейчас просто в шоке. У меня даже руки трясутся, смотри, – говорит она, показывая мне руки. – Я так рада, что встретила тебя! Ты свободна? Может, пообедаем вместе, выпьем, поговорим? Прости, я так резко напала на тебя, – начала извиняться она, заметив моё замешательство.
Эмма настоящий тайфун, что сносит с ног своим появлением. А я отвыкла от этого. Когда-то и я была с ней на одной волне, а сейчас стою как вкопанная и не знаю что сказать.
– Прости, – единственное, что вырвалось у меня.
– Да брось. Я всё понимаю. Так что, ты согласна?
– Я с детьми и родителями на пляж собиралась. Думаю, вечером будет можно встретиться, – предложила ей и заметила, что лицо подруги мгновенно вытянулось.
– С детьми? У тебя есть дети? – ошеломлено спросила она.
– Долгая история, – вздохнула я, чувствуя себя неловко.
– Это же прекрасно. Дети это счастье! Боже, моя хорошая, как же я скучала по тебе. Я не выдержу до вечера! Можно я с тобой на пляж? – чуть ли не прыгая начала умолять меня Эмма.
– Хм, а ты одна? Может, я тебя отвлекаю?
– Об этом не беспокойся. Скажу своему жениху, и он всё поймёт, – уверила она и, подхватив меня под руку, уже явно была намерена не отпускать.
***
Сидя в уютном ресторанчике на берегу, Эмма, широко распахнув глаза, слушала мою историю. Допивая третий коктейль, она скривилась и горько всхлипнула, поставив меня в неловкое положение.
– Прости, Джес. Но это слишком. Это не справедливо, – сморкаясь в салфетки, причитала она.
– Такова жизнь, – грустно покачивая бокал вина в руке, ответила я. Отчасти мне стало легче, хотя бы сейчас, когда я поделилась своей историей с человеком, который меня понимает.
– Алекс такой сладкий. А эта девочка, такая хорошая, – качая головой, пыталась успокоиться, причитала подруга. – Не справедливо, чёрт возьми!
– Я рада, что мы встретились. Мне стало немного легче, – тихо призналась я. – Хотя бы сейчас. Куда ты смотришь? – спросила подругу, которая прищурившись, всматривались за мою спину.
– Там мужик какой-то уже час пялится в нашу сторону, – тихо ответила она. – Повернись, только медленно. Будто тебе нужно что-то поправить.
– Да плевать, – отмахнулась я. – Сдались мне эти курортные самцы.
– Ты права, – осушив бокал до конца, ответила Эмма. – Ой, мне нужно в туалет. Слишком много коктейлей, – хихикнула подруга. – Не хочешь со мной?
– Тебя подержать за руку, чтобы в трубу не засосало? – не удержалась от привычных шуточек я.
– Мне нравится твой настрой, – улыбнулась Эмма. – Старая добрая Джес возвращается.
– Иди уже.
– Я сейчас вернусь. Письну по-быстрому и моргнуть не успеешь, – смешливо сказала она пошатываясь.
– Уже весь ресторан в курсе, куда ты идёшь, – подметила я, а Эмма только усмехнулась.
– Я скоро, – сжав ноги, бросила она на ходу. – Никуда не уходи, – пригрозила мне пальцем, чем вызвала смех.
Давно мне не было так легко на душе. Почему я отталкивала от себя друзей? Может было бы легче? Не важно…
Окидывая взглядом обстановку, мой взгляд цепляется за массивную спину мужчины, что в спешке покидает ресторан. Дыхание замирает, адреналин бьёт в мозг. Я вижу его профиль, буквально долю секунды, но мне этого достаточно. Хочу окликнуть его, но горло сдавило с такой силой, что даже пискнуть не могу. Хочу бежать за ним, а ноги онемели. Я как поломанная кукла стою возле столика, хватая воздух ртом.
