Текст книги "Вызов гордости"

Автор книги: Кейси Майклз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Впервые я увидела Джареда на похоронах его отца. Сердце мое сразу потянулось к нему, и в тот же день мы вместе вернулись в Лондон. Мы прожили вместе больше десяти лет, я люблю его, как сына, которого у меня никогда не было. Тогда он вел себя как безумец, словно только родился и вознамерился прожить каждый миг как можно ярче. Он едва не спустил все свое состояние, но в конце концов я сумела его немного урезонить, а в последние пять лет он заметно успокоился. Джаред никогда не рассказывал мне о своей жизни с Карлтоном, но я знаю, что он ужасно страдал.

Леди Агата повернулась к Аманде и взяла ее за руки:

– Вот почему я так рада, что он женился на тебе, пусть и весьма необычным способом. Я уверена: теперь, он остепенится и станет чудесным мужем. У него такой же замечательный характер, как у моей Лавинии, и он так же любит жизнь. Однако он унаследовал и малую толику дикого характера отца. Иногда он становится мрачным, и это пугает меня, но быстро проходит. И я уверена, теперь, когда ты здесь, все наладится.

– Спасибо за то, что рассказали мне все это, тетя Агата. Это поможет мне лучше понять характер Джареда, – сказала Аманда, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Но вам это далось тяжело. Позвольте, я позвоню и велю принести чаю, а потом вы пойдете к себе в комнату и отдохнете немного.

– Нет! – воскликнула леди Чезвик. – Я еще не закончила. Теперь я должна передать тебе пожелание Джареда. Все сказанное до сих пор только подготавливало тебя к главному. Видишь ли, моя дорогая, Джаред не хочет, чтобы у тебя были дети.

В комнате наступила тишина, и лишь через некоторое время Аманда вновь обрела дар речи.

– Но… но это нелепо, тетя Агата! Я молода и неопытна, это правда, и мне известно, что иногда женщины при родах умирают. Однако большинство остается в живых. Решить, что я должна умереть, как его мать… это неслыханно!

– Я согласна с тобой, дорогая моя, – успокаивающе произнесла леди Чезвик, – но к несчастью, Джаред непоколебим. Он боится за твою жизнь и не желает рисковать. Всякому понятно, что он тебя очень любит. В некотором роде ты должна чувствовать себя польщенной.

– Польщенной?! – вскричала Аманда. – Уверяю вас, тетя Агата, – все что угодно, только не польщенной. Ночью он обращался со мной так, словно ничуть не опасался за мою жизнь. Когда животная похоть взяла над ним верх, он с готовностью отбросил все мысли о моем благополучии. А что, если дитя уже есть, дорогая моя леди? Что, если я уже зачала его?

Такие откровенные речи оказались для леди Чезвик слишком сильным испытанием, и она разразилась слезами.

– О, дитя мое, такие слова! Я тебя умоляю!

Аманда тяжело дышала от негодования, однако заставила себя успокоиться.

– Дорогая тетя Агата, не расстраивайтесь. Я выслушаю все, что вы должны мне сказать, а потом сама приму решение.

Леди Чезвик торопливо описала молодой невесте методы предохранения. Аманда с трудом скрыла свое отвращение – слишком уж неестественным показалось ей завершение того, что должно было стать мигом любви.

– А если я откажусь, тетя Агата? Что он, по-вашему, сделает? Покинет мою постель и будет искать удовлетворения у своих лондонских дам?

– Я… я не знаю.

– Так, может быть, мне следует бросить вызов собственному мужу и самой это выяснить? – Аманда встала и пошла к двери. – Я понимаю, как больно вам было вспоминать прошлое, и очень благодарна за то, что вы рассказали мне о детстве моего мужа, тетя Агата. – Она расправила плечи. – Однако – не сочтите за неуважение к вам – никто не будет решать за меня, иметь мне детей от мужа или не иметь. Я намерена поговорить с Джаредом как можно быстрее.

Аманде хватило самообладания только на время, которое понадобилось ей, чтобы дойти до своей спальни; там она упала лицом в подушку и дала волю слезам. Она оплакивала давно умершую Лавинию, так и не обнявшую сына, о котором она так долго мечтала. Она оплакивала Карлтона, чья любовь с кончиной жены превратилась в ненависть. Она оплакивала Джареда, его несчастливое детство, проведенное в Сторм Хейвене с отцом, уничтоженным горем. Но горше всего она оплакивала своих нерожденных детей, в праве иметь которых ей было отказано.

До сих пор у Аманды не было времени подумать о сыновьях, которых она могла бы родить Джареду. Любовь к нему была для нее настолько внове, что ей не хотелось делить ее ни с кем, даже с их общим ребенком. Но узнать, что в возможности иметь детей ей отказали… Аманду охватила острая, мучительная тоска, и ее грудь внезапно заныла от необъяснимого желания приложить к ней крохотного младенца.

За последние несколько дней жизнь Аманды совершила несколько резких поворотов. Она вырвалась из унылого прозябания в доме отчима и попала прямо в объятия к чудесному мужчине, обожавшему не так же сильно, как и она его. Она освободилась от власти отчима, ее теперь окружали люди, желавшие ей только самого лучшего. Совсем недавно, завтракая вместе с ними за общим столом, Аманде хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться: этот потрясающе красивый мужчина напротив – действительно настоящий. Она считала себя самой счастливой женщиной на свете, а теперь – а теперь?..

Остается только одно – противостоять Джареду. Она должна убедить его, что, будучи молодой и здоровой, сможет выносить и родить ему много детей безо всяких осложнений. Какая-то часть ее существа испытывала благодарность к Джареду за то, что он так о ней заботится, но другая часть пришла в бешенство – как он посмел принять столь важное решение, даже не поинтересовавшись ее мнением?! Это еще одно доказательство его самоуверенности.

Днем они собирались покататься на лошадях – вот тогда она с ним и поговорит. Наверняка ей удастся убедить его прислушаться к голосу разума. С этой мыслью девушка забылась тревожным сном и проснулась только тогда, когда пора было одеваться для прогулки верхом.

Они проскакали галопом много миль, обгоняя друг друга в полях. Аманда сидела на коне по-мужски, и ее длинные волосы, быстро растрепавшиеся, развевались на ветру. Для нее эта скачка была очищением, освобождением от обуревавших ее мыслей. Она все еще немного остерегалась мужа и понимала, что по возвращении домой им предстоит тяжелый разговор. Она мчалась так, словно была уверена, что скачке не будет конца, желая единственного счастья: чтобы муж скакал рядом с ней вечность.

Увидев ее припухшие глаза, Джаред понял, что она плакала, и точно знал почему. Тетушка предупредила его, что Аманде совсем не понравилось его решение, и Джаред мысленно готовился выслушать ее гневную отповедь. Конечно, следовало поговорить с ней самому, но он чувствовал, что жена еще слишком стесняется и не захочет выслушивать подобные советы от него. Если бы можно было подождать несколько недель, пока они лучше узнают друг друга! Но прошлой ночью, не сдержавшись, он понял, что поговорить нужно срочно. Такую ошибку повторять нельзя. Они почти добрались до дома, как вдруг Аманда заметила небольшое огороженное кладбище на вершине невысокого холма и повернула Урагана в ту сторону. Вокруг кладбища росли высокие тенистые деревья, и Аманда не сомневалась, что это и есть семейное кладбище Делани. Должно быть, там похоронена Лавиния! Понимая, что делает глупость, Аманда тем не менее понукала Урагана, поднимаясь на вершину холма, и спешилась раньше, чем Джаред ее догнал.

– Присоединяйся ко мне, Джаред. Под этими деревьями так хорошо!

– Если ты не против, я бы предпочел ехать дальше. Я не люблю приходить сюда.

Аманда заметила, что его щека опять дергается. И все же она упрямо шла к ограде, не обращая внимания на слова мужа. Сердце ее сильно колотилось, она боялась, что начнет спотыкаться, но этого не случилось. Где, как не на кладбище, должны покоиться старые призраки?

Джаред догнал ее и попытался увести:

– Пойдем отсюда, плутовка, пока привидения до тебя не добрались. – Он говорил шутливым тоном, но сжимал руку Аманды слишком сильно, чтобы она могла поверить в его спокойствие.

Аманда обернулась к мужу и погладила его по щеке:

– Я не боюсь привидений, Джаред. Я боюсь только одного – что ты позволишь призракам прошлого испортить наше будущее. Я знаю про твоих родителей, твоя тетя мне все рассказала.

Джаред резко отдернул руку:

– Ты ничего не знаешь, Аманда. Когда мать умирала, тети здесь не было. Не было ее и тогда, когда мой презренный отец рассказывал, как умирала мама.

– Она умерла родами, Джаред, – рожая тебя. А теперь ты боишься, что со мной случится то же самое, но это же нелепо! Моя мама родила меня безо всяких сложностей, и большинство женщин в Англии нормально рожают детей. – Она положила ладонь ему на руку и взмолилась: – Может быть, мне не повезет, и я не сумею выносить твоего ребенка, Джаред, но не отказывай мне в этой возможности! Я не понимаю, как такой умный человек может так себя вести!

Джаред схватил ее за руку и подтащил к ограде. Он ткнул пальцем в большой надгробный камень, увенчанный ангелом с широко раскинутыми крыльями.

– Прочти, – хрипло велел он. – Прочти это – здесь говорится обо мне!

Аманда открыла скрипучую калитку и подошла к памятнику. Лавиния Делани лежала под камнем с высеченными на нем датами, обозначавшими недолгие годы ее жизни. Аманда прочла надпись:

Здесь лежит святая женщина,

Убитая ее дьявольским ребенком,

Зачатым ее похотливым мужем,

и ахнула. Затем она опустилась перед памятником на колени.

– О Боже! – прошептала она. – Как это ужасно! Как мог он решить, что Лавиния обвинила бы в своей смерти тебя или его?!

Хотя Джаред стоял рядом с ней, голос его звучал словно издалека:

– Себя он винил совсем недолго. Очень скоро он переложил всю вину на меня. Он игнорировал меня, пока мне не исполнилось пять, а потом внезапно обнаружил новую отдушину для своего горя – меня. И умер он, сказав мне то, что говорил ежедневно с того дня, когда мне исполнилось пять, – что я убил собственную мать.

– Г… где он похоронен? – тихо спросила Аманда.

– Ты стоишь на могиле подонка.

Аманда поспешно отскочила:

– Могила никак не отмечена. Я не знала.

Джаред негромко рассмеялся:

– Это моя месть, Аманда. Иначе я бы написал что-нибудь похуже, чем то, что ты только что прочитала. Пойдем отсюда, детка. Думаю, мы провели достаточно времени с моими призраками.

Аманда послушно двинулась вслед за ним к деревьям, беспомощно глядя, как Джаред опустился на землю и обхватил голову руками.

– Я думал, это больше не болит, Аманда, но ошибался. Этот человек умер десять лет назад, но он по-прежнему может глубоко ранить меня.

Аманда опустилась на колени рядом с мужем и обняла его:

– Но ведь он мертв, Джаред, и его ненависть умерли вместе с ним. Он не может причинить нам боль, если ты этого не позволишь. Не позволяй ему дотянуться до нас из могилы и разрушить наше счастье! Он был больным человеком, он обезумел от горя и одиночества. То, что случилось с твоей матерью, могло случиться с кем угодно. Ты ее не убивал.

Глаза Джареда затуманились от боли.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, Аманда, а я там был. Я жил с этим восемнадцать лет. Видишь ли, он рассказал мне все об этом – все, до мельчайших подробностей. Я снова и снова слышал, как умирала моя мать. Я забирался на чердак и смотрел на ее портрет, пытаясь представить себе это смеющееся лицо, искаженное агонией, ее тело, залитое кровью… – Он сильно ударил кулаком о землю. – Это правда, я ее убил! И мой ребенок не отберет тебя у меня!

Да разве это ее муж? Где тот веселый мужчина, с которым она ехала через всю Англию? Что случилось с легкомысленным спутником, дразнившим ее и хохотавшим вместе с ней, с тем, кто нынче ночью сделал ее своей женой во всех смыслах этого слова? Этого мужчину Аманда не знала. Она вспомнила, как его тетушка говорила, что Джаред унаследовал некоторые темные черты характера отца, но здесь скрывалось нечто большее. Он был твердо убежден, что именно он убил свою мать. Что за безумие!

– Расскажи мне об этом, Джаред, пожалуйста, чтобы я поняла, – мягко произнесла Аманда.

Джаред резко поднялся и отошел на несколько шагов. Он долго молчал, глядя в испуганные глаза Аманды. А потом начал говорить – так, словно слова из него выдирали клещами:

– Я знаю, тетя рассказала тебе все, что ей известно о смерти моей матери, но когда это случилось, она жила в Индии. Мне так и не хватило решимости рассказать ей больше.

Отец говорил, что мама никогда не отличалась особенным здоровьем, а беременность отняла у нес последние силы. Когда пришло время, он настоял на том, что останется рядом, будет держать ее за руку и помогать ей расслабиться. – Джаред говорил монотонным голосом, словно повторял что-то, давно выученное наизусть. – Она рожала три дня и три ночи, и с каждым днем становилась все слабее. Отец просто обезумел; он проклинал себя за то, что позволил ей забеременеть. Он бы отдал свою жизнь, лишь бы эта ужасная боль у его жены прошла. К концу третьего дня боль внезапно прекратилась, но он не отходил от ее постели всю ночь, хотя от усталости сам падал с ног. На рассвете она проснулась и взяла его за руку. «Я люблю тебя, Карлтон», – сказала она, но прежде, чем он успел ответить, ее глаза расширились, и она пронзительно закричала. Она кричала и кричала, а постель под ней сделалась ярко-алой.

Доктор пытался выгнать отца из комнаты, но тот не ушел. Наконец крики прекратились, и она закрыла глаза. Конечно, она была мертва.

Джаред глубоко вздохнул и продолжил:

– Доктор хотел разрезать тело моей матери ножом, чтобы вытащить меня раньше, чем я тоже умру. Отец увидел это и попытался остановить доктора, но тот ударил его подсвечником, и отец потерял сознание. Когда он очнулся, то услышал, как доктор говорит повитухе, что я оказался слишком большим, и мать не смогла бы родить меня нормально.

Отец поднялся на ноги и увидел искромсанное тело своей жены и огромного, омерзительно здорового младенца, пищавщего на руках у повитухи. Он охватил нож, которым доктор разрезал его жену, и попытался вонзить его в меня, но доктор с помощью слуг сумел его удержать. Тогда он успокоился и велел всем покинуть комнату. Он сидел со своей женой, без еды и питья, до следующего утра, и только тогда разрешил женщинам приготовить ее к похоронам.

Меня отдали служанке, чтобы она подыскала мне жилье и кормилицу, и только пять лет спустя мой отец, проезжая мимо на лошади, случайно увидел меня. Тогда меня и забрали назад в Сторм Хейвен.

Аманда попыталась остановить Джареда, но он покачал головой и продолжил:

– Тогда все и началось. Он иногда натыкался на меня в коридоре, время от времени я пытался привлечь его внимание, но он запирался у себя в кабинете и напивался до приступа ярости. Тогда он посылал за мной и рассказывал мне, как умерла моя мать. Единственной передышкой в этом кошмаре было время, которое я проводил с приходским священником: тот давал мне уроки. Я становился старше, и отцу уже было мало просто рассказывать мне эту историю, он начал бить меня.

Как ни странно, я ни разу не поднял на него руку – даже когда стал старше и намного сильнее, чем он. Было что-то в его светлых глазах… какое-то страдание – и оно удерживало меня. Не знаю, почему я не убежал. Наверно, Сторм Хейвен и все, что здесь творилось, были единственным известным мне миром. Может быть, я просто принял свою жизнь за норму. В конце концов, я был виноват – разве не об этом постоянно говорил мне собственный отец?

Но я постепенно становился старше и начал обращать внимание на хорошеньких служанок. Когда мне исполнилось восемнадцать, я решил принять предложение одной из них «поучить меня жизни». Отец обнаружил нас за конюшней, и, видимо, что-то в нем оборвалось. Он схватил кнут и начал стегать меня, и все время вопил, что я больше никого не убью. Любой мой ребенок сделает то же, что сделал я сам, – убьет свою мать. Я об этом никогда раньше не думал, но такое было вполне возможно.

Если бы не мои необычные рост и вес, моя мать не пострадала бы во время родов. Эта мысль ошеломила меня, поэтому я просто лежал на земле и позволял ему избивать себя. Он снова и снова опускал кнут на мою спину, и все это время пронзительно орал, но вдруг выронил кнут, схватился за горло и начал хватать ртом воздух. Я до сих пор помню, как выпучились его бесцветные глаза, когда он упал на землю рядом со мной.

Вот каково мое наследие, Аманда: надгробный камень, который ты видела, чертов дом, в который я тебя привез, история, которую ты только что услышала и вот это… – Джаред разорвал на себе рубашку и повернулся к жене спиной, показывая ей рубцы, оставшиеся после той порки. – Это постоянное напоминание, мое позорное клеймо, которое я унесу с собой в могилу, знак бесчестья, поставленный на мне моим собственным отцом из последних его сил. – Джаред опустился перед девушкой на колени и потряс головой: – Теперь ты довольна, Аманда? Я рассказал тебе достаточно?

Что она могла сказать? Как утешить его? Аманда неудержимо дрожала от жалости и любви. Рассказанное Джаредом ужаснуло ее. Только подумать, что ему пришлось перенести за все эти годы! И то, что он вышел из всего этого с неискаженным и неиспорченным сознанием, только доказывало истинную ценность мужчины, за которого она вышла замуж.

Теперь Аманда понимала его безрассудное отношение к жизни, постоянное подшучивание и рискованные проделки. Таким образом он пытался убежать от кошмара своего детства. Она посвятит всю свою жизнь тому, чтобы сделать его счастливым, стереть все тени и наполнить его мир светом и любовью!

Аманда была уверена, что Карлтон сказал сыну неправду. Жаль, что он услышал слова доктора, но девушка не верила, что причиной смерти матери были только вес и рост Джареда. Джаред сказал, что Лавиния не отличалась крепким здоровьем – и уже успела потерять двоих детей. Она, Аманда, была молода и до безобразия здорова. С ней не может случиться ничего подобного. Но как убедить в этом ее несчастного измученного мужа?

– Джаред, милый, – решилась она. – Пожалуйста, не нужно так. Ты меня пугаешь. Обними меня, Джаред, обними меня крепко, и все будет хорошо. – Аманда протянула руки, и Джаред прижал ее к себе в отчаянном объятии. Они бесконечно долго сидели, прижавшись друг к другу; наконец Аманда подняла к мужу лицо.

Они были так полны напряжения и так стремились отрешиться от мучительных мыслей! Их губы соприкоснулись, и это было похоже на взрыв. Они прильнули друг к другу, стремясь утишить боль.

Все произошло почти так же быстро, как началось, и Джаред резко оттолкнул от себя Аманду:

– Зачем ты это сделала?

– Я люблю тебя, – это было все, что она ответила. – Я люблю тебя и хочу выносить твоего ребенка, чтобы твои призраки смогли наконец отдохнуть.

– Так ты отказываешься предохраняться, Аманда?

Она гордо вскинула голову:

– Отказываюсь.

– Ты глупое, глупое дитя!

Они оделись, храня молчание, и не разговаривали, пока не приблизились к дому. Тишину нарушил Джаред:

– Ты не передумаешь?

Аманда всмотрелась в его лицо, ища признаки того, что он понял, почему она отказывается, но не увидела в любимых чертах ничего, кроме боли.

– Я не могу, – тихо прошептала она.

– Тебе нравится в Сторм Хейвене? – неожиданно спросил Джаред.

О чем это он?

– Да, Джаред. Здесь очень красиво.

– В таком случае желаю вам в полной мере насладиться местными красотами, мадам. Сегодня же я уезжаю в Лондон! – Он резко повернулся и ушел к себе.

Глава 6

Трое мужчин рука об руку спускались, спотыкаясь, с крыльца Уайт Хауса, самого известного лондонского борделя. Они, пошатываясь, шли к перекрестку, и один из них запел:

Когда я добился тебя, Нелл,

Ты меня так усладила,

О-о-о,

Пошли ко мне домой!

– Господи ты Боже мой, вы, двое, прекратите выть или нет? Или вы хотите, чтобы вас забрали в полицию, пьянчуги?

Кевин отлепился от друга и отвесил ему старательный, хотя и неуверенный, поклон:

– Прошу прощения, милорд, но неужели вы на… намекаете, что мой друг Бо и я… фу, какое безвкусное слово! – ньяны?

– Нет. Трезвые, как стеклышко. Ик! – добавил Бо, глядя вокруг остекленевшими глазами.

– Ха! А я – Ричард Львиное Сердце, к вашим услугам, – фыркнул Джаред. – Вот моя карета, джентльмены. Куда теперь?

– Думаю, я домой, Джаред, старый дружище. Прелести Нелл утомили меня, и я мечтаю только о своей кровати.

Бо кивнул:

– Поеду с тобой, Кевин. Не очень хорошо чувствую себя. По правде, совсем паршиво. – Словно в доказательство, Бо кинулся к сточной канаве.

– Что вы за парочка слабаков! Хорошо, я вас отвезу, раз вы расклеились, как дохлые рыбы.

– Не надо. Только не рыбу. Пока не могу, спасибо, – взмолился Бо, вернувшись к друзьям.

Оставив приятелей в жилище Кевина, Джаред велел кучеру отвезти его к леди Уэйд. Бланш сейчас наверняка дома – времени три часа ночи. Может быть, Бланш даст ему облегчение, которого он так ищет. В конце концов, она его еще ни разу не подводила. Это, пожалуй, последняя надежда.

Черт бы побрал эту Аманду! Когда она оставит его в покое?

Карета ехала по Хай-стрит, в голове у Джареда прояснилось, и он перебирал в уме последние шесть недель. Шесть недель пьянства, азартных игр, вечеринок и женщин. Кевин и Бо с радостью, без лишних вопросов приняли его назад, в свой холостяцкий кружок, хотя оба едва не лопались от любопытства. Он сказал им только, что жена осталась в Сторм Хейвене с его тетушкой. Что-то в его взгляде исключало дальнейшие вопросы, и Джаред был этому рад.

Первые несколько недель он развлекался, посещая привычные места: поглощал вафли у Мэнтона, рассматривал новые лошадей на аукционе «Тэттерсоллс», обменивался ударами с другими членами общества любителей бокса в заведении Тома Крибба и напивался до беспамятства в клубе «Даффи». Ночами он играл в карты в клубах Уайт или Вотьер и – к огромному своему раздражению – почти не проигрывал. На рассвете, напившись так, что уже не помнил себя, он падал в постель, чтобы очнуться от кошмара, в котором главную роль играла Аманда.

Джаред как-то встретился с Бланш на небольшом званом обеде, но она его проигнорировала. Понятное дело, она уже прослышала о его женитьбе и сильно разозлилась. Джареду в общем-то было на нее совершенно наплевать – в конце концов, он ей хорошо заплатил, но его задело, что сопровождал ее не кто иной, как кузен Фредди, который, как иной раз думал Джаред, понятия не имел, что делать с Бланш или другой подобной ей женщиной, если бы она вдруг пригласила его в свою постель.

Ненависть в глазах Фредди, вспыхнувшая при виде Джареда, имела сразу несколько причин. Даже если бы он точно знал, что у Джареда не будет наследника, он бы все равно ненавидел его со всей злобой, ни какую был способен, – а ее у кузена хватало.

И все-таки на том званом обеде Фредди всего лишь поздравил Джареда и воздержался от каких-либо гнусных намеков на отсутствие жены. Не похоже на Фредди, подумал тогда Джаред, но тут же решил, что последняя стычка научила того держать язык за зубами.

Наконец-то в его заостренной головенке появились хоть какие-то мозги, думал Джаред, когда карета остановилась перед домом Бланш. Пока он поднимался по ступенькам, на верхней губе лорда Сторма выступили капельки пота. А вдруг получится так же, как со шлюхами в Уайт Хаусе? Когда у него ничего в получилось в первый раз, Джаред списал это на выпитое, но теперь он по-настоящему встревожился. Блондинки, брюнетки, даже та маленькая китаянка – и никакого намека на желание! Скоро над ним будет смеяться весь Лондон. Джаред никому не рассказывая о своих проблемах, даже Кевину и Бо, а девицам как следует заплатил, чтобы они молчали, но он понимал, что слухи поползут очень скоро. Еще не родилась на свет та женщина, которая умела бы держать язык за зубами. Аманда его заколдовала, просто сгубила его для других женщин.

Черт бы ее побрал, черт бы ее побрал, черт бы ее побрал!

Сонный дворецкий отворил дверь, узнал Джареда и впустил его, как будто его визит был в порядке вещей – в течение нескольких месяцев так оно и было.

– Я знаю, куда идти, Смит, спасибо.

Джаред расстегнул пальто, протянул его дворецкому и направился вверх по лестнице. Когда он вошел в комнату, Бланш сидела перед туалетным столиком, расчесывая длинные белокурые волосы. Она увидела, кто вошел, и щетка выпала из ее руки на пол.

– Джаред?! Ты думаешь, что можешь вернуться сюда, словно ничего не изменилось? Отправляйся домой, к своей малютке-невесте. Или ее уже тошнит от тебя, как и меня?

Бланш встала со стула, продемонстрировав ему свое тело, просвечивающее сквозь прозрачную ткань пеньюара. Ее зеленые глаза пылали гневом. Она швырнула в Джареда ручное зеркальце.

– Убирайся!

Он уклонился от зеркальца, оно ударилось о дверь и разбилось на тысячу осколков.

– О, это очень плохо, милая! Теперь тебе перестанет везти.

Бланш осыпала его проклятиями.

– Осторожнее, Бланш, твое происхождение так и лезет наружу.

Джаред шагнул к ней, улыбаясь, – такой улыбки она у него никогда раньше не видела, – и тут Бланш вспомнила, как однажды подумала: этот человек куда сложнее, чем кажется. Она невольно ощутила страх и попятилась, но потом губы ее медленно изогнулись в улыбке. Он хочет ее тела, и с помощью этого тела она снова сможет командовать им. Джаред всегда был очень щедр к своим любовницам. Бланш изменила тактику:

– Джаред, милый, мне так тебя не хватало! Никто не может удовлетворить меня так, как ты. Ну и пусть ты женился на какой-то школьнице-простушке. Пришел-то ведь ты ко мне, правда же? Ты скучал по мне, Джаред? – Она развязала тесьму на шее, и пеньюар соскользнул на пол.

Джаред замер, оглядывая ее с головы до ног. Раньше она казалась ему роскошной, а теперь выглядела просто распухшей. Перед его глазами возникло хрупкое идеальное тело Аманды, и Джаред почувствовал, что его тошнит. Бланш все еще улыбалась: ему казалось, что он смотрит на ее отражение в кривом зеркале.

Она подошла ближе, и Джаред ощутил всепобеждающий запах мускуса, столь резкий по сравнению со сладким ароматом лаванды, источаемым его женой. Он сравнил злые, сверкающие зеленые глаза, улыбающиеся ему сейчас, с расплавленным золотом глаз Аманды.

Бланш что-то еще говорила, но Джаред не слышал ее – в его ушах стоял шум. Он видел только чуть заостренное личико Аманды, смотревшей на него снизу вверх и говорившей о своей любви. Джаред оттолкнул руки Бланш, словно они были в грязи, и леди Уэйд с грохотом упала на пол.

– Ты омерзительна! Настоящая корова! – словно выплюнул Джаред, роясь в брюках в поисках банкнот. Он вывернул карманы, швырнул в лицо Бланш деньги, повернулся и выскочил из комнаты, словно человек, пытающийся убежать от судьбы.

– Джаред! Джаред! – кричала ему вслед Бланш. – Я убью тебя за это, грязный ты ублюдок! Ты меня слышишь? Ты уже покойник!

Он вырвал пальто из рук испуганного Смита, выскочил из дома и прыгнул в карету.

– Домой, Симпсон!

Доехав до Хаф-Мун-стрит, Джаред заперся в кабинете и остаток ночи просидел, поглощая бренди.

– Тетя Агата, как вы думаете, эти розы хорошо смотрятся на фоне новых стен? Может быть, они будут лучше выглядеть в музыкальной комнате?

Леди Чезвик внимательно присмотрелась к рукоделью Аманды, и обе женщины пришли к выводу, что розы нужно оставить здесь. Старушка окинула взглядом бывшую когда-то безотрадной комнату, теперь залитую солнечным светом и наполненную воздухом – шелковые обои кремового цвета и голубая обивка мебели неузнаваемо преобразили ее.

– Ты сотворила с этой комнатой настоящее чудо, дорогая моя, но самое главное и трогательное для меня – это портрет моей ненаглядной сестры, вернувшийся на свое место.

– Спасибо, тетя Агата, я тоже думаю, что голубая обивка смотрится неплохо. И я даже не представляла, как очаровательно все будет выглядеть без этих жутких тяжелых штор на окнах.

Леди Чезвик вернулась на свое место у камина и поманила к себе Аманду.

– Твоя безграничная энергия непостижима, дорогая. С тех пор как ты пригласила рабочих из Лондона, в доме с утра до ночи слышен только стук и грохот. Даже комнаты слуг и те переделаны. Как, по-твоему, остались ли еще неотремонтированные комнаты в доме? Или ты не успокоишься, пока не застелешь обюссонским ковром стойло Урагана?

Аманда расхохоталась над шуткой тетушки и поспешила заверить ее, что худшее уже позади.

– Думаю, все уже готово, но я вся дрожу при мысли о том, что скажет Джаред, когда увидит счета. – Она вспомнила последние слова мужа перед тем, как он сел верхом на коня и умчался из ее жизни, и ее улыбка увяла: «Почему бы тебе не спрятаться в домике, Аманда? Ты кажешься мне настоящей домоседкой».

Аманда поймала его на слове и направила все свои силы на обновление Сторм Хейвена, оставив нетронутым только старинное супружеское ложе – там она долгими одинокими ночами вспоминала свою первую брачную ночь и плакала в подушку.

Иногда она садилась верхом на Урагана, ехала на старое кладбище и садилась рядом с двумя простыми надгробными камнями, которые поставила на могилах родителей Джареда. Аманда получила какое-то особенное удовольствие, глядя, как увозят оттуда старый памятник Лавинии, и приказала разбить его на мелкие кусочки. Пора покончить с призраками прошлого!

Леди Чезвик много раз спрашивала ее, зачем она так утруждает себя работой, но Аманда только улыбалась в ответ и продолжала выбирать ткани для обивки или наблюдать, как рабочие по ее указаниям смешивают краски.

Аманда наняла в деревне еще несколько человек в прислуги, хотя в доме в общем-то хватало челяди, и переоборудовала конюшню согласно указаниям Хэрроу. Она каждый день встречалась с управляющим имением и сама стала вести счета. Каждый день она проводила час с Томом – под слоем грязи он оказался очень симпатичным парнишкой, – обучая его читать и считать. Она пробовала на кухне соусы, пересчитывала белье вместе с прачкой и чистила серебро вместе с дворецким.

За те три месяца, что прошли после ее замужества и бегства Джареда, она полностью вошла в курс дел Сторм Хейвена и управляла им твердой рукой. Прислуга ее обожала. Разве не Аманда постоянно посылала в деревню корзинки с едой, одеждой и утварью? Разве не она приказала заново покрыть тростником крыши всех домов в имении? Разве не леди Сторм знала по именам всех жителей деревни и их детей и никогда не брезговала провести час-другой со стариками?

И только ночами в постели она позволяла себе расслабиться и поддаться страхам и воспоминаниям. Леди Чезвик заверяла ее, что Джаред скоро возьмется за ум и вернется домой, но леди Чезвик не знала того, что знала Аманда. Если старая леди узнает, как именно умерла ее сестра, это ее убьет – и Аманда мудро держала язык за зубами.

В тот теплый летний день, подкрепившись в малой столовой, леди Чезвик удалилась в свою комнату, чтобы отдохнуть, а Аманда пошла в сад. Это было ее любимое место – сад был полон летних цветов, и она ничего тут не меняла, чем расположила к себе старого садовника.