Текст книги "Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл"

Автор книги: Кейт Саммерскейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Кейт Саммерскейл
«Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл»

Ну как, сэр? Вы ощущаете неприятное жжение в желудке и беспокойный шум в висках? Что? Еще нет? Ничего, скоро вы все это почувствуете… Я называю это детективной лихорадкой; сам как-то подхватил ее в обществе сержанта Каффа…

Уилки Коллинз. Лунный камень

ВВЕДЕНИЕ

Убийство, история которого приводится ниже, было совершено в 1860 году в обычном, в сущности, английском загородном доме. Необычайным является то, что случившееся представляет собой, возможно, самое загадочное убийство того времени. Оказалась под угрозой карьера одного из лучших детективов, поиски убийцы вызвали «детективную лихорадку» в стране и определили направления развития детективной литературы. Семью жертвы это убийство повергло в ужас – ведь его мог совершить любой из находившихся в доме. Для страны в целом и для последующих поколений убийство на Роуд-Хилл стало чем-то вроде мифа – мрачной легендой о семье Викторианской эпохи и опасностях работы детектива.

Кстати, сам этот род деятельности и соответствующее понятие стали известны совсем недавно. Первый в мире сыщик – литературный герой детективов Огюст Дюпен, возник на страницах новеллы Эдгара Аллана По «Убийство на улице Морг» в 1841 году, а первые настоящие детективы в англоязычном мире появились год спустя, когда в штатное расписание лондонской полиции была включена эта должность. Убийство на Роуд-Хилл расследовал инспектор Скотленд-Ярда Джонатан Уичер – один из новообразованного подразделения.

Происшедшее в доме на Роуд-Хилл превратило в детективов всех и каждого. На редакции газет, министерство внутренних дел и Скотленд-Ярд со всех сторон сыпались разнообразные версии. Эта же история, несомненно, определила развитие литературы не только 60-х годов XIX века, но и последующих периодов, что наиболее выражено в творчестве Уилки Коллинза. Его «Лунный камень» Томас Стернс Элиот назвал первым и лучшим английским детективным романом. Уичер стал литературным предшественником загадочного сержанта Каффа. Черты его, в свою очередь, угадываются в героях едва ли не любого детектива, появившегося в последующие годы. Эхо событий на Роуд-Хилл различимо на страницах последнего, незаконченного романа Чарлза Диккенса «Тайна Эдвина Друда». И хотя исполненная ужасов повесть Генри Джеймса «Поворот винта» прямо ими и не навеяна – писатель утверждал, что в основе ее лежит история, пересказанная ему епископом Кентерберийским, – в ней тоже ощущаются жуткие подозрения и загадки, ассоциирующиеся с убийством на Роуд-Хилл: гувернантка, воплощающая то ли силы добра, то ли зла, странные дети, находящиеся на ее попечении, загородный дом, весь окутанный тайной.

В викторианские времена детектив был светским подобием пророка или священнослужителя. В обстановке неопределенности он выступал носителем особого рода знаний, олицетворял собою убежденность, свидетельствовал о том, что хаос поддается обузданию. Жестокие преступления – напоминание о рудиментах звериного начала в человеке – он превращал в ребус, подлежащий разгадке. Но после расследования убийства на Роуд-Хилл образ детектива померк. Многим казалось, что действия Уичера привели к уничтожению среды обитания семьи, принадлежавшей к среднему классу, стали вторжением в частную жизнь, то есть преступлением, сопоставимым по тяжести с расследуемым им. Уичер сделал публичным достоянием семейную жизнь с ее супружескими изменами, бесчувственностью, жуликоватыми слугами, капризными детьми, безумием, ревностью, одиночеством и взаимной ненавистью. Сцена, над которой он поднял занавес, внушала страх, мысль о том, что же может скрываться за дверями других почтенных домов, будоражила воображение. Его суждения и умозаключения способствовали зарождению эры соглядатайства и подозрительности. Детектив при этом выступает некой таинственной фигурой: демоном, полубогом – в общем, существом не от мира сего.

Все, что нам известно о доме на Роуд-Хилл, определяется фактом совершенного в нем 30 июня 1860 года убийства. Полиция и судебные следователи пересмотрели сотни личных вещей и предметов домашнего обихода – дверные ручки, щеколды, ночные сорочки, ковры, кухонные плиты, – проанализировали оставленные следы, изучили гардероб обитателей дома. Публика была ознакомлена в ходе судебно-медицинской экспертизы даже со вскрытым телом жертвы, причем представленным с такой невозмутимой беспристрастностью, показавшейся бы в наше время совершенно шокирующей.

Поскольку дошедшая до нас информация сформировалась из ответов на вопросы следствия, то подследственными можно считать буквально всех. Мы знаем тех, кто был в доме 29 июня, а также то, что один из визитеров мог оказаться убийцей. Мы обратили внимание и на время установления фонаря над входом, потому что он мог осветить дорогу, ведущую к месту убийства. Мы считаем нужным отметить то, что лужайка была выкошена, поскольку коса могла послужить орудием убийства. И хотя воссозданная таким образом картина жизни в доме на Роуд-Хилл поражает своей детализацией, она все же неполная: возникает ощущение, что расследование проводил человек, беспорядочно размахивающий фонарем, луч которого выхватывал то какой-то уголок дома, то лестничную клетку. Каждый раз события, происходившие в доме, представлялись в ином свете. Заурядное наполнялось зловещим смыслом. Обстоятельства убийства складывались из многочисленных показаний свидетелей, упоминавших твердые и мягкие предметы вроде ножей и салфеток.

Все то время, что продолжалось расследование, обитатели дома на Роуд-Хилл представали то подозреваемыми, то заговорщиками, то жертвами. Что же касается загадки, над которой бился Уичер, то полностью разгадать ее удалось лишь через много лет, после того как все действующие лица сошли со сцены.

Данная книга построена как расследование убийства в загородном доме. Форма эта органично соответствует событиям, происшедшим на Роуд-Хилл. И хотя в повествовании используются некоторые приемы, характерные для детективного жанра, автор стремился к чуть ли не протокольной достоверности. Основными источниками для этой истории послужили официальные документы из Национального архива в городке Кью, что расположен к северо-западу от Лондона, а также книги, брошюры, журнальные и газетные публикации 60-х годов XIX века из фондов Британской библиотеки, в которых упоминается данное событие. В качестве дополнительных материалов использовались карты, железнодорожные справочники, медицинская литература, исторические очерки и воспоминания офицеров полиции. Кое-какие описания зданий и пейзажей основаны на личных наблюдениях автора. Указания на погодные условия взяты из газет, а диалоги построены на основе данных в суде показаний.

По мере приближения к развязке персонажи разъезжаются в разные стороны – по преимуществу в Лондон, этот город детективов, и в Австралию, страну изгнанников. При этом местом действия остается по большей части английская глубинка, а продолжительность его ограничена одним летним месяцем 1860 года.

Действующие лица

(Данный перечень включает лишь основных участников расследования убийства, совершенного в особняке на Роуд-Хилл в 1860 году)

Обитатели дома

Сэмюел Кент, помощник инспектора фабричных предприятий, 59 лет

Мэри Кент, в девичестве Пратт, вторая жена Сэмюела Кента, 40 лет

Мэри-Энн Кент, дочь Сэмюела Кента от первого брака, 29 лет

Элизабет Кент, дочь Сэмюела Кента от первого брака, 28 лет

Констанс Кент, дочь Сэмюела Кента от первого брака, 16 лет

Уильям Кент, сын Сэмюела Кента от первого брака, 14 лет

Мэри-Амалия Кент, дочь Сэмюела Кента от второго брака, 5 лет

Сэвил Кент, сын Сэмюела Кента от второго брака, 3 года

Эвелин Кент, дочь Сэмюела Кента от второго брака, 1 год

Элизабет Гаф, няня, 22 года

Сара Кокс, горничная, 22 года

Сара Керслейк, кухарка, 23 года

Приходящие слуги

Джеймс Холком, садовник, конюх и кучер, 49 лет

Джон Эллоувей, разнорабочий, 18 лет

Дэниел Оливер, помощник садовника, 49 лет

Эмили Доул, помощница няни, 14 лет

Мэри Холком, поденщица

Анна Силкокс, бывшая приходящая няня, 76 лет

Жители деревни

Преподобный Эдвард Пикок, пожизненный викарий церкви Иисуса Христа, 39 лет

Эстер Олли, прачка, 55 лет

Марта Олли, дочь Эстер, 17 лет

Уильям Натт, сапожник, 36 лет

Томас Бенгер, фермер, 46 лет

Стивен Миллет, мясник, 55 лет

Джо Мун, плиточник, 39 лет

Джеймс Фрикер, водопроводчик и стекольщик, 40 лет

Офицеры полиции

Суперинтендант Джон Фоли, 64 года, Троубридж

Констебль Уильям Дэлимор, 40 лет, Троубридж

Элиза Дэлимор, «надзирательница», 47 лет, Троубридж

Констебль Альфред Урч, 33 года, Роуд

Констебль Генри Херитидж, Саутуик

Сержант Джеймс Уоттс, Фрум

Капитан Мередит, главный констебль графства Уилтшир, 63 года

Суперинтендант Фрэнсис Вулф, 48 лет, Девайзес

Детективы

Детектив-инспектор Джонатан Уичер, 45 лет

Детектив-сержант Фредерик Адольфус Уильямсон, 29 лет

Детектив-сержант Ричард Тэннер, 29 лет

Игнатиус Поллэки, частный сыскной агент, 31 год

Жители близлежащих городков

Джордж Сильвестр, врач и коронер графства, 71 год, Троубридж

Джошуа Парсонс, врач, 45 лет, Бекингтон

Джозеф Степлтон, врач, 45 лет, Троубридж

Бенджамен Мэллем, врач, Фрум

Роуленд Родуэй, присяжный поверенный, 46 лет, Троубридж

Уильям Данн, поверенный, 30 лет, Фрум

Генри Гейсфорт Гиббс Ладлоу, землевладелец, мировой судья графства Уилтшир и заместитель председателя совета графства Сомерсетшир, 50 лет, Уэстбери

Уильям Стэнком, владелец шерстопрядильной фабрики, мировой судья и заместитель префекта графства Уилтшир, 48 лет, Троубридж

Джон Стэнком, владелец шерстяной фабрики и мировой судья графства Уилтшир, Троубридж

Питер Эдлин, барристер, 40 лет, Бристоль

Эмма Моуди, дочь рабочего шерстопрядильной фабрики, 15 лет, Уорминстер

Луиза Хэзерхилл, дочь фермера, 15 лет, Олдберри, Глостершир

Уильям Слэк, поверенный, Бат

Томас Сондерс, мировой судья и бывший поверенный, Брэдфорд-на-Эвоне

Пояснение к денежным единицам

В 1860 году один фунт стерлингов соответствовал по своей покупательной способности нынешним шестидесяти пяти фунтам, или ста тридцати долларам. Шиллинг – двадцатая часть фунта, равен примерно трем фунтам двадцати пяти шиллингам (шести с половиной долларам) по сегодняшнему курсу. Пенни – двенадцатая часть шиллинга, то есть около двадцати пяти пенсов (пятьдесят центов) на сегодня. Такие единицы – основанные на индексе розничных цен – наиболее удобны для исчисления относительного уровня повседневных расходов вроде стоимости железнодорожных билетов, продуктов питания, напитков.

Если же речь идет о жалованье, то целесообразно пользоваться другими соотношениями, имея в виду, что в 1860 году доход в сто фунтов равен сегодняшним шестидесяти тысячам фунтов (сто двадцать тысяч долларов).

Соотношения эти основываются на расчетах, произведенных американскими экономистами, профессорами Лоренсом X. Оффисером и Сэмюелом X. Уильямсоном; подробности смотрите на их сайте measuringworth.com.

ПРОЛОГ

Вокзал Паддингтон,

15 июля 1860

В воскресенье, 15 июля 1860 года, детектив-инспектор Скотленд-Ярда Джонатан Уичер взял кеб на набережной Миллбанк, чуть западнее Вестминстера, и, заплатив два шиллинга, велел ехать на вокзал. Там он купил два билета: один, за семь шиллингов десять пенсов, до Чиппенема, графство Уилтшир, в девяносто четырех милях от Лондона, другой, за фунт шесть пенсов, от Чиппенема до Троубриджа, то есть еще на двадцать миль дальше.[1]1
  Из финансовых отчетов Уичера, хранящихся в отделе документов Национального архива лондонской полиции, 3-61.


[Закрыть] День выдался теплый: впервые этим летом температура в Лондоне подскочила до семидесяти с лишним градусов по Фаренгейту.

Внутри построенного за шесть лет до описываемых событий (по проекту Айзамбара Кингдома Брунеля) вокзала, увенчанного блестящим куполом из металла и стекла, всегда было жарко и душно от солнца и табачного дыма. Джек Уичер хорошо знал это место – новые вокзалы, через которые проходят тысячные толпы людей всех званий, сословий, сразу же облюбовало лондонское ворье. Именно здесь была представлена жизнь города со всеми ее противоречиями и проблемами. Этим и было обусловлено то особое внимание, которое новообразованная служба детективов проявляла к данному объекту. Картина Уильяма Фритта «Вокзал» изображает на фоне Паддингтона 1860 года двух полицейских в штатском (в темных костюмах и котелках) – невозмутимые мужчины в бакенбардах, несомненно, способные навести порядок в мегаполисе, задерживают воришку.

Именно здесь Уичер арестовал в 1856 году слишком уж броско разодетого Джорджа Уидмса, стащившего у леди Глэмис кошелек с пятью фунтами. В суде детектив заявил, что подсудимый уже несколько лет подвизается, и далеко не на последних ролях, в некой весьма примечательной своими «подвигами» компании. На этом же вокзале он как-то арестовал грузную, с красными пятнами на лице, женщину лет сорока. Она сидела, ожидая отбытия поезда, в вагоне второго класса. Вовремя подоспевший Уичер взял ее со словами: «Если не ошибаюсь, ваше имя – Муто». Луиза Муто была известной мошенницей. Под именем Констанс Браун она наняла двухместный экипаж, слугу, а главное – арендовала полностью обставленный дом рядом с Гайд-парком. Туда она и вызвала продавца ювелирного магазина, принадлежащего Ханту и Роскеллу, с образцами браслетов и ожерелий на предмет их осмотра некой леди Кэмпбелл. Продавец передал ей браслет с бриллиантами стоимостью триста двадцать пять фунтов. Муто вышла из комнаты. Четверть часа спустя продавец подошел к двери и обнаружил, что его заперли. Полиция гонялась за Муто не одну неделю. Взяв ее на вокзале Паддингтон, Уичер заметил, что она прячет руки под плащом. В руках у нее оказался украденный браслет. Помимо того, детектив обнаружил мужской парик, накладные усы и бакенбарды. Муто представляла собой новейший тип городской преступницы, гораздой на самые хитроумные выдумки, блестяще раскрываемые, однако же, Уичером.

Джек Уичер был одним из первых восьми сотрудников Скотленд-Ярда. За восемнадцать лет, что прошли со времени основания службы детективов, они превратились в людей, окутанных тайной и романтическим ореолом, в некие невидимые и всевидящие божества, охраняющие мирную жизнь Лондона. В глазах Чарлза Диккенса детективы были символом современности, таким же как иные чудеса и достижения науки сороковых – пятидесятых годов XIX века. Подобно телеграфу и паровозу, детектив, казалось, обладал даром преодоления пространства и времени и, подобно фотокамере, умел «останавливать мгновения». Диккенс писал, что детективу хватает «одного взгляда, чтобы составить опись мебели» в доме и «набросать точные портреты его обитателей». Расследование, проводимое детективами, продолжает романист, подобно «игре в шахматы с живыми фигурами» – игре, о которой «мало что известно».[2]2
  См.: Ковано Т. «Скотленд-Ярд вчера и сегодня: тридцать семь лет службы», 1893.


[Закрыть]

В свои сорок пять Уичер был старейшиной лондонской полиции – «королем детективов», по выражению одного из его коллег. Плотный, бывалого вида мужчина, обладавший на удивление мягкими манерами. Будучи, по словам Диккенса, «ниже ростом и грузнее» своих коллег, Уичер обычно хранил на лице, испещренном отметинами от оспы, «отрешенное и задумчивое выражение, словно производил в уме какие-то сложные математические расчеты». В 1850 году Уильям Генри Уиллз, заместитель Диккенса по журналу «Домашнее чтение», имел возможность наблюдать Уичера в деле. Его отчет об увиденном лег в основу первого опубликованного рассказа об этом человеке, да и вообще стал прототипом английского детектива.

Уиллз стоял на ступеньках отеля в Оксфорде, обмениваясь любезностями с каким-то французом. Взгляд журналиста привлекли «его до блеска отполированные ботинки и какие-то неправдоподобно белые перчатки». И тут внизу, в холле, появился незнакомец. «На ковровой дорожке у лестницы стоял мужчина. Обычный, прямодушный на вид человек с заурядной внешностью – во всяком случае, ничего рокового в нем не было». Тем не менее этот «призрак» произвел на француза сильнейшее впечатление. Он «приподнялся на цыпочках и пошатнулся, словно в него попала пуля. Лицо его побледнело, губы задрожали… Он понимал, что отворачиваться поздно (хотя явно попытался), ибо незнакомец не сводил с него глаз».

Этот человек с убийственным взглядом поднялся по лестнице и велел французу вместе со всей его «командой» убираться из Оксфорда семичасовым поездом. Затем он направился в ресторан при отеле. Там он подошел к столику, за которым, непринужденно болтая, трапезничали трое мужчин. Опершись руками о стол и слегка наклонившись, он обвел взглядом всех троих. «Словно по мановению ока» те замерли и погрузились в молчание. Затем этот наделенный сверхъестественной силой человек велел им побыстрее расплатиться – ибо лондонский поезд отходит в семь. На вокзал они отправились вместе, а Уиллз следом за ними.

Когда они добрались до места, любопытство пересилило в журналисте чувство страха перед «столь очевидным проявлением могущества» этого человека, и он спросил его, что все это означает.

– Видите ли, – ответил незнакомец, – я сержант Уитчем, из Скотленд-Ярда.[3]3
  Об этом см.: «Современные методы поимки грабителей». Хаусхолд уордс, 13 июля 1850 г. Не исключено, что одним из авторов этой публикации был Чарлз Диккенс.


[Закрыть]

По словам Уиллза, Уичер был «человек-тайна», воплощение загадочного, непроницаемого сыщика. Он возник из ниоткуда и, даже снимая маску, тут же ее вновь надевал, называя вымышленное имя. Да и само его звучание в трактовке Уиллза ассоциировалось одновременно с чем-то от сыска и от ведомства.[4]4
  «Witchem» созвучно с «which of 'em», то есть «который из них?». «Witcher» звучит почти как «witch» – «ведьма».


[Закрыть] Казалось, он был способен превратить человека в камень или лишить дара речи. Целый ряд особенностей, подмеченных Уиллзом в Уичере, воплотились в герое его детективного романа: он тоже вполне зауряден на вид, у него острый глаз, он умен и невозмутим. Судя по всему, портретов Уичера не сохранилось – причиной тому его осмотрительность и род занятий. О том, как он выглядел, можно судить лишь по описаниям Диккенса и Уиллза, а также по сведениям, содержащимся в полицейских досье: рост – пять футов восемь дюймов, волосы каштановые, кожа бледная, глаза голубые.

В книжных киосках на вокзалах продавались дешевые, в обложке, «записки следователей» (или, попросту говоря, сборники рассказов), а также журналы, публиковавшие «страшилки», выходившие из-под пера Диккенса, Эдгара Аллана По и Уилки Коллинза. В очередном номере нового журнала Диккенса «Круглый год» был помещен тридцать третий отрывок из «Женщины в белом» Коллинза, этого первого романа «чувств и ощущений», определившего литературную моду в 60-х годах XIX века. В предыдущем отрывке описание событий прервалось на том, как злодей – сэр Персиваль Глайд силой поместил двух женщин в психиатрическую лечебницу, дабы удержать в тайне один темный эпизод семейной истории. В главах же, напечатанных в номере, купленном Уичером в тот день на вокзале, изображалась страшная смерть в церковной ризнице мерзавца Глайда, задумавшего уничтожить документальные свидетельства того давнего события. Повествователь воссоздает картину пылающей церкви: «Все, что я слышал, так это дробное потрескивание деревянных перекрытий, пожираемых языками пламени, и громкий хруст стекла где-то наверху… Мы ищем тело. Огонь обжигает наши лица и гонит назад: мы ничего не видим – ни внизу, ни наверху, вообще ничего, кроме пелены огня».

Преступление, для расследования которого Уичер покидал Лондон, представляло собой жестокое и, казалось, совершенно беспричинное убийство. Совершено оно было в загородном доме, неподалеку от Троубриджа, что в графстве Уилтшир. И местная полиция, и газеты по всей стране терялись в догадках. Поговаривали, что семье жертвы, при всей внешней респектабельности, было что скрывать. В этой связи упоминались прежде всего измены и безумие.

В Уилтшир вызвало Джека Уичера руководство Большой Западной железнодорожной компании, и ехал он туда поездом, принадлежавшим ей же. В два часа дня огромный шестиколес-ный паровоз отошел от Паддингтона и повлек за собой по семифутовой колее вереницу вагонов шоколадно-кремового цвета. Большая Западная могла похвастать самой надежной, самой удобной и самой скоростной сетью железных дорог в стране. Даже поезд эконом-класса, которым ехал Уичер, не громыхал по рельсам, а словно летел по равнине, едва касаясь поверхности, парил над широкими арками железнодорожного моста в Мэйденхеде. На картине Тернера «Дождь, пар и скорость – Большая Западная» локомотив влетает на этот мост с востока – черным болидом, рассыпающим вокруг себя снопы серебряных, голубых и золотистых искр.

Уичер добрался до Чиппенема в 17.37 пополудни, а восемь минут спустя пересел на другой поезд. Меньше чем через час он будет в Троубридже. История, которой ему предстоит заняться – а о ней можно пока судить лишь по информации, собранной полицией Уилтшира, судебными органами и газетными репортерами, – началась две недели назад, 29 июня.