Текст книги "Научи меня любить"

Автор книги: Кимберли Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава третья

С тех пор как первая красавица школы Лесли Картер пригласила его на бал по случаю окончания восьмого класса, Джек Мишен был у женщин, что называется, нарасхват. Чего они ему только не говорили! Начиная томным «Я бы очень хотела встретиться с вами снова» и заканчивая простым и откровенным «Веди меня в постель, красавчик».

Но такого ему еще не доводилось слышать.

– …чтобы усовершенствовать мою технику, так сказать. Мне кажется, вы идеально подходите для этого и сможете меня многому научить, – излагала Пейдж Кэссиди свое предложение с серьезным выражением лица, глядя на него своими темно-шоколадными глазами с расстояния полутора метров.

Джек отложил мотоциклетный трамблер, который собирался смазать маслом, и уставился на нее в изумлении, машинально вытирая капельки пота, стекавшие по виску.

– Подожди-ка. Ты так туманно изъясняешься. Давай все проясним. Ты хочешь спать со мной?

Девушка покачала головой.

– Нет, нет, что вы. Я не усну, буду внимательно слушать все, что вы скажете, и стараться запомнить.

– Я имел в виду, переспать со мной, детка. Понимаешь? Слиться воедино, заняться любовью, побарахтаться в простынях…

– Да, да, я поняла, – перебила она. Ее щеки заметно покраснели. – Извините. Когда вы сказали «спать», я подумала, что это в прямом смысле. Поверьте, я буду внимательна к тому, что вы скажете.

– Что скажу?

– И сделаете. И не беспокойтесь. Я быстро учусь. Вам не придется повторять или делать одно и то же несколько раз.

– Так ведь в этом же все удовольствие, – поддразнил ее Джек, прежде чем осознал наконец, о чем она просит. Пейдж хочет переспатьс ним! Ну дела!

– Я вам заплачу. Не думайте, я вовсе не рассчитывала, что вы станете учить меня бесплатно.

– Заплатишь?!

– Двадцать долларов в час. Столько же я платила Орландо Джованни, который учил меня готовить спагетти. А еще равиоли. Но на это потребовалось всего полчаса, поэтому он взял с меня только пятнадцать долларов. – На ее лице отразилось сомнение. – Хотя, пожалуй, то, о чем я вас прошу, несколько сложнее кулинарных уроков. Я могу платить по двадцать пять.

– Двадцать пять долларов в час?!

– Двадцать шесть.

– Двадцать шесть?!

– Хорошо. Двадцать семь, но это мое окончательное…

– Слушай, я не торгуюсь, – прервал ее Джек. – И делать этого не стану.

– Ладно, двадцать восемь…

– Нет! – отрезал он и покачал головой, поняв, что происходит. – Как это я сразу не догадался?

– О чем?

Он буквально пригвоздил Пейдж взглядом.

– Это ведь был просто спектакль.

– Какой еще спектакль?

– Ты хочешь меня.

– Нет, не хочу.

– Ты только что предложила платить мне по двадцать восемь долларов в час за секс с тобой.

– А вы сказали, что не торгуетесь. Забыли?

– Да я же вижу. Ты меня хочешь.

– Да нет же! Просто хочу воспользоваться вашими знаниями.

– Детка, ты вовсе не знания мои собираешься исследовать. А мое тело. Но мой ответ – нет. – Плевать, что его живое воображение рисовало чудесные картины ее нежных прикосновений к его телу, измученному давно не удовлетворяемым желанием. – Ты не в моем вкусе.

– Да и вы не в моем. В этом и состоит вся прелесть нашего соглашения. Мы друг другу абсолютно не подходим. Я мечтаю выйти замуж, создать семью и жить счастливо до конца своих дней. – Заметив страх в его глазах, девушка поспешно добавила: – Но только не с вами. Не с таким, как вы.

– А что со мной не так?

– Вы человек перемен, я же люблю стабильность.

– Ходят слухи, что у тебя уже была стабильность.

На лице Пейдж появилось выражение настороженности.

– Я, как и все люди, совершала ошибки. Вудро был самой большой из них. Но в следующий раз я буду умнее. Так что, вы согласны?

– Заниматься с тобой сексом за деньги?

– Ну зачем все время это повторять?

– Так ты же меня именно об этом просишь.

– Я прошу дать мне несколько наставлений. А вы все превращаете в какую-то пошлость.

– Детка, это и есть пошлость. Ты хочешь секса с почасовой оплатой без чувств и обязательств. Как еще это можно назвать?

– Очень просто. Вы учите, я учусь. То же самое, что уроки танцев. Или занятия по кулинарии. Или парикмахерские курсы, курсы визажистов, кружок кройки и шитья, макраме…

– Макраме? Ты платила деньги за то, чтобы тебя научили макраме?

– Вы ушли от темы.

– Так ведь ты завела разговор о кружках.

– Просто чтобы привести пример. Если я хочу чему-то научиться, то должна найти человека, который меня научит.

Джек внимательно посмотрел на нее.

– Ты точно понимаешь, о чем просишь?

– Разумеется. Я хочу, чтобы вы…

Он не дал Пейдж договорить, прильнув к ее губам горячим, страстным, требовательным поцелуем, от которого у него застучало в висках. Но когда она затрепетала в его объятьях, когда ее губы дрогнули, молодой человек вдруг ощутил, что дело было не только в физическом притяжении. Внутри поднялась такая неизъяснимая нежность, что ему вдруг безумно захотелось взять ее на руки и целовать, целовать, пока она не сдастся.

Джек отстранился, тяжело дыша, и покачал головой.

– Я здесь долго не пробуду…

– Еще один пункт в вашу пользу. Сегодня здесь, завтра там. И не надо беспокоиться, что вы что-то не так поняли или влюбились в меня, что станете бегать за мной, томясь от любви. Хотя вы в любом случае вряд ли стали бы это делать. Вы не из тех, кто мучается бессонными ночами и поет серенады.

– Да, я из тех, кто предпочитает необузданный секс.

– На это я и рассчитываю.

Джек снова покачал головой.

– Извини. Придется тебе подыскать кого-то другого. – Он пошел прочь, чтобы не дать себе совершить еще какую-нибудь глупость. Например, еще раз поцеловать ее. Это совершенно лишало его возможности здраво рассуждать. Он лишь поцеловал ее и, очевидно, так поразил, что теперь Пейдж хочет заплатить ему за секс. Заплатить! Надо же такое придумать! Брать деньги за то, что доставляет ему такое удовольствие? Скорей бы, он приплатил ей, если бы…

Минутку! Никто никому не будет платить, потому что он не станет участвовать в подобной бредовой затее. Он даже думать об этом не желает. На ближайшие две недели у него есть дела на ранчо. А потом его заключение кончится – и поминайте как звали. Джимми вернется домой. А он, Джек, отправится навстречу тому, что его ждет.

Следующий город. Следующая работа. Следующая женщина.

На некоторое время. А потом снова в путь, куда судьба выведет. Джек Мишен – вечное перекати-поле. Осесть, купить дом, завести семью – ни за что и никогда! Только не он.

То есть кому-то, может быть, такая жизнь по душе, но ему дорога его свобода, самостоятельность, отстраненность. Да, отстраненность – это то, что нужно в данный момент, особенно учитывая, что Пейдж окончательно одурманила его чудесным ароматом спелых яблок.

Джек еще раз вдохнул этот ее аромат и забросил ногу на мотоцикл.

– У меня работы невпроворот.

– Черт бы побрал эту работу.

Пейдж бросила взгляд на молодого человека со сдвинутыми на самый кончик носа очками, сидевшего за соседним столом. В свои двадцать два года Уолли учился на последнем курсе факультета журналистики в местном колледже. Как старший корреспондент газеты, он взял на себя редакторские обязанности Деб, пока та наслаждалась радостями медового месяца на Арубе, что входит в группу Малых Антильских островов. Пейдж же достались ее колонки, включая, помимо уже названной, «Подсказку для женщин», которая превратилась в основной источник постоянной полемики в редакции. Особенно после статьи Пейдж о преимуществах умных мужчин. Поскольку Уолли был одним из немногих скромных, тихих, интеллигентных мужчин в городе, полном ковбоев и владельцев ранчо, он занял место Джимми – который, к сожалению для многих девушек, женился. И теперь уже Уолли считался самым завидным женихом штата. Сам он был от этого не в восторге.

– Не все так плохо, – утешала его Пейдж, несмотря на то, что день у нее выдался трудный и утешение требовалось ей самой. Она чувствовала себя усталой, смущенной и совершенно сбитой с толку. Девушка вернулась мыслями к предыдущему дню, когда она так бесстыдно чуть не умоляла Джека Мишена лечь с ней в постель, и ее бросило в жар. – Подумаешь, несколько женщин окружили тебя вниманием. Случаются вещи и похуже.

– Окружили вниманием? – возмутился Уолли. – Да они же с ума посходили!

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. И вообще, лучше скажи мне спасибо за то, что я разнообразила твою общественную жизнь.

– Да уж, разнообразила. Оравой оголтелых женщин, которым нужно только одно.

– Страстный секс?

– Секс и колечко на безымянный палец.

– А говоришь – только одно. Получается, что два.

– Замужество подразумевает страстный секс.

– Не обязательно. – Пейдж слишком хорошо это знала. То, что изредка происходило между ней и Вудро, можно было назвать вялым, безынтересным, скучным, но уж точно не страстным. Понятие страсти вообще никак не вписывалось в их брак.

Она вытерла капельки пота у виска и бросила взгляд на кондиционер в углу кабинета, гонявший горячий воздух.

– Ты вызвал мастера?

– Что мастер? Я сделал лучше. Вчера звонила Деб с очередной порцией нотаций и наставлений, так я решил воспользоваться случаем и намекнуть, что в таком пекле, да еще без кондиционера, работать невозможно.

– Ты серьезно? – Уолли, как ни странно, кивнул. Пейдж покачала головой. – Ну ты даешь! У нее же медовый месяц. Человеку надо отвлечься от редакционных дел, отдохнуть хоть немного. Разве можно беспокоить ее такими пустячными проблемами? Она теперь там, на Арубе, будет ломать голову, что делать с кондиционером.

– Это же ее газета. И тут два ее лучших журналиста находятся на грани инфаркта – это как минимум. Ты выдержишь еще полторы недели, пока она там плещется в лазурных волнах Карибского моря? Я – нет! – Молодой человек застенчиво потупился. – И вообще, я и не собирался ее беспокоить. Она сама спросила. Я ответил, что у нас все в порядке. А Деб стала умолять меня сказать правду. Но я и тут удержался – промолчал. Тогда она начала угрожать, что уволит меня. Что мне оставалось? В городе всего одна газета. Куда бы я подался? Я же сейчас на практике, и мне очень нужен хороший отзыв. Вот я и сдался. – Он раздраженно выдохнул и бросил бумаги в нижний ящик стола. – Деб сказала, чтобы мы не волновались. Она разберется со всем, и сегодня кондиционер починят.

– И как же она сможет это сделать, сидя за тысячи миль отсюда на Антильских островах?

– Как будто ты не знаешь Деб. Если уж вобьет себе что-то в голову, не успокоится, пока не сделает. Она сочла себя виноватой в том, что мы тут умираем от жары, поэтому решила все исправить. И знаешь, что я на это скажу? Пусть исправляет, и поскорее, иначе я могу внезапно самопроизвольно загореться как факел. – Уолли поднялся и оттянул сырую рубашку со вспотевшей спины. – Сегодня определенно самый ужасный день в моей жизни, – бубнил он себе под нос, направляясь к лестнице.

Пейдж было жаль беднягу. Она и сама тяжело переносила эту немыслимую жару.

И день что-то не задался. Все началось с того, что в шесть утра полстакана вчерашнего каппуччино вылилось с приборной доски на ее любимую белую блузку, когда девушка отчаянно пыталась завести мотор своего старенького «плимута». Потом, поняв, что придется идти пешком до ремонтной мастерской Моби, которая располагалась в конце улицы, она захлопнула дверцу машины и только тогда поняла, что оставила ключи от нее внутри. По счастью, мимо проезжала Селли Крам со своей тройней. Она-то и подвезла ее до мастерской. Где Пейдж в добавление к кофейному пятну посадила на блузку еще несколько масляных. Машину все же починили, и она поехала в мэрию. Выйдя из нее, девушка обнаружила квитанцию на штраф за парковку в неположенном месте. За обедом ей принесли сэндвич, на который вылили не меньше половины банки майонеза, хотя она настоятельно просила горчицы. К тому же с деньгами было плохо. Да еще эта жара. И волосы висят, как после душа. Да. Если с утра не заладится – пиши пропало.

Кроме того, сегодня была очередная годовщина ее свадьбы.

Ты давно в разводе, напомнила себе Пейдж, моргнув, чтобы сдержать слезы. Нет, ей хотелось плакать не по Вудро. И не из-за того, что он ее бросил. Оплакивать хотелось свою несостоявшуюся мечту. Это было больнее всего: больнее, чем крушение брака, чем измена мужа. Сегодняшний день мог бы стать одним из самых лучших в ее жизни. В идеальном мире так бы и случилось. Она была бы счастлива. Рядом с ней стоял бы ее прекрасный рыцарь, держа за уздечку белого коня. А за спиной возвышался бы уютный дом. Во дворе дети играли бы с большой лохматой собакой по кличке Шеп…

Да, так могло бы быть. Но вместо того, чтобы выслушивать поздравления от родственников и друзей, Пейдж в одиночестве вспоминала свой несчастный брак, горюя о том, что все пошло не так. О том, что она все делала не так…

Она постаралась прогнать дурные мысли и решила заняться набросками, которые сделала в машине Крамов, отбиваясь от шустрых тройняшек. Пейдж разумно рассудила, что раз уж встретила Селли, то можно сделать «Интервью с твоим соседом». Неплохо одним выстрелом убить двух черепах, как говаривала шутница мама.

– Сегодняшний день есть то, чем ты его сделаешь, – напомнила она себе энергетическую мантру доктора Вона. Пейдж проштудировала его книгу, пока лежала в постели с килограммом шоколадного мороженого со сливочной помадкой и огромной коробкой вишни в шоколаде, страдая из-за ухода негодяя Вудро и рыдая оттого, что жизнь кончилась.

С тех пор минуло несколько месяцев, и она уже применила советы мудрого доктора на практике. Например, перестала винить себя в том, что случилось, бросила думать о прошлом и начала строить планы на будущее.

– Ты можешь контролировать ситуацию. Человек сам кузнец своей судьбы. Ты…

– Ненавижу этот чертов агрегат! – донесся с лестницы недовольный голос Уолли. – Наш пресс – дерьмо. Моя жизнь – дерьмо. Вокруг одно дерьмо.

Доктор Вон, без сомнения, определил бы, что Уолли – основной источник негативной энергии в коллективе.

– Есть проблемы и похуже, чем три девушки, жаждущие добраться до твоего тела, – крикнула ему Пейдж.

– Совершенно с тобой согласен, синий чулок. Мужчине вполне достаточно одной.

От этого глубокого голоса она почувствовала себя мороженым, которое полили горячей сливочной помадкой. Ее тело затрепетало от радости, прежде чем девушка сделала глубокий вдох в надежде обрести спокойствие.

Но надежда оказалась тщетной, потому что в дверях появился Джек Мишен собственной персоной с дерзкой ухмылкой на прекрасном лице, от которой ее сердце стало биться вдвое чаще. На нем были футболка и джинсы.

– Я не жажду добраться до вашего тела, – выдавила из себя Пейдж.

– Ну да. Ты хочешь залезть ко мне в штаны. А это то же самое, по-моему.

– Ничего подобного. – Поймав его лукавый взгляд, она затаила дыхание. – Ладно, в некотором смысле я хотела. Но вы отказались, поэтому не о чем больше говорить. – Девушка сделала вид, что занята бумагами, с которыми разобралась несколько минут назад. – Зачем вы пришли?

Джек показал ей ящик с инструментами.

– Чтобы починить ваш кондиционер. Деб вчера позвонила и сказала, что вам, ребята, нужен мастер.

Пейдж Кэссиди оставалась к нему равнодушной. Джек не мог понять, что происходит, не мог разгадать эту странную девушку. Прошло четыре дня. Он пытался соблазнить ее. И ничего. Никакого эффекта. Может быть, он не так понял? Может быть, он ее действительно не интересует?

Его взгляд сосредоточился на ее роскошной груди, на двух остреньких выступах под испачканной блузкой. Джека даже бросило в жар. Эта особа ему явно не симпатизировала, но вот тело ее определенно реагировало на его присутствие.

И Джек самодовольно усмехнулся. Разумеется, он не собирался поддаваться эмоциям. Пейдж совсем не нравилась ему в этой своей нелепой юбке в цветочек, с благонравным выражением лица. Он будет держаться от нее подальше. Пусть себе бросает на него надменные взгляды, полные презрения. Ему все равно.

– …вон там, – сказала она.

– Что?

– Кондиционер. – Девушка указала на дальний угол кабинета, где висел бесполезный агрегат, и вновь вернулась к своим бумагам, сложенным в пачки на столе.

Джек приступил к работе, всей кожей чувствуя ее присутствие. Интуиция подсказала ему, что день у Пейдж не задался. Она раздраженно шелестела бумагой. Отвечала на бесконечное число телефонных звонков. В довершение всего разлила стакан кока-колы на стол.

Пейдж выругалась, и в глазах ее блеснули слезы. Джеку внезапно захотелось что-то сделать – что угодно, лишь бы она не заплакала, лишь бы успокоилась.

Лишь бы улыбнулась.

Безумие, подумал он и вдруг понял, что произносит то самое слово – то слово, которое, как еще недавно был совершенно уверен, он никогда бы не произнес в ответ на ее странное предложение:

– Хорошо.

Джек обычно терял самообладание, когда видел плачущую женщину. И, конечно же, не имело никакого значения, что перед ним была именно эта плачущая женщина. Просто девичьи слезы приводили его в замешательство – не более того. К тому же Пейдж уже доказала, что не питает к нему ни малейшего интереса. А вот она его привлекала. Что же плохого, если он поддастся этому притяжению и выудит немного удовольствия из ситуации, если уж приходится торчать здесь ради Джимми?

– Хорошо, – повторил он несколько громче.

Девушка подняла на него влажные глаза.

– Что хорошо?

– Я согласен.

Пейдж пристально посмотрела на Джека, моментально забыв о бумагах, когда до нее дошел смысл его слов. Он смотрел на нее своими прекрасными серыми глазами, и ее тело тянулось к нему и трепетало от предвкушения.

– На что согласны?

Не хочет же он сказать… Не имеет же он в виду… Не…

Уголки его губ медленно поползли вверх, завораживая девушку. На щеке появилась дивная ямочка.

– На это, детка. – Джек развернулся и вышел вон.

Вот так самый ужасный день в жизни Пейдж неожиданно превратился в самый прекрасный.

Хорошо.

Это слово эхом отзывалось в ушах Джека, летело следом за ним, пока он спускался по лестнице редакции «Вестника». Еще не было случая, чтобы он сожалел о сказанном, но сейчас сомнение холодной змеей заползло в душу. Пейдж Кэссиди слишком мила и наивна. И ей так шел этот сарафан в цветочек!

Проклятье, он ненавидит такие расцветки, предпочитая что-нибудь изысканное и сексуальное. И уж конечно, он не станет терять разум от женщины в очках. Что за нелепость? Но почему же тогда ему так нравится то, как сидят у нее на носу эти огромные очки?

Просто природное влечение – ничего больше. Последние полтора месяца Джек Мишен безвылазно просидел на ранчо в Нью-Мексико, тренируя одну весьма строптивую кобылку. Он жил за сотню миль от ближайшего города и, наверное, за две – от ближайшей женщины. А потом позвонил Джимми и сообщил о предстоящей свадьбе. И Джек приехал домой.

Ему была нужна женщина. Срочно! Видимо, это желание и наполняло его голову безумными мыслями вроде той, что Пейдж Кэссиди выглядит очень сексуально с испачканным чернилами подбородком.

Ну конечно, он страдал от неудовлетворенности. Это же яснее ясного. А еще от легкой формы идиотизма.

– Эй ты, думаешь, можно сбежать с работы, а старик даже не заметит? – Низкий скрипучий голос отвлек Джека от размышлений о собственном психическом здоровье.

Ну и слава богу.

Чем меньше он станет думать о своей моментальной и жаркой реакции на Пейдж Кэссиди, тем лучше для него. Размышления всегда доводили его до беды. Хватит с меня проблем, решил Джек и повернулся к пожилому мужчине, стоявшему в дверях бакалейной лавки.

Прошедшие двадцать лет мало изменили Сесила Макгроу. Даже с белыми, как снег, волосами и морщинками, испещрившими все лицо, он по-прежнему походил на мощный старый дуб, что рос под окном дома матери Джека. Видимо, время легло тяжелым грузом на его плечи, согнув их. По крайней мере Джек помнил Сесила осанистым и высоким еще с тех пор, как после школы помогал ему упаковывать товар в коробки. Однако годы ничего не смогли сделать с его характером: Сесил все так же кривил рот в улыбке, стоя у дверей своего магазинчика в белоснежном фартуке и красной бабочке и протирая только что привезенные яблоки.

– Если память мне не изменяет, я и сбежал-то всего однажды. И то только потому, что ты меня задержал допоздна. Я пригласил Джени Сью Гримс в кино, и она меня ждала.

– Я просто пытался блюсти твою невинность. Ради твоего же блага. Эта девочка была слишком активной.

– Ну конечно! Ты намеренно мешал мне встретиться с Джени, потому что по ней сох твой племянник. – Джек пожал руку старику и улыбнулся. – Ну, как дела у Джени и Монро? Давно ли женаты? Лет тринадцать? Безоблачное семейное счастье?

– И подтверждением тому два шустрых озорных мальчишки. Мак в восьмом классе, а Майк в двенадцатом. Проблем с ними не меньше, чем было с тобой и Джимми в их возрасте. Помогают мне тут по субботам. Хотя помощи от них мало – больше мешают. – Сесил проницательно посмотрел на Джека. – Прямо как те два паренька, которых я знавал когда-то.

– Так и не простил нас с Джимми за то, что мы растоптали тебе виноград в пяти ящиках?

– Конечно. Этот виноград мне заранее заказывали для женского кулинарного кружка. Они должны были делать компот или варенье – уж не помню. А вы, балбесы, сорвали им занятие.

– Мы же не со зла. Просто хотели сделать вино.

– Ну да. А получилась куча испорченного винограда.

– А ты заставил нас отрабатывать и вычитал из зарплаты стоимость винограда.

– Ну, знаешь. Я бы мог сам заплатить за него, а потом представить счет вашим родителям.

– Нет уж, спасибо. Мы предпочли отработать.

– Еще бы! Иначе ваш папаша сперва взгрел бы вас по первое число, да так, что вы потом долго сидеть не смогли бы, а потом все равно заставил бы отрабатывать.

От воспоминаний об отце у Джека заныло в груди. Джеймс Мишен умер внезапно от сердечного приступа несколько лет назад. Он тогда объезжал дальние угодья ранчо Мишенов. Джимми был в Хьюстоне – занимался оформлением своей строительной фирмы. Джек пас скот на ранчо в Аризоне. Смерть отца вернула Джимми домой: он окончательно переехал сюда и взял все дела в свои руки. А Джек дождался похорон, а потом собрал свои вещи и пустился в странствия. Как обычно.

И впредь будет поступать так же. Таков уж у него характер. Родился Джек непоседливым и не мог долго усидеть на месте. Кочевая жизнь его вполне устраивала. Ему нравилась неизвестность, ждущая его впереди, нравилось просыпаться каждое утро, не зная, что принесет новый день. Нравилось видеть новые города, новые лица. Все это было ему по сердцу.

Даже слишком.

Джек отогнал назойливую, как жужжащая над ухом пчела, мысль, взял из ящика блестящее яблоко и откусил.

– Я смотрю, ты по-прежнему продаешь лучшие фрукты в округе.

– А я смотрю, ты по-прежнему таскаешь яблоки, принося мне убытки.

Джек усмехнулся и полез в карман за мелочью. Сесил замахал руками.

– Брось ты. Есть идея получше. У меня там у заднего входа стоят еще два таких же ящика. Помоги мне перетащить их сюда, и мы в расчете.

– Договорились.

Несколько минут спустя Джек аккуратно поставил второй ящик рядом с первым и отряхнул руки.

– Ну рассказывай, что привело тебя в город. Я думал, ты присматриваешь за ранчо, пока Джимми в отъезде.

– Да вот приехал на часок. Деб попросила кое-что сделать. У них в редакции сломался кондиционер. Я его починил.

– Эта штуковина все время ломается. Точно бес в нее вселился.

Джек с улыбкой вспомнил, что Пейдж тоже намекала на то, что кондиционер одержим злыми духами.

– На самом деле там была незначительная поломка. Правда, я не сразу разобрался. Но теперь все в порядке. Он работает. – Взгляд его непроизвольно упал на окно второго этажа, в котором был виден профиль Пейдж Кэссиди. Вот она устало выдохнула и провела рукой по волосам. – Слушай, ты что-нибудь о ней знаешь?

– Более острого язычка я не встречал у женщин за всю свою жизнь.

– Я не про Деб, – улыбнулся Джек. – А про Пейдж Кэссиди.

– Милая девчушка.

Застенчивая немного. Застенчивая? Интересно, что сказал бы Сесил, узнай он о том, что эта «скромница» просит мужчин дать ей уроки любви.

Нет. Не всех подряд мужчин, а тебя.

При мысли об этом Джека накрыло жаркой волной, но не от сорокаградусной сентябрьской жары, а от дурманящего аромата прекрасной женщины, который он еще ощущал. Зажмурившись на мгновенье, он вспомнил легкий запах яблок и корицы, от которого по спине побежали мурашки.

– Но это же можно понять, – продолжал Сесил. – Если бы я прошел через все то, что выпало на ее долю, тоже стал бы осторожным.

– А что выпало на ее долю?

– Ее бывший муж просто подонок. Подлец, каких свет не видывал. Она, бедняжка, рано осиротела. Пришлось ей самой о себе заботиться и все такое. По крайней мере так говорит Миртл Конелли. А уж она зря не скажет.

Аминь. Добропорядочные жители Инспирейшна могли рассчитывать на две вещи: во-первых, на победу в чемпионате по футболу среди студенческих команд и во-вторых, на достоверность информации, полученной от вездесущей Миртл Корнелли. Она знала все обо всех.

– Бедная девочка и сюда-то переехала, чтобы быть подальше от него, – лился дальше рассказ Сесила. – Много крови он ей попортил. Но теперь у нее все в порядке. А знаешь, что еще сказала Миртл? – Старик хитро взглянул на Джека.

– Не думаю, что мне стоит это знать.

– Будто ты жил в Остине и танцевал в стриптизе. За деньги.

– Что?

– Ну, раздевался, вилял бедрами, вертелся вокруг шеста, развлекал дамочек…

– Я знаю, что такое стриптиз. Как ей только в голову могла прийти подобная нелепость?

– Понятия не имею. Но мне известно: у Миртл глаз наметанный, она все замечает. А ты приехал в город на дорогущем сверкающем мотоцикле. Небось, не десять долларов стоит. А денежки-то откуда? Заработал, виляя бедрами?

– Нет, сломав пару ребер. Мне пришлось тренировать одну строптивую лошадь. Чуть что, сразу лягалась. И постоянно меня сбрасывала. – Джек доел яблоко и выбросил огрызок в ближайшее мусорное ведро. – Кстати, о лошадях. Тут у Джимми есть одна – вот-вот ожеребится. Так что мне нельзя надолго отлучаться с ранчо. Поеду.

Сесил многозначительно приподнял брови.

– Ты уж не переутомляйся там. Однажды захочешь ведь жениться, создать семью. А все эти тряски и падения небезопасны для мужского хозяйства.

– Весельчак ты наш! Может, тебе бросить лавку и на эстраду податься, в разговорный жанр, а?

– Так я уже. Приходи на мои выступления. Каждую третью субботу месяца развлекаю народ в клубе. А что это ты так заинтересовался Пейдж? Хочешь за ней приударить?

– Нет, конечно.

Поэтому и стоило согласиться на ее необычное предложение. Она не ждет, что он станет ухаживать за ней, и в один прекрасный день опустится на колено и попросит ее руки. Пейдж не ищет любви, не хочет завтра же выйти замуж и жить, «пока смерть не разлучит нас». И это замечательно, поскольку Джек давно дал себе зарок навсегда отказаться от всего этого.

Однако сейчас… Для него существовало только «сейчас», никаких «потом»… Он верил в это «сейчас», хотел жить только сегодняшним днем и наслаждаться каждой его минутой.

Начиная с этой ночи.