Текст книги "Близнецы"
Автор книги: Кэтрин Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
Глава 19
Нью-Йорк
Июнь 1986 года
– И вы свидетельствуете, мистер Джонс, что были в Атлантик-Сити, а не в Нью-Йорке ночью пятнадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года? – Брук стояла рядом с жюри присяжных. Когда свидетель отвечал на ее вопросы – глядя на нее, как того требовали ее синие глаза, – он обращался и к присяжным тоже.
– Да.
– Вы также утверждаете, мистер Джонс, что, несмотря на показания других четырех свидетелей, которые видели вас в Манхэттене…
– Я протестую. – Адвокат защиты встал. – Достоверность показаний свидетелей, которые якобы видели мистера Джонса…
– Мисс Чандлер? – Судья поднял бровь, посмотрев на Брук.
– Если адвокат настаивает, можно организовать очную ставку для определения достоверности показаний всех четырех свидетелей. – Брук с серьезным видом посмотрела на судью.
– Мистер Хансен? – спросил судья.
– Нет, ваша честь.
– Протест отклоняется. Вы можете продолжать, мисс Чандлер.
Брук взглянула на Эндрю – это был взгляд триумфатора. Он ответил ей улыбкой, говорящей: «Теперь ты его получила, Брук».
– Подними подбородок, Мелани, – скомандовал Стив.
– Что, еще? – Мелани выпрямилась, нарушив позу. Стив фотографировал ее уже полчаса. Мелани медленно сделала несколько вращательных движений головой, расслабляя напряженные, затекшие мускулы шеи.
– Господи, – прошипел Стив.
– Не знаю, почему это так сложно.
– Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе?
– Да.
– И ты не помчишься жаловаться Адаму?
– Нет.
– Ты выглядишь ужасно.
– Что?
– Я пытаюсь найти такой ракурс, когда бы не были видны твои проклятые темные круги под глазами. Они проступают даже через макияж.
– Я…
– Твои загулы зашли слишком далеко, Мелани. Они наложили отпечаток на твое лицо. Словно весь мир и без этого не знает, что ты проводишь ночь за ночью у Чарлза Синклера, трахаясь с ним.
– Ты не имеешь права…
– Я говорю тебе правду, Мелани. Я всегда говорю тебе правду. Просто ты не хочешь слышать ее.
Мелани сердито посмотрела на Стива, но не решилась уйти.
– Я скажу тебе кое-что еще. Это не продлится долго. Он бросит тебя, как бросал всех остальных женщин в этом городе. Можешь думать, что ты особенная, Мелани, но это не так. Ты просто такая, какой у него не было до сих пор. Ты можешь послать к черту всю свою карьеру фотомодели – а так и получится, если не сделаешь передышку для отдыха, – из-за него. Но не поступай так, Мелани, потому что твои отношения с Чарлзом Синклером не продлятся долго. И это правда.
– Брук, ты была просто потрясающей. Какая победа! – восторгался Эндрю, когда они с Брук шли из зала суда обратно в окружную прокуратуру.
– Спасибо. Приятное чувство.
– Всегда приятно побеждать.
– Ну, это когда ты знаешь, что этот парень – преступник. – Брук улыбнулась Эндрю. Эндрю играл ради победы. Он никогда не терял времени на размышления о виновности или невиновности. – Такая победа приятна.
– Достаточно приятна, чтобы поужинать со мной, Брук, и отпраздновать твой первый самостоятельный приговор?
– Эндрю, я не могу. – «Мы не можем».
Последние четыре месяца прошли так, словно никогда не было того мартовского вечера. Эндрю не упоминал об Эллисон и ничего не спрашивал у Брук. Их отношения оставались такими же, какими были до того дня, – нормальные профессиональные отношения уважающих друг дру га коллег.
– Просто ужин, Брук.
– Нет, спасибо.
– У тебя кто-то есть?
– Нет, – искренне ответила Брук.
– Я беспокоюсь за тебя.
«Я тоже беспокоюсь за тебя, Эндрю. Мне жаль, что твоя жизнь несчастлива». Брук поймала озабоченный, задумчивый взгляд его карих глаз и пожалела, что сказала «нет». «Ужин – это было бы прекрасно, но…»
– У меня все прекрасно, Эндрю.
– Итак, это твердое «нет»? – пошутил Эндрю.
– Твердое «нет», но «мне лестно было получить ваше предложение», – тихо рассмеялась Брук и покачала головой.
Двадцать минут спустя Брук позвонила в управление уголовной полиции.
– Позовите лейтенанта Эйдриана.
Прошла целая минута, прежде чем она услышала голос Ника.
– Ник Эйдриан.
– Автор?
За последние четыре месяца Брук несколько раз разговаривала с Ником по телефону насчет уголовных дел, которые они готовили к слушанию в суде, но не видела его с того самого мартовского вечера. «Размышления» были возвращены ей в следующий понедельник вместе с официальной почтой из полицейского управления. К книге прилагалась записка: «Получил удовольствие от книги. И от ужина. И от кофе. Ник».
Со вчерашней официальной почтой пришел номер «Нью-йоркера» с напечатанным коротким рассказом «Ритм Манхэттена», написанным Ником Эйдрианом. Это была сильная, захватывающая, волнующая история. Брук позвонила ему, что бы рассказать, как ей понравился этот рассказ, но внезапно почувствовала неловкость. Она не знала Ника. Если бы он хотел, чтобы она знала о его рассказе, он бы сообщил ей о нем в тот вечер, когда они обсуждали короткие рассказы.
«Но он решил ничего не говорить мне, – поняла Брук, ожидая, что он ответит на ее вопрос. – Зачем я это делаю?»
– Да, – ответил Ник после долгой паузы.
– Это замечательный рассказ, Ник. – «Вот и все. До свидания».
– Спасибо.
«Кто будет прощаться первым?»
– Почему ты ничего не сказал мне?
– Послушай… Джейсон, и Чарлз, и Гейлен, и Мелани.
– Мы провели много времени, беседуя о коротких рас сказах, прежде чем в разговоре всплыли их имена. Это похоже на бросающуюся в глаза оплошность.
– За все это время ты первый раз позвонила мне не по служебным вопросам, и то только после того, как увидела мой рассказ, опубликованный в «Нью-йоркере». На что, по вашему мнению, смахивает это, советник?
– Ты словно допрашиваешь меня.
– Думаю, мой вопрос уместен. И ты прекрасно знаешь ответ, хотя, возможно, и не хочешь в этом признаться.
– И каков же ответ? – спросила Брук, зная его и надеясь, что у Ника есть совершенно другой вариант.
– Ответ заключается в следующем: внезапно Ник стал стоящим парнем. Ник теперь не просто полицейский. Он только исследует трущобы как полицейский, поскольку именно так поступают серьезные писатели. Ты сама понимаешь, они стремятся прочувствовать на своей шкуре то, о чем пишут. Как у меня получается?
Брук не ответила, но в ее голове быстро завертелись мысли. «Какова доля правды в том, что сказал Ник? Это так, но только частично, – поняла она, испытывая ненависть к своей предвзятости. – Только частично».
– Сколько в тебе снобизма, Брук, – сердито прошептал Ник и повесил трубку.
Никто из них не попрощался друг с другом.
– Я заказал столик на восемь часов в «Кольце». Я сказал Жаку, что ты можешь дать себе волю сегодня и съесть целых три стрелки спаржи.
– Я могу кутнуть и съесть даже четыре стрелки спаржи, – улыбнулась Мелани.
– Итак, я заеду за тобой около семи?
– Я не могу пойти сегодня вечером в «Кольцо», Чарлз.
– О?
– Мне нужно рано лечь спать. У меня уже темные круги под глазами. – Это было правдой из всего, что сказал Стив, но не остальное, хотя она больше всего боялась, что его предсказания сбудутся.
– О! Ладно.
– Ладно? Думаю, я попробую лечь спать около половины восьмого. – «Это на случай, если ты приедешь к семи».
– Отлично. Я позвоню тебе завтра.
«Нет, подожди, Чарлз. Не сердись. Я не имела в виду, что сегодня мы не можем побыть вместе».
– Хорошо.
– Спокойной ночи, Мелани.
– Спокойной ночи, Чарлз.
Мелани сидела рядом с телефоном минут двадцать. Чарлз ее неправильно понял. Она хотела встретиться с ним. Она хотела вместе с ним лечь в постель. Но разве они не могут просто обняться и уснуть? Или, может быть, это она неправильно понимает его? А может, Чарлз не хочет находиться рядом с ней, если они не собираются всю ночь заниматься любовью, вернее – сексом?
– Нет, – прошептала она. Они засыпали в объятиях друг друга каждую ночь после путешествия на Сент-Барт. Очень поздно, после того как занимались любовью, да, конечно, но…
Мелани взяла трубку и позвонила в пентхаус Чарлза. Она должна поговорить с ним. Ей необходимо знать.
Линия оказалась занята.
«Он звонит Вивеке, – насмехалось над Мелани ее задетое самолюбие. – Вивеке или какой-нибудь другой знакомой – одной из сотен женщин. Может, даже Брук. Нет. Возможно, он просто разговаривает с Джейсоном».
Мелани заставила себя подождать еще десять минут, прежде чем снова набрала номер. На этот раз никто не ответил на ее звонок.
Чарлза не было дома.
– Это Брук Чандлер из окружной прокуратуры. Лейтенант Эйдриан на месте? – Брук позвонила в девять часов утра, чтобы извиниться. Она практически не спала всю ночь: он прав, и она должна сказать ему об этом.
– Нет. Он на выезде по неотложному делу. Кто-то другой сможет помочь вам?
– Нет. Будьте любезны, передайте ему, что я звонила.
Мелани никогда не была на работе у Чарлза. Они ни разу не пытались встретиться друг с другом в рабочее время. Даже сейчас у нее был всего один час между фотосъемками. Этого времени совершенно недостаточно, но ей нужно увидеться с ним.
Мелани шла по отделанным мрамором коридорам, не обращая внимания на великолепие, окружавшее ее. Как-нибудь в следующий раз Чарлз сможет показать ей это знаменитое здание.
– Меня зовут Мелани Чандлер. Я хочу узнать, можно ли видеть Чарлза Синклера. – Мелани могла бы вообще не говорить ни слова. Секретарша в приемной сразу же узнала ее и моментально догадалась о том, чего хотела Мелани. Все знали о Чарлзе и Мелани.
– Давайте-ка я проверю, занят ли он.
Через две минуты Чарлз появился в дальнем углу приемной – на шикарной лестнице, застеленной ковровой дорожкой. Лестница вела в личные кабинеты Чарлза и Джейсона и их помощников.
– Привет.
– Пойдем ко мне в кабинет.
Они не произнесли ни слова до тех пор, пока не вошли в великолепный кабинет Чарлза. Он закрыл за собой тяжелую дверь и повернул в замке ключ.
– Как дела? Твои темные круги под глазами стали менее заметны.
– А твои – нет, – прошептала Мелани и нежно коснулась темно-синих кругов под его карими глазами.
Хотя Мелани беспокоилась из-за «недопонимания» и долго размышляла над тем, что оно могло означать, этой ночью она все-таки спала. Это лишний раз свидетельствовало о том, как необходимо ей было выспаться. Но Чарлз выглядел так, словно вообще не ложился.
– Знаешь, мне не спится без тебя.
– А я не хотела, чтобы ты спал без меня.
– Нет?
– Я подумала, что могла бы рано лечь спать, а ты бы мог присоединиться ко мне. – Мелани пожала плечами, осознавая, что это глупая, сентиментальная мысль.
– А почему бы нам вместе не лечь спать рано? Может, попробуем сегодня вечером?
Мелани ответила ему поцелуем, который мог привести к непредсказуемым последствиям, если бы она чудесным образом не вспомнила о своей фотосъемке. Мелани неохотно отодвинулась от Чарлза.
– Мне пора идти. – Мелани направилась к двери, когда ее внимание привлекла фотография в рамке на стене. Должно быть, Стив сделал эту фотографию во время фотосъемки в Центральном парке прошлой зимой. Мелани никогда не видела ее до этого момента. В рамке была она – Мелани Чандлер, но не уставшая от славы топ-модель, а энергичная, жизнерадостная, очаровательная искусительница.
– Стив сделал этот снимок после того, как ты сказала: «Я не стану выставлять за это счет тебе, Чарлз».
– Не думала, что ты обратил внимание на мои слова.
– Я всегда обращаю на тебя внимание.
Ник позвонил Брук в десять часов вечера того же дня.
– Ты узнал мой нигде не зарегистрированный номер телефона?
– Я решил, что ты могла звонить мне по срочному делу. А до этой минуты у меня не было возможности связаться с тобой. – В ее сообщении говорилось, что она звонила из окружной прокуратуры.
– Нет никакого срочного дела. Я звонила, чтобы извиниться.
– Не обязательно. – У Ника был такой голос, словно он чувствовал себя уставшим и разбитым. – То, что я сказал тебе… это я самому себе говорю, понимаешь? И злюсь я на самого себя…
– Ник, что случилось? – Брук решила, что с Ником происходит нечто, не связанное с их вчерашним разговором. Что-то произошло, что-то важное и ужасно тревожное.
– Отвратительное, отвратительное сегодняшнее убийство. Вернее, оно было совершено прошлой ночью. – Всю ночь и большую часть дня Ник находился на месте преступления, в богато обставленной квартире. – Ты услышишь об этом в одиннадцать часов вечера в новостях.
– Что?
– Убита молодая женщина двадцати семи лет, красивая, преуспевающий брокер, владеющая большой фирмой на Уолл-стрит, – глухим голосом ответил Ник. Женщина была изнасилована, а потом заколота ножом насмерть. Ник не стал говорить об этом Брук. – Ее зовут – звали – Памела Роудз.
– Я о ней слышала. Она делала обозрения по фондовой бирже в утренних новостях.
– Да.
Брук передался ужас Ника. Должно быть, он увидел что-то такое страшное, что не выразить словами. Это потрясло и взбесило его.
– Ты знаешь, кто это сделал?
– Нет. Вероятно, кто-то, кого она знала или думала, что знает. Это произошло в ее квартире. Нет никаких признаков насильственного вторжения; кроме того, она была красиво одета, словно на выход. – «По крайней мере, сначала была одета, прежде чем…»
– Ты скоро отыщешь его. – Брук хотелось приободрить Ника. Она ненавидела этот его тон – совершенно бесцветный тон его голоса.
– Надеюсь. Если это не первая жертва какого-нибудь сумасшедшего маньяка.
– Почему ты думаешь, что такое может быть?
– Просто чутье. Это убийство – такое жестокое, и ни одной улики. Нет ни одного отпечатка пальцев. Мы определили группу крови по его сперме, но кроме этого… – Ник вздохнул. – Не похоже, что убийца – просто отвергнутый любовник. Тут действовал или… гм… профессионал, или психопат.
– О!
– Будь осторожна, Брук, хорошо? – внезапно попросил ее Ник, и в его голосе снова послышались живые нотки. Ему пора было уходить. Полицейский патологоанатом, только что закончивший работу по вскрытию трупа Памелы Роудз, вошел в его кабинет. – Мы поговорим позже. Спасибо за звонок.
Так много крови – слишком много. Будет меньше грязи в следующий раз. В следующий раз? Конечно! Настанет кровавая бесконечность следующих разов до тех пор, пока она не поймет. Она не может обращаться со мной так! Если она обращается со мной так, кому-то придется платить за это…
Он посмотрел на слова, которые нацарапал в своем дневнике две ночи назад – спустя несколько часов после того, как жестоко убил Памелу Роудз, – и улыбнулся при волнующем воспоминании.
Глава 20
Четвертого июля солнце ярко освещало Нью-Йоркскую гавань, где в выходные дни проходили празднества в честь Дня независимости. Накануне эффектным зрелищем стало торжественное открытие отреставрированной статуи Свободы. Сегодняшние празднества – парад лодок и яхт – завершались необыкновенным по красоте фейерверком.
– Джейсон, это такой восторг! – воскликнула Брук, вступая на борт стодвадцатифутовой яхты в «Яхт-клубе Нью-Йорка». – Спасибо, что пригласил меня.
– Я рад, что ты смогла прийти, – великодушно улыбнулся Джейсон.
Брук не видела Джейсона в течение нескольких месяцев. «Он выглядит немного грустным», – подумала она. Его солнечная улыбка как будто лишилась обычного блеска. Импульсивно Брук обняла Джейсона.
– Чувствуй себя как дома, Брук. Я бы представил тебя гостям, но мне нужно оставаться здесь, пока мы не отчалим.
Брук бродила по яхте среди толпы приглашенных и улыбалась, узнавая одно знакомое лицо за другим. После того как Брук улыбнулась в знак приветствия красавчику – ведущему теленовостей, а он улыбнулся ей в ответ, она поняла с ужасом, вызвавшим замешательство, что ведет себя так, словно знакома с ними. Она действительно знала, кто они. Она видела их по телевизору, в кино, на сцене, она слушала их музыку и восхищалась роскошной одеждой, которую они разрабатывали. Они были узнаваемы, но Брук – нет.
И вместе с тем они улыбались в ответ на ее улыбку.
«Это потому, что я должна быть кем-то, – поняла Брук. – Я бы не оказалась на этой яхте в этот особенный день с этими особенными людьми, если бы я ничего собой не представляла. Просто они не могут определить, кто я».
– Брук!
– Привет, Адам. – Действительно знакомое лицо.
– Это очень волнующее событие, правда?
– Превосходный день.
– Позволь мне представить тебя некоторым гостям, – предложил Адам.
Брук и Адам снова пошли тем же маршрутом, который уже прошла Брук. Он представлял ее своим знакомым, с которыми она уже успела обменяться улыбками. Адам представлял ее как Брук Чандлер; иногда он добавлял, что она работает в окружной прокуратуре. Адам ни разу не упомянул, что она сестра-близнец Мелани Чандлер.
Брук не видела Мелани и не разговаривала с ней с тех пор, как они вместе ели в «Плаза». За любовным романом Чарлза и Мелани она следила по публикациям в прессе и размышляла, когда он кончится. А что, если он никогда не кончится? А что, если, как заявляли газеты и журналы, их счастливая, слепая любовь окажется вечной?
Когда Джейсон позвонил неделю назад и предложил Брук участвовать в круизе в честь Дня независимости, она приняла его предложение, поскольку ей было необходимо увидеть Чарлза и Мелани вместе. Брук должна кое-что выяснить для себя.
Чарлз любит Мелани, решила Брук, когда сумерки окутали Манхэттен. Брук никогда не могла себе представить т кое нежное или такое счастливое выражение его темно-карих глаз. Чарлз любил Мелани, и это казалось очевидным. И было что-то новое – что-то ясное и безмятежное – во внешности Мелани.
– Какие новости по убийству Памелы Роудз, Брук? – спросил телеведущий после ужина. Чарлз, Мелани, Адам, Джейсон и Брук сидели на корме и не спеша потягивали шампанское в сумерках, ожидая, когда совсем стемнеет и начнется эффектный фейерверк. – Не для записи, – быстро добавил он.
Этот вопрос удивил Брук. Потом она вспомнила, что Адам упомянул окружную прокуратуру, когда представлял Брук гостям.
– Для записи или нет – не имеет никакого значения, ответила Брук. – Я ничего не знаю.
За исключением того, каким тоном рассказывал ей об убийстве Ник Эйдриан, за исключением его не предназначенного для публикации опасения, что это только начало серии подобных убийств.
– Ты был с ней знаком, так ведь, Чарлз? – спросил Адам.
– Она была для Чарлза одной из многочисленных… – начал Джейсон, но, увидев, как расширились светло-голубые глаза Мелани, оборвал себя на полуслове.
Чарлз повел себя так, словно это его ничуть не касалось.
«Джейсон, что случилось? – размышлял Чарлз, уловив горечь в голосе брата. В тоне Джейсона чувствовалась резкость вместо неизменной вежливости последних месяцев. Чарлз пристально смотрел на своего брата-близнеца, не веря своим ушам. – В чем дело, Джейсон?»
– Я знал Памелу, – с трудом выговорил Чарлз. Воцарилось неловкое молчание, каждый лихорадочно подыскивал новую, безопасную тему для разговора.
– Что касается вынесения приговора Джонсу, – наконец пробормотал телеведущий, – это действительно впечатляюще, Брук.
– О, ну… – «Он на самом деле знает, кто я», – с удивлением поняла Брук.
– Эндрю Паркеру пора начать остерегаться.
– О нет. Эндрю – самый лучший. Он научил меня всему, что я знаю.
– Возможно, он научил тебя слишком многому.
Последние слова заглушил грохот, взрыв света и ярких красок на темном небе ароматной июльской ночи, когда миллионы огоньков фейерверка вспыхнули над головой. Завороженные удивительным зрелищем над Манхэттеном, они все направились к блестящим латунным перилам на подветренной стороне яхты.
Только Чарлз и Мелани задержались.
– Мелани? – нежно произнес Чарлз, взяв ее за руки.
– Почему ты не рассказал мне, что был знаком с Памелой Роудз? – Свет от салюта играл в ее светло-голубых глазах.
– Я знал ее задолго до того, как встретил тебя.
– Но…
– Дорогая, это не имеет к нам никакого отношения.
– И все-таки…
Чарлз заставил Мелани замолчать, прильнув губами к ее рту и призывая ее, таким образом, страстно и нежно, не беспокоиться. Они целовались, и их лица с выражением страсти освещались блестящими разноцветными искрами фейерверка на летнем небе. Джейсон и Брук наблюдали за поцелуем своих близнецов…
Волна трепетного, волнующего чувства прокатилась внутри Брук, словно Чарлз целовал ее. Брук быстро справилась с этим изумительным, чудесным ощущением, рассердившись на себя за такую реакцию. «Посмотри правде в глаза, Брук».
«Он целовал Гейлен так же? – размышлял Джейсон со смешанным чувством грусти и злости. – Чарлз соблазнил Гейлен так же, как сейчас обольщает Мелани? Конечно, да. В этом Чарлз настоящий специалист – он заманивает жертвы в свою теплую, прочную паутину любви. Потом, когда жертва оказывается в ловушке, он бросает ее». Джейсон это знал не понаслышке. Чарлз бросил его без всякого предупреждения, объяснения или извинения, когда им было по двенадцать лет; и он сделал это снова, когда им исполнилось восемнадцать.
Мелани упорно отказывалась думать о своей поездке в Европу. Это путешествие больше не казалось ей захватывающим приключением. Оно означало – находиться вдали от Чарлза. С каждым днем уверенность Мелани в себе и их любви становилась все крепче и крепче; и вместе с тем их отношения оставались деликатными и хрупкими. Существовали секреты, которыми они не делились друг с другом, и любовью они до сих пор занимались с отчаянной поспешностью любовников, разделяющих украденные мгновения страсти, а не вечную любовь.
За десять дней до отъезда Мелани Адам дал ей окончательно составленный график ее работы в Европе. Только один раз в конце недели, может быть, два раза, она могла бы вернуться на выходные в Нью-Йорк и повидаться с Чарлзом. Возможно, он мог бы приехать к ней. Вероятно, ему удалось бы освободиться на неделю или две…
Мелани лежала, открыв глаза, ощущая безопасность в его объятиях, ее мысли кружились от попытки найти способ провести вместе с Чарлзом неделю. Она могла бы работать на фотосъемках день и ночь. Она сможет это выдержать; каким-то образом ей удастся избежать темных кругов под глазами. «Похоже, – думала Мелани, вспоминая график работы, который лежал свернутым в ее сумочке в гостиной Чарлза, – в один из дней будет только двухчасовая фотосъемка, запланированная в Риме для Гуччи…
Мелани нежно разомкнула руки, обнимавшие ее, и выскользнула из кровати. Чарлз пошевелился, но не проснулся. Когда Мелани вернулась в спальню через полчаса после телефонного разговора с Адамом, Чарлз лежал на противоположной стороне кровати. Мелани осторожно забралась обратно в постель.
Казалось, он находится так далеко. Может быть, он проснется, увидит, что она не в его объятиях, и крепко прижмет ее к себе так, как обычно.
– Скажи мне, отец, пожалуйста. Мне нужно понять.
Эллиот многозначительно рассмеялся.
– Ты не заслуживаешь никаких объяснений.
– Пожалуйста.
Яхта накренилась в штормовом море. Сердце Чарлза болело от привычной пустоты.
– Ты не заслуживаешь моей любви, – прошипел Эллиот. – Ты хочешь знать почему?
– Да, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты любил меня, – спокойно добавил Чарлз.
– Я никогда не буду любить тебя. Никто не станет любить тебя. Ты воплощение зла, Чарлз.
– Нет.
– Да.
Темные глаза Эллиота горели ненавистью. Внезапно раздался оглушительный треск, за которым последовало сокрушительное падение в темноту…
Когда все кончилось, Эллиот лежал на палубе. Ярко-красная кровь струилась из его головы, а темные глаза больше не горели. Наоборот, его глаза подернулись дымкой, а губы прямо перед смертью растянулись в многозначительной улыбке.
– Нет! – умолял Чарлз.
– Нет! – Чарлз сел, выпрямившись, на кровати. Его обнаженная грудь тяжело вздымалась. Он обхватил голову руками.
– Чарлз? – Мелани дотронулась до его влажной, холодной спины.
Но казалось, что Чарлз не слышит ее и не чувствует ее прикосновения. Молча, не взглянув на Мелани, он вылез из кровати и вышел из спальни. Очнувшись через мгновение от шока, Мелани пошла вслед за ним.
Чарлз был на террасе в саду среди роз, которые они так любили. Его руки были крепко стиснуты. Его красивое лицо при свете луны представляло мрачную маску страдания.
– Чарлз!
Он медленно окинул ее взглядом, не узнавая. У Мелани перехватило дыхание, когда она увидела боль в его темных глазах. Она обняла Чарлза.
– Чарлз, расскажи мне, – прошептала она. Это было нечто большее, чем ночной кошмар; это не проходило, когда он просыпался. Это оставалось с ним все время, превращая их любовь в такое отчаянное и хрупкое чувство. «Расскажи мне, пожалуйста».
Чарлз ожесточенно отпрянул от Мелани. Злость и замешательство присоединились к его боли.
– Мне нужно побыть одному, Мелани.
– Чарлз…
Он отвернулся от нее.
– Я говорю серьезно.
Мелани направилась обратно в спальню. Она шагала по комнате в темноте, терзаемая собственными страхами.
«Ты не знаешь его, Мелани. А он не хочет, чтобы ты узнала его. Ты не настолько дорога ему, чтобы он смог разделить себя с тобой. Ты ничем не отличаешься от всех остальных. Именно так кончаются романы с Чарлзом Синклером».
Спустя час Мелани оделась. Когда она шла по гостиной, ее остановил его голос. Она не заметила, когда именно за этот последний час он вернулся в квартиру с пахнущего розами свежего воздуха.
– Куда ты идешь?
– Полагаю, мне тоже нужно побыть одной, Чарлз.
Мелани посмотрела на него, но в темноте не разглядела выражение его лица.
«Останови меня, Чарлз. Не допусти, чтобы это случилось».
Но Чарлз не остановил ее, и Мелани ушла.
– Не знаю, понимаешь ли ты это, дорогая, но мы едем через пять дней, и это самая важная поездка для твоей карьеры фотомодели.
– Я это знаю. – Пять дней. Прошло пять дней с тех пор, как посреди ночи она ушла из пентхауса Чарлза. Еще через пять дней она уезжает в Европу.
– Итак, ты собираешься выглядеть как смерть на съемках для Ива, и для Кристиана, и для Оскара?
– Я выгляжу прекрасно.
– Ты выглядишь как дерьмо! – поспешно поправил ее Стив. Затем многозначительная улыбка заиграла на его лице. – О Господи, это произошло, так ведь? Он выбросил тебя на помойку.
– Не твое дело.
– Но это же новый рекорд, Мелани. Сколько это длилось – меньше трех месяцев? Даже пустоголовая Вивека привлекала его внимание дольше, чем ты.
Мелани вся дрожала от ярости, когда Стив продолжал свои жестокие разглагольствования:
– Ты фригидная, Мелани? Я всегда…
– С меня хватит, Стив. Я предупреждала тебя.
Мелани бросилась вон из студии и наверх по лестнице в кабинет Адама.
– Он там? – Мелани потребовала ответа от секретарши Адама. Она готова была вот-вот расплакаться. «Оставайся злой», – говорила она самой себе.
– Да. Но…
Дверь в кабинет Адама была распахнута. Мелани вошла внутрь, говоря на ходу:
– Я не обязана это терпеть, Адам. Если ты позволишь ему обращаться со мной таким образом, я уйду от тебя. – Мелани резко остановилась. Адам был не один.
«Чарлз. Что он здесь делает?»
Конечно, бизнес. Дела, как всегда. Чарлз и Адам сидели за столом, рассматривая фотографии. Они оба встали и направились к Мелани, когда она вошла.
– Мелани, что случилось? – настаивал Адам, волнуясь. И в это мгновение в кабинет влетел Стив, тяжело дыша.
Его глаза расширились от гнева.
Мелани сердито посмотрела на Стива, потом опять на Адама.
– Он или я, Адам, тебе выбирать.
«Не смотри на Чарлза», – предупреждал Мелани ее здравый смысл. Но она не смогла сдержаться. Ее глаза наполнились слезами. Пять бессонных ночей, и нервное потрясение последних пяти дней без еды не прошли бесследно – ее бросило в холодный пот. Каким-то чудом Мелани удалось выйти из кабинета Адама и направиться подальше от него, Чарлза.
– Сука, – едва слышно прошипел Стив.
Злость Стива превратилась в страх, когда он увидел, как Чарлз направился прямо на него.
Но Чарлз промчался мимо Стива вслед за Мелани. Он нашел ее в гримерной, прислонившейся к стене и дрожащей. Чарлз обнял Мелани и крепко прижал к себе.
– Мелани, – нежно прошептал Чарлз, его губы слегка коснулись ее золотистых волос. – Дорогая.
Мелани почувствовала его удивительную теплоту и силу. «Держи меня в своих объятиях, Чарлз, никогда не отпускай меня».
Он уже позволил ей уйти, напомнил ей внутренний голос. С огромным усилием Мелани удалось унять дрожь и высвободиться из объятий Чарлза.
– Расскажи мне о Стиве. Что он сделал тебе?
– Ничего. – «Не смотри на меня так, словно я тебе дорога, Чарлз». – Я немного разнервничалась, вот и все.
– Я не хочу, чтобы он ехал в Европу вместе с тобой. Я собираюсь поговорить с Адамом.
– Нет, Чарлз, на самом деле ничего страшного.
Какое-то время они стояли молча рядом, но не дотрагивались друг до друга. Инцидент со Стивом показался таким не существенным по сравнению с их отношениями.
– Извини, Чарлз. – Мелани с трудом удалось улыбнуться, но ее губы дрожали.
– Извини, Мелани. Я…
– Нет. – Она подняла дрожащую руку. – Мне не стоило давить на тебя. Нет причин для того, чтобы ты все рассказывал мне.
– Ты пыталась помочь мне. – Чарлз нежно вытер слезы, капающие из ее небесно-голубых глаз. От его прикосновения Мелани снова расплакалась.
– Да, но… – Мелани беспомощно покачала головой. Слезы и нервное истощение снова одержали верх.
«Я бы рассказал тебе, дорогая Мелани, если бы только сам знал. Но я ничего не знаю, и это ужасно обидело тебя. Я должен дать тебе уйти. Как-нибудь я найду способ жить без тебя. Я должен так поступить, но только позже. Я не могу оставить тебя именно сейчас».
Чарлз взял ее мокрые щеки в свои ладони и улыбнулся.
– Ты задолжала мне ужин в «Кольце». Я заеду за тобой в половине восьмого.
Когда Чарлз ушел, Мелани вернулась в кабинет Адама. Адам стоял около окна, а Стив сидел возле двери. В комнате висело тяжелое молчание.
– Я прошу прощения. – Мелани обратилась с извинениями к Адаму, а не к Стиву.
Адам выглядел изумленным. Мелани не отличалась скверным характером. Не похоже, что стычки Мелани со Стивом происходили по ее вине. Но красивые голубые глаза принимали на себя вину или, по крайней мере, ответственность.
Мелани действительно брала на себя ответственность за то, что произошло. Она позволила своему неуравновешенному душевному состоянию оказать влияние на работу – это непрофессионально.
– Хорошо, – улыбнулся ей Адам. Потом он суровым взглядом посмотрел на Стива. Стив провоцировал Мелани, другого объяснения не было.
– Если еще раз произойдет что-нибудь подобное, я потребую конкретные факты, – предупредил Стива Адам.
В этот вечер Мелани и Чарлз не ужинали в «Кольце». Они провели вечер – и всю ночь, и весь следующий день, и каждую свободную минуту до отъезда Мелани в Париж – в пентхаусе Чарлза, занимаясь любовью – молча и страстно, прощаясь друг с другом.
– Сиена была основана Ремом. Может быть, это был его шанс построить свой великий город.
– Но Ромул предпочел Рим и поэтому убил Рема.
– В любом случае тебе стоит съездить в Сиену. – Чарлз улыбнулся и привлек ее к себе. – Здания построены из белого и черного мрамора, а с колокольни открывается великолепный вид на окрестности. «Паоло» – известные конные бега – обычно проводятся в августе.
