Текст книги "Ее звали Фира Ятамахи (СИ)"

Автор книги: Ким Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Фира Ятамахи, оказывается, самый безобидный человек из всех, которых я уже знаю в школе. Да, она матерится, курит, показывает средний палец на лево и на право грубит учителям и своеобразно одевается. Но она никого не обижает, если только ты не обижаешь ее или Пайпер Стоун.

О, Пайпер. Отдельный разговор. Странная девочка, которая болела анорексией, и у которой это все может начаться заново. Я бы хотел узнать ее поближе, ведь она кажется очень мягкой, и еще у нее заразительный смех. Но она на пушечный выстрел не подпускает меня к их обществу. Иногда я вижу худого парня-панка с ними, но он кажется уже взрослым. Во всяком случае, в нашей школе он точно не учится.

В нашей? В их. Эта школа– смесь самых различных субкультур. Каждый ученик, который хоть чем-то выделяется и имеет популярность, либо очень уж экстравагантно выглядит, либо является наглядным представителем какого-нибудь порока. Это ужасно. Складывается ощущение, что я попал куда-то в другое измерение, где одна сплошная подстава и ложь.

За завтраком в воскресенье я пытаюсь заговорить об этом с Бетт. Она не выпускает из рук телефона или ноутбука, круглые сутки строчит друзьям СМС-ки, звонит, или общается по интернету. Гейл дважды звал меня погулять с ними, но я уже не уверен в безобидности слова «погулять».

– Бетт,– она поднимает голову от экрана телефона и приподнимает уголки губ. Я давно не видел ее такой счастливой, такой жизнерадостной. Она много говорит про меня друзьям, наверное поэтому на переменах все так и рвутся познакомится со мной. Раньше я был ее позором, тем, что нужно оставить дома и не пытаться вытащить на свет.

– Да?

– Что ты думаешь о популярных ребятах нашей школы?

– Ты имеешь в виду Иби Джейн и ее подруг?

Вообще-то в мои планы не входило сплетничать. Я просто хотел узнать ее мнение в общем. Но уже поздно, она не так поняла.

– Ну… да, например их.

– О! Они просто обалденны! Особенно сама Иби. Черт, я и представить себе не могу, что значит быть такой красоткой. На нее все парни оглядываются. А какие у нее шмотки!..

– Я говорил про характер.

Бетт удивлена. Она приподнимает одну бровь, потом начинает хмурится.

– Я… не знаю. Она кажется довольно милой и общительной.

– Милой?

– Ну да. Всегда улыбается, вежливая. Что еще надо?

– Ты близко с ней общаешься?

– Хотелось бы. Но не совсем, она держится со своими подругами особняком.

– А тебе не кажется, что иногда она поступает подло?

Бетт все понимает в один миг. Она резко откидывается на стул и откладывает телефон. Сурово поджав губы, она медленно произносит:

– Нет, не кажется.

– Да?.. Ну ладно.

– Что еще скажешь?

– В смысле?

– Ну же, давай. Давай поговорим об этом сейчас, раз уж мы начали такой разговор. Иби Джейн что-то сделала тебе?

– Нет.

– Твоим друзьям?

– Нет… хотя не знаю.

– В чем тогда проблема, Хью?

– Что ты имеешь в виду? О чем ты вообще?

– О том, что ты как всегда все портишь,– резко выплевывает она. Мне кажется, что мне дали пощечину. Лицо горит так сильно, что на нем можно было бы жарить яичницу.

– Я…

– Ты, Хью, ты! Ты постоянно все портишь! Ты пришел в новую школу, познакомился с самыми крутыми ребятами, да черт возьми, Бог любит тебя! Он свел тебя с ними, знаешь, другим новичкам приходится чертовски плохо, а ты за две недели стал хреновой звездой. Но тебе этогт мало! Ты хочешь еще большего!

– Что здесь происходит?– на крик Бетт приходит мама. Она выгляди встревоженной. Бетт рывком поднимается с места.

– Да ничего!– Бетт вылетает с кухни. Я шумно выдыхаю, чувство такое, будто мне в глотку засыпали осколки стекла. Мама вздыхает, складывает руки на груди и становится напротив меня.

– Порой я задумываюсь: как у меня от одного и того же мужчины могли родиться такие разные дети.

Я вскидываю голову так резко, что в шее что-то защемляет. Она впервые за столько лет заговорила об отце. Она упомянула его, сказала о нем, при чем уже не как о каком-то мужчине, который некогда был с ней, а как о именно нашем отце. Именно о том самом человеке, без которых нас с Бетт бы не было.

– Быть может…– я сглатываю. Это не тактично, говорить такое, но я не могу упустить свой шанс.– Быть может, в этом-то все и дело.

– В смысле?– тихо проговаривает мама.

– Бетт похожа на нашего папу, а я на тебя. Если бы мы знали его, мы бы лучше знали Бетт.

Мама отворачивается. Ее лицо становится строгим и напряженным. Я опускаю голову.

– Прости.

– Не за что извиняться. Я знала, что держать вас, особенно тебя, в неведении в высшей степени неправильно. Но я не могу себя пересилить.

Она пытается улыбнуться, но уголки ее рта застыли.

– Так что… из-за чего вы поругались?

Если я соглашусь, и мы переведем тему, то маме будет легче. Я очень хочу еще поговорить об отце, но видеть ее мучения невыносимо.

– Глупо. И она, Бетт. Она глупо поступает, хотя очень умная!

– И что же она такого уже успела натворить?

– Она заводит дружбу не с теми людьми, мама. Она не узнает их поближе, не стремится проверить их надежность. Бетт бросается в омут с головой, и хочет, чтобы я был таким же. Это очень, очень, глупо! Я знаю нескольких людей, которых она уже считает друзьями. Мам! Эти люди…

– А ты сам уверен?

– Что?..

– Ты сам уверен, что эти люди действительно настолько ужасны? Все мы не без недостатков.

– Я знаю. Но их поведение, их привычки, мысли, действия, это все отвратительно.

– Например?

– Ну… мы с Бетт только что вели разговор об одной девушке. Она очень красивая, с виду кажется ну просто идеальной, чтобы заводить с нею дружбу! Королева школы, хорошо учится. Но мам… это дьявол! У нее нет постоянных отношений ни с кем, но зато она уводит парней у других девушек. Она заставляет их страдать, хотя самой ей их парни ни к чему. Зачем?

– У каждого поступка есть свой мотив,– мама пожимает плечами.– У этой девушки тоже есть причина, чтобы так поступать.

– Просто она подлая.

– Не обязательно. Хотя, может, и так. Но я ничего не могу конкретно сказать. Просто иногда люди совершают глупые поступки, которые потом заставляют других страдать. Вот и все.

– Может, ты права.

Все эти разговоры про отношения и людей сильно утомили меня. Я пытаюсь делать уроки, но ничего не идет. То и дело мои мысли уплывают в школу, с ее такими разными учениками. Каковы могут быть мотивы Иби Джейн? Ума не приложу.

Звонит телефон. Я смотрю на табло и вижу, что со мной хочет поговорить Гейл. Уроки все равно я не могу сделать, поэтому беру трубку.

– Алло.

– Алло, привет. Слушай, как на счет небольшой тусовки с нами?

– Что ты имеешь в виду?

– Пойдем вечером в клуб. Скоро будет вступительная вечеринка, нужно основательно раскачаться.

– Извини… я не хожу по клубам.

– О черт! Даже твоя сестренка идет.

– Бетт?– у меня пересыхает во рту. Нет, только не это. Она же еще совсем ребенок, какие ей клубы!

Но больше всего меня пугает то, что она ничего не сказала.

– Ну да.

Что же делать? Бетт пойдет, это точно. Но она же будет там совсем одна. Кто за ней присмотрит? Уж точно не Гейл или Иби.

– Хорошо… я пойду. Во сколько?

– Девять часов. Дэн зайдет за тобой.

– Девять? Это поздно, завтра в школу.

– Бетт так не считает.

Бетт. Бетт так не считает. Его слова стучат у меня в голове. Бетт не считает, что это опасно. Бетт не думает о том, что может случиться. Пойти в клуб с людьми, которых ты практически не знаешь? О да, конечно, да, я буду, куда именно и во сколько, круто, прекрасно. Бетт не думает о том, что кто-то из ее друзей наркоман. Бетт не считает нужным узнать поближе этих людей.

Кто-то должен проследить за ней, и этот кто-то– я. Больше некому. Я больше никому не доверяю.

К назначенному времени я уже не могу найти себе места. Мне плохо. Дом погружается во тьму за полчаса до того, как Дэн закинет камень мне на подоконник. Мама ложиться спать, целуя Бетт на прощание. Сестра кажется такой хрупкой и нежной в своей большой полосатой пижаме. Я замечаю, что ее волосы сколоты, хотя она всегда ложиться спать с распущенными. Первый признак того, что все будет немного не так.

Я никогда до этого не сбегал ночью из дома. Это дикость для меня, преступление, обман. Я слишком мнительный и скромный. Бог видит, как же я не хочу идти в клуб с ребятами!

Но чья-та ледяная, костлявая рука сдавливает мне горло, когда я думаю о том, что Бетт пойдет туда совсем одна.

Я стою у окна одетый. Фигура Дэна приближается, я заранее приоткрываю форточку. Он машет мне вниз рукой. Я аккуратно сажусь на подоконник, свешиваю ноги вниз. Холодный воздух забирается под рубашку, и я вздрагиваю.

Еще не поздно залезть обратно.

Но выхода нет. Я разжимаю пальцы и отталкиваюсь от удобного, родного подоконника. Мне кажется, что это похоже на то, как космонавты иногда отрываются от своей трубки, которые держат их с ракетами, и летят в открытый космос, так медленно-медленно. Вокруг звезды, планеты, космическая пыль, а я все лечу вниз через пространство.

Мои ноги касаются земли. Я отшатываюсь и падаю, но стена, холодная как айсберг, ловит меня. Дэн стоит прямо передо мной, но я даю себе возможность прийти в себя.

Я должен был сказать маме. Должен был сказать, что Бетт сбежит сегодня ночью. Я должен был предать нас обоих во благо, но я этого не сделал. И мне придется расплачиваться со своей глупостью.

– Ты в порядке?– тихо спрашивает Дэн. Я открываю глаза и киваю. Вокруг так темно, фонарь работает, светит, и я прекрасно все вижу, но все равно. Темно, так темно, это в моих глазах.

Дэн коротко свистит. Окно Бетт открывается, и она быстро спрыгивает на землю. Я отворачиваюсь, от нее. Она одела короткое блестящее платье, которое, похоже, купила втайне от нас с мамой, и колготки в мелкую сетку. Ее глаза кажутся томными, как у Мэрилин Монро, из-за обилия теней на них, а губы словно стали пухлее за счет толстого слоя красного блеска. Бетт ставит на траву туфли на высокой шпильке, озабоченно пыхтя, словно чувствует приятное волнение. Хотя так и есть.

– Черт!– ее глаза встречаются с моими и я думаю о том, что многое бы отдал за то, что бы никогда не видеть свою сестру в таком виде.

– Ты что?! Тоже пойдешь?!

– Да,– я принимаю равнодушный вид, пожимаю плечами.– Там будут все мои друзья.

Лицо Бетт озаряется радостью и облегчением и мы отправляемся за Дэном. Я смотрю на его неширокую спину в красивой, слегка мятой футболке. Он качает головой, от чего его волосы, еще светлее, чем у Бетт, летают по кругу.

Мы сворачиваем раз, два, и вдруг ныряем в узкий переход. Я тут же начинаю слышать глухие раскаты музыки. У входа, который вообще почти неосвещен, стоит широкоплечий мужчина-охранник.

– Дэн,– он кивает ему.

– Это мои друзья,– Дэн показывает на меня и Бетт. Она машет охраннику рукой и улыбается, словно старому знакомому.

А что, если Бетт уже ходила на вечеринки без меня? Что, если я уже не нужен ей? Если она уже не чувствует, что я ее старший брат?

Мы входим в душное помещение с низким потолком. Играет очень громкая музыка. Бетт кричит и растворяется в толпе. Я смотрю, как ее кудри мелькают между тел, и лампы окрашивают их то в красный, то в зеленый, то в синий цвет.

Дэн подталкивает меня в спину.

– Ребята ждут нас.

Он проводит меня по стенке в другой зал. Здесь немного тише, за барной стойкой сидят молодые люди. Кто-то уже настолько пьян, что спит на диванчиках.

А вот и они.

– Я думал, ты не придешь!– Гейл смеется. На его коленях сидит Белль, подружка Иби Джейн. Ее платье настолько коротко, что я вижу полоску трусов.

– Нет, я все же здесь,– мои попытки улыбнуться не имеют успеха, но ребята уже выпили и мало что понимают.

Дэн тут же бежит к барной стойке. Я пытаюсь забыть о головной боли из-за всей этой музыки и светящихся предметов.

Стив поднимает на меня глаза. Я отвожу взгляд, потому что не хочу, что бы он заметил мое беспокойство. Мне нужно найти Бетт. С ней может что-то случиться, пока меня нет рядом.

– Оу, привет,– я вздрагиваю от этого голоса. Прекрасные глаза Иби Джейн оглядывают меня с головы до ног.

– Привет,– мое сердце заходится в бешеном ритме. Гейл сосется с Белль, именно сосется, потому что нельзя целоваться без каких-либо чувств кроме признания чей-то прекрасности.

– Потанцуем?– она подмигивает мне. И вот уже ее рука на моем плече, а моя сама по себе легла на ее талию. Все так правильно, все так идеально. Соотношение роста лучше не придумаешь, она стоит на высоких каблуках, но держится на них уверенно, а не пошатываясь, как Бетт.

Бетт. С ней может произойти что угодно за эти минуты.

Но Иби Джейн просто так ни с кем не танцует.

– Красивая песня,– отмечаю я. Иби кивает и закрывает глаза, от чего ее лицо становится таким притягательным, нежным, великолепным. Я бы хотел поцеловать ее полные, красивые губы, но я не могу это сделать.

Эти губы не принадлежат даже ей самой. Они– как общественное достояние. Что-то вроде питьевого фонтанчика на площади красивого туристического города. Пить из него– приятно, особенно в жару. Но если подумать, сколько людей ощущают тоже самое, то привлекательность вкуса исчезнет и вода стане просто водой, а сам фонтанчик уже больше не будет казаться милым.

Она встряхивает волосами. Несколько прядей задевают мое лицо. Ее духи такие тонкие, такие мягкие и приятные, что хочется полностью растворится в атмосфере вокруг этой девушки.

Музыка заканчивается. Иби берет меня за руку и ведет к барной стойке.

– О нет, нет-нет!– я улыбаюсь и машу ей руками. Она улыбается в ответ и приподнимает одну бровь.

– Я не буду пить.

– Не будешь?

– Не буду.

– Даже самую малость?

– Даже самую малость. И где-то здесь моя сестра, мне нужно найти ее.

– Бетт? О, она в компании, в хорошей компании. Не переживай.

– Ты видела ее?

– Ну да.

Я выдыхаю. Как показывает мой опыт, понятие «хорошая компания» очень растяжимо.

Иби пьет текилу, а я болтаю в своем стаканчике воду. Крошечные пузырьки поднимаются со стенок стакана вверх и лопаются.

– Где ты видела Бетт?– тихо спрашиваю я Иби. Она слегка морщится от моего вопроса, словно ей надоело на него отвечать.

– Там, в том зале. Да не переживай ты так, Хью! Все будет в порядке.

Но я делаю по-своему. Ставлю стаканчик на стол и иду на поиски Бетт.

Здесь очень много людей. Все такие пьяные, или под кайфом. Девушки и парни, я замечаю, что в толпе полно малолеток. Они накрасились, сделали прически, оделись в модные платья и встали на каблуки. И все ради того, чтобы поскакать под музыку с ребятами постарше, надеясь на то, что с ними кто-то познакомится.

Но Бетт нет. Нигде. Я закрываю глаза, чувствуя, как возрастает чувство тревоги в груди. Она где-то здесь, и с ней все в порядке. Не переживай, Хью.

Я замечаю смутно знакомое лицо у двери в туалет. Секундой позже до меня доходит, что это Джо, девочка из автобуса. Она выглядит напуганной, теребит подол такого же короткого, как и у Бетт платья. Джо грызет ногти и смотрит по сторонам, как будто тоже кого-то ищет.

– Джо!– я пробираюсь к ней. Ее небольшое круглое личико вытягивается, когда она замечает меня.

– О, Хью! Как хорошо, что ты здесь. Ты видел Бетт?

Холодок пробегает электрическим разрядом меж лопаток.

– Я… хотел спросить тебя об этом.

Джо выглядит странно. Так, как будто она примерно знает, где Бетт, но боится проверить свою догадку.

Она неловко пожимает плечами, потом вся сжимается, и начинает бешено рыдать.

– Джо! Джо! Что случилось?!

Я трясу ее за плечи, но она только воет и плачет.

– Что с Бетт?! Что с ней?!

– Она… ик… она…

– Что с ней, Джо?! Где она?!

– Она… пошла с каким-то парнем…

В голове все превращается в единый комок проволоки.

– Что?.. С каким парнем?.. Куда?

– На улицу.

Я вылетаю из клуба. На встречу мне попадается Гейл, он о чем-то меня спрашивает, пытается удержать, но я бегу вперед. Люди превращаются в единое месиво, а я перепрыгиваю через ступеньки и бегу к выходу, к дверному проему.

Вышибала удивленно смотрит на меня, но я отгибаюсь от его руки и выбегаю из проулка.

– БЕТТ!– кричу я в темноту.– БЕТТ!

Тишина хуже любого звука.

Я разворачиваюсь. В этот момент мое внимание привлекает маленький комочек в чем-то блестящем на тротуаре.

Светлые кудряшки рассыпаются по асфальту. Кажется, что она просто спит.

– Бетти! Бетт! Бетт, очнись, очнись, прошу тебя!

Я хватаю ее за хрупкие, оголенные плечики. Голова на тонкой шее трясется вперед-назад, как у куклы. У нее полузакрыты глаза, и такое спокойное выражение лица, что хочется нежно поцеловать в лоб и уложить спать.

Но она не спит.

– Бетти! Бетти! Кто-нибудь, помогите! Прошу, кто-нибудь!

Но в ответ я слышу только собственные рыдания и свист ветра над крышами домов.

– Твою ж мать!

Я разворачиваюсь. В проходе, под фонарем, стоит небольшого роста девушка в ботинках на огромной подошве.

– Фира!

Я кидаюсь к ней, но она отходит от меня на полшага. Я подхватываю Бетт на руки и бегу к Ятамахи. Нас разделяют всего семь метров, но мне кажется, что я бегу к ней уже несколько лет.

– Черт! Что с ней?!– фира откидывает сигарету и склоняется над нежным личиком Бетт.

– Я… я не знаю,– мои рыдания мешают что-то вразумительно объяснить. Но Ятамахи, похоже, знает больше чем я.

– У нее передозировка!– Фира хватает меня за оголенное запястье. Я чувствую, что земля уходит из-под ног, и что это я сейчас упаду в обморок.

– Иди за мной!

Мы бежим по улице, а ветер бьет в лицо. Я физически ощущаю, как из Бетт, капля за каплей, выходит жизнь. Это невыносимо. Она умирает у меня на руках.

– Фира! Вызови скорую!

– Ты придурок?!– она оборачивается на бегу, сердито откидывая волосы с лица.– Какая тебе скорая?! Мы живем в дальнем районе, она будет ехать сюда минут сорок!

Ятамахи вздыхает полной грудью, а потом говорит такое, от чего у меня пропадает возможность дышать:

– Она умрет за это время.

Мы продолжаем бежать, но время в моей голове остановилось на той самой секунде, где Фира произнесла это. «Она умрет». Так просто, всего два коротких слова, в которых заключается целая жизнь человека.

Я хочу задать Фире Ятамахи миллион вопросов. Как она оказалась там, почему выкрасила волосы в синий цвет, и почему Бетт умирает. Я хочу спросить ее, что она думает о том, что ученые близки к разгадке тайны загробной жизни. Я хочу спросить ее, кто ввел Бетт наркотики. Я хочу спросить ее, почему она носит такую большую для ее тела одежду. Я хочу задать ей каждый в этом мире вопрос. Я просто хочу спрашивать у нее все подряд, и чтобы она отвечала мне.

Но я никогда ее ни о чем не спрошу, а она не ответит.

Мы выбегаем к парковке возле какого-то кинотеатра. Я не знаю, почему Фира направлялась именно сюда. Она начинает дергать ручки автомобилей, а я просто хожу с Бетт на руках за ней. Лицо Фиры сосредоточенно до предела, губы сжаты, а по виску сбоку бежит пот.

– Да пошли вы все!– вдруг вскрикивает она и отворачивается.

Нет, нет, пожалуйста. Не сдавайся, Фира. Ты найдешь незапертую машину, честно.

Но она не собирается искать.

Не меняя выражения лица, без лишних слов и предупреждений она отводит локоть назад и бьет по стеклу машины. Осколки разлетаются вокруг, они сыплются и сыплются со всех сторон, окружая меня некрасивой мозаикой. Звон стоит у меня в ушах, а тело Бетт едва не соскальзывает с рук.

Ятамахи открывает дверь с внутренней стороны.

– Садись! Ну же, реще!

Фира заталкивает меня в машину. Я сажусь на сидение, рядом с водительским. Она кладет руки на руль и удивленно распахивает глаза, глядя на свои тонкие бледные пальцы, до посинения сжавшие руль.

– Боже... что ты сделала?– одними губами произношу я, потряхивая головой, чтобы избавиться от настойчивого звона в ушах.

– Сделала? Угнала машину во имя твоей сестры-идиотки.

Она начинает искать способы завести двигатель без ключа. Пока Фира пытается засунуть отвертку в отверстие, я пытаюсь сообразить, что же происходит. Я безумно хочу сказать ей, что Бетт никогда не была идиоткой, но ее бледное маленькое личико на моих коленях говорит об обратном. Она очень, очень сглупила. Ужасно сильно сглупила, совершила жуткую ошибку. Поэтому я молчу, пока Фира наконец-то не заводит двигатель и не вдавливает педаль газа в пол.

Мы совершаем такой резкий рывок, что я едва не улетаю в лобовое стекло. Ятамахи сжимает руль так сильно, что костяшки ее пальцев дрожат. Мы очень быстро едем, так быстро, что фонари на улице расплываются в одно-единое светлое пятно. Я опускаю голову и смотрю на милые черты лица Бетт. Она умрет?

Нет, пока Фира Ятамахи здесь, рядом с нами, Бетт не умрет. Бетт будет жить, пока мы мчимся в город, оставляя за спиной то самое место, где лежала моя сестра. То самое место.

Мы останавливаемся очень резко. Фира бросает руль и выходит из машины. Я внов подхватываю Бетт на руки и мы взбегаем по мраморным ступеням больницы.

Если ее не спасут, то я больше не буду знать, где мое место в жизни. История жизни Бетт не должна заканчиваться словами «умерла от передозировки».

Фира просовывает голову в окно регистрации и орет во все горло:

– Реанимацию! Скорее, девушку в реанимацию! Она умирает, у нее передоз!

– Девушка, не кричите,– спокойно заявляет регистратор. У меня кружится голова, ослепительно белый свет комнаты лишает меня возможности сконцентрироваться.

– Не кричите?! Она вот-вот перестанет дышать!

– Вы ее родственница?

– Какая на хер разница, кто я! Быстрее, быстрее, черт возьми!

– Не ругайтесь.

– Прошу вас!– я чувствую, как по горлу течет какая-то жидкость, в области кадыка застрял плотный ком.– Прошу, она моя сестра!

Регистратор смотрит на меня две секунды и разворачивается по коридору.

Глава 3.

Фира вертит в руках бутылку с водой. Голубоватая из-за пластика, она переливается туда-сюда. Я сижу, прислонившись спиной к холодной бетонной стене и наблюдаю за комаром под потолком. Он тычется в лампу, безуспешно пытаясь найти источник света.

От меня до Бетт– бетон стены. Там врачи выводят из ее организма токсины, вводят в вену какую-то жидкость, делают массаж сердца. Она под наркозом, на сколько я могу судить по кислородной маске, надетой на ее лицо. Волосы Бетт растрепаны, лежат на белой наволочке своим кремовым каскадом. Глаза закрыты, а губы так вытянуты вперед, словно она чем-то очень заинтересована и стремится к этому чему-то.

Сначала я смотрел на нее в стеклянное окно. Долго смотрел, видел все эти манипуляции, которые с ней проделывали врачи. Но потом, видимо, дело пошло на ухудшение, они забегали вокруг нее, все эти люди в ослепительно-белой одежде, как муравьи вокруг гусеницы. Я до сих пор слышу этот звук,– внезапно участившееся пиканье, которое оповещало о нестабильности пульса. Спустя несколько минут все вроде как пришло в норму, но я больше не смогу заставить себя развернуться к окошку.

Я думаю о том, что могу больше никогда не увидеть ее глаз, и от этого мое сознание плывет куда-то в сторону.

– Сейчас почти полтретьего,– говорит Фира. Ее низкий, хриплый голос эхом разносится в моей груди, которая похожа на воздушный шар. Кажется, я вдохнул, когда Бетт увезли на каталке в реанимационную и больше не выдыхал.

Машинально киваю. Каждые полчаса она говорит мне, сколько времени. Но что для меня время?

– Ты не думал о том, что нужно сказать вашей маме? Все-таки, ей необходимо приехать.

– Зачем?

– Ну в смысле, зачем? На пример за тем, что ее дочь лежит на операционном столе и только от врачей зависит, будет она жить или нет.

– Я не хочу, чтобы мама видела все это.

– Все это– это тебя, Бетт, или операцию?

– Все это– это все это. Все вместе. Меня, тебя, угнанную машину с разбитым стеклом, больницу, врачей, Бетт на столе в операционной, комара, который битый час долбится о лампу на потолке. Малейшая вещь приведет ее в шок. Она испугается. Ей станет плохо.

– А ей не станет плохо, когда ты придешь домой утром и расскажешь о таких вот ночных приключениях?

– Не знаю.

Фира закатывает глаза.

– Тогда я позвоню ей сама. Прямо сейчас.

– Фира?

– Что? Надумал-таки?

– Как ты там оказалась?

Ятамахи замирает, как-то странно ссутулив спину.

– Какая разница?

– Большая, для меня– просто громадная. Что ты делала там? Совсем одна, ночью, ты что, тоже шла в тот клуб?

Она вздыхает, коротко и раздраженно.

– Нет.

– И что же тогда?

– Не докапывайся до меня!– сердито выплевывает она.– Я спасла твою сестру? Спасла, что еще надо?

– Ты и Пайпер Стоун держитесь особняком. Больше ни с кем не общаетесь.

– Потому, что люди– лживые, надоедливые твари. Ты доволен ответом?

– Пайпер согласна с этим утверждением?

Фира хмурится. Мне нравится ее лицо. Сильное, волевое, непоколебимое, дерзкое, упрямое. Отрицательные эмоции, такие как гнев, разочарование, раздражение, портят черты лица человека, даже такого красивого, как, на пример, Иби Джейн. Но только не Фиры Ятамахи.

Или я просто никогда не видел ее счастливой.

– Да,– Ятамахи пожимает плечами, словно она растерялась из-за моего вопроса.

– Понятно,– я на ватных ногах поднимаюсь и пытаюсь идти. Голова кружится, в горле стоит рвота, а икры и ступни разрываются от покалывания.

– Алло?– я слышу заспанный голос мамы, слегка раздраженный и нервный.

Привет, мам, Бетт в больнице, она умирает от передозировки.

– Мам, это я,– мой голос такой хриплый и низкий, словно рычание дикого зверя.

Я отсчитываю до семи. Мама молчит, я слышу только тихие отголоски ее дыхания.

– Хью?.. разве ты не спишь?– от ее безжизненного голоса у меня уходит земля из-под ног.

– Нет, мама. Я в больнице.

– В больнице?.. Боже. Нет!– внезапно у нее начинается истерика. Я слышу всхлипы и стоны, и еще какие-то обрывки фраз, и пытаюсь ее перекричать:

– Мама! Мама! Приезжай скорее, мама! Бетт…

Я делаю такой глубокий вздох, что мои легкие разрываются пополам.

– Умирает.

На том конце провода становится так тихо, словно все человечество внезапно вымерло. Красная будка телефонного аппарата плывет перед глазами с ужасающей скоростью, и рвота подступает все ближе и ближе.

– Умирает?– тихо, спокойно спрашивает мама. Даже спокойнее, чем если бы я сказал ей, что молоко скисло, а она уже добавила его себе в чай.

– Приезжай. Прошу тебя. Я расскажу все на месте.

– Да… жди… я возьму такси…

Я считаю до трех и швыряю трубку на базу.

– Черт, что там?– Фира нервно стучит пяткой об пол. Я закрываю глаза.

– Что там?

Она уже не отвечает, видимо, осознав, что что-то выяснять не зачем.

Мы сидим абсолютно неподвижно еще минут семь, прежде чем дверь открывается и выходит высокий средних лет мужчина-врач.

Это он спасал Бетт.

Его лицо непроницаемо. Мне кажется, что он, либо есть, либо когда-то был хирургом. Или военным врачом. Его глаза спрятаны под кустистыми черными бровями, а лоб весь покрыт морщинами от того, что он, видимо, часто хмурится.

– Доктор,– тихо произносит Фира, которая внезапно становится куда вежливее. Доктор наклоняется к ней и говорит низким, глубоким голосом:

– Состояние девушки стабильно. Вам чертовски повезло, что у нее сильная иммунная система. Наркотик далеко не самый доброкачественный, но основные токсины мы вывели. К счастью для нее, она потеряла сознание раньше, чем начался процесс, иначе ваша сестра испытала бы ужасающую боль.

Я сжимаю зубы, но челюсть ходит ходуном, а из глаз по щекам что-то течет. Мне кажется, что это кровь, потому что только живая, настоящая кровь может быть такой теплой. Слезы всегда холодные.

Если только ты не плачешь от сильных, настоящих чувств.

Врач кивает мне, затем удаляется по коридору. Медбрат вывозит Бетт на каталке. Бешенства уже нет, он просто спокойно выруливает из дверного проема. Я закусываю губу, чтобы не разрыдаться, но мое сердце колотится слишком быстро, и я не успеваю наглотаться воздуха.

– Хэй,– Фира трогает меня за плечо.– Хэй, она живая, и с ней все будет хорошо, а это главное!

– Да… да…

Лицо Бетт уже не такое бледное. Приятный, нежный румянец тронул ее щеки, и теперь она кажется здоровой и счастливой. Нос и губы расслабились, и я на мгновение представляю себе, что это все был сон, и что на самом деле я просто пришел разбудить Бетт утром перед школой.

Но мы в больнице. Скоро приедет мама.

Я иду следом за санитаром. Он открывает двери одиночной палаты, мы вместе укладываем Бетт на кровать. Медсестра неторопливо ставит ей капельницу и уходит.

– Бетт?– одними губами произношу я, а в ответ мне раздается быстрый вздох Фиры.

– Твоя мама идет.

Я заранее поворачиваю голову к двери и мысленно приказываю шейным позвонкам не выходить теперь из такого положения.

Мама входит быстро, стремительно, однако, увидев Бетт, замирает в дверях. Фира садится на скамью сбоку. Внезапно я начинаю задаваться вопросом: почему она до сих пор не уехала домой? Зачем она сидит здесь, со мной, помогает мне решать те проблемы, которые я мог бы и сам решить?

Нет, не мог бы. Я бы так и сидел там, в переулке. Я нерешительный, никчемный брат.

– Что случилось?– мама опустилась на скамью рядом с Фирой, но, похоже, даже не замечала ее присутствия.

– Передозировка, у Бетт была передозировка,– мои легкие вновь наполняются битым стеклом. Каждый вздох повышает температуру в груди на пять градусов, и от этого все внутри скоро начнет плавится.

– И… как же так получилось?

– Я не знаю. Кто-то дал ей наркотики.

Фира вздрагивает в своем углу.

– Мерзкие ублюдки, их всегда полно в клубах.

Но мама ее не слышит, она смотрит на милое, с размазанной косметикой лицо Бетт.

– Кто-то дал ей наркотики. Кто-то дал ей наркотики, Хью. Я знаю, что передозировки не бывает, если не принять наркотики. Но что же случилось на самом деле? Где это произошло?

– Я… не знаю, где это,– стекло в легких превращается в раскаленную жидкость и поднимается в горло.

– Клуб «Dancing Cat»,– Фира мотает головой.– Самое ублюдочное место городка.

– Ублюдочное?– тихо спрашивает мама. Я не видел, чтобы она моргала за все это время, и уж тем более она не отводила взгляда от лица Бетт.

Фира кивает, отвернувшись.

– Мой друг, Гейл. Он позвонил мне. Сказал, что приглашает, а я отказался. Но потом Гейл сказал, что там будет Бетт. И я пошел.

– Зачем?– спрашивает мама.– Зачем ты пошел, если ты мог сделать ровно двенадцать шагов вниз по лестнице и сказать мне?

– А зачем вы задаете ему такие вопросы? Вы же знаете, что он промолчит. Он никогда вам не ответит, тогда какого черта?– Фира вдруг вскакивает со скамьи. Мама, как-то лениво и неохотно поднимает глаза на нее.

– Кто ты?

– А вам есть дело? Или вы просто любите задавать вопросы?

– Фира!– я хочу, чтобы мой голос звучал устрашающе. Но Ятамахи закатывает глаза.

– Что ж, безупречно. Вы не в состоянии даже понять, что происходит. Хью пережил слишком большой ужас, а виновница торжества в отключке. Тогда, позвольте, я скажу. От популярности вашей дочке снесло крышу, понимаете? Она стала общаться не с теми людьми, слышите? Она стала безрассудной, глупой девицей, которая была готова пойти на все, осознаете?