Текст книги "У забора (ЛП)"

Автор книги: Кейси Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Ты, конечно, можешь думать, что у тебя нет вкуса, Чарли, – сказала Линда, оценивая одежду, которую я повесила на крючок рядом с собой, – но эта комбинация вещей не примитивна. Ты подобрала по кружеву, не по цвету. Это о многом говорит.

Мне не стоило так гордиться, получив сей комплимент, ведь, скорее всего, я просто видела, как подобный наряд покупал один из клиентов.

– Я тебе говорила, что объем выручки увеличился на десять процентов с тех пор, как мы ввели эту затею с косметикой?

– Нет, это замечательно. – Я сложила снятую одежду и, надев на шею безголовому манекену блузку, которую выбрала, уставилась на белую, несгибаемую руку. Ну и как я должна засунуть ее в рукав?

– Да, точно. – Линда убрала свою сумочку обратно под прилавок.

– Эм... – Я попыталась загнуть руку вверх, но она оторвалась и с лязганьем упала на пол.

Линда подняла голову и, увидев мое лицо, рассмеялась.

– Она вставляется обратно. Ты освоишься. Я скоро вернусь, не скучай. – И с этими словами она скрылась в служебном помещении, оставив меня наедине с одноруким манекеном.

В конце концов я поняла, что руки и должны сниматься, чтобы можно было надеть кофту, однако теперь начала сомневаться, налезет ли юбка, учитывая широко расставленные ноги. Положив манекен на спину, я опустилась рядом с ним на колени и стала натягивать по ногам кружевную юбку.

Именно в такой позе и обнаружила меня Скай, войдя в магазин.

– Привет, Чарли.

– Привет. Линда в своем кабинете.

Мы обе посмотрели на полуодетый манекен на полу, а затем снова друг на друга. Скай захохотала.

– Не подскажешь, как одеть манекен?

– Как ни странно, но я никогда раньше этого не делала. – Она подошла, ухватилась за пластиковые ноги и попыталась свести их вместе. – Ох. Они не двигаются.

– В этом-то и проблема.

– Ладно. Давай тогда я подержу ее за шею, а ты натягивай юбку.

– Есть в этом что-то неправильное, – сказала я, когда мы обе заняли свои позиции.

– Да ладно, у нее нет головы, она не узнает, что над ней надругались.

Засмеявшись, я все-таки натянула юбку до талии. Затем мы поставили мадам из пластика на ноги и уставились на нее.

Скай склонила голову набок.

– У нее перекошены руки? – Она попыталась поправить правую руку, и та отвалилась. – Черт, я ее сломала.

– Нет, ее можно вставить обратно.

Скай размахнулась оторванной рукой и шлепнула меня ей по заднице.

– Эй, у меня, между прочим, есть голова, и надругательство над собой я уж точно замечу.

Она залилась смехом. Пока мы еще больше не испортили манекен, я сделала руку и поставила его у окна.

– Спасибо, что выручила.

– Не за что. – Скай было направилась к Линде, но остановилась. – Ой, помнишь группу, о которой я тебе рассказывала? Моего парня Генри?

– Да.

Она достала из сумочки флаер и показала на изображение расплющенной жабы.

– Они выступают в эту пятницу. Вверх по улице. Ты должна прийти.

– Ух ты. Я постараюсь. Спасибо.

– Не за что.

Я смотрела ей вслед, раздумывая, о чем они с Линдой разговаривали. Что у них могло быть общего?

Услышав шуршание бумаги, я опустила взгляд и обнаружила, что крепко сжала флаер. Может быть, мне стоило сходить на этот концерт? По моей части были спортивные мероприятия, а не тусовки с громкой музыкой. По крайней мере, я всегда так считала. Но стоя здесь, в магазине женской одежды, в этом наряде и слыша смех из кабинета Линды, я поняла, что, возможно, была гораздо разностороннее, чем полагала.

ГЛАВА 18

Одной идти на концерт смелости не хватало, поэтому сгоряча позвала с собой Эмбер. Сочла ее наиболее подходящей кандидатурой для рок-концерта из всех своих знакомых.

Она должна была заехать за мной с минуты на минуту, а я до сих пор находилась в своей комнате, загнанная в ловушку шумом братьев внизу. Не было ничего сложного в том, чтобы спуститься вниз в одежде, которую я несколько недель носила на работе, и сказать всем, что уходила гулять, но я просто не могла это сделать. Они ведь еще не видели меня такой, и я чувствовала себя самозванкой. Как будто я всего лишь притворялась, и они с легкостью могли это вычислить.

Их смех был отчетливо слышен в моей спальне, даже несмотря на то, что дверь была плотно закрыта. Я еще раз окинула себя взглядом в зеркале: узкие джинсы, майка с довольно глубоким, непривычным для меня вырезом, распущенные волосы, которые благодаря советам Эмбер теперь выглядели блестящими и пышными.

Все, хватит. Расправила плечи и направилась к двери. Я могла это сделать. Вот только дверная ручка ощущалась в моих руках дико тяжелой, слишком тяжелой, чтобы повернуть. Я не привыкла сдаваться, но на сей раз была вынуждена принять поражение. Подошла к шкафу, достала большую толстовку и накинула ее на себя. Затем, схватив со стола резинку, забрала волосы. И пошла вниз.

– Чарли! – воскликнул Гейдж, как только я спустилась. – Скорее иди сюда. Я поспорил с Брейденом, что смогу закинуть тебе в рот пять штучек попкорна за тридцать секунд.

– Что?

– Встань вон там. – Он указал на место в десяти футах от себя.

Я взглянула на Брейдена, который сидел на диване, закинув ноги на журнальный столик, и один уголок его губ изогнулся в улыбку. Почему из-за этой улыбки мне сразу захотелось включиться в их спор?

– Ему это не по силам, – заявил Брейден.

– Почему именно я жертва в этом пари?

Гейдж пожал плечами.

– Не знаю. Брейден сказал, так будет сложнее, поэтому я должен позвать тебя. Как раз собирался написать тебе сообщение.

Брейден хотел, чтобы я спустилась к ним. Я снова на него посмотрела.

– Не хочу испачкать лицо маслом, – объяснился он, но его щеки, казалось, порозовели. – Просто открой рот. На кону деньги.

Я закатила глаза.

– Нет, у меня сегодня нет на вас, дурачье, времени. Я ухожу.

– Куда? – спросил Гейдж.

Мне хотелось сказать им правду, и если бы здесь был только Брейден, то сказала бы. Но я не была готова к расспросам Гейджа.

– На работу. Инвентаризация. – Мне было больно врать брату, ведь мы были очень близки, и я всегда ему все рассказывала.

– Удачи. – Я направилась к двери, терзаясь мыслью, что должна просто повернуться и сказать им, что собиралась на концерт. Может, они даже захотят пойти со мной... – Брейден, иди встань туда. Я смогу закинуть пять штучек, – сказал Гейдж, и момент был упущен.

– Уверен, что готов потерять пять баксов?

– Давай же.

Я оглянулась через плечо и увидела, как Брейден встает, чтобы стать мишенью для попкорна Гейджа. Наши глаза на мгновение встретились, и обычно я бы сказала что-то вроде: «Тебе не стоило заключать это пари, потому что у тебя просто огромный рот». Или: «Береги глаза». Но вместо этого я лишь тупо смотрела, пока не запнулась о край ковра и не полетела вперед, едва не упав плашмя на лицо. За спиной раздался смех, и я пулей вылетела за дверь.

Запрыгнув на переднее сиденье машины Эмбер, я сразу же стянула с волос резинку, расстегнула толстовку и швырнула ее назад.

– Ты почти не накрасилась, – сказала Эмбер, отъехав от обочины.

Обычно я вообще не красилась, однако сегодня воспользовалась тушью и бальзамом для губ. Я должна была сказать, что никогда не красилась, но нет же...

– Не успела.

– У меня в сумке есть фиолетовая косметичка. Можешь взять все необходимое. Не стесняйся. – Она откинула козырек напротив меня, открывая зеркало.

В моей голове всплыла картинка, как я сидела на заднем сиденье машины и наблюдала за красившейся мамой. Она оглянулась посмотреть на меня, и солнечный луч упал на ее темные волосы, превращая в светлые. Улыбнувшись, она погладила меня по коленке и вернулась к своему занятию.

Это воспоминание хорошенько встряхнуло мой мозг. Я зажмурилась и закрыла козырек.

– Да нет, спасибо, все в порядке.

– Хорошо. О, я хотела у тебя спросить, сможешь ли ты побыть моделью Антонии. Девушка, с которой она договорилась, пропала, а это ее первое публичное занятие. – Она открыла бардачок и достала рекламку. – Я сказала ей, что ты могла бы помочь. Я бы сама, но в это воскресенье я делаю свадебный макияж своей кузине.

Я глубоко вдохнула, пытаясь забыть вспышку воспоминания, и, ничего не соображая, уставилась на рекламку.

– Во сколько?

– По-моему, в полдень. Разве там не указано?

Указано.

– Конечно. Утром мы пойдем в церковь, но к одиннадцати я уже освобожусь, так что нет проблем.

– Спасибо. Она будет очень рада.

Эмбер нашла парковочное место на улице, и мы вылезли из машины. Не успели мы подойти к дверям клуба, как услышали льющуюся в ночь музыку. Это место было просто переполнено людьми, и их энергия давила на меня, пока мы заходили внутрь. Я не привыкла к такой шумихе вне спортивного мероприятия и не знала, как себя вести. Обычно я бегала, толкалась и атаковала, но здесь этот вариант не прокатит. Люди в центре клуба подпрыгивали в такт песне. Наверное, мне не стоило сюда приходить.

Музыка затихла, и парень на сцене объявил, что следующая группа выступит через пять минут. Надо надеяться, мы не пропустили выступление группы парня Скай. Немного оглядевшись вокруг, мы нашли эту неординарную блондинку.

– Чарли! Ты пришла. – Скай приобняла меня за талию. – Я не была уверена, что ты придешь. – Она осмотрела мой наряд. – Здорово выглядишь.

– Спасибо.

– Неудивительно. У тебя сногсшибательный стиль!

Я хихикнула, но ни Скай, ни Эмбер не засмеялись вместе со мной. Так это была не шутка?

– О, смотрите, Тод вернулся, – сказала Скай.

– Тод? – спросила я.

– Генри. – Она показала на сцену. – Это прозвище дала ему моя подруга, и оно прицепилось.

– Поэтому они назвали группу «Красти Тодс»?

– Нет. Прозвище появилось позже.

У меня было много прозвищ, и прозвище Тод2 было ничем не хуже, чем Чарльз Баркли – так в честь знаменитого баскетболиста меня иногда называли братья.

– Кто поет? – спросила Эмбер. – Он чудно́й.

– Мейсон, – ответила Скай, а затем наклонилась, чтобы мы услышали ее сквозь музыку. – Я на днях разговаривала с Линдой, Чарли, и она показала мне твои фотографии. Они великолепны.

– Правда? Мне жаль, что тебе пришлось ее выслушивать. Она просто гордится.

– Конечно, гордится. Вскоре она станет и твоей мамой Лу, – сказала Скай, подмигнув.

В голове тут же вспыхнуло воспоминание о моей улыбающейся маме в машине.

– Она не станет моей мамой.

Видимо, я произнесла это слишком резко, потому что глаза Скай расширились.

– Я не имела в виду твою настоящую маму. Просто она ведь мама для всех.

Моя кожа начала зудеть.

– Думаю, я немного потанцую. – Я указала на людей в центре клуба. Мне нужно было сжечь застоявшуюся вокруг меня энергию.

– Я тоже! – воскликнула Эмбер, следуя за мной.

Танцы не совсем похожи на бег... или на любой другой вид спорта, если уж на то пошло. В танцах не было определенной цели. Однако через некоторое время я позволила себе расслабиться и поняла, что не во всем должен быть смысл. Кое-что может быть просто для удовольствия. Я посмотрела на танцующую рядом со мной Эмбер, и она, улыбнувшись, взяла меня за руку и покружила. Все вокруг расплылось, и я впитала этот момент. Думаю, я смогу повторить этот вечер.

ГЛАВА 19

Антония проводила занятие в магазине, который был больше Линдиного. Молва об этих демонстрациях, должно быть, разлетелась повсюду, потому что людей тоже было больше. Собралось, наверное, около пятидесяти человек. Я пробралась сквозь толпу и увидела слегка паникующую Антонию.

Она схватила меня за руку, и ее глаза наполнились облегчением.

– Я уже думала, ты не придешь.

– Прости. Я опоздала? – Проверила время на сотовом, и оказалось, что у меня было еще целых десять минут в запасе.

– Нет, я просто нервничаю. Здесь так много людей. Думаю, на этих выходных в городе свадебная выставка и все невесты пришли сюда.

Осмотревшись, я увидела много белого.

– Ох, это свадебный магазин.

Она рассмеялась.

– Да. Сегодня я демонстрирую их новую линию косметики.

– Хорошо. Куда мне сесть?

Она показала на высокий стул, и я заняла свое место. К нам подошел мужчина в костюме и представился владельцем магазина.

– Скоро подойдет фотограф, чтобы сделать несколько фотографий.

– Фотографий?

Он открыл папку в своих руках и пробежался пальцем по первой странице.

– У меня ведь есть на это согласие ваших родителей. Вы...

У стоявшей позади него Антонии широко распахнулись глаза.

– Хлоя. Это Хлоя. – Она послала мне умоляющий взгляд.

– Верно, – подтвердила я. – Я Хлоя.

– Хорошо. Нашел. Спасибо. – Он ушел.

– Прости, – извинилась Антония. – Совсем забыла об этом дурацком соглашении, которое он сказал принести Хлое, когда я думала, что она будет моей моделью. Спасибо, что прикрыла. Фотограф просто сделает снимки для портфолио, который будет на стенде в магазине. Это ничего?

– Ничего.

Видимо, она мне не поверила.

– Всего пару снимков. В основном кадры крупным планом твоих глаз или губ. Никто тебя даже не узнает.

С кадрами крупным планом вряд ли что-то продашь. Но я ее поняла.

– Я не против, – уверила я.

Она сжала мою руку.

– Спасибо.

Оказалось, Антония не шутила насчет крупных планов. На протяжении всего занятия фотограф будто находился лишь в нескольких дюймах от моего лица, снимая каждый шаг Антонии, так что к концу занятия от вспышки я видела звездочки.

Как только все разошлись, Антония повернулась ко мне и облегченно выдохнула.

– Как же я рада, что все закончилось. В реальной жизни сложнее, чем на обучающей практике.

Я рассмеялась, потому что очень хорошо ее понимала. Во время реальной игры я всегда нервничала больше, чем на тренировке.

– Позволь мне в знак благодарности угостить тебя ужином.

– Звучит заманчиво, – улыбнулась я.

* * *

Домой я вернулась поздно, причем при полном параде (у Антонии не было салфеток для снятия макияжа, как у Эмбер), поэтому реально ощущала толстый слой тонального крема на своем лице и отяжелевшие от туши ресницы. К тому же, мои волосы были распущены, потому что я забыла взять резинку. Итог: домой мне нужно было попасть незамеченной.

Я тихонько шла по дорожке к дому. В окне рядом с входной дверью было темно, поэтому, расслабившись, я вставила ключ в замок и открыла дверь. Но не тут-то было. Развалившись на диване, Гейдж смотрел телевизор. Он взглянул на меня, кивнул и, едва отвернувшись к экрану, вновь устремил свой взор на меня, словно подвергая обработке мою личность.

– В моей голове только что пронеслись очень непристойные мысли о родной сестре, и теперь я чувствую себя ужасно.

Я слабо улыбнулась, извиняясь.

– Ты выглядишь по-другому. – Он показал на свои волосы и лицо. – Ты наносишь на лицо это дерьмо? Я же не должен волноваться, что ты по ночам работаешь на улице красных фонарей, верно?

Я скомкала свою толстовку и бросила в него. Так как его вопрос был риторическим, я молча продолжила подниматься. Зайдя в комнату, схватила пижаму и залезла в душ.

Под струями воды я яро стирала макияж, желая, чтобы он исчез. Дома эта другая часть моей жизни казалась такой чужой.

Выйдя из ванной, я нашла на своей кровати Гейджа и Натана, так что, естественно, закатила глаза.

– По-моему, она выглядит так же, – сказал Натан.

Гейдж покачал головой и указал на мое лицо.

– Ее волосы были волнистыми или что-то вроде того, а на лице было много, много косметики. Ее ресницы, губы и щеки...

– Гейдж. Вон.

– Я не уйду, пока ты не объяснишься.

– Блин. Это пустяки. Я просто была манекеном для макияжа. – Я подумала о своем выборе слов и дурацком манекене в магазине Линды. Странно, но последнее время именно так я себя и чувствовала – словно все части моего тела сняли, а затем криво прикрепили обратно.

– Что? – спросил Натан, а когда я не ответила, то обратился к Гейджу: – Что это значит?

– В смысле, моделью? Ты была моделью? – спросил Гейдж.

– Не совсем. Я просто сидела, пока девушка делала мне макияж. А теперь валите, пока я вас не побила.

– Папа знает?

Я застонала.

– Нет. И ему знать не следует. – Он умрет, если узнает, что я ему врала. Братья скептически на меня посмотрели. – Могу ли я купить ваше молчание? Я дам каждому по пятьдесят баксов, если ни один из вас и словом не обмолвится об этом.

– Кто ты, мисс Толстосум? Точнее, какой моделью работаешь?

– О. Боже. Мой. Проваливайте!

На Гейджа снизошло озарение, и он указал на мой стол.

– Эта девушка. Эмбер. Ты ведь ее знаешь. Ты с ней работаешь.

– Твоя гениальность не знает границ. – Я схватила его за руку и потащила к двери. Натан охотно последовал за нами, но прежде, чем выйти, повернулся и сказал:

– Если не расскажешь папе, ты же знаешь, что это придется сделать мне.

– Конечно знаю, Натан! Ты никогда в жизни не нарушал правил! Твои внутренности сейчас скручиваются в трубочку от моего секрета? – Это должно было быть шуткой, однако именно мои внутренности сейчас скручивались в трубочку.

Натан улыбнулся, но не стал отрицать мое обвинение.

Гейдж, чью руку я до сих пор держала в попытке вышвырнуть его за дверь, наконец-то вышел, бросив напоследок:

– С каких пор у тебя от меня секреты?

То, как он это сказал, и грусть в его глазах глубоко меня ранило. Но прежде, чем я смогла что-либо сказать в свое оправдание, он ушел.

ГЛАВА 20

Я крутилась и вертелась, пока часы не показали полночь. Поняв, что заснуть мне не удастся, выскользнула из постели и пошлепала в ванную, где плеснула на лицо холодную воду. Прислонившись к столешнице, уставилась на свои налитые кровью глаза. Капли воды стекали по лицу на столешницу, и я, схватив полотенце, вытерла кожу насухо.

Спустившись вниз, достала коробку с фотографиями, которую папа хранил в ящике под журнальным столиком, и стала разглядывать мамины снимки. Мне хотелось, чтобы папа и братья рассказали мне что-нибудь новое о ней. То, что никогда не затрагивали прежде. Историю ее жизни. Особенности ее характера. Но они об этом умалчивали, рассказывая всегда одно и то же.

Она была красивой. Мне говорили, я на нее похожа. Да, возможно, лицом я пошла в нее, но фигура у нее была более тонкой и женственной. Даже по фотографиям я могла сказать, что мама была изящной. Может, она смогла бы и меня научить быть изящной. Интересно, разочаровалась бы она, увидев, что ее дочь стала далекой от моды спортсменкой? Или, может, она разочаровалась бы, увидев ту, кем я стала недавно – лгуньей и фальшивкой.

Я убрала фотографии обратно в коробку и отправилась в свою комнату. Поскольку свет в ней был выключен, то, войдя, я сразу заметила свой светящийся мобильник. Пришло сообщение от Брейдена, ну конечно, кто еще мог написать мне в столь поздний час.

Не спишь?

Нет. Сейчас выйду.

– Все в порядке? – спросила я Брейдена, подойдя к забору.

– Да, – помолчав немного, ответил он.

– Брейден. Не ври мне.

Он вздохнул.

– Да все то же. Какой смысл об этом говорить?

– Отец?

– Да.

Я прикусила нижнюю губу, не зная, чем ему помочь.

– Почему бы тебе с ним не поговорить?

– О чем?

– Не знаю. О его поведении с тобой и мамой.

– Это не поможет.

– А ты пробовал?

– Нет. Но мама постоянно пытается с ним поговорить. Результат ты и сама видишь.

– Да уж.

– Эх, – выдохнул он, пожав плечами – это я знала точно, хоть и не могла его увидеть. – Могло быть и хуже. А ты почему до сих пор не спишь? Снова снятся кошмары?

– Да.

– Они становятся хуже?

Да.

– Не знаю.

– Ты говорила, что тебе иногда снится авария. Что происходит в этих снах?

Я вспомнила сон, который снился мне чаще всего.

– Каждый раз разное. В основном я просто вижу аварию мамы. Стекло. Кровь. – И мне больше не хотелось об этом говорить. – Сегодня братья узнали кое-что, что я не хотела, чтобы они знали, и теперь мне нужно рассказать папе то, что я не хотела ему говорить.

– Пожалуйста, говори более неопределенно. Думаю, ты излагаешься донельзя понятно.

– Я работаю моделью для макияжа, – выпалила я, прокашляв слово «моделью», и ему пришлось переспрашивать:

– Моделью?

– В самом широком смысле этого слова.

– И почему ты не можешь рассказать об этом папе?

– Сначала я могла рассказать. Но не стала. А теперь это будет выглядеть так, словно я ему врала. Он удивится, почему я так поступила. Предаст этому слишком большое значение. Решит, что я занимаюсь чем-то безумным.

– А это так? – В ответ я лишь рассмеялась. – Я хочу увидеть.

– Что?

– Тебя в работе.

Я обдумала это. Показаться при полном параде своему ночному Брейдену было бы не так уж и плохо... но... настоящему Брейдену...

– Не думаю, что это хорошая идея, это слишком странно. Когда я этим занимаюсь, то не ощущаю себя самой собой. А глядя на окончательный результат, мне кажется, будто это вовсе не я. Словно анти-Я. Будто у меня две жизни.

– Иногда мне тоже так кажется.

– Серьезно?

– Да, наша жизнь у забора и наша жизнь при свете дня.

– Понимаю, о чем ты.

– Почему мы это делаем? Почему в течение дня притворяемся, будто ночью ничего не происходит? – Должно быть, сегодня наши спины симметрично соприкасались друг с другом через забор, потому что я чувствовала вибрацию его голоса сквозь доску между нами.

Действительно, почему я не могла разговаривать с ним столь же откровенно днем?

– Потому что это вроде сна. Нереально. Мы будто выходим за пределы своих сознаний и можем говорить что хотим, а утром, как и все сны, это медленно исчезает. Словно ты спишь в своей кровати, я в своей, а наши подсознания разговаривают.

– Значит, дневная версия меня тебе не нравится?

– Что? Нет! Конечно нет. Это мой Брейден. И я не хочу его потерять из-за сопливой версии меня.

– В тебе нет ничего сопливого, Чарльз.

– Однако твое подсознание знает, что здесь, ночью, я слабее, потому что ты начал меня так называть.

– Как?

– Чарльз. Так ты меня называл, когда мы были маленькими.

– Нет, вспомни, так я тебя называл, когда мы больше разговаривали. Раньше мы больше общались.

Обычно, когда мы так разговаривали, я могла представить в своей голове выражение лица Брейдена, но не сейчас. Его голос звучал ровно, практически безэмоционально, поэтому я не знала, что он чувствовал по отношению к только что сказанному.

– Я знаю. Что случилось?

– Скорее, кто. Гейдж.

– Что?

– Ты выросла, и Гейдж стал странно на меня поглядывать, когда я искал тебя или когда мы, проведя некоторое время наедине, присоединялись к нему. Будто бы предупреждал, что настало время мне держаться подальше от его сестры.

– Правда? – Вот это новости.

– Думаю, он не до конца мне доверял. Считал, что у меня были скрытые мотивы. – И снова его безэмоциональный голос не дал мне понять, что он чувствовал по этому поводу.

«А у тебя были?» – хотела спросить я. Но не стала. Этим вопросом можно слишком многое разрушить.

– Он тебе доверяет. Ты нам как брат.

– Но ты их сестра.

– И твоя.

– Ты мне не сестра, Чарли. И они это знают. Они очень тебя защищают. Больше, чем ты думаешь.

– Что это значит? – Прозвучало очень загадочно.

– Ты сказала, что это наша альтернативная реальность, верно? Где мы можем говорить все, что угодно?

Я насторожилась.

– Да.

– Мне нужно тебе кое-что сказать... думаю, это может помочь... – Он замолчал. – Но говорить это я должен глядя тебе в глаза.

Не дожидаясь моего ответа, он перепрыгнул через забор, и его бестелесный голос превратился в реального человека. Теперь я поняла, почему его голос звучал так безэмоционально. Все эмоции были заключены в глазах. В них было столько пыла, что мое сердце подскочило в груди.

Я встала, прислонившись спиной к забору.

– Ничего себе, ты должен профессионально заниматься прыжками в высоту. Ты когда-нибудь пробовал прыгать в школе?

Может, если я притворюсь, что это нормально, мое сердце перестанет вырываться из груди. Я не хотела, чтобы все изменилось. Не хотела, чтобы он сказал мне то, из-за чего сейчас стоял напротив меня с огоньком в глазах. Он был моим другом. Нет, моим лучшим другом. Слишком многое было поставлено на карту.

– Нет. Не пробовал.

– А должен, с таким-то прыжками. Этот забор, сколько, восемь футов в высоту, конечно, я не знаю, подпрыгнул ты с земли или с чего-то еще...

– Чарли.

– Чтобы перепрыгнуть, ты уперся одной ногой в забор или опирался на руки? Потому что...

– Пожалуйста, Чарли, я больше не могу держать это в себе. Ты должна знать.

– Остановись. Я не хочу знать. – Я прикрыла глаза руками. В последнее время в моей жизни было слишком много перемен, и мне не хотелось добавлять в этот список еще и его.

Брейден схватил меня за запястья, убирая руки с глаз.

– Не прячься от этого. Ты уже знаешь. Ты должна знать.

– Ничего я не знаю.

– Подумай, Чарли.

Он отпустил мои запястья, но я так разнервничалась, что просто нуждалась в опоре, поэтому положила обе руки ему на грудь. Сквозь тонкую ткань я почувствовала его грудные мышцы и дико бьющееся сердце.

– Ты знаешь. – Это был не вопрос.

– Думаю, да, но не хочу знать. – Я не хотела потерять его как друга. Не тогда, когда я больше всего в нем нуждалась. Сейчас в моей жизни было все кувырком. Я уже не знала, кто я. Я словно была потеряна. И это было несправедливо по отношению к нему. Сейчас было не время выяснять, что я к нему испытывала, ведь я даже в себе не могла разобраться.

– Сейчас самое время. Ты повзрослела. Это тебе поможет. Они считают это плохой идеей, но ты сильная, я знаю, ты справишься.

Теперь я была в замешательстве.

– Кто считает это плохой идеей?

– Твои братья.

– Это их не касается.

– Конечно, касается.

– Они не могут заставить тебя перестать испытывать ко мне чувства.

Он замер в полукивке.

– Что? – На его лице мелькнуло смятение, а затем сменилось проблеском понимания. Он отступил назад, и мои руки соскользнули с его груди. – Я... нет. Я не это хотел сказать. Ты думала, я собирался сказать тебе это? – Он поднес руку ко лбу. – Черт, прости. Нет, я хотел сказать совсем другое...

Я закрыла глаза и ударила руками по бедрам.

– Я такая идиотка, – сказала я, нервно хохотнув. – Хорошо, что это произошло в нашем вымышленном мире, завтра хоть не будет так невероятно неловко. – Обошла его и направилась к дому.

– Нет, подожди, Чарли. Пожалуйста.

Не оборачиваясь, я помахала ему на прощание и закрыла за собой дверь. Разумеется, я не нравилась Брейдену в этом плане. Я была его приятелем, его другом, его сестрой. Крепкой девчонкой, которая занималась спортом. И парню я могла понравиться только с толстым слоем косметики на лице. В любом случае, это не имело значения, ведь Брейден мне тоже не нравился в этом плане. Ну, возможно, всего секунду, но он только что сделал так, чтобы было легче противостоять этим чувствам.

ГЛАВА 21

На следующий день и днем после Брейден к нам не приходил. Наш дом еще никогда его так долго не видел. Совершенно очевидно, что он меня избегал, и это меня вполне устраивало, ведь я тоже его избегала. Я чувствовала себя полной идиоткой. Думала, через пару дней это пройдет, однако все стало только хуже – чем больше времени проходило, тем глупее я себя чувствовала. Интересно, что он хотел сказать мне той ночью? Почему я его не выслушала? Может, потому, что не хотела знать. Брейден выглядел таким серьезным. Что, если он уговорил маму уйти от отца и сейчас уезжал вместе с ней? Ужасная мысль. Я не хотела, чтобы Брейден уезжал. Нет. Это эгоистично. Если это сделает его счастливее, тогда, конечно, ему следовало уехать. От этой мысли мое сердце сжалось.

Я пыталась избавиться от напряжения с помощью бега, иногда предаваясь ему даже дважды в день. Было здорово открыть легкие и позволить ногам исчерпать бурлящую во мне энергию. На четвертый день после «постыдного разговора» я, завершив долгую пробежку, вошла в кухню и увидела сидящих у кухонного островка Брейдена с Гейджом.

– Привет, лузеры. – Я спокойно могла притворяться, будто ничего не произошло. В конце концов, это был всего лишь разговор у забора. Я взяла из холодильника бутылку холодной воды и сделала несколько больших глотков.

– Мы с Брейденом только что обсуждали, что «Патриоты» взяли Амендолу. И я думаю, теперь это самая сильная команда в Лиге, благодаря дуэту квотербек-ресивер, ведь это сродни дуэту Монтана-Райс. Однако Брейден считает, что дуэт Роджерс-Кобб по-прежнему самый сильный. Разреши наш спор.

– Вы оба неправы. У «Денвер Бронкоса» есть Мэннинг. Конец истории.

– Один человек не делает всю команду.

– Делает, если это Мэннинг.

– Мэннинга переоценивают, – возразил Гейдж, и я брызнула в него водой.

– Тебя переоценивают.

Брейден улыбнулся, и меня захлестнуло облегчение. Я просто хотела, чтобы все снова было нормально. Без неловкого «я пришла к глупому умозаключению». Без мыслей о том, что он хотел мне рассказать.

– Что-то случилось? – спросил Гейдж.

– Нет.

– Разве ты уже не бегала сегодня? – Он склонил голову набок, пытаясь понять, что со мной, и тогда мой сотовый, который заряжался на стойке, подпрыгнул от входящего звонка. Однако я даже опомниться не успела, как Гейдж поднял его и ответил: – Алло? – Небольшая пауза. – В смысле, «кто это?».

Я отпила воды и закатила глаза. Кто бы мне ни звонил, он уже имел дело с моим братом и прекрасно знал, что тот шутник.

– Кто это? – спросил Гейдж. Я подняла ступню, чтобы растянуть икру. – Какой еще Эван?

Я замерла, сердце ёкнуло. Ох. Кроме Эвана. Он не знал. Я протянула руку за телефоном.

– Думаю, большая разница, – произнес Гейдж в телефон, не собираясь мне его отдавать.

– Я убью тебя, Гейдж! Отдай мне телефон.

Он слушал ответ Эвана, а увидев, что я с твердым намерением забрать у него телефон огибаю кухонный островок, встал. Когда я проходила мимо Брейдена, он обхватил меня за талию и надежно прижал к себе. Так как он сидел, его лицо оказалось на уровне с моей шеей.

– Предатель, – взвизгнула я, несколько раз хлопнув его по голове, а затем изо всех сил начала выкручиваться. – Надеюсь, мой запах после бега сейчас сжигает твои ноздри.

Он уткнулся носом в мою шею и глубоко вдохнул.

– Пахнет солнцем и радугой.

По всему телу пробежала дрожь, и я замерла, пытаясь усмирить свою реакцию. Едва придя в себя, я схватила его за волосы, чтобы отодвинуть, но остановилась, поскольку Гейдж снова заговорил:

– А откуда ты знаешь Чарли? – Он странно посмотрел на меня. – Кафе? Ты уверен, что звонишь именно той Чарли?

– Гейдж Джозеф Рейнольдс. Я сегодня же позвоню каждой девушке в твоем списке контактов и сообщу, что ты гей. – Я оттолкнула от себя Брейдена, и он наконец меня отпустил.

Гейдж рассмеялся.

– О, Чарли только что вошла. Сейчас передам ей трубку.

Я ударила Гейджа в живот и дважды глубоко вдохнула.

– Алло.

– Привет, Чарли. Это Эван.

На моем лице расцвела улыбка.

– О, привет, Эван. Как дела?

– Кто это был?

– Мой брат. Он немного умственно отсталый, но мы все равно его любим.

– Эй, – крикнул Гейдж. – Я самый умный в этом доме.

– Он явно пытался тебя разозлить, – произнес Эван с улыбкой в голосе.

– Разве не этим занимаются все старшие братья?

– Не знаю, у меня только одна сестра, и она на пять лет меня старше.

– А, ну, поверь мне на слово.

Он рассмеялся.

– Ладно, я просто хотел узнать, есть ли у тебя еще желание пойти со мной на бейсбол, потому что мой папа сказал, мы можем использовать его билеты в эту субботу.