Текст книги "Колонна императора (СИ)"

Автор книги: Ким Сатарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Петрус прислушался, затем тихонько шагнул в указанный Кассандрой проем. Он уже догадался, что в окна отсюда видна колонна императора. Но первым, что он увидел, оказался скелет на стуле. Стул был с высокой наклонной спинкой, и скелет смотрел на него пустыми глазницами черепа, откинувшись назад. Никаких следов одежды, только высокие ботинки на ногах. Пройдя мимо останков, юноша осторожно выглянул в окно. Правая рама уцелела, только стекло в ней треснуло. К тому же на нее почти не попадало светящее наискось в комнату солнце.

Площадь простиралась под ним. Квадратная, с пятном зелени посередке, и вырастающей из этого пятна колонной. Какой-то облезлой, грязной и невзрачной. Но взгляд Петруса миновал её, устремляясь к более важным предметам. Вот они, два стоящих на столбах прямоугольника на дальней стороне площади, и два на ближней. Скорее, полтора – от одного из ближних прямоугольников отвалился большой кусок снизу. Да и второй висел немного наискось. Зато два дальних стояли прямо и выглядели нетронутыми.

– Ты удовлетворен, герой? – Кассандра подошла тихонько и спросила, приблизив губы к самому уху.

– Видишь те два темных щита? Если они целы, мне надо подобраться к ним, чтобы я мог дотронуться рукой, – прошептал он в ответ.

– Приглядись к верхушке колонны, – посоветовала девушка.

Петрус вгляделся. Там что-то маленькое, непонятное, медленно двигалось. Не сразу он понял – вращается. Неужто Мертвый Глаз? Неспешно крутится, но пересечь площадь, пока он смотрит в другую сторону, не успеешь. Да и не хотелось соваться на открытое место – летуны сидят на всех крышах, а медведя с ними нет. Сгинешь мигом. Ждать ночи?

– Это глаз властелинов Трангила?

– Скорее всего, да. Кажется, он и ночью видит не хуже, чем днем. Сейчас мы в тени, а стена дома на солнце, нас трудно различить. Уйдет солнце, нас обнаружат даже здесь. Во всяком случае, мне говорили, что такое возможно, – девушка отступила вглубь комнаты.

Петрус быстро сообразил, что идти на площадь – решение негодное. Попросив зеркальце – Ия поняла его без слов – он присел под подоконником, выставив его наверх.

– Смотри за Мертвым Глазом. Повернется ко мне, скажи... – попросил он девушку, и принялся разглядывать дальние щиты. Тот, что подальше, он вскоре отбросил – щит с края слегка просвечивал, чего быть никак не должно было – остальные-то не просвечивали!

Стоящий ближе, кажется, не пострадал хотя бы внешне. Вытащив стрелы, юноша выбрал из них одну, с тупым концом, и принялся обвязывать наконечник куском материи, извлеченной из мешка.

– Петрус, для чего ты тупую стрелу с собой носишь? А тряпка сия в мешке зачем? – не утерпела Кассандра, присела на пол рядом с ним.

– Таким стрелами охотники белок бьют, чтобы шкуру не портить. Материя же пригодится для разных надобностей – перевязка там, ремонт одежды, или воду мутную процедить, например. Сейчас вот мягкий наконечник сделаю, чтобы стрела щит не разбила. Мне нужно, чтобы она ударила в правый нижний угол. Если щит и после того останется темным – значит, не смог уцелеть и мы можем уходить на север.

– Если он начнет показывать картинки, пойдешь к нему? – с испугом глянула на него девушка.

– Придется, – мрачно ответил Петрус, более всего желая, чтобы щит не подал признаков жизни.

– Так и есть, ты герой – покачала головой Кассандра. – За тобой же сразу охота начнется! Хорошо, если просто убьют, а то схватят и мучить станут. Мало мы с тобой в Трангиле мертвых тел видели?

– Лучше скажи, ты действительно хорошо стреляешь? – перебил ее юноша, встав возле стенки.

Девушка осторожно глянула в окно, примериваясь.

– Должна попасть, если арбалет на подоконник обопру. Но тогда меня сразу заметят.

– Нам так и так после того отсюда уходить, – рассудил Петрус, – второй тупоконечной стрелы у меня нет, и здесь ее не сделаешь. Заметят, говоришь... Лишь бы Мертвый Глаз не увидел, а летуны пусть беспокоятся, сколько хотят. Не верю я, чтобы они могли точно докладывать, что и кого увидели, а возле стен от них мы как нибудь отобьемся. Но все же во двор лучше не выходить. Ты не знаешь, через комнаты можно на другую сторону дома выйти?

Кассандра знала, что пройти насквозь можно или под крышей, или спустившись под землю. Юноша проверил – лестница наверх, под крышу, цела, и дверца открыта. Хочешь не хочешь, а предпринимать единственную попытку надо спешно. Пока солнце со стены окончательно не ушло.

Кассандра положила арбалет на окно, пригнулась, пристраиваясь поудобнее. Петрус проглотил слова, призывающие ее поспешить. Не стоит отвлекать стрелка перед решающим выстрелом. Он еще раз пожалел, что не проявил должного старания в овладении стрелковым искусством. Сейчас стрелял бы сам, и не зависел от девушки. Но что есть, то есть – он с уверенностью мог попасть только в щит, а не в тот небольшой уголок, где прятались разные картинки – их, говорят, всего шестнадцать, и его интересовала вторая слева в нижнем ряду. Прикоснись к ней – щит покажет ее во весь размер. Ия-Кассандра в нее не попадет, почти наверняка, но покажи щит любую картинку – и станет ясно, что он не умер, что можно прикосновением вызвать нужную картинку.

Мертвый Глаз почти повернулся прямо к ним, когда щелкнула тетива арбалета. Девушка сразу присела на пол, и поглядела на Петруса. Тот, заметив, что стрела попала в нужное место, но отскочила вниз, и щит остался темным, по нему не пробежало даже искорки, сам не понял, испытал разочарование или облегчение.

– Ты попала. Щит темный. Зато Мертвый Глаз остановился и смотрит на нас... – Петрус упал на четвереньки и рванул из комнаты. Сзади громыхала арбалетом по полу Кассандра. Они влезли под крышу. Побежали, перепрыгивая мусор, перелезая косые опоры крыши. Сквозь дыры в крыше падали лучи солнца, освещая дорогу. Хлопая крыльями, метались обитающие здесь голуби. "Как они выжили, здесь же летунов полно?" – мимоходом подумал юноша.

Свободное пространство кончилось, под ногами оказался открытый люк на лестницу, опоры для лазанья на стене вывалились. Надо прыгать, высота небольшая, полтора человеческих роста. Петрус сиганул вниз не задумываясь, Ия повисла на руках и он поймал ее в падении, удивляясь, сколь мало весит девушка. Когда они спустились до третьего этажа, на площади кто-то завыл: громко, мертвым голосом. Живые так кричать не могут. Мертвый Глаз? На первом этаже Петрус свернул в сторону торца дома. Комнаты здесь основательно замусорены – обломки мебели, груды тряпок, покрытые птичьим пометом. Зато окно чистое, без следов рам и стекол. За окном прямо на земле сидели и прохаживались орниморты, словно ожидая, пока люди спрыгнут к ним. До следующего дома – четыре десятка шагов. На земле летуны не столь подвижны, можно попробовать прорваться. Он подсадил Ию на подоконник, и в этот момент сзади что-то грохнуло. На миг стало светло, а затем в комнату ворвалось пыльное облако, забивая ноздри, погружая все в темноту.

Петрус сообразил, что здание рушится, они же оказались как раз возле уцелевшей стены. Сейчас пыль заволокёт с десяток домов вокруг, их никто не увидит, ни летуны, ни Мертвый Глаз, ни патрули грамсов.

– Держи меня за руку! Дыши через плащ! Прыгаем! – Он сиганул вниз, надеясь, что уцелевшая стена дома не рухнет им на головы.

Бежали наугад, не видя даже вытянутой руки. Петрус врезался в стену соседнего дома и дальше вел Кассандру вдоль нее, обогнув угол, пропуская проходы внутрь. Пыль помаленьку садилась, стало видно, что под ногами, и юноша отпустил руку Ии. Они уже пробежали четыре дома, и пора отыскивать тот, где их ждет медведь. Вот и он. По запыленному камню, оставляя следы, они подошли ко входу. Кассандра сама догадалась, затереть следы плащом.

Медведь спал. Петрус вначале сему поразился, но вспомнил, как его поранил мортагер, и решил, что сон сей – целебный.

– Ия, а арбалет где?

– Прости, Петрус, я его выронила. Растерялась, когда дом рухнул, – девушка испуганно посмотрела на него.

– Ладно, не огорчайся. Я свой боевой кнут тоже обронил, придется топором от кровососов и змей отмахиваться, – Петрус улыбнулся и с удовольствием разглядел на заплаканном и пыльном лице Ии робкую улыбку.

Пыль не оседала еще долго. Над головой несколько раз раздавалось знакомое жужжание, во дворе звонко тявкнул лис, хлопали крыльями летуны. Вдали, на площади, вновь завыл мертвый голос, стих, и донесся грохот. Они ждали пыльного облака, но его не было. Потом стемнело. Сквозь сон юноша расслышал, как неподалеку с шуршанием что-то проехало, на листьях деревьев мелькнули отблески света.

Медведь во сне ворочался и подергивался, а Ия спала тихо, положив голову медведю за заднюю лапу. "Вот я: и герой, и как его, эмпат," – невесело думал Петрус, – "только Ия за меня из арбалета стреляла, и медведю она ближе, чем я. Значит, герой из меня никакой, да и эмпат никудышный."

Утром медведя пришлось будить. Петрус предложил идти через заросли, чтобы не оставлять на запыленных улицах следов, по которым их легко выследят. Медведь согласился. Ия, хоть юноша ей ни слова не сказал, тоже согласилась. Недоуменно посмотрев на нее, Петрус спросил, понимает ли она его безмолвную речь.

– Тебя не понимаю, говори словами. Но вот намерения медведя иногда понятны. Не могу объяснить, как. Картинок, как ты, я не вижу. Зато знаю, что медведь улиц боится, а в зарослях он уверенно себя чувствует. На тебя он полагается – понимает, что ты лесовик и в городе чужой...

Через заросший двор пришлось прорубаться – переплетение лиан и ветвей кустов густое, иначе не пройдешь. Медведь, держащий раненую лапу на весу, пробирался последним. Петрус осторожно раздвигал ветви, опасаясь прежде всего змей. Зато здесь можно не бояться кровососов – дурманная лиана приманивала и поедала всех насекомых. Даже мортагер в такой чащобе не смог бы их атаковать неожиданно, застрял бы в ветвях.

Продвигались медленно. Встретившийся заросший невысокий дом обошли, и обнаружили тропинку, по которой можно идти пригнувшись. Обошли еще дом, большой и высокий и попали в березовую рощу. Подлеска нет, идти легко, здесь стоило беречься только ядовитых пауков. Внимательно поглядывая по сторонам, Петрус обнаружил огражденный круглый пруд, в середине которого возвышалась статуя. Женщина, почти не одетая – только бедра слегка прикрыты – держала в руке шар. Петрус засмотрелся на нее и почувствовал, что краснеет. Изваяние было столь совершенным...

Медведя одолевали иные мысли: уловив его картинку, юноша разглядел на краю пруда огромного удава, распухшего посередке. Змеюка переваривала добычу и спала, не представляя угрозы. Вот медведь и подумывал о том, чтобы прикончить ее и пообедать. Пришлось напомнить ему, что они спешат унести ноги подальше от колонны императора. Невозможно бороться с хозяевами города, которые по одному подозрению безжалостно валят наземь огромные дома.

Пересекли улицу – и дальше домов не обнаружили. Только руины. Какая-то сила искрошила дома в мелкие камни, коих в горсти помещался десяток. Деревья стояли мертвые, без листьев. Не укроешься. Пришлось свернуть по улице направо – Ия сказала, что так они ближе окажутся к владениям Пастырей. Шли под деревьями, глядя по сторонам. Здесь на улицах не лежала пыль, можно не бояться оставить следы. При первой возможности вновь повернули к северу. Растительности прибавилось: полосы деревьев вдоль улиц, небольшие рощицы – в одной из них медведь задержался, чтобы полакомиться незнакомыми ягодами. Люди их есть не рискнули. Вскоре слева объявилась высокая сплошная стена, вдоль которой тянулась обсаженная деревьями пустынная улица.

– Трангил, – обрадовалась Ия, и на вопросительный взгляд юноши пояснила:

– Раньше город назывался иначе, участок за стеной Трангилом называли уже тогда. Потом, когда город опустел, только здесь продолжалась упорядоченная жизнь. Сейчас пусто и здесь, но за забором – владения Пастырей...

– Понятно.

Петрус не разделял восторгов девушки. Он устал, ощущал голод, и на неведомых Пастырей не надеялся. Однако Ия тащила его вперед, обещая, что вскоре они увидят ворота. Увидели...

Может, когда-то здесь стояли настоящие ворота, а сейчас: пролом в стене, груды мусора вокруг и сооруженное прямо в проломе укрепление. На нем стояли, буравя людей взглядами, два мортагера. Один побольше, видимо, самец. Петрус порадовался, что шли они по дальней стороне улицы. Даже мортагер одним прыжком не допрыгнет. Но смертоносные твари не шевелились, юноша никакой угрозы не чувствовал. Остался спокойным и медведь.

Испугалась только Ия. Пока они, озираясь, уходили подальше от негостеприимных ворот, девушка пряталась Петрусу за спину. Когда мортагеры скрылись за полосой растущих вдоль стены деревьев, пошла первой, быстрым шагом, почти не глядя по сторонам. Петрус больше надеялся на медведя, посему по сторонам тоже не глядел, прикрывал тыл.

Шли вдоль светло-серой стены долго. Слева стена, справа – за поломанными низкими заборчиками ряд низких домов, в один – два этажа. Петрус прикинул, что ночевать лучше в таком. Но позднее, пока очень хотелось уйти как можно дальше. Миновали вторые ворота – из крепкого и толстого железа, плотно закрытые. Стена, собственно, не столь высока, чтобы оказаться для Петруса преградой. Он и Ию бы перетащил без труда, но как быть с медведем? Да и мортагеры... Как знать, не охраняют ли они всю землю за забором?

Впереди открылся овраг с ручьем. Дорога перепрыгивала его по мосту, стена опускалась к самой воде, перекрывая ручей решеткой.

– Я вспомнила это место, – разомкнула губы Ия, – справа будет небольшой лес. Я думаю, вам обоим пора поохотиться. Я вас подожду, вон в том доме, – она указала на дом, облепленный со всех сторон пристройками.

Петрус проводил ее туда, осмотрел дом. Ия выбрала место, где рядом стена, крыша, а под ней печка и несколько сидений вокруг стола. Девушка планировала набрать дров, развести огонь и ждать охотников с добычей, чтобы приготовить ее. Петрус оставил ей самострел, для безопасности, сам надеясь сладить себе хоть какой плохонький лук. Медведь ждал его на улице – под крышу он заходил только по необходимости. К тому же в небе они давно уже не видели ни одного летуна.

Лес хоть и маленький, и какой-то бедный – мало что там росло, но Петрус смог вздохнуть спокойно и расслабиться. Медведь, как ни странно, держался рядом. Он даже подтолкнул пару раз юношу тяжелой головой, заставив придерживаться определенного направления. Картинок при этом не показывал, зато вдруг Петрус начал его настроение чувствовать, как чувствовал других людей. Медведь – друг, как Ия, в опасности на него можно положиться. Он сейчас не охотился, а шел на встречу с кем-то, кого уважал и не опасался.

Опытный житель леса сразу понимает окружающую обстановку. Лес этот вырос на отравленной земле, и все в нем хилее и уродливее, чем в лесу полноценном. Грибы здешние употреблять опасно. Белки, конечно, живут, змеи тоже есть, обнаруживаются следы кабанов. Скорее всего, найдутся и зайцы, хотя их легче сыскать среди небольших домов. Там и силки ставить следует. Здесь же – посмотреть, не удастся ли птицу какую взять...

Перед густыми кустами Петрус замер, но медведь недвусмысленно подтолкнул его сзади. Продравшись сквозь ветви, юноша обнаружил перед собой дорогу. Слева она уходила в лес, а справа напротив стояли высокие дома. Прямо же перед ним сидело необычное существо. Голова птичья, с острым загнутым клювом, но увенчанная круглыми ушами. Тело вроде кошачьего – существо сидело на задних лапах, сложив передние на груди, и в такой позе было лишь на голову ниже Петруса. То, что поначалу юноша принял за накидку, при внимательном взгляде оказалось серыми в белую крапинку крыльями.

В других обстоятельствах он схватился бы за оружие, но существо заговорило прежде, чем он успел его разглядеть:

– Не хватайся за оружие, человек. Нам надо поговорить. Я Голос Пастырей. Я не враг.

Голос шел неизвестно откуда. Клюв создания не шевелился, но больше всего Петруса поразило, что голос и манера разговора точь-в-точь напоминали старейшину Раткова, которого поблизости быть никак не могло, ибо умер старейшина месяц назад от укуса змеи.

– Говори, – ответил юноша, справившись с изумлением, – Я слушаю.

– Куда идешь и чего хочешь, человек?

Голос, решил юноша, раздается у него в голове, оттого его память и придала ему облик речи Раткова. Создание, очевидно, нарочно наделено таким даром, дабы разговаривать с людьми любых наречий.

– Иду сквозь Трангил на север. К Замку-на-скале, ищу Хрустальный Ключ...

–Подробнее: куда, что ищешь, зачем? – перебил его Голос Пастырей.

Рассказывал юноша, ничего не скрывая, подозревая, что существо улавливает не только его слова, но и мысли. И был за откровенность вознагражден. Голос Пастырей рассказал, и как пройти к реке, и как отыскать замок, и где найти Хрустальный Ключ.

–... Немного обманули тебя старейшины. Хрустальный Ключ покажет лишь то, что Пастыри прикажут. Они давно решили, что твой народ должен уйти на север, и старейшины о решении осведомлены, только все повод отложить ищут. У тебя ведь есть дальняя связь с ними?

Петрус надеялся на это, но так ли – не знал.

– Девушка и медведь останутся с тобой и дальше. Подчиняться старейшинам тебе отныне не обязательно...

– За меня все решили? Кому мне теперь подчиняться? – Петрус не сдержался, повысил голос.

– Жизнь решила, и ты сам в первую очередь. Неужели прямо сейчас ты бы своих спутников бросил и с радостью вернулся? – существо почесало лапой под крыльями и юноша подумал, что лапы коротковаты для длинных крыльев, взлетать трудновато будет.

Отвечать он не стал – не знал ответа. Тянуло и к родне, и в привычную жизнь поселения, но представить там что Ию, что медведя не получалось. Если же поселение и вовсе снимется с места, в лесах севернее замка все они станут равно чужими.

– Подчиняются люди тому, кто знает больше, кто способен указать путь. На новом месте быстро определится, кто чего стоит. Не оттого ли старейшины тянут с переселением? – намекнуло существо.

Разговор окончился внезапно. Голос Пастырей отвернулся и застыл в неподвижности. Петрус, помня о том, что олени вскоре выйдут на поляну, кинулся искать себе оружие. Тетива у него имелась, подходящую ветку он отыскал быстро, сладил небольшой лук. Арбалетные стрелы к нему едва-едва подходили, но попасть шагов с двадцати в ствол небольшого дерева он смог с первой попытки. Лук годится для охоты. Юноша разобрал патрон, немного смял заряд, приладил под наконечник стрелы. Луку не хватало убойной силы, заряд добавит свою. Осталось подстеречь оленя и удачно попасть.

Как и обещало существо, медведь вывел его к поляне. Они укрылись за плотным низким кустом. Чтобы увидеть поляну, следовало встать. Медведь подскажет, когда. Неужели Голос Пастырей говорил и с медведем тоже? Или просто точно оценивал его возможности как охотника? Честно сказать, вопрос это волновал Петруса больше, чем способности необычного существа определять пути оленьих стад. Может, они всегда там в это время проходят.

Сытый медведь сопел сзади. Ия восторженно подпрыгнула, когда освежеванная оленья туша легла рядом со столом, на котором уже стояли тарелки и лежали пучки лука и несколько помытых морковин.

– Хорошая охота! Голос Пастырей не подвел. Сейчас я мясо разделаю, вода уже кипит. Я тут брошенный огород отыскала и дрова для печи... Медведь обедал?

– Обедал. Голос Пастырей и с тобой говорил? Прилетал?

– Приходил. Здесь кругом крыши, стены, у него крылья длинные, не сядешь. Взлетал с крыши дома...

О чем они говорили, Ия не сказала. Юноша не спрашивал, ловил ее взгляд и думал о своем. Хочет он остаться с ней или нет? Скорее, хочет. Так ведь и ее мнение решает не меньше... Не похожа она на девушку, которая запросто подчинится решению Пастырей.

– Ия, как у вас девушек замуж выдают? По решению старейшин?

– Изредка так, чаще сговариваются родители, а бывает, что и девушка с парнем сами решают жить вместе. Такое не приветствуется, но запрета нет. С кассандрами и некоторыми другими по-другому. Чаще нам советуют отца будущего ребенка. Кто-то соглашается, кто-то нет.

– Отца? Не мужа?

– Кассандры не считаются обычными девушками. Мужчинам с нами трудно ужиться. Поэтому – отцы. Временные мужья, до рождения ребенка, если кому хочется так называть. Впрочем, бывают случаи, когда кассандры выходят замуж своевольно и живут обычной семейной жизнью. Такое случается довольно редко. Еще реже временный муж становится постоянным.

– Тебе никого не советовали?

Ия повернулась от котла, с которого снимала пену и улыбнулась:

– Старейшины никого не советовали. Недавно вот Голос Пастырей посоветовал. Тебя.

Петрус ошарашенно замолк, не зная, что и сказать. Улыбка застыла на лице девушки, она помолчала и вымученно спросила:

– Тебе он ничего не говорил? Мне сказал, что решение принято.

– Он и мне так сказал. Только решение принял он сам, или Пастыри, что едино. Это его решение, я пока не решил ничего. Не созрел я еще.

– Мужчины всегда так говорят, – усмехнулась Ия, разом придя в хорошее настроение.

Петрус запоздало сообразил, что девушка сочла его ответ согласием. Но как? У них обоих нет дома, они переселяются в неведомые земли, даже неясно, будет ли родня жить поблизости. Не зря Голос Пастырей советовал не слушать старейшин, полагаться на себя. Предвидел, что Петрусу отныне надеяться не на кого?

Ия с удовольствием варила мясо. Помешивала, напевая, искала известные ей травы в былом огороде. Похвасталась, что нашла в доме соль, и что выбрала домик для ночевки. Подальше от места обеда – сюда на запах, как стемнеет, множество незваных гостей явится. Петрус помалкивал, делая вид, что с нетерпением ожидает обеда. Так оно и было, но мысли его занимала совсем не еда.

Обед получился поздним – солнце уже наполовину скрылось за вершинами деревьев. Половина мяса пошла в запас на дорогу. Его завернули в листья крапивы и спрятали в мешке. Разбудили медведя – чем он оказался весьма недоволен – и по заросшей травой улице отошли подальше от леса. Выбранный девушкой дом отличался от всех – его левая половина сгорела начисто, крыши тоже не осталось, но в уцелевшей части имелись и окна, и закрывающиеся двери, и главное, отсутствовал запах гари.

– Я здесь ночевала как-то, – сообщила Ия, удобно устраиваясь на куче пыльных тряпок.

Петрус, догадавшийся сам, промолчал. Как вести себя с Ией теперь, понять невозможно. Все известные ему правила не годились. Главное, он сам не понимал, чего хочет. По всей видимости, девушку сие совершенно не смущало.

Ночь прошла спокойно. Под утро Петрус выстроил ряд образов для Окани, мастера Безмолвной Речи, не забыв упомянуть о приказе Пастырей переселяться в земли у Замка-на-скале. После восхода, вернувшись к стене и повернув вдоль нее к северу, он обратил внимание, что в небе – ни одного летуна. Шли быстро. Медведь уже мог ступать на раненую лапу и обещал, что полдня сможет идти таким шагом. Ия молчала, ограничиваясь самыми необходимыми высказываниями. Даже не спросила, куда юноша их ведет. Вот медведь – тот безмолвно поинтересовался и получил столь же безмолвный ответ, вполне его устроивший. Первые ворота в стене оказались закрытыми, а вторые, как и обещал Голос Пастырей, не то что открыты – их просто не существовало. Сквозь широкий пролом в стене пролегала прямая ровная дорога, теряющаяся между огромными зданиями без окон.

Они, следуя указаниям, по дороге не пошли, свернули за воротами, отправившись вдоль стены, по кучам мусора, сквозь кусты, между штабелей каменных балок, кругов и труб. Путь недолгий, но утомительный, оттого, спустившись в ровное каменное русло ручья, спутники остановились на привал.

– Голос Пастырей советовал от ручья не подниматься, особенно, когда он под здания нырнет. Внизу, говорит, нам нечего бояться, кроме случайных путников. В них лучше стрелять сразу...

– Из чего стрелять? – удивилась Ия. – Из твоего самострела? Разве что на тридцать шагов, а видно нас за две сотни.

Петрус пожал плечами в ответ. Все так, но что здесь можно поделать? Вылезти наверх? Наверное, Голос Пастырей лучше знаком со здешними угрозами.

– Ты же сама мне советовала бросить пищаль. Вот здесь бы она и пригодилась...

– Досюда мы бы ее не дотащили, – отмахнулась девушка. – Лучше пойдем поскорее, неуютно мне на открытом месте рассиживать.

Ручей успел за годы беспризорности основательно захламить русло. Хорошо еще, что строители прошлого проложили его с приличным запасом, откосы каменных берегов остались относительно чистыми. По откосу они и шли, Петрус постоянно прикидывал, куда можно спрятаться в случае опасности. Приглядываясь к принесенному ручьем мусору, отметил несколько частей скелетов: то без ног, то без головы, то отдельные кости, то черепа. Он понадеялся, что Ия их не заметила. Стало легче, когда русло ушло под стену огромного здания.

Теперь над головой нависала ровная каменная плита, и лишь вдали светился пятнышком выход на открытое место. Но темно не было. То и дело слева или справа вверх уходили лестницы и оттуда, отражаясь от светлых стен, падал неприятный, похожий на лунный, свет. Еще сверху доносился шум: то ровный гул, то позвякивание, а местами тонкий свист, от которого закладывало уши, а медведь протестующе качал головой. Прохлада подземелье вначале казалось приятной, но вскоре Ия начала замерзать. Ее плащ изрядно порвался во время путешествия, хотя, как могла, она его чинила. Главное же – здесь не было откосов, стояла стенка и идти приходилось по ручью, по сгнившим листьям и мелким веткам. Ноги промокли, и люди мечтали о том, чтобы побыстрее выбраться на солнце.

Радовался жизни, когда затихал противный свист, только медведь. Петрус отлично улавливал его настроение и без мысленных картинок. Плохо приходилось четвероногому, незнакомые запахи раздражали, а от свиста просто болела голова. Оттого он и выскочил под открытое небо первым, без оглядки. Обошлось. Яркое солнце, теплый камень откосов, тишина – Петрус все же настоял, чтобы они отошли от здания подальше. Тогда присели отдохнуть. Медведь порывался вылезти наверх – улавливал запахи растительности и надеялся полакомиться съедобными плодами. Его не пустили.

Они прошли половину пути до следующего здания, когда Ия вдруг покачнулась. Упала бы, но Петрус ее подхватил. Несколько мгновений ее корежило: глаза закатились, дышала тяжело, а потом всхлипнула и обмякла. Петрус опустил ее на теплый камень, перепугавшись, но лицо девушки приобрело осмысленное выражение и она хрипло промолвила:

– Опасность. Здесь. Большая...

Петрус огляделся. Сомнений нет, оглашено предсказание, кассандры не ошибались, но как беречься? Бежать наверх искать укрытия? Рвануть по ручью к следующему зданию? Или зарыться в кучу мусора возле большого бревна? Решение зависело от того, как скоро настанет опасный момент. Что как раз неизвестно. Раз Ия сказала – здесь, юноша сообразил: либо прямо на этом месте – и тогда угроза уже наступила, либо речь идет о русле ручья – тогда у них есть время до вечера, либо что-то им угрожает между двумя зданиями – тогда лучше выбраться наверх. Опаснее немедленная угроза – и он, таща за собой девушку, бросился к бревну. Медведь понял его мысленную картинку, помог, и не успев сделать десяток вздохов, они передвинули кучу веток и гниющих листьев повыше – чтобы не лежать прямо в ручье, и прикрылись ею. Ия лежала посредине, вялая, едва дышащая.

Укрылись впопыхах вроде надежно, но и не подумав как следует. Из-под мусора ничего не видно, только полоску откоса вдоль ручья, шевелить же ветки Петрус опасался. Ия толкнула его в плечо:

– Помоги мне. Надо помочиться, я сама штаны не сниму, приподними чуть-чуть ветки...

Она повернулась набок, согнула ноги, чуть не вытолкнув юношу наружу и завозилась внизу. Петрус придерживал ветки, неудобно изогнувшись и напряженно прислушиваясь. Но сигнал подал медведь: картинку группы людей с оружием вышедших на край откоса немного в стороне от них. Медведь их чуял. Зная, настолько хорошо медведи улавливают запахи – лучше собак – оставалось надеяться, что незваные гости не столь близко и кучу мусора пока не разглядели.

Ия справилась со штанами, раздалось легкое журчание, затем она принялась натягивать штаны, к счастью, не особо тревожа ветки.

– Опускай..., – теперь юноша смог немного повернуться и посмотреть под ветками вдоль ручья.

По освещенному склону скользили тени. Птицы летели к ним, низко и во множестве. Люди наверху загомонили, их слышал без усилий уже и Петрус, грянул выстрел, еще, а потом выстрелы слились в сплошной треск. Не требовались подсказки медведя, чтобы понять – люди наверху пытались отбиться от огромной стаи летунов. Оружие у них многозарядное, но стрелять бесконечно оно тоже не могло. Стрельба стихла, почти сразу вслед за ней стихли и крики. Откос усыпали трупы больших и средних летунов, тело одного свалилось к ним на ветки и некоторое время еще трепыхалось. Сквозь ветви просочилась кровь, наполнив их убежище острым запахом.

Петрус повернулся к девушке. Ия снова потеряла сознание: рот открыт, по щеке течет слюна, лицо обмякшее. Пришлось шарить по ее поясу самому, благо он помнил, в каком кармашке лежит зеркало. Вытянув руку с зеркалом немного в сторону, юноша оглядел небо и верх откоса. Плохи дела. На краю откоса расклевывают куски добычи орниморты, в сторонке стоят длинноклювы, ожидая свое очереди присоединиться к пиршеству, но хуже всего – парящие над головой длиннохвостые орлы. Видать, придется им прятаться под мусором, пока солнце не сядет...

Время шло, медведь иногда показывал картинки – что именно, по мнению его носа, сейчас расклевывали птицы. Летуны пообедали довольно быстро, разлетелись, их заменили длинноклювы. Этих можно не бояться, но в небе все так же парили большие летуны, приходилось лежать под ветками и дальше. Ия спала, уткнувшись Петрусу в плечо носом. Медведь беспокоился, то и дело предлагал юноше разные действия, интересовался, насколько человек обеспокоен положением дел. Петрус просто ждал. Что-то в состоянии девушки его смущало. Прошлый раз она выдала прорицание спокойно, теперь же пришла в беспомощное состояние. Может, им угрожало нечто необычное? На небе, во всяком случае – лишь легкие облачка. Ни дождя не сулят, ни града. Да и летуны – сомнительно, что владыки Трангила сумеют собрать такую стаю снова. Она и не обязательно собиралась ради них троих, скорее, ради погибшей над откосом группы людей. Хотя можно только предполагать...

Забеспокоился медведь: его очередная картинка представляла собой несуразицу, шагающий на колоннах огромный дом. Колонны кромсали деревья, давили оказавшиеся на пути железные повозки. Петрус задумался, как сие понимать и вдруг уловил всем телом легкое сотрясение. Будто действительно шагал грузный великан. Шаги ровные, с каждым шагом все громче, приближаются. Медведь уже откровенно задрожал, проснувшаяся девушка обхватила его руками, успокаивая. Шаги гиганта сотрясали каменное ложе, но ушами Петрус ничего не слышал. Осматриваться при помощи зеркальца он побоялся.