Текст книги "Две женщины и мужчина"

Автор книги: Кей Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Фейт проснулась рано и ошеломленно уставилась на незнакомую спальню, понятия не имея, где она находится. Охватившая ее паника быстро прошла, оставив после себя знакомое ощущение внутренней дрожи.

Фейт приняла душ и, когда сушила волосы феном, поняла, что точно знает, где находится шкаф с бельем, хотя Кейн не показывал ей его вчера вечером. Правая рука, держащая щетку, внезапно стала неуклюжей, и ей пришлось переложить щетку в левую.

– Я левша, – пробормотала Фейт.

Она постоянно пользовалась левой рукой с тех пор, как пришла в себя в больнице. Почему же сегодня утром она взяла щетку в правую?

Возможно, это был один из странных маленьких «заскоков», вызванных комой, и Фейт постаралась выбросить его из головы. Она оделась, застелила кровать и прибрала в комнате, после чего, будучи больше не в силах оттягивать этот момент, вышла из спальни.

Кейн уже встал и успел побриться. Его волосы были влажными после душа, и, несмотря на усталый вид, в нем бурлила энергия. Он беспокойно мерил шагами комнату, и Фейт сомневалась, что ему удалось поспать хоть немного.

Когда Фейт появилась в дверях, Кейн остановился возле изящного кабинетного рояля и посмотрел на нее.

– Доброе утро. – Улыбка смягчила его резковатый голос. – Кофе – горячий, фрукты, хлеб, каша – на столе. Вам надо подкрепиться.

– Спасибо.

Фейт направилась в кухню. Кейн последовал за ней.

– Надеюсь, вы хорошо спали? – осведомился он, беря чашку с кофе.

Поколебавшись, Фейт положила ломтик хлеба в тостер.

– Я очень много спала, с тех пор как вышла из комы, – отозвалась она, – но не скажешь, что у меня хороший сон. Врачи говорят, что это вполне естественно и беспокоиться не о чем.

– Вас мучают дурные сны?

– Нет. Просто… – Фейт помолчала, подбирая подходящие слова. – Я не могу довериться сну. Я все время боюсь, что не смогу проснуться или проснусь через несколько месяцев. Врачи уверяют, что такого не может быть, но от этого мало толку, так как мой страх абсолютно иррационален. – Фейт не стала описывать охватывающие ее по ночам приступы паники, после которых ей приходится долго успокаивать себя, чтобы заснуть снова.

– Должно быть, это сущий ад, – с сочувствием произнес Кейн. – Неудивительно, что вы…

– Вздрагиваю при каждом звуке? – закончила за него Фейт. – Выгляжу так, что краше в гроб кладут? По-вашему, я экстрасенс? Или у меня развивается паранойя?

– Я не имел в виду ничего подобного. – Тем не менее, не желая нервировать ее, Кейн переменил тему: – Мы с Ноем говорили о вас и пришли к выводу, что вам лучше остаться здесь хотя бы на несколько дней. Нам нужно время, чтобы кое-что выяснить, а до тех пор мы не можем быть уверены, что вам не грозит такая же опасность, как Дайне. Поэтому мы сегодня съездим к вам на квартиру, чтобы вы могли собрать нужные вещи.

– Но я не могу занимать вашу спальню.

«Я не могу вторгаться в вашу жизнь. Ведь вы принадлежите Дайне».

Думая об этом, Фейт старалась сосредоточиться на процедуре намазывания желе на тост и не смотреть на Кейна.

– Я же говорил вам, что почти не пользуюсь этой комнатой, И мне будет спокойнее, если вы какое-то время поживете здесь. Возможно, беспорядок в вашей квартире всего лишь несостоявшаяся попытка ограбления, но, может быть, это как-то связано с исчезновением Дайны. Думаю, вы в состоянии помочь мне найти ее.

Проведенная Фейт беспокойная ночь никак не способствовала эмоциональному умиротворению и прояснению мыслей.

– Каким образом? – растерянно спросила она. – Я не могу помочь даже самой себе. Ведь я ничего не помню.

– Память может к вам вернуться – по крайней мере, частично.

– Но успею ли я тогда помочь Дайне? – пробормотала Фейт, обращаясь скорее к себе, чем к Кейну. Прежде чем он успел ответить, она с беспокойством спросила: – А где Бишоп?

– Говорит по телефону. – Помолчав, Кейн добавил: – Проверяет ваше прошлое.

Подняв глаза, Фейт увидела, что он внимательно наблюдает за ней.

– Надеюсь, ему это удастся. – Это не являлось вопросом.

Кейн внезапно прищурился:

– Почему вы так говорите?

– Он ведь из ФБР, верно?

Последовала пауза.

– Никто из нас не упоминал об этом, – заметил Кейн.

– Разве? – Фейт удивилась, но быстро нашла возможное объяснение. – Очевидно, мне рассказала Дайна. – Она покачала головой. – Вот так это и происходит – как гром с ясного неба. Я просто знаю какие-то вещи и не могу объяснить, откуда. Либо у меня внезапно пробуждаются воспоминания, либо у Дайны. А так как до вчерашнего вечера я никогда не встречала ни вас, ни Бишопа… – Фейт снова переключила внимание на завтрак, не желая видеть на его лице недоверие или подозрение.

Но голос Кейна оставался бесстрастным:

– Вы не возражаете, что он копается в вашем прошлом?

Фейт прожевала кусочек тоста и покачала головой:

– Почему я должна возражать? Может быть, он узнает достаточно, чтобы ответить на мои вопросы.

– Какие именно?

– Ну, например, почему в моей квартире нет ни одной фотографии и почти никаких свидетельств о моем прошлом.

– Некоторые не любят захламлять квартиру – даже семейными реликвиями. Возможно, дело только в этом.

– В таком случае это была бы странная ирония судьбы, – усмехнулась Фейт. – Ведь такой хлам – единственное, что в состоянии помочь мне вспомнить мою жизнь. – Она глубоко вздохнула. – Если мне двадцать восемь лет, то должны остаться какие-то доказательства того, что… что я их прожила. Аттестат об окончании школы. Какие-нибудь памятные сувениры и безделушки. Свитер, который связала мне мама. Но ничего этого нет. Как будто я пришла из ниоткуда восемнадцать месяцев назад, когда въехала в эту квартиру.

– Каждый приходит откуда-нибудь, Фейт. Но, может быть, вы по какой-то причине решили порвать со своим прошлым? Некоторые так поступают. Переехать в другое место, начать жизнь заново…

Фейт теребила ручку кофейной чашки, понимая, что этот жест выдает ее нервозность, но будучи не в силах совладать с собой.

– Возможно, так оно и было. Но что такого могло произойти, чтобы я захотела начисто стереть свое прошлое, прежде чем начать новую жизнь?

На этот вопрос ответил Бишоп, вошедший в кухню:

– Если хотите знать мое мнение, то это убийство.

– Амнезия?

– Согласно данным при выписке из больницы, да.

Он сердито махнул рукой прохожему, подавая ему знак идти дальше и не ждать, пока освободится телефон.

– Я видел заключение психиатра. Вроде бы она вообще не помнит ничего из своего прошлого, а не только несколько дней или недель перед тем, как врезалась в насыпь.

– Это временное или постоянное явление?

– Именно этот вопрос не дает покоя мне – как, очевидно, и медикам. Никто не знает, вернется ли к ней память. Она может вспомнить все или какую-то часть, а может и вообще ничего не вспомнить. Причем неизвестно, сколько времени может занять процесс восстановления памяти. Возможно, она завтра проснется, помня мельчайшие подробности.

– А возможно, для этого понадобятся годы?

– Так говорят врачи. – Он сделал паузу. – Мне это не нравится.

– Мне тоже. А где она сейчас?

Он выругался.

– Понятия не имею.

– Мы же условились, что ты ночью проверишь ее квартиру.

– Я так и сделал. Ее там не было.

– Ну?

– Ну и я оказался в тупике.

При всем ее богатом воображении Фейт никогда не думала об убийстве. По ее коже забегали мурашки.

– Что?! – Она в отчаянии рылась в памяти, но там не было абсолютно ничего, кроме беспросветной тьмы. К тому же ее усилия парализовывала мысль, что она, возможно, совершила нечто ужасное.

Бишоп продолжал, словно читая написанный текст:

– Немногим более двух лет тому назад вы жили в Сиэтле с матерью и младшей сестрой. Ваша сестра все еще посещала среднюю школу, мать работала библиотекарем, а вы днем исполняли обязанности секретаря в строительной фирме и вечером подрабатывали официанткой. – Он сделал паузу. – Я буду располагать всеми деталями, когда съезжу в Куонтико и получу доступ к архивам. Но факты достаточно просты.

– Какие факты? – с тревогой спросила Фейт.

Ей показалось, что стальной взгляд Бишопа слегка смягчился, но она отнюдь не была в этом уверена.

– К сожалению, ваши мать и сестра были убиты, а дом сгорел дотла.

Фейт ощутила потрясение, но это чувство было каким-то безличным, отстраненным. Она не могла представить себе даже смутный образ матери или сестры, поэтому не испытывала сильного горя, которое было бы естественным в подобных обстоятельствах.

– Кто был признан виновным? – осведомился Кейн.

– Дело еще не завершено – это все, что я могу сообщить. – Бишоп внимательно посмотрел на друга. – А доступ к материалам ограничен – возможно, потому, что им еще занимается ФБР.

– Могла Фейт быть свидетелем, нуждающимся в охране?

– Едва ли. В таком случае меня бы об этом предупредили, когда я пытался получить доступ к ее досье.

Фейт откашлялась:

– А может быть, я была… подозреваемой?

– Когда я обратился в полицейский департамент Сиэтла после того, как мне не выдали досье, мне сообщили, что у вас имелось алиби. Во время убийства и пожара вы обслуживали столики в переполненном ресторане, на глазах многочисленных клиентов. Но полиция отказалась сообщить что-либо еще. Очевидно, их материалы по этому делу также закрыты. Кейн посмотрел на Фейт.

– Итак, два года назад самые близкие вам люди были убиты. Преступники не пойманы, суда не было, приговор не вынесен. А через несколько месяцев вы переехали в Атланту и начали новую жизнь.

Фейт попыталась сосредоточиться.

– Это могло бы объяснить отсутствие некоторых вещей у меня в квартире – фотографий, семейных реликвий, старых писем и прочих вещиц, с которыми трудно расстаться. Если дом, где я жила, сгорел дотла, я могла лишиться всего.

Кейн перевел взгляд на Бишопа и нахмурился.

– По-видимому, никакое воображение не помогло бы мне представить, каким образом два нераскрытых убийства в Сиэтле могут быть связаны с дорожной аварией и исчезновением, происшедшими в Атланте два года спустя. Но перед нами Фейт – вполне реальное связующее звено.

– Пока мы не будем располагать всеми деталями, – сказал Бишоп, – нам не удастся узнать, есть ли тут и другие звенья.

– А детали мы получим, только если ты поедешь в Куонтико?

– У нас будет шанс получить их, если я поеду туда. Все зависит от того, насколько засекречено досье, – мой статус может оказаться недостаточно высоким для доступа, – объяснил Бишоп.

– Разве ты завтра не собирался возвращаться в любом случае? Какие-то новости в твоем отделе?

– Боюсь, у меня нет выбора. И я не знаю, когда смогу вернуться. – Бишоп сделал паузу. – Если бы я думал, что в состоянии сделать здесь что-нибудь, чего ты бы не мог сделать так же хорошо или даже лучше…

– Все равно ты не должен уезжать.

Бишоп налил себе кофе. Фейт была рада, что их внимание переключилось с нее на что-то другое. Ей требовалось время, чтобы справиться с шоком, вызванным известием об убийстве матери и сестры.

– Мне самому не слишком хочется уезжать отсюда, – признался Бишоп. – Пока не всплыли конкретные доказательства, поиски Дайны шли по накатанной колее – продвигаясь медленно и без особых неожиданностей. – Он посмотрел на Фейт. – Но когда вы вышли из комы и выписались из больницы…

Кейн снова нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– То, что теперь статус-кво нарушен. Если кто-то заинтересован в этой истории и наблюдает за развитием событий, ему самое время что-то предпринять.

Фейт была озадачена.

– Вы хотите сказать, что те, кто похитили Дайну, могут изменить планы из-за меня?

– Подумайте сами. Если вы представляли для них угрозу, то кома сделала вас безвредной. Но то, что вы пришли в себя, должно их встревожить. Даже если они знают, что вы потеряли память, они не смогут чувствовать себя до такой степени в безопасности, ведь память может вернуться к вам в любой момент.

– Мою квартиру обыскали, – медленно произнесла Фейт. – Может быть, они нашли то, что им нужно. – Внезапная мысль заставила ее взглянуть на Кейна. – У Дайны есть «ноутбук»?

– Да. Но когда джип Дайны нашли возле редакции, портфеля там не оказалось, а она всегда носила «ноутбук» в нем.

Фейт немного поколебалась.

– Судя по тому, что она говорила адвокату, у нее также был и мой «ноутбук». Вы когда-нибудь видели его?

– Нет, – не раздумывая, ответил Кейн. – Правда, я особо не присматривался, когда она им пользовалась, так что это мог быть и ваш «ноутбук». Но я никогда не видел у нее двух компьютеров, а когда мы осматривали квартиру после ее исчезновения, там не было ни одного. И дискет тоже.

– Едва ли вы помните, что было на ваших дискетах, – сказал Бишоп.

– Конечно, не помню. Я только знаю, что приобрела компьютер незадолго до аварии.

– Еще один тупик. – Кейн вздохнул: – Вчера вечером я решил, что у нас появилась нить, но теперь все выглядит еще более туманным, чем прежде.

– Я не верю в совпадения, – заявил Бишоп. – Где-то кроется факт, который связывает воедино все нити и все объясняет.

– Даже убийство моей матери и сестры? – спросила Фейт.

– Это могло быть началом всей истории, – отозвался он. – Все, происшедшее потом, возможно, связано с двумя женщинами, убитыми в Сиэтле два года назад. Или же это было, прошу прощения, всего лишь случайностью, важной только в том отношении, что она привела вас в Атланту.

У Фейт начала болеть голова. Ее удивляло, что ум, не содержащий ничего полезного, может быть так переполнен вопросами и фактами.

– Прежде всего, – сказал Кейн, – нам нужно отвезти вас домой, чтобы вы упаковали вещи.

Бишоп открыл было рот, явно собираясь возразить, но, очевидно, передумал и заметил:

– Сегодня воскресенье, так что пробок на дорогах не будет.

По пути домой Фейт пыталась отгадать, что у Бишопа на уме. Ответ пришел ей в голову, только когда они вышли из машины Кейна возле ее дома и она увидела, как Кейн и Бишоп внимательно огляделись вокруг.

«Очевидно, он опасается, что за домом могут наблюдать, – подумала она. – Вечером в субботу на улицах столько транспорта, что вряд ли за моей машиной могли следовать, так что эти люди, возможно, не знают, куда я поехала. До сегодняшнего дня нельзя было обнаружить никакой связи между мной и Кейном. Не подвергаю ли я его опасности, находясь рядом с ним? Неужели Дайна тоже пострадала из-за меня?»

Они вошли в дом и поднялись к квартире Фейт, никого не встретив по дороге. Дверь была закрыта, но Фейт внезапно стало не по себе. Это было чисто физическое ощущение, как будто ее кожи коснулось что-то холодное.

– В чем дело? – спросил Кейн, заметив, как она напряглась. – Что-то не так?

– Ни в чем конкретном. Я не могу этого объяснить… – Фейт порылась в сумке и достала ключ.

– Тогда нам лучше соблюдать осторожность. – Кейн взял у нее ключ. – Подождите здесь.

Фейт шагнула в сторону, наблюдая, как мужчины открывают дверь и входят в квартиру. Чувствуя, как колотится ее сердце и к горлу подступает тошнота, она мысленно назвала себя трусихой. Какой смысл напоминать себе, что она имеет все основания бояться, плавая в темных водах жизни, которую не помнит и которая чревата опасностями?

Ей показалось, прошел час, прежде чем Кейн появился в дверях.

– Путь свободен, – сказал он. – Но кто-то здесь побывал.

Таким образом Фейт оказалась подготовленной к хаосу, который ей предстояло увидеть.

На сей раз обыск оказался более разрушительным. Диванные подушки были вскрыты – набивка вываливалась наружу. Эстампы сорвали со стен и выдернули из рамок, разбив стекла. Полки были отодвинуты от стен, а столы – перевернуты. Дверцы кухонных шкафчиков были распахнуты, столики и раковина завалены коробками и банками, а холодильник перерыт сверху донизу. Одежда в спальне валялась на полу вместе с постельным бельем. Матрац также был вспорот.

Фейт смотрела на этот беспорядок, чувствуя себя так, словно ее изнасиловали.

– Я должна вызвать полицию, – растерянно сказала она.

Кейн и Бишоп обменялись взглядами.

– У меня есть друг в полицейском департаменте, – отозвался Кейн. – Позвольте, я позвоню ему. Нам лучше держаться подальше от средств массовой информации. – Когда Фейт озадаченно посмотрела на него, он объяснил: – Пока что для посторонних не существует связи между вами и мной и даже между вами и Дайной. Для нас лучше сохранить эту ситуацию как можно дольше.

Фейт согласилась, хотя и спросила себя, сделала ли она это потому, что Кейн был прав, или потому, что ей легче предоставить ему право принимать решения.

Другом Кейна в полицейском департаменте оказался Гай Ричардсон – высокий крепкий мужчина с редкими рыжеватыми бровями и обманчиво мягким взглядом карих глаз. Он прибыл вместе с полицейским фотографом, который сделал снимки разоренной квартиры, поговорил вполголоса с Кейном, возможно, сообщив ему об отсутствии прогресса в поисках Дайны, тщательно осмотрел помещения и спросил у Фейт, обнаружила ли она какую-нибудь пропажу.

Фейт уже думала об этом, поэтому смогла ответить сразу же:

– Насколько я могу судить, ничего из того, что я оставила здесь вчера вечером, не пропало.

Они сидели за кухонным столиком. Пальцы рук Фейт были судорожно сплетены, чтобы унять дрожь.

– Кейн рассказал мне о вашей амнезии, – начал разговор Ричардсон. – Выходит, вы не знаете, почему вашу квартиру дважды обыскали за последние несколько недель?

– Нет.

– Я просмотрел рапорт о предыдущем обыске. Ваших соседей опросили, но никто не видел посторонних у вашей двери и не слышал ничего подозрительного. Признаки взлома отсутствовали, но одно из окон было открыто. – Гай Ричардсон сделал паузу. – На сей раз открытых окон не оказалось, а над замком поработали отмычкой. Похоже, здесь побывал профессионал, практически не оставивший следов. Я могу проверить наличие отпечатков пальцев, но готов поспорить на свою пенсию, что он был в перчатках.

Ответить на это было нечего, поэтому Фейт молча смотрела на сидящих за столом мужчин.

– Как по-вашему, – заговорил Кейн, – он вернется, если не нашел того, что искал?

– Думаю, этот человек серьезно относится к своей работе, – отозвался Ричардсон. – Очевидно, он искал нечто важное для себя или для того, кто его нанял. Пожалуй, он не прекратит поиски.

– В таком случае Фейт опасно оставаться здесь.

– Я бы посоветовал ей перебраться в другое место, пока мы в этом не разберемся, – согласился Ричардсон.

У Фейт мелькнула мысль, что Кейн заранее попросил друга сделать это заявление, и она тут же упрекнула себя за чрезмерную подозрительность. Все же она сочла своим долгом заметить:

– Но после вторичного обыска он должен понять, что здесь нет того, что ему нужно.

– Уверен, что теперь он в этом убедился, – без колебаний откликнулся Ричардсон. – Но ему неизвестно, находится ли эта вещь при вас или спрятана где-то за пределами вашей квартиры.

– Есть еще одна возможность, – спокойно заговорил Бишоп. – Вторая попытка могла быть не столько обыском, сколько стремлением запугать Фейт, чтобы она либо сама привела его к тому, что он ищет, либо побоялась этим воспользоваться.

– Но что именно он ищет? – с отчаянием спросила Фейт. – Я ничего не помню. Вещь, которую я взяла у него, которую нашла или которую дали мне на хранение?

– Мы можем строить любые предположения, но это ничего не даст, – медленно произнес Кейн. – Мы даже не знаем размеров этого предмета. Судя по тому, что всю квартиру перевернули вверх дном, это может быть что угодно – от листа бумаги или компьютерного диска до предмета размером с коробку из-под обуви.

– Компьютерный диск?.. – Фейт посмотрела на Кейна. – Если Дайна забрала мой компьютер сразу после несчастного случая, значит, его уже не было здесь во время первого обыска. Мог ли это быть диск?

– Конечно, мог. Но если вы не спрятали копии ваших данных в каком-нибудь надежном месте и не вспомните, в каком именно, мы не сможем это узнать.

– И, – добавил Ричардсон, – если неизвестный искал компьютер и не нашел его в квартире, то он подумает, что вы забрали его с собой или где-то спрятали.

– Следовательно, вы остаетесь мишенью, – закончил Кейн.

Фейт снова почувствовала легкую тошноту.

– А что, если память никогда ко мне не вернется? Врачи говорят, что я могу никогда так и не вспомнить дни и даже недели перед аварией.

– Возможно, это окажется чем-то вроде разрезной картинки-головоломки, – отозвался Кейн, по-видимому сожалея о своей излишней откровенности. – Самый большой исчезнувший фрагмент – ваша память, но ведь есть и другие. Соберем их вместе и выясним, чего недостает в общей картине.

– Я готов оказать любую помощь, – предложил Гай Ричардсон. – Только скажите, что нужно.

Кейн без колебаний воспользовался предложением.

– Нам нужно взглянуть на полицейский рапорт об автомобильной аварии, в результате которой Фейт попала в больницу.

– Нет проблем. К концу дня я отправлю вам копию.

– Нам также не помешала бы любая информация, которую ты мог бы добыть о Фейт, с тех пор как она переехала в Атланту около полутора лет тому назад. Сообщала ли она когда-нибудь полиции о чем-то необычном? Бывали ли с ней прежде несчастные случаи? Короче говоря, любые сведения, касающиеся ее. – Кейн сделал небольшую паузу. – Завтра, Фейт, мы узнаем в вашем банке, арендовали ли вы там сейф. И нам нужно выяснить как можно больше о вашей дружбе с Дайной.

Ричардсон, подняв брови, посмотрел на Бишопа.

Тот усмехнулся:

– Ему бы следовало быть копом.

Фотограф доложил Ричардсону, что закончил работу, детектив поднялся и на прощание предостерег Фейт и Кейна:

– Будьте осторожны. Пока непонятно, что происходит, но ясно одно – мы имеем дело с решительным и очень опасным противником. Поэтому следите за каждым своим шагом.

– Постараемся, – пообещал Кейн.

Когда детектив и полицейский фотограф удалились, он обратился к Фейт:

– Завтра мы можем вызвать уборщиц и починить или заменить поврежденную мебель. А пока что, Фейт, упакуйте вещи, которые вам понадобятся примерно на неделю, и давайте поскорее уберемся отсюда.

Фейт молча вышла.

– Она могла сама устроить этот беспорядок вчера, прежде чем отправиться к тебе, – заметил Бишоп.

– Могла, – согласился Кейн. – Но я в это не верю. А ты?

Вместо ответа Бишоп пожал плечами, словно не желая открыто выражать недоверие Фейт.

– Ты хоть сознаешь, что кто-то может наблюдать за домом, а для нас крайне нежелательно демонстрировать какую-либо связь между тобой и Фейт?

– Разумеется, – кивнул Кейн. – Я также сознаю, что вчера вечером кто-то мог проследить за ней до моего дома, и тогда связь между нами уже установлена. Но мой дом охраняется куда лучше, чем этот, где охранник дежурит неполный рабочий день. К тому же там рядом с Фейт буду я. Так что, как бы на это ни смотреть, со мной она будет в большей безопасности.

– Я думаю не только о ее безопасности. – Бишоп пристально посмотрел на друга. – Тебе ни разу не приходило в голову, что Фейт может участвовать – прямо или косвенно – в исчезновении Дайны? Что она могла притащить за собой из Сиэтла целый воз неприятностей, в которые каким-то образом Дайна оказалась замешана?

– Конечно, я думал об этом, узнав об убийстве ее матери и сестры. – Кейн со вздохом откинулся на спинку стула. – Но что это меняет? Она не помнит своего прошлого, Ной. Ты видел ее лицо, когда рассказывал ей об убийстве? Фейт была потрясена, но не более, чем если бы услышала о гибели двух совершенно незнакомых людей. Она растерянна, одинока и не в состоянии защитить себя. Так что, помнит она что-то полезное для меня или нет – не столь важно. Я не могу оставить ее на произвол судьбы.

– Я и не говорю, что ты должен так поступить. Но Ричардсон был прав, советуя тебе соблюдать осторожность.

– Я и намерен это делать.

– Не сомневаюсь. Но если растерянное создание в соседней комнате заведет тебя прямиком в логово льва, осторожность тебя уже не спасет, – с горькой усмешкой сказал Бишоп.

Несколько секунд Кейн хранил молчание.

– Фейт может помочь мне найти Дайну, – заговорил он. – Это единственное, что я знаю. Больше мне не на что надеяться, Ной.

– Понимаю, – кивнул Бишоп, чувствуя, что уговаривать друга дальше бесполезно.

Было абсолютно темно и слишком холодно для начала октября, когда Дайна выключила фары джипа. Она поежилась, хотя на ней был теплый свитер, и, выходя, бросила неуверенный взгляд на лежащую на заднем сиденье нейлоновую куртку, но решила, что свитера достаточно. Если понадобится двигаться быстро, лишняя одежда будет ей только мешать.

Постояв несколько секунд возле джипа, пока ее глаза не привыкли к темноте, Дайна осторожно направилась вперед.

Перед ней темнел силуэт здания, и она на мгновение засомневалась, что приехала в нужное место. Указания были крайне неопределенными, и ей ничего не стоило прийти к неправильным выводам. Возможно, это даже не тот район.

Она насторожилась и замерла на месте. Что это было? Какой-то звук, похожий на всхлипывание?

Сердце Дайны бешено колотилось; она напрягала слух, изо всех сил стараясь сдерживать дыхание, чтобы не выдать своего присутствия. Если какой-то звук и раздался, то больше он не повторялся.

Возможно, у нее просто разыгралось воображение.

Видит бог, она имеет основания воображать что угодно.

Дайна остановилась, чтобы получше осмотреться. Помимо пяти чувств, функционировавших, как правило, превосходно, она обладала и шестым, которое Бишоп именовал «чувством паука» – обостренным восприятием окружающей обстановки.

Ее глаза быстро приспособились к сумраку – теперь Дайна различала больше деталей маячившего перед ней сооружения. Окна были высокими и темными – разглядеть что-либо за ними не представлялось возможным. Двери нигде не было видно. Она слышала негромкое унылое поскрипывание, словно ветер раскачивал ставню или кусок жести на крыше, и чувствовала запах древесины – но не только ее…

Стоя неподвижно, Дайна втягивала носом ночной воздух, ощущая знакомый, но никак не поддающийся определению запах.

Какое-то животное?

Она почувствовала, как ледяной парализующий страх охватывает ее.

Нужно немедленно уходить отсюда!

Из мрака внезапно и беззвучно метнулась темная тень, и страшный удар сбил Дайну с ног.

Потом пришла нестерпимая боль…