Текст книги "Дилемма любви"

Автор книги: Кейт Дэнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Или, как магнит, привлечь тех людей, с которыми ты меньше всего хотел бы общаться, – добавила Мэкки.

– Как я тебе уже говорил, Бет никогда бы не предъявила свои права на дочь, если бы не узнала, что я получил большое наследство. Но что ни делается, все к лучшему. Если бы не Бет, я никогда бы не встретил тебя, Мэкки. Получается, что я купил свое счастье за миллион.

– Я всегда считала и считаю, что не в деньгах счастье, Гордон! – «Это-то он должен понять!» – подумала Мэкки.

– Я бы так не сказал.

– Ты, должно быть, думал, что мы с Бет решили обобрать тебя до нитки?

– Думал, пока не узнал, какая ты на самом деле. Слушай, давай прекратим этот разговор, – решительно проговорил он и добавил с улыбкой: – Мы же собирались танцевать!.. Что нам мешает устроить танцы прямо сейчас? Позвольте пригласить вас на танец, мисс Смит! – Он встал и галантно протянул ей руку.

Гордон весь вечер думал только о том, как он будет танцевать с Мэкки. Он чувствовал, что она думает о том же самом. К счастью, он все подготовил заранее – подобрал компакт-диск с танцевальными мелодиями и поставил его в плеер.

Он зажег свечи, выключил свет, включил плеер и пригласил Мэкки на танец.

Они двигались в ритме музыки.

– Ты хорошо танцуешь, – сказала она, откинув голову назад, чтобы взглянуть ему в глаза.

Гордон едва сдержался, чтобы не поцеловать ее.

– Мистер Гэллоуэй! Я только что сказала вам комплимент!

Он так залюбовался ею, что забыл ответить на ее похвалу.

– Видишь ли, моя мама считала, что мальчики должны так же свободно двигаться в танце, как и на футбольном поле. Из-за этого я четыре года ходил в ненавистную школу танцев. Но завтра обязательно позвоню маме и скажу ей: «Спасибо, что заставляла меня учиться танцам». – Они стали двигаться медленнее, прижавшись щекой к щеке.

– О! Передай ей благодарность и от меня, – сказала она.

В эту минуту музыка кончилась, и Гордон запрокинул Мэкки назад, как делает партнер в латиноамериканских танцах.

– О! – воскликнула Мэкки, выпрямившись. – Бьюсь об заклад, что девочки из твоей школы танцев были от тебя без ума.

– К сожалению, в той школе нас учили только диско и рок-н-роллу. Не было ни фокстротов, ни вальсов. Так что я напрасно потратил время.

– Я так не думаю. – Она положила голову ему на плечо, он прижал ее к себе еще крепче, и дальше они двигались как единое целое.

Одна песня сменяла другую, затем темп ускорился и зазвучало танго.

– Я и забыл, что на диске есть танго. Ну как, попробуем?

Она бросилась в его объятия. Недаром говорят, что танго – самый сексуальный танец в мире. Мэкки пришла в неистовое возбуждение от его зажигательного ритма. Лицом к лицу, бедром к бедру… Она вспомнила, как темпераментно исполняют этот танец аргентинские сеньориты, и ей показалось, что у нее поднялась температура. «Еще немного – и тебе, Мэкки, придется выбежать из дома и броситься в бассейн, чтобы не сгореть».

А еще лучше – броситься в его постель. Обжигающий взгляд Гордона говорил о том, что он страстно хочет того же. Но тут раздался плач Эшли, и они поняли, что момент упущен.

Глава девятая

Когда Мэкки вышла из дома, чтобы взять из почтового ящика утреннюю газету, она была приятно удивлена по-весеннему теплым днем. Не успела она вернуться в дом, как зазвонил телефон. Мэкки бросилась к телефону и схватила трубку, уверенная в том, что это Гордон. Запыхавшись от быстрого бега, она с трудом смогла произнести «алло», которое было больше похоже на кваканье лягушки, чем на женский голос.

«Это просто смешно! Ты похожа на пятнадцатилетнюю девчонку, влюбившуюся впервые в жизни!» – строго выговорила себе Мэкки. Но ее чувства к Гордону не были мимолетным увлечением, которое исчезает, стоит появиться на горизонте новому красивому парню. Она влюбилась в Гордона до беспамятства и, когда осознала свое чувство, пришла в ужас. Это шло вразрез с ее взглядами. Мэкки Смит, специалист по охране семьи и детства, яростная защитница брошенных мужьями женщин, кандидат в помощники судьи или даже в судьи, – и что же? Ее продвижение по служебной лестнице закончится? Нет, ее профессиональное кредо не оставляет места для мужа, семьи и… любви.

– Что с тобой? Ты говоришь как-то странно, – спросил ее Гордон.

– Да, извини. Видно, выпила мало кофе, – ответила Мэкки. Вероятно, ее организм требует теперь больше кофеина, чем прежде. Или надо принять что-нибудь посильнее, чтобы вывести ее из мечтательного состояния. – Как Эшли? – с тревогой спросила она. Малышка вчера проснулась с плачем из-за желудочного расстройства, и Мэкки с Гордоном целый час лечили и успокаивали ее, и только потом Мэкки уехала домой. Но, если быть абсолютно точным, лечил малышку Гордон, а Мэкки только заламывала руки и повторяла, как заклинание: «Бедный ребенок! Чем ей помочь?!»

– Она заснула сразу же после твоего ухода и проснулась совершенно здоровой. В данную минуту она тискает Клио.

– Бедная Клио! – воскликнула, смеясь, Мэкки.

– Какие у тебя планы на сегодня? Не могла бы ты провести весь день с нами? Мы с Эш собираемся поехать в парк погулять.

Мэкки колебалась. Несмотря на прогресс в их отношениях с Гордоном, это вовсе не означало, что она уверена в его чувствах к ней. Когда они танцевали, он крепко прижимал ее к себе… Но это еще ни о чем не говорит – все мужчины, танцуя, прижимают своих дам к груди. Этого слишком мало, чтобы сделать вывод, что он ее любит. Хотя от его прощальных поцелуев у нее земля уходила из-под ног и голова шла кругом… Интересно, что чувствовал он в эти мгновения?

А как быть с Эшли? Даже если Гордон действительно по уши влюблен, он и Эшли – нерасторжимое целое. Мэкки сомневалась, станет ли она для девочки хорошей мачехой, сможет ли ухаживать за маленьким ребенком. Когда вчера вечером выяснилось, что Эшли заболела, Мэкки настолько растерялась, что утратила всякую способность действовать. А вот Гордон не растерялся. Он точно знал, что надо делать. Ее же роль ограничивалась только тем, что она подносила прохладные влажные салфетки, причитала да охала.

Возможно, в каждой женщине от рождения заложен материнский инстинкт, подсказывающий ей, как помочь заболевшему ребенку, но у нее он, к сожалению, не проявился.

– Извини, но в это время я буду занята, – ответила она Гордону. – Я пригласила свою маму пообедать, а потом вместе пойти по магазинам. – «И было бы глупо бросать ее посреди магазина, сказав, что у меня свидание с тобой», – подумала Мэкки. Ссылка на свидание с мамой сработала безотказно. Но она не учла, что Гордон проявит упрямство и настойчивость.

– Что ж, раз ты не можешь сегодня, давай встретимся завтра. Стоит прекрасная погода – можно подогреть воду в бассейне и поплавать, а потом приготовить на гриле гамбургеры.

Мэкки была в нерешительности. Если она откажется и от этого предложения, то Гордон может рассердиться, и на этом их знакомство закончится, а этого она не вынесет. К тому же она хотела встречи с ним.

– О, это мне нравится! В котором часу мне прийти?

«Сейчас! Я хочу, чтоб ты пришла ко мне прямо сейчас!» – едва не вырвалось у него. Он желал ее появления всеми фибрами своей души. Если бы Эшли не заболела вчера вечером, ни за что не отпустил бы Мэкки. Он хотел обнимать ее, целовать… быть рядом, несмотря на предупреждения внутреннего голоса: «Ты ее совсем не знаешь… она думает только о своей карьере… тебе нужна хозяйка дома… дети не входят в ее планы… она первая женщина, с которой ты встретился после развода»…

Но ни одно из этих предупреждений не могло лишить его радости при встрече с ней. Он не представлял себе жизни ни без нее, ни без Эшли.

– Я спросила, во сколько мне прийти? Ты затрудняешься сказать? – повторила она свой вопрос. – Или уже не хочешь этого?

– Нет, что ты! Просто я с трудом представляю себе, как доживу до нашей встречи! Тебя устроит три часа дня в воскресенье?

– Вполне.

Вернувшись из церкви домой, чтобы переодеться, Мэкки по пути к Гордону остановилась у «Престон-Роял», чтобы купить Эшли новый купальник, но тут увидела в витрине два очаровательных платьица как раз для Эшли и, войдя в магазин, купила их. Решив, что малышка слишком мала, чтобы оценить такой подарок, Мэкки зашла в другой отдел и купила набор игрушек для купания.

– Вот пара игрушек для Эшли, – как бы оправдываясь, сказала Мэкки, когда Гордон открыл ей парадную дверь. Эшли стояла рядом, держась за его брюки.

– В самом деле пара?

– Ну, три… или четыре. Знаю, что переборщила, но не могла остановиться… Ты думаешь…

– Я ничего не думаю, – перебил Гордон, приветствуя ее растущий интерес к своей дочери. – А вот Эшли может подумать, что сегодня снова Рождество, – сказал он с улыбкой и взял девочку на руки.

«Это добрый знак, – подумал Гордон. – Это не просто подарки, здесь кроется что-то большее».

– Меня не было здесь на Рождество, и я решила восполнить этот пробел, – сказала Мэкки, когда они вошли в гостиную.

Гордон посадил дочь на диван, и Мэкки вручила ей пакеты с подарками.

– О-о-о! – воскликнула малышка, достав розовое плиссированное платье и розовые туфельки к нему.

– Мы, девочки, должны содержать свой гардероб в порядке, – сказала ей Мэкки. – Тебе понравилось это платье? – Второе платье было светло-желтым с мелкими оборочками спереди.

– Голубое! – объявила малышка.

– Да нет же, желтое! Скажи: жел-то-е.

– Ай-ай-ай, – ответила Эшли, доставая из пакетов купальник и игрушки.

– Ну, идем в бассейн не откладывая, – сказал Гордон. – А ты захватила свой купальник, Мэкки?

Следующий час все трое плескались в бассейне с подогретой водой, пока Эшли это не надоело и она не попросила, чтобы ее одели. Гордон и Мэкки остались в бассейне, а малышка, насухо вытертая и тепло одетая, бегала по двору, пиная мяч.

– Когда Эшли начала ходить? – спросила Мэкки и оперлась руками о край бассейна, наблюдая за малышкой.

– Где-то с девяти месяцев. Она рано пошла. – С этими словами он тоже положил руки на край бассейна, и Мэкки оказалась как бы в его объятиях. Его широкая грудь согревала ей мокрую спину, его прикосновение и сознание того, что он совсем рядом, вызвали в ней такую бурю восторга, что ее бросило в жар, хотя минуту назад ей было довольно холодно. Он обнял ее за талию, затем его ладони стали подниматься по ее телу, подбираясь к верху раздельного купальника.

– Не надо, Эшли может увидеть, – испуганно проговорила Мэкки, когда он стал покрывать поцелуями ее шею.

– Она еще слишком мала, чтобы обращать внимание на подобные вещи. Сейчас ее больше всего на свете интересует мячик.

«Разве можно обниматься в присутствии детей, хотя они и увлечены игрой и ничего не замечают?» – подумала Мэкки.

Между тем Эшли споткнулась и упала. Поднявшись, она с плачем помчалась к Гордону, чтобы тот пожалел ее.

– Жаль, что нас прервали, – заметил Гордон, вылезая из бассейна.

Мэкки ничего не оставалось, как выбраться из бассейна вслед за ним.

Успокоив Эшли, Гордон начал разводить огонь в гриле, и когда брикеты древесного угля раскалились добела, все трое пошли домой. Мэкки стала переодевать Эшли в пижамку, а Гордон вернулся во двор, где занялся приготовлением гамбургеров.

Не успели они поесть, как Эшли начала капризничать, глазки у нее стали сонными.

– Накупалась, набегалась, пора в кроватку, – сказал Гордон, взяв малышку на руки, и стал подниматься наверх.

Мэкки пошла за ними. В детской отец положил малышку в постель, дав ей плюшевого мишку. Мэкки в который уже раз поразилась ее ангельской красоте: каштановые кудри обрамляли румяное личико, на щечки падала тень от длинных, как у отца, ресниц.

– И какую же сказку тебе почитать? – спросил Гордон, раскрывая книжку-раскладушку. – Прочесть про луну?

– Про луну, – повторила девочка, показав на окно, в которое заглядывала полная луна. – Баю-бай, луна, баю-бай, Мэф, баю-бай, па. – Она закрыла глаза и моментально заснула.

Гордон накрыл ее одеяльцем с изображением Винни Пуха и спросил у Мэкки:

– Ты не хочешь вернуться в бассейн с бокалом вина и во взрослой компании?

– А если Эшли проснется и начнет звать тебя?

– Ничего страшного. Там есть динамик, по которому мы будем знать, что делается в детской.

Мэкки села на краешек шезлонга. Гордон тут же сел рядом и, откинувшись назад, обнял ее. Бокалы с вином были забыты. Прижавшись друг к другу, они стали смотреть на звезды.

– Ты знаешь, что я влюбился в тебя, Мэкки? – шепотом спросил Гордон, наклонившись к ее уху. Здесь, под звездным небом, слова любви прозвучали легко и свободно, и Гордон облегченно вздохнул. Он был счастлив, наконец-то решившись их произнести. Мэкки должна понять, что она не мимолетное увлечение скучающего миллионера, а его будущая спутница жизни.

Тишина.

– Тебя так потрясло мое признание, что ты лишилась дара речи, или тебе нечего сказать мне? – спросил он.

Что она может ему сказать? Что именно это и хотела от него услышать? Что ей пришлось долго томиться в ожидании этих слов? Но верно и другое – она не готова к столь важному шагу.

– Бывает, что счастье… пугает, – тихо проговорила Мэкки.

– Пугает?!

Она вздохнула:

– После всего, чего мне пришлось натерпеться с Брюсом… – Она осеклась на полуслове. Ей было трудно объяснить, что переполняло ее душу.

– Брюс?! При чем тут Брюс? Он исчез из твоей жизни восемь лет назад! – недоуменно воскликнул Гордон.

– Знаю. Я понимаю, что это выглядит по меньшей мере смешно, но… я так долго была одна… Плюс еще Эшли.

– Чем Эшли-то тебя испугала? – спросил вконец расстроенный Гордон.

– Нет, не она сама, нет. Меня пугает ответственность за ее воспитание, образование и так далее, которую мне придется взять на себя. Помнишь, ты как-то сказал, что я похожа на кукушку?

– А, вон оно что! Но послушай, когда это было? Я тогда тебя совсем не знал! Не знал, что вы с Эшли так подружитесь!

– Но я действительно не умею обращаться с детьми!

– Какой вздор! Научишься. Вспомни, в какой восторг пришла Эшли, увидев твои подарки! К тому же ей нравится играть с тобой.

– Но материнство – это не только подарки. Дарить подарки и играть с ребенком может любой, не обязательно мать или отец.

– Верно. И Эш не всегда такая милая и послушная, как сегодня. Бывает, она ничего не хочет есть, кроме крекеров и кукурузных хлопьев…

– …бывают ночи, когда она плачет не переставая, отчего кажется, что у нее поднялась температура, – напомнила ему Мэкки.

– Ты с этим отлично справилась, – сказал он.

– Куда мне! Я испугалась и позвонила тебе.

– И правильно сделала. Главное – вовремя позвать на помощь. И вообще, у родителей должны быть здравый смысл и интуиция, а этого у тебя не отнимешь.

– Вспомни, как я растерялась в пятницу вечером, когда у Эшли заболел животик.

– Ты помогала мне и успокаивала Эшли. Ты была просто чудо! Не слишком ли ты строга к себе?

Пока Мэкки обдумывала его слова, что она «просто чудо», Гордон повернул ее лицом к себе, после чего она уже не могла думать ни о чем другом, кроме как о его страстных поцелуях.

В понедельник Мэкки вылетела в Атланту в служебную командировку. Гордон регулярно названивал ей: в субботу вечером, чтобы убедиться, что она благополучно доехала до дома, в понедельник утром в ее контору, прямо перед ее отъездом в аэропорт, в понедельник вечером и рано утром в среду уже в Атланту.

– Мисс Смит, это служба «Будильник», – сказал Гордон официальным тоном. – Вообще-то я могу предложить более приятный способ будить тебя.

– И как же?

– А ты попробуй догадаться.

– Ну, и как же? – повторила Мэкки.

– Представь наше пробуждение на огромной кровати… я ерошу тебе волосы, обнимаю и целую тебя… Затем я…

– О! Твое воображение богаче моего! Мне придется принять холодный душ, чтобы прийти в себя и заняться делами.

Как потом выяснилось, чтобы заниматься делами, холодного душа было мало, так как день выдался на редкость неудачный – одна неприятность сменяла другую. Мало того, что заседание суда было отменено из-за болезни ответчика, так еще и задержали вылет из Атланты в Даллас по техническим причинам.

Долгое ожидание в аэропорту Мэкки скрашивала мечтами о Гордоне, вспоминая их неторопливые разговоры, его пылкие взгляды, объятия и поцелуи.

Вспомнила она и об Эшли и ее проделках – как она тискала бедную Клио, как засыпала в обнимку с плюшевым мишкой или динозавриком, как осваивала новые слова.

Мэкки с улыбкой вспомнила, как малышка сначала приняла имя «Мэкки» за слово «мама» и как потом придумала имя «Мэф».

Сидя в самолете и глядя в иллюминатор на иссиня-черное небо, Мэкки взвешивала все «за» и «против» совместной жизни с Гордоном и Эшли. Ясно одно: так больше продолжаться не может. Она должна сделать окончательный выбор. Сейчас она находится на распутье, и любое промедление может обернуться для нее новой трагедией.

Если ее пугают тяготы семейной жизни, ей надо отступить прежде, чем она настолько привяжется к Эшли и Гордону, что разрыв с ними нанесет ей еще одну душевную рану. Сама мысль об этой разлуке показалась ей невыносимой. Она может найти сотню разумных доводов в пользу разрыва, но это все равно будет для нее ударом в сердце.

Было уже далеко за полночь, когда самолет приземлился в далласском аэропорту. Каково же было ее удивление, когда среди встречающих она увидела Гордона.

– А Эшли с кем? – первое, что спросила Мэкки.

– С бабушкой.

– Вижу, тебе приходится все чаще оставлять ее у бабушки, и все из-за меня, – чувствуя себя виноватой, тихо проговорила Мэкки.

– На то есть серьезный повод: мне не хочется, чтобы ты тряслась в автобусе или, чего доброго, ловила такси в столь поздний час.

Мэкки не привыкла к такому вниманию. Еще ни один мужчина не проявлял такой заботы о ней. Но до чего же приятно узнать, что тебя встречают ночью в аэропорту и персональный шофер отвезет тебя домой… и, возможно, останется там навсегда… Для независимой женщины, какой она себя считала, соблазн был действительно велик.

– Все лампочки включены, гоблинов в кладовках нет, – доложил Гордон, доставив ее багаж наверх и спустившись в холл. – Надеюсь, мне причитается вознаграждение?

– И какое же вознаграждение ты хотел бы получить? – спросила Мэкки, бросаясь в его объятия.

– Вот такое. – Гордон хотел поцеловать ее прямо в аэропорту, но не решился, не зная, как она воспримет проявление подобных чувств на виду у множества незнакомых людей. Слава Богу, теперь они одни. Он впился губами в ее призывно приоткрытый рот, крепко сжимая ее в своих объятиях. Не прерывая поцелуя, он ухитрился снять с нее жакет и бросить его на пол. Выдернув край блузки из юбки, он стал гладить ей спину.

Когда они, прерывисто дыша, на мгновение прервали свой долгий поцелуй, Мэкки едва слышно прошептала:

– Пойдем наверх.

Их тела сгорали от страстного желания, но Гордон собрал всю силу воли и решил отказаться от такого заманчивого предложения. Если бы он согласился, это было бы несправедливо по отношению к Мэкки: он работал всего полдня, отдохнул, играя с Эшли… даже вздремнул часок, прежде чем ехать в аэропорт. Мэкки же работала по двенадцать часов кряду, да еще совершила долгий, в сотни километров, перелет.

– Ты устала и измотана. А я хочу, чтобы в нашу первую ночь мы отдались своей страсти целиком, без остатка, и занимались любовью всю ночь напролет. И мне не хочется, чтобы ты неожиданно заснула.

– Всю ночь напролет?

– Ага!

– Тогда поклянись мне, что сдержишь свое обещание.

– Клянусь, – подтвердил Гордон.

Было почти два часа ночи, когда Гордон ушел от нее, и почти три часа утра, когда Мэкки наконец добралась до постели. Однако она была так взволнована, что долго не могла заснуть. Она хотела было поступиться своим правилом вставать в шесть часов утра, но давно запланированное совещание, назначенное на восемь, не оставило ей выбора.

Вернувшись с совещания в свою контору, Мэкки подумывала еще раз сходить в кофейню, чтобы хоть как-то разогнать усталость и сонливость, как зазвонил телефон.

– Мэф? – раздался в трубке детский голосок.

– Привет, Эшли, – обрадовавшись, откликнулась Мэкки. Она даже не подозревала, что звук детского голоса может привести ее в такой трепет.

– Мы с Эшли решили пригласить тебя отобедать с нами, – вмешался Гордон.

– Что ж, я согласна, но освобожусь только к часу. Вы к этому времени не умрете с голоду?

– Я – нет, а Эшли я дам чего-нибудь перекусить. Нам надо закончить обед где-то в три часа, чтобы не лишить Эшли дневного сна.

Когда Мэкки подъехала к ресторану, снова заморосило, но нависшие серые тучи и мелкий затяжной дождь не омрачали ее радужного настроения, и на ее губах по-прежнему играла счастливая улыбка.

Но неисповедимы пути Господни: в дверях ресторана она неожиданно столкнулась… со своим бывшим мужем.

– Привет, Мэкки. Рад тебя видеть, – сказал Брюс и вернулся в фойе вслед за ней.

– Вот уж не ожидала, – сухо сказала Мэкки, стараясь скрыть замешательство.

– Ты выглядишь прекрасно, несмотря на излишнюю полноту, – изрек Брюс.

Мэкки не знала, плакать ей или смеяться. Брюс совершенно не изменился. Но вдруг она поняла, что его мнение для нее ничего не значит. Ровным счетом ничего.

– Благодарю за комплимент, – холодно сказала Мэкки. – У меня все хорошо, но что с тобой?! Ты выглядишь таким усталым и изможденным! Ты что, болел?

Брюс не поверил своим ушам:

– Да нет, я совершенно здо…

– Ну, я пошла, – прервала она его на полуслове. – Мой друг уже заждался меня. А тебе надо всерьез подумать о своем здоровье.

Брюс проводил ее удивленным взглядом.

Хотя слова бывшего мужа уже утратили свое былое воздействие на нее, встреча с ним оставила у Мэкки неприятный осадок. Она успокаивала себя тем, что он уже не в силах подавить и запугать ее. Уму непостижимо, как они могли встретиться именно здесь! Ведь не виделись много лет! Не было ли это знаком свыше, что ее прошлое кануло в Лету навсегда?

– Что тебя так развеселило? – спросил Гордон, целуя Мэкки в щеку, когда метрдотель подвел ее к его столику.

– Потом расскажу. А теперь давай насладимся нашим обедом.

– А я уж решил, что после обеда ты помчишься на работу. – Они сидели на диване в его гостиной и не спеша потягивали шампанское. Эшли не захотела ложиться спать и теперь сидела с Клио на коврике у камина, нежно поглаживая затисканное животное.

– Я решила начать новую жизнь. Мэкки-трудоголика больше не существует.

– А какой будет новая Мэкки?

– Новая Мэкки будет больше проводить времени с тобой и Эшли.

– У тебя сегодня что-то случилось? – с тревогой спросил Гордон.

– Встретила Брюса, – спокойно ответила она.

– Невероятно!

– Но именно так и было. Он выходил из ресторана, а я входила. За те две минуты, что мы перебросились словами… будто что-то… нет, мне трудно объяснить это. – Мэкки откинулась назад и стала рассматривать свой бокал. – Мне тяжело сейчас об этом говорить, но в последний год моего замужества у меня должен был появиться ребенок. Мы не планировали обзавестись малышом, и мне было очень неприятно сообщать об этом Брюсу. Два следующих месяца он постоянно упрекал меня, что я забеременела по собственной глупости, и вбивал мне в голову, что я буду плохой матерью. Его послушать, так мне самой нужна няня, чтобы приглядывать за мной, как за ребенком. – Мэкки умолкла, ей трудно было говорить. – И после того, как у меня произошел выкидыш, он все время повторял, что это перст Божий, так как мы не способны быть хорошими родителями. Это относилось главным образом ко мне, поскольку у меня, по мнению Брюса, было слишком много недостатков, несовместимых с ролью матери.

– И ты ему верила? Я с трудом представляю тебя неуверенной, растерянной и не способной защитить себя.

Она печально вздохнула:

– После всего случившегося я впала в глубокую депрессию, поверив словам Брюса, что материнство – не мой удел. А когда познакомилась с тобой и Эшли, то словно прозрела и вдруг почувствовала, что все мои страхи улетучились сами собой.

– О, Мэкки! – воскликнул Гордон и взял ее за руку.

– Когда-то я решила посвятить себя работе, отдавая ей все силы. Но теперь, узнав тебя и Эшли, поняла, как обкрадываю себя.

Гордон увидел, как одинокая слеза медленно ползет по ее щеке. Он вытер эту слезу и нежно поцеловал Мэкки, вложив в свой поцелуй целительную силу любви.

– Когда я впервые взяла Эшли на руки, во мне словно что-то пробудилось, что-то такое, о чем до встречи с ней я даже не подозревала. Я полюбила эту крошку. – Малышка, услышав свое имя, посмотрела на Мэкки, и та послала ей воздушный поцелуй.

– А ее папу? – лукаво спросил Гордон.

– Ее папу я тоже люблю, – проговорила Мэкки и поцеловала Гордона в щеку.

– Слава тебе, Господи! – воскликнул Гордон. – Наконец-то! Знаешь, мы с Эшли просто сходим по тебе с ума. Мы очень боялись, что ты предпочтешь нам работу.

– Вообще-то влюбляться в тебя не входило в мои планы. Я даже боролась с этим внезапно нахлынувшим чувством, – призналась Мэкки.

– Знаю. Я тоже сначала боролся, но потом понял, что это мне не под силу. Любовь – всепобеждающее чувство, и никто не знает, как она возникает. Но оставим эти вопросы для ученых. Я тоже люблю тебя, Мэкки, и моя любовь к тебе не ослабеет, что бы ни случилось. Это может показаться странным, но мы отлично подходим друг другу.

– Я совершенно с тобой согласна, Гордон! – воскликнула она.

– Я очень рад, что наши взгляды совпадают, ведь мне хочется, чтобы ты стала моей женой, дорогая Мэкки! Ты согласна стать мамой Эшли? Согласна подарить ей братика или сестричку? Или и то и другое вместе?

Хотя сердце Мэкки ликовало от неописуемой радости, она отдавала себе отчет, что все не так просто.

– Ты в самом деле веришь в меня?

– Да, вне всякого сомнения. Мое намерение разделить воспитание Эшли с тобой говорит о серьезности моего предложения.

– А если я не смогу подарить Эшли ни брата, ни сестру? Не забывай, что я потеряла своего первенца. Вдруг я бесплодна?

– Это еще ничего не значит. Многие женщины оказываются в такой же ситуации, как ты, но потом спокойно рожают. Но даже если у тебя не будет детей, ты должна помнить, что я люблю тебя такой, какая ты есть. Ты, я и Эшли – по-моему, этого уже достаточно для счастья.

– А как же моя работа? – Хотя работа уже не была у Мэкки на первом месте, она не может просто сидеть дома. Гордон должен помнить об этом.

– Ах, да! – воскликнул он и улыбнулся. – Кто-то хочет остаться юристом! Конечно, продолжай помогать попавшим в беду женщинам, но в то же время не забывай и о своей семье. Удается же тебе сейчас совмещать работу в твоей конторе и нас!

– Забота о семье всегда будет у меня на первом месте. Вы с Эшли – самое дорогое, что у меня есть.

– Тогда ответь: ты согласна стать моей женой и мамой Эшли?

Не успела Мэкки ответить, как малышка поднялась с коврика и подошла к ней, протягивая свой пальчик:

– Бо-бо. Киса плохая.

– Иди, я тебя пожалею, дорогая моя. – Мэкки подняла девочку и посадила между собой и Гордоном.

– Могу я расценивать эти слова как твое согласие влиться в нашу семью? – спросил он.

– Да, дорогой, – ответила Мэкки с улыбкой.