Текст книги "Спаси меня! (СИ)"
Автор книги: Кира Фарди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 6. Чужаки
Падение завершилось переломом луча в типичном месте. Более идиотской ситуации для тренированного спортсмена и придумать нельзя.
Шаткая конструкция из стола и стула не позволила правильно сгруппироваться. Стул зашатался и поехал вбок. Карлос хотел спрыгнуть, но попал на край стола, потерял равновесие и свалился на пол, да неудачно: массивное тело рухнуло на вытянутую для защиты руку и – вуаля!– гипс на предплечье.
Карлос даже порадовался, что упал ночью. Он кое-как зафиксировал сломанную руку: положил ее на узкую рейку, которую недавно оторвал от мебельной упаковки, и закрепил ремнем, орудуя только левой рукой и помогая себе подбородком. Потом осторожно сел за руль и поехал в клинику, которая принимала больных круглосуточно в соседнем городке, в двадцати километрах ниже по горе.
Утром Ремей чуть с ума не сошла, когда увидела драгоценного сыночка с гипсом на предплечье. Она засуетилась вокруг, нашла в телефоне номер знакомого доктора, и то и дело принималась плакать. Карлос, чтобы остановить поток слез, спокойно сказал:
– Мама, угомонись! Мне не больно. Не вызывай врача на дом, видишь, перелом уже зафиксировали , – Карлос потряс в воздухе повязкой. – Через три недели сформируется костная мозоль, и рука станет крепче, чем была раньше.
– Как, ну, как это произошло! Я говорила тебе, не лезь на склад. Там только пыль и мертвые мухи. Бог с ней, с этой мебелью!
Карлос молча обнял мать и поцеловал ее в черный затылок, где не виднелось ни одного седого волоска. Не мог он сказать ей что упал не случайно. Зато Антонио обрадовался, когда увидел отца с рукой наперевес. Мальчик принес фломастеры и разрисовал гипс веселыми картинками.
– Ну, вот. Хоть кому-то я доставил радость своим падением, – засмеялся Карлос.
Прошла неделя.
Карлос привык обходиться левой рукой, по-прежнему бегал по утрам и выполнял силовые упражнения, но идею расформирования склада временно отложил. Каждый вечер, засыпая, он видел перед собой эти черные, влажные, похожие на спелые сливы, глаза. Они ему что-то напоминали, поэтому он рисовал в голове картинки, представляя образ существа, смотревшего на него. Но ничего не получалось. И через неделю Карлос так и не понял, с чьим взглядом столкнулся: животного, человека или демона.
Он попросил работника принести в подвал стремянку, по вечерам забирался на нее и подолгу сидел на верхней ступеньке, разглядывая соседний двор-колодец. Ни разу больше он не заметил ни черных машин, ни людей, не слышал странных звуков. Казалось, дом необитаем.
Чтобы избавиться от видения, преследовавшего его не один день, он решил расспросить о незнакомцах старожилов Деревни Ангелов.
Карлос вышел из отеля и огляделся вокруг. Поселок постепенно погружался в вечер. Заходящее солнце уже потеряло свою яркость, стало красноватого цвета и почти спряталось в горах. Последние лучи золотили верхушки деревьев, отражались в окнах домов, спускались змейками по склонам гор. Дневной свет потускнел, и кое-где зажглись вечерние фонари.
Долго искать дядю Милена не пришлось: как всегда он с друзьями сидел на открытой веранде и потягивал кофе-картадо из стеклянного стаканчика. «Все верно, – усмехнулся Карлос, – а что еще делать старику, который, имея собственную автомастерскую, нажил немалое состояние и теперь тратит его, наслаждаясь жизнью и обсуждая свежие деревенские новости».
Два этажа большого дома дяди Эмилио закрыты от посторонних глаз. Еще мальчишкой Карлос мечтал заглянуть за запертые на ключ двери, но Ремей не позволяла сделать это.
– Милен копит там сокровища, – шептала она сыну, укладывая его спать. Истории о кладе дяди Эмилио заменяли мальчику сказки.
– А зачем? – также шепотом спрашивал он.
– Не знаю. Детей у Милена нет, оставит наследство племянникам. Богатый будешь!
– Вот еще! Пусть сам наслаждается своим богатством.
– А он и наслаждается, – отвечала мать и рассказывала очередную невероятную историю.
Взрослого Карлоса наследство дяди Милена не интересовало: со своими делами разобраться бы! Он знал, что у старика в гараже стоят раритетные машины, и он входит в клуб таких же, как он, автолюбителей со стажем.
Иногда он видел, как по горным дорогам проносился кортеж из роскошных кабриолетов тридцатых-сороковых годов двадцатого века. Это вывели на прогулку своих коней друзья Милена. И вот тут дядю невозможно было узнать. Вместо пожилого человека, который ходил, опираясь на трость, за рулем сидел водитель начала века в кожаной куртке и шлеме. Облик дополняли круглые очки, защищающие толстыми стеклами глаза. Не дядя, а антиквариат в чистом виде!
И сейчас этот антиквариат неторопливо беседовал с друзьями.
– Ола! – поздоровался Карлос, и старики выжидательно посмотрели на него. – Я хочу кое-что у вас спросить.
– Садись. Мария, кофе принеси племяннику! – крикнул Эмилио.
– Вы не знаете, кто купил тот дом? – Карлос показал рукой на здание, выглядывающее из-за стены родного отеля.
– Чужаки, – тут же ответил дядя, – приехали они сюда прошлой зимой. Чем занимаются, не знаем: они с нами не разговаривают. Видим, что появляются иногда на джипах ближе к ночи, потом, как волки, собираются в стаю, и отправляются колонной по пять-шесть машин в сторону горнолыжного курорта. Я один раз там с ними столкнулся.
– А что ты видел? Кто выходил из джипов.
– Я сидел в баре, у меня там приятель работал, умер этой весной.
– А кого ты там знаешь? – вмешался в разговор друг дяди, худощавый, сутулый старик.
– О, да ты тоже его знаешь! Помнишь, когда ты из армии пришел, мы в ущелье спускались, на пикник к озеру ездили? А там еще одна компания отдыхала, – увидев сведенные к переносице брови друга, дядя Милен сердито хлопнул ладонью по столу. – Ну, как ты не помнишь? Мы тогда с девчонками познакомились. Ты решил за одной приударить, а она с братом была. Тот на тебя и набросился с кулаками.
– А, так ты про этого…
– Совсем старый стал, маразм на подходе, – разворчался Милен. Вы друг дружке носы разбили, а девчонка та за брата вступилась. Еле вас растащили! – Я потом этого парня еще раз встретил, и еще. Разговорились, визитками обменялись. Он ко мне в мастерскую машину на ремонт ставил, а я иногда к нему в бар наведывался на чашечку кофе. Так и начали общаться.
Карлос чувствовал, что если он не вернет разговор в нужное ему русло, старички ударятся в воспоминания.
– Дядя Милен, ну и что ты заметил?
– Ты о чем?
Увидев разочарование на лице племянника, Милен воскликнул:
– Все, все, рассказываю дальше. Ну, так вот! В зал вошла компания из качков, одетых в черное, которые сопровождали нескольких девушек. На чем эта группа приехала, я не знаю, просто предположил, что на джипах.
– Как девушки выглядели?
– О, mi madre! Madre mio! – воскликнул старик и поцеловал пальцы, сложенные щепоткой. – Что это были за красотки! Модели с подиума им в подметки не годятся! Все мужчины, что сидели у барной стойки, на них уставились. Особенно хороша была блондинка. Волосы волной лежали по красному платью до самой попы. Казалось, что она не шла, а плыла по залу. Ее огромные глаза обводили взглядом ресторан и остановились на секунду на мне. Я думал: в обморок упаду. Никогда такой красоты не встречал.
Дядя Милен прикрыл восторженно веки, а старички засмеялись:
– Здорово, что на старости лет такие воспоминания появились.
– Наверное, перед сном мечтаешь о красотке?
– Да ладно вам, – смутился Милен, – не буду дальше рассказывать.
– Девушки были в вечерних платьях? – вернул на землю дядю Карлос.
– Да.
– Значит, они приехали в ресторан, а не на лыжах кататься?
– Не знаю, при курорте еще отель есть, где останавливаются сильные мира сего. Вообще этот курорт не для среднего класса. Там чашка кофе, – Милен поднял пустой стеклянный стаканчик со следами пены на стенках, – стоит как автомобиль!
– Так дорого! – воскликнул сутулый старик.
– Да. Зато и сервис на высшем уровне.
– А твой знакомый барменом был? Как его в таком возрасте на работу взяли?
– О чем ты говоришь! Какой бармен! Сильвио не работник, он хозяин бара и ресторана. Теперь там его сын заправляет.
– Что дальше было?
– А на чем я остановился? Да. Охранники быстро провели девушек через холл и уехали на лифте вверх. Что дальше было, не ведаю. Я спросил у Сильвио, кто это такие, но он промолчал. Я и не настаивал.
Карлос не знал, как реагировать на эту историю. Одна мысль то появлялась у него в голове, то исчезала. Никак он не мог ухватить ее за хвост. Что это за люди, чем занимаются? Это профессиональные охранники, сопровождавшие элиту на отдых, или сутенеры, которые привезли роскошных женщин для эскорт услуг?
– Дядя, а тебе не показалось, что девушки напуганы, или они пленницы?
– Нет. Они улыбались, перебрасывались словами с охранниками, а блондинка, когда встретилась со мной взглядом, даже подмигнула.
«Точно, проститутки. Работают в эскорте для богачей».
– А сколько женщин было, не помнишь?
– Группа большая, это точно, – задумался Эмилио. – Я потому решил, что они приехали на черных джипах, что, когда я заходил в бар, этих машин еще не было, а уходил – они стояли у входа в отель.
Мысль опять мелькнула и пропала. «Что такое? Ну, привезли проституток, так кого этим в наше время удивишь? Хотя, это могут быть танцовщицы, или актрисы, или просто женщины для компании".
– Дядя, ты говоришь, что одна девушка была блондинка, а остальные как выглядели?
– Хороший вопрос. Я когда на них посмотрел, удивился: среди девушек не было ни одной испанки.
– А кто? – хором спросили друзья.
Все настолько заинтересовались беседой, что забыли про остывший кофе и не заметили, как вокруг их столика собрался народ.
– Я тоже видел, как этих девушек в машине везли, – вставил китаец с местного рынка.
– Где?
– Джип остановился у магазина, открылась дверь, а там, в глубине, сидела китаянка молоденькая. Я потому и запомнил. Удивился: не так часто в горах китайцев увидишь.
– Очень интересно, – протянул Карлос, – дядя, а те девушки какой национальности были, как думаешь?
– Блондинка походила на немку или славянку. Хотя нет. Больше на немку. Или… А, бес знает, кто! Там была еще рыжая девушка, потом, – Милен закрыл глаза, вспоминая, – азиатка, а еще худенькая и стройная, как мальчишка, негретяночка с короткой стрижкой. Были и еще девушки, но я их не запомнил. Охранники в черном, как коршуны, окружили их и повели через холл.
«А может, это жены и дочери?» – предположил Карлос, но сразу отмел эту версию. Девушки были чужестранками. С детства ему внушала Ремей, что испанец женится только на соотечественнице. Карлос с матерью не соглашался: современный мир диктует другие правила, но и массового потока межнациональных свадеб среди знакомых не наблюдал.
– Да ладно вам, – вмешалась в разговор Мария, – просто приехали девчонки в гости к кавалерам. Что с того? На горнолыжном курорте часто молодежь тусуется. Сейчас еще не сезон, вот и приезжают развлекаться подальше от родителей. Еще кофе пить будете?
Посетители переглянулись и стали расходиться по своим делам. «И вправду, почему я должен волноваться, кто мои соседи? Не мешают окружающим жить и ладно», – подумал Карлос и уже повернулся, чтобы уйти, как столкнулся взглядом с пожилым человеком, который сидел с бокалом пива и внимательно смотрел на него. Мужчина тут же отвел глаза, поставил стакан и быстро ушел.
– Кто это? – поинтересовался Карлос у Милена, кивнув в сторону незнакомца.
– Где? – дядя повернулся. А-а-а, этот... Да так, местный выпивоха, дон Фернандес. Без алкоголя жить не может. А что?
– Мне показалось, что он нас внимательно слушает.
– Вряд ли. Он всегда выпивает свое пиво и идет домой, ни с кем почти не общается.
Карлос пожал плечами, сначала хотел догнать дона Фернандеса, а потом передумал и вернулся в отель.
Сломанная рука не давала заниматься бумажной работой, поэтому он пошел на обычный осмотр этажей. Как ни старался выкинуть из головы соседей, влажные глаза, смотрящие на него через окно, разноцветных девушек, ничего не получалось. Карлос снова вышел на улицу, завернул за угол и остановился у металлической решетки, перекрывавшей вход в двор-колодец.
Тишина. Сгустившаяся темнота не давала разглядеть детали, да и смотреть было не на что. Лишь ветер гнал по асфальту осеннюю листву, да болтался на кусте, росшем прямо возле подвального окна пластиковый пакет. Карлос сначала не обратил на него никакого внимания: пакет как пакет, много таких валяется вокруг. Он уже разворачивался, когда новый порыв подхватил легкий целлофан и понес его к решетке. Боковым зрением Карлос заметил, как из пакета выпал бумажный листок, покружился слегка в воздухе и прилип к оконному стеклу.
Мужчина сорвался с места и побежал в отель. Взлетел на стремянку: листок по-прежнему прижимался к стеклу. Карлос пригляделся: это был всего лишь обычный кассовый чек. Мужчина разочарованно выпрямился.
– Совсем в детектива заигрался. Подумаешь, не нравятся тебе соседи! Они никому не мешают, и никого не трогают, – ворчал он, осторожно спускаясь со стремянки.
Он поднял голову и посмотрел на окно: листочек исчез. Карлос спустился на пол, включил свет, так как в комнате стало совсем темно, и решил проверить записи, сделанные в ту роковую ночь. Работал еще час, потом сладко потянулся, разминая застывшие мышцы, и снова посмотрел на темное стекло. Ему показалось, будто там что-то белеет. Карлос постоял, соображая, надо ли ему продолжать заниматься делом соседей, вздохнул и снова полез на стремянку.
К стеклу прижимался тот же чек, только ветер развернул его другой стороной. На белой поверхности было что-то написано шариковой ручкой на иностранном языке. Карлос спустился, захватил со стола карандаш и блокнот и вернулся к окну. Он тщательно переписал слова, выведенные незнакомым шрифтом и задумался.
Глава 7. Все точки над "и"
– Настенька, она же с тобой мультики смотрела! – вскинулась Алина и бросилась в комнату. За ней пошли и остальные.
– Я услышала, как кто-то стучит в дверь. Катя выбежала, а я думала, она к вам пошла, – всхлипнула Настя и заплакала в голос.
– Иди ко мне, дорогая, никто тебя не ругает, – ласково обняла девочку Ирина Ивановна и прикрикнула на Алину. – Ты почему на ребенке срываешься? В квартире четыре взрослых человека, они не уследили за одной девочкой, а Настя виновата!
Но Алина ее не слушала. Она уже металась по комнатам, разыскивая Катю. Дочери нигде не было. Полицейские тоже стояли в комнате, не зная, как реагировать на ситуацию. Никто не слышал, чтобы открывалась входная дверь, и никто не видел, как Катя ходила по квартире. Полтергейст, да и только!
– Катенька, ты куда спряталась? – звала ласково дочку Алина.
– Катя, иди к нам, – вторила ей сквозь всхлипывания Настя.
Алина заглянула в шкаф, потом под кровать, посмотрела за шторами, но девочка, как сквозь землю провалилась. В двухкомнатной квартире не так много мест, куда можно спрятаться. В ванной и туалете тоже было пусто. Мать растерянно остановилась, огляделась, потом внезапно сорвалась с места и бросилась к окну в кухне. Посмотрела вниз: двери подъезда закрыты, прохожих нет, только полицейская машина сиротливо все еще жмется к паребрику, да одинокая ворона прыгает в поисках пищи возле мусорных баков.
Алина кинулась к входной двери – та оказалось незапертой. Она выбежала в подъезд. Никого.
Женщина чувствовала, что поддается панике. Руки дрожали, к горлу подкатился ком. Она вернулась в прихожую, сорвала с вешалки куртку и снова побежала на лестницу.
– Ты куда, оглашенная? – выскочила следом Ирина Ивановна и удержала Алину за руку. – Тапочки…
– Это он Катю украл! Это он! Пока мы на кухне… он дочку… увел! – причитала Алина, размазывая по лицу слезы. Она переобулась и рванула в коридор.
– Остановись! – схватила ее за плечи дворничиха и хорошенько встряхнула. – Почему ты так думаешь?
– Нет ее одежды… и сапожек, – мать показала рукой на пустое место в прихожей. – Он, сволочь, знает, что я приду домой, если он Катю украдет.
– Почему ты решила, что девочка за ним пошла? Она же не дурочка… – воскликнула Ирина Ивановна и осеклась: как раз пятилетняя малышка не разбиралась в том, кто хороший, а кто плохой. Для нее оба родителя одинаковы. Она соскучилась по любимому папе, спокойно открыла ему дверь, если это был он, и ушла с ним.
– Так, собирайтесь! – приказал Станислав Сергеевич, до этого момента слушавший молча. – Едем к вам домой!
Он махнул рукой толстячку, не обратив внимания на его недовольный вид, и вышел в подъезд.
– Мы вас в машине подождем.
Ирина Ивановна и Настя оделись за минуту и выбежали следом, но на первом этаже дворничиха притормозила.
– Слушай, иди одна, а я останусь с девочкой. Не хочу, чтобы Настя видела, как вы будете разбираться с ее отцом, – прошептала она на ухо Алине. – Так и тебе спокойнее будет.
Алина колебалась пару секунд, потом согласно кивнула. Она понимала правоту доброй женщины. Семейный скандал не место для ребенка. Детские травмы остаются с людьми на всю жизнь. Она повернулась к дочери, прижала ее к себе и поцеловала в теплую макушку.
– Настенька, ты останешься с Ириной Ивановной, договорились?
– Я хочу с тобой! – девочка уцепилась за мать и снова заплакала.
– Дочка, любимая моя, это дела взрослых. Не переживай, со мной будет все хорошо. Видишь, я не одна. Станислав Сергеевич не даст меня обидеть.
Алина еще раз поцеловала Настю и оставила ее на попечение Ирины Ивановны, которая перекрестила ее и сказала:
– Ну, с богом! Ты только не сдавайся, очень тебя прошу. Будь твердой до конца. Ты столько лет терпела издевательства. Положи этому конец!
Алина кивнула и выбежала из подъезда. Она и сама понимала, что наступил тот момент, когда терпение заканчивается, когда нужно принимать решения, пусть даже и неприятные.
– Поехали! – нетерпеливо попросила Алина, когда села в машину, но полицейские не торопились.
– Алина, в этом деле спешкой можно только навредить. Мы тут с Михаилом Захаровичем поговорили, – толстячок важно кивнул, – и решили, что домой ты пойдешь одна. Лучше будет, если твой муж нас увидит не сразу. Иначе он запаникует и не откроет дверь. Он к ребенку как относится?
– К Кате? Он ее любит. Она очень похожа на его семью.
– Вот и ладненько. Значит, при девочке будет вести себя прилично.
– Он меня может не выпустить из квартиры, – неуверенно ответила Алина.
Она чувствовала, что страх выползает из своей норки и парализует волю, а решимость, довести начатое до конца, становится все меньше.
– Об этом ты не волнуйся. Мы позвоним в дверь вашей квартиры через десять минут. Ничего не успеет сделать.
– Я вообще не понимаю, почему он дома. У него сегодня намечались полеты, – растерянно произнесла Алина.
– А ты забыла про ранение? Еще ночью он съездил в больницу, освидетельствовался и взял нужные справки. Так что, дорогая, от работы он сегодня свободен, на больничном, – рассеял ее сомнения Станислав Сергеевич.
Алина продиктовала полицейским домашний адрес и, когда они подъехали и встали за углом, чтобы Виктор не их заметил из окна, выскользнула из машины. Как только она рассталась с защитниками, уверенность покинула ее окончательно. Чем ближе она подходила к дому, тем сильнее дрожали руки. Чтобы собраться с нервами, она стиснула сильнее челюсти и сжала пальцы в кулаки. «Не сдамся! Не сдамся! Господи, пронеси!» – как мантру повторяла она эти слова.
У дверей глубоко вздохнула, достала ключи, но передумала. Трясущимся пальцем нажала на звонок. Дверь открылась сразу, будто Виктор караулил ее приход у глазка.
– Вернулась, потаскушка! – яростно прошипел он и больно ущипнул жену за бок.
Алина вздрогнула, но просто сделала шаг в сторону и не стала развивать конфликт.
– Мамочка, ты пришла! – выбежала из комнаты счастливая Катя. – Мамочка, папа мне куклу купил, и мороженое. А еще конфетки «Рафаэлки», – тараторила девочка и тянула за собой мать, чтобы показать ей новые сокровища.
– Ну, проходи, коли пришла. А где Настя? – по-прежнему тихо поинтересовался Виктор.
Алина удивленно посмотрела на мужа. В честь какой радости он такой добрый сегодня? Объяснение появилось через секунду: из кухни чинно выплыла мама Алины, Ольга Витальевна, и бросилась с объятиями к дочери.
– Доченька, я так рада тебя видеть! Как здорово, что Виктор позвонил и пригласил в гости. Я даже не сомневалась, ехать или нет, так соскучилась! – и, не обращая внимания на сопротивление Алины, она втащила ее в комнату.
Дневной свет сразу сделал лицо Алины разноцветным. Косметикой воспользоваться, чтобы скрыть синяки, даже в голову не пришло: не до этого сейчас. Мама сразу заметила сине-зеленые разводы вокруг глаз.
– Ой, а что у тебя с лицом? Иди сюда, к свету, – потащила мама к окну взрослую дочь и захлопотала расстроено. – И Витя что-то за бок держится. Вы случайно в аварию не попали? А Настенька где? В школе?
Алина стояла под шквалом вопросов и не знала, что ответить. Мама настолько была уверена в счастливой жизни дочери, что даже не подумала о другой причине синяков. И что теперь делать? Если разводиться с мужем, значит, придется говорить правду, хватит лгать! «А он хорош! Сволочь! Сообразил, что сам ситуацию не выровняет, вот и позвал на помощь тяжелую артиллерию».
Муж стоял рядом и угрюмо наблюдал, как Алина будет выкручиваться из этой ситуации. Она сначала подалась за матерью, потом вдруг остановилась.
– Мама, не надо. Там нечего разглядывать. Ты что не знаешь, как выглядят синяки после избиения мужем? Сама ведь не раз через это проходила.
– Что ты мелешь. Ваш папа на меня руки никогда не поднял! – возмутилась Ольга Витальевна.
– Руки, может, и не поднимал, а вот ноги точно. Я хорошо помню, – сказала она, как отрезала, повернулась к дочери. – Катенька, мы сейчас пойдем гулять. Там тебя ждет бабушка Ира и Настенька.
– Зачем ты так? – голос матери задрожал. – Вот и приезжай к дочери в гости. Спасибо, дорогая, встретила мать с пирогами и оплеухами!
– Мама, хватит причитать. Вы меня насильно замуж выдали за этого… – она свирепо посмотрела на Виктора, который, ухмыляясь, стоял, загораживая входную дверь. – Я не буду больше с ним жить. С меня хватит побоев.
Мать схватилась за голову, не одобряя поведения дочери, а потом засуетилась и с обиженным лицом стала собираться домой. Виктор остановил тещу: она еще не выполнила предназначенную ей роль.
Живет, как сыр в масле катается. Одеваю, обуваю, деньги в дом приношу, а она просто неблагодарная с…а, – сказал он и тут же испуганно оглянулся: не слышит ли Катя. На плохие слова у нее была феноменальная память, а так как разум не контролировал речь, могла понравившееся выражение брякнуть где угодно.
Виктор приглушил голос и так посмотрел на Алину, что она невольно вжала голову в плечи. Он поднял футболку и показал на живот, где белела бинтовая повязка.
– Как вы думаете, что это? Это ваша драгоценная доченька меня ножом порезала. Ну, выпил я, что с того? Не так часто это и происходит. Заботливая жена мужа спать уложит, а на утро бутылочку пивка принесет, чтобы голова не болела. А тут не жена, а пила с во-о-о-т такими зубьями, – Виктор наглядно продемонстрировал величину зубьев на пальцах.
Ольга Витальевна, пышнотелая и статная женщина, как-то сразу съежилась и постарела. Она смотрела то на зятя, то на дочь и не знала, что говорить. Потом тяжело опустилась на диван и заплакала. Слезы текли по морщинистым щекам, она вытирала их ладонью, размазывая зеленую подводку для глаз. Алина уже пожалела, что так резко вывалила на мать семейные проблемы. Справлялась с ними раньше без родственников, и сейчас как-нибудь бы обошлась.
Она села рядом с мамой, положила голову ей на плечо и стала поглаживать спину, как обычно убаюкивала дочек.
– Мама, прости меня. Я не хотела тебя расстраивать. И не обижайся, но я буду подавать на развод.
– А куда ты пойдешь, глупая?
– Пока не знаю, но думаю, что справлюсь.
– Так и знай, я тебя никуда не отпущу, – предупредил Виктор, – позвони этой тетке, пусть приведет Настю домой. Или я сам приду к ней с полицией!
– Никуда не надо приходить. Полиция уже здесь, – ответила Алина, услышав звонок в дверь.
Виктор и мать переглянулись и только молча наблюдали, как Алина открывает дверь и впускает двух полицейских.
– Проходите в комнату, – пригласила она мужчин.
– О, мусор поганый! – к ужасу Алины бросилась к толстяку Катя и размахнулась, чтобы ударить его ногой, но не успела. Сильные руки Станислава Сергеевича подхватили ее и подбросили в воздух. Катя счастливо засмеялась.
– Я тоже мусор, – весело сказал мужчина, – почему со мной не хочешь поиграть?
– У тебя мячика нет, – хохотала Катя и показывала рукой на живот Михаила.
– А ты поиграй в комнате или мультики посмотри. Мы, когда поговорим с твоими родителями, пойдем тебе мячик покупать.
Катя радостно закивала и побежала искать пульт от телевизора. Взрослые прошли в кухню. За эти два дня именно она стала местом встреч, тактических планов и важных решений.
Михаил Захарович достал планшет и ручку и приготовился вести допрос. Виктор заерзал на стуле: он старался не встретиться взглядом с Алиной и ее мамой.
– Итак, к нам поступило заявление от Виктора Николаевича Полякова, о том, что его жена, Алина Леонидовна Полякова, нанесла ему тяжкие телесные повреждения – ножевое ранение в область брюшины.
Ольга Витальевна охнула и закрыла рот ладонями, чтобы приглушить рвущийся из горла крик.
– Мамочка, нет! Нет! Все не так! – Алина замотала головой, выбежала из кухни и принесла канцелярский нож – орудие ранения.
Она нашла нож на столе, куда, видимо, бросил его Виктор. Алина помнила, что выронила его, когда убегала.
– Посмотрите, этим нельзя нанести тяжкие телесные повреждения! – воскликнула она. – У него острый кончик не более одного сантиметра.
– А ты смогла! – ответил с холодной ухмылкой муж.
– Не поверю, – сопротивлялась Алина. – Ты выглядишь, как огурчик, за все время ни разу даже не поморщился. Такими тяжкие телесные повреждения не бывают. Михаил Захарович, это надо еще проверить, какой врач ему справку дал. Наверняка липовая.
Алина бросилась к мужу и рывком подняла футболку: повязка и вправду была чуть больше лейкопластыря. Виктор резко оттолкнул жену, она глухо стукнулась спиной о холодильник. Станислав Сергеевич вскочил.
– Молодой человек, вы хотите загреметь на трое суток за мелкое хулиганство?
– Простите, это рефлексы, – покраснел Виктор, – а что она лезет.
– Вот и держите свои рефлексы под контролем.
– Дети, дети, умоляю! Что вы делаете! – простонала Ольга Витальевна, хватаясь за сердце. – Как вы дошли до такой ненависти!
Алина бросилась к холодильнику, достала валокордин и подала маме. Она не хотела втягивать в дрязги с мужем родственников, но похоже механизм разрушения уже закрутился и пока не сломает прежнюю жизнь до основания, не остановится.
– Алина Леонидовна, – сказал невозмутимо толстячок. Подождав, пока все обратят на него внимание, он продолжил, – тоже хочет подать встречный иск за домашнее насилие. Что будем делать?
– Какое насилие? – взвился Виктор и свирепо посмотрел на жену. – Ты, мать, совсем из ума выжила? Кто за одну оплеуху подает иск?
– А кто обвиняет невинную женщину в том, что она принудительно держит у себя мать с двумя детьми? – парировала Алина.
Она чувствовала, что еще немного и сорвется. Ей хотелось только забрать ребенка и вырваться из квартиры, которая за одни сутки стала чужой. Что будет дальше она не думала. В жизни бывают такие моменты, когда по-старому жить невозможно, а новый путь еще не наметился. Вот и стоит человек, как былинный богатырь на распутье: налево пойдешь – коня потеряешь; направо пойдешь – счастье найдешь, а прямо пойдешь – голову сложишь.
– Так, хватит истерик! – хлопнул по столу Станислав Сергеевич. – Что будем решать? На мировую, я так думаю, вы не согласны.
– Согласен! – крикнул Виктор.
– Ни за что! – ответила Алина.
– Доченька, одумайся! Куда ты пойдешь с двумя детьми, без денег, без работы, – запричитала Ольга Витальевна, обнимая дочь. – Милые бранятся, только тешатся. Завтра и не вспомните о ссоре.
– Это не ссора, мама. Ссорятся и мирятся любимые люди. А мы враги, – тихо ответила Алина и с такой ненавистью посмотрела на мужа, что тот невольно отвел глаза.
– Виктор Николаевич, если вы отказываетесь забирать заявление, пока ему не дали ход, тогда простите, я вынужден вашу жену сейчас забрать в участок. И вам придется пройти вместе с нами.
– Я готова, – Алина тут же встала, – только соберу вещи. Мама присмотри за Катей, пока я не вернусь. Заодно и встречное заявление напишу. Станислав Сергеевич, мы хотели еще в больницу заехать, освидетельствовать мои побои.
Алина вдруг почувствовала такой прилив сил, что готова была бежать впереди полицейской машины.
– Как в участок? Витя, миленький, зачем тубе нужно это заявление? Ты только хуже себе делаешь. Подумай, что тебе на работе скажут. Ты разрушишь жизнь не только Алине, но и себе. Не будь упрямцем, дорогой.
По лицу мужа Алина видела, что он уже сомневается. Он никогда не был особым смельчаком. Творил пакости исподтишка, так, чтобы никто не видел. К открытому сопротивлению был не готов. Алина понимала, что он так просто ее отпустит, но ему нужно время, чтобы придумать новый план, который не развалится так быстро, как этот. Неожиданно перед ней забрезжил огонек надежды. Вдруг получится вырваться, вдруг сложится! Чтобы не сглазить, она зажала большие пальцы в кулаки и стала молиться.
