Текст книги "Подари мне поцелуй"

Автор книги: Кейт Доули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Кейт Доули
Подари мне поцелуй

1

Дайан Сегер бежала по коридорам «Театра Эдвина Бута». Ее рыжие непокорные локоны вновь выбились из прически. Дайан уже сожалела, что так много времени потратила утром на то, чтобы уложить их. Из-за этого она опаздывала на общее собрание творческого коллектива театра. А ведь Дайан так хотелось, чтобы Итен заметил, как она старается выполнять все его указания и просьбы. Вот и все сегодняшнее утро она посвятила попыткам собрать волосы в некое подобие прически, ведь Итену не нравилось, когда у его актрис был вид растрепанных куриц. Но теперь все усилия пошли насмарку, к тому же никак не удастся избежать нагоняя за опоздание.

Итена Колфилда – одного из самых известных и популярных режиссеров Нью-Йорка – никогда не интересовало, почему тот или иной актер поступил не так, как ему, прославленному мэтру, того хотелось бы. И это правило распространялось не только на сценическую площадку. Актрисы перекрашивали волосы, если только мистер Колфилд решал, что ему необходима именно блондинка или брюнетка. Актеры прокалывали ноздри, красили ногти, когда великий Итен решал, что их внешность следует несколько разнообразить. Еще ни один актер не задерживался в «Театре Эдвина Бута» надолго, если он не принимал условия игры режиссера Колфилда.

Но Дайан не просто хотела угодить своему главному режиссеру. Она была влюблена в мистера Колфилда с самого первого дня работы с ним. Еще ни один мужчина не вызывал у Дайан такого восторга. Он был знаменит, по-своему красив, интересен не только как мужчина, но и как собеседник. К тому же Дайан считала, что они отлично сработались. За два года ее работы в «Театре Эдвина Бута» у них не было ни одного провала, а четыре пьесы с участием Дайан Сегер в главной роли шли при неизменно полных залах. Да и в других театрах, когда жизнь сталкивала Дайан и Итена, успех сопутствовал всем их постановкам. Ее популярность была так высока, что дирекция театра предложила Дайан продлить контракт не на очередной театральный сезон, как обычно, а на два года.

Если бы Дайан так ужасно не опаздывала, она бы непременно заскочила к управляющему и подписала новый контракт, но сейчас следовало спешить на собрание, которое началось уже пять минут назад. И эта пятиминутная задержка могла очень много значить для карьеры Дайан, если бы театр так ею не дорожил. Характер у главного режиссера был жесткий, и уже многим талантливым, но не столь популярным, как Дайан, актерам пришлось искать себе новое место работы из-за нарушений установленных Итеном правил.

Дайан остановилась перед дверью, за которой звучали встревоженные голоса ее коллег. Судя по шуму, который напоминал растревоженный муравейник, собрание еще не началось. Поэтому Дайан вздохнула с облегчением.

Она толкнула тяжелую дверь и, войдя в небольшой репетиционный зал, приветливо кивнула своим коллегам.

– Дайан! Иди быстрее ко мне! Я уже заняла для тебя место, а то тебе опять пришлось бы стоять! – Ингрид Хесон, двадцативосьмилетняя подруга Дайан, приветливо помахала ей рукой, призывая поторопиться.

Чтобы пройти к укромному месту, куда Ингрид попыталась спрятаться от всевидящего ока режиссера, Дайан пришлось буквально пробиваться сквозь толпу актеров.

– Привет, Дайан! Ты на меня сегодня сердита? – спросил ее кто-то.

Она оглянулась.

– Привет! Почему ты так решил, Дик?

– Потому что ты только что наступила мне на ногу.

– Ой, прости, пожалуйста! Ты же знаешь, что в этой толчее сложно не задеть кого-нибудь!

– Хорошо, прощаю, но ты теперь просто обязана накормить меня вкусным обедом!

– Дик! Я же не виновата, что ты все время голоден и сидишь без гроша! – рассмеялась Дайан.

– Так как насчет обеда?

– Если к тому моменту, когда я доберусь до Ингрид, еще десяток наших с тобой коллег не потребуют с меня моральной компенсации, так уж и быть, я накормлю тебя. Но только обедом собственного приготовления!

– Дайан, прости, конечно, но готовишь ты просто ужасно! Уж лучше я буду голодать! – заявил Дик, и на его лице появилось выражение тщательно отрепетированного ужаса.

– Ну как хочешь! Кажется, это единственный способ избавиться от контрибуции. Да, и не пытайся испытывать на мне свои актерские приемы!

– Но должен же я на ком-то тренироваться!

– Придет Итен, на нем будешь тренироваться! – крикнула Ингрид, которой надоело ждать, пока подруга все-таки доберется через толпу к ней.

– Прости, Дик, я всегда люблю с тобой поболтать, но, кажется, Ингрид сейчас не выдержит и сама попытается пробиться к нам.

– Нет вопросов, Дайан, удачи тебе!

– В чем?

– А ты еще не знаешь?

– Что я должна знать?

– Зачем нас сегодня здесь собрали.

– Нет, мне некогда было собирать сплетни.

– Я могу и обидеться… – предупредил ее Дик.

– Ой, не надо обижаться! Я совсем не это хотела сказать! Ты же прекрасно понимаешь, что мне так же интересно, почему нас сегодня собрали, ведь сроки контрактов истекут только через две недели! Признавайся, Дик, зачем мы все тратим здесь свое время? – Маленькая ладошка Дайан опустилась на его плечо.

– На меня это… – кивком головы Дик указал на ее руку, – не действует, ты же знаешь. А раз ты отказываешься кормить меня обедом, я не раскрою тебе эту маленькую, но очень даже тебе интересную тайну. Это и будет моя контрибуция!

– Господи, Дик, откуда ты слова-то такие знаешь!

– Я все же учился в колледже, несмотря на то что многие уверены, будто я не умею писать! А мой маленький секрет для тебя имеет просто огромное значение.

– Дик, ну скажи, в чем дело!

– Дайан, детка, тебя уже заждалась Ингрид. Все, пока-пока!

– Я этого тебе не прощу! – шутливо пригрозила Дайан.

Она вновь начала свое медленное продвижение к ожидающей ее подруге. Ингрид уже просто умирала от нетерпения. Она делала знаки Дайан, прося ее двигаться чуть-чуть побыстрее. Но слишком много людей изъявляли желание пообщаться с Дайан, так что прошло не менее трех томительных для Ингрид минут, прежде чем подруга добралась до нее.

– Ну наконец-то! – воскликнула уже всерьез рассерженная Ингрид. – Сколько можно было идти!

– Извини, Ингрид, ты так далеко села, что мне, прежде чем добраться до тебя, пришлось поздороваться и перекинуться парой фраз почти со всем актерским составом!

– Я не против того, чтобы ты с ними здоровалась! Но не по пять же минут! – Ингрид сердито посмотрела на Дайан. – К тому же я ожидала услышать слова благодарности. Ведь я, заняв тебе местечко, спасла неповторимую Дайан Сегер от гнева великого и ужасного Колфилда.

– Спасибо тебе, Ингрид! Но я не поняла, почему ты спасла меня от его гнева?

– Потому что, если бы ты не нашла, где присесть, он бы сразу же вычислил, что ты опоздала.

– Гм, но я могла и вовремя прийти и не найти места.

– А ты попробуй докажи это его сиятельству.

– Ингрид! Почему ты так отзываешься об Итене?

– Как – так?

– Очень нехорошо. Что он тебе плохого сделал?

– Лично мне – ничего, он меня боится трогать, спасибо дядюшке Стэнли. Но со всеми не приближенными к Парнасу он обращается просто ужасающе грубо!

– Ингрид, ты не права! – горячо возразила Дайан. – Он прекрасный режиссер! Просто гений! Он имеет право требовать от своих актеров многого.

– Ага! Ты видела новую прическу Салли?

– По-моему, очень симпатичное каре.

– Ну, если исключить, что это – парик, а под ним Салли обрита наголо, то, конечно, все очень неплохо.

– Что случилось с бедняжкой Салли?

– Твоему великому Колфилду понадобилось, чтобы она полностью соответствовала своей новой эпизодической роли. А арестантка, которую предстоит играть Салли, причесана под бильярдный шар. Так что ей пришлось «войти в роль», как любит говорить наш обожаемый Итен.

– Я не думаю, что Итен требовал от Салли отказаться от ее роскошных волос!

– А он и не требовал. Просто предупредил, что ему нужна лысая актриса. А ты же знаешь, в середине сезона никто не возьмет Салли в другой театр.

– Но она могла просто отказаться!

– Что равносильно требованию о расторжении контракта. Милая, если перед дирекцией встанет выбор между Салли и Итеном, несомненно, они выберут этого недоделанного Брехта.

– Я не хочу верить в то, что ты говоришь. По-моему, каждый человек имеет право на собственное мнение. Я давно работаю с Итеном и до сих пор не могу сказать о нем ни одного дурного слова! И давай закончим этот разговор. Я думаю, Салли тоже частично виновата.

– В том, что не лысая?

– Ингрид! – возмущенно воскликнула Дайан. – Как у тебя язык поворачивается такое говорить!

– Я единственная в этой труппе, у кого поворачивается язык сказать мистеру Колфилду, кто он такой. А все потому, что мой дядя щедро ему платит.

– Все, я больше не хочу обсуждать эту тему! – довольно резко заявила Дайан.

– Как хочешь, – пожала плечами ее подруга.

Несколько минут они молчали. Дайан нетерпеливо постукивала ногой по полу и поглядывала на часы.

– Интересно, – как бы про себя заметила Ингрид, – почему мистеру Колфилду позволено опаздывать?

Дайан тут же ринулась на защиту своего любимого режиссера.

– Мало ли что его могло задержать!

– Угу, а тебя, значит, ничто задерживать не может? Спорим, что он даже не извинится, если вообще появится.

– Ингрид, я же тебя просила! Можешь обсуждать подобные темы с кем-нибудь другим. Вот, например, пригласи Дика на обед. Он как раз голоден и зол. У вас получится прекрасный диалог.

– А это мысль! – почему-то развеселилась Ингрид. – Я давно хочу бросить Тимоти, он мне страшно надоел! Но как-то неловко просто заявить мальчику, что мне стало скучно, а так… «Извини, моя сладенький, но я встретила другого, надеюсь, мы останемся друзьями, я тебе позвоню как-нибудь».

– А есть ли разница? – поинтересовалась Дайан.

– Между чем и чем?

– Ты просто уйдешь или честно ему признаешься, что никогда его и не любила?

– Разница, разумеется, есть! Но тебе не понять! Ты у нас однолюбка, причем нашла в кого влюбиться! В плешивого, кривоногого пятидесятилетнего мужика, да еще и собственного режиссера!

– Ингрид! – воскликнула пораженная Дайан. – Какие глупости приходят в твою голову! Прав твой дядя, когда говорит, что в этой милой головке нет ничего, кроме симпатичного фасада!

– А ты будешь утверждать, что не влюблена | в Колфилда?

– Конечно, не влюблена! – Дайан сильно покраснела под пристальным взглядом подруги. – И вообще, я же просила тебя не лезть в мою личную жизнь!

– Ну ладно, – легко согласилась Ингрид. – Совсем не обязательно лезть к тебе в душу, достаточно просто намекнуть, и твое честное лицо тут же во всем признается. – Она встревоженно посмотрела на часы. – И где его носит! Пора уже расходиться, а этот старый нахал еще даже не появился!

– Кстати, ты не знаешь, зачем он здесь нас собрал?

– Неужели ты не в курсе?

– Дик начал говорить, но так до конца ничего не рассказал. Он только заявил, что хочет меня немного помучить, это будет контрибуцией за то, что я отдавила ему ногу.

– Что значит «контрибуция»?

– Ингрид! Ты же окончила колледж!

– Ну и что? Никто не может знать всего! – Все же Ингрид немного смутилась. – Так вот о том, зачем мы все сегодня здесь собрались. Величайший из режиссеров, с которым нам выпало счастье не просто жить в одно время, но и работать, решил ставить величайшую из пьес. Сегодня будет объявлено, кто из актеров на какую роль будет приглашен.

– А величайшая из пьес это… – Дайан вопросительно подняла тонкую бровь.

– Дайан! У тебя же профессиональное актерское образование, полученное в Лондоне!

– Ингрид, не ёрничай, пожалуйста!

– Ну хорошо, но ты должна была догадаться! Колфилд собрался ставить «Гамлета» господина Шекспира.

– Как здорово! – От радости Дайан вскочила. – Я считаю, что каждый уважающий себя театр должен поставить «Гамлета».

– Я так и думала, что тебе понравится эта идея. Но это еще не все. Гамлета будет играть сам Джонатан Рид! Уж не знаю, каким чудом Итену удалось затащить его к себе, точнее буду знать, когда поговорю об этом с дядей, но это – факт. А вся наша театральная общественность смотрит на тебя как на героиню. Потому что ты – основная претендентка на роль Офелии. Правда, ходят слухи, что эта новенькая, Сюзанна Элиас, так же может получить эту роль. Ей всего двадцать три и у нее, кроме симпатичной мордашки и покровительства Колфилда, ничего в активе нет. Ни один нормальный актер даже не может себе представить, как эта непропорционально сложенная кукла будет играть Офелию. Так что пока все ставят на тебя.

– Ингрид, это самая замечательная новость за последние несколько недель! Я буду играть на одной сцене с Джонатаном Ридом! Это потрясающе!

– Теперь понимаешь, почему все хотят поздороваться с тобой за руку? Эта толпа идолопоклонников пытается поймать частичку твоего счастья. А заодно стать чуть-чуть поближе к тебе – вдруг перепадет роль придворных шутов.

– Зачем ты так! Они просто за меня рады.

– О да! – фыркнула Ингрид. – Я верю, что ты так же непосредственно радовалась бы, если бы вдруг, совсем случайно, роль досталась Сюзанне.

– Ингрид, ты очень злая, хотя еще так молода!

– Дайан, хочу тебе напомнить, я младше тебя всего на два года.

– А мне кажется, что ты до сих пор еще находишься в школе! Так безответственно и по-детски ты себя ведешь!

– Ой, только не надо нотаций! Тем более что двору пора склониться в почтительном поклоне. Возрадуйтесь, солнце нашего театра входит в двери!

Дайан только покачала головой. Но действительно на пороге репетиционного зала появился Итен Колфилд – главный режиссер «Театра Эдвина Бута». Высокомерным кивком головы он поздоровался со всеми присутствующими.

Самый известный режиссер Нью-Йорка был одет в светлый пиджак, потертые джинсы и коричневые ковбойские сапоги. Вокруг шеи Колфилда в несколько кругов был обвит вязаный шарф. Даже в самую жестокую жару режиссер не позволял себе показаться на людях без шарфа и берета. Он считал, что в них выглядит типичным представителем богемы. Итен Колфилд начал в последние годы очень быстро стареть. Он уже всерьез задумывался о пластической операции, чтобы удалить обвисшие складки кожи на лице и убрать второй подбородок – даже яркий шарф уже не мог отвлечь внимание от обрюзгшей шеи великого мастера.

– Сегодня он неудачно прикрыл лысину беретом, – довольно громко прокомментировала Ингрид внешний вид своего непосредственного босса.

Актеры, которые не очень хорошо относились к режиссеру Колфилду, постарались скрыть улыбки. Но часть коллег гневно повернулась к Ингрид, чтобы попросить быть немного повежливее. Но, заметив, что она явно желает с кем-нибудь схлестнуться, не решились делать ей замечание. Уже давно в «Театре Эдвина Бута» Ингрид боялись не меньше – а некоторые и больше, – чем главного режиссера. Она никогда не стеснялась сказать все, что думает о человеке, ему в лицо. И не многие так легко выдерживали правду о себе.

Так что очередная выходка Ингрид осталась безнаказанной.

Колфилд укоризненно посмотрел на нее и покачал головой, которая действительно уже активно начала избавляться от излишков волос. Он прочистил горло и хорошо поставленным голосом обратился к актерам:

– Я очень рад, что сегодня мы можем без всяких эксцессов в виде опозданий начать наше собрание.

– Действительно, все вовремя! – с нескрываемой иронией вновь прокомментировала Ингрид.

Колфилд бросил на нее еще один недовольный взгляд.

– Я думаю, вы уже знаете, что мы собираемся ставить «Гамлета».

Восторженный гул стал ему ответом.

– Я очень давно хотел поставить эту замечательную пьесу, но не был уверен, что наших с вами сил хватит для этого. Пьесы Шекспира – традиция нашего театра. Сам Эдвин Бут еще до того, как основал этот театр, играл Гамлета. Собственно говоря, наш театр был основан для того, чтобы познакомить американскую публику с творческим наследием Шекспира. Я считаю, что на нас с вами лежит огромная ответственность, поэтому долго не решался ставить «Гамлета». Но теперь, когда мистер Рид любезно согласился сыграть главную роль, я совершенно уверен в успехе постановки. Все, что нам осталось, – утвердить наших актеров на остальные роли. Итак, я зачитаю вам мой вариант распределения ролей. Если у вас будут какие-то комментарии, после я с удовольствием их выслушаю.

– Но к сведению принимать не собираюсь, – закончила фразу Ингрид.

Колфилд только нахмурил брови. Он достал листок бумаги и принялся зачитывать список ролей и называть актеров, которых он предпочел бы видеть в этом спектакле.

Ингрид была не слишком удивлена, когда услышала свою фамилию в этом списке.

– Спасибо, дядя, – только и произнесла она.

Когда Колфилд закончил читать, в конференц-зале наступила тишина. Через несколько секунд Дик неуверенно откашлялся и привстал со своего места.

– Мистер Колфилд, а кто будет играть Офелию?

– Я так и думал, что всех вас сильно беспокоит этот вопрос. Я, к сожалению, не смог определиться в том, кого же из двух претенденток взять на эту роль. Я только могу предложить Дайан и Сюзанне выучить роль, и во время репетиций мы решим, кто больше подходит. А сейчас все могут быть свободны.

Он направился к выходу, но невысокая пышненькая блондиночка преградила ему путь.

– О, мисс Сью появилась! – воскликнула Ингрид. – Сейчас будет требовать частной аудиенции, чтобы попытаться подлечь под него и, как следствие, получить роль.

– Что ты такое говоришь! – одернула ее Дайан. – Я думаю, что Сюзанна очень милая девочка. Ей просто не хватает опыта. Но, может быть, Итен прав и для этой пьесы она подойдет в большей степени, чем я.

– Не нужно пессимизма, дорогая подруга! – воскликнула Ингрид. – И пойдем отсюда поскорее, еще не хватало, чтобы вся труппа поняла, что ты по уши влюблена в этого надутого осла!

– Я же тебе уже говорила! – попыталась возмутиться Дайан.

– Да-да, я прекрасно все помню, но тогда не надо в бессильной злобе закусывать губу, любуясь, как эта крашеная Барби уводит старичка твоей мечты! Хотя, нет, ноги у нее коротковаты для Барби, зато бюст великоват даже для этой куколки!

– Ингрид!

– А что, ты считаешь, что шестой размер, накачанный силиконом, в самый раз для метра шестидесяти сантиметров роста? И как она не падает?

Дайан оставалось только обреченно покачать головой.

2

Сюзанна Элиас была совершенно уверена в том, что роль Офелии достанется ей. Несмотря на то что ей было всего двадцать три года, Сюзанна уже успела понять, какую власть она может иметь над мужчинами.

Нынешняя жертва – Итен Колфилд – был просто замечательным трамплином для прыжка в большую жизнь. Ему было сорок шесть лет, он ощутимо начал стареть, явно увлекался алкоголем и от этого старел еще быстрее, но старался скрывать свои пристрастия. Он начинал стыдиться своего возраста. Пытался замаскировать его всеми возможными способами, но из-за его ухищрений обвисшие складки кожи, выпавшие волосы и перламутровые зубы, над которыми изрядно потрудился дорогой дантист, выглядели просто смешно. Колфилду была нужна молодая и красивая женщина, которая бы каждую ночь шептала ему на ухо, что он самый красивый и потрясающий мужчина, которая бы не замечала второй подбородок и отвисший живот.

Сюзанна была готова предоставить ему все свое обожание и восхищение им как мужчиной, а не как прославленным режиссером. И, хотя она была весьма посредственной актрисой, сыграть обожание могла без особого напряжения. А сумма, лежащая на банковском счете Итена, необычайно стимулировала вдохновение Сюзанны.

Она никогда не стремилась к славе или хотя бы к популярности. Она просто хотела «жить достойно». Единственное, что могло позволить Сюзанне Элиас осуществить ее мечту, было ее тело и лицо, в которые была вложена не одна ночь, проведенная с пластическими хирургами.

Сюзанна знала, что, если не захватит Итена Колфилда в свои сети, она может поставить крест на актерской карьере, потому что больше ни один режиссер не захочет иметь с ней дела. Роль Офелии позволит ей оказываться в центре внимания на всяких обедах и ужинах, где можно подцепить мужчину с более толстым, чем у Колфилда, кошельком. А в том, что такой мужчина обязательно появится, она не сомневалась.

Когда Сюзанна пришла на просмотр в «Театр Эдвина Бута», она уже твердо знала, что не уйдет, пока не встретится с главным режиссером. Колфилд немало повидал на своем веку девушек, которые бы хотели через его протекцию получить ангажемент в «Театре Эдвина Бута», но Сюзанна его поразила. Видимо, у нее все же имелся определенный актерский потенциал, потому что она заставила Колфилда поверить, будто он – ее давняя мечта. Глаза красавицы светились такой страстью, таким обожанием, что Колфилд не устоял и принял Сюзанну в труппу. Он прекрасно понимал, что дирекция театра будет против молодой, никому не известной актрисы с сомнительными способностями, но Сюзанна уже настолько вскружила ему голову, что Колфилд сам начал верить, в то, что в девочке заложен огромный потенциал и что по прошествии нескольких лет она станет одной из самых популярных актрис во всем штате.

Его мнению поверили, тем более что Итен Колфилд никогда не ошибался в подборе актеров.

Но, несмотря на все призывы, расточаемые на просмотре, Сюзанна до сих пор не допустила к своим прелестям главного режиссера. Колфилд уже не был уверен в том, правильно ли истолковал влажный блеск в глазах своей протеже. Усомнился он и в собственной неотразимости. И вот теперь, когда Колфилд собрался ставить «Гамлета» и слух об этом событии со скоростью света облетел весь театр, крошка Сюзанна заглянула к нему как-то вечером и со странным блеском в глазах стала рассказывать, как она любит Шекспира. Колфилд решил, что, если он до сих пор не разучился понимать женщин, девочка обещает ему себя в обмен на роль Офелии.

Всю жизнь он считал, что режиссер не должен спать со своими актрисами, это будет мешать творческому процессу. Он так и не позволил себе даже легкого флирта с Дайан Сегер, хотя она явно была от него без ума. Но Дайан была слишком хорошей актрисой, чтобы терять ее, если в их отношениях что-то не сложится. В минуты откровенности с самим собой, которые наступали теперь все реже и реже, Колфилд говорил себе, что весь его режиссерский талант состоит в том, что он умеет подбирать актеров. Ни разу его собственные постановочные решения не играли большой роли в спектаклях, Колфилд это прекрасно осознавал, но теперь старался затолкнуть неприятные мысли как можно глубже, чтобы они не беспокоили его темными одинокими ночами. Колфилд чувствовал, как неумолимо подкрадывается старость, и все яснее понимал, что готов на все, лишь бы этими страшными ночами его покой берегла молодая и горячая женщина, рядом с которой он вновь сможет почувствовать себя сильным и мудрым мужчиной.

Когда собрание труппы закончилось, Сюзанне удалось поймать Колфилда почти у двери. Она потянула его за рукав пиджака, пытаясь привлечь внимание мэтра к своей скромной персоне.

Она смотрела в его водянистые глаза взглядом щенка, побитого хозяином. Колфилду тут же стало неловко, хотя он не мог понять почему. Ему казалось, что он в чем-то виноват перед Сюзанной.

– Мистер Колфилд, – обратилась она к нему низким бархатным голосом, – мы так и не успели все обсудить в тот раз.

– Да? – Он был явно растерян. – Вы меня так очаровали, что я забыл, о чем мы говорили, – попытался пошутить он.

На роскошных ресницах Сюзанны заблестели бриллианты крупных, тщательно отрепетированных слезинок.

– Я, конечно, понимаю, что такие, как я, вокруг вас вьются тысячами, но вы так и не рассказали мне, какой видите свою постановку «Гамлета». Может, вы уже и не помните, что это – пьеса моей мечты, я так хотела бы первой узнать, как вы сможете интерпретировать Шекспира, чтобы он стал понятен нынешнему поколению, – добавила она уже совсем тихим голосом. По щекам Сюзанны катились слезинки.

– Ну-ну, милая моя, сейчас пойдем ко мне в кабинет, и я вам все расскажу.

Колфилд взял под руку улыбающуюся сквозь слезы Сюзанну и повел ее к своему кабинету. Что-то подсказывало Колфилду, что сегодняшний день закончится или его победой над своей похотью, или победой Сюзанны в борьбе с Дайан за эту роль. И он совсем не был уверен в том, что Офелией станет более талантливая Дайан.

В то время, когда Сюзанна старательно увлекала в свои сети золотую рыбку в вязаном шарфе, Ингрид тащила Дайан прочь от театра. Дайан вяло сопротивлялась, говоря, что даже ей, приме театра, иногда необходимо быть на рабочем месте. К тому же нужно учить роль для будущего просмотра. Ингрид отмахивалась от всех попыток подруги вернуться в «Театр Эдвина Бута». Она была уверена, что для Дайан будет огромным потрясением случайно столкнуться в коридоре с довольным Итеном и растрепанной Сюзанной, идущими под руку.

– Ингрид, ну послушай же меня! – взмолилась Дайан. – Я не могу сейчас уходить, вдруг Итен решит, что Офелию буду играть я, а меня нет в театре! Что он подумает обо мне?

– Что ты тоже человек и должна иногда отдыхать. К тому же, прости меня, Дайан, но после того, что я сегодня увидела, выходя из репетиционного зала, я просто уверена, что роль получит крошка Сью. Так что можешь расслабиться.

– Неужели ты думаешь, что такую трудную роль поручат девушке, у которой почти нет актерского опыта?

– Если ее отрекомендует Итен, то можешь в этом не сомневаться.

– Нет, я не верю, что Итен пойдет у нее на поводу. Если даже он решит взять на роль Сюзанну, это будет означать, что она в большей степени подходит для мистера Колфилда, чем я.

– Это будет означать, что у Колфилда завелся бес под ребром.

– Как ты можешь такое говорить! Он никогда не шел на поводу у своих низменных инстинктов!

– А ты его так хорошо знаешь? – хитро прищурившись, спросила Ингрид.

– Нет… то есть… я хочу сказать, что работаю с ним уже больше десяти лет и видела, как вокруг него вьются стаи молоденьких девиц. Ни одна из них так и не получила даже малюсенькой эпизодической роли!

– Это потому, что он не чувствовал потребности в молодой крови. А сейчас возраст все больше дает о себе знать.

– Колфилд не так стар, как тебе хочется думать.

– Знаю, ему всего-то сорок шесть! Дайан, если бы ты пила столько, сколько пьет он, то уже давно выглядела бы как египетская мумия! – От волнения Ингрид принялась активно размахивать руками.

– Не кипятись! – Дайан поморщилась.

Она не любила, когда при ней кто-то начинал активно жестикулировать или, упаси Боже, кричать. Дайан видела, что подругу задело за живое ее упрямство в оценке Колфилда и что она уже готова чуть ли не силой доказывать свою правоту.

– Дайан, милая, – чуть спокойнее произнесла Ингрид, – я понимаю, что любовь зла, но ты видела то же, что и я. Сью решила захомутать Итена. Причем он, по-моему, совсем не против.

– А может быть, она действительно самородок, который он сумел обнаружить?! – запальчиво предположила Дайан.

– Ага, тогда я – гений! Дайан, я умею реально оценивать собственные силы. Поэтому поверь мне, могу оценить и талант окружающих меня людей. Сью – бездарь. Единственная актерская игра, на которую она способна, – обольщение. Я думаю, что именно этим талантом она собирается зарабатывать себе на жизнь. Вот так-то! – веско закончила Ингрид.

– Нет, Итен несомненно разгадает ее замысел. Он уже не одну такую повидал на своем веку.

– В том-то и дело, что их было слишком много! Да и век у него тогда был еще маловат, сейчас он гораздо больше. Я просто уверена, что теперь он начнет бегать по молоденьким девочкам. Сью его просто – как бы это выразиться?.. – распечатает.

– Ингрид, почему ты так уверена в своей правоте?

– Потому что у меня есть живой пример перед глазами. Мой дядюшка вновь на днях познакомил меня с очередной милой девушкой, которая скрашивает его одиночество. И, заметь, чем старше он становится, тем чаще меняются «помощницы». Меня это уже серьезно беспокоит.

– Тебя волнует, что одна из этих девушек выскочит за него замуж и наследство уплывет от тебя в ее нежные, но загребущие ручки? – весело поинтересовалась Дайан.

– И это тоже. Но у меня есть проверенный способ, с помощью которого я борюсь против их поползновений.

– Расскажи, – попросила Дайан.

– Будешь бороться с Сью?

– Нет, просто любопытно, какую гадость ты смогла придумать.

– Все просто, дорогая подруга, когда я вижу, что девочка начинает серьезно прибирать к рукам моего дядюшку, я тут же подкидываю ему новую девчонку, еще более симпатичную. Но с их попытками завладеть моим наследством я еще готова мириться, потому что могу бороться. Есть вещи гораздо более страшные.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что они изматывают моего любимого дядюшку. Если я сейчас его лишусь, то не успеет остыть его бренное тело, как меня вышибут из театра, не без содействия твоего обожаемого мистера Колфилда.

– Ингрид, я просто не перестаю поражаться тебе! Откуда столько цинизма!

– Эх, подруга, это я такая, это жизнь.

– Кстати, если бы ты не задирала Колфилда, он был бы не слишком против твоего присутствия в театре.

– Действительно, скорее всего он бы меня не замечал.

– Что мешает тебе иногда следить за тем, что ты говоришь?

– Совесть! Должен же кто-то говорить правду в глаза этому разжиревшему старикану!

В ответ Дайан только обреченно покачала головой.

– С тобой бесполезно о чем-то разговаривать. Скажи хотя бы, куда ты меня тащишь.

– Обедать! Нет ничего лучше взбитых сливок с фруктами от плохого настроения!

– А обед?

– Ну неудобно же есть один десерт, не пообедав предварительно.

– Перед кем неудобно, Ингрид?

– Перед своими лишними килограммами. Хватит разговоров! Пора покорять этот город!

– Ты ненормальная. – Дайан весело рассмеялась.

– За это ты меня и любишь, – совершенно серьезно ответила Ингрид. – Да! Ты еще не слышала последнюю новость о Хелен!

– Извини, но кто такая Хелен?

– Бывшая подружка нашего звукорежиссера. Так вот, она недавно… О, какие люди! – Ингрид так и не удалось закончить свой рассказ о неизвестной Дайан Хелен. – Эдам Хоули! Какими судьбами в нашем пристанище муз?

– Ингрид! Ты меня, как всегда, удивляешь! Ты не знаешь, кто написал «Илиаду», но при этом говоришь о музах! Привет, Дайан, очень рад тебя видеть.

– А меня? – задорно поинтересовалась Ингрид.

– Тебя я буду рад видеть, если ты расскажешь мне, что такое «музы» и от кого ты услышала такую фразу.

– Эдам, ну почему ты такой противный!

– Не я такой…

– …Это жизнь! – подхватила Ингрид и, когда все закончили смеяться, объявила: – Мы сейчас идем все вместе обедать!

– Прости, Ингрид, – ответил Эдам, – но я зашел по делу. Мне надо увидеть Итена.

– О! Так, значит, ты будешь продюсировать новую постановку несравненного Колфилда?

– А об этом уже знают все?

– Некоторые даже играют в пьесе! – хвастливо заметила Ингрид.

– Дайан, разреши тебя поздравить с ролью Офелии. – Эдам протянул руку, намереваясь пожать тонкую ручку Дайан.