Текст книги "Как укротить леди"

Автор книги: Кейси Майклз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Мне это не грозит. Разве только кого другого.

Стоящая за дверью Николь состроила гримаску и повторила про себя: «Мне это не грозит».Каков наглец!

– Ну и отлично. У меня еще одна встреча, я тоже должен возвращаться в свою ложу. Можете идти.

– Минутку, сэр. Вы не назвали мне пароль. Николь прижалась к скважине еще плотнее.

– Разве? Должен заметить, его придумал человек, начисто лишенный фантазии. Итак, пароль «Гай Фокс».

– А, тот, кто собирался взорвать парламент. Вам он должен был показаться очень вдохновляющим. Хорошо. Я свяжусь с вами как можно скорее. Где мы встретимся?

Николь тоже интересно было это узнать, но тут голоса приблизились к двери, и она поняла, что пора уходить. Подхватив юбки, она как можно быстрее и тише взбежала наверх и стуком в дверь дала Лестеру знать, что вернулась.

Дверь открылась, юнец улыбнулся и хотел что-то сказать, но она схватила его за рукав и потащила по коридору:

– Дамская комната. Быстро, Лестер, где она?

– Это… э… там, почти напротив ложи лорда Бэсингстока.

– Отлично! Если его светлость спросит, то я была именно там, где и провела все время. Вы очень за меня беспокоились, потому что я была очень бледной и сказала, что мне нехорошо. Вы можете это сделать для меня, Лестер?

– Но я думал, вы были с… Ах, мисс, теперь понимаю. Я не должен знать, что вы были с ним.

Черт возьми! В собственной лжи запуталась!

– Д-да, будет лучше, если вы сделаете вид, что вы об этом не знаете, – сказала Николь, выудив из ридикюля еще одну монету. К счастью, Лидия истратила не все карманные деньги на безделушки, тогда как деньги Николь разлетелись еще месяц назад.

– Он вас чем-то обидел, мисс? – Лестер весь напружинился, готовый отомстить за любое зло, совершенное его светлостью. – Больше я не поддамся на ваши уловки, мисс. Мне вообще не следовало помогать вам, если он обидел вас.

– Он не обидел меня, Лестер, поверьте. Просто мы с ним поссорились. Он требует, чтобы мы сбежали, а я сказала, что не могу так поступить, чтобы не доставлять боль своей несчастной матери, которая недавно похоронила мужа. Запомните, что я вам сказала.

Николь быстро направилась к дамской комнате, каждую секунду ожидая, что ее окликнет Лукас. Но этого не случилось, и она вбежала в ярко освещенное квадратное помещение, захлопнула дверь и, облегченно закрыв глаза, прислонилась к ней спиной, стараясь отдышаться.

– А, вот и ты, наконец!

Николь распахнула глаза и ахнула:

– Лидия!

Лидия подошла к ней и зашептала на ухо:

– Да, это я, Лидия! Твоя сестра, которая чуть с ума не сошла за последние десять минут, гадая, куда ты пропала. Приятно, что ты еще меня помнишь. Где ты была? Лорд Ялдинг предположил, что ты могла пойти в дамскую комнату. Ты заметила, что по ошибке взяла мой ридикюль? Мне пришлось взять твой, но он оказался пустым! Я не нашла даже пенни для прислуги, которая едва ли не силой заставила меня освежиться мокрым полотенцем. Я ждала, что ты вот-вот объявишься, не могла же я уйти, не поблагодарив ее. Шарлотта велела нам обязательно давать прислуге чаевые.

Николь услышала слабый щелчок и увидела, что здесь присутствовала Рене и еще несколько леди со своими горничными. Она строго посмотрела на Рене, и та скрыла улыбку за притворным кашлем.

– Мне так неловко! Почему-то я направилась не в ту сторону, – стала вдохновенно сочинять Николь, виновато глядя на сестру. – Понимаешь, меня вдруг стало сильно тошнить, и я просто прошла по коридору и присела там на банкетку. Разве ты меня не видела?

– Нет, не видела, – сухо отрезала Лидия. Николь сразу поняла, что сестра обо всем догадалась и не одобряет ее поведение, но, к счастью, ей хватает ума не устраивать выговор в присутствии посторонних, с любопытством прислушивающихся к их разговору.

– Рядом с банкеткой находится большое растение в кадке, видно, поэтому ты меня и не заметила. Но я все время была там, – уверяла Николь, подхватив сестру под руку. – Извини, что заставила тебя волноваться. Вернемся в ложу?

Оказавшись в коридоре, Лидия остановилась.

– Ты сделала что-то такое, о чем мне лучше даже не знать, не так ли? Вместе с лордом Бэсингстоком?

Николь попыталась притвориться смущенной и пристыженной, но из этого ничего не вышло, и она сказала сестре то, что та рассчитывала услышать:

– Это был всего один поцелуй, Лидия. Ничего страшного. Он умолял меня, понимаешь? И я… я уступила просто из любопытства…

Вот, подумала она. Это ему за то самоуверенное заявление!

– Мне следовало бы догадаться. Твое неуемное любопытство покоя тебе не дает! Неужели ты действительно позволила ему поцеловать себя?

Пришлось снова лгать. Лгать Лестеру, лгать Лидии… лгать себе. О, какую запутанную сеть мы плетем… именно так сказала бы ей миссис Баттрэм, покачивая у нее перед носом своим длинным пальцем.

– Только один раз, Лидия, поверь! Ты огорчилась, да? Ты всегда из-за меня расстраиваешься, и мне так стыдно. – Николь поцеловала сестру в щеку. – Я постараюсь загладить свою вину. Завтра мы с тобой отправимся к Хэтчерду, и ты сможешь рыться в книгах сколько тебе захочется, а я ни разу даже не спрошу, когда мы уйдем, вот!

– Ты же терпеть не можешь стоять рядом, пока я роюсь в книгах.

– Да, но я буду не просто стоять, а спрошу у них карту Лондона. Ту, на которой указаны все улицы и церкви. Я уверена, что в Лондоне множество интересных церквей и около одной из них можно будет сделать зарисовку какого-нибудь древнего надгробия или еще чего-то в этом роде.

– Но тебе это никогда не нравилось! – Лидия смотрела на нее, не скрывая подозрения.

– Право, Лидия, послушать тебя, так мне ничего не нравится! Я предлагаю это, чтобы загладить свою вину. Почему ты противишься?

Лидия – а иначе она не была бы самой собой – сразу покраснела, устыдившись своей жестокости.

– Прости меня. Мне следовало бы проявить больше чуткости. Но прошу тебя, обещай, что ты больше не будешь убегать на свидания с маркизом. А ему стоило бы быть умнее, раз уж от тебя этого не дождешься!

Улыбаясь торопившемуся к ним Лукасу, Николь спрятала руку за спину и, скрестив пальцы, торжественно поклялась отныне вести себя благоразумно и обдуманно.

– Леди Николь! – Лукас с тревогой вглядывался в ее лицо. – Лорд Ялдинг сказал, что вам стало дурно.

– Вероятно, сказалось возбуждение от первого выхода в свет, – солгала Николь и сразу спохватилась – Лукаса Пейна трудно было заставить поверить в столь явную ложь. – Но все уже прошло. А сейчас не вернуться ли нам в ложу? Мне хотелось бы посмотреть пьесу, о которой вы говорили. «Улыбка и слезы»! Интригующее название!

– Пьеса действительно очень интересная, но она уже скоро закончится. – Лукас поклонился Лидии. – Могу ли я проводить вас в ложу, леди Лидия, в общество его светлости? Мне хотелось бы поговорить с вашей сестрой, чтобы убедиться в ее хорошем самочувствии.

– Но вы только что были с… Впрочем, да, хорошо. Вы ведь будете прямо здесь, в коридоре, да? Николь? – обратилась Лидия к сестре с вполне понятным смущением. – Не задерживайтесь, пожалуйста.

– Хорошо. Только попрошу его светлость принести мне лимонад. Здесь ужасно душно и жарко, не правда ли?

– И будет еще жарче! – еле слышно предупредил ее Лукас и отправился проводить Лидию к Флетчеру.

Он тотчас вернулся, но на его лице уже не было улыбки, которую он сохранял в присутствии Лидии.

Твердо взяв Николь за локоть, он повел ее по коридору, любезно раскланиваясь налево и направо и не останавливаясь для разговора.

Как ни хотелось ей думать, что они идут к его знакомой, автору этой пьесы, надежда на это была слабой.

– Куда мы идем?

– Думаю, вы знаете.

Она подняла на него взгляд, и сердце у нее упало.

– Лестер, – тихо произнесла она, сразу все поняв. – Он сказал вам.

– Приятное имя. Этот юнец так на меня смотрел, будто хотел наброситься с кулаками! Я спросил, что вы ему сказали, и, должен признаться, мне не понравилось то, что я от него услышал.

– Он думает, что вы хотели сбежать со мной, а я отказалась, и мы из-за этого поссорились, только и всего.

– Только и всего?! Восхитительно! Вы сделали меня бессовестным соблазнителем юных леди!

Николь едва не рассмеялась.

– Да, вы действительно ведете себя просто бессовестно. Как вам удалось убедить Лестера выдать меня?

– Вы дали ему медь, Николь, а я – серебро. Даже ваши самые обворожительные улыбки не в состоянии перевесить серебряную монету. Постарайтесь это запомнить, когда в следующий раз вздумаете прибегнуть к своим чарам, чтобы добиться своего.

Николь с силой закусила губу. Он так на нее рассердился, что собственная изобретательность уже не радовала ее и все происшедшее перестало казаться просто интересным приключением. В ней проснулся стыд за свое поведение, напоминающее уловки упрямого и своевольного ребенка.

Но раскаяние не дало ей забыть о том, что она подслушала!

Лукас остановился и шепотом велел ей сделать вид, что она рассматривает подол платья, как будто там оборвалась оборка. Затем, дождавшись, когда из последней ложи вышла и проследовала мимо них последняя пара, он быстро огляделся вокруг, потащил ее в маленький коридор, открыл дверь на лестницу и повел вниз, в ту самую комнатку на второй площадке.

Глава 6

Должно быть, он с ума сошел, что вовлек Николь в свои дела, сокрушенно рассуждал Лукас.

И все же… ни одна из знакомых ему молодых женщин никогда бы не отважилась на слежку за ним.

И просто поразительно, до чего легко слетала ложь у нее с языка – видимо, она действительно давно приучилась на ходу сочинять всякие небылицы, помогающие ей добиться своего, удовлетворить свое любопытство, искать и находить приключения, а вовсе не мужа, для чего в Лондон ежегодно съезжалось новое поколение дебютанток.

Или он заблуждается, не до конца понимает ее характер и душу?

Он наблюдал, как Николь с любопытством осматривает крохотное помещение без окна, скудно освещенное двумя стоявшими на столике свечами, у которого сиротливо притулился одинокий стул с потертым сиденьем.

Она не казалась ни испуганной, ни растерянной, а держалась так же невозмутимо и уверенно, как любой мужчина в подобной ситуации, – во всяком случае, производила такое впечатление.

Она была такой наивной, прелестной и в то же время смелой и своевольной, что у него защемило сердце.

– Что это за комната? – спросила она, собираясь опуститься на стул.

– Не садитесь на него! – быстро предупредил он.

– Извините, – сказала Николь и удивленно взглянула на него. – Да, стул выглядит не очень надежным, но вы сами привели меня сюда. Откуда вам известно об этой комнате?

– В здании театра имеется несколько подобных этой маленьких комнат, предназначенных для частных разговоров и встреч. Эта уже была зарезервирована на вечер одним джентльменом, так что нас никто не побеспокоит.

– Для встреч? В самом деле? – Она с еще большим интересом оглядела комнату. – Значит, вы говорите, что…

– Я же говорил вам, что зачастую люди посещают театр вовсе не для того, чтобы посмотреть представление, – перебил ее Лукас. – Но не важно, Николь. Итак, что вы слышали?

Она невинно улыбнулась:

– А почему вы решили, что я что-то слышала? Я только хотела узнать, куда вы ушли. Вы даже не потрудились извиниться, милорд, что я нахожу неприличным. – Неожиданно она развернула веер и стала обмахиваться. – Не подумайте, что я жалуюсь, но вы не находите, что здесь не очень приятно пахнет?

Лукас в великом смущении потер подбородок, избегая ее взгляда. В комнате стоял спертый запах секса, исходящий от стула. Эта маленькая комнатушка действительно использовалась для деловых встреч, но чаще служила местом тайных свиданий любовников, неверных жен и дамских угодников, а еще проституток со своими клиентами. Какого черта он притащил ее сюда!

– Поскорее закончим этот разговор и уйдем. Итак, что вам удалось подслушать?

Она вздохнула и кивнула:

– Хорошо, я все вам расскажу. Только не здесь, мне здесь не нравится.

Он покачал головой:

– Нет, только здесь. Кажется, я лишь теперь начинаю понимать вас, Николь. Стоит нам выйти отсюда, и вы найдете какой-нибудь предлог отложить объяснение до завтра. А завтра вы постараетесь скрыться от меня, и с наступлением вечера мне придется постоянно оглядываться, зная, что вы выскочите в тот момент, когда я меньше всего ожидаю.

Виноватое выражение лица Николь убедило его в правильности своей догадки.

Он стоял, прислонившись к двери, и, сложив руки на груди, ждал ее ответа.

– «Гай Фокс», – наконец выпалила она, сердито глядя на него. – Церковь Сент-Джайлс. «Сломанное колесо». Революционеры. Все это я слышала, Лукас. Как услышал бы любой другой, кто не поленился бы проследить за вами. Вам следовало бы радоваться, что это оказалась я, а не чужой человек. А теперь, пожалуйста, уйдемте отсюда, хорошо?

– Черт побери! – выдохнул он, услышав, что оправдались его худшие опасения. – И что вы собираетесь теперь делать?

– О, бога ради, перестаньте так смотреть на меня! Ничего! Я ничего не собираюсь делать. Я тревожилась за вас, вот и все. Вы же не хотели говорить мне, что задумали, не так ли? Вот мне самой и пришлось это узнавать. – Она улыбнулась. – Да, вот так-то. Вы сами в этом виноваты. Стыдитесь!

Он медленно покачал головой, пытаясь сообразить, как он вообще решил ей довериться.

Но вот Николь склонила голову набок, продолжая торжествующе улыбаться, отчего на щеке подрагивала соблазнительная ямка, а глаза озорно поблескивали. Грудь ее вздымалась и опускалась под мягким желтым шелком платья, напоминая ему о россыпи веснушек на коже, с которыми он поклялся свести более близкое знакомство… И к черту все последствия!

– Провалиться мне на этом месте! – пробормотал он, подошел к ней и, опустив руки на ее точеные плечи, притянул к себе. – Вам кажется, будто вы понимаете, что делаете, да? Но, вы же ничего не знаете, абсолютно ничего!

– Вот в этом вы очень ошибаетесь, Лукас. – Она посмотрела ему в глаза. – Я знаю, что вы собираетесь сделать нечто опасное. Знаю, что вам необходима моя помощь, чтобы никто это не заподозрил. Знаю, что вы – человек недалекого ума, а потому считаете меня слишком юной и наивной, способной удовлетвориться просто интересным приключением в обмен на свою помощь в вашем деле, из-за которого вы можете серьезно пострадать или того хуже.

– Вы назвали меня человеком недалекого ума?! Я не ослышался?

– Я могла бы назвать вас и хуже. – Николь осторожно сняла со своих плеч его руки. – Итак, договорились. Кончено. Больше никакой игры. И нечего относиться ко мне покровительственно, как к маленькой девочке, в то время как сами рискуете, что-то замышляя с лордом Фрейни. С меня достаточно, Лукас. А теперь позвольте мне пройти.

Если Лукас и слушал эту возмущенную тираду с некоторой снисходительностью, то теперь его охватил настоящий ужас.

– Лорд Фрейни?! Боже! Вы даже знаете его имя?

– Да, знаю. Имейте в виду, если меня что-либо интересует, мне не составит труда разузнать подробности! – заявила она, явно нисколько не стесняясь своей слежки. – Ему известно то, что вам хочется узнать о вашем отце, и он заставляет вас сделать для него нечто опасное, после чего он поделится с вами необходимыми вам сведениями. И у меня создалось впечатление, что ваша сделка с этим человеком не очень вас радует.

Лукас в отчаянии потер виски.

– Хорошо, хорошо! Вы все знаете. Во всяком случае, вы так думаете. Поэтому повторяю свой вопрос: что вы намерены делать?

– Ничего, – снова возмущенно ответила она. – Я ровно ничего не намерена делать, потому что больше не желаю с вами видеться! Я не желаю принимать участие в вашей глупой затее, которая может закончиться тем, что вас утопят в Темзе.

– Господи, Николь, вы что? Запомнили каждое мое слово?

– Не важно. Вам следовало сразу мне все сказать, Лукас, когда я спрашивала, только и всего. Я вас предупреждала. И любой, кто меня знает, предупредил бы вас. Мне не нравится, когда у людей есть от меня какие-то тайны. А теперь или проводите меня к сестре, или дайте мне пройти. Я сама найду дорогу. Не думаю, что я смогу теперь смотреть на вас.

Он не сдвинулся с места.

– Потому что я не открыл вам того, что разожгло ваше любопытство? Или потому что вы слишком сильно беспокоились за меня и потому разозлились? Николь, я чувствую себя польщенным!

Лукас был достаточно сообразительным человеком, чтобы вовремя схватить Николь за кисть, когда она занесла руку для пощечины.

– Пустите! – тихо потребовала она, а ее чудесные глаза от ярости стали почти черными.

– Не могу, – к своему удивлению, честно ответил он. – Отпущу ли я вас или задержу здесь, я никогда себе этого не прощу.

– Лукас…

Она произнесла его имя не протестующим, а вопросительным, возможно, даже ожидающим тоном. Или он просто льстил себе, думая, что привлекателен для нее? Но сейчас некогда было углубляться в этот вопрос.

Лукас нагнулся к ней, продолжая одной рукой удерживать за кисть, а другой обвил ее гибкий стан и привлек к себе.

Он был бы очень нежен, если бы Николь позволила ему быть таковым.

Но она не позволила.

Порывисто прильнув к нему, она обожгла его жаром своего юного крепкого тела.

Губ его коснулось ее чистое, как у младенца, сладкое дыхание, и он с силой прижался к ее рту в страстном поцелуе.

Через мгновение он очнулся и, поклявшись себе, что тотчас ее отпустит, поднял голову и… Боже! Перед его глазами светилась мягкой белизной стройная девичья шея с таким трогательно тонким горлом, что он не удержался и с невыразимой нежностью кончиком языка провел по коже, усеянной едва заметными здесь веснушками.

Где-то в дальних уголках его сознания промелькнула мысль: вот так на протяжении веков мужчины, короли и императоры становились беспомощными в объятиях умных красавиц. Анна Болейн… мадам де Помпадур… Эмма Гамильтон… а Нелл Гвинн была еще моложе Николь, когда завладела душой и сердцем короля Карла II…

– Лукас…

Он с трудом сдержал внезапно вспыхнувшую страсть. Еще немного, и он стал бы верным и покорным рабом Николь. Но она вовсе не стремилась завоевать его, она была просто девочкой, приехавшей в Лондон на свой первый сезон, правда, очень своевольной, страстной и импульсивной, но абсолютно лишенной циничной расчетливости. Он же считал себя человеком – во всяком случае, до сих пор, – знающим свет и умудренным жизненным опытом.

Лукас заглянул ей в глаза, затуманенные чувством, природу которого она вряд ли осознавала.

– Вы правы. Лучше нам больше не видеться. Мы осложняем друг другу жизнь, а это не нужно ни вам, ни мне. Мне – тем более, я не могу позволить себе отвлекаться от дела.

Николь почувствовала, как подступившие слезы обожгли ей глаза, и испугалась, что он может их заметить. Неужели ее настолько огорчило его согласие больше не встречаться? Или она слишком боится за сто жизнь?

Да был ли еще на свете человек такой же глупый и самоуверенный?

Она кивнула, соглашаясь с ним, и прикусила нижнюю губку. И вдруг, когда он решил, что она все поняла, она заявила:

– Я хочу завтра пойти с вами. Вам не следует идти одному.

– Со мной?! Ни в коем случае, мадам. Об этом и говорить нечего.

Он схватил ее за руку, осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что на лестнице никого нет, потянул за собой. Он выпустил ее руку только тогда, когда они оказались в фойе их яруса, где их могли увидеть.

Видимо, наступил очередной антракт: узкий коридор был заполнен зрителями, покинувшими свои ложи, поэтому им удалось незаметно смешаться с неторопливо расхаживающими парами.

– Лукас! – прошептала она, делая вид, что поглядывает на публику. – Вы слышали, что я сказала? Мне известно, куда вы идете и в какое время. Благодаря Лидии и листовке, которую она обнаружила, я почти догадываюсь, с какой целью. Позвольте мне пойти с вами. Я слышала разговоры о войне, которые вели Раф и капитан Фитцджеральд, о том, как важно, чтобы у тебя за спиной был надежный человек, которому вы можете доверять. Вам необходим такой надежный человек, и вы можете мне доверять.

– Нет, – тоже шепотом ответил он, раскланиваясь с леди Корнуоллис, которая приветливо помахала ему, беседуя с лордом Гордоном. – Я же сказал, ни в коем случае.

– Хорошо, но я вас предупредила. Я и без вас найду дорогу! – сразила она его, сохраняя на лице самую невинную улыбку и с детским любопытством озираясь вокруг.

– Черта с два вы ее найдете! – проворчал Лукас, когда они огибали небольшую группу людей, остановившихся в самом центре коридора и не замечающих, что мешают остальным. – Добрый вечер, леди Болдридж, лорд Болдридж. Чудесный вечер, не правда ли?

– Будь я проклята, если не найду! Сделанного не воротишь, Лукас. Я хочу сказать, что я не могу забыть то, что узнала. «Сломанное колесо», в семь вечера. Вот видите, я все помню.

– Я расскажу обо всем Рафу и попрошу его запереть вас в комнате.

Да кончится ли когда-нибудь этот проклятый коридор! Ему не терпелось поскорее вернуть ее в ложу, под надзор сестры. Леди Лидия! Вот нормальный, разумный и здравомыслящий человек!

– Вы этого не сделаете, – промурлыкала Николь, принимая у него стакан лимонада, который он взял с подноса проходившего мимо лакея. – Вы уже грозились сказать Рафу про мой поцелуй, а сами не сказали! И теперь вы тоже ничего ему не скажете. Да! Ведь его вызвали в деревню, его нет в городе. А Шарлотте вы ничего не скажете, потому что она ждет ребенка и вы побоитесь ее расстраивать. Но кое-что вы все-таки можете сделать, чтобы отговорить меня.

Лукас искоса посмотрел на нее. Вот плутовка! Она угрожает ему, нет, даже шантажирует, чтобы что-то выторговать! И он еще считал, что она невинна и простодушна! Да, невинна, как Ева, предлагавшая Адаму отведать запретный плод.

–Что ж, назовите ваши условия. – Он весь, напрягся, не зная, чего от нее ожидать.

– Я как раз собиралась это сделать. Во-первых, больше не будем нести нелепый вздор… Ну, о том, чтобы больше не встречаться. Мы должны признаться друг другу, что не желаем прекращения нашего знакомства, хотя внутренне я настроена против. Просто меня подводит мой собственный темперамент. Итак, завтра утром вы сопровождаете меня, когда я поеду верхом на Джульетте, чтобы она могла вдоволь набегаться.

Лукас заметил, что леди Лидия с Флетчером стоят около их ложи, высматривая их в толпе.

– На это я уже согласился.

– И сейчас вы еще раз подтвердили свое согласие, поэтому уже не сможете нарушить слово. Во-вторых, во время этой прогулки вы расскажете мне о «Сломанном колесе» и о лорде Фрейни. И еще о вашем отце. Все до мельчайших подробностей.

– И этим вы удовлетворитесь? И завтра вечером мне не нужно будет все время вздрагивать и оглядываться, чтобы проверить, не крадетесь ли вы следом за мной в сопровождении своего несчастного лакея? Господи, да я почти уверен, что вам хватит безрассудства, чтобы действительно выкинуть такой фокус!

– Это вы выкидываете фокус, – заявила она, помахав своей сестре. – Или только мужчинам позволено быть безрассудными?

Лукас не стал напоминать ей, что он – мужчина, который может себя защитить, тогда как она всего лишь женщина и, следовательно, не в состоянии… О боже!

– Николь!

– Да?

– А вы умеете стрелять?

– Конечно. Из пистоля. И еще из лука, хотя в Лондоне это вряд ли пригодится, верно? А что еще делать в деревне, если тебя не интересуют вышиванье и акварели? Я с удовольствием научилась бы фехтованию, если вы согласились бы научить меня. Да, кстати, это мне кое о чем напомнило. И в-третьих, мы продолжаем разыгрывать нашу шараду, как вы это назвали. Теперь мне понятно, что вы хотите казаться окружающим таким же безобидным и неопасным, как… положим, как лорд Ялдинг. Поэтому позволяю вам и дальше делать вид, что вы влюблены в меня. Правда, выглядите вы довольно глупо, но лучше уж это.

Они остановились недалеко от Лидии и Флетчера, и она повернулась к Лукасу:

– Ну же, Лукас! Вы согласны на мои условия?

Опять ее условия? И внезапно Лукас все понял. Он обратился к ней со своим планом. И поэтому она перевернула все таким образом, чтобы он стал ее планом. Теперь это был ее план, потому что Николь никому не желала подчиняться, всегда стремилась играть главную роль, и вот, отвоевала себе право заказывать музыку, под которую он должен был танцевать. И в результате она снова стала такой, какой всегда хотела быть – независимой особой, принимающей решения.

О, как он ошибался, сравнивая ее с Евой! Невзирая на свою молодость и воспитание в деревне, вдали от света, она уже сейчас не знала себе равных в искусстве женских уловок.

Но, вместе с тем, она сама запуталась в сплетенной ею паутине, потому что была к нему неравнодушна, тревожилась за него. Николь выдала свои чувства реакцией на его ласки. Ничего удивительного, что она сердится на него!

– Согласен! – наконец сказал он.

Подойдя к Лидии с Флетчером, они извинились и объяснили свое долгое отсутствие интересным разговором с леди Хартфорд про бал, который она организовывала.

Николь на лету подхватила его ложь, живо сочинив забавную историю о намерении леди Хартфорд украсить бальный зал рыболовными сетями, выкрашенными в розовый цвет. Если бы Лукас ничего не знал, то ни на секунду не усомнился бы в правдивости этой выдумки.

Он покачал головой и с восторгом любовался ее смеющимися глазами и лукавой ямочкой на щеке.

Но вдруг беззаботная и веселая улыбка Николь замерла, и она устремила взгляд куда-то вдаль, на толпу, все еще циркулирующую по коридору.

– Что-то случилось? – тихо спросил он.

– Может, вы не увидите в этом ничего странного, – сказала она, отворачиваясь, чтобы скрыть от него лицо. – Это будет зависеть от того, насколько нам понравится, что, кажется, вторая встреча у лорда Фрейни назначена с моей мамой.