Текст книги "Преследуемый (ЛП)"

Автор книги: Кевин Хирн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

Вот это бомба! В голове сразу возник миллион вопросов, главный из которых – где Энгус Ог сейчас? Если он уже в городе, настраивает ведьм против меня, то моя паранойя вполне оправдана. Значит, вчерашний инцидент в парке был не просто спланирован заранее, но и контролировался им самим. И еще то, зачем собственно понадобилась Эмили – если ее план сработает, Энгус Ог будет так зол, что мое убийство станет не просто местью с его стороны, но и платой за унижение. Больше не будет периодических нападений, когда он только посылает кого-то за мной, а сам наблюдает со стороны. Энгус Ог придет лично и жизнь моя превратится в ад.

Да, а вот и беда, которая не приходит одна. Сначала феи обнаружили мое местоположение, потом Оберон случайно убил невинного человека, а теперь на меня натравили бога, который и без этого долгое время пытался закончить мое существование.

И, похоже, Эмили это нисколько не волновало. Она хотела видеть ужас в моих глазах, но я сохранял безразличное выражение, словно она говорила о ком-то совершенно безвредном, вроде Винни Пуха или Спанч Боба.

– И зачем ты пришла ко мне, чтобы у него на тебя не вставал? – спросил я. – Могла бы просто убрать весь этот облик молодой красотки и показать ему, как ты сейчас выглядишь на самом деле.

Черт, кто меня за язык тянул? Она вспыхнула от таких слов и вскинула руку для пощечины. От обычной девушки я бы пощечину стерпел. Я ее в принципе заслужил сейчас. Но от ведьмы это недопустимо – она, без сомнения, использует ногти, чтобы расцарапать лицо, а значит получит мою кровь, и все, я, труп.

Несколько веков назад один мой хороший друг именно так пал жертвой их подлости. Вот одна из причин, почему я ненавижу ведьм. Одна из них вынудила его нагрубить, ударила, оставив глубокие царапины на лице, и в ту же ночь его сердце не выдержало напряжения. Не просто какой-нибудь инфаркт. Оно буквально взорвалось прямо в груди. Я отвез его в рощу к знакомому друиду, чтобы тот выявил причину столь неожиданной смерти. Внутри его грудной клетки образовался кратер, как от взрыва бомбы. Вот тогда я и понял, что он был мертв, как только когти ведьмы коснулись его лица.

Я не смог отомстить – ведьма сразу же скрылась – и до сих пор чувствую боль потери, даже спустя столько лет. Вот почему сейчас Эмили не ожидала, что получит такой яростный отпор – я схватил ее руку своей и с силой ударил головой, гораздо сильнее, чем требовалось. Не стоило ее бить, конечно. Можно было просто отойти за прилавок, чтобы она не смогла дотянуться, но меня легко вывести из себя, особенно, пытаясь убить. Именно это она и пыталась сделать. Девушка вскрикнула и попятилась, зажимая рукой нос.

Сломан, сто процентов. Я почувствовал жалость к ней, хотя, получив кровь, меня она жалеть бы точно не стала. Пока ведьма все еще была в шоке и отходила от всего произошедшего, я попытался пресечь дальнейшее насилие.

– Ты перешла к действиям, и мне пришлось защищаться. Я знаю, что поцарапай ты лицо, моя жизнь была бы кончена или, как минимум, разрушена жуткой неизлечимой болезнью. Я просто не мог этого допустить. И не пытайся использовать против меня магию в моем собственном магазине. Ярость порой далеко не помощник.

– Ты еще пожалеешь об этом. Радомила обо всем узнает!

– Пусть приходит. Я покажу ей запись с камеры наблюдения, – сказал я, указав на устройство над кассой, – где ясно видно, что ты атаковала первой. И, ко всему прочему, ты дала понять, что близка с моим давним врагом. Я имею полное право относиться к тебе враждебно.

– Давай, что ты мне сделаешь? – с вызовом спросила она, прожигая меня глазами.

– Не нужно ничего делать, – хмыкнул я. – Здесь, в магазине, у меня все под контролем.

– Ты так думаешь, друид? – сказала она, громко топая сандалиями, направляясь к выходу. – Посмотрим, что ты скажешь потом.

– Увидимся завтра за чаем, – я весело крикнул ей вслед, когда она с грохотом закрыла дверь.

– О-оу, она точно будет мстить, – сказал Оберон, как только мы остались одни.

– Не беспокойся ты о ней, – сказал я, схватив у раковины ложку и выйдя из-за прилавка. – Бывали у нас враги и посерьезней.

– Что это ты делаешь? – спросил Оберон. Он последовал за мной в центр зала, заинтересованно следя. Я опустился на колени, исследуя пол вокруг.

– Ага! А вот и она, – сказал я, пытаясь соскрести с пола на ложку каплю полувысохшей крови. Не много, конечно, но должно хватить. Я собрал все, что мог и подошел к двери, выглянув наружу сквозь глазок, посмотреть, не ушла ли еще Эмили. Она как раз садилась в свой ярко-желтый Фольксваген Жук, припаркованный на другой стороне улицы так, что магазин оказывался сейчас вне поля ее зрения. Я выскочил наружу, сказав Оберону, что вернусь через минуту, по пути скинул сандалии, погрузил ноги в яму, которую всего день назад использовал для лечения руки, призвал силу из земли и стал читать заклинание.

Каким-то образом Эмили почувствовала мое присутствие и обернулась. Я показал ложку в руке и улыбнулся, глядя, как вытянулось ее лицо, когда она поняла, какую проявила беспечность. Ее губы зашевелились, а брови нахмурились, выдавая предельную сконцентрированность. Времени мало. Я слизнул с ложки ее кровь (ну и мерзость!), чтобы закончить заклинание как раз вовремя. Она взмахнула рукой, наверняка, послав в мою сторону что-то опасное, но я почувствовал только легкий ветерок.

Через несколько секунд она уже падала на капот машины, вызвав оглушающий вой сигнализации. Ха! Пыталась выбить ложку у меня из рук и одновременно сбить с ног и земли – моего главного источника силы. Умно. Только вот заклинание, которое я использовал, было, как зеркало. Все, чем она попытается навредить мне, обернется против нее. Теперь ее могло бы спасти только переливание крови. Полное.

Она медленно поднялась, схватившись за живот. Видимо сломала пару ребер. Хреновый у нее выдался визит к местному друиду – сломанный нос и уязвленная гордость завершили и без того «удачный» день. Интересно, что ей рассказывали обо мне до этого? Знала ли она, насколько я опытен? Неужели она думала, что я какой-нибудь местный знахарь, помешенный на очищении кармы и карманов наивных местных жителей? Ведьма буравила меня злобным взглядом, но я только весело подмигнул ей и послал воздушный поцелуй. Девушка показала мне жест со средним пальцем – его значение я уже успел выучить – и, забравшись в Жука, рванула в направлении университета…

Усмехнувшись про себя, я вернулся в магазин. Оберон подошел и ткнулся носом в ноги, что было несколько неожиданно, учитывая его невидимость.

– Сейчас здесь никого. Почеши мне за ухом? – я нащупал, где была его голова и уши, и пару минут хорошенько чесал мягкую шерсть.

– Ты хорошо постарался, Оберон, – сказал я. – И знаешь что? В следующий раз, когда будем охотиться, пойдем на юг, в горы Чиричахуа. Тебе там понравится.

– А кто там водится?

– Чернохвостые олени. А, если повезет, встретим толсторогов. Там они тоже обитают.

– Когда же мы пойдем?

– Не раньше, чем разберемся со всем этим, – вздохнув, сказал я. – Знаю, это может затянуться надолго, но обещаю, после мы будем охотиться, пока тебе не надоест. Но и сейчас скучать тебе не придется. Напасть могут в любую минуту.

– Что, прям сейчас?

– Скорее всего, как только соберемся домой после работы.

Внезапно Оберон растопырил уши и повернулся к двери.

– Кто-то идет.

Но это оказался обычный клиент в поисках копии древнеиндийской Упанишады, и еще несколько пришли следом, кто-то, просто рассматривая товары, кто-то покупая. Обеденное время подходило к концу, и вскоре вернулся Перри. После очередной заваренной постоянному клиенту чашки «Помощника» (кодовое название для чая с эффектом виагры), раздался телефонный звонок из ковена Радомилы.

– Мистер О'Салливан? Меня зовут Ма́лина Соколовски. Могу я поговорить о том, что произошло между вами и Эмили сегодня днем?

– Да, конечно. Но сейчас не совсем удобно разговаривать. Надо обслуживать покупателей в магазине.

– Понимаю, – ответила она. Голос мягкий, с чуть заметным акцентом, польским, судя по имени. – Позвольте только узнать, договор между вами еще в силе?

– Несомненно, – закивал я, словно она могла видеть. – Случившееся не является причиной разрывать его.

– Это радует. Я жутко извиняюсь, но вы не против, если завтра я буду сопровождать ее к вам?

– Зависит от ваших намерений.

– Я не стану нападать на вас, – сказала Малина. Да что эти ведьмы, помешались на нападении? – Но, если вы снова решите напасть, я буду защищать Эмили.

– Вот как. И сколько уже раз, по ее словам, я атаковал ее?

– Один раз физически, один раз с помощью магии.

– Ну, хоть тут она не соврала. Но в обоих случаях, Малина, это она спровоцировала нападения. И я сумел отразить ее удары, вот откуда все ее травмы.

– Ну вот, ее слово против вашего, – вздохнула девушка.

– Да, я понимаю, что вы должны поддерживать ее, но и вы поймите. Она сказала, что ее возлюбленный – мой давний непримиримый враг. Получается, весь ваш ковен объединился с ним.

– Что вы, это немыслимо! – возразила Малина. – Если бы мы были в союзе, зачем нам пытаться унизить его?

– А, правда, зачем это вам?

– Поговорите лучше с Радомилой.

– Так соедините меня с ней. Она там?

– Радомила сейчас занята.

У обычных людей это значило бы, она принимает душ или что-то в этом духе. А в случае ведьм, что сейчас, наверняка, Радомила колдует над каким-нибудь сложным зельем, с ингредиентами вроде языка жабы, глаза тритона и, может, целой упаковкой сахарозаменителя.

– Понятно, – парень с черными длинными волосами, небрежно свисающими на лицо, подошел к прилавку, держа упаковку ароматических палочек. – Слушайте, мне тут нужно расплатиться с клиентом. Жду вас завтра с Эмили, но лучше предупредите, чтобы вела себя повежливей. Я могу быстро заварить ей чай, она его быстро выпьет, и все останутся довольны и не получат травм. А если вы и дальше будете приходить с ней, возможно, все так и останется.

Малина согласилась, сказала, что они непременно придут и отключилась. Парень спросил, есть ли у меня лицензия на продажу марихуаны в лечебных целях и я с суровым выражением лица ответил, чтобы тот валил, поняв, что и благовония ему нужны просто, чтобы замаскировать в квартире запах от его вредной привычки.

Наркомания меня поражает. С точки зрения истории, это довольно новое явление. И о причинах ее появления до сих пор спорят. Верующие говорят, что это от недостатка веры в Бога, но, по мне, это чума, обрушившаяся на Америку после Промышленной Революции и появившегося соответственно принципа разделения труда. Как только такие заботы, как добыча пищи для своей семьи или других вещей первой необходимости стали заботой других, в мыслях людей образовалась пустота, которую требовалось чем-то заполнить. Многие нашли более-менее здоровые способы, вроде нового хобби, посещения клубов по интересам или псевдо-спорта, вроде шаффлборда или тиддливинкса. А кто-то не смог.

Перри, наконец, нашел время на витрину с Таро и неплохо справился как раз к концу рабочего дня. После закрытия я быстро доехал до дома вдовы и сразу направился в сарай за газонокосилкой.

– Ну что за парень! Ты, Аттикус, станешь прекрасным семьянином, – она подняла за это стакан виски, выйдя на веранду дома. Обычно вдова сидела в своем кресле-качалке, смотрела, как я работаю, и пела старые – хотя кому как – ирландские песни, немного заглушаемые шумом косилки. Иногда она забывала слова и просто напевала мелодию, что у нее, к слову, получалось не хуже. Когда работа была сделана, я еще немного оставался у нее, слушая истории из ее детства, проведенного в Ирландии. Сегодня, когда солнце уже почти село, и тени стали гуще, она начала рассказывать, как бегала по улицам Дублина в кампании подруг, пытаясь выяснить, где остановились их кумиры из популярной тогда рок-группы Ne’er-do-wells.

– Но это было до того, как я встретила своего мужа, конечно, – добавила она.

Оберон в качестве сторожа разместился у края газона, поближе к улице. Пока вдова потчевала меня рассказами о своей бурной молодости, я знал, что он всегда предупредит о приближающейся опасности.

– Аттикус, – сказал он, когда вдова со вздохом закончила свой рассказ «о лучших днях, в лучшей стране». – Кто-то пешком приближается с севера.

– Чужестранец? – пришлось снова надеть Фрагарах, который я снял на время. Ничего не понимающая вдова только нахмурилась.

– Ага, еще какой чужестранный. Пахнет океаном.

– Ой-ой. Плохо. Лежи смирно и старайся не привлекать внимания.

– Извините, миссис МакДонагх, – сказал я. – Сюда кое-кто идет. И у него могут оказаться плохие намерения.

– Что? Кто это? Аттикус?

Я еще не знал, поэтому молча снял сандалии и пошел по газону, вбирая силу, пока не достиг ворот. Осмотрел север улицы. Одна из частей амулета, с медведем на ней, позволяет мне запасать некоторое количество энергии, если приходится драться на асфальте или бетоне. Когда незнакомец показался, я едва успел полностью зарядить амулет.

Мужчина был высок и хорошо вооружен. Уже всего пара домов разделяла нас, и слышно было, как металл брони громко звенел при ходьбе. Увидев меня, воин поднял руку в приветственном жесте. Пришлось задействовать еще одну подвеску, которую я называю «фей-радар», позволяющую мне видеть сквозь маскировочные чары фей и определять присутствие любого вида магии. Аура война была нормальной, правда был еще магический слой зеленого цвета, но ни один из них не влиял на облик. Кем бы ни был незнакомец, он действительно так выглядел. А, если у него было что-то вроде моего «радара», он мог разглядеть Оберона за маской невидимости. С другой стороны, это были всего лишь догадки.

Мужчина носил довольно грубые бронзовые доспехи, которые в старые времена никто бы не надел. Они были покрыты задубевшей кожей, выкрашенной вайдой в синий цвет. Получалось вроде панциря, слишком закрытого и стесняющего движения. Листообразные щитки обрамляли верх брюк. Плюс еще наплечники и такие же по стилю рукавицы и наколенники. Даже в прохладной Ирландии в такой броне было бы жарко, а здесь, где температура все еще держалась на отметке в тридцать три градуса, он должен был просто плавиться в ней. Но верхом всего этого идиотизма был шлем. Это был один из тех средневековых шлемов-барбютов, которые за тысячу лет со дня своего изобретения так и не стали популярны. Если воин носил его просто ради шутки, я не видел в этом ничего забавного и смешного. За его спиной торчала рукоять меча, но, к счастью, щит он не взял.

– Приветствую тебя, Шийахан О Суллувен, – сказал он. – Наконец мы снова встретились.

Сквозь шлем, я увидел, как на лице его появилась самодовольная усмешка, и мне сразу же захотелось двинуть ему в челюсть. «Фей-радар» я на всякий случай оставил – не доверяю я этому парню. Без защиты, он может заставить меня думать, что стоит метрах в дести не двигаясь, а на самом деле уже вытаскивать кинжал, чтобы вспороть мне кишки.

– Приветствую, Брес. Но теперь я для всех Аттикус.

– Что-то ты не в духе. Не рад меня видеть? – он вопросительно склонил голову вправо, насколько позволял шлем.

– С чего бы? Мы уже долгое время не виделись, и я не против не видеться еще столько же. А ты разве не в курсе, что костюмированную вечеринку в духе средневековья здесь проводят в Феврале? Ты опоздал примерно на год.

– Не слишком то гостеприимно, – нахмурившись, ответил Брес. Оберон был прав – пахнет морем и рыбой. Будучи богом земледелия, должен был бы пахнуть землей и цветами, но вместо этого, воняло от него, как на причале. Видимо сказывались гены предков-фоморов, которые большую часть жизни проводили в море. – Я мог бы посчитать это за оскорбление, если захотел бы.

– Так давай уже. Ты разве не за этим сюда явился?

– Я здесь по просьбе старого друга, – сказал он.

– Так нарядиться тоже он тебя попросил? Если да, то он тебе после этого не друг.

– Кто это, Аттикус? – вдова МакДонагх поинтересовалась с веранды. Я не сводил глаз с Бреса, крикнув ей в ответ.

– Один знакомый. Он скоро уходит.

Время действовать. Я мысленно приказал Оберону не двигаться, но, когда я скажу, прыгнуть на Бреса сзади, кусать за ногу и стараться повалить.

– Как только он упадет, прыгай в сторону, – мысленно сказал я.

– Понял, – ответил Оберон.

Брес продолжил, словно вдова не перебивала нас.

– Энгус Ог желает получить назад меч. Отдай его мне, и тебя оставят в покое. Все проще простого.

– Что ж он сам не пришел за ним?

– Он неподалеку, – ответил Брес. Сказано, чтобы заставить меня нервничать. Сработало, но я был настроен не дать этому сыграть им на руку.

– Какова твоя роль в этом, Брес? Что за маскарад с доспехами?

– Не твое дело, друид. Твое дело – отдать нам меч и остаться в живых или отказаться и принять свою смерть.

Последние лучи закатного солнца исчезли за горизонтом, и наступили сумерки. Время фей.

– Скажи, зачем ему меч? Не похоже, чтобы сейчас в Ирландии правил король, которому необходим помощник из племени Даны, чтобы объединить враждующие племена.

– Тебе это знать необязательно.

– Еще как обязательно, – сказал я. – Просто тебя он, видимо, тоже не посвящает в свои планы. Вот он, Фрагарах, – я коснулся рукой рукоятки за плечом. – Если я сейчас отдам его, ты просто уйдешь, а Энгус Ог навсегда забудет обо мне?

Несколько секунд Брес пристально смотрел на меч, а затем усмехнулся.

– Это не Фрагарах, друид. Я видел его. Чувствовал внутри магию. В твоих ножнах самый обычный меч.

Вау, Радомила со своими маскирующими заклинаниями просто жжет.

Внезапно зеленый слой ауры начал меняться. Брес медленно начал доставать свой меч из ножен, пристально наблюдая за моей реакцией. Я оставался неподвижным, притворяясь, что не вижу сквозь скрывающие чары. Брес либо знал, что Фрагарах настоящий, и хотел разрубить меня, чтобы забрать меч; либо просто хотел разрубить меня для поддержания репутации. Представляю его рассказ о доблестной победе в честном бою, хотя, на самом деле, сейчас он планирует подло подкрасться и убить меня исподтишка.

– Уверяю тебя, меч настоящий, – сказал я Бресу, а Оберону сказал, что планы меняются. – Как только я скажу, ляг сзади него. Я толкну его на тебя, и он споткнется.

– Окей.

Иллюзорная копия Бреса пожала плечами и ответила.

– Можешь отдать эту дешевую железяку, если ты так хочешь. Но это даст лишь небольшую отсрочку. Я вернусь, но уже с другими условиями. И они будут гораздо суровей, чем те, которые я предлагаю тебе сейчас.

А в это время настоящий Брес, окруженный чарами невидимости поднял меч, планируя разрубить меня пополам, используя мощь своей двухсоткилограммовой туши.

– Сейчас, Оберон, – приказал я, стараясь казаться невозмутимым, словно раздумывая над предложением, и стал рассуждать вслух, стараясь скрыть приближение Оберона.

– Брес, кажется, ты кое-что упускаешь, – сказал я, но он уже опускал меч. В последний момент мне удалось увернуться от лезвия. Его двойник все еще стоял и ухмылялся, но я больше не обращал на него внимания. Брес, окруженный зеленым ореолом только что попытался убить меня. Пока он пытался выпрямиться, я ударил по нервным окончаниям на его запястье, и он выронил меч. Потом нанес удар по голове. Шлем защитил его лицо, но создал звон в ушах, заставивший его попятиться.

Не дожидаясь пока он оправится, я присел и, резко развернувшись, нанес ему удар ногой в солнечное сплетение. Он зашатался назад и с диким грохотом вперемешку со звоном бронзы рухнул, споткнувшись об Оберона. Жить будет, но от унижения оправится нескоро. Копия Бреса начала мерцать и соединилась с ее владельцем, распластавшимся по земле.

Можно было на этом остановиться. Если поблизости был хотя бы один фей, который видел, как Брес неуклюже приземлился на задницу, его еще долго будут высмеивать, а история обрастет самыми невероятными подробностями. Разве только, никто не узнает, что он пытался убить меня, обманув с помощью копии. Брес не рискнул бы драться честно. В честном бою против меня, ему не победить – он никогда и не был умелым бойцом. Если он останется жив, то начнет посылать за мной толпы наемников, как это уже делает Энгус Ог. Зачем мне двойная головная боль?

Плюс, выражаясь языком современности, он был обычным придурком.

Значит, отступать мне некуда. Пока он все еще лежал на земле, я достал Фрагарах и с силой вонзил его в центр брони. Меч легко рассек доспехи, не встретив никакого магического сопротивления. Брес выпучил глаза и уставился на меня в недоумении. Он уже выжил в нескольких грандиозных битвах в прежние времена (несомненно, в более надежных доспехах), где в случае смерти мог стать героем, но из-за своего раздутого эго погибнет в битве, длившейся менее десяти секунд.

Я не злорадствовал – именно поэтому многие становятся прокляты. Быстро выдернул Фрагарах, вызвав болезненный стон Бреса, и отрубил его голову, пока он не успел пробормотать предсмертное проклятие.

– Когда он сказал отдать ему меч, не думаю, что он имел в виду проткнуть его им, – сказал Оберон.

– Он попытался разрубить меня, – ответил я.

– Правда? Я не видел, пока лежал позади него.

– Главное, что он не видел тебя. Отличная работа, Оберон.

– Ты убил его, – услышал я заикающийся голос вдовы. Она стояла у входа, трясущимися руками сжимая стакан с виски, пока он не выскользнул и вдребезги разлетелся на мелкие осколки.

– Ты убил его. Теперь ты и меня убьешь? Чтобы я оправилась к своему Шону на небеса?

– Нет, миссис МакДонагх, конечно, нет, – я спрятал Фрагарах в ножны, чтобы еще сильнее не пугать вдову, хоть и не успел очистить лезвие от крови. – Мне не зачем вас убивать.

– Но я же свидетель твоего преступления.

– Это не преступление. Мне пришлось его убить. Это была самозащита.

– Не похоже на самозащиту, – сказала она. – Ты ударил его, толкнул, чтобы тот упал, пронзил его мечом, а потом отрубил голову.

– Просто вы не видели всего, что произошло, – ответил я, качая головой. – Я закрывал вам обзор. Он попытался разрубить меня. Видите его меч на земле? Не я вынул его из ножен.

Я оставался на месте, выжидая, когда она осмотрится. Когда кто-то думает, что вы можете причинить ему вред, последнее, что нужно делать, это пытаться приблизиться к нему и пытаться успокоить (хотя в фильмах все так и происходит).

Вдова прищурила глаза, рассматривая лежащий рядом с Бресом меч, и я видел, как на лице ее отразилось сомнение.

– Да, кажется, я слышала, как он угрожал тебе, – сказала она, наконец. – Но я не видела, чтобы он двигался до того, как ты ударил его. Кто он? Что ему было нужно от тебя?

– Он старый мой враг, – начал я, но вдова перебила.

– Старый враг? Но тебе ведь всего двадцать один! Сколько же лет вы враги?

Боги Всевышние, она и представить себе не может сколько.

– Ну, по моим меркам старый, – ответил я, и вдруг понял, в какую историю она поверит. – На самом деле он был еще врагом моего отца, а потом стал и моим врагом, если вы понимаете, о чем я. И после смерти моего отца, я стал его целью. Поэтому я и переехал сюда, подальше от него. Но несколько дней назад я узнал, что он узнал, где я и скоро придет. Так что я решил носить с собой меч, если придется защищаться.

– Почему ты не купил себе пистолет, как делают все эти американцы в фильмах?

Я широко улыбнулся.

– Потому что ирландец, миссис МакДонагх. И ваш давний друг, – мягко сказал я и сложил ладони в умоляющем жесте. – Пожалуйста, вы должны мне поверить. Мне пришлось убить его, или это сделал бы он. Вы ведь знаете, что я ни за что на свете не причиню вам вреда.

Она все еще сомневалась, но начала колебаться.

– Почему они с твоим отцом стали врагами?

Я не смог вот так сразу придумать правдивый вариант, поэтому просто немного изменил правду.

– На самом деле все из-за этого меча, – ответил я, ткнув большим пальцем в рукоять Фрагараха. – Отец украл его много лет назад. А я считаю, что просто вернул народу Ирландии. Ведь этот меч оттуда, а враг отца держал его в своей частной коллекции, но сам был британцем. Мне это казалось несправедливым.

– Он был британцем?

– Вот именно, – мне было стыдно обманывать вдову, таким образом, но я не мог стоять посреди улицы всю ночь, чтобы рядом лежало тело Бреса с отрубленной головой. Муж вдовы был в рядах движения Прово во время конфликта в Северной Ирландии и был убит одним из солдат Ольстерских добровольческих сил, которых вдова всегда, заслуженно или нет, считала марионетками Англии.

– Тогда можешь сжечь этого ублюдка у меня на заднем дворе, и, Боже, пропади пропадом эта королева и ее чертовы приспешники.

– Аминь, – закончил я. – И спасибо вам.

– Да не за что, дорогой, – ответила она и засмеялась. – Знаешь, что говорил мой Шон, упокой Господь его душу? Он говорил: «Хороший друг, дорогая Кэти, если будет нужно, поможет тебе спрятаться, а настоящий друг поможет тебе спрятать тело». – Она разразилась хриплым смехом и всплеснула руками. – Пожалуй, этот мешок с костями крупноват, чтобы помочь тебе спрятать его. Но ты ведь знаешь где лопата?

– Естественно. Миссис МакДонагх, нет ли у вас в доме что-нибудь освежающего вроде лимонада? Работа, похоже, предстоит долгая.

– Ну, конечно, мальчик мой. Ты принимайся за дело, а я пойду, принесу что-нибудь.

– Не знаю, как вас благодарить, – когда она исчезла в доме, я повернулся к Оберону, все еще скрытого чарами.

– Сможешь оттащить его голову на задний двор? – спросил я. – Нужно убрать его с улицы. Ночь уже наступила, и скоро начнут включать фонари. Да и фар проезжающих машин буде достаточно, чтобы кто-то заметил обезглавленное тело на дороге.

– На шлеме ухватиться не за что. Я могу докатить его носом туда.

– Сойдет, – ответил я. Когда я нагнулся, чтобы подобрать Бреса, а Оберон начал игру в футбол, отрубленной головой, черная ворона приземлилась рядом с домом вдовы. Бросила взгляд на резню вокруг и сердито повернулась ко мне.

– Да знаю, – прошептал резко. – Я в полной жопе. На заднем дворе можно будет нормально поговорить, я все равно туда его тащу.

Ворона бросила еще один злой взгляд и, взмахнув крыльями, направилась за дом.

Я перетащил Бреса с улицы и с трудом взвалил на себе на плечо. Кровь стала стекать на заднюю часть рубашки – придется сжечь всю одежду.

Когда я, наконец, дотащился до заднего двора, Морриган уже приняла человеческий облик и, уперев руки в бедра, поджидала меня. Глаза горели в ночи. Беседа будет не из приятных.

– Наш договор, по которому ты обретаешь бессмертие, не подразумевал, что теперь ты можешь убивать детей из племени Даны, – прорычала она.

– И защищаться от них он тоже не подразумевал? – спросил я. – Он пытался разрубить меня пополам, создав свою копию, Морриган. Если бы не мой амулет, я бы и не заметил, как его меч прошел сквозь меня.

– Но выжил бы, – подчеркнула Морриган.

– Ага, и в каком состоянии оказался бы? Прости, что не хочу проверять, сколько и какую боль могу вынести, – сказал я, бесцеремонно скидывая тело Бреса на газон.

– Расскажи мне, что именно он тебе сказал. Все до единого слова.

Пока я старался пересказать все, что помню, она наблюдала за мной с каменным лицом, только глаза разъяренно горели. Но к концу рассказа, когда я дошел до той части, где использовал невидимость Оберона, чтобы обмануть и прикончить Бреса, практически померкли.

– Что ж, это было непростительное высокомерие с его стороны. Он заслужил такую глупую смерть, – сказала она. – А эти ужасные доспехи! – но затем перевела взгляд на отрубленную голову, валяющуюся в стороне. – Когда об этом узнает Бритт, она заставит принести ей тебя примерно в таком же виде. А мне придется отказать ей. Ты хоть представляешь себе, что она сделает?!!

– Я прошу прощения, Морриган. Может, если ты расскажешь ей, как все было на самом деле, она не будет требовать кровь за кровь. Сама представь: из всех в племени богини Даны он погиб самой глупой смертью. И почему выполнял поручение Энгуса? Требовать смертного приговора за такого, как он, просто смешно.

Ее глаза погасли почти совсем, пока она обдумывала мои слова.

– Хмм... Да, в этом есть смысл. Пожалуй, даже удастся избежать конфликта, если как следует преподнести это, – она еще раз взглянула на тело Бреса и отдельно лежащую у ног Оберона голову. – Оставь тело, я позабочусь о нем.

Я был только рад этому.

– Благодарю, Морриган. Если ты не против, я пойду, смою кровь с улицы.

– Да, можешь идти, – она рассеянно махнула рукой, не спуская глаз с Бреса, и я ушел, пока она не передумала. И еще, мне совсем не хотелось видеть, каким образом его тело окажется в земле.

Я схватил садовый шланг, прикрепленный к воротам дома, и включил его на полную мощность. Вдова вышла со стаканом лимонада для меня и свежим стаканом виски для себя, удивившись, увидев меня так скоро.

– Ты уже сжег того сукиного сына? – спросила она.

– Нет еще, – ответил я, пытаясь скрыть удивления от обилия нецензурных слов в лексиконе вдовы, которые успел услышать за сегодня. – Решил сначала смыть кровь с улицы.

– Ну, хорошо, тогда я оставлю тебя, – сказала она, передав мне стакан и заботливо похлопав по плечу. – Мне уже давным-давно пора спать.

– Спокойной ночи, миссис МакДонагх.

Она немного задержалась перед входом в дом, пытаясь впотьмах нащупать дверную ручку.

– Ты хороший парень, Аттикус. Подстригаешь газон, убиваешь проклятых британцев, шастающих у моего дома.

– Не берите в голову, – сказал я. – Я только прошу вас никому не рассказывать об этом, хорошо?

– Конечно-конечно, – сказала она, наконец, найдя ручку и открыв дверь. – Спокойной ночи.

Когда вдова закрыла дверь, Оберон сказал.

– Знаешь, по-моему, это телевидение виновато, что она уже не реагирует на убийство.

– Телевидение или жизнь в Северной Ирландии во время Конфликта, – ответил я.

– А почему он начался, этот Конфликт?

– Это была борьба за свободу. Религию. Власть. Все как обычно. Можешь постоять на стороже, пока я смываю кровь?

– Без проблем.

Сначала я достал Фрагарах, чтобы смыть лезвие, потом направил шланг на асфальт, чтобы убрать наиболее заметные следы. Я почти закончил, когда услышал обеспокоенный голос Оберона у себя в голове.

– Эй, помнишь, ты сказал предупредить, если услышу чьи-то шаги. Я услышал топот сотен ног. И, кажется, они бегут сюда.