Текст книги "Следующей зимой (СИ)"
Автор книги: Кейт Рона
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Седьмой день зимы
Руслан, видимо, из тех парней, которые не понимают намеков. И даже прямых отказов тоже не особо понимают. В очередной раз он дождался окончания моей смены и пошел меня провожать. Я плюнула и не стала надрывать голосовые связки. Просто шла и не слушала, что он там вещал.
– Так ты не встречаешь со Звягинцевым?
– Что?
– Ну ты тогда с ним же уезжала? Вроде его машина была… Я решил, что, может, вы встречаетесь. Но видел его снова с Лизой Дорониной.
Он многозначительно замолчал.
– Мы просто… – господи, кто мы? – Просто друзья.
Что я еще могу сказать?
– М-м, понятно.
Я перестала слушать Кашина, мыслями возвращаясь к Артёму. Прошла только неделя. Семь бесконечно долгих дней. Как будто минула целая жизнь. Как будто всё это было не со мной. Как будто всё приснилось.
И всё же пока еще больно. Безумно больно, что всё кончилось. Каждую ночь не могу заснуть. Не могу перестать думать, перестать прокручивать всё в голове. Придумывая причины, оправдания.
Кожа еще помнит его объятья. Кажется, вздохну поглубже и почувствую его запах, протяну руку и коснусь его, подойду к окну, а он подойдет и обнимет со спины.
Снова по телу разливается тяжесть и хочется плакать. Но сдерживаюсь – Руслан не увидит мою слабость.
– Давай сходим в кино?
– А?
– В кино. Сходим?
– Мне некогда. Сессия же скоро.
Я могу ответить, что не хочу и не пойду с ним никуда. Но есть подозрение, что он опять проигнорирует мои слова.
– Ах да, сессия. Ну ты справишься, ты же умница.
Я киваю, и мне всё равно, видел ли он. Не могу говорить.
– А после сессии?
– Посмотрим…
День святого Валентина
В университете просто невыносимо. И я сбежала с последней пары. На улицах города гораздо меньше напоминаний о сегодняшней дате. На витринах магазинов встречалось тематическое оформление. Я прошла несколько остановок пешком, просто хотелось подышать и проветрить голову. Вспомнилась японская традиция дарить в этот день шоколад мужчинам. Решила купить сама себе шоколадку, выбрала самую большую с целой тонной орехов. Обожрусь и умру в одиночестве.
В прошлом году с Машей и Златой мы ходили в клуб на вечеринку, посвященную тем, кто свободен. В этом году свободна только я. Мари совершенно внезапно пару недель назад начала встречаться с Юрой. В тот день нам со Златой позарез нужен был челюстедержатель.
Маша и сама не могла поверить несколько дней. И сегодня ее определенно ждет романтический вечер. Злата от нечего делать встречается с каким-то пятикурсником, она сказала, что мы можем даже не запоминать его имя. Но и она сегодня занята. Может, у нее всё будет не так уж романтично, но хотя бы весело и не одиноко.
Прошло два с половиной месяца. Могу ли я сказать, что всё в прошлом и забыто? Вряд ли, раз меня ночью разбуди, и я назову дату расставания.
Где-то под Новый год я пришла к дому Артёма. Решительно хотела поговорить. Но у подъезда мой запал иссяк. Я спросила себя, что же я хочу ему сказать? Что, кажется, люблю? Я даже у себя в голове не могла это произносить, что уж говорить про реальность… А что он мог бы мне ответить? Выдержала бы я правду, какой бы она ни была?
Я перешла дорогу и долго смотрела с другой стороны улицы на его окна – в них горел свет. В какой-то момент я даже увидела, как Артём прошел по комнате. Мое сердце забилось.
И я поняла, как всё это жалко.
Тогда, наконец, я ушла из старост. На удивление Лена Каримова с удовольствием взяла эту работу на себя. Сказала, что это будет ей плюсом на конкурсе.
После сессии я нашла работу официанткой в кафе недалеко от университета и небольшую подработку модератором на сайте по выходным. И зачеты с экзаменами прошли как по маслу. Будто госпожа удача решила мне компенсировать хоть толику всех неприятностей.
Деньги не бог весть какие, но вполне неплохо для довольно нежестких графиков на обеих работах. Я оставляла себе только на проезд и обеды, остальное отдавала родителям. Мама поотнекивалась для приличия, но я же знала, что эти гребаные кредиты были просто неподъемными.
Лучше бы у меня сегодня была смена, хотя бы была занята.
Дома я понежилась в ванной и одна слопала целую шоколадку, посмотрела «10 причин моей ненависти». Это не уняло тоски и не заполнило пустоту внутри.
И я сделала то, что обещала себе больше никогда не делать. Я нашла аккаунт Звягинцева и посмотрела все посты за эти месяцы. Их было всего два, один про сессию, другой – просто красивое фото заката. Ничего такого, что могло бы рассказать, как он жил всё это время. В сторис не было ничего. Тогда я нашла у него аккаунт Лизы Дорониной. Ее страничка была сплошь про творчество и моду. Лишь в сторис я увидела ее совместное фото с Артемом. Они выглядели счастливыми.
Знала ведь, что не нужно в это лезть. Теперь сижу размазываю слезы.
Не хочу больше пребывать в таком плачевном состоянии.
Обещаю себе, что это был последний раз.
За 6 дней до следующей зимы
– Смотри, – Маша указывает на медленно проезжающую мимо окон БМВ ярко-лазурного цвета, пока я ставлю на стол заказанный ей кофе.
– Машина твоей мечты? – усмехаюсь я.
– Нет, в такой цвет я хочу тебя покрасить!
– Меня?
– Тебя-тебя!
Я фыркаю, но, пока принимаю новые заказы, обдумываю эту мысль. Пытаюсь найти аргументы против. Их нет.
– Знаешь, отличный выбор цвета, – бросаю я, проходя мимо ее столика и унося грязную посуду с соседнего.
– Я знала, что ты согласишься!
Сегодня я полсмены подменяю коллегу. И когда рабочий день наконец заканчивается, Маша везет меня в свой любимый салон красоты и долго мучает мастера, объясняя, что должно получиться у меня на голове.
Спустя три часа я вижу в зеркале какое-то инопланетное прелестное создание. Маша пищит от восторга и делает не меньше трех миллионов фотографий меня.
– Злата офигеет! – повторяет она в третий раз, а потом интересуется, не выгонят ли меня из дома.
Я отправляю маме фото, на что она пишет, что мне идет, и спрашивает, сколько это стоило. Я называю только часть суммы. И я даже не уверена, что сумма, названная мастером, тоже полная. Подозрительно приемлемая цена. Но от Фомичёвой я не добилась никакой информации.
– Отец меня бы выставил за дверь. Или всю ночь полоскал головой в унитазе, – ворчит подруга, прочитав сообщение моей мамы. – Ладно, поехали, у нас мало времени.
Почти год я успешно избегала компании Звягинцева. Сегодня моя победная серия закончится. Маша большей частью была занята своими отношениями, а Злата не так сильно близка с ним – это позволяло мне держаться максимально далеко от Артёма и оградить себя от почти любой информации о нем. Лишь обрывочные сведения достигали моего поля зрения, ничего конкретного.
А в конце лета Маша рассталась с Терновским. Причина банальна (и подруга больше злилась именно из-за этого). Измена Терновского не ввергла ее в пучину уныния и хандры. Видимо, Машка в конце концов перегорела. Она пострадала, конечно, пару недель. «Я как-будто всё время ждала, что такое случится. И успела привыкнуть к этой мысли. Я вроде бы зла, но в то же время мне всё равно», – сказала Маша мне тогда в телефонную трубку, сидя на кухне квартиры Терновского. А в спальне в это время ее парень пыхтел над другой девушкой. Именно так она и сказала – пыхтел. И сама же долго смеялась над подобранным словом. Ее смех услышали изменщики. По словам Маши, ничего более нелепого и одновременно мерзкого в ее жизни не было.
Позже Злата много раз повторила: «Я же говорила, что она отойдет!»
А я не могла поверить и спрашивала, не врет ли Фомичёва нам.
– Я просто уже устала страдать из-за него, – сказала она мне тогда. – Уже ничего не чувствую. Даже у меня есть лимит унижений. И он подошел к концу.
А месяц назад ей написал Паша из Питера. Фомичева отказывается давать определение тому, что между ними происходит, но ее довольную моську невозможно не заметить.
– Отношения на расстоянии? – заикнулась Злата.
– Нет! Это не отношения!
– А что?
– Ничего!
Да-да, только это «ничего» собирается приехать к ней после сессии. А так ничего, да.
Маша вернулась к самой себе и частично вернула прошлый образ жизни. И старых друзей, которым пришлось уйти на задний план, пока она занималась саморазрушением в отношениях с ветреным Терновским. А значит, вернулся и Звягинцев.
В конце концов отмазки, связанные с занятостью и работой, перестали производить впечатление на моих подруг. Сегодня мне пришлось согласиться прийти на вечеринку.
Волнуюсь ли я перед встречей? Утром казалось, что нет. А сейчас я уже не уверена. Злюсь на себя за свое неравнодушие. Ему-то ведь наверняка всё равно. Почему я не могу до сих пор всё забыть? Почему не могу перегореть?
По традиции суечусь на кухне. Мне не сложно, да и помогает справиться с волнением. Но всё же вздрагиваю каждый раз, слыша звонок в дверь.
Отношу две тарелки с закусками ровно в тот момент, когда Маша открыла дверь Звягинцеву.
В – везение.
Где можно недорого почистить карму?
Я не останавливаюсь и иду в гостиную. Что сложного игнорировать людей? Это же легко, правда? Чувствую затылком внимание к своей персоне. Списываю на паранойю. Повторяю мантру под кодовым названием «Мне всё равно, я бесчувственный камушек». Медленно расставляю тарелки, проверяю салфетки и одноразовые стаканчики. Тяну время.
Сейчас он зайдет, заговорит с кем-нибудь. Ему будет не до меня. И я спокойно ретируюсь, не сталкиваясь лицом к лицу.
Но судьбе и Артёму плевать на мои желания и планы. Он подходит ко мне.
– Привет.
Мысленно умираю.
– Привет.
– Космический цвет.
Я по инерции провожу ладонью по волосам.
– Ага.
– Тебе идет.
– Спасибо.
Я не смотрю на него, но чувствую, что он смотрит только на меня.
– Пойду, у меня там дела…
Позорно сбегаю на кухню, он отпускает меня.
Но долго отсидеться у меня не получается. Злата утаскивает меня в «зону боевых действий».
– Заметила? – Кошелева передает мне бокал и шепчет на ухо.
– Что?
– Как на тебя смотрит Тёма?
– Как? – делаю максимально незаинтересованный вид.
– М-м, посмотри сама и реши, – ее лицо не выражает никаких эмоций, но мой подозрениеметр зашкаливает. Злата слишком проницательна. Хотя редко показывает это.
– Ну мои волосы невозможно игнорировать.
Она усмехается.
– Точно, он сказал, что ты напоминаешь ему Джой из «Бегущего по лезвию».
Я закатываю глаза.
В тот вечер Артём еще два раза пытался поговорить, но нас всё время кто-то прерывал. И я им была бесконечно благодарна.
Или нет. Я сгорала от любопытства, что же он мог мне сказать? Лучше мне не знать этого. Извинится за свое трусливое поведение – что не нашел в себе сил даже расстаться нормально? Или сделал бы вид, что ничего не было?
Когда зевнула уже в пятый раз за минуту, поняла, что пора ехать домой. Нашла Машу залипающей в телефоне в прихожей.
– Прием-прием! – я помахала руками у нее перед лицом.
– Ой! – она подняла глаза на меня. Довольная улыбка сияла на лице, и я не смогла не улыбнуться тоже.
– Хочу воссоединиться со своим одеялом, мы слишком долго были в разлуке. Отпустишь?
– Еще так рано! Не можешь остаться? – она внимательно посмотрела на меня. – У тебя усталые глаза. Ладно, Лиса-Алиса, отпускаю тебя. Но сильно там с одеялком не усердствуй, ты только моя! Так и передай ему.
И только я вытащила из горы ботинок свои, как Маша выдала:
– О, Артём, ты еще не уехал? Подвезешь Алису?
Я замерла.
– Конечно. Спускайся сразу, когда будешь готова, – его тон был ровным, даже дружелюбным. Он правда готов довезти меня? Звягинцев быстро оделся и спустился. Я не сказала Маше и слова против. Кто откажется от комфортной машины в пользу холодного троллейбуса?
Но боюсь, что меня может ожидать тяжелый разговор. Для меня тяжелый. И неважно, в каком ключе он пойдет.
Получив на прощание порцию обнимашек, спустилась на улицу и, даже не выглядывая в темном дворе сине-фиолетовую «Мазду», прямиком отправилась к остановке – я выбираю троллейбус.
У выезда из двора меня нагнала та самая «Мазда» и остановилась. А я нет.
– Алиса!
– Я поеду на троллейбусе.
– Любишь троллейбусы?
– Обожаю! Хлебом не корми, дай покататься. Вырасту – куплю себе, обклею стразами и буду бесплатно возить старушек в поликлинику по утрам…
Все это время Артём медленно ехал рядом со мной, пока я не вышла на тротуар, а ему пришлось держаться своей дороги. На остановке никого не было, я сверилась с расписанием – последний троллейбус ушел восемь минут назад. Могла бы и догадаться! Краем глаза я увидела, что Артём остановился на парковке ближайшего магазина.
– Ты уверена, что еще хоть что-то ходит? – спросил он, выйдя из машины и остановившись рядом.
– Да, – судя по расписанию, еще будет пара маршруток.
– Холодно, поехали на машине.
Я оглядела Звягинцева – его куртка явно не рассчитана, чтобы в конце ноября ходить пешком.
– Мне тепло. А ты можешь ехать.
– И оставить тебя ночью одну на улице?
– Ты мне не мамочка.
– И слава богу.
– Вот уж точно!
Не знаю почему, но я начинала злиться. Его присутствие жутко нервировало и не давало расслабиться.
– Слушай, иди уже в машину. Я спокойно доеду на маршрутке.
– Слушай, иди уже в машину, и спокойно доедем на машине, – передразнил он меня.
– Как мне еще сказать, чтобы ты понял, что с тобой я не поеду?
– Почему?
– Можешь не косить под дебила, я не поверю. Оставь меня в покое.
– Это было грубо…
Его тон был ровным и немного насмешливым. И это злило еще больше. Я тут еле сдерживаюсь, чтобы не закатить истерику и не послать во все самые «прекрасные» места этого мира, а ему весело.
– Вот и оставь такую грубиянку и иди уже.
– Не могу тебя оставить…
Я уже хотела выпалить какое-нибудь не особенно цензурное слово, но замерла. Это прозвучало так… искренне. Будто Артём имел в виду нечто большее.
Ну уж нет, я не собираюсь расклеиваться от одной дурацкой фразы.
– Мы стоим уже 15 минут.
– И?
– И ни одной самой чахлой маршрутки не приехало.
– Скоро будет
– Не будет. Поехали уже, Алиса.
Этот день не мог закончиться хорошо, я знала. А ведь начинался неплохо.
Я размышляю еще несколько минут и понимаю, что, возможно, уже и правда никто не приедет. И я сдаюсь и молча иду к машине. Артём догоняет и открывает мне дверцу, а я фыркаю, давая понять, что меня такой ерундой не возьмешь.
Внутри еще осталось тепло, и я понимаю, что вообще-то замерзла. Звягинцев располагается за рулем и включает обогреватель.
– Я чуть там не окоченел! – он подставляет руки к потоку теплого воздуха.
– А по-моему чудесная погодка, свежо и прохладно, – сварливо отвечаю. И Артём легко смеется. Я уже и забыла его смех. Внутри всё сжимается. Божечки-кошечки, скорее бы доехать и нырнуть в спасительные объятия кроватки!
В колонках раздается так любимый им Lukhash, и мы в молчании доезжаем до моего дома.
– Поговорим? – спрашивает Артём, когда я отстегнула ремень безопасности.
Я вздыхаю. Нам и правда нужно разрешить эту ситуацию. Высказаться и прийти к решению, как вести себя. Это будет тяжело.
– Говори.
– Не сейчас.
– Когда?
– Завтра.
– Не могу, работаю.
– Заберу с работы.
– Я дома допоздна работаю.
– Когда можешь?
– Никогда. Я очень много работаю.
– Это немного долговато. Выдели мне время на неделе.
Я не смотрю на него, но чувствую, что он улыбается. Бесит, зараза такая! Бросаю ему «Посмотрим» и выхожу.
За 2 дня до следующей зимы
Звягинцев не объявляется четвертый день. Разочарована ли я? Вообще-то да. Почему-то мне казалось, что он будет настойчивее в своем желании поговорить. Ну что ж – опять в кусты? Еще один минус в карму, мистер Звягинцев.
Я задержалась в университетской библиотеке и сейчас спешила в пиццерию, ибо Маша уже три раза написала: «Где ты?», с каждым разом ставя всё больше вопросительных знаков.
Почему мое шестое чувство молчало, как рыба в пироге? За нашим постоянным столиком напротив Фомичёвой и Кошелевой сидел Звягинцев собственной персоной. Мне теперь от него не скрыться?
Иду, намереваясь сесть рядом с девочками, но эта зараза сразу замечает меня и встает, освобождая доступ к месту у окна. Будет слишком подозрительно, если я демонстративно проигнорирую его жест?
Протискиваюсь на свое любимое место попутно наступая парню на ногу. А он даже бровью не ведет.
Маша продолжает прерванный на приветствия разговор – жалуется на очередную поломку своей машины и рассказывает длинную драматическую историю ее общения с автосалоном. Я достаю конспекты и вопросы к экзаменам, которые уже выдала экономичка, – чтобы отметить то, что можно не искать в библиотеке. И вдруг ощущаю чужую ладонь у себя на коленке. Что за?! Посылаю лучи зла в сторону сидящего рядом парня, но ему, кажется, фиолетово. Пытаюсь стряхнуть его руку, но он схватил сильнее. Звягинцев, тебе жить надоело, что ли? Так сказал бы прямо!
Беру его ладонь и убираю со своей ноги. Но Артём тут же возвращает свою лапищу на место. О, если бы он мог ощутить, какая ярость сейчас течет по моим венам, собрал бы уже вещи, уехал в Кот-д'Ивуар и никогда бы не возвращался.
Пытаюсь спихнуть его руку, но не тут-то было.
– Что ты там делаешь? – недоуменно спрашивает Злата.
– Нич…
– Пристает ко мне, – как ни в чём ни бывало сообщает Звягинцев, перебивая меня. Я со всей силы пихаю его в бок, надеясь сломать парочку ребер.
– Что ты несешь? – мой голос пылает праведным гневом, поднимаю глаза и ловлю два заинтересованных взгляда. Вот это фейл. Вместо того чтобы пошутить или подыграть, я только привлекла внимание Кошелевой и Фомичёвой.
– Видите, вообще не может держать руки при себе, – подливает масла в огонь Артём.
Я теряю дар речи. В голове хаос – как из этого выпутаться? Девочки, не верьте, решите, что это шутка, пожалуйста!
– Боюсь, у меня нет выхода. Мари, дашь мне номер телефона Ли́сы?
Я только что умерла. Он назвал меня Ли́сой. И дал девчонкам столько пищи для размышлений.
– Не говори! – выпаливаю я.
– Почему? – Маша еле сдерживает улыбку.
– Я не хочу!
– Уверена?
Сейчас я взорвусь. Или разрыдаюсь. Или… не знаю. Мне так плохо и нечем дышать. Во мне ураган эмоций. И щеки предательски горят. Я зла, растеряна и счастлива одновременно.
Кажется, я с силой толкаю стол и вылезаю со своего места. Лишь на улице немного прихожу в себя. Шагаю в сторону работы, до смены еще много времени, но лучше мне посидеть в нашей каморке и прийти в себя. Моя реакция была чрезмерной. Маша теперь от меня не отстанет. Божечки, можно просто меня отключить от реальности и перемотать на пару недель вперед. Слишком много всего за эти несколько дней. И что с чертовым Звягинцевым? Почему он так себя ведет?
– Маша сказала, что у тебя скоро смена. Давай отвезу.
Снова он! Шагает рядом. Такой красивый, что я уже начинаю его ненавидеть. Не понимаю его поведения!
– Не надо.
Он берет меня за руку, в его ладони так тепло, что на долю секунду проскальзывает мысль не вырываться. Но поступаю наоборот.
– Что ты вытворяешь? Уже не стесняешься меня? – я не кричу, хотя безумно хочется. Но голос дрожит от гнева.
Мы останавливаемся.
– Я? Это ты чего вечно стеснялась или боялась! Мари и Злата ведь вообще не в курсе о нас?
– А что им было рассказывать? Что мы несколько раз потрахались и разбежались? Так себе тема для беседы!
Артём морщится и качает головой.
– По-твоему всё было именно так?
– А как?
Мы несколько секунд сверлим друг друга взглядами. Теперь уже и он разозлился. Но мне сейчас всё равно. Мы действительно по-разному видим то, что было. Для него всё проще. Я ведь всегда это знала.
Вечером я игнорировала сообщения и звонки девочек. Не знаю, что им сказать.
За 1 день до следующей зимы
Как вчера во мне бушевал шторм, так сегодня был полный штиль. Я не выспалась и не хотела ни о чём думать.
– Тебе всё равно от меня не скрыться! – сказала между парами Маша. – Даю тебе время до вечера. Будь мужиком и расскажи уже, что там у вас с Тёмой!
Что ж, я много раз прокручивала в голове, как рассказываю Маше всё. И каждый раз это звучало жалко и грязно. Но теперь выхода нет.
За работой я не заметила, как пролетел день.
И сюрприз-сюрприз – у дверей меня ожидала знакомая сине-фиолетовая машина. Машиных рук дело, я уверена. Вообще-то не думала, что после вчерашнего он захочет еще что-то выяснять.
Ладно, воспользуюсь ситуацией и с комфортом доеду до дома, хоть и придется заплатить очередным бессмысленным разговором.
– Поговорим спокойно, когда доедем? – спрашивает Артём, выделяя слово «спокойно», когда я усаживаюсь на пассажирское сиденье.
– Думаешь, это реально?
Он усмехается, хотя веселья в его улыбке ни одного миллиграмма.
По дороге я включаю музыку, ибо тишина между нами давила.
– Нервничаешь?
– Вот еще!
Он качает головой, давая понять, что не верит. Я отворачиваюсь, бездумно считая пролетающие дома за окном.
Артём некоторое время молчит после остановки недалеко от моего дома. Я его прекрасно понимаю, так как тоже хочу расставить все точки над «и», но не знаю, с чего начать.
– Начну с начала…
Артём произносит это, разворачиваясь ко мне. Мне не остается ничего другого, как отзеркалить его позу. Я прячу улыбку, так как его слова точно совпадают с ходом моих мыслей.
– Завязалось всё не лучшим образом… Ну для тебя, видимо. Мне-то было неплохо…
Я качаю головой и фыркаю.
– Кто бы сомневался. Не ты ведь чувствовал себя грязным использованным носком и не спал ночами, думая о последствиях.
– Во-первых… господи, почему носком? – он делает брови домиком и взмахивает руками, недоумение сквозит в каждом жесте.
– Не знаю… – почему-то именно эта аналогия пришла мне на ум. – Отстань вообще. Не об этом мы говорим, – я надуваю щеки, показывая, что не намереваюсь обсуждать носки.
– Хорошо, но ты ведь и сама была не против в ту ночь…
– Знаю, и от этого мне еще паршивее было.
– Да уж, всё сложно…
– Это точно. Пожалуй закончим на этом.
Он хватаем меня за плечи разворачивает обратно, когда я уже хотела открыть дверцу.
– Вот уж нет, Ли́са. Ты отсюда не выйдешь, пока всё мне не выскажешь. А я тебе. Я не понимаю, чего ты хотела и вообще зачем была со мной. В один момент казалось, что всё по-настоящему, ты была такой искренней, а потом ты выходила за порог и на людях вела, будто мы вообще никто. Я постоянно пытался понять, когда ты была настоящей!
Я почувствовала, как поменялась атмосфера. Сейчас Артём был серьезен.
– Могу сказать тебе то же самое. Я не знала, что я значила для тебя. И наше начало не добавляло уверенности. Ты тоже отстранялся, когда рядом была Маша. Я до сих пор не понимаю, что у тебя к ней? Она тебе нравится?
Звягинцев уставился на меня, будто я предложила ему отведать свежайших дождевых червей.
– Ты серьезно?
– Вообще-то да. Я видела, как ты на нее смотрел…
Он покачал головой.
– Мы с самого детства вместе, она мне вместо младшей сестры. В школе я даже слишком опекал ее, так что мы часто ругались из-за этого. Я до сих пор ловлю себя на мысли, что порой изображаю из себя ее папочку. Но я никогда не мог даже подумать рассматривать ее в качестве девушки.
Я вздыхаю. Его слова кажутся правдивыми. Но всё равно до конца не могу осознать, что могла так ошибаться.
– То есть ты была такой отстраненной из-за Мари?
Я силой проталкиваю из себя слова. Наверное, я никогда и ни с кем не была столь откровенна, как сейчас. И это так сложно. Страшно сказать слишком много и стать уязвимой.
– Да. В какой-то мере. Мне было страшно, что когда-нибудь ты всё прекратишь, и все будут с сочувствием похлопывать меня по плечу. Уж лучше пусть никто не знает.
Я замолкаю и отворачиваюсь, не в силах сейчас смотреть в его глаза. Но кожей ощущаю, что его взгляд по-прежнему прикован ко мне.
– Ну и в общем всё так и случилось. Столько раз хотела спросить – почему?
– Почему не спросила? Я думал, что если спросишь, то я очень сильно ошибся и хоть что-то значу для тебя.
Наши взгляды встречаются. В горле застревает ком от того, сколько эмоций сейчас в его голосе. Глаза начинает щипать, сжимаю пальцы и впиваюсь ногтями, чтобы удержать себя от таких не нужных сейчас слез.
– Я много раз собиралась, но всегда что-то мешало… Так почему ты в итоге свалил в закат? – последнее предложение заканчиваю, наверное, слишком резко. Но во мне сейчас столько непонимания, что не могу сдерживаться.
– Всё так же нелепо, как и у тебя… Я не мог понять, почему ты со мной: просто от нечего делать? Или… – он замолкает подбирая слова. – Сейчас трудно сформулировать, но тогда мне казалось всё вполне логичным, как бы цинично ни звучало. Одним из вариантов я предполагал деньги.
Меня будто придавило роялем из тех самых кустов.
– Что? Деньги? Ты правда так думал? Я разве хоть раз просила?
– Ты заставляла меня сомневаться в себе!
– Господи, но при чём тут деньги? В голове не укладывается! Или… – у меня начинают складываться детали пазла. Минимум несколько раз он был свидетелем моих денежных трудностей, а в тот день я говорила… – Так ты про мошенников и кредиты?
– Это стало катализатором. Я планировал откровенно поговорить с тобой, но ты весь вечер рассказываешь про гребаные восемьсот тысяч!
– Да я же просто делилась переживаниями! У меня и мыслей таких не было. Вернее, были, конечно, всё это так давило, и я искала любые выходы. Но я бы никогда не попросила об этом!
– Как ни странно, но я знаю. Правда, понял это гораздо позже. Казалось, что уже ничего не поделаешь.
– Ну да, придумал себе что-то, ушел в закат, а потом стыдно было признать неправоту?
– Ну как-то так… – он грустно улыбается.
– Ну что ж, прекрасно, что мы всё выяснили. Мне стало легче. Наверное. Ну пока нет, но станет, – пока говорю, дергаю ручку, пытаясь открыть дверь.
– Мы не закончили, Ли́са, – мягко говорит он.
И я рискую и тоже называю его по имени:
– Закончили, Тёма, – и мне нравится, как звучит его имя. Я знаю, что он не просто так затеял этот разговор. И мне хочется верить, что мы действительно еще не закончили. Но прямо сейчас я не могу спокойно рассуждать. Мне хочется забиться в уголок и хорошо всё осмыслить. Бросаться в его объятия только из-за того, что он всё рассказал, я не собираюсь.
Распахиваю наконец эту чертову дверь и выпрыгиваю на морозный воздух.
– Тебе придется передумать, – почти смеясь, кидает мне вслед Артём.
– С чего бы?
– С того, что ты мне нравишься. А я тебе.
– Много возомнил!
Я с наслаждением захлопываю дверь, так что машина содрогается, и иду к подъезду.
Не учитываю только подтаявший днем и замерзший к вечеру снежный накат на дороге. Происходит пренеприятнейшее знакомство моего копчика, затылка и локтей со льдом.
– Святые пирожочки… – хриплю я от боли, даже не пытаясь встать.
– Видишь, тебе нельзя от меня уходить, – на лету выдает Артём и присаживается рядом. – Ты как? – он приподнимает мою голову с обледенелого асфальта.
– Ты знаешь, тут неплохо, пожалуй полежу еще немного, чтобы в полной мере ощутить всю горизонтальность и твердость окружающего пространства.
Звягинцев смеется. Подхватывает меня и аккуратно ставит на ноги. А я, дезориентированная, заваливаюсь ему на грудь.
– Стоп, ну не здесь же, сначала ты должна на мне жениться!
Я смеюсь и тут же скрючиваюсь от боли.
– Поехали-ка в травмпункт.
– Да сейчас всё пройдет!
– А если сотрясение?
Я хмурюсь.
– Думаешь?
– Не знаю. Но твой полет был хоть и недолог, но фееричен. Забирайся в машину.
В травмпункте я немного жалею, что согласилась. В очереди передо мной пять человек, а парень со сломанной ключицей надолго застрял в кабинете.
Артём пододвигается ближе и шепчет, щекоча мне ухо:
– Не кисни, вот посмотри на ту оптимистичную женщину – вся в крови, а песни поет.
Я прыскаю и утыкаюсь ему в плечо. Женщина на другом конце холла действительно ужасно пьяна и тихонько напевает Лепса, перед этим во всеуслышание объявила, что кровь не ее, а ее «врагов» и мы можем не переживать за нее.
Позже скорая привозит девушку со сломанной рукой. И моя очередь сдвигается. Артём в очередной раз предлагает поискать какой-нибудь платный травмпункт.
– Мы зря тут час сидим? Скоро моя очередь!
– Так и скажи, что хочешь подольше побыть со мной.
– И когда ты успел стать таким самонадеянным?
Понимаю, что я тут надолго, и пишу маме и Маше, где я оказалась, успокаиваю, что всё не так страшно.
«Когда ты успела?» – спрашивает Фомичёва в нашем чате.
«Последний день ноября всегда как-то так себе проходит», – отвечаю и понимаю, что ровно год назад мы расстались с Артёмом.
«Тёма пишет, что может быть сотрясение! Он с тобой?»
– Ты написал Маше?
Он пожимает плечами и улыбается.
«Вряд ли, но проверим. И да, Звягинцев тут», – отвечаю на сообщение подруги.
«Он как-то причастен к твоему падению? – спрашивает Злата. – Если да, то может составлять завещание».
Я показываю Артёму пост.
– Я так-то спас тебя. Чувствуешь, в воздухе рыцарством запахло?
– Пока я чувствую только запах больницы, лыцарь!
«Отчасти», – отвечаю, мстительно хихикая.
– Улыбочку! – Артём обхватывает меня за плечи, разворачивает и делает селфи.
– Эй!
Я тянусь, пытаясь отобрать у него телефон, чтобы удалить фото, но он вскакивает, а вот мой больной копчик не дает мне аки ниндзя прыгнуть к нему и захватить врага. Звягинцев ухмыляется и ковыряется в мобильнике, стоя посередине холла, куда мне не добраться.
– Что ты там делаешь? – свирепо шепчу я, стараясь сильно не шуметь, хотя на нас и так все косятся, а окровавленная женщина затянула Серова «Я люблю тебя до слез». Звягинцев еле сдерживается, чтобы не начать кататься по полу.
– Господи, когда я успела попасть в психушку?
Пиликает мессенджер, и я получаю сообщение от незнакомого контакта. Во вложении файл – наше фото с Артёмом. Он состроил такую милейшую мордашку, что хочется потыкать его в щечку, мое же лицо изображает испуг человека застуканного за ночным разграблением холодильника.
– Что за!..
– Правда мы милашки? – Тёма усаживается рядом приобнимает одной рукой за плечи и утыкается носом мне в щеку. Дыхание перехватывает – я так скучала по нему. Даже не понимала, насколько сильно. – Я скучал.
– Откуда у тебя мой номер?
– Догадайся.
– Предательница.
– Хороший друг, ты хотела сказать.
– Р-р-р!
– Я сказал ей, что мы встречаемся.
– Что?! – я натурально хотела придержать глаза, чтобы не выпали. – А ты не торопишь события?
– С тобой по-другому нельзя.
«Артём сказал, что мы встречаемся?» – пишу в чат.
«Нет. А вы встречаетесь? Поздравляю!»
– Вот ты врунишка!
– И что ты мне сделаешь?
– О, я придумаю, поверь.
– Ну накидай варианты.
«Наконец-то» – читаю сообщение от Златы.
– Что за… предательницы! – бессильно откидываюсь на спинку сиденья. Не могу до конца осознать абсурдность всего происходящего. Может, я до сих пор в обмороке валяюсь на дороге и всё это бред моего поврежденного сознания?
Звягинцев сидит с улыбкой Чеширского Кота
В итоге у меня оказались ушибы и легкое сотрясение. Мне выписали лекарства и сказали записаться к неврологу.
У дверей квартиры я вдруг предлагаю Артёму зайти на чай. И тут же готова сквозь землю провалиться. Я ведь еще даже не простила его и вообще хотела всё обдумать. Я не слбиралась так быстро сдаваться! В смысле вообще не планировала сдаваться!
