Текст книги "Затмение"
Автор книги: Кейт Тирнан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Казалось, его отец был спокоен: его разум восстановился на какое-то время. «Да. Но разве в округе Видоус Вэйла обитает множество других кровных ведьм? Я – логический выбор – я создам заклинание, так что я буду знать его лучше – и я снова окажусь со своей муирн-беатадан».
Хантер говорил мне, что потеря его мамы всего несколько месяцев назад практически уничтожила его отца.
«Я только что вернул тебя!» – сказал Хантер, отталкиваясь от стола. «Ты не можешь сделать это! Должна быть какая-то другая ведьма, которая будет лучшим выбором».
Мистер Найэлль усмехнулся: «Как ведьма со смертельной стадией рака? Хорошо, мы можем поискать одну». Он покачал головой: «Слушай, парень, это должен быть я. Ты знаешь это так же хорошо, как и я».
«Я сильнее», – сказал Хантер, приняв решительный вид, который я знала так хорошо. «Я наложу его. Я уверен, я могу выжить. Ты можешь научить заклинанию меня».
Мистер Найэлль покачал головой.
«Проклятье, Я не позволю тебе!», – голос Хантера заполнил всю маленькую кухню. Если бы он закричал так на меня, я бы была шокирована, но его отец казался непоколебимым.
«Это не твое решение, парень», – сказал он. Спокойно он взял свою кружку чая и выпил.
«Как много у нас времени?» прошептала я, скользя руками по обветшалой поверхности стола. «До завтра, или до следующей недели, или…».
Мистер Найэлль поставил свою кружку. «Нельзя сказать точно». Он взглянул на Хантера. «Я сказал бы, судя по интенсивности запаха гнили в воздухе и по признакам приближающейся волны, о которых я читал… возможно, неделя. Возможно, немного меньше».
«О, Богиня!» – я положила свою голову на стол и почувствовала слезы, выступающие на моих глазах. «Неделя! Вы говорите, что мы можем иметь неделю до того, как покинуть эту планету, неделя перед тем, как наши семьи умрут? Все из-за меня? Все из-за моего отца?»
Мистер Найэлль внимательно посмотрел на меня со странным, серьезным выражением. «Боюсь, что так, девочка». Он встал. «Я собираюсь вернуться к работе». Не прощаясь, он вышел из комнаты, и я услышала его шаги по лестнице.
«Я только что вернул его», – проговорил Хантер со слезами. Я отвела взгляд от стола и осознала всё в одно мгновение: независимо от того, что случится с моей семьей, Хантер определенно обречен потерять своего отца. Я встала и обхватила его руками, притягивая к себе. Так много раз он успокаивал меня, а теперь я была рада получить возможность вернуть ему это в ответ.
"Я знаю", – сказала я мягко.
«Он столько лет отсутствовал. Лет, чтобы учить меня. Я заслуживаю того, чтобы узнать его снова».
"Я знаю". Я прижала его голову к своей груди.
Его тело было полностью напряженно. «Черт возьми. Хуже уже ничего не может быть».
«Всегда может стать хуже», – ответила я, и мы оба знали, что это правда.
Переводчики: FenixYS, Anna16, soldelena
Глава 6.Алиса
Глава 6.
«Международный Совет Ведьм пришел к мнению, что явление разрушительной темной волны, без сомнения, является наиболее злым заклинанием, которое может сотворить ведьма. Соз
дание, вызов, участие или использование такого зла – полная противоположность предназначению ведьмы».
– Динара Рафферти, ICOW Elder, Loughrea, Ирландия, 1994
«Тебе что-нибудь купить? Я иду в магазин», – голос Хилари прервал мое чтение, и я посмотрела на дверь, в то время как она открылась. Она была в черных леггинсах и красной тунике, ее безупречные волосы были собраны назад и перевязаны красной лентой.
«Нет. Я в порядке», – сказала я, повышая свой голос так, чтобы она могла услышать меня через мой плейер.
«Может, имбирного пива? Мне оно помогает, когда я болею».
"Нет, спасибо".
Я выдержала соперничество взглядом, и, когда Хилари окончательно сдалась, вернулась к своему чтению. Минутой позже я услышала, как закрылась входная дверь с чуть большим усилием, чем требовалось. Я предпочла психически здоровый день походу в школу, занятию физкультурой, обеду с людьми, впитыванию информации на уроке – всё это казалось смешным по сравнению с тем, что я узнала о своей сущности полу-ведьмы. Это и есть моя «болезнь», которую Хилари пыталась излечить. Однако сейчас она ушла, и у меня появились покой и тишина.
Я достала Книгу Теней Сары Кёртис из-под кровати и затем вытащила небольшую связку писем. Со Вторника я прочитала все их. Словно в попытке переварить информацию, что огромный метеорит столкнется с землей – или что-то в этом роде, я просто не могла понять это. То есть, еще месяц или два назад я даже не знала, что реальные кровные ведьмы существовали, и я даже не поверила бы в это до тех пор, пока не увидела, как Морган Роуландс и Хантер Найэлль совершают вещи, которые невозможно объяснить по-другому. А сейчас, сюрприз! Я сама на половину чудо. И это еще не всё: моя мама то же самое чувствовала по отношению к своей сущности ведьмы – это пугало ее тоже, и перед тем, как она встретила папу, она в действительности лишила себя своих сил. Что объясняет, почему он не знает, что она была ведьмой.
Я должна была многое осмыслить: то, что моя мама была ведьмой, ее отказ от собственных сил, которые были способны, я даже не знаю, на что, и также то, что касается ее семьи. Папа всегда говорил, что мама ушла из своей семьи до того, как они познакомились. Он никогда не знал никого из них. Из Книги Теней и писем Сэма Кёртиса следовало, что, скорее всего, они лишили ее наследства, когда она отвергла собственные силы. Так что, если только они все не были разогнаны из-за какого-нибудь странного события, то у меня все еще оставались родственники, живущие там. Полагаю, возможно, они все уже мертвы – типа «СЕМЬЯ В ГЛОСТЕРЕ УНИЧТОЖЕНА ЧУДОВИЩНЫМ ТОРНАДО» – но это кажется неправдоподобным.
Мама была Рованвандкой. Я знала из того, что Хантер рассказывал в кругах, что Рованвандцы, по своей сути, имели репутацию «хороших» ведьм. Они посвящали себя знаниям, они помогали другим ведьмам, они все приносили клятву не совершать зла, не участвовать в войнах между кланами. Это совершенно не соответствует мне. Посвящали себя знаниям? Я ненавидела школу. Клялись не совершать зла? Кажется, каждые десять минут я жестоко раню кого-то. Так что я не чувствовала себя настоящей Рованвандкой. Что, по моему мнению, хорошо.
Может, быть ведьмой – это как иметь рецессивный ген, для уничтожения которого требуются неповрежденные копии обоих родителей. Это было бы неплохо. Я выдохнула, уже чувствуя облегчение. Поскольку папа был нормальным, возможно, я всего лишь носитель ведьминского гена, но он не даст о себе знать. Я нахмурилась, думая о последнем семестре в классе биологии. Гороховые растения и дрозофилы всплыли в моем сознании, а что насчет рецессивных ведьминских ген? Или дело даже не в гене? Но что еще это может быть?
Я застонала и откинулась назад на подушки. Теперь у меня действительно разболелась голова. Я отправилась в ванную комнату, взяла Талейнол и уже потащилась назад в постель, когда я услышала, как входная дверь внизу снова закрылась. Чувствуя, как мои нервы буквально задергались, я затолкала письма и книгу под одеяла и схватила «Суровое испытание» Артура Миллера, которое мы изучали на втором курсе Английского, довольно иронично.
Только я сделала в уме заметку, что надо раздобыть краткое изложение, как, гляди-ка, голова Хилари показалась из-за двери, потому что я забыла ее закрыть. Она несла поднос с набитым фасолью сэндвичем и несколькими подростковыми журналами под названиями типа «Будешь ли ты со своим бывшим? Пройди этот тест и узнай!»
Для тех из нас, кто слишком тупой, чтобы понять это самостоятельно.
«Алиса? Я подумала, что ты могла проголодаться. Когда я болела, моя мама всегда приносила мне обед и какие-нибудь веселые журналы».
«О, спасибо», – сказала я без энтузиазма. Рискуя сказать очевидное: ты не моя мама. «Хотя, думаю, на самом деле, я всего лишь хочу побыть одна».
Ее лицо омрачилось, и я немедленно почувствовала укол вины.
«Я знаю, я не твоя мама», – сказала она с явной болью в голосе. «Но неужели так тяжело для нас быть друзьями? В ближайшее время мы станем родственниками. Я хочу сказать, нравится тебе это или нет, но мы с твоим папой собираемся пожениться, и этот малыш, который во мне, наполовину твой брат или сестра».
Она поставила поднос на мою кровать, и в этот момент мой плейер с грохотом упал. Я ощутила запах горящей проводки и подпрыгнула, чтобы выключить его. Он был практически новый! Почему все самоликвидируется вокруг меня? Хилари наградила меня глубоким страдальческим взглядом, затем вылетела из комнаты, хлопая за собой дверью.
Я посмотрела на вилку в своих руках, начиная чувствовать себя подобно гуляющей разрушительной силе: всего несколько дней тому назад емкость с маслом у Мэри Кей, затем моя шкатулка с драгоценностями, теперь плейер.
О, Боже мой. Моё дыхание застыло в горле. Я стояла неподвижно, окаменев от внезапного озарения. Я только что прочла о подобного рода вещах в книге моей мамы. Когда она была моложе, она творила странные телекинетические вещи, такие как падение предметов с полок, выключение радио, рев сигнализации автомобилей. Часы на ней никогда не работали – как и на мне. Батарейки садились незамедлительно.
Улыбка, которая могла бы растопить Аляску. Обычно он серьезный, поэтому, когда он улыбается, у любого подгибаются колени. Или, по крайней мере, я уверена, что ни у меня одной. «Я мог бы тебя поздравить, но понимаю, что ты не чувствуешь праздника».
Мои щеки загорелись, и я отвела взгляд: «Нет».
Он немедленно стал сдержанным и наклонился ближе ко мне так, чтобы только я могла слышать: «Я знаю, это должно быть шок. И я понимаю, как ты относишься к магии и ведьмам. Я бы хотел рассказать тебе об этом, попробовать помочь, если смогу».
Я кивнула: «Спасибо». Я стояла очень тихо, ожидая зрелища падающей стены, срывающейся двери или разбивающегося окна. Ничего не происходило, а я сдерживала свое дыхание, решив оставаться очень, очень спокойной этим вечером.
Хантер отошел обратно к Морган, и я обнаружила, что она тоже выглядела совершенно ужасно. Должно быть, они уже прошли основные начала и продвинулись дальше. Тьфу.
«Мы можем начинать», – сказал Хантер. «Думаю, все в сборе. Сначала обсудим дела ковена? Полагаю, Саймон пригласит нас к себе в следующую Субботу, так? Отлично. Теперь, порядок. Сегодня я хотел бы рассказать немного о магии».
Хантер встал на колени и нарисовал большой круг на полу гостиной Талии. Он всегда начинал с рисования круга, но в этот раз он добавил другой круг вокруг этого и затем еще один вокруг них. Потом он взял маленькую тряпичную сумку с камнями и разместил разноцветные камни вдоль наружной части круга. Стоя, он жестом пригласил нас войти в маленький «проход», который оставил, и в момент, когда мы все находились в самом маленьком кругу, он закрыл их мелом, использовав камни, а также несколько рун, которые нарисовал в пространстве. Я задумалась, что происходит.
«Так вот, магия», – начал он, стряхивая мел со своих рук. Он выглядел бледным и уставшим. «Магия, в своей основе, – энергия, жизненная сила, жизнь, назовите как угодно. Та же магия, что цветение цветка, созревание фруктов на дереве, рождение ребенка в мир – это совершенно та же самая магия, что способность зажигать огни самопроизвольно, передвигать предметы и совершать незаметно изменения в общепринятом порядке вещей такого рода, как наложение защитного заклинания, заклинания плодородия или оздоровительного заклинания. Сейчас, не мог бы каждый из вас поделиться вашими представлениями о магии?»
Он кивнул на Шарон Гудфайн.
Она задумчиво нахмурилась, ее блестящие темные волосы струились по ее плечам. «Для меня магия является потенциалом – возможностью что-то делать».
"Это хорошая мысль", – сказал Хантер. "Талия?"
"Это просто круто", – ответила она, пожав плечами. "Это что-то особенное, за пределами обыкновенного".
Итан сказал: "Это словно иной вид контроля, необычный способ справляться с чем-либо".
"Это связь с жизненной силой", – сказала Дженна.
"Это красота", – сказала Бри.
Следующей была Морган. «Это… другой аспект существования, добавляющий важность обычной жизни. Это сила и ответственность».
Хантер снова кивнул: "Робби?"
"Это волшебство", – сказал Робби.
"Алиса, как насчет тебя?" – спросил Хантер.
«Это пугающе», – сказала я резко, думая о своем собственном опыте. Сразу, как только я сказала это, все мои чувства вырвались наружу. «Это неконтролируемо. Это опасно. Это ужасно, словно генетическая ошибка. Ты никогда не знаешь, когда она разрушит твою жизнь».
Мои кулаки сжались, и мой рот плотно закрылся. Я осознала, что была окружена тишиной, и подняла глаза, чтобы увидеть одиннадцать пар глаз, вытаращенных на меня. Девять пар были удивлены. Хантер был спокоен, принимая. Морган выглядела понимающей.
«Ой, я говорила это слишком громко?» – сказала я, чувствуя себя смущенной.
«Всё в порядке», – сказал Хантер. «Магия производит на каждого разное впечатление. Я понимаю, что ты чувствуешь». Он повернулся к другим. «Сейчас, с тех пор как мы под защитой камней, я не буду призывать землю, воздух, огонь и воду. Но я освящу наш круг именем Богини и Бога и попрошу их соединить нас и благословить нашу силу сегодня. Возьмитесь за руки».
Я взялась за руки с Саймоном и Рэйвен, испытывая ощущение надвигающейся гибели. Если бы я была в этом круге и он вобрал бы в себя всю магию, что могло бы произойти? Что я могла бы уничтожить?
Медленно мы начали идти по часовой стрелке. Хантер начал напевать что-то вроде песни. Она была невероятно приятной и легкой для повторения, и вскоре все мы присоседились. Это было вроде акустического Прозака (антидепрессанта), потому что вскоре я начала чувствовать себя спокойнее и более жизнерадостной, чем была на днях. Я ощущала, словно каждый здесь был моим другом, что я была в безопасности, что мы пели самую красивую песню в мире, что я была переполнена светом, что все мои проблемы оказались разрешимыми.
Я обрабатывала эти ощущения, и вдруг поняла, что это тоже магия. Это был положительный, нежный вид магии. В то время как напевание становилось громче и громче, я чувствовала себя лучше и лучше. Словно, как бы я ни пыталась волноваться насчет магии, но я просто не могла. Я знала, что это сверхъестественное, однако всё это воспринималось нормально. Когда мы разъединили наши руки и подняли их к небу, я широко улыбалась, чувствуя свободу и открытость вместо сжатости и расстройства.
Затем наш круг разбился на части, и люди обнимали и похлопывали друг друга по спине. Морган подошла ко мне и взяла мою руку. Она положила свою ладонь на мою и держала ее так в течение момента. Она посмотрела на свою руку, и я почувствовала нежное тепло. Я убрала свою руку, а на ней находилась розоватого цвета руна, отпечатанная на моей коже.
Я схватила ее руку и посмотрела на ее ладонь. Там ничего не было. Я потерла свою руку и поняла, что это в моей коже, словно шрам. Я уставилась на руну, а Морган слегка улыбнулась.
«Это Винн», – сказала она. «Счастье. Мир». Завладев моим вниманием, она добавила: «Пройдет через какое-то время. Это то удивительное, что можно унести с собой».
Она отошла, чтобы присоединиться к Хантеру, а я снова взглянула на свою ладонь. Счастье, покой. Она имела в виду только руну или реальные чувства тоже?
Переводчики: FenixYS
Глава 7
Морган
«Впервые я увидела одну (волну) в Шотландии. Конечно, я не участвовала – я еще не была достаточно сильна. Но я наблюдала издалека, как она прокатилась через все сельское население, счищая с земли любую грязь. Я почти плакала от великолепия этого».
Молли Шиарс, Ирландия, 1996
В воскресенье я посетила церковь с семьей, несмотря на явное нездоровое самочувствие. После этого мы сходили в Widow’s Diner (ресторан), где я с трудом ухитрилась проглотить лишь несколько кусочков сандвича с беконом, латуком и томатами.
Дома я выпила средство от насморочной аллергии, после чего переоделась, схватила ключи и громко прокричала, что собираюсь к Хантеру. Когда Скай уехала во Францию, а потом в Англию, мои родители узнали, что Хантер остался дома один. Какое-то время они бросали на меня предостерегающие взгляды, когда бы я ни уходила туда, и затем снова, когда я возвращалась. Теперь, когда его отец жил с ним, они стали менее подозрительными. Конечно, они не были знакомы с мистером Найэллем и не улавливали, насколько он отличался от их представления об отце.
По-отцовски или нет, его присутствия было достаточно, чтобы мне стало казаться чудом побыть с Хантером наедине где-либо в его доме. Я вздохнула и села в Подводную Лодку. Снаружи было жутко – после немногих вводящих в заблуждение дней славной весенней погоды, мы сделали огромный шаг в прошлое и оказались в середине тридцатых годов, мрачных и пахнущих снегом. Прежде, чем я добралась до Хантера, крошечные ледяные дождевые капли застучали по ветровому стеклу.
«Привет, моя любовь», – сказал Хантер, как только я появилась у входной двери. Он критически меня осмотрел, затем произнес: «Как насчет горячего чая?»
«У тебя есть сидр?» – спросила я. «Со специями? Или лимоном?»
Он кивнул, и я вошла, радуясь, увидев, что камин в гостиной разожжен. Я скинула пальто и встала перед огнем, выставляя руки вперед. Танцующие языки пламени успокаивали. Направляясь на кухню, Хантер подошел ко мне сзади, обхватил меня руками и прижал ближе. Я прислонилась к нему спиной, позволяя моим глазам мечтательно закрыться, чувствуя его тепло, силу его рук. Одной рукой он погладил мои волосы, растопив маленькие кусочки ледяных кристалликов, задержавшиеся на них. Он наклонился и поцеловал мою шею. Я отклонила голову, чтобы ему было удобнее. Медленно, покрывая мою кожу осторожными поцелуями, он стал двигаться выше к моему подбородку. Я повернулась лицом к нему и криво улыбнулась – он выглядел также плохо, как и я. Казалось своего рода трогательным, что, чувствуя себя настолько ужасно, мы все еще испытывали такое сильное желание быть в объятиях друг друга. Его губы были очень мягкими на моих, двигались нежно, боясь сделать кому-то из нас хуже.
Когда я услышала шаги по ступенькам мистера Найэлля, Хантер и я отпрянули друг от друга и направились на кухню. Секундами позже мистер Найэлль присоединился к нам, и Хантер принялся подогревать сидор на печи. Я уныло села за стол, моя растрескавшаяся голова лежала на моих руках.
«Почему мы все чувствуем себя так плохо?» – спросила я. Мистер Найэлль выглядел бледным и изможденным.
«Эффект надвигающейся темной волны», – ответил отец Хантера с небольшим усилием. «Это даже еще не сила, а заклинания, призывающие ее к зарождению и направляющие на место и людей, являющихся целью. Это не займет много времени теперь. Дело нескольких дней».
«О, Богиня», – пробормотала я, свежий приступ тревоги побежал по моим венам.
«Мы будем чувствовать себя всё больнее и больнее, в то время как темная волна приближается, и нами овладеет раздражительность. Это является плачевным, поскольку нам потребуется работать с еще большим усердием, чем когда-либо».
Хантер вздохнул. «Ты говорил с Элис этим утром?» – спросил он своего отца, и мистер Найэлль кивнул.
«Она и другие члены Старлокета проводят круги силы, нацеливая их энергию на Видоус Вэйл и на Китик, в особенности. Они надеятся помочь всеми возможными способами, но у них так мало документированных свидетельств о любом, кто хотя бы пытался противостоять темной волне». Он провел своей костлявой с длинными пальцами рукой по своему лицу.
"У вас есть какие-нибудь успехи?" – спросила я.
Он тяжело выдохнул, и его плечи ссутулились. «Я работаю день и ночь. Кое в чем я добился успеха. Я подготовил основу заклинания, его последовательность, его слова. Но я был бы намного сильнее, если бы мог вложить в него больше особенностей. Если бы только у меня было больше времени».
Я подняла глаза и поймала взгляд Хантера. Я знала, что мы чувствуем одинаковое отчаяние, одинаковое расстройство: если бы я только могла помочь мистеру Найэллю. Но мы были бесполезны: нам всего лишь оставалось надеяться, что его отец справится с задачей».
«Что вы имеете в виду под особенностями?» – спросила я, в то время как Хантер поставил передо мной кружку с сидром, и я вдохнула аромат. Специи имбиря и корицы наполнили мои легкие. Я пила, чувствуя, как тепло успокаивает желудок.
«Заклинание – это основа», – ответил мистер Найэлль расстроенным голосом. «Оно сконструировано, чтобы накрыть определенное пространство в определенное время определенным способом. Оно сконструировано, чтобы сразиться с темной волной, разрушить ее. Но оно могло бы быть гораздо более мощным, если бы я мог использовать что-то, направленное исключительно против создателя темной волны».
«Что оно могло бы сделать?» – моему лбу требовалась холодная повязка.
«Заклинания точно настолько же индивидуальны, насколько чья-либо внешность, как отпечатки пальцев», – объяснил Хантер. «Если ты пытаешься разрушить или отразить заклинание другой ведьмы, твое собственное заклинание многократно увеличит силу, если ты сможешь насытить его чем-то таким, что в особенности идентифицирует заклинателя, против которого ты работаешь. Вот почему в заклинаниях так часто используется прядь волос или предмет одежды человека, на которого оно накладывается. Это направляет заклинание на определенную цель».
«Как использование стрелы вместо дубины», – сказал мистер Найэлль.
Я сидела в течение нескольких мгновений, размышляя. У меня не было ни пряди волос Карьяна, ни его одежды. Моя голова раскалывалась, словно фарфоровое изделие, которое только что разбилось и безуспешно пыталось склеиться. Это было настоящей битвой за то, чтобы связать одну мысль с другой.
Подождите – я потерла глаза, хватаясь за ускользающую мысль. У меня есть. У меня есть кое-что от Карьяна. Я даже больше не воспринимала это его вещью – она была абсолютно моей сейчас. Но когда-то она была его. Он владел ею. Я осушила свою кружку и вскочила, чувствуя, как недовольно заныли мои мышцы.
«Я вернусь», – сказала я и ускользнула перед тем, как и Хантер и мистер Найэлль могли открыть рты.
Всё еще угрюмо лил дождь, в то время как я забралась за руль своего автомобиля. Внутри виниловые сиденья были холодными, и я немедленно включила печь. Я выехала с дорожки Хантера и направилась прямо на шоссе, которое могло бы вывезти меня из города.
Видоус Вэйл был окружен тем, что когда-то было процветающей обрабатываемой землей, а сейчас лишь немногими маленькими семейными домовладениями, окаймленными со всех сторон заброшенными полями, растущими без ухода фруктовыми садами, и лесами из высоких деревьев.
Неподалеку было место, небольшой участок деревьев, совершенно не обозначенное каким-либо физическим знаком, но все-таки которое я узнала мгновенно, как если бы здесь огромная стрела оросила краской ряд деревянных стволов. Вот оно. Я ловко съехала на обочину дороги, ощущая скольжение по покрытому коркой льда гравию по краям дороги. Неохотно я вылезла из автомобиля, оставляя его уютное тепло на растерзание суровым иглам ледяного дождя.
Я задрала свой воротник настолько, насколько смогла и направилась прямо по неровному полю иссохших травяных стеблей. Перед первым сломанным деревом я на секунду остановилась, затем направилась прямо между двумя буками. Это место было только моим. Здесь я могла ощущать отсутствие людей, ведьм и неведьм. Я чувствовала себя в безопасности здесь, безопаснее чем в городе.
В лесу не было ни тропинки, ни обозначенной дорожки, но я упорно продвигалась прямо вперед, безошибочно направляясь к месту, которое хранило мое заклинание и содержало мой секрет. Это была приятная десятиминутная прогулка – моя обувь скользила по влажным, разлагающимся листьям, а крохотные ветки, еще не давшие почек, хлестали по моему лицу и цеплялись за волосы.
Далее, перед небольшим участком земли, я подняла свое лицо к клочку голого темного неба. Это было здесь, это все еще было здесь, и хотя животные пересекли это место множеством различных дорожек, ни один человек не был здесь с моего последнего посещения. Остановившись, я закрыла глаза и сильно выбросила мою сенсорную сеть, не жалея времени, двигаясь медленно, чувствуя испуганное сердцебиение маленьких животных, мокрых птиц, и, дальше отсюда, тихой, настороженной случайно забредшей лани. Наконец, я совершенно удостоверилась, что по-прежнему одна, вошла на участок и опустилась на колени на промокший лесной настил.
Я не захватила с собой лопату, но в Подводной Лодке были домкрат и лом, и именно этот лом я использовала, пробивая холодную землю, совершая им вращательные движения. Это не потребовало много времени. Я ощущала слой за слоем моих дилетантских заклинаний защиты, лучшее, на что я была способна в то время. Далее, почувствовав, что я совсем близко, я использовала мои пальцы, чтобы разрыть застывшую землю. Еще два дюйма (5 см) и мои пальцы вцепились в мокрую ткань. Я стряхнула грязь с нее и вскоре извлекла блестящий сверток. Я не стала развязывать узел, который хранил содержимое платка в целости и сохранности. Мне это было не нужно. Вместо этого я ногой вернула землю обратно на свое место и чуть-чуть разбросала по его периметру листья, сосновые иголки и ветки поверх, пока оно снова ни стало выглядеть нетронутым. Схватив мой лом, держа в руках холодный, влажный сверток, я направилась назад к машине.
«Куда ты уходила?» – спросил Хантер, когда я вернулась. «Где ты была? Я до боли волновался! Больше никуда так не уходи, не сказав мне, договорись?»
«Извини». Я была всё еще заледеневшей, мои ногти были грязные и сломанные. Казалось слишком тяжело объясняться, когда моя поездка увенчалась таким успехом. Вместо этого я вошла в круглую комнату Хантера, где мистер Найэлль стоял на коленях на полу с закрытыми глазами, окруженный бумагами, книгами и свечами. Он почувствовал мой приход и открыл глаза.
Я села рядом с ним, колени моих Джинс промокли. «Вот», – сказала я, вытащив шелковистый сверток из кармана своего пальто. Мои пальцы были холодными и несгибаемыми, когда я развязывала узел, но в итоге я справилась с ним, и лоскут ткани раскрылся. Я потянулась, чтобы достать единственную вещь, которая у меня была от Карьяна: прекрасные золотые карманные часы с выгравированными инициалами его и моей мамы. Мало того – на них было наложено заклинание с образом моей мамы Мэйв. Иметь возможность увидеть ее лицо было подарком. Для меня это было реальным напоминанием о любви моих кровных родителей, которая у них однажды была – единственная вещь, которая была подарком от них обоих. Моя мама умерла – заклинание против Карьяна не может отразиться на ней. Только флюиды Карьяна пронизывали их.
Когда мистер Найэлль потянулся к ним, я удивила саму себя, одернув свою руку. Сбитая с толку, я протянула часы вперед еще раз. Он мог бы использовать их с большей пользой, чем я. Вероятно, было лучше не иметь никаких напоминаний о любви, которая закончилась так трагично – даже если результатом этой самой любви явилось мое рождение. Внезапно меня осенило, что любовные отношения моих родителей были изображением самой магии: тьмы и света. Огромная, огромная любовь и огромная, огромная ненависть. Страсть и хорошего и плохого. Мощное слияние, за которым последовало неотвратимое яростное разъединение. Роза и шипы.
«Это принадлежало Карьяну», – объяснила я, предлагая часы мистеру Найэллю. Я с усилием удержала свою руку открытой, пока он брал их.
«Когда ты их вернула себе?» – спросил Хантер, удивленный.
«В последний раз, когда Карьян был здесь», – объяснила я, чувствуя себя очень уставшей.
«И ты хранила их?» – Хантер знал так же, как и я, как опасно могло быть хранить что-либо от кого-то, кто хочет контролировать тебя.
«Да. Они принадлежали моей маме». Я понимала, что защищаюсь, ведь я держала это в секрете, даже от Хантера. «Я спрятала их за городом. Я собиралась оставить их там до тех пор, пока они ни очистятся и вся их темная энергия сгинет. На годы».
Мистер Найэлль осмотрел часы, вертя их в руках. «Я могу использовать это», – промолвил он, словно разговаривал сам с собой. «Но ты уверена? Они будут полностью уничтожены, ты знаешь».
Я кивнула, смотря на часы: «Я знаю. Всё в порядке. Мне они больше не нужны». Всё же, даже когда я говорила эти слова, что-то внутри меня знало, что я буду чувствовать их потерю. Я задрожала от неизрасходованного холода.
Когда я подняла глаза, мистер Найэлль наблюдал за мной. «Это поможет», – сказал он. «Спасибо тебе». Его глаза смотрели на меня так, словно видели меня впервые. У меня возникло впечатление, что я только что увеличила на несколько делений его уважение к себе.
«Ну что ж, хорошо, я оставлю вас», сказала я, поднимаясь. На кухне я вымыла руки, намыливая их снова и снова, держа их под теплой водой так, словно я смывала что-то большее, чем грязь. Затем я вошла в гостиную и улеглась на пол перед камином. Хантер сел рядом со мной и вскоре я достаточно согрелась, чтобы снять пальто. Пока были в состоянии, мы стремительно забрались на диван, и я положила мою голову на его плечо. Нежно Хантер усадил меня на свои колени так, что я сидела перпендикулярно его ногам. В его руках я чувствовала невероятную безопасность и тепло. Я была так счастлива быть здесь, что даже не волновалась о том, что мистер Найэлль может выйти и обнаружить нас в таком положении.
«Спасибо тебе за эту жертву» – пробормотал Хантер мне на ухо. «Почему ты не рассказала мне об этом?»
Я пожала плечами, не совсем понимая саму себя. «Я знала, что не собираюсь их использовать в течение долгого времени».
Он кивнул и поцеловал меня в ухо. «Представляю, что они должны значить для тебя».
«Не больше, чем моя жизнь, твоя жизнь, моя семья. Мои друзья», – сказала я, закрывая глаза и прижимаясь ближе к нему.
«Морган», – сказал он низким голосом. Я ощутила его пальцы на моей коже, поднимающие мое лицо, чтобы он мог поцеловать меня. Это было так хорошо, так правильно и это заставило исчезнуть всё остальное: все мои тревоги, физическое недомогание, грусть от потери моих часов. Когда Хантер вернулся из Канады, мы не проводили много времени вместе. Я была озадачена тем, что узнала насчет Хантера и канадской ведьмы, и иногда это зарождало во мне сомнения и нарушало нашу связь. Но сейчас эти ощущения растаяли, и мгновенно я почувствовала нарастающий прилив желания, что бросило меня в дрожь.
Мы крепко сцепились, целуясь, и сейчас я знала его достаточно хорошо, чтобы расслабиться в тесной близости, смешанной со страстью. Я помнила последнюю ночь, когда мы были вместе перед тем, как он уехал в Канаду. Я планировала заняться с ним любовью в первый раз: на самом деле, я даже начала пить противозачаточные таблетки, потому что не знала, как работает ведьминское управление беременностью, я подготовилась психологически, побрила ноги. И мы почти сделали это. Мы были так близки. Потом Хантер сказал, что нам следует подождать, пока он вернется из Канады, так что мы даже не попрощались после этого. Конечно, мы не знали, что он привезет своего отца с собой и что почти сразу мы окажемся под угрозой темной волны.
