Текст книги "Красный, белый и королевский синий"
Автор книги: Кейси Маккуистон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Оно навевает воспоминания гораздо более давние – еще с тех времен, когда разошлись его родители. Это была пара юристов, которые едва могли заказать еду на дом, не заключив при этом официальный договор, поэтому все лето после шестого класса Алекс провел, курсируя туда-сюда от матери в новый дом отца под Лос-Анджелесом до тех пор, пока они не подписали долгосрочное соглашение.
Это прекрасный дом с панорамными окнами и бассейном с кристально прозрачной водой. Алекс всегда спал там очень плохо. Тайком выскользнув посреди ночи из своей спальни и стянув из холодильника мороженое, босоногий, он стоял в кухне, поглощая лакомство прямо из ведерка и зачарованно любуясь голубой водой бассейна.
Место, где он сейчас находится, вызывает у него каким-то образом те же чувства – бессонницу в незнакомом месте и тяжесть обязательств.
Алекс перебирается в кухню, примыкающую к его гостевому крылу. Потолки здесь высокие, и всюду сверкающие мраморные столешницы. Несмотря на то что список продуктов был согласован заранее, Алекс не обнаруживает в морозилке ничего, кроме вафельных рожков. Видимо, быстро достать привычное мороженое в Британии проблема.
– Как тебе там? – раздается резкий металлический голос из динамика телефона. На экране появляется изображение Норы с собранными волосами, ковыряющейся в одном из десятков своих цветочных горшков.
– Странно, – отвечает Алекс, надвигая очки на нос. – Здесь все как в музее. Не думаю, что мне можно показывать тебе это место.
– Вот как, – отзывается Нора, вздернув бровь. – Секреты. Как пафосно.
– Я тебя умоляю, – фыркает Алекс. – Если уж на то пошло, то все это даже пугает. Мне пришлось подписать целое соглашение о том, что в любую минуту я могу оказаться в камере пыток какого-нибудь древнего замка.
– Готова поспорить, что у принца есть внебрачный ребенок, – говорит Нора. – Или что он – гей. Или что у него есть внебрачный ребенок-гей.
– Вероятно, это соглашение на тот случай, если я увижу, как его придворные вставляют в него батарейки, – усмехается Алекс. – В любом случае все это до ужаса скучно. У тебя какие новости? Твоя жизнь сейчас уж точно интереснее моей.
– Ну, – начинает Нора, – Нейт Сильвер не перестает обрывать мне телефон, чтобы я вела еще одну колонку. Купила новые занавески. Сократила список предметов в магистратуре до статистики и прикладной математики.
– Скажи, что все это ты будешь изучать в Вашингтоне, – говорит Алекс, запрыгивая на одну из до блеска начищенных столешниц. – Ты не можешь просто бросить меня и вернуться в Массачусетс.
– Пока непонятно, но твоими желаниями я буду руководствоваться в последнюю очередь, – отвечает она. – Мы ведь уже говорили о том, что не все крутится вокруг тебя?
– Как ни странно, да. Так каков план? Свергнуть Нейта Сильвера с его трона самодержца всея округа Колумбия?
Нора смеется.
– Да нет. Я собираюсь лишь тихо собирать и обрабатывать информацию, чтобы точно предсказать, что будет происходить в следующие двадцать пять лет. Потом я куплю дом на вершине самого высокого холма на окраине города и стану эксцентричной затворницей, целые дни проводящей на веранде собственного дома, наблюдая за всеми через бинокль.
Алекс тоже смеется, но тут же умолкает, услышав звук в коридоре. Шаги. В другой части дворца живут принцесса Беатрис и принц Генри.
Охрана принца и агенты службы безопасности Алекса разместились на этом этаже, так что, может быть…
– Подожди-ка, – говорит Алекс, прикрыв микрофон.
В коридоре загорается свет, и на кухню, мягко ступая, входит сам его высочество принц Генри.
Помятый и заспанный, ссутулившись, он зевает и проходит внутрь. Вместо костюма на нем обычная серая футболка и пижамные штаны в шотландскую клетку. С всклокоченными волосами, наушниками в ушах и босыми ногами он выглядит… как обычный человек.
Генри застывает, увидев на кухонной столешнице Алекса, который смотрит на него в ответ. Прежде чем он успевает бросить трубку, из динамика раздается приглушенный голос Норы:
– Это что…
Генри вытаскивает наушники и выпрямляеь спину, но лицо выглядит таким же сонным и озадаченным.
– Привет, – говорит он осипшим голосом. – Извини, я просто… «Корнетто».
Генри машет рукой в сторону холодильника так, словно это что-то объясняет.
– Что?
Принц подходит к холодильнику, достает из морозилки коробку с вафельными рожками и показывает Алексу упаковку. «Корнетто».
– Мои уже кончились. А твой холодильник должны были забить до отказа.
– Ты крадешь из холодильников всех своих гостей? – интересуется Алекс.
– Только если не могу уснуть, – отвечает Генри. – То есть всегда. Не думал тебя здесь увидеть. – Он выжидающе смотрит на Алекса, и тот понимает, что он ждет разрешения открыть коробку, чтобы достать из нее рожок. Алекс думает о том, чтобы ответить отказом ради самого факта отказа, но ситуация уж больно интригующая. У принца, значит, тоже бессонница.
Кивнув, он ожидает, что Генри возьмет мороженое и уйдет, но вместо этого он вновь смотрит на Алекса.
– Уже придумал, что скажешь завтра?
– Да, – отвечает Алекс, занимая оборонительную позицию. Вот почему ничто в характере Генри его прежде не интересовало. – Ты здесь не единственный профи.
– Я не хотел… – бормочет Генри. – Я имел в виду, может, нам стоит порепетировать?
– Тебе это необходимо?
– Я подумал, что это может помочь.
Ну разумеется. Все, что Генри делал на публику, вероятно, миллион раз отрепетировано в королевских покоях.
Спрыгнув со столешницы, Алекс снимает блокировку с телефона.
– Смотри.
Он выстраивает кадр: коробка с «Корнетто» в углу, рука Генри сжимает мраморную столешницу – его массивный перстень виден на фоне клетчатых пижамных штанов. Он открывает «Инстаграм» и выбирает фильтр.
– Ничто не помогает отойти от перелета лучше, – монотонно зачитывает вслух Алекс, набирая буквы на экране, – чем полночное поедание мороженого с @PrinceHenry. Геотег «Кенсингтонский дворец» и… отправлено. – Он поворачивает экран к Генри, чтобы тот увидел мгновенно посыпавшиеся лайки и комментарии. – На свете есть множество вещей, стоящих того, чтобы тратить на это время. Но это явно не одна из них.
Нахмурившись, Генри смотрит на него поверх своего вафельного рожка.
– Полагаю, ты прав, – задумчиво отвечает он.
– У тебя все? – спрашивает Алекс. – У меня был важный звонок.
Генри моргает, затем складывает руки на груди, вновь уходя в защиту.
– Конечно, не стану тебе мешать.
Прежде чем выйти из кухни, он останавливается в дверях, над чем-то размышляя.
– Не знал, что ты носишь очки, – наконец говорит он и уходит, оставив Алекса в полном одиночестве с коробкой мороженого на столешнице.
Дорога до студии, в которой им предстоит давать интервью, оказывается тряской, но, к счастью, быстрой. Алексу следует списать тошноту на расшатанные нервы, но он предпочитает обвинить во всем чудовищные утренние бутерброды. Что за отсталая страна питается безвкусными бобами с белым хлебом на завтрак? Алекс не может определиться, какая часть его оскорблена сильнее – его мексиканские корни или та, в которой бурлит кровь уроженца Техаса.
Генри сидит возле него, окруженный толпой из помощников и стилистов. Один из них укладывает принцу волосы, другой держит перед ним планшет с основными тезисами выступления, третий – поправляет воротничок. Сидящий на пассажирском сиденье Шаан вытряхивает из баночки желтую пилюлю и передает ее Генри, который быстро закидывает ее в рот и проглатывает, не запивая водой. Алекс решает, что не желает даже знать, что это такое.
Колонна автомобилей останавливается перед входом в студию, и, когда двери открываются, их встречают обещанные фотографы и толпы поклонников королевской семьи, забаррикадировавших вход. Генри поворачивается и смотрит на Алекса – легкая гримаса искажает его лицо.
– Первым идет принц, за ним следуете вы, – говорит Шаан Алексу, наклоняясь и дотрагиваясь до беспроводной гарнитуры в ухе. Алекс вдыхает раз-другой, и вот она – знаменитая американская улыбка.
– Вперед, ваше королевское высочество, – говорит Алекс, подмигивая и надевая солнечные очки. – Подданные вас заждались.
Генри прокашливается и выходит из автомобиля, выпрямляясь и радушно помахивая рукой толпе. Со всех сторон раздаются вспышки камер и крики фотографов. Девушка с голубыми волосами поднимает из толпы самодельный постер с надписью большими блестящими буквами «ВОЗЬМИ МЕНЯ, ПРИНЦ ГЕНРИ!», который всего пять секунд спустя сгинул в ближайшей мусорной урне, пав жертвой одного из членов службы безопасности.
Алекс выходит вслед за Генри, самодовольно приобняв его за плечи.
– Веди себя так, словно ты в восторге от меня, – весело произносит Алекс. Взглянув на него так, словно тщетно пытался подобрать слова, Генри склоняет голову набок и смеется идеально отрепетированным смехом, обнимая Алекса за плечи в ответ. – Так-то лучше.
Ведущие программы «Этим утром» оказываются британцами до мозга костей – зрелая женщина в платье коричневого цвета по имени Дотти и мужчина по имени Стю, который выглядит так, будто проводит выходные, покрикивая на мышей в саду. Алекс наблюдает за подготовкой к эфиру, пока визажист маскирует прыщик у него на лбу. Неудивительно – после такого стресса.
Так все это происходит на самом деле.
Сидя в нескольких шагах от Генри, он изо всех сил пытается в упор не видеть принца, пока стилист наносит финальные штрихи. Это последняя возможность Алекса игнорировать Генри до самого конца дня.
Вскоре принц уже выходит из гримерки с Алексом, следующим за ним по пятам.
Алекс первым пожимает руку Дотти, сверкая своей фирменной улыбкой политика – той, что заставляет большую часть женщин и мужчин раскрывать ему секреты, которыми они были совсем не намерены делиться. Ведущая хихикает и приветственно чмокает его в щеку. Аудитория взрывается аплодисментами.
Выпрямив спину, Генри занимает соседнее место на диванчике, и Алекс улыбается принцу, устраивая целое представление, чтобы показать всем, как им хорошо в компании друг друга. Это оказывается гораздо сложнее, чем Алекс ожидал, ведь, к его разочарованию, в огнях рампы Генри в своем голубом кардигане на пуговицах выглядит просто изумительно. Его мягкие волосы сверкают и переливаются.
Ну и наплевать, все нормально. Да, Генри раздражающе привлекателен. Так было всегда, ему стоило это признать. Все нормально.
Отвлекшись, он едва не пропускает вопрос Дотти.
– Что вы думаете о нашей старой доброй Англии, Алекс? – спрашивает она, очевидно, подтрунивая над ним. Алекс выдавливает из себя улыбку.
– Вы знаете, Дотти, она великолепна, – отвечает он. – С момента победы моей матери на выборах я побывал здесь уже несколько раз, и меня всегда поражала история, которой дышит каждая частичка этой невероятной страны. Ну и, конечно же, не будем забывать об отличном выборе пива. – Аудитория, как по заказу, смеется, и Алекс слегка пожимает плечами. – И, конечно, я всегда рад видеть этого парня.
Он поворачивается к Генри, протягивая тому кулак. Поколебавшись, Генри стукается с ним костяшками с таким выражением лица, словно совершает тяжкий акт предательства.
Главная причина, по которой Алекс так стремится в политику, даже зная о судьбе всех детей президента, которые с криками убегали от своих родителей в ту же секунду, как им исполнялось восемнадцать, состоит в том, что он искренне заботится о людях.
Власть – это прекрасно. Внимание – просто забавно. Но люди – люди для него все. Алекс склонен чересчур беспокоиться о некоторых вещах, будь то возможность людей оплатить свои медицинские счета, вступать в брак с любимыми, не стать жертвой нападения в собственной школе или, как в этом случае, хватает ли книг у больных раком детей в Королевском госпитале Марсдена, где они с Генри сейчас находятся.
Они и еще толпа охраны заняли весь этаж, смущая медсестер и пожимая всем руки. Алекс пытается – действительно пытается – не сжимать кулаки от злости, но натянутая улыбка Генри, фотографирующегося с маленьким лысым мальчиком, утыканным кучей трубок, выводит его из себя настолько, что он едва не кричит.
Несмотря на все, это долг Алекса – быть там, с этими детьми, так что вместо злости он решает сосредоточиться на них. Большинство и понятия не имеют, кто он, однако Генри тут же представляет его как сына президента. Вскоре дети уже расспрашивают Алекса о Белом доме и о том, знаком ли он с Арианой Гранде, а тот смеется и подбадривает их, как может. Распаковав тяжелые коробки, которые они привезли с собой, и достав из них книги, он карабкается на постель, готовясь читать детям вслух под неустанные щелчки камер.
Алекс и сам не замечает, как пропал Генри, пока малыш, которому он читал, не засыпает рядом с ним. Внезапно он слышит шепот принца по другую сторону занавески.
Прокравшись на цыпочках поближе, Алекс обнаруживает, что фотографы тоже исчезли. Остался только Генри. Хмм.
Алекс тихонько крадется к стулу, стоящему у стены вплотную к занавеске. Если ему удастся сесть под нужным углом и вытянуть шею, то получится подглядеть.
Генри беседует с маленькой девочкой с лейкемией, которую, судя по табличке на стене возле ее больничной койки, зовут Клодетт. Ее темная кожа приобрела бледно-серый оттенок, а на голове повязан ярко-оранжевый шарф с эмблемой звездной птицы Альянса[16]16
Повстанческий Альянс – всегалактическая военно-политическая организация из вселенной «Звездных войн», боровшаяся против Империи.
[Закрыть].
Вместо того чтобы нелепо зависнуть рядом с койкой, как ожидал Алекс, принц, улыбаясь, опускается рядом с девочкой на колени и берет ее за руку.
– Любишь «Звездные войны»? – спрашивает Генри, указывая на эмблему на шарфе, низким и теплым голосом, которого Алекс никогда от него не слышал.
– Я их просто обожаю! – не скрывает восторга Клодетт. – Когда вырасту, я хочу стать принцессой Леей – она такая сильная, умная и уверенная в себе. И ее любит Хан Соло, – сказав это, она смущается, но не отводит от принца глаз. Алекс осознает, что вытягивает шею все сильнее, пытаясь рассмотреть реакцию Генри. Любовь к «Звездным войнам» в том списке явно не значилась.
– Знаешь что? – спрашивает Генри, наклоняясь к девочке и заговорщически улыбаясь. – Думаю, ты все верно подметила.
Клодетт хихикает.
– А кто твой любимый персонаж?
– Хмм, – произносит Генри, делая вид, что задумался. – Мне всегда нравился Люк. Он храбрый и добрый, а еще он самый сильный из всех джедаев! Думаю, Люк – живое доказательство того, что, откуда бы ты ни был или кем бы ни была твоя семья, ты сможешь стать великим человеком, если будешь честен с самим собой.
– Ну все, мисс Клодетт, – весело обращается к ней медсестра, выходя из-за занавески. Генри подскакивает, а Алекс чуть не переворачивается на стуле, попавшись прямо на месте преступления. Прокашлявшись, он выпрямляется, намеренно избегая смотреть на принца. – Вы оба можете идти. Ей пора принимать лекарства.
– Мисс Бет, Генри сказал, что теперь мы с ним друзья! – почти плачет Клодетт. – Он может остаться!
– Юная леди! – восклицает медсестра. – Что за манеры! Мне ужасно жаль, ваше высочество.
– Не стоит извиняться, – говорит ей Генри. – Командиры повстанцев важнее королей. – И он подмигивает Клодетт, отдав ей честь. Девочка просто тает.
– Я впечатлен, – говорит Алекс, когда они вдвоем выходят из палаты. Генри выгибает бровь, и он тут же добавляет: – Не впечатлен, просто удивлен.
– Чему же?
– Тому, что у тебя есть чувства.
На губах Генри только-только начинает появляться улыбка, как вдруг случается сразу три вещи.
Первая: с другого конца коридора слышится шум.
Вторая: раздается громкий хлопок, пугающе похожий на выстрел.
Третья: Кэш хватает Генри и Алекса и толкает их за ближайшую дверь.
– Не высовывайтесь, – бурчит он, закрыв дверь и оставив их в полном одиночестве.
Оказавшись в полной темноте, Алекс спотыкается о швабру и о ногу Генри, и оба с грохотом рухают на кучу металлических уток. Принц первым приземляется на пол, лицом вниз, и Алекс оказывается прямо на нем.
– О господи, – бормочет Генри, его голос отдается эхом. Алекс про себя надеется, что тот приземлился лицом в утку.
– Знаешь, – говорит он почти на ухо Генри, – нам пора с этим завязывать.
– Прошу прощения?
– Это твоя вина!
– Как я вообще могу быть в этом виноват? – шипит Генри.
– Никто еще никогда не пытался застрелить меня во время президентских визитов, но стоило мне поучаствовать во всей этой королевской…
– Может, ты заткнешься, пока нас обоих не пристрелили?
– Никто не собирается нас убивать. Кэш охраняет дверь. Мне кажется, ничего и не произошло.
– Тогда хотя бы слезь с меня.
– Прекрати указывать мне, что делать! Я не твой подданный!
– Охренеть, – сквозь зубы ворчит Генри, отталкиваясь от пола. Затем он перекатывается в сторону, опрокидывая Алекса на пол. Тот оказывается зажатым между Генри и полкой с какими-то бутылками, запах которых напоминает концентрат для мытья пола.
– Не могли бы вы подвинуться, ваше высочество? – шепчет Алекс, толкая Генри плечом. – Хватит уже меня тискать.
– Поверь мне, я пытаюсь, – отвечает принц. – Тут места мало.
За дверью слышатся голоса и звук шагов. Кажется, еще не улеглось.
– Ну что ж, – произносит Алекс, – в таком случае нам нужно устраиваться поудобнее.
Генри обреченно вздыхает.
– Просто фантастика.
Алекс чувствует, как принц шевелится у него под боком, скрестив руки на груди в попытке принять свою типичную закрытую позу с ногой, застрявшей в ведре для мытья пола.
– Да будет тебе известно, – говорит Генри, – на мою жизнь тоже никогда не покушались.
– Ну поздравляю, – отвечает Алекс. – Теперь это официально случилось.
– Да уж, именно так я себе все это и представлял – быть запертым в кладовке с твоим локтем у меня под ребрами, – язвит Генри.
Судя по голосу, он жаждет ударить своего соперника. Того же хочет и сам Алекс, поэтому, следуя сиюминутному импульсу, он со всей силы толкает Генри локтем.
Принц издает сдавленный звук и уже через мгновение хватает Алекса за ворот рубашки, взобравшись сверху и прижав бедром к земле. Его голова пульсирует от боли в том месте, которым он ударился об пол, но он чувствует, как губы растягиваются в ухмылке.
– Ага, так у тебя еще есть силы драться, – говорит Алекс. Он пытается сбросить с себя Генри, но тот выше, сильнее и крепко держит его за воротник.
– Ты закончил? – спрашивает Генри, задыхаясь. – Может быть, хотя бы сейчас ты прекратишь подвергать риску свою никчемную жизнь?
– Оу, значит, тебе есть до нее дело, – фыркает Алекс. – Сегодня я проник во все потайные уголки твоей души, дорогой.
Генри выдыхает и садится на пол.
– Поверить не могу, что даже угроза жизни не может заставить тебя изменить свое идиотское поведение.
Самое странное, думает Алекс, что Генри прав.
Он продолжает узнавать о Генри такие вещи, о которых прежде не знал. Такие его качества, как решимость, интеллект, забота о других людях, приводят Алекса в полное замешательство. Он всегда интуитивно знал, как вытянуть из политика все его секреты, когда у Захры начиналось никотиновое голодание, или какой взгляд послать Норе, чтобы запустить сплетни. В людях он разбирается, это точно.
Алекс не в восторге, что какой-то выродок благородных кровей сломал его налаженную систему, однако он предпочел бы насладиться этим поединком.
Он лежит, выжидая и прислушиваясь к шарканью ног за дверью. Так проходит несколько минут.
– Так что, – делает Алекс попытку, – «Звездные войны»?
Не подразумевая ничего обидного, он, по привычке, задает вопрос обличительным тоном.
– Да, Алекс, – язвительно отвечает Генри, – веришь ты в это или нет, но королевские дети проводят детство не только на званых чаепитиях.
– Я полагал, что это были в основном уроки правильной осанки и игра в поло.
Генри выдерживает крайне печальную паузу.
– Без этого не обошлось.
– Так ты разбираешься в поп-культуре, но делаешь вид, что это не так, – подытоживает Алекс. – Либо тебе не позволено говорить об этом потому, что это недостойно члена королевской семьи, либо ты предпочитаешь не распространяться об этом, чтобы люди не знали о твоей культурной образованности. Так в чем именно дело?
– У нас что, сеанс психотерапии? – спрашивает Генри. – Не думаю, что королевским гостям это позволено.
– Я просто пытаюсь понять, почему ты так энергично строишь из себя того, кем не являешься, учитывая слова, которые ты сказал той маленькой девочке про то, что величие – это честность с самим собой.
– Не понимаю, о чем ты. Даже если я так и сказал, это тебя не касается, – натянуто отвечает Генри.
– Да ну? Потому что я точно помню, что обязан притворяться твоим лучшим другом. Не знаю, думал ли ты об этом, но одними выходными все не ограничится, – говорит Алекс и чувствует, как принц напрягся. – Если после этой встречи нас больше не увидят вместе, люди поймут, что их водили за нос. Нравится тебе это или нет, но мы в одной упряжке, поэтому я имею полное право знать о тебе то, что может в конечном итоге вскрыться и вылезти мне боком.
– Почему бы нам не начать… – говорит Генри, поворачиваясь к Алексу и оказываясь к нему так близко, что тот четко видит очертания выразительного королевского носа, – с того, что ты объяснишь мне, за что так сильно меня ненавидишь?
– Ты действительно хочешь это знать?
– Думаю, да.
Алекс скрещивает руки на груди, но, осознав, что повторил движение за Генри, тут же их расцепляет.
– Ты и правда не помнишь, что вел себя как полный придурок на тех Олимпийских играх?
Алекс отлично все помнит. Ему восемнадцать. Вместе с Норой и Джун их отправили на летние Олимпийские игры в Рио – целые выходные позирования перед фотографами и рекламы «следующего поколения в глобальном сотрудничестве». Алекс провел эти дни, сначала заливая в себя бразильские коктейли, а затем извергая их обратно за углами олимпийских площадок. До мельчайших подробностей, вплоть до британского флага на принце Генри, он помнил их первую встречу.
Генри вздыхает.
– Это в тот раз, когда ты угрожал скинуть меня в Темзу?
– Нет, – отвечает Алекс. – Это был тот раз, когда ты вел себя как высокомерный ублюдок на финале по прыжкам в воду. Ты действительно этого не помнишь?
– Напомни?
Алекс выглядит удивленным.
– Я подошел к тебе, чтобы представиться, а ты посмотрел на меня так, словно я был самым неприятным существом, которое тебе приходилось видеть в своей жизни. После того, как пожал мне руку, ты отвернулся к Шаану и спросил: «Можешь избавиться от него?»
Неловкое молчание.
– Ах, ты об этом, – говорит Генри и прокашливается. – Не думал, что ты услышишь.
– Кажется, ты упускаешь главное, – хмурится Алекс. – Что так будет вести себя или дебил, или же полный мудак.
– Это… справедливо.
– Еще бы.
– И это все? – спрашивает Генри. – Только тот случай на Играх?
– Ну, это было только начало.
Генри некоторое время молчит.
– Предчувствую интересное продолжение.
– Просто… – начинает Алекс, сидя на полу подсобки, и неожиданно ощущает, что к концу недели, которая была для него полным кошмаром, подбирать слова становится невероятно сложно. – Даже не знаю. Наша работа чертовски тяжела, но для меня она еще тяжелее. Я сын первой женщины-президента. Я не такой белокожий, как она, – даже рядом не стоял. Люди всегда будут предъявлять мне повышенные требования. Ну а ты… c тобой все понятно. Ты родился в этой среде, все вокруг считают тебя прекрасным принцем. По сути, ты живое напоминание о том, что, что бы я ни делал, сколько бы усилий ни прилагал, меня всегда будут с кем-то сравнивать.
Принц вновь надолго замолкает.
– Что ж, – произносит он, наконец. – Насчет всего остального сказать не могу, но должен признать, в тот день я и вправду вел себя как полный придурок. Не то чтобы это меня оправдывало, но за четырнадцать месяцев до этого умер мой отец, и тогда это было моим обычным поведением. Мне правда очень жаль.
Руку Генри сводит судорогой, и Алекс моментально стихает.
Онкологический госпиталь. Конечно же, Генри выбрал именно его. Список фактов о принце тут же предстал у Алекса перед глазами. «Отец: Знаменитый киноактер Артур Фокс, скончался в 2015 г. от рака поджелудочной». Похороны транслировали по всем телеканалам. Он прокручивает в голове последние двадцать четыре часа: сонливость, пилюли, напряженная гримаса на лице Генри, которую Алекс всегда принимал за замкнутость.
Он мало что знает о таких вещах. Не то чтобы развод его родителей стал для него приятным событием или он сам изматывал себя ради одних оценок. Он давно уже понял, что большинство людей не задумываются о том, станут ли они в чем-то достаточно хороши или разочаруют весь мир. Он никогда не думал о том, что, возможно, Генри посещают те же самые мысли.
Принц вновь прокашливается, и что-то, отдаленно напоминающее панику, внезапно посещает Алекса. Он открывает рот и говорит:
– Что ж, приятно осознавать, что ты не идеален.
Краем глаза он видит, как Генри закатывает глаза, и благодарен за это вернувшееся успокаивающее чувство соперничества.
Вновь воцаряется тишина, в которой оба обдумывают сказанное. Алекс напрягает слух, но больше не может расслышать шума за дверью или звуков сирен на улице, но за ними по-прежнему никто не приходит.
Затем неожиданно Генри говорит:
– «Возвращение Джедая».
Тишина.
– Что?
– Отвечаю на твой вопрос, – произносит Генри. – Да, я действительно люблю «Звездные войны», и моя любимая часть – «Возвращение Джедая».
– Ого, – отвечает Алекс, – тут ты заблуждаешься.
Генри испускает едва уловимый, напыщенно-возмущенный вздох. Запахло чем-то мятным. Алекс едва удерживается от того, чтобы вновь не толкнуть его локтем.
– Как, интересно, я могу заблуждаться относительно своего любимого фильма? Лично для меня это так.
– Да, говорю же, ты ошибаешься.
– Ладно, а какая часть нравится тебе? Прошу, скажи мне, где я неправ.
– О’кей, «Империя наносит ответный удар».
Генри фыркает.
– Как мрачно.
– Вот именно, и в этом его фишка, – отзывается Алекс. – Это же самая насыщенная часть: поцелуй Хана и Леи, встреча с Йодой, триумф Хана, долбаный Лэндо Калриссиан и самый лучший сюжетный поворот во всей истории кино. А в «Возвращении Джедая» что? Только сраные Эвоки[17]17
Эвоки – вымышленная раса существ из фантастической саги «Звездные войны».
[Закрыть].
– Эвоки – это канон.
– Эвоки – это отстой.
– А как же Эндор?
– А как же Хот? Не просто так люди называют эту часть лучшей в трилогии.
– Могу это понять. Но что плохого в счастливом конце?
– Говоришь, как настоящий прекрасный принц.
– Я имею в виду, что мне нравится концовка «Возвращения Джедая». Все завершилось прекрасно. Общие темы всей трилогии – это надежда, любовь и… все такое. Именно с этими чувствами оставляет тебя концовка фильма. – Генри кашляет, и Алекс поворачивается, чтобы взглянуть на него, но тут дверь открывается, и перед ними возникает массивный силуэт Кэша.
– Ложная тревога, – докладывает он, тяжело дыша. – Какие-то малолетние дебилы запускали фейерверки в честь своего дружка. – Он окидывает взглядом обоих парней, лежащих на полу и моргающих от неожиданного слепящего света из коридора. – Вы тут неплохо устроились.
– Налаживаем дружеское общение, – отвечает Алекс, протягивая руку и позволяя Кэшу поставить себя на ноги.
Выйдя из Кенсингтонского дворца, Алекс выхвачивает из рук Генри телефон и быстро открывает страницу с контактами прежде, чем тот успевает возразить или натравить на него охрану за нарушение королевской неприкосновенности. Машина, которая должна была отвезти Алекса на частный королевский аэродром, уже ожидает его снаружи.
– Держи, – говорит Алекс. – Это мой номер. Если мы собираемся продолжать в том же духе, то проще будет делать это без посредников. Просто пиши мне, и мы все уладим.
Генри ошарашенно уставился на него, и Алекс задумался о том, откуда у этого парня вообще друзья.
– Договорились, – наконец отзывается Генри. – Спасибо.
– И предупреждаю, никаких грязных звонков по ночам, – говорит ему Алекс, и Генри подавляет в себе смешок.
