Текст книги "Дилемма любви"

Автор книги: Кейт Дэнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Желая развлечь гостя, Мэкки рассказала Гаррису случай из своей практики – дело Гордона Гэллоуэя и Эшли, – разумеется не упоминая имен действующих лиц и не вдаваясь в подробности.

– Очень трогательная история, – сказал Гаррис. – Отец этого ребенка взял на себя огромную ответственность. – Гаррис поднял бокал вина и чокнулся с Мэкки. – Выпьем за то, чтобы такое не случилось с нами!

Гаррис знает, что говорит. Они уже давно стали взрослыми, и время, когда они совершали необдуманные поступки, давно прошло. Теперь их удел – тихие ужины с дорогим вином под приглушенную музыку Гершвина вместо кока-колы и хот-догов. Еще взрослым свойственно делать пустые заявления.

– Я никогда не зарекалась иметь детей, – будто защищаясь, проговорила Мэкки, ставя свой бокал на кофейный столик.

– Уж не ослышался ли я? – воскликнул Гаррис, обнимая ее за плечи. – Новые времена – новые песни? – Он откинулся назад, внимательно смотря на нее. – Уж не хочешь ли ты сказать, что старые, давно остановившиеся часы вдруг пошли?

– Мне не нравится, когда так говорят, – сказала она, нахмурившись. Ей надоело это слушать – сначала от Гордона, теперь от Гарриса.

– О, кажется, я затронул больную тему. А я-то был уверен, что Мэкки Смит целиком посвятила себя карьере преуспевающего адвоката!

– Одно другому не мешает. Я не утверждала, что не хочу иметь детей.

– Ты говоришь так, будто встретила парня, который мог бы стать отличным отцом. Я не ошибся? Мы скоро расстанемся, да?

Она посмотрела на часы, давая понять, что не хочет обсуждать это с Гаррисом.

– Мне завтра рано вставать. Пора расходиться.

Гаррис хотел было возразить, но вздохнул и стал искать свою куртку.

– Ладно. Приятных сновидений. – Он снял куртку с вешалки и сказал: – До свидания. У меня такое ощущение, что больше мы не увидимся. – Поцеловав ее в щеку, он быстро ушел.

Часом позже Мэкки лежала в ванне и вспоминала свой разговор с Гаррисом. Сколько лет она уверяла своих друзей и родных, что рождение детей не входит в ее планы! Теперь она отказывалась от своих прежних заявлений. Интересно, почему? Ей действительно захотелось иметь ребенка? Или она поняла, что это необходимо?

В самом деле, события последних недель заставили ее пересмотреть свои взгляды на материнство. Сама она росла в одиночестве, у нее не было сестер и братьев, а сейчас соответственно племянников и племянниц. Только однажды у нее появилась возможность стать матерью, но эта возможность не осуществилась, так как ее брак быстро распался. Именно поэтому она говорила всем, что не хочет обременять себя заботами о ребенке. И действительно примирилась с таким решением. Или ей только кажется?

Два дня, о которых говорила Мэкки, прошли, и Гордон, стоя у телефона, лихорадочно размышлял, звонить ей или не звонить. Он чувствовал, что, когда в последний раз говорил с Мэкки по телефону, она что-то скрывала от него. Предлагая ему встретиться дня через два, она действительно имела в виду два дня или это было лишь отговоркой?

Он давно не ухаживал за женщинами, но не разучился по интонации и другим признакам определять, искренни с ним или нет. Когда они с Мэкки были вместе, видно было, что он ей нравится так же, как и она ему. Так почему она решила порвать с ним? И почему у него такое чувство, будто ему подставили подножку?

Нет, он так легко не сдастся. Но если Мэкки снова откажет ему… Он даже не стал размышлять над этим.

Когда в пятницу вечером зазвонил телефон и Гордон пригласил Мэкки пойти с ним и Эшли завтра в зоопарк, она отнеслась к его приглашению с некоторой опаской. Она уже решила больше с ним не встречаться, а теперь ей предлагают совершить семейный поход в зоопарк, что поднимало их отношения на совершенно другой уровень. Одно дело – встречаться с Гордоном, и совсем другое – становиться членом их семьи. Но ей очень хотелось увидеть обоих.

– Я сама к вам подъеду, – сказала она, принимая приглашение. – Вам не стоит заезжать за мной.

– Какая прекрасная погода для конца февраля! – сказал Гордон, пересаживая Эшли из креслица безопасности в прогулочную коляску. – Смотрите, на деревьях вот-вот распустятся почки.

– Летом невыносимо жарко. Должна же погода хоть иногда радовать нас! – поддержала разговор Мэкки.

– И не говорите. Не успеешь оглянуться, как будет совсем тепло. Не сегодня-завтра начнут рекламировать пляжные полотенца.

Они вошли в ворота зоопарка, радуясь хорошей погоде и возможности побыть на свежем воздухе. Эшли приходила в неописуемый восторг, увидев в вольере слона, потом льва и обезьян, которых она знала только по картинкам в книжках и по телепередачам.

– Эш, скажи Мэкки, как разговаривает лев?

– Р-р-р, – ответила девочка.

– А тигр?

– Р-р-р.

– А обезьянка?

– Р-р-р, – повторила малышка.

Мэкки засмеялась.

– Молодец! Два раза из трех правильно, – сказал, смеясь, Гордон.

Сегодня он был более спокоен, чем на предыдущей неделе, – травма, нанесенная ему Бет, начинала забываться, Мэкки приняла его предложение встретиться. Интуиция подсказывала ему, что два дня назад она не хотела встречаться с ним. Он почувствовал это по тону ее голоса, но теперь от ее нежелания не осталось и следа.

Она казалась более раскованной, менее настороженной, более внимательной к Эшли. Его прежнее мнение, что Мэкки смотрит на детей как на помеху в карьере, сменилось уверенностью, что из нее может получиться заботливая, любящая мать. Он с удивлением наблюдал, с какой заботой Мэкки надела на ножку Эшли упавшую туфельку, а потом купила ей игрушечного жирафа в магазине при зоопарке.

Им захотелось пить. Гордон пошел купить чего-нибудь прохладительного, а вернувшись, обнаружил рядом с Мэкки и Эшли пожилую супружескую пару.

– Какая очаровательная девочка! Как ей повезло с матерью, которая проводит с ней столько времени! – умиленно воскликнула пожилая женщина.

Мэкки не стала ничего объяснять. Она понимала, что со стороны ее можно было принять за маму, вышедшую погулять со своей дочкой.

Глядя, как Эшли тянется к Мэкки, Гордон вдруг понял, насколько необходимы девочке заботливые женские руки. Раньше он просто не задумывался над этим.

– У вас такая прекрасная семья, – сказала пожилая дама, когда Гордон подошел к ним. – Вы должны гордиться ею, – добавила она.

Гордон метнул быстрый взгляд на Мэкки, а потом сказал:

– Вы правы. Моя семья – предмет моей особой гордости!

– Для полного счастья вам не хватает только мальчика, – добавил муж седовласой дамы.

Мэкки и Гордон кивнули и, раскланявшись с супругами, пошли дальше.

– И что же вы почувствовали, когда вас приняли за маму Эшли? – спросил Гордон.

– То, что любая почувствовала бы на моем месте, – ответила Мэкки.

– Ну, это еще как сказать, – возразил Гордон. – Вот для Бет, например, материнство – пустой звук… – Он осекся. – Извините. Я поклялся, что сегодня ни разу не заговорю о ней. Обещаю, что впредь мы будем говорить только о приятном. Как вы думаете, Эшли была бы рада, если бы у нее появился маленький братик?

«Это что, наводящий вопрос?» – подумала Мэкки. Она сразу же представила маленького мальчика – точную копию мужчины, шедшего рядом с ней. И почувствовала жгучую ревность к той женщине, которая подарит ему сына.

Гордон тронул ее за плечо.

– Ну так что вы об этом думаете? – повторил он свой вопрос.

– Может, через год или два, – с трудом выдавила она из себя. – Эшли еще очень мала.

Выйдя из зоопарка, они хотели было пойти в ресторан, но Эшли начала капризничать, и пришлось поменять планы.

– Я могу угостить вас обедом собственного приготовления, если вы ничего не имеете против, – сказал Гордон по пути домой. Эшли наконец угомонилась и крепко спала в своем креслице.

– Что вы! Мне очень понравилось, как вы готовите. Могу ли я быть против, если сама беру еду домой из ресторана или покупаю полуфабрикаты? Я могла бы приезжать обедать к маме, но это весьма чревато – вместе с едой получаешь слишком много материнских наставлений и советов.

– Понял. Обещаю, что подам еду без советов. Что вам больше всего хочется?

– То, что вы приготовите, – ответила она.

Когда машина остановилась у дома, Гордон взял Эшли на руки и, поднявшись в детскую, осторожно положил ее в кроватку, чтобы не нарушать детский сон. Было всего половина четвертого. Гордон сварил кофе и поставил на стол блюдо с виноградом.

– Я знаю, что приготовлю, – цыпленка по собственному рецепту. Это мой коронный номер, вот увидите!

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – вежливо спросила Мэкки.

Он заглянул в буфет.

– О, у меня кончились приправы! Не могли бы вы присмотреть за Эшли? Мне надо сбегать в магазин.

– А вдруг она проснется? Что мне тогда делать?

– Скорее всего, она не проснется. Но если проснется, то дайте ей сок или несколько ломтиков банана.

– Хорошо…

– Я возьму на всякий случай свой мобильный телефон, – сказал Гордон и улыбнулся.

– Не волнуйтесь, я справлюсь, – заверила его Мэкки. В конце концов, это всего лишь несколько минут.

Только Мэкки устроилась в кресле и включила телевизор, как через динамик послышался детский голосок. Мэкки быстро поднялась в детскую.

– Привет, малышка. Папа сейчас вернется. Ну что, будем вставать?

Эшли протянула к ней ручки, и Мэкки взяла ее на руки. Сменив ей подгузник, она спустилась с девочкой на кухню и посадила ее в высокий стульчик.

– Бананчик хочешь?

Эшли кивнула головой.

– Ммм, – проговорила она, когда Мэкки поставила перед ней блюдечко с ломтиками банана.

Гордон быстро вошел на кухню с пакетом в руке и увидел женщину с ребенком. Ни та, ни другая не заметили его возвращения.

– Эшли, скажи: Мэк-ки.

– Ма-а.

– Не так. Мэк-ки.

– Ма-а-ма-а.

Гордон заметил, какой радостью осветилось лицо Мэкки, когда звуки, издаваемые малышкой, больше напоминали слово «мама», чем «Мэкки». Видя, что его не замечают, Гордон постучал по открытой двери, чтобы объявить о своем возвращении.

– Эшли поела, – сказала Мэкки, вытирая девочке испачканные бананом ручки и вынимая ее из высокого стульчика.

После этого Мэкки села к столу и стала смотреть, как Гордон режет на доске разные овощи. Эшли, воспользовавшись тем, что про нее на минуту забыли, запустила ручку в коробку с кукурузными хлопьями и стала бросать их на пол.

– Присматривайте за Эшли, а я открою бутылку с вином. Все великие повара обожают вино.

– Вы будете тушить цыпленка в вине? – спросила Мэкки.

– Нет, приму внутрь. Могу и вам налить стаканчик, если пожелаете, – предложил Гордон.

Пока он открывал бутылку «Орвието», Мэкки едва успела отнять у Эшли банку с каперсами, которую та схватила со стола.

– За ней теперь нужен глаз да глаз, – сказал Гордон. – Ее интересует буквально все, но особенно достается телефону. На прошлой неделе она случайно набрала какой-то номер и попала в Данию. Стоит на минуту отвлечься, как она начинает разбрасывать золу из камина или швырять книги с книжных полок на пол, – добавил Гордон и засмеялся.

«Разве Бет, с ее легкомыслием и безответственностью, могла бы уследить за Эшли?» – подумала Мэкки. Неудивительно, что Гордон был категорически против того, чтобы оставлять свою дочь с ней, и не доверял ребенка никому, кроме бабушки и няни. Мэкки только сейчас поняла, почему он так сопротивлялся установлению совместной опеки над Эшли.

– Эшли, позови киску. Скажи: Кли-о.

– Бедная киска сейчас сидит под диваном, забившись в угол, – сказал Гордон. – Стоит Эшли появиться в комнате, как Клио тут же исчезает.

Не успел он это произнести, как Эшли открыла нижнюю дверцу буфета и стала выбрасывать оттуда посудные полотенца и фартуки.

– Лучше я возьму ее на руки, – сказала Мэкки, беря девочку и садясь с ней за кухонный стол. – Я спою тебе песенку, а ты слушай, – сказала она малышке.

– Мэкки, вы такая непредсказуемая, – удивился Гордон. – Тогда вы пели песенку о снежинках, теперь – эту. Кто вас научил детским песенкам?

Мэкки пожала плечами. Сегодня ей было особенно хорошо, они с Гордоном все больше сближались, но она еще не была готова рассказать ему про книгу с песенками для малышей, которая лежала на самом дне ее платяного шкафа. Эту книгу она купила очень давно – тогда, когда ее мечты, ее радужные надежды еще не были разбиты безжалостной судьбой…

Глава восьмая

Когда они поужинали, Мэкки стала мыть посуду, а Гордон пошел купать Эшли и укладывать ее спать. Он пригласил Мэкки присоединиться, но она вежливо отказалась. Теперь она загружала посудомоечную машину и слушала по динамику, что говорят в детской.

Почему все детские проделки и шалости так умиляют нас? Она поняла, что души не чает в Эшли, как любящая тетя или даже… любящая мать. Вместо того, чтобы расстаться с Гэллоуэями, она все больше к ним привязывалась.

Мэкки не могла понять, почему так происходит, – потому, что Эшли была очень милым ребенком, или потому, что она – дочь Гордона. Похоже, эти два чувства слились в ее душе в одно целое.

– Давайте допьем вино, – предложил Гордон, вернувшись в кухню. Он взял бутылку и наполнил бокалы.

Они пошли со своими бокалами в гостиную и устроились на диване. Их разделяли только диванные подушки. Заметив, что это пространство не занято, Гордон положил руку на подушки.

– Вам нравится такая незатейливая семейная жизнь? – спросил он, пододвигаясь поближе к Мэкки и кладя руку ей на плечо.

– Нравится. – Мэкки поднесла бокал к губам, чтобы скрыть некоторое замешательство, вызванное тем, что Гордон начал гладить ее плечо, постепенно приближаясь к шее. С каждым его прикосновением она все больше возбуждалась.

– Как при-ят-но! – с чувством воскликнул он.

– Прикасаться к панбархату моей блузки?

– Нет, прикасаться к вам. – С этими словами он взял ее бокал и поставил на кофейный столик, а потом обнял ее за плечи и притянул к себе.

Закрыв глаза, Мэкки чувствовала, как каждый из его поцелуев обжигает ей шею, щеки, уголки губ, переходя наконец в страстный поцелуй. Она подняла руки и обвила его шею, прижавшись к нему.

Хотя вино и поцелуи Гордона оказали на нее определенное воздействие, она не утратила способность ясно мыслить. Каким бы восхитительным ни был этот миг, Мэкки смогла вовремя нажать на тормоза. Если она и решила не прекращать их отношения, то пусть их развитие будет не столь стремительным. У обоих за плечами неудачные браки, боль, разочарования… Поэтому не нужно спешить. Это может быть опасно.

– Как у вас хорошо, – проговорила она, когда он оторвался от ее губ.

– Да, – помедлив, ответил он, покрывая поцелуями ее шею.

Но она осторожно отодвинулась.

– Это дом вашей тети, да?

– Ладно, – ответил Гордон, смирившись, – я понял: объятий меньше – разговоров больше. – Он откинулся назад, заложив руки за голову. – Да, это действительно дом тети Хильды, которая прожила в нем пятьдесят лет. Она была очень счастлива здесь… Мы с Эшли раньше жили в квартире при университете. Разумеется, я при первой же возможности переехал сюда. Хотите, я покажу вам весь дом?

Она кивнула. Он поднялся и подал ей руку.

С первым этажом она уже ознакомилась, так что здесь экскурсия была короткой. Затем он повел ее на второй этаж по красивой широкой лестнице. Дом был большим, особенно для двоих, и многие комнаты пустовали, а некоторые превратились в склад для ненужных вещей.

– Как видите, здесь еще придется потрудиться, – сказал Гордон.

Мэкки дала волю своему воображению: где бы она разместила гостиную, где игровую комнату, а где – свой и его кабинеты… В действительности из множества пустовавших на втором этаже комнат жилыми были только комната Эшли и спальня Гордона. Его объятия и поцелуй были еще свежи в ее памяти, и поэтому спальня Гордона показалась ей очень опасным местом. Мэкки решительно направилась к двери – подальше от греха.

– А здесь что? – спросила Мэкки, когда они вошли в комнату на третьем этаже. В ней, кроме мебели, было множество безделушек, стопки книг и старых журналов, какие-то пухлые папки.

– У тети Хильды столько всего, что трудно выбрать, что нужно оставить, а что – выкинуть.

– Разборка может занять много времени, но, согласитесь, это довольно приятные хлопоты, – сказала Мэкки.

– Вы правы. Разбирая вещи тети Хильды, я все лучше узнаю ее.

– А почему она завещала все вам, хотя почти не знала вас? – с интересом спросила Мэкки.

– О, это длинная история. Хотите, я расскажу ее? – предложил Гордон.

– Нет, как-нибудь в другой раз. Уже почти полночь. Боюсь, я злоупотребляю вашим гостеприимством, – возразила она.

– Ничуть, – ответил он, когда они спускались по лестнице. Проводив ее до входной двери, Гордон, как Мэкки и предполагала, поцеловал ее. И от его поцелуя ей сразу стало легко и радостно на душе.

Как она может стремиться к нему с такой силой и одновременно думать, что у них ничего не выйдет? Нормально ли для влюбленной женщины просчитывать каждый свой шаг? Конечно, нет. Если бы все женщины были такими нерешительными, жизнь на Земле прекратилась бы. Нерешительность – неотъемлемое свойство ее характера. Она хотела бы легко влюбляться и так же легко расставаться с возлюбленными, но, увы, ей это не дано. Она принадлежит к тому типу женщин, которые сами создают себе трудности и сами же их преодолевают…

* * *

Прошло уже двенадцать часов с того момента, как они расстались, а Мэкки до сих пор ощущала прикосновение его губ к ее губам. Стоило ей закрыть глаза, как она снова была в его объятиях, крепко прижавшись к его мощной груди и вдыхая исходивший от него запах мужского одеколона и детского лосьона. Она давала волю воображению… хотя в реальной жизни была не в состоянии дать волю своим чувствам.

И существование Эшли не облегчало, а только осложняло метания Мэкки. Она довольно долго считала малышку непреодолимым барьером на пути к любым отношениям с Гордоном, но понемногу ее отношение к маленькой девочке менялось: у Мэкки стало зарождаться чувство привязанности к ней. Что ее так влечет к этой малышке? Желание доказать своему бывшему мужу, что все его обвинения – пустой звук?

Мэкки считала, что она уже забыла о своем бывшем муже. Очевидно, она ошибалась. Хотя они развелись восемь лет назад, у нее так и не сложились серьезные отношения ни с одним мужчиной. Зато ее чувство к Гордону – настоящее, глубокое – завладело всем ее существом.

Она растерялась, когда сняла трубку и услышала голос Гордона.

– Эта неделя будет у меня довольно напряженной – начинается сессия. Но если вы завтра свободны, я хотел бы пригласить вас поужинать со мной.

Мэкки слышала в телефонной трубке воркование Эшли и молчала, не зная, где будет ужин – дома у Гордона или в ресторане. К тому же неизвестно, что для нее лучше.

Но одно она знала точно: не следует отказывать Гордону. Неважно, приготовит он настоящий ужин или ограничится пакетом кукурузных хлопьев и бутылкой пепси. Ясно одно – она хочет быть с ним.

– В среду я абсолютно свободна, – ответила наконец Мэкки.

– Прекрасно! Няня Эшли обещала посидеть с ней подольше. Так, значит, в половине восьмого, да?

Гордон повесил трубку и бросился спасать Клио от Эшли, которая схватила бедную кошку за ухо. Боже правый! Сколько раз он повторял себе, что Мэкки Смит – не та женщина, которая ему нужна, но продолжал, наперекор здравому смыслу, поддерживать с ней отношения. Вот и дочери она тоже очень нравится, хотя у Мэкки нет никакого опыта в уходе за детьми. Он вспомнил, как заразительно смеялись обе, когда Мэкки качала Эшли на ноге. И почему он не должен встречаться с Мэкки? Она совершенно не похожа на злющую ведьму. Напротив, она обаятельна, привлекательна – одним словом, какая-то особенная, не похожая на всех.

В среду поднялся сильный ветер, небо на западе озарялось вспышками молний. Когда они подъехали к ресторану «Мадрид», дождь лил как из ведра, дул сильный, пронизывающий ветер. Гордон обхватил Мэкки за талию, с трудом удерживая свободной рукой зонтик, и они бегом пустились к ресторану.

– В такой вечер не грех выпить чего-нибудь согревающего, – предложил Гордон.

Заказав бутылку испанского вина и ужин, они сели у окна и стали смотреть на струйки дождя, стекавшие по стеклу, и слушать раскаты грома.

Сначала их беседа носила банальный характер – он рассказал про свой день, она – про свой. Но под влиянием вина он осмелел и неожиданно попросил:

– Расскажите мне о вашем замужестве.

– Чтобы испортить такой чудный вечер? По-моему, не стоит, – возразила она.

– Расскажите. Так мы лучше узнаем друг друга. – Он взял ее ладонь и, повернув к себе, стал рассматривать линии на внутренней стороне. – Эти линии говорят мне о женщине, которая боится ворошить свое прошлое, – заунывным голосом, подражая гадалке, проговорил Гордон. – Линии предсказывают, что она станет очень счастливой, если откроет сердце своему собеседнику.

– А что говорят линии о выигрыше этой женщины в субботнюю лотерею? – спросила Мэкки шутливо.

– Линии говорят только о сердечных делах.

Мэкки смутилась и стала нервно теребить свою сережку, но вдруг неожиданно для себя сказала:

– Мы с мужем развелись уже больше восьми лет назад. Это довольно старая история.

– Вы же знаете, я люблю разные истории.

– Ну, раз вы просите… Мы познакомились на вечере в студенческом городке. Я тогда училась на втором курсе колледжа, а он уже имел собственное дело. – Она замолчала и стала снова теребить свою сережку. – Вас интересуют все детали моей семейной жизни?

– Вас же интересовали все детали моей супружеской жизни! – парировал Гордон.

Только очень близкие люди знали, как Брюс унижал и оскорблял Мэкки. Гордон наверняка даже не представляет, до какой низости может дойти порой мужчина.

– Да что там рассказывать? Обычные семейные сцены, вот и все.

– Я думаю, что было что-то еще. Не увиливайте. Я хочу знать все.

Он посмотрел на нее так пристально, словно хотел заглянуть ей прямо в душу. Его взгляд придал ей сил, и она поведала ему то, что всегда скрывала.

– Все началось сразу же после нашей свадьбы. Брюс не упускал случая унизить меня, оскорбить, прицепиться к какой-нибудь мелочи. Если до свадьбы я была самая удивительная, самая загадочная, самая замечательная, то, став его женой, превратилась в полную противоположность. Я и толстая, и вечно не причесанная, и одеваться не умею, и вообще все делаю не так, как надо. Брюс уговорил меня бросить колледж и пойти работать. Он считал, что я напрасно трачу время на учебу, так как из меня все равно ничего не выйдет. «Ты ни на что не способна, ты даже не умеешь готовить, стирать, гладить», – твердил он мне постоянно.

– Он вас не бил? – спросил Гордон с тревогой.

– Нет, не бил. Если бы он меня ударил, я, не раздумывая, ушла бы от него.

– Надо было проявить решимость, чтобы не бросить колледж и продолжить учебу, – заметил Гордон. – Скажите, ваш интерес к семейному законодательству основан на собственном печальном опыте? – спросил он.

Мэкки кивнула.

– Я хотела помочь женщинам, которые, как и я, стали жертвами жестоких мужей.

– Значит, вы в принципе не приемлете замужество? – спросил Гордон.

– Что вы! Просто я жду, когда Брэд Питт бросит свою Дженнифер и женится на мне! – весело сказала Мэкки.

– А если бы вам повстречался не Брэд Питт, а простой парень, который полюбил бы вас, вы бы решились завести детей? – спросил Гордон.

– Не знаю. – До встречи с Гордоном и Эшли она бы ответила: «Скорее всего, нет». Но теперь… Она вспомнила, как ее бывший муж кричал, что мать из нее не выйдет.

– Женщинам надо выходить за мужчин, не стесняющихся помогать жене растить и воспитывать детей, – сказал Гордон серьезно.

Мэкки промолчала.

– Так вы действительно решили не заводить детей? – спросил Гордон, не дождавшись от нее ответа.

Мэкки задумчиво потягивала вино.

– В данный момент дети не входят в мои планы, – наконец проговорила она.

– Ну, планы могут измениться.

– В первое время после свадьбы я хотела иметь ребенка… детей… – «Но муж разбил мои мечты», – подумала Мэкки. – Теперь я с этим не тороплюсь, – добавила она. Хотя после встречи с Эшли у нее нет-нет да и появлялась мысль о собственном ребенке. Но сможет ли она стать хорошей матерью? Этот вопрос волновал ее со все нарастающей силой.

– Ну, стоит Мэкки Смит чего-нибудь захотеть, как у нее все получается! – воскликнул Гордон. – И материнство в том числе, – добавил он.

– Вот и моя мама говорит то же самое. Знаете, у вас прирожденный талант быть заботливым, любящим отцом, – сказала Мэкки, надеясь сменить тему разговора.

– Это действительно так. А как же иначе? Я испытываю к своей дочери естественные отцовские чувства. Хотя появление Эшли не было запланировано, я очень обрадовался, когда Бет призналась, что она беременна. Я уже тогда знал, что ребенок круто изменит мою жизнь, но мне и в голову не приходило, до какой степени. Я вдруг стал отцом-одиночкой с новорожденной на руках.

– Как же вы со всем управлялись?

– Так же, как женщины, вынужденные растить ребенка без мужа. К счастью, еще до рождения Эшли я прочел много разных книг по уходу за ребенком. К тому же расспрашивал друзей и свою маму, если не знал, как поступить. Правду говорят: что ни делается – все к лучшему.

– Расскажите, как проходят экзамены в университете? – спросила Мэкки, снова меняя тему разговора.

– Как обычно. Каждый семестр – одно и то же. Предвкушая отдых от лекций, я радуюсь, как студент в предвкушении каникул. Мы с Эшли надеемся, что у нас появится возможность чаще встречаться с вами, – сказал Гордон с улыбкой, наполняя их бокалы вином.

Слова Гордона вызвали в ней необыкновенный прилив радости и счастья, и все сомнения мгновенно улетучились… Не без помощи вина, обладающего, как известно, магическими свойствами.

Когда Гордон высадил Мэкки у ее дома, она предложила ему зайти.

– Я хотел бы, но не могу: надо отпустить няню Эшли. Давайте завтра вместе поужинаем, хорошо?

Мэкки заколебалась. «Я должна отказаться», – подумала она, но слово «нет» вдруг выпало из ее словаря, и она ответила:

– Прекрасно! Я вам позвоню.

– Хорошо.

Мэкки отперла дверь и прислонилась к косяку, страстно желая, чтобы этот чудесный вечер никогда не кончался. Завтра казалось таким далеким…

Гордон взял ее за подбородок и, взглянув ей в глаза, прижался губами к ее губам. Мэкки весь вечер ждала его поцелуя. И что же? Первый за этот вечер поцелуй был легким, как дуновение ветерка. Гордон словно прочел ее мысли: второй поцелуй был настоящим поцелуем страстно влюбленного мужчины.

Мэкки закрыла глаза и наслаждалась его поцелуями, которыми он покрывал ее разгоряченное лицо и шею. Его мощная, широкая грудь привела ее в неописуемый восторг, когда она стала поглаживать ладонями его тонкую рубашку из хлопка, под которой ощущалось тренированное тело. Она вслушивалась в его тяжелое дыхание, с удивлением заметив, что и ее дыхание стало более учащенным…

Ей вдруг захотелось войти с ним в дом, запереть за собой дверь… Нет, хотелось гораздо большего – чтобы он взял ее на руки и отнес в спальню, как Кларк Гейбл в фильме «Унесенные ветром» унес Вивьен Ли. Мэкки почувствовала, что вся горит, что ее охватило безумное желание… придавшее ей недюжинную силу – еще минута, и она сама возьмет Гордона на руки и отнесет его в спальню! Но рассудок не позволил ей отдаться эмоциям, переполнявшим ее. Собрав всю свою волю, Мэкки прервала очередной поцелуй.

– Как бы я хотел остаться, – прошептал он.

– Я тоже хочу, чтоб ты остался, – произнесла она вслух, а про себя подумала: «Даже хорошо, что ты не можешь остаться!»

В пятницу дождь лил не переставая, сверкали молнии и гремел гром.

– Мне как-то неудобно, что пригласил тебя на ужин и танцы в такую ненастную погоду, – сказал Гордон, когда она, войдя в прихожую, складывала свой мокрый зонтик. – В оправдание скажу только, что мне не терпится обнять тебя, Мэкки!

Она с детства любила танцевать, и от одной мысли, что весь вечер она будет в объятиях Гордона, ее воображение стало тут же рисовать картины одну приятнее другой: ее рука на его плече… голова покоится на его широкой груди… она слышит стук его сердца, когда они движутся в ритме танца… прижавшись друг к другу так тесно, что поцелуй неотвратим.

Мэкки снова и снова мысленно возвращалась к поцелуям Гордона. Она вдруг поняла, что боится остаться без них. Ну и ладно, на этот раз ее желание целоваться победило. Она воспринимала это как дурную привычку, вроде курения или переедания… и клялась, что завтра же бросит Гордона… Нет, лучше послезавтра.

Эшли только что съела свою порцию макарон, перепачкав томатным соусом все личико.

– Мэ-эф, – сказала она, увидев в кухне Мэкки.

– Мэф лучше держаться подальше от любительницы макарон, а то придется распрощаться с нарядным платьем, – сказал, смеясь, Гордон. – А ну-ка, хозяюшка Эшли, пошли в ванную! – проговорил он, вынимая малышку из высокого стульчика. – Мэкки, присоединяйтесь, посмотрите, как я буду отмывать эту шалунью.

– Хорошо. – Она поднялась вслед за ними по лестнице и с удовольствием стала наблюдать, как Гордон моет Эшли. Потом подала ему большое махровое полотенце, в которое он завернул смеющуюся девочку. От нее так сладко пахло, что Мэкки не удержалась и поцеловала ее в щечку.

Эшли переодели в пижамку и положили в кроватку вместе с плюшевым мишкой. Гордон поцеловал ее и пожелал спокойной ночи. Повторив за отцом «ночи», Эшли наблюдала из кроватки, как отец с Мэкки направились к двери.

– Мэф, стой, – неожиданно проговорила девочка.

Гордон недоуменно посмотрел на Мэкки, как бы спрашивая, не ослышался ли он. Мэкки кивнула, радостно улыбаясь, и, подойдя к кроватке, стала напевать малышке старинную колыбельную. Гордон с минуту слушал, затем тихо вышел из комнаты, задумчиво улыбаясь.

– Как хорошо! – воскликнула Мэкки и взглянула на Гордона. Они сидели за кухонным столом и смотрели в окно. Сверкающие молнии освещали холодным светом раскачивающиеся под напором ветра деревья, вода в бассейне покрылась рябью от проливного дождя.

– Порой я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Никогда не думал, что мне так повезет, – сказал Гордон, зажав бокал с вином между ладонями.

– И это при том, что ты едва знал свою тетю. Ты хотел рассказать мне, как получил наследство.

Он пожал плечами:

– Я до сих пор не могу понять этого. Мои родители были просто поражены тем, что она оставила все мне… Тетя Хильда была замужем за младшим братом моей прабабушки. Несмотря на большую разницу в возрасте, они были очень счастливы, хотя детей у них не было. Когда муж умер лет двадцать пять назад, тетя замкнулась в себе и перестала поддерживать какие-либо отношения со своими родственниками. А когда она умерла, вдруг обнаружилось, что я ее единственный наследник. Почему именно я, неизвестно. В завещании тоже ничего не объяснялось. Тетя занималась благотворительной деятельностью и делала большие пожертвования колледжам и университетам в течение всей ее жизни. Может быть, она выбрала меня потому, что я – профессор университета, но это лишь мои догадки. Тетя Хильда сама была для всех загадкой… Университетские преподаватели вообще-то неплохо зарабатывают… Но такие деньги мне и не снились. Должен сказать, что они могут круто изменить жизнь человека, – задумчиво проговорил Гордон.