Текст книги "Следующей зимой (СИ)"
Автор книги: Кейт Рона
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
4 дня до зимы
Я отрываюсь от курсовой, чтобы посмотреть сообщение от Артёма. Там фото его рабочего стола с ноутбуком и кучей чертежей, кружкой кофе, карандашами. И бьющийся об стену смайлик.
«Аналогично, – пишу ответ. – Держись, осталось всего ничего: месяц учебы, сессия, потом каникулы. Потом еще 5 месяцев потерпеть. Потом еще три года, и выпуск».
Заглядываю в мессенджер – Маша и Злата за все выходные не написали ни одного сообщения. Мне было не до того, и я не обратила внимания. В пятницу и субботу я работала – одна из девочек заболела и я взяла ее смены. В субботу после работы меня забрал Артём. Мы сходили в кино и зашли в канцелярский магазин за материалами для макета для курсовой.
Мама начала подозревать, что я с кем-то встречаюсь, а потому соврать, что ночую у Фомичевой, не получилось. Арина язвит, что только какой-нибудь недалекий может со мной встречаться. Я знаю: это для того, чтоб я проговорилась. И молчу.
И всё же, чем занималась Маша? Злата-то понятно – Шварцем.
Проверяю чат «Бандиток».
«Так будет пара или нет? Алиса!»
Эм-м, что? Листаю вверх. Каримова написала, что Розочка заболела и первой пары не будет. Ей возразили, что раз Алиса не написала, значит, изменений нет. Каримова парировала, что ей сказала Аня Пирожкова, староста второй группы. И всё это вылилось в выяснение отношений на 70 сообщений.
Черт, а я ведь и правда забыла, что философичка заболела. Вообще вчера вылетело из головы с этой работой и кино.
«Ребят, сори, выпало из головы. Завтра и правда не будет первой пары».
«Хорошо хоть не завтра написала!»
«Ну всё, беги в клуб, еще успеваешь!»
«Я чуть спать не легла пораньше!»
Вот язвы!
«Как всё прошло?» – приходит сообщение от Златы в наш чат. О чём она?
«Что?» – пишу я.
«Это я у Мари спрашиваю».
Я жду ответа Маши. Неужели опять незабвенный Терновский случился? Фомичева отвечает минут через 10. Из их со Златой диалога узнаю, что всё так, как я и подумала: «Малибу», Маша, Злата, Миша, Юра и еще куча не знакомых мне людей. Что ж, меня они даже не подумали звать. Я пытаюсь найти девчонкам оправдания: они собрались спонтанно; пошли опять в «Малибу», который я не жалую; в конце концов, там опять мудак Терновский – Маша понимает, что я не очень хорошо к нему отношусь. Я бы в любом случае отказалась.
Но так обидно, что мне даже не предложили…
«Слушай, Тёмыч-то отказался идти с нами. А Генка сказал, что видел его в кино с девушкой!»
Я холодею. Кто-то нас видел…
«Серьезно?!»
«Ага, он не разглядел, но какая-то брюнетка вроде».
«Вот засранец! И молчит!»
«Может, они не встречаются?»
«Ну да, а в кино просто так сходили, от нечего делать!»
«Хотя Мишаня говорил, что Тёма в прошлые выхи отказался с ним на бокс сходить…»
«Ну вот! Всё сходится! Щас напишу этому партизану. Как так, почему мы не знаем еще?»
Я порываюсь что-то написать, но не знаю что. Меня потряхивает. Мне просто страшно. Страшно, что кто-то узнает, как сильно он мне нравится, как сжимается мое сердце, когда вижу его. Как комок стоял в горле, когда он сказал, что я ему нравлюсь. Это было сказано между делом и, наверное, не значило то, что я бы хотела. Но тот короткий миг будто выжжен у меня в мозгу большими буквами.
«Ну вот, а я хотела его Лисе Алисе всучить. Та еще парочка была бы!» – высветилось сообщение от Маши.
Я смеюсь, читая это. И размазываю слезы. Не могу понять, шутит Маша или нет. Хочется, чтобы она правда так думала.
2 дня до зимы
– …Смотрит все мои сторис. Вот зачем? – мы пробираемся к столовой, Маша опять рассказывает про Терновского. Ловлю себя на мысли, что я безусловно хочу знать, что происходит у подруги. Но я так устала от этого Терновского. Не понимаю, как Маша не устала? Достаю телефон и вижу 5 пропущенных от мамы.
Сердце сразу ёкает. Что-то случилось.
– Маняш, займешь место? Мне тут что-то мама пять раз звонила.
Мама отвечает только на второй звонок. И теперь я действительно нервничаю.
– Алиса, можешь приехать? – мамин голос совсем не похож на обычный.
– Что случилось?
– Я тут натворила дел… – она всхлипывает.
– Мам! У меня еще пара. Что случилось?
– Я еще сама до конца не понимаю… Кажется, меня обманули.
– Кто?
– Ну позвонили по телефону. Я даже подумать не могла! Сейчас поеду в полицию. Приезжай, пожалуйста, встреть Арину из школы.
Понимаю, что сейчас ничего не добьюсь. Бегу в гардероб за одеждой попутно слушая мамин сбивчивый рассказ. Всё банально до безобразия. Позвонили, назвали по имени и отчеству, сообщили, что якобы мошенники получили доступ к ее счету.
Тот день слился для меня в одно сплошное ожидание и ознаменовался вопросом, заданным три миллиона раз: «Да как так?»
Мама вернулась из полиции, к этому моменту папа уже тоже отпросился с работы и они поехали в банк. Я потом спрашивала: «Мама, ну ты ведь знала эту схему! Как попалась? Почему поверила, почему даже папе не позвонила?»
Она сама не могла объяснить, почему поверила, почему не подумала ни с кем посоветоваться. Почему не возникло мысли о неправильности всей ситуации. Она просто сделала всё, что ей сказали – взяла несколько кредитов в общей сложности на восемьсот тысяч рублей и перевела их на какой-то левый счет. Конечно, он уже пуст, конечно, номера телефона уже заблокированы. Только кредитные договоры лежат на столе.
Вечер закончился тем, что всей семьей пили валерьянку. Только лежа в кровати увидела сообщения от девочек и Артёма.
1 день до зимы
– Чего не пишешь? – Маша тыкнула меня ручкой в бок. – Списать не дам!
Она улыбается, а мне так хреново, что аж тошнит. Полночи не спала. Прокручивала и прокручивала ситуацию. Всё думала: а если бы я вдруг решила позвонить домой, могло бы всё сложиться по-другому? Знаю, что это бессмысленно, но ничего не могла с собой поделать. Мама с папой весь вечер искали выход. Но у нас даже нет финансовой подушки – родители три месяца назад всё вытряхнули для покупки новой машины. Продать машину – не выход, больше потеряем на этом. Но и платить кредиты – сумма получается внушительная в месяц. Какая-то чертова западня. Безысходность.
Всё утро Арина рыдала – мама сказала, что ей придется оставить один из двух кружков. Мне жаль ее – она безумно любит и танцы, и занятия вокалом. Но после того как она всё утро истерила и отказывалась выбирать, мне просто хотелось ее прибить.
На первой паре меня посетила идиотская мысль – попросить денег у Маши. Мысль была настолько соблазнительной, что я почти решилась. Интересно, смогла бы Маша мне занять такую сумму? Вряд ли, конечно.
– Попов уже поглядывает на тебя с подозрением.
Маша снова ткнула меня. Я очнулась и принялась писать.
После пар заполняла кое-какие документы в профкоме, испортила несколько бланков, потому мысли мои были далеки от учебы, бумажек и конкурсов красоты. Я чувствовала, что мой мозг готов взорваться. Голова разболелась, хотелось просто лечь в кроватку и никуда не вставать до Нового года.
Я вышла на улицу и пробиралась по хлюпающему снегу к остановке. Зима никак не могла наступить, то холодало и выпадал снег, то вновь приходило аномальное для конца ноября тепло.
Маршрутка уехала прямо у меня перед носом. Я вздохнула, уселась на скамейку и тут же вскочила. Оказалось, села прямо на малюсенького тающего снеговичка, сделанного кем-то прямо на лавочке. Господи, что за день!
Открываю инстаграм и пишу Артёму. Понимаю, что просто не хочу сейчас ни домой, ни на работу.
«Можно к тебе приехать?»
«Конечно».
До дома Артёма около трех остановок отсюда. Решаю сэкономить и идти пешком. Видимо, еще не скоро я забуду о вечной экономии.
Артём встречает меня горячим кофе и свежими брауни. Я чуть не плачу. Он спрашивает, что случилось, а я даже ответить не могу. Кажется, что всё ужасно, но тут этот кофе и пирожные… И я просто не могу.
Мы сидим в гостиной на диване – я у него на коленях. И просто молчим. Он обнимает меня так ласково и крепко, что я готова сидеть так до того момента, когда взорвется Солнце.
Он гладит меня по плечам, перебирает волосы на голове, целует запястья. Я уткнулась ему в шею и иногда коротко целую его где-то за ухом.
– Сейчас уже не кажется, что всё так плохо… – говорю и глубоко вздыхаю, втягиваю его запах, чтобы он растекся у меня по венам вместе с кислородом.
– Расскажи…
Я опять вздыхаю. И рассказываю. Мне становится еще немного легче. Может, я могу и Маше со Златой об этом рассказать? Не хочу, чтобы они поняли меня неправильно. Но Артём ведь понял…
Звонит телефон. Вижу, что это мама. Так не хочется портить момент. Но наверно меня потеряли.
– Алло, мам.
– Алиса, ты когда домой?
– Не знаю пока. А что?
– Да мы съездили в банк, там еще оказывается я кредитку оформила и страховку…
– Да что ж такое! Ты ее активировала?
– Нет.
– Слава богу, закрой ее.
– Мне сказали, что можно не закрывать, что всё равно пока не начну ей пользоваться, ничего не буду должна. А так она может мне пригодиться.
– Да закрой ее на фиг! Нам сейчас эти кредитки вообще никак не помогут! А что там со страховкой?
– Там сумма не сильно большая, но если сейчас расторгнуть договор, то процент по кредиту увеличится! Что делать?
– Час от часу не легче. Я приеду и почитаю договор. Почему ты вчера об этом не сказала?
– Я не знала даже!
– Ладно, я поняла. Приеду, посмотрю.
– Когда вернешься?
– Скоро.
Я кладу трубку и хожу из угла в угол.
– Тебе нужно домой? – спрашивает Артём.
Мне хочется сказать, что нет. Не хочу домой. Мне так хорошо здесь. Не хочется возвращаться в действительность.
Но я говорю «да».
– Давай отвезу, – сухо говорит он. Я киваю.
Мы едем в полной тишине. Я хотела начать разговор, но не могла придумать ни одной темы. Все мои мысли были вокруг этих чертовых кредитов, денег и родителей. Уже возле дома я спрашиваю, всё ли в порядке. Я смотрю на лицо Артёма. Он какой-то напряженный, но что случилось, не могу понять.
– Всё окей, – говорит он и коротко чмокает меня в щеку.
Первый день зимы
– Не понимаю, почему именно я должна жертвовать? – вопила Арина всё утро на мою фразу, что в сложившейся ситуации нужно чем-то пожертвовать. – Может, лучше ты будешь поменьше тусить в клубах и зависать в пиццериях?
– Да я уже две недели нигде не была!
– Вот и продолжай!
– Вот и продолжу! А ты уйдешь с танцев!
– Нет!
– Тогда с вокала!
– Нет!
– Да!
Она снова испортила мне настроение, которое и так было где-то между отметок «средне-плохо» и «очень плохо». Выхожу на улицу и попадаю в зиму. За ночь город завалило снегом. Моя маршрутка опаздывает минут на десять. А на занятия я в итоге опоздала на полчаса. К счастью, не я одна. Самой последней на свою пару явилась Розочка. Ну нам хотя бы не пришлось оправдываться. Маша жаловалась, что еле откопала свою машину.
Мой взгляд постоянно возвращался к телефону. Маша заметила и спросила, что я там забыла. Говорю, что не могу дождаться конца пары.
Я написала Артёму вчера вечером. Сегодня утром, сразу как проснулась. И во время стояния в пробке. Ничего. Он не прочитал и не ответил.
Сглатываю, почему так тревожно? Чувствую же – что-то случилось.
Выхожу из директа на главную… и холодею. Наверное, я бы даже никогда не обратила внимания. Но после того как Артём подписался на меня, у меня в профиле появилась красивая цифра – 30 подписчиков. А сейчас стало на одного меньше…
Открыв список, убедилась – Артёма Звягинцева теперь нет среди них. Мне вдруг перестало хватать воздуха, а мир вокруг размыли слезы.
Не задумываясь, подняла руку и отпросилась в туалет. Там я облокотилась о стену, мне казалось, что я сейчас просто упаду. Я дала себе минутку, чтобы сгореть в отчаянии. Дольше такой роскоши позволить себе не могла. Засунула руки под ледяную воду и приложила к щекам.
У меня ведь даже его номера нет.
Я вернулась, обдумывая, спросить ли у Маши его телефон, а если спросить, как объяснить свой интерес?
Маша смотрела в окно, она выглядела уставшей.
– Вот и зима…
Произнесла она, когда я уселась на свое место.
– Да, зима, – согласилась я.
– Зимой всегда что-то случается.
Не знаю, о чём она, но я не нашла в себе сил просить. Вся я была сосредоточена на том, чтобы удержать слезы. Слабачка.
Кто-то играл в снежки на парковке, другие делали фотографии заснеженных деревьев, третьи валялись в сугробах. Я болезненно всматривалась в лица. И не находила того единственного, которое хотела увидеть. На парковке не видела знакомой машины.
Да что же случилось? Я что-то сделала не так?
– Подвезти? – Маша стояла на крыльце и смотрела в небо.
Что с ней? Что случилось? Почему она сама не своя?
Но я промолчала и не задала ни одного вопроса, потому что сама была той, кто хотел бы поныть в жилетку друга.
– Нет, поезжай домой, ты выглядишь усталой.
Когда я доехала до торгового центра, замерзла так, что зуб на зуб не попадал и не чувствовала ступней – я до сих пор носила осенние ботинки. Извела себя теориями, мысли скакали с одной темы на другую: Артём, кредит, работа, деньги, снова Артём.
Каждые долбаные 5 минут смены тянулись словно час.
– Алиса! Привет! – до тошноты веселый Руслан перехватил меня возле выхода. – Я тут устроился на полставки продавцом, по вечерам работаю каждый день.
– Хорошо, – произнесла, только чтобы что-то ответить.
– Заканчиваем в одной время, давай буду провожать!
– Не стоит…
– Да ладно. Мне не тяжело. Серьезно.
– Я не об этом…
– Темно, одной девушке не стоит ходить так поздно…
– Руслан, ты меня слышишь?
– Да.
– Я сказала: не хочу! Не надо меня провожать!
– Почему?
– Не хочу!
– Почему?
Он тупой?
– Просто. Не. Хочу!
Я прибавляю шагу и иду прочь. Этот день и так достаточно проверил меня на прочность.
Второй день зимы
За завтраком все сидели хмурые. Арина все-таки выбрала танцы и ушла с вокала. Теперь она была зла на весь мир. Особенно почему-то на меня. Будто это моя вина. Будто плохо только ей.
Я пила чай, смотрела и смотрела на телефон, закусывая губы до боли. Ничего.
– Ты не опоздаешь? – спрашивает мама. У нее синяки под глазами – наверняка тоже не спала полночи. Как и я. Папа вообще не приходил ночевать, взял дополнительную смену.
Я мотаю головой, смаргивая слезы.
– Нет, сегодня нет первой пары, – говорю и холодею от ужаса, я опять не предупредила группу. – Вот черт!
– Что?
– Да так, кое-что по учебе вспомнила.
Судорожно набираю сообщения в «Бандитках», хотя, конечно, уже поздно, наверняка кто-то уже вышел из дома.
«Алиса, че за фигня? Пораньше никак нельзя было сообщить?»
«Да блин, я уже еду!»
«Ну Алиса!»
«Хорошо, что я проспала…»
Когда я приезжаю ко второй паре, получаю несколько недобрых взглядов от одногруппников. И я их, конечно, понимаю.
– Как я могла забыть? – бормочу перед началом пары, выкладывая ручки и тетрадь из рюкзака.
– Что? – Маша смотри на меня, но как будто не видит.
– Забыла написать, что первой пары не будет.
– А-а. Да ладно, ничего же страшного…
Возможно. Но это второй раз за всё время. Такого не было никогда. Чувствую себя бесполезной и безответственной.
– Маш! – хочу спросить ее об Артёме.
– Что?
– Тут видела Звягинцева, он какой-то не такой, у него что-то случилось? – я нагло вру. Но вряд ли она будет меня проверять.
– Не знаю, вроде всё в порядке… – Маша листает инстаграм, похоже, вообще не вникая в мои слова. Наверное, я могла бы ей сейчас во всем признаться, а она бы даже не услышала.
– М-м, ладно, хорошо. Наверное, показалось.
– Да что у него может быть не в порядке?! – бормочет она и яростно блокирует телефон, откидывая его на край стола.
После пар мы с Машей одевались в холле, и к нам подошла Лена Каримова.
– Алиса, извини, что я так затянула с видео. Никак не могли снять нормально одну часть. Я тебе отправила ссылку в вайбере на облако. Там все видео и описание, как должно выглядеть. Ты же сделаешь?
Я совсем забыла про этот чертов конкурс и видео.
– Сделаю, – подавляю желание закатить глаза и начать ворчать. Это всё бессмысленно.
– Звони в любое время дня и ночи, если будут вопросы!
Она еще что-то говорит, но мой взгляд прикован к одному человеку, который идет через холл, ему придется пройти мимо нас. Кажется, время замирает.
Он так красив сегодня, что хочется потереть глаза. Волосы стянуты в высокий хвост, походка, как обычно, пружинистая и энергичная. Белый свитер крупной вязки удивительно идет ему. Он не выглядит, будто он не в порядке. В отличие от меня. Я точно выгляжу так себе – минуту назад я «любовалась» синяками у себя под глазами, когда надевала шапку перед зеркалом.
Артём проходит, дарит Маше легкую улыбку. И всё.
– Хорошо, Алис? Сделаешь, да?
Я киваю несколько раз, как китайский болванчик. На большее у меня нет сил.
Четвертый день зимы
Обида и непонимание. Вот и все мои ощущения в эти выходные. Обидно, что меня просто выкинули из жизни, ничего не сказали, не удостоили хоть какого-то объяснения. Не понимаю почему. Что могло произойти? Что я сделала не так? Или я вообще ни при чем?
Я просто не та? Не та, которая нужна? Не та, кто может поселиться в сердце и мыслях. Не та, которую стоит хотя бы предупредить…
Все выходные работала и мучилась с видео для Каримовой. Не понимаю, как у меня еще оставались силы хотя бы дышать.
Тру глаза и жму кнопку рендеринга – наконец-то моя работа окончена. Надо поторопить Машу с ее видео.
Проверяю чаты – тишина.
Набираю Машу, она берет трубку только со второго раза.
– Привет, ты спишь, что ли?
– Вообще-то да, – голос Маши действительно сонный.
– Извини…
– Да ничего, завтра поговорим, хорошо?
И она кладет трубку.
В груди легкие будто съежились в комок, не давая сделать вдох. Я хватаю себя за горло и закрывая глаза, чувствуя, как безумно медленно кислород начинает поступать в кровь.
Интересно, что еще случится этой гребаной зимой? Бросил парень – сделано, отдалилась подруга – сделано, в семье гнетущая атмосфера – сделано. Остались еще учеба и работа.
И я понимаю, что хочу хотя бы знать, что происходит. Подойду завтра к Артёму и спрошу. Пусть найдет слова и скажет мне в лицо! А потом привяжу Машу к стулу и не отпущу, пока она не расскажет всё до последней мелочи, что гложет ее.
Пятый день зимы
Открываю тетрадь на чистой странице и пишу: «Что у тебя происходит?» Толкаю подругу плечом и киваю на тетрадь. Она выводит рядом вопросительный знак.
«Ты на себя не похожа».
Маша задумывается, потом пишет: «Всё то же».
«Рассказать не хочешь?»
«Ты же бесишься, когда я рассказываю про Юру!»
Демонстративно закатываю глаза.
«Когда вообще такое было? Я и бешусь?»
«Он тебе не нравится».
«Не нравится. Но это не значит, что я тебя не поддержу и что не хочу ничего знать!» – ставлю жирнющий восклицательный знак, протыкая страницу.
«Ладно-ладно, поняла!» – Маша пририсовывает рядом сердечки и улыбочки.
– Так что происходит? – снова задаю вопрос после пары.
– Кофе! Сначала кофе. Всё воскресенье спала, а ночью не могла уснуть.
– Всё настолько серьезно? – смеюсь я.
– Да. Или нет. Что я совсем с катушек съехала – это однозначно. Вот честно, сама себя бешу. Но как остановиться, не знаю, – Маша засовывает купюру в автомат. – Давай, дорогой, налей мамочке кофе. Ты будешь?
– Нет.
– В субботу папа с Ел Ол таскали меня на горячие источники…
– Сочувствую.
– Рано сочувствуешь. Угадай, кого я там встретила?
– Только не говори, что Терновского.
– Бинго!
– Да ладно?!
– Ага. Вот как так? В городе еще постараться надо пересечься с ним. А тут в месте для пенсионеров встретились!
– Че сразу для пенсионеров? Все любят погреть косточки.
– Может быть. Но только не Терновский. Ну на горнолыжном склоне, ну в тренажерке, но не в спа. В голове не укладывается. И самое главное, угадай с кем?
– С той блондинкой?
– Неа, с новой блондинкой.
– Дружище! – я сочувственно треплю Машу по плечу.
Она залпом допивает свою кофеобразную бурду и раскидывает руки в стороны.
– Утешительные обнимашки, двойную порцию, пожалуйста!
Я смеюсь до слез и обнимаю. Мы будем в порядке, несмотря ни на что. Плачу и снова смеюсь.
– А ты чего? – не разрывая объятий, бормочет Маша.
– Не знаю, просто всё как-то не так было. Ты такая вся печальная ходила. И мне тоже было плохо.
– Знаю. Извини. Нужно просто потерпеть. Надеюсь, когда-нибудь это кончится у меня.
А на следующей паре Злата написала в чат, что рассталась с Мишей. Фомичёва не удивлена, в отличие от меня. Что ж, они эти дни общались теснее.
«Напьемся?» – пишет Маша в ответ.
«Сразу после пар, у меня», – ответила Кошелева.
Что ж отложу разговор с Артёмом до завтра. Всё равно это уже ничего не решит и спешка ничем не поможет. После пар пошла в профком, Маша передумала участвовать – «Какой смысл теперь?» – и попросила всё уладить. Встретила Руслана там, он пытался заговорить, но я успешно сбежала.
Еще издалека заметила – вернее, услышала – что-то не так. Маша и Злата, как и условились, ждали меня возле «Бомжа», но с ними был Шварц. Он ругался с Кошелевой.
– …хватит уже! Что тебя не устраивало? – я первый раз видела Шварца таким злым. Он был весь красный. И расстроенный. – Что тебе еще нужно?
– Да ничего уже! – Злата тоже на взводе, хотя и значительно спокойнее бывшего парня.
– А тебе вообще что-то надо было хоть когда-то?
– Когда-то да…
Я подхожу и встаю рядом с Машей, которая наблюдает за скандалом. Вся ее поза говорит о том, что если что, она готова ринуться в бой.
– И что же?
– Да что пристал? Всё, расстались уже, прими это!
– Не хочу!
– Меня не волнует, что ты хочешь!
– И никогда не волновало!
Злата фыркает, а Миша хватает ее за руку. Та пытается вырваться, но он держит крепко. Маша пытается помочь. Мы все хором кричим, чтобы тот отцепился.
– Достал уже! – срывается Злата. А ее бывший парень, кажется, готов схватить ее и утащить. Или придушить. На него страшно смотреть.
– Мишаня, хватит, – раздается за спиной мягкий голос Звягинцева, я и моментально покрываюсь испариной. Артём подходит и размыкает хватку Миши на руке Кошелевой. Другую руку Артёма держит девушка. Я моргаю. Узнаю в ней его прошлогоднюю девушку – дизайнер или кто она там. Отвожу взгляд, не могу на это смотреть. Понимание накрывает с головой. Вот и нет смысла выяснять отношения.
Артём увел Мишу. А Маша – меня и Злату.
– Он опять с Дорониной, что ли? – спрашивает Злата, усаживаясь за руль.
– Понятия не имею, – отзывается Маша.
Всю дорогу мы молчали. А когда приехали и взяли по коктейлю, Злату прорвало.
– Я такая дрянь… Но я правда думала, что он тот самый. Мне казалось между нами искра, химия, физика и все дела. Но нет. Я даже не сразу это поняла. Иначе всё бы так не затянулось.
– А он так не считает… – сообщила очевидный факт Маша.
– Знаю. Если бы можно было, я бы вообще не начала с ним встречаться.
– Всё так плохо? – спросила я. Ведь я почти ничего не знала, в отличие от Фомичёвой.
– Не плохо. Но я бы предпочла, чтобы ему сейчас не приходилось через это проходить. Миша – хороший парень…
– Но не тот?
– Не тот, – согласилась Злата. – И я бы хотела, чтобы был тем.
Мы дружно допили первый бокал, и Злата сделала нам новую порцию.
– Мне так жаль, – тихо произнесла она и смахнула слезу. – Он не заслужил это всё.
Я отпила огромный глоток, пытаясь избавиться от тугого комка жалости в груди.
– Мне кажется, я вообще не способна любить…
– Ты способна любить. Ты же любишь нас! – горячо воскликнула Маша.
– Люблю, – Злата так просто признала этот факт, что я во все глаза уставилась на нее. Что она любит Машу я знала, но не думала, что могу входить в число людей, которым симпатизирует Кошелева. – Конечно люблю. Как вас можно не любить?
– О, ну теперь и я собираюсь рыдать! – воскликнула Маша, вытирая слезы и улыбаясь.
– А тут никто, кроме тебя, и не рыдает, – съязвила Злата и тепло улыбнулась. Посмотрела на меня – а я как раз попыталась незаметно стереть эту предательскую слезу. – Ах нет, вы обе решили затопить соседей.
– Лиса Алиса, включи-ка свой знаменитый грустный плей-лист, порыдаем все.
– А почему не мой? – спросила Злата, роясь в телефоне.
– Ох нет, Злата, только не твой, положи телефон. Ты же знаешь, у тебя отвратительный музыкальный вкус. Доверь это дело профессионалам.
Кошелева развела руками, позволяя мне быть диджеем.
И мы просто сидели, пили, молчали, слушали музыку. Каждый думал о своем. За окном темнело, мы не включали свет.
– Ничего не меняется, да? – спросила Маша и подняла бокал. – За нас, красивых и одиноких!
О да…
